место. Агаев встал и начал внимательно рассматривать чертеж, затем возвратился к столу. Тикали часы, отсчитывая секунды... - Как же это я не учел? - бормотал Гасанов, скользя пальцем по чертежу. Можно ли продумать все до конца? Разве он специалист по всем отраслям техники? Откуда он должен знать, как опускать телевизор в трубу?.. Гасанов снова вспомнил Шухова. Этот инженер многое знал и многое умел. Он бы, наверное, мог решить такую задачу! В мучительном раздумье Ибрагим смотрел на чертеж. "Неужели мы не найдем выхода?.. Минуты идут... Будет поздно... Как же все-таки освободиться от трубы?" - Вот ведь какая беда! - словно про себя, озабоченно проговорил Керимов. - Держит... А ведь только рвануть за трубу, и все... - А если взорвать? - неуверенно спросил Нури, но вдруг вскочил с места и обрадовано закричал: - Конечно, взорвать! Надо опустить по трубе, через которую мы откачаем воду, толовую шашку с электрозапалом, - быстро говорил он, будто боясь, что его остановят. - Она опустится как раз над станком. Взорвем его крепление, и дом освободится. Взорвать совсем не трудно, только нужно рассчитать, чтобы не повредить клапан, который автоматически запирает отверстие, когда выходит из него труба... - Постой, постой, Нури! - предупреждающе протянул к нему руку Гасанов. - Не так быстро... - Он на мгновение задумался, посмотрел на чертеж и восторженно воскликнул: - Молодец! Ты понимаешь, что это самое простое решение... - По-моему, правильно, - сказал Агаев и улыбнулся. - Как ты думаешь, Али? - Надо начинать, - ответил Рустамов. - Итак, что нужно прежде всего? - Он наклонился над блокнотом. - Я думаю, надо попробовать, - подтвердил Агаев. - Все это сейчас подробно обсудим, но, не дожидаясь окончательного решения, подготовку начнем немедленно. Техническое руководство по подъему подводного дома возлагаю на инженера Гасанова. Гасанов молча смотрел на чертеж, обрадованный первым успехом найденного решения. Как здорово подсказал ему Нури! Этот любознательный парень никогда не работал по взрывной технике, однако интересовался ею. "Куда до него инженеру по переключателям!" невольно улыбнулся Ибрагим, вспомнив рассказ знакомого директора об американских радиоспециалистах. Кстати, надо учесть замечание Нури относительно автоматического клапана. При его повреждении из буровой не выкачать воду, она все время будет поступать снизу в отверстие для скважины. Подойдя к Агаеву, Гасанов ожидал приказаний. Огромная ответственность, которая с этой минуты легла на него, заставляла его думать о тех, казалось бы на первый взгляд непреодолимых, трудностях, что ждали его впереди. Директор молчал. Рустамов записывал в блокнот план работы. Только при четкой организации можно добиться успеха. Нури осторожно полез в карман за коробкой с загадочными кольцами, но тут же выдернул руку обратно. Столько еще впереди нерешенных настоящих задач! Саида неслышно подошла к Ибрагиму и шепотом стала рассказывать ему, как она предполагает увидеть на экране локатора опускающуюся трубу. Для этого на некотором расстоянии друг от друга она установит два ультразвуковых генератора непрерывного действия - тогда на экране будет видно два изображения этой трубы. Их надо будет совместить, чтобы определить истинное положение трубы в пространстве, то есть в воде. Это, конечно, трудно, но Саида сделает. Наклонив голову, Гасанов молча слушал ее и, хотя не очень разбирался в локации, понимал все, что сейчас нужно было понимать. Часы отсчитывали секунды... Глава двадцать вторая ДЕСЯТЫЙ ШАР Есть чудесные дачные места на Апшероне. Всего лишь тридцать минут от Баку - и вот вы уже бродите среди виноградников Шувелян, абрикосовых садов Мардакян, любуетесь новыми постройками из белого ноздреватого камня, выросшими здесь за последние годы. Но если вы хотите по-настоящему почувствовать всю прелесть и своеобразие здешней природы, пройдите прямо виноградниками к морю. Не бойтесь заблудиться а чаще виноградных лоз - они не скроют от вас горизонта, потому что в этих местах особенная лоза: она не тянется вверх, а стелется по горячей песчаной земле... Скромным и неинтересным кажется кустик здешнего винограда, распустивший свои плети, словно кавун на баштане. А может быть, и правда, не виноградники здесь, а украинские баштаны раскинулись на многие километры?.. Осторожно приподнимите ветку. Смотрите: под широкими пожелтевшими листьями висят тяжелые виноградные кисти. Они кажутся прозрачными, будто сделанными из стекла. Чудесные гроздья! Нет слаще и ароматнее их. И растут они только на этой земле, которая кажется такой скупой и неприветливой... Мариам слишком рано приехала на буровую. Испытания ее установки с новым долотом должны были начаться только через час. Оставив машину на промысле, она решила пройти к морю через виноградники. Шла она медленно и тяжело, словно боясь расплескать воду из переполненной чаши. Ее маленькие загорелые ноги в спортивных туфельках были исцарапаны о колючие травы, как будто разрисованы белыми тонкими линиями. Легкое зеленое платье трепетало и шелестело от ветра, как листья на виноградных кустах, среди которых она проходила. Девушка сняла соломенную шляпу с шелковыми листиками бледной весенней зелени. Мариам смотрела на них, будто ничего не понимая, затем машинально вытерла влажный лоб... Все здесь напоминало ей о том, что случилось этой страшной ночью: и радостное небо, и море, и даже виноградники. Ранним утром в день испытаний Мариам решила найти Васильева, чтобы попросить взять ее в подводное путешествие. После долгих поисков она встретила инженера возле института, откуда начинались виноградники. Васильев задумчиво бродил среди них. Да, там было все так же, как сейчас... Те же ползучие ветви виноградных лоз. Розовым казался песок под ними... "Осень. Вот и нет винограда! - смотря на прижатые к земле лиловато-розовые листья, задумчиво сказал инженер. - Не видно ни одной ветки". Мариам молча приподняла густую, распластанную на песке ветвь. Громадные, как абрикосы, ягоды тяжело спускались вниз. Они отливали голубизной утреннего тумана, а внутри казались наполненными жидким золотом. "Смотрите, Александр Петрович, это тоже золото! - не отпуская ветку, говорила Мариам. - Надо только уметь его увидеть..." Васильев с какой-то затаенной нежностью посмотрел на виноградную кисть. "Интересная жизнь у нас, Мариам! - сказал он тогда. - Вот, как будто бы пустяк: скромные, ничем не примечательные ветви лежат на песке. А ведь стоит только нагнуться, приподнять эту ветку, и сразу блеснет истинное золото. Вот и думаю я, что если внимательно посмотреть вокруг, пройти по улицам и полям, заглянуть в заводские цехи, шахты, лаборатории, школы... в любой дом, то всюду нам встретится советский золотой человек. Честное слово, Мариам, я не подберу ему лучше названия". Инженер бережно взял лозу из ее рук и опустил вниз, на теплый песок... Сегодня утром Мариам узнала от своего отца, что произошло в подводном доме. Она не могла этому поверить, побежала в институт. Там, когда уже не оставалось никаких сомнений, что все это правда, что Васильев остался один в морской глубине, Мариам села на окно в пустом вестибюле и долго смотрела в темный коридор. Девушке казалось, что сейчас из какой-нибудь лаборатории выйдет Александр Петрович, взглянет на нее серыми теплыми глазами и молча протянет ей руку... Мариам выронила шляпу, ветер подхватил ее и погнал по тропинке. Девушка рассеянно пошла за ней следом... Кончились виноградники. Гряда белого, блестящего песка, словно снежная полоса, отделяла их от моря. Ветер вздымал над ней как бы искрящуюся поземку. "На его родине скоро будет снег", подумала Мариам, взбираясь на песчаный холм. Места здесь были пустынные; обычно сюда никто не приезжал, кроме охотников и рыбаков. Навстречу девушке никто не попадался. Далеко в море уходили изрезанные трещинами скалы. В них часто прятались водяные змеи. Прилетали сюда и бакланы, охотившиеся в этих местах за рыбой. Мариам шла у самого берега, смотря в зеленую воду, и никак не могла освободиться от странного и неясного чувства, как будто бы она пришла сюда проститься. Она устала. Ее темные волосы нагрелись от солнца. Приложив руки к вискам, она только сейчас заметила, что оставила шляпу там, на винограднике... Сидя в расщелине скалы, где было сыро и прохладно, Мариам смотрела на плещущее у ее ног море. Здесь оно было темно-синее, с пенистыми клочьями. Почти черного цвета вода плескалась у входа в широкий грот. Мариам безучастно разглядывала его замшелые стены, облепленные ракушками и рыжими, высохшими водорослями. Она видела его черную глубину, куда никогда не проникают солнечные лучи. Холодным дыханием склепа веяло из этой морской пещеры... Мариам вздрогнула: ей показалось, что в темноте грота блеснул свет. Она вспомнила такой же зеленоватый свет под водой, который видела однажды при испытаниях подводного дома. Из грота вышел человек в черном блестящем плаще и морской фуражке. Осторожно ступая по камням, торчащим из воды, он остановился у выхода и направил луч карманного фонарика в темноту грота. Оттуда выплывал "Кутум", но уже с самолетным винтом. На палубе суетились молодые конструкторы, как всегда взволнованные перед испытаниями. Степунов - у мотора. Али, по обыкновению, возился со своей радиостанцией. - Стоп! Задний ход! - послышался знакомый голос. Человек в темном плаще повернулся лицом к Мариам, и она узнала Рагима Мехтиева, ее бывшего ученика, скромного копировщика из конструкторского бюро. - Товарищ капитан третьего ранга, разрешите обратиться! - весело крикнул с "Кутума" Степунов. Он не видел, что за ними наблюдает Мариам. - Товарищ капитан второго ранга, разрешите обратиться! - снова крикнул он, видимо считая, что капитан не отвечает ему, обидевшись за недостаточно высокое звание. - Товарищ капитан... - начал Степунов. - Зачем кричишь? - гневно оборвал его Рагим и сразу прекратил очередное присвоение ему более высокого звания. - Уши оборву! - добавил он, готовый выполнить свою угрозу, не считаясь с отсутствием во флоте подобного дисциплинарного взыскания. Ему было стыдно перед Мариам: вдруг подумает, что он, взрослый, серьезный человек, занимается детской игрой? Он подбежал к Мариам и прерывистым шепотом заговорил: - Нам надо обязательно добраться до Каменной гряды... Скажите, Мариам, где сейчас может быть Александр Петрович? Он нам очень нужен. Девушка вздрогнула. - Александр Петрович задержался на испытаниях, - ответила она, овладев собой. Рагим был разочарован. - Нехорошо получается. Он нам... ну, прямо, не знаю как нужен! Понимаете, Мариам, - с сожалением сказал он, - большой секрет. Мариам удивленно посмотрела на Рагима, но тот как бы для того, чтобы на этом закончить разговор, скомандовал: - Полный вперед! Глиссер, медленно вращая винтом, поплыл вдоль берега. Флажок на антенне лениво заплескался в воздухе. - Самый полный! Жми на всю мощность! - приказал Рагим. Степунов до отказа повернул ручку реостата. - На последней кнопке, - сокрушенно ответил он. - Полная мощность. Электроглиссер медленно полз у берега. - Самый полный? - снисходительно спросила Мариам. - Напутали вы все, ребята. Рассказывайте: почему так получилось? - Мотор, наверное, не такой нужен. Аккумуляторы не дают мощности, перегреваются очень, - смущенно оправдывался Рагим. - Потом, Александр Петрович говорил, что при испытаниях всегда могут быть неудачи... Вот и... Тут Рагим увидел ползущую по берегу черепаху. Она вытягивала из-под щита змеиную головку и равнодушно смотрела на людей. Незадачливый конструктор с ожесточением бросил в нее камнем. - Ну, где ваш мотор? Показывайте быстрее! - сказала Мариам и взглянула на часы: у нее осталось еще полчаса до начала испытаний электробура. Настойчивые испытатели сняли с лодки мотор и притащили его к Маркам. Она внимательно осмотрела обмотки, затем нарисовала схему у себя в блокноте. Ребята с нетерпением поглядывали на опытного специалиста, каким в этих делах и была Керимова. - Вот так надо переключить секции. - Она показала Рагиму чертеж. - Соедините все аккумуляторы вот по этой схеме... И потом, самое главное... чтобы увеличить скорость, надо здесь пересоединить... Будущие специалисты наклонились над чертежом и внимательно слушали. Несомненно, Керимовой были хорошо знакомы схемы любых быстроходных моторов: она два года занималась электробурами. Молодые энтузиасты форсированных мощностей доказывали ей, что "линия жизни" у них ясная. Если могут токари-новаторы увеличивать скорости резания, то почему бы не заставить электромотор давать такую огромную мощность (правда, в небольшой промежуток времени), на которую он не был рассчитан. Мариам решила применить новую схему. Ребята сняли мотор с кронштейна, переключили обмотки, присоединили аккумуляторы. Они поняли, что от них требовала Мариам. Как будто бы все готово... Винт медленно завертелся и остановился. Рагим разочарованно посмотрел на застывший винт и приказал снова снять мотор. Не получается правильная техническая "линия жизни"! Нельзя от маленького мотора требовать чуть ли не самолетную мощность... Однако Александр Петрович говорил, что если захочешь, все можно сделать! Мариам тоже это утверждает... Проверим еще раз! Опять молодые техники склонились над капризным мотором, рассматривая концы обмоток и пересоединяя их по новой схеме. - Ну, теперь определенно готово! Поедете без меня, - сказал Рагим, вытирая лоб рукавом. Винт завертелся быстрее... еще быстрее... Глиссер сорвался с места. Над водой, как победный клич, взлетел восторженный голос Рагима. - Полный вперед! Следи за температурой кожуха! - кричал он. - Курс - Каменная гряда!.. Спасибо, Мариам, - обратился Рагим к девушке, когда лодка отчалила от берега. - Вот увидите, что обмотка не сгорит. Вы же знаете, какой нагрев выдерживает силиконовая изоляция... Подождите минутку, - остановил он Мариам, заметив, что та смотрит на часы. - Сейчас мы откроем "большой секрет". Увидите, какой подарок приготовлен Александру Петровичу! "Кутум" развернулся и, обойдя подводные камни, вылетел на простор из маленькой бухты. Мариам, сидя на камне, провожала глазами радужный круг глиссера. Рагим заложил руки за спину. Он чувствовал себя победителем. Пусть он был простым копировщиком! Он раньше умел переводить на кальку только чужие мысли, хорошо держал рейсфедер и знал, как провести тушью самую тонкую линию. А сегодня конструктор Керимова убедилась, что Рагим умеет не только копировать чертежи, но и выдумывать новые конструкции. Мариам встала, потерла онемевшую ногу и, слегка прихрамывая, подошла к юноше. - Молодец, Рагим! - мягко сказала она. - Вот видишь, теперь получилось... Александр Петрович... был бы доволен. Когда-нибудь и ты станешь таким же замечательным изобретателем, каким был Васильев. Будешь продолжать то, что он еще не закончил... - Она прикусила губу, чтобы не расплакаться, и, резко повернувшись, пошла по берегу. "Что она сказала? - удивился Рагим. - Почему "был"?" Он пожал плечами и, прищурив глаза от солнца, взглянул на возвращающийся глиссер. "Кутум" шел быстрее торпедного катера, скользил по воде, как гидросамолет... Нет, он просто летел со всей скоростью, на которую только был способен. А за ним мчалось облако. Оно подскакивало на волнах, будто догоняло его. Блестящее белое облако, как шар... Облако, приближаясь к берегу, становилось плотным и как будто осязаемым: электроглиссер тащил на буксире белый шар. Мариам не могла поверить своим глазам... Все девять шаров лежали во дворе института. Остальные находились в подводном доме... Значит, этот шар мог быть только оттуда... Нет-нет, успокойся, Мариам! Это лишь слабый проблеск надежды... Не помня себя от волнения, она бежала по берегу, увязая в песке, спотыкаясь и падая... Еще немного осталось, Мариам? Вон, смотри, "Кутум" уже у берега... Белый шар проплывает сквозь скалистые ворота... останавливается, слегка раскачиваясь на волнах. x x x Молодые испытатели с трудом тащили тяжелую пластмассовую цистерну на берег... Мешали подводные камни: шар в них заклинивался, и тогда его нельзя было сдвинуть с места. - Наконец-то! - еле отдышавшись, проговорил Степунов, вытирая потное лицо. - Вот какое дело, Мариам, - обратился он к девушке. - Секрет наш простой. Мы этот шар сегодня рано утром у рыбаков увидели. Говорим, что шар наш, институтский. Удостоверения, конечно, показали. Рыбаки подумали и отдали: "Берите, мол, если ваш..." - Стали к берегу тащить, - перебил его Али (он уже карабкался наверх цистерны), а мотор не тянет. Пришлось шар оставить на Каменной гряде. Зато сейчас наш глиссер как буксир на тысячу сил... Десять таких дотащит! - Чего расхвастался? Степунов сурово наморщил лоб. - Никакой в тебе научной скромности! У мотора коллектор чуть не сгорел, а ты... "десять дотащит", - передразнил он товарища и, сокрушенно покачав головой, направился к злополучному мотору. "Опять неудачи! - подумал Степунов. - Надо делать другой коллектор. Может быть, фарфоровый с пластинами из тугоплавкого металла?" Али смущенно проводил его взглядом, хотел возразить, но неосторожно повернулся и сорвался в воду. Разозлившись на свою неловкость, он крепко уцепился за пучок водорослей, запутавшихся в поручнях, и, упираясь босыми ногами в гладкие стенки шара, быстро взобрался наверх. Мариам стояла по колена в воде и, прижав руки к щекам, смотрела на цистерну. Она ничего не видела, глаза застилало туманом, кровь стучала в висках. Она чувствовала, как холодеют ее пальцы. С удивлением и беспокойством Рагим наблюдал за Мариам. "Чего она так испугалась?" подумал он и сказал: - Зачем бояться, Мариам? Ты думаешь - мина?.. Клянусь, она не взорвется!.. Александр Петрович потерял этот шар. Он с такими работает. Али с любопытством рассматривал выпуклый фонарь, в котором еле теплился красный свет. Фонарь был похож на огромный бычий глаз. - Может быть, аккумуляторы надо отсоединить? - спросил Али, обращаясь к Рагиму. - Нельзя трогать, - сурово ответил тот. - Придумал тоже - ковыряться в чужих аппаратах!.. Степунов, что там возишься? - крикнул Рагим. - Потом разберемся, а сейчас надо шар очистить и спрятать в грот! У Александра Петровича спросим, как дальше быть... Правильно, Мариам? Девушка очнулась от своего оцепенения. - Нельзя! Скорее откройте! - неистово закричала она. Путаясь в водорослях и спотыкаясь о камни, Мариам подбежала к шару. Стараясь обхватить его обеими руками, она прижималась к холодной стенке, словно сквозь нее хотела услышать биение живого человеческого сердца... Зачем обманывать себя, Мариам? Разве можно остаться живым в этой наглухо закрытой коробке?.. Прошло уже много часов... Нет, Мариам не хотела этому верить и думала, что, может быть, наверху, возле люка, есть какое-нибудь отверстие, открывающееся изнутри... Это была последняя надежда. - Откройте люк! Скорее... скорее! - говорила она, скользя рукой по мокрой поверхности шара. Рагим ничего не понимал. Он растерянно смотрел на девушку. Всегда спокойная, Мариам вдруг так взволнована, настаивает немедленно открыть шар... "Тут что-то очень серьезное", решил Рагим и сделал знак Степунову. Вдвоем с Али они стали отвинчивать крышку люка... Туго поддавалась скрипящая нарезка. Наконец люк открыт. Степунов вытянул подбородок, уперся им в нарезной борт и заглянул вниз. Смотрел он долго и сосредоточенно... Мариам казалось, что она больше не выдержит. "Ну говори же, говори, Степунов!" хотела вымолвить Мариам, но у нее не хватало дыхания. - Шар пустой! - заключил техник и, вздохнув, заметил: - Аккумуляторы подходящие. Вот бы к нашим добавить! - Там никого нет? - прошептала Мариам. Ребята растерянно переглянулись. Кто же может быть в этом завинченном наглухо шаре? "Уж не случилось ли чего с Мариам? - с тревогой подумал Рагим. - Странно она себя ведет". Он много видел конструкторов, изобретателей, сам, можно сказать, тоже изобретатель. Ему понятно их нетерпеливое любопытство, если дело касается чего-либо нового в технике. Но такого ни с кем не бывает... Об этом же думал и Степунов. И только Али Мамедов, самый черный из всех ребят и самый молодой из техников на опытном заводе, неистовый радиолюбитель, неисправимый фантазер и мечтатель, почему-то первым прочел в глазах Мариам то, о чем она боялась сказать. Али скользнул в люк, повис на руках и спрыгнул вниз, на дно шара. Настала такая тишина, что, казалось, даже волны остановились где-то на полпути к берегу, боясь нарушить ее своим плеском. Прильнув ухом к стенке шара, Мариам слышала шлепанье босых ног, затем какое-то царапанье. - Нет тут никого, - послышался гулкий, как из бочки, голос Али. Мариам не понимала, что же она должна делать - радоваться или вновь мучиться: в шаре никого не нашли, но исчезла и надежда увидеть Васильева живым. Из люка появилась голова Али. В зубах он держал черную клеенчатую тетрадь и, упираясь в борта, старался выбраться из шара. Наконец он вылез и высоко поднял тетрадь. Руки товарищей протянулись к ней. Но Али, соскользнул с шара всем известным способом, как многие в детстве скатывались со снежных гор без салазок, плюхнулся в воду и передал тетрадь Мариам. Пытаясь овладеть собой, дрожащими, неповинующимися пальцами она взяла тетрадь и открыла на первой странице: "А. Васильев. Технический дневник". Все поняла Мариам. Он послал тетрадь, чтобы не погибли вместе с ним его записи. Перелистывая страницы, она смотрела, как сквозь мутную пленку, на числа, формулы, чертежи. Вот день, когда Мариам впервые увидела Васильева в его лаборатории. Дальше снова какие-то эскизы... А это... последняя ночь - 30 сентября... Мариам дрожала от еле сдерживаемых рыданий. "Итог последних лет", прочитала она, глотая слезы, а дальше внизу: "Что-то будет?" Мариам перевернула новую страницу и вздрогнула от ощущения чего-то страшного и неотвратимого. Это его последние слова... Через всю страницу наискось тянулись строчки, написанные красным карандашом. Глава двадцать третья "ВСЕ БУДЕТ СДЕЛАНО ДЛЯ СПАСЕНИЯ ВАСИЛЬЕВА. Только что кончилось совещание в кабинете директора. В пепельницах - горы окурков. Голубой дым, похожий на тонкую пряжу, тянулся в окно. Агаев и парторг остались одни. - Понимаешь, Джафар, - как бы продолжая прерванный разговор, начал Рустамов, - поднять васильевскую конструкцию очень трудно, но, как видишь, можно! А это получается только потому, что по своей натуре, по своему воспитанию каждый из наших людей в какой-то мере изобретатель... Для советского человека, как иной раз мне кажется, просто нет неразрешимых задач. - Сейчас я в этом убедился, - согласился директор. - Однако танк мы успеем поднять к вечеру, но... найдем ли мы Васильева живым? Вот в этом я не уверен. Рустамов поднял строгие глаза. В них таилось недовольство. - Что ты хочешь этим сказать? - спросил он. - Буквально несколько минут назад профессор Гусейнов утверждал, что для одного человека при данной кубатуре воздуха хватит до завтрашнего утра... - Я не о том, - нервно перебил его директор. - Воздуха хватит... А мужества? Ты об этом забыл? Васильев, так же как и мы с тобой, понимает, чего ему следует ожидать... Так не лучше ли сразу открыть все кингстоны. - Этого никогда не может быть! - Почему? - Он коммунист... Агаев молчаливо согласился и подошел к окну. - Люди у нас особенные, Джафар, - после недолгого молчания сказал парторг. - Вот и верим мы им, как себе... А если попадаются негодяи, то приходится к ним присматриваться. Уж не с той ли они стороны?.. Сегодня ко мне прибежал Нури и стал доказывать, что "рыбаки", которых задержали ночью пограничники, люди не наши, а чужие... И знаешь, чем он это доказывал? Говорит: не могут наши люди друг друга топить. А он сам видел, как "рыбак" на баркасе в отчаянии и злобе отрывал пальцы своего товарища от руля. - Кстати, он что-то говорил о цилиндре с крюками? - Об этом спрашивали этих "героев". Они отрицают, причем будто, бы убедительно. "Парню, наверное, со страху осьминог почудился" - именно так и сказал один из них... - Рустамов взглянул на часы. - Следователь не мог меня дальше задерживать. Он, конечно, знал, что сейчас самое главное - успеть спасти Васильева... Но, понимаешь, какая история... - Он подошел к двери и, приоткрыв ее, посмотрел в приемную. - Этого "председателя артели" видели на площадке лестницы, где находится квартира Васильева... Странное совпадение! Громкий стук в дверь заставил Рустамова обернуться. - Войдите! - сказал директор. Кто-то застучал еще сильнее. Рустамов быстро подошел к двери, распахнул ее и столкнулся с Мариам. Она не могла перевести дух от волнения и дрожащей рукой протягивала парторгу тетрадь. - Салам, Керимова! - приподнявшись в кресле, приветствовал девушку директор, с удивлением смотря на ее запыленное и мятое платье. - Что там случилось? Рассказывай! Поминутно оборачиваясь к двери, откуда выглядывали головы ребят, Мариам сбивчиво и взволнованно рассказала о том, как они нашли шар, нашли дневник и - уже совершенно ненужное - как они вчетвером мчались на ее машине, стараясь поскорее добраться до города. - Довольно, Мариам! Все ясно... Надо немедленно искать, - перебил ее путаную речь Рустамов и протянул Агаеву тетрадь, раскрытую на последней странице. Директор вытер голову платком и медленно прочитал вслух: - "Всем, кто найдет этот шар. Срочно сообщите: Баку, Институт нефти, Агаеву. Следите за второй цистерной - она без света, пытаюсь спастись. Тетрадь перешлите по тому же адресу. А Васильев". - Несомненно, вторая цистерна вылетела, - убежденно сказал Рустамов, как бы отвечая на немой вопрос директора. - Если она без света, то ее очень трудно найти... - Непонятно... Совсем непонятно... - удивленно говорил Агаев, перелистывая страницы дневника. Из тетради выпал розовато-коричневый листок. Мариам быстро подняла его и передала директору. - Еще одна загадка, - уже недовольно заметил он. - Это что-то вроде записи на строчечном магнитофоне. Проверим на всякий случай... Али, скорее звони командиру авиачасти! Поиски начнем немедленно. Он подошел к стоящему в углу столику с магнитофоном, долго возился с ним и наконец закрепил под головкой звукоснимателя очень маленький целлофановый листок, найденный в тетради. Послышалось шипенье, и вдруг все узнали голос Синицкого: "Прошу сообщить в Геологоразведочный институт, что студент Синицкий несколько задерживается... по не зависящим от него обстоятельствам..." - Надо торопиться! А я тебе что говорил, Али? Не мог этот парень утонуть! - Агаев суетился. Нажимая кнопку звонка, он одновременно смотрел на часы. - Значит, они оба живы. Ты понимаешь, Али, и Синицкий тоже!.. Но как же он остался в подводном доме?.. Нури утверждал, что сам отправил цистерну с Синицким. Нет уж, мы не можем его второй раз потерять... Агаев говорил все это радостно и возбужденно. Мариам никогда не видела его таким словоохотливым. - Погоди, Джафар, - остановил его парторг, записывая что-то в блокнот. - Давай по порядку. Подготовка к подъему уже идет... Сейчас найдут командира авиачасти. Я уже звонил. Но для поисков цистерны этого мало. Нужны десятки самолетов, катеров, глиссеров... Помогут аэроклуб, яхтклуб, мореходное училище... - Разрешите и нам? - неожиданно для всех проговорил Рагим. - Мы проверим прибрежную зону до самого Сумгаита. Никто не замечал ребят, которые все время стояли у двери, видимо ожидая, что у них будут спрашивать, где и как они нашли шар. - У нас есть своя лодка, - добавил Степунов, вытягивая голову из-за спины Рагима. - Побыстрее любого катера! - не удержавшись, прихвастнул маленький Мамедов. - Электроглиссер! Парторг снисходительно улыбнулся: - Как же, слыхали! Испытания форсированных режимов. - Откуда? - обеспокоено спросил Рагим. - Мы же никому ничего... - Так уж и никому?.. Как у нас часто говорят: "Узнала тетя - узнал весь свет"... Ну ладно, молодцы, потом... Спасибо, что шар притащили. - А второй мы будем каждый день искать, - решительно заявил Степунов. - Конечно, после работы, - поправился он, искоса взглянув на директора, который нервно стучал по рычагу телефона. - Рыбаки нашли, и мы попробуем. Только вот аккумуляторов не хватает... Нам бы... Он не договорил: Рагим предостерег товарища от неуместной просьбы, больно ущипнув его за локоть. - Ай, балам!1 - воскликнул парторг. - Удивительные ребята... Аккумуляторы, наверное, директор вам даст. Как не помогать изобретателям! Ну, а вот шар постараемся разыскать сами... 1 Балам - по-азербайджански "дитя". Мариам сурово взглянула на юных техников и вместе с ними вышла из кабинета. Рустамов проводил их до двери. Директора только что вызвали к телефону. Он говорил необычно взволнованно и вместе с тем не мог скрыть от парторга радостного блеска глаз. - Да-да, очень трудно, - говорил директор. - Но у нас есть одно коллективное предложение. Будем пробовать... Уверен ли в успехе? Я должен быть уверен! Времени осталось мало... Да, уже приступили... Ваша помощь? Очень благодарю. Вечером подробно доложу... - Директор заторопился, испугавшись, что разговор может окончиться, а он еще не сказал самого главного. - Одну минуту!.. Только сейчас мы получили известие о Васильеве. Он... Нет-нет, это неизвестно. Возможно, жив... Записка в цистерне... Мы решили... - Он прислушался и переспросил: - Приехать немедленно? Прямо в ЦК?.. Есть! Агаев быстро надел фуражку: - Ты знаешь, кто мне звонил? Парторг утвердительно кивнул головой. - Значит... - Значит, - перебил его Рустамов, - все будет сделано для спасения Васильева. x x x На плавучем острове Гасанова уже давно начались работы по подъему подводного дома. Катера, баржи, краны, мощные силовые установки сгрудились вокруг острова. Он стоял, не шелохнувшись, на волнах, так как его многометровая площадь намного превосходила длину самой большой каспийской волны. Он словно опирался на них. В центре острова, на решетчатой ферме, находилась командная будка. Она со всех сторон была закрыта стеклом, сквозь которое виднелись аппараты, и рядом - человек в темном комбинезоне. В будке, широко расставив ноги, уверенно и спокойно стоял конструктор плавучего острова Гасанов. Он подавал команды в микрофон. В репродукторах все время гремел его голос. Гудели моторы, всхлипывали насосы, шипела дуга электросварки, звенели трубы, падая на железный пол. - Начали! Опустить балласт! - приказал Гасанов и торопливо спустился по лестнице из командной будки. Он подошел к Саиде и, обняв ее за плечи, наклонился над экраном ультразвукового локатора. В мерцающем светлом поле ползла сверху вниз тень прямоугольника. От нее к верхнему краю экрана шла черная линия трубы. Саида была молчалива и сосредоточенна. Она осторожно вращала микрометрический винт наклона объектива. Все ниже и ниже скользил взгляд локатора. Уже можно было различить силуэт подводного танка. Балласт и труба опускались мимо. - Левее, левее! - закричал Гасанов. Голос его потонул в реве пронесшейся над головой эскадрильи гидросамолетов. - Туман... Не найдут, - сказала Саида, провожая их глазами. Затем снова наклонилась к экрану: - Боюсь, что и мы не успеем... - Должны! Чего бы это ни стоило... - стиснув зубы, проговорил Гасанов. - Понимаешь, Саида, должны! Он побежал к командной будке. ...Наступил вечер. По белой, блестящей поверхности острова скользили тени людей и машин. В разных местах: у лебедки, у моторов, у насосов - везде и всюду появлялась фигура Гасанова. Он был весь в движении. Словно подчеркивая напряженность обстановки, метались по воде яркие, будто раскаленные лучи прожекторов. Наконец удалось опустить балласт на крышу подводного дома. Включили электробур. Он вращался с бешеной скоростью. Мариам рассчитала, что в данном случае можно допустить десятикратную перегрузку. Прижав руки к щекам, затаив дыхание, она смотрела на экран. Алмазная коронка вгрызалась в сталь. Надо было просверлить почти мгновенно, иначе вся установка может соскользнуть с куполообразной крыши. Труба надежно вошла в толстую броню. Мариам облегчением вытерла глаза: от напряжения или, скорее, от радости у нее показались слезы. Зачавкали насосы: они выкачивали воду из буровой подводного дома. Толстая струя, похожая в свете прожектора на расплавленную сталь, хлестала за борт плавучего острова. Дом освобождался от воды. Сквозь трубу опустили вниз трос с прибором, определяющим уровень воды в буровой. Уже можно было готовить толовую шашку. Заряд осторожно спустили в трубу. За ним тянулся провод. Вот он уже спустился до самого устья скважины в буровой. Нури дрожащими руками взял подрывную машинку. Гасанов взмахнул рукой. Ток побежал по проводу, и электрозапал взорвал шашку. Из воды показалась длинная труба с гигантским шлангом, подвешенным к подъемному крану. Она медленно выползала из глубины, словно чудовищная, исполинская змея. Саида застыла у экрана локатора: она следила за поднимающимся подводным домом. Вдруг он остановился и пошел вниз. - Пустить снова насосы! - закричал Гасанов. - Сколько осталось до поверхности? - спросил через репродуктор парторг. Сейчас он находился вместе с Гасановым в стеклянной будке командного мостика. - Сто метров, - сообщил Нури, взбегая по лестниц к Рустамову. Али Гусейнович удовлетворенно вздохнул: - Ну как, Нури, поднимем? А? Нури широко улыбнулся: - Обязательно!.. Сами понимаете, ради хорошего человека чего не сделаешь. А он просто... замечательный! - Так что ж, по-твоему, Синицкий годится в друзья? - О! - Нури поднял палец над головой, выражая этим высшее восхищение. - Настоящий москвич! - А помнишь, как ты его встретил на первых испытаниях? Хитро прищурившись, Нури сокрушенно ответил: - Позвольте и мне вспомнить нашу азербайджанскую поговорку: "Ишак может ли понять, что такое шафран?" Вот тогда я таким ишаком и оказался... Парторг рассмеялся и ласково потрепал юношу по плечу: - Ты это скажи своему другу Синицкому. Скоро ты с ним встретишься... будем, конечно, надеяться. К локатору подошла Мариам и стала рядом с Саидой, внимательно смотря из-за ее плеча на экран. - Саида-джан! - вдруг сказала Мариам. - Твой аппарат и на поверхности воды может видеть металлические предметы? Подняв глаза. Саида пристально посмотрела на подругу: - Я понимаю тебя, Мариам, но ты же знаешь, что цистерна не железная. Никакими локаторами пластмассу сверху не увидишь, - вздохнув, сказала она. Вероятно, скоро настанет утро. Гасанов боялся взглянуть на стрелки часов, которые отмечали, сколько осталось человеку жить, сколько осталось в подводном доме глотков воздуха. Если до утра его не поднимут, то... Прожектор осветил трубу с изогнувшимся шлангом, похожим на вопросительный знак. Вдруг шланг оборвался, и труба исчезла под водой. - Опять! - в отчаянии крикнул Гасанов и побежал вниз. Он прыгал через несколько ступенек по лестнице, ведущей из командной будки. У борта плавучего острова стояли два мастера. - Как и тогда, вниз пошел, - сокрушенно сказал Пахомов. - Не выдерживает труба, ломается... - А может, ей поплавок дать? Легче будет, - заметил Керимов. - Надо поговорить с Ибрагимом Аббасовичем. - Конечно, попробовать можно. И оба мастера заспешили к Гасанову. Светало... Туман стал розовым - цвета вишневого киселя с молоком. x x x Летели самолеты над Каспием. Плыли сквозь густой туман теплоходы, катера, танкеры. В их радиорубках безумолку стучали ключи. На берегу работали радиомаяки и радиолокаторы. Радисты вслушивались в сигналы с кораблей. Другие ловили передачи с самолетов. Агаев подошел к видеотелефону. На экране появилось изображение человека в очках, с седыми усами: - Сколько квадратов уже обследовано? Докладывать мне каждый час! Туман повис над морем, густой, плотный. В нем потонули и корабли и самолеты. Рев торпедных катеров стал глухим. Самолеты один за другим возвращались на аэродромы. Подплывали к берегу торпедные катера. - Ничего не обнаружено. Туман, - слышал Агаев неизменный ответ начальника аэроклуба. - Туман. Ничего не заметили, - докладывал ему человек в морской форме. Туман, как дымовая завеса, окутал весь Каспий. Глава двадцать четвертая В ЦИСТЕРНЕ Васильев очнулся от оглушительного грохота, будто бы тысячи тонн скрежещущей стали рушились на него. Ему казалось, что он вновь испытывает свой тяжелый танк, законченный в последний год войны. Так же гремят гусеницы, танк мечется по оврагам, ломает деревья... Грохот, лязг железа... Душно... Но что с ним было сегодня?.. Он помнил, что Синицкий потерял сознание... Помнил, не хватало воздуха - так же, как сейчас. Но что было потом, он вспомнить не мог. Нельзя собраться с мыслями... Трудно дышать... Ему казалось, что он то опускается на дно, то снова взлетает куда-то вверх... Он почему-то был уверен, что стоит ему только вспомнить свои поступки, движения, мысли - все то, что происходило до того, как потерял сознание, и он будет спасен... Напрягая всю свою волю, инженер постепенно, с трудом припоминал отдельные картины. Вот он сидит в кресле, Синицкий склонился рядом. В тусклом свете фонарика виноград на тарелке кажется золотистым, будто в нем застыли частицы солнечных лучей. Васильев помнит, как невольная ярость овладела им. Там, наверху, солнце, голубое небо, ветер, прилетевший с гор, радостные улицы... Там жизнь, люди... Там ждет Мариам. Вот ее лицо: оно тускнеет и пропадает... А это кто? Опять выплывает из темноты лицо плачущего мальчугана на улице немецкого городка... Гудят американские самолеты, с ревом бросаются вниз на истерзанную, молчаливую землю... Васильев вскрикивает, как от страшного удара. Он опять видит фотографию сына в костюме американского солдата. Нет, это не сумасшествие! Он видит каждую строчку письма... Он должен бороться, кричать на весь мир о невиданной человеческой низости, о людях, которые не смоют с себя проклятья в веках!.. Мало этого, мало!.. Пусть фонтаны нефти зальют им глотки! Пусть задохнутся они, когда узнают о нашем богатстве, что открыли мы на дне морском! Они боятся его: оно движет наши машины на полях, дорогах и стройках и, если нужно, будет помогать защищать наше право на мирное небо над мирной землей! И только он, инженер Васильев, никогда не сможет увидеть этого неба и воевать за него... Ярость душила Васильева. Он разорвал воротничок, чтобы легче было дышать, и думал только об одном: надо вспомнить, вспомнить, что было дальше... Он тогда искал способ, как спастись в цистерне. Так... не торопись... мысль ускользает. Надо замкнуть ток в рубил