боскребов, а Персик шел, погруженный в собственные переживания. Возле входа в чахлый скверик, он встретился с двумя приятелями пенсионерами, с которыми иногда коротал вечера за картами. Это его немного развеяло и Персик решил, что просто пришло время, когда понемногу отказывает у человека то одно, то другое, и тут уж ничего не поделаешь. С провалами в памяти нужно смириться. Когда он вернулся домой с полной авоськой продуктов, в его квартире сидел посторонний человек. - Прошу простить меня, господин Персик, что пришлось таким воровским способом наносить вам визит, но иначе, поверьте, нельзя. Незнакомец предъявил перепуганному старику жетон НСБ, и тот немного успокоился. - Чем же так заинтересовал вашу службу пенсионер, что нужно было проникать сюда без моего разрешения? - недовольно поинтересовался старик. - Еще раз прошу извинить меня, но дело в том, что вы, господин Персик, два дня отсутствовали дома. За вами приезжали люди, замешанные в, не совсем законном бизнесе, и вы уезжали вместе с ними. Нам хотелось бы выслушать ваши объяснения. Персик поставил сумку с продуктами на пол, прошел через всю комнату и сел в старое кресло. Он посидел полминуты молча, потом поскреб макушку и произнес: - Вы говорите, целых два дня? - Именно два, господин Персик. Советую вам все рассказать подробно, так как люди, с которыми вы связались, очень опасны и в случае необходимости уничтожат вас, не задумываясь. - Я бы, конечно, мог отказаться разговаривать с вами, господин... - Йонас, зовите меня - господин Йонас. - В общем, сынок, того у меня в голове - пусто... - и старик потрогал свой череп руками, как бы проверяя на месте ли он еще, - сам пытался вспомнить хоть что-нибудь из вчерашнего и позавчерашнего дня, но - ничего. Я уж, грешным делом, подумал, что склероз у меня начался, а вы вот говорите, что я с кем-то уезжал, связывался. Убей, ничего не помню. Йонас озадаченно посмотрел на старика. - Господин Персик, а не могли бы вы подойти ко мне сюда, в угол комнаты? - А чего это в угол? - Дело в том, что нам с вами необходимо соблюдать определенные меры безопасности и передвигаться в проеме окна не стоит. - Но я только что ходил по улице целых два часа и со мной ничего не случилось... - удивился Персик. - В делах, которыми занимается наша служба, все решает какой-нибудь пустяк... Не бойтесь, подойдите, я только хочу взглянуть на вашу голову. Нет ли на ней шрамов. Старик неуверенно подошел к Йонасу и тот осторожно потрогал голову Персика, осматривая ее с разных сторон, однако никаких свежих повреждений не обнаружил. 96 По первому скоростному ярусу неслись три автомобиля, с сидевшими в них вооруженными людьми. Несколько минут назад было получено сообщение, что люди из НСБ, вступили в контакт с Романом Персиком. Возникла угроза потери ценного специалиста и реальная опасность раскодирования его памяти. Тогда схема секретного устройства могла стать достоянием агентов НСБ. Из-за чрезвычайности создавшейся ситуации, было принято решение ликвидировать старика и агентов НСБ, не считаясь не с какими потерями. Достигнув нужного места, машины сбросили скорость и начали спускаться на нижние ярусы, откуда было видно окно квартиры Персика. Вскоре автомобиль остановились и боевики стали выскакивать наружу и открывать свои ремонтные чемоданчики, поскольку все были одеты в форму работников коммунальных служб. Водопроводчики, сантехники и электрики передергивали затворы штурмовых автоматов, готовили портативные гранатометы и занимали удобные для стрельбы позиции. 97 Укрепленное на запястье у Йонаса переговорное устройство завибрировало. Он нервно поднес его к уху и через секунду его лицо исказила гримаса. - Персик, быстро уходим!.. Они уже прибыли!.. Йонас схватил старика за рукав и, дернул вниз, заставив его пригнуться. А затем потащил упирающегося пенсионера к входной двери. Когда Йонас выволок Персика в прихожую, в окно комнаты влетела реактивная граната и разорвалась, выбросив во все стороны иглы поражающих элементов. Беглецов обсыпало штукатуркой и слегка оглушило. Однако на Персика это подействовало отрезвляюще и, резво вскочив на ноги, он побежал за Йонасом вверх по лестнице. Они миновали несколько лестничных пролетов, когда топот бегущих по лестнице людей, стал доноситься не только снизу, но и сверху. Йонас подбежал к первой попавшейся двери, позвонил, для очистки совести и начал возиться с отмычками. Вскоре дверь поддалась. Беглецам повезло и в квартире никого не оказалось. Йонас впустил Персика внутрь и закрыл дверь, за секунду до того, как на лестничной площадке появились боевики. Они слышали звук закрываемой двери, но определить за которой скрылись беглецы, было невозможно. Тогда охотники начали с первой попавшейся квартиры. На звонок открыла полная женщина в домашнем халате. Оглядев стоящих перед ней людей, она уперла руки в бока и сказала: - Когда надо - ни одного не дождешься, а тут вон сколько... Я никого не вызывала и краны у меня не текут... Она собиралась сказать еще что-то, но люди в рабочих комбинезонах оттолкнули ее в сторону и прошли в квартиру. Тем временем, из автомобиля, стоящего на втором ярусе шоссе, наблюдатель НСБ срочно вызывал подкрепление. А еще через минуту, с устроенных на крыше здания НСБ, вертолетных площадок, в небо поднялись три машины со штурмовыми командами. Лавируя между небоскребами, они понеслись на помощь агенту Йонасу. Из предместий города, с резервной базы, принадлежащей службы безопасности, в сторону центра стала выдвигаться колонна бронетехники. В НСБ имелась информация, что на находящихся недалеко от берега, кораблях Военно-морского флота, имелись сторонники тайной организации. Ставка была высока и, поэтому, в воздух поднимались перехватчики из верных авиационных подразделений. Самолеты уходили к побережью и блокировали штурмовики, базировавшиеся на авианесущих крейсерах. Майор Бидли нервно мерил свой кабинет шагами и ругал себя за то, что не придал значения информации о Романе Персике. И теперь все зависело от того, сумеет ли агент Йонас спрятать старика до подхода подкрепления. 98 Спускаясь по скобам старой вентиляционной шахты, агент НСБ услышал, как в квартире, с грохотом выбили дверь. Йонас хотел поторопить Персика, но тот так тяжело дышал, что агент усомнился - выдержит ли старик этот спуск. До подвала был еще не один десяток метров и в любую минуту можно было ожидать сверху окрика. И тогда в шахту полетят гранаты. Ну вот, наконец, и маленькая дверца - выход на чью-то кухню. Йонас разрешил старику передохнуть и в этот момент наверху послышался шум. Посыпался мусор, и стало ясно, что кто-то спускается в шахту. Йонас скомандовал Персику, чтобы тот выбирался на кухню, а сам достал пистолет и приготовился к бою. Старик был уже в квартире, когда вверху, в проеме шахты показалась голова и Йонас плавно нажал на курок. Голова исчезла, и было непонятно, попал он или нет. Когда агент был уже рядом с Персиком, по шахте прогрохотала граната и взорвалась несколькими метрами ниже. "Повезло," - выдохнул Йонас. Тем временем, на улице, из-за промчавшегося по шоссе трайлера, выскочили три вертолета и вниз, по тонким линям, заскользили десантники. Ожидавшие возле дома боевики на секунду растерялись, а потом открыли беспорядочную стрельбу. В отличии от боевиков, десантники стреляли экономно и более точно. Один за другим, загорелись автомобили "коммунальных служб" и боевики сразу начали отступать. Десантники оттеснили противника от дома Персика и, прикрывая друг-друга стали проникать внутрь. Они быстро поднимались по лестницам, пренебрегая безопасностью, чтобы вовремя перехватить ликвидаторов. Группы получили приказ, во что бы то ни стало, вызволить агента и свидетеля. Поэтому приходилось двигаться на радиомаяк Йонаса, пеленгуя его персональными устройствами. Сверху упала химическая граната и завертелась волчком, выбрасывая струи ядовитого газа. Старший штурмовой группы задержал дыхание и надел противогаз. То же сделали и его солдаты. Командир показал пальцем наверх и двое десантников побежали следом за ним. Еще четверо остались ждать. Неожиданно, с треском раскололась дверь одной из квартир, и на площадку вывалился здоровенный боевик. Он с ходу открыл огонь из автомата и стрелял, пока не вышли патроны. В ответ прозвучала короткая очередь и нападавший упал возле стены. Тем временем, наверху, куда ушли старший группы и двое десантников, тоже шел бой. Выстрелы чередовались со взрывами гранат. Затем все прекратилось и было слышно, как по лифтовой шахте пролетело тело. Оно несколько раз задело за стены, а потом гулко ударилось далеко внизу. 99 Когда Йонас услышал доносившийся с улицы гул вертолетных турбин, он понял, что у него и Персика появился шанс выбраться через крышу. Беглецы осторожно покинули квартиру и снова воспользовались пожарной лестницей. Пробежав еще несколько пролетов вверх, они услышали, как сначала на улице, а потом и внизу, под ними, загрохотали выстрелы. Это подстегнуло их и уже через полминуты они были на техническом этаже. Йонас выглянул из-за двери и в ее металлическую поверхность сразу же ударилось несколько пуль. Приказав Персику не высовываться, агент снял свой пиджак и, скомкав его, швырнул так далеко, как только мог. Пиджак развернулся, как крылья птицы и отвлек внимание стрелков. Пока он летел по воздуху, Йонас успел добежать до первого укрытия и укрыться за массивным водяным насосом. Запоздалые пули щелкнули по чугунному корпусу и высекли каскад искр. Не задерживаясь, Йонас, пополз дальше, прикрываясь вереницей работающих электродвигателей. Из-за жуткого грохота, издаваемого ими, его перемещения оставались незамеченными. Когда он выглянул из-за толстой трубы, двое стрелков находились к нему боком. Два выстрелы его пистолета слились в один и тела боевиков повалились на пол. В то же мгновение, Йонас заметил быстрое движение справа от себя, но среагировать уже не успел. Напавший сзади человек обхватил его руками и сдавил так, что захрустели ребра. Правую руку пронизала резкая боль и пистолет выпал под ноги. Не задумываясь, агент впечатал свой затылок в лицо напавшего, и когда тот немного ослабил хватку, резко ушел вниз, а затем подсечкой сбил противника на пол. Боевик быстро вскочил на ноги и не обращая внимание на разбитое лицо, ринулся в атаку размахивая ножом. Поврежденная рука ограничивала возможности Йонаса и он действовал очень осторожно. Уйдя от нескольких быстрых выпадов, он поймал кисть противника в захват и вывернул ее, меняя направление движения оружия. Удивленно выпучив глаза на Йонаса, боевик упал на колени и потом завалился на бок, а из его груди торчала рукоятка его собственного ножа. Только тут Йонас почувствовал, как он устал. Однако на отдых времени не оставалось и вытащив дрожащего Персика из-за железной двери, он поволок его к выходу на крышу. Когда они выбрались наружу, на крышу уже садился вертолет. В этот момент силы оставили старика и Йонас, как мог, одной рукой поддерживал Персика, пока того не подхватили подбежавшие агенты. 100 Уже, через час, Роман Персик был доставлен в бункер НСБ под усиленной охраной. Выслушав все, что он смог сказать, следователи приняли решение передать его в отдел специальной медицины. Несколько часов старика мучили процедурами на сложных приборах, но это не помогло. Вскоре в бокс, где находился Персик, был вызван майор Бидли. Врачи сообщили ему, что методы мозгового сканирования результатов не дали и Бидли вернулся в свой кабинет в подавленном состоянии. Все оборачивалось не очень хорошо. Операция, в которой погибли четыре человека, оказалась ненужной, так как метод блокировки памяти был неопознан. Чтобы принять верное решение, майор вызвал Максимилиана Фокса. Случалось, что у Макса в запасе имелись толковые идеи. Выслушав лишенную оптимизма речь шефа, Максимилиан думал недолго и посоветовал обратиться к Памелле Кох, которая, как выразился Макс, всегда водила знакомства с разными чудаками. Не исключено, что среди них находился и человек, который мог помочь в решении данной проблемы. 101 Пэм пила яблочный сок возле бесплатного автомата в вестибюле здания НСБ. На сегодня ее рабочий день закончился и она собиралась провести остаток дня в сауне женского клуба. Когда ее переговорное устройство запищало, она поморщилась и подождала некоторое время, надеясь, что ее все таки оставят в покое, однако противный писк не прекращался и Памелле пришлось ответить. А уже через полчаса, она начала поиски нужного Максу специалиста. Связавшись со своим старым тренером, Памелла узнала, что человек, который мог бы ей помочь, когда-то жил неподалеку от Цветочной площади в Старом квартале. Получив все необходимые данные Пэм поблагодарила тренера и отправилась по указанному адресу. Старый квартал был очень запутан. Улицы и переулки в нем мешались друг с другом, но Пэм не стеснялась спрашивать у прохожих и, наконец, нашла то, что искала. Нужный ей дом находился, как раз, напротив антикварной лавки и выглядел, как один из ее экспонатов. Памелла долго давила на кнопку старого звонка, пока за дверью не послышались шаги. Дверь открыл пожилой человек и Памелла учтиво с ним поздоровалась. Она сказала, что пришла от господина Ли, который передает привет своему старому другу и извиняется за долгое молчание. Хозяин понимающе улыбнулся и пригласил девушку внутрь. Когда Памелла оказалась в старой гостиной, обставленной деревянной мебелью и диковинными статуэтками, она едва не забыла, зачем пришла. И только выпив две чашки чудесного жасминового чая, вдруг спохватилась. Внимательно выслушал ее рассказ, радушный хозяин пообещал помочь. - Я приду к вам завтра. А пока дайте этому человеку отдохнуть и не беспокойте его. Для того, чтобы это преодолеть, ему понадобятся силы. - Вот, только, я не спросила, как вас зовут. Сообщите мне свое имя и я закажу вам на завтра пропуск... - Насчет меня не беспокойтесь. Я обойдусь и без пропуска. А знать мое имя вам не к чему - меньше хлопот. Можете меня называть Вороном. - Почему так странно? - удивилась девушка. - Но ведь должны же вы меня как-то называть. А Ворон - звучит ничуть не хуже, чем Фокс или Бидли... Памелла решила, что самое время уйти. А вечером Макс выслушал ее сбивчивый рассказ о визите к Ворону. Пэм поделилась опасениями, что этот человек немного не в себе. На что Максимилиан ответил: - Подождем до завтра. А ты выпей успокоительного и ложись спать. Завтра у нас много работы... 102 В боксе отделения специальной медицины собрались все, так или иначе, связанные с проблемой Романа Персика. Четверо основных экспертов-медиков по проблемам мозгового сканирования, Джон Бидли, Максимилиан Фокс и Памелла Кох. Сам Персик тихо лежал на кушетке, смирившись со своей участью. Все ждали только появления Ворона. - Ну где же твой "сумасшедший"? - спросил Бидли. - Я на всякий случай предупредил вахту, чтобы мне сообщили о прибытии гостя без пропуска. Но что-то они молчат... Если ничего не произойдет еще пять минут, мы снова обратимся к нашей медицине... В это время дверь бокса открылась и на пороге показался тот, кого все ждали. - Здравствуйте, господин Ворон, - сказал Бидли, поднимаясь, и крепко пожимая прибывшему руку. - Честно говоря, несмотря на договоренность, ваше появление было для меня довольно неожиданным. Мы надеемся, что вы поможете вернуть нашему пациенту память. Эта информация очень ценна для нас и, не исключено, что она поможет спасти человеческое Сообщество от порабощения. Это не высокие слова - это правда... - Что же, я готов приступить без лишних разговоров. Ворон подошел к лежащему Персику и попросил дать ему руку. Все окружающие с недоумением наблюдали за манипуляциями гостя, когда он стал медленно поглаживать ладонь пациента. Время от времени, он что-то тихо спрашивал у Персика, а тот в ответ кивал головой. В какой-то момент глаза пациента закрылись и он погрузился в глубокий сон. Врачи сосредоточили все свое внимание на показании приборов, регистрирующих состояние пациента, а Ворон посидев возле Персика несколько минут, поднялся и дотронулся до его лба. Старик открыл глаза и удивленно посмотрел по сторонам, а Ворон отошел в сторону и сделал Бидли приглашающий жест. Майор приблизился к кушетке и спросил: - Господин Персик, вы не могли бы вспомнить, что хотели от вас люди, которые увозили вас ночью. - Конечно... Я все вспомнил... Я собирал для них какое-то мудреное устройство связи. Я очень хорошо запомнил всю схему. Дайте мне бумагу, и я все запишу. Немедленно подали бумагу и карандаш и старый мастер быстрыми профессиональными штрихами набросал схемы и подписал наименования деталей. Потом, на отдельном листе он нарисовал еще что-то и сделал короткую подпись. После этого, старик подал листы майору Бидли. Тот с интересом просмотрел записи, а потом, недоуменно посмотрел на Персика: - Вы нарисовали сменный картридж и написали, что внутри него находится сушеная трава... - Да, это полынь... - А что там делает полынь? Вы что открывали картридж? - Нет, картридж открыть невозможно... Но я откуда-то знаю, что там полынь... Майор хотел обратиться за разъяснениями к Ворону, но того уже и след простыл. - Ну вот, наш таинственный друг исчез, не попрощавшись, - с нескрываемой досадой заметил Бидли. - А у меня к нему было так много вопросов. Можно конечно позвонит на вахту, чтобы его задержали, но боюсь это бесполезно. Ладно, Макс, сейчас же отнеси эти записи электронщикам, а вы, Памелла, завтра снова отправляйтесь к этому Ворону и официально пригласите его ко мне на беседу. 103 Утром следующего дня Памела стояла на крыльце дома, напротив антикварной лавки, и терзала старый звонок, но никто не открывал ей дверь. Пэм пробовала стучать, когда сзади раздался голос: - Что такого страшного случилось, что вы хотите разнести мою собственность? Пэм обернулась и увидела толстого человека в вязаной кофте и парусиновых штанах. На ногах у него были старые комнатные тапочки. - Прошу прощения, но мне нужен человек, который здесь живет. Вы случайно не знаете, когда он придет? - Боюсь, что теперь уже никогда. Я его бывший домовладелец. Он съехал. Вчера вечером. - Но вещи, может быть он приедет за вещами... У него там деревянная мебель, картины. Все очень дорогое. - Все свои вещи он уступил оптом хозяину антикварного магазина. Вот этого - напротив. Больше ничем вам помочь не могу... Эй, а может вам пригодилась бы его квартира, я сдаю ее недорого... - спохватился домовладелец. - Нет, спасибо, - уходя бросила Памела. 104 Под чутким руководством мастера Персика, за две недели удалось скопировать устройство связи. Когда пришло время его испытывать, никто не мог представить себе, как это можно сделать. Наконец, Максимилиан Фокс вспомнил, о содержащемся, в отдельном медицинском боксе, пациенте Беши Уна, который был вывезен из госпиталя ВВС, где его оперировал доктор Гекльберри. Пациент по прежнему оставался в исследовательском подразделении НСБ, чтобы специалисты могли наблюдать все фазы развитие процессора. Однако, о мистере Беши Уна не забывали и в Ассамблее и многих комитетах по правам человека. Протесты, требования и запросы продолжали поступать, но их пропускали через весь бюрократический аппарат, где бумаги регистрировались, подшивались и ставились на очередь к рассмотрению. На том все и заканчивалось. Тем временем, пациент оставался в исследовательском подразделении и наблюдение за ним продолжалось. По результатам этих наблюдений, специалистами НСБ было установлено, что биологический процессор в мозгу у пациента полностью развился. И это отразилось на поведении мистера Уна. Он стал менее эмоциональным, не разборчивым в еде и вовсе не стремился к общению. Решив, начать действовать, майор Бидли и Максимилиан Фокс, нанесли прооперированному визит. В сопровождении трех врачей они вошли в бокс и увидели пациента, который сидел на кушетке и рассматривал иллюстрированные журналы. Мистер Уна отвлекся только на мгновение и вежливо поздоровался с вошедшими. После этого он снова погрузился в свои журналы. Бидли посмотрел на Макса и кивнул ему. Тот извлек из чемоданчика прибор, включил его и осторожно повернул ручку настройки. Пациент вздрогнул, как от подозрительного шума, и весь напрягся. Макс с Бидли переглянулись и Фокс повернул ручку дальше и вот тогда, все вокруг, потонуло в нечеловеческом вопле, а несчастный Уна, обхватив голову руками, забился на пластиковом полу бокса. 105 Анупа проснулась от непонятных толчков и тряски. Она открыла глаза и увидела, что лежит в кибитке под тентом из синего шелка, сквозь который просвечивало яркое полуденное солнце. Дно кибитки была устлано мягкими, богато расшитыми подушками, на которых девушка так долго спала. Анупа села и с удивлением обнаружила, что на ней непривычная одежда ярких цветов. Длинные рукава, закрытые колени - это было красиво, но не слишком удобно, поскольку дикарка с детства не знала никакой одежды, кроме кожаной набедренной повязки и разноцветных бус. Девушка огляделась по сторонам - ее вещей нигде не было видно, и Анупа немного расстроилась. "Ой, а это кто?!" - из стены на Анупу смотрела какая-то красивая незнакомка. Потрогать ее пальцем не получилось - он уперся во что-то твердое и холодное: так Анупа впервые познакомилась с зеркалом. Потом девушка с интересом изучала невиданные нагромождения у себя на голове. Она еще не знала, что такое прическа, ведь волосы муюмских женщин всегда развивались свободно, послушные только ветру. А теперь, ровный пробор, а на затылке аккуратный валик из тугих кос. Это тоже было непривычно, однако Анупа своим женским чутьем понимала, что это красиво и это может нравиться другим. Вдруг тревожная мысль вспыхнула в ее мозгу: "Мой мужчина! Мо-рис! Где он?" 106 Морис, сидел рядом с рабом-погонщиком и уныло смотрел на пыльную дорогу. И у него была новая одежда - широкая рубаха из мешковины и короткие, до колен, штаны из того же материала. Они держались на деревянных застежках и с непривычки натирали живот. Ноги были обуты в кожаные солдатские сандалии. Добротно сделанные, они сидели на ноге, как влитые. Два часа назад Морис проснулся в повозке, следующей сразу за экипажем Анупы и чувствовал себя он неплохо. Когда он попросил попить ему дали целый кувшин зе, а заодно и предложили коричневую маслянистую лепешку. Пока Морис, ее поедал и запивая зе, проходившие мимо солдаты, наблюдали за ним с нескрываемой завистью. Было очевидно, что их больше интересовала еда, чем личность чужестранца. "Видимо, я ем элитные продукты и это значит, что меня ценят", - подумал Лист, к тому же лепешка, и в самом деле, была вкусной. Закончив с едой, он решил размять ноги. Его никто не ограничивал в передвижении и пленником Морис себя не чувствовал. Однако окружавшие люди, смотрели на него пристально и недобро. Шляясь вдоль колонный войск, Морис приставал к солдатам с расспросами, пытаясь выяснить местонахождение своей спутницы, но никто ничего толком объяснить ему так и не смог. Солдаты, порой, показывали, в разные стороны, сбиваясь с нгоро, на свои родные наречия. Наконец, Морис сообразил, что люди, восседающие на белых и желтых буйволах, помогут ему больше простых воинов. Тогда он подошел к всаднику, важная осанка которого говорила сама за себя. Шлем этого человека был изготовлен из выделанной головы большой хищной рыбы, а забралом служила нижняя челюсть рыбьего черепа, часто утыканная острыми и длинными зубами. Такой шлем надежно защищал голову и, вдобавок, наводил на врагов ужас. Под стать шлему были и доспехи из ребер крупных глубоководных рыб. Они были плотно подогнаны друг к другу и скреплены между собой железными колечками. Из под такой костяной рубахи торчали почти такие же штаны, как и на Морисе, разве, что немного побогаче. От колена и ниже, ногу защищали своеобразные сапоги, из туго сплетенного грубого волоса, наподобие конского. Всадник молчал и строго смотрел из-под рыбьих клыков на приближающегося незнакомца, а когда Морис подошел к всаднику, чтобы задать вопрос, из рыбьей пасти позвучал голос: - То, что ты ищешь, в синей кибитке, вон там! Иди туда! - и дав своему буйволу шпоры, промбиуд Моххад поехал параллельно колонне. Прибежав к указанному экипажу, Морис обратился к рабу-вознице с просьбой разрешить ему сесть рядом. Очарованный такой светской, в его представлении, обходительностью раб, охотно подвинулся на козлах, освобождая Морису место. Едва Лист забрался на повозку, он тут же заглянул под полог. На разбросанных в беспорядке подушках, лежала Анупа. На ней был широкий пестрый халат, а ее волосы оказались убранными в аккуратную прическу. Спящей девушка казалась еще более красивой, но какой-то совсем чужой. Морису даже захотелось разбудить ее и убедиться, что глаза Анупы смотрят на него все также преданно. Однако он не стал этого делать, лишь только глубоко вздохнул и выбрался из-под полога, усевшись на козлы рядом с погонщиком. Нужно было скоротать время до пробуждения Анупы и Лист завел разговор с рабом, у которого вместо ушей торчали уродливые обрубки. Возница охотно отвечал на вопросы и задавал их сам, проявляя любопытство и удивительную сообразительность. Затем он начал рассказывать про свою невольничью жизнь, а Морис, провалившись в полудрему, все кивал и кивал. Собеседник о чем-то спросил Мориса. - Чего? - не понял тот. - Я спрашиваю, почему у тебя на лице растут волосы? Ты туряк? - Какой еще туряк?! Нет, я не туряк! - обидчиво возразил Морис. - Оно, конечно, может и не туряк, - продолжал раб, - Но ведь только у туряков на лице растут волосы. Подумав, возница добавил: - И на спине, и на ногах, как у тебя, - раб подозрительно покосился на Мориса и пошевелил обрубками ушей. - Нет у меня на ногах никаких волос!.. На смотри! - и для пущей убедительности Морис задрал штанину. Лысый раб нагнулся и внимательно изучил предъявленные доказательства. Обрубки ушей недоуменно задвигались. Неизвестно для чего, возница поскреб колено подозреваемого заскорузлым позеленевшим ногтем и Мориса от этого передернуло. - Ну что, убедился? - спросил он и одернул штанину. Однако возница ничего не ответил и продолжил погонять буйволов, больше не обращая на своего спутника никакого внимания. "И кто его знает, о чем он думает, скотина? - размышлял Морис, - И что это за туряки такие?.. Не ровен час разорется, монстр безухий, и удавят меня, как злостного туряка..." Решив прояснить вопрос об этих неизвестных существах, Морис снова обратился к погонщику: - Послушай, дружище, - с подчеркнутым безразличием начал он, - А кто они такие, эти туряки? - Туряки-то? - Раб почесал лысую фиолетовую голову и ткнул пальцем вперед, - Вон видишь, все воины доспехи одели - мы идем по земле туряков. Это люди такие... дикие, с большими дубинами. Очень сильные и волосатые, - тут возница снова покосился на Мориса, - Вроде тебя. - Да ты что, издеваешься?! - Мо-рис... - раздался за спиной нежный и знакомый голос. И Лист замер, боясь что ему показалось. Однако голос повторил настойччивее: - Мо-рис. 107 Они сидели на мягких подушках и держались за руки. Они молчали и им было хорошо. Морис хотел было что-то сказать, но потом передумал. И они снова молчали. - А-а-а-а! У-у-у-у! ... - совершенно некстати послышалось жуткое хоровое завывание, как будто это выла целая стая волков. А затем со всех сторон стали доноситься крики солдат: - Туряки!.. Туряки!.. Кибитка резко остановилась, а старый возница, всхлипывая от страха, неловко спрыгнул с козел на пыльную дорогу. Затем его острые колени простучали по земле и он спрятался под телегу. Бедняга очень спешил и едва не разбил себе голову о деревянную ось. А между тем, со всех сторон уже доносился шум битвы: треск дерева, крики, предсмертные хрипы. Неожиданно, совсем рядом, раздались хрюкающие звуки и кто-то невидимый, тяжело топая, подбежал к кибитке. Послышалось громкое сопение и умоляющие крики возницы, который отчаянно цеплялся за кибитку и невероятно ее раскачивал, однако неведомая сила тащила его к себе, проявляя нетерпение и издавая низкий утробный рык. Понимая, что то же самое может произойти с ним и Анупой, Морис вскочил с подушек и, путаясь в пологе, поспешил вылезти наружу. Щурясь от яркого солнца, он увидел трехметрового гиганта, который был покрыто некрасивыми пучками черной шерсти. Одной рукой, словно дохлую кошку, гигант раскручивал, орущего раба, а в другой держал суковатую дубину. Крутанув погонщика еще пару раз, туряк шмякнул его о твердую дорогу, подняв при этом, облака серой пыли. Визгливый, раздражающий Мориса крик, оборвался и он очнулся от шока. Вокруг кипел бой. Волосатые великаны, размахивая своими дубинами, смело нападали на превосходящего их по численности противника, но солдаты тоже бились храбро и ловко уворачивались от летающих в воздухе дубин. Воины то отскакивали в стороны, то ухитрялись наносить ответные удары железными иглами. Недостаточно проворные храбрецы попадали под дубины и, брызгая мозгами, бесформенными кулями валились на землю. Туряков было чуть больше сотни, но они решительно теснили войско императора. Несмотря на свои размеры, эти гиганты легко передвигаясь, уходили от молниеносных выпадов и снова переходили в атаку. Вокруг места битвы, испуганно метались, потерявшие всадников буйволы. Они сталкивались, пугались еще сильнее и давили всех кто попадался на их пути. По всему полю боя, на своем белом скакуне метался Сеик. Он размахивал плетью и громко кричал, пытаясь собрать своих пращников и организовать оборону. Его буйвол тяжело поводил, расцарапанными шпорами боками и ронял с губ клочья пены. Тем временем, туряк стоявший возле повозки Мориса, несколько секунд смотрел на вмятый в пыль труп, затем обернулся и увидел новую цель. Он тотчас взмахнул дубиной, но Лист оказался проворнее и страшный удар вдребезги разнес переднее колесо телеги. Затем последовал еще один замах и дубина расщепила борт повозки. Однако, Морис снова прыгнул в сторону и остался цел, а упряжка из пары буйволов рванула с места и, роняя доски, оси и прочие запчасти, понеслась прочь, поднимая за собой пыльный шлейф. И вместе сними умчалась Анупа. Туряк досадливо заурчал и стал махать дубиной с утроенной силой. Теперь уже Морису пришлось по-настоящему туго. Они катался в пыли, приседал и уходил за мгновение до того, как в воздухе проносилась суковатая палка. Один из ударов скользнул по виску и Морис понял, что так долго не протянуть. Кровь заливала все правую сторону его лица и, отпрыгнув в очередной раз, Морис пустился наутек. Добежав до первой подходящей палки, он тут же вооружился ею и был готов к отражения атаки. Это была хорошая двухметровая рейка с острым сколом на конце. - Ну-ка проверим, какой ты шустрый! - зло закричал Морис и ударил, целясь в голову туряка, однако тот легко парировал удар своей суковатой палкой. Отбил и следующий. И еще один, и еще... Гигант оставался неуязвимым и на его волосатом лице появилось подобие издевательской улыбки. Морис на секунду растерялся, а затем принял решение и деревянная рейка, с низким шмелиным жужжанием, словно пропеллер, стала вращаться в его руках по очень сложной траектории. Она летела то слева, то справа. В следующую долю секунды появлялась сверху. Она была нигде и везде. Неожиданный удар пришелся в ухо. Туряк взвыл и, выронив свое оружие, схватился за ушибленное место. Ему было очень больно, но тут удары посыпались один за другим, рассекая лицо волосатого монстра в кровь и отбивая ему руки. Непрерывно избиваемый, в каком-то порыве отчаяния, он дико заорал и кинулся на своего обидчика. А Морис, перехватив рейку поудобнее, выставил вперед ее острый конец. Монстр с разбегу налетел на острие и, получив глубокое ранение, схватился за рейку обеими руками. С порыве горячки, он выдернул пику из груди и отбросил ее в сторону, затем сделал шаг, но ноги его уже не слушались и, обливаясь кровью, гигант опустился на колени. Он поднял голову, чтобы увидеть торжествующего врага и взглянув на Мориса, завалился на бок. Линдер постоял возле поверженного туряка, а затем повернулся и стал наблюдать за продолжавшейся битвой. Под прикрытием обоза, Сеик сумел построить своих пращников, и вскоре их кожаные ремни дружно захлопали. Золотые пули засвистели в воздухе и стали быстро находить свои персональные жертвы. Ближайшие два туряка рухнули, как подкошенные, а остальные получили ранения разной тяжести. Залп пращников повторился и его действие было еще более сильным. Тяжелея от потери крови, туряки начали пропускать удары и железные иглы императорских солдат, заставляли их падать на трупы поверженных ими врагов. Чувствуя поддержку пращников, солдаты заметно приободрившись и вскоре успешно добивали последних волосатых колоссов. А еще спустя полчаса, среди сваленных в кучу тел - солдат и туряков, бродили рабы. Они собирая оружие, снимали с мертвых доспехи и грузили все это на обозные телеги. 108 Теплая летняя ночь ласкала спящий город сотнями струящихся запахов. Разбитые дороги на окраине, пахли сухим навозом и пылью, стены домов, завоеванные буйно цветущим плющом, источали запах, остывающего камня и меда, а в едва курящихся струйках очагов, призрачно рыскали запахи пряностей, подгоревшего мяса и печеных фруктов. Человек шел по узкой улочке, внимательно разглядывая дорогу и осторожно перешагивая через канавы с нечистотами. В неряшливых углах и переулках, то тут, то там, появлялись злобные команды крыс. Они разбойной ватагой гонялись за кошками и собаками, не имеющими хозяев и теплого угла. Иногда крысы пробегали прямо по ногам, шарахавшегося от них, человека и он едва не терял сознание от прикосновения их цепких лап и грязных хвостов. Всякий раз ему казалось, что голодные животные набросятся на него всей сворой и начнут пожирать, давясь внутренностями и ссорясь из-за лакомых кусков, и уже на следующую ночь, он, растерзанный среди обгаженных стен, будет существовать только в виде крысиного помета, равномерно распределенного по норам в целом квартале. Тьфу! Что за чушь! Скорее, скорее идти! Как можно скорее! Однако куда идти - он не знал. Зачем идти - тоже не мог ответить. Но эта необходимость движения цепко держала за горло. Она душила, она заставляла метаться по улицам, оккупированным сотнями и сотнями тысяч крыс. И вот уже их целый миллион. Они текут рекой, волоча в своей стремнине кричащих, упирающихся людей, домашнюю утварь, столы, стулья, кровати и посуду. Все это качается на волнах кипящей шерстяной реки, постепенно стачиваясь в бесчисленным количестве острых зубов. Захваченный врасплох крысиным наводнением, путник взобрался на большой камень, лежавший посереди улицы. Он боялся ступить в эту ужасную реку, но и не мог оставаться на месте, чувствуя, как костлявая рука на горле сжималась все сильнее и сильнее. Дыхание становилось хриплым, глаза лезли из орбит и, собравшись духом, человек шагнул в кишащее крысами море. Он почувствовал, как его ноги коснулись дна. Крысы достигали ему до пояса, но пока не трогали. Путник брел против течения, но дышать ему становилось легче и крысы перестали быть такими отвратительными. Они щекотали путника своими шерстяными спинками и грели набитыми человечиной животами. Неожиданно, навстречу бредущему по крысиной реке путнику выплыло сердце. Самое обычное пульсирующее, живое, с неровно обгрызенными краями, торчащих белых трубок. Сердце плыло прямо на него. Оно было измучено борьбой с крысами и из последних сил уворачивалось от их острых зубов. Крысы злились, но никак не могли сожрать вкусное сердце. И человеку стало жаль его. Он подхватил сердце и прижал к груди. За это крысы тотчас вцепились в предателя, причинив ему нестерпимую боль. Человек страшно закричал и рванулся к берегу. И, как не странно, берег появился. Настоящий песчаный, с мирно накатывающимися морскими волнами. Вдоль всего берега, в обе стороны и до самой бесконечности простиралась белая стена и в этой стене была всего одна единственная дверь. Выбравшись на берег, человек опустился на колени и немного передохнув, принялся копать в песке углубление. Выкопав достаточно, он припорошил дно сухим песком и аккуратно положил на него спасенное сердце. Затем засыпал свою находку полностью и, утрамбовав песок, огляделся. Никто не видел. Человек поднялся с колен, отряхнул руки и с чувством исполненного долга направился к двери в бесконечной стене. Он взялся за медную ручку и прежде, чем потянул ее на себя, обернулся. Солнце садилось в успокоившееся доброе море и теплый ветерок, все еще, катил к берегу сонные волны. Человек открыл дверь и решительно шагнул вперед. В ту же секунду, позади раздался мелодичный звон и человек повернулся на звук. Повернулся и в ужасе замер, поскольку стоял на краю бездонной пропасти. Далеко внизу курился туман и были слышны крики ночных птиц, многократно повторяемые горным эхом. Человек сделал от края шаг, другой, и под ногами зашуршал гравий. Путник вышел на запущенную аллею и оказался среди деревьев увитыми хрупкими лианами. Ветви подрагивали и тянулись вниз, беспокоя идущего мимо человека. Их зеленый коридор растворялся в полумраке синих сумерек, который, иногда, озарялся слабым светом и эти туманные всполохи сопровождались, едва слышными, радостными криками множества людей. Где-то играла музыка. Временами веселая, а временами походившая в детский плач, и тогда большие листья на деревьях начинали шелестеть, а ветки настойчивее тянуться к путнику. Неожиданно, из темноты появились развалины полуразрушенного, некогда большого и богатого дома. Он, будто, сам выползал из мрака и наводил животный ужас, впиваясь в человека черными оконными проемами, словно пустыми глазницами. Человек попытался остановиться и не идти в разинутую пасть дома-призрака, но неожиданно понял, что именно туда, властно влекла его безжалостная сила, сжимавшая горло костлявой рукой. Понял и смело шагнул за порог. Он шел по хрустящим черепкам, перешагивая через спящих уродливых животных, которые глухо ворчали в темноте и вздрагивали от посещающих их кошмаров. На одной из увешанных паутиной лестниц, навстречу человеку, вышла огромная собака. Она спустилась по ступеням и лизнула человека в лицо мокрым языком, пахнущим парной кровью. Бедняга, кувыркаясь, слетел с лестницы и, распахнув незамеченную дверь, вкатился внутрь. Яркий свет множества свечей ударил ему в глаза. Веселая музыка увлекала танцевать, громкий смех женщин будоражил. Человек поднялся на ноги и оглядевшись, подошел к уставленному яствами столу. Никто не обращал на него внимание. Полунагие люди под музыку прыгали через гору горящих костей и громко смеялись. Музыканты играли, не переставая и их состав все время менялся, за исключением одного существа, с лошадиной головой. Те, кто не играл,