сумел "приложить" Маршу в голову. Она едва не упала, но опыт есть опыт, и Джек был тут же "наказан". Его ребра уцелели, но всю следующую неделю он не мог работать в спарринге и при вдохе чувствовал в легких боль. "Надеюсь, я не отбила у тебя охоту к тренировкам, Джек? Я бью тебя не для того, чтобы запугать, -- объясняла баба Марша. -- Я хочу, чтобы ты знал, что в ответ на твою удачную атаку может последовать не менее удачная контратака. Ты вложил все силы в нападение и, когда смазал меня по морде, решил, что победил. Нельзя ставить все на один только удар. Это ошибка, Джек, которая в других условиях может оказаться роковой". Обитатели общежития давно заметили, что у Джека с Маршей были общие дела. Страх и уважение к управительнице частично перешли и на самого Холланда. С ним здоровались подчеркнуто вежливо и даже, случалось, обращались за разрешением спорных вопросов. Поначалу Джек отказывался от роли судьи, однако среди жильцов конфликты возникали довольно часто, так что волей-неволей ему приходилось заниматься внутренним урегулированием. Все это время Холланд по-прежнему жил в комнате один. По всей видимости, баба Марша намеренно никого к нему не подселяла, и Джека это вполне устраивало. На работе все шло без изменений. Место пилота Джеку не светило, но и со старого его не увольняли. Ходил слух, что Келли все же пыталась убрать Джека из фирмы, но босс отказал ей, сославшись на дефицит хороших ассенизаторов. Байрон по-прежнему часто обещал повести Джека в ресторан в центральной части города, но Холланд давно в это не верил и относился к постоянным обещаниям Дока как к неизбежному природному явлению. Каково же было его удивление, когда однажды, придя на работу, Джек услышал: -- Ну, Холланд, сегодня мы идем в "Черную жемчужину". -- С чего вдруг, Док? Ты продал сотую медаль? -- Не совсем сотую и не совсем медаль, но дело провернул выгодное. Джек недоверчиво улыбнулся и стал надевать комбинезон. -- На этот раз все правда, -- ударил себя в грудь Бэри. -- Я даже деньги взял. И он действительно показал Джеку деньги и демонстративно их пересчитал. У него было полторы тысячи кредитов. -- Вот так-то, мой дорогой друг. Идем сегодня после работы. -- Но у меня нет приличной одежды. -- Ну и что? У меня тоже нет, но существует прокат. Я уже заказал пару смокингов в салоне "Ист-Старс". И темно-синий лимузин из гаража Лео Шеффилда. -- Однако ты разошелся, -- покачал головой Джек. -- Держись Дока Байрона, парень, и в твоей жизни все будет окей, -- самоуверенно пропел Бэри и сделал ногами замысловатое па. -- Ну хорошо, Док. Позволь тогда задать тебе один вопрос. -- Задавай. -- Где мы возьмем пропуск в центр города? -- Доверься мне, парень. Док Байрон все устроит. 16 После работы Джек и Байрон, не задерживаясь, отправились на такси в город. Док сам поймал машину и назвал неизвестный Джеку адрес. Был вечерний час пик, и автомобили двигались в четыре, а кое-где и в шесть рядов. Самые дорогие авто нетерпеливо сигналили и угрожающе рычали мощными моторами, а те, что попроще, покорно уступали дорогу. Но на таксиста, который вез Джека и Байрона, подобные угрозы не действовали. Он ехал так, как считал нужным, и не обращал внимания даже на громкие ругательства. Наконец машина свернула на второстепенную магистраль, а потом выехала на спокойную улицу, куда не доносился шум с большого проспекта. Такси остановилось, и Док небрежно бросил водителю деньги, сказав: -- Сдачи не надо. Таксист прикинул сумму чаевых, завел мотор и уехал, подарив на прощанье презрительную ухмылку. А Бэри еще долго смотрел ему вслед и возмущался: -- Нет, ну ты видел, какой жлоб, а? Я ему полкредита оставил, а он еще недоволен. -- Куда это мы приехали, Док? -- оглядывая старые дома, спросил Холланд. -- Это не похоже на салон "Ист-Старс". -- Ежу понятно, что это не салон, потому что "Ист-Старс" находится в центре города. А в центр города нас без определенного "прикида" ни за что не пропустят. Поэтому я заказал лимузин и доставку смокингов прямо сюда -- на Баланчин, дом пятнадцать, квартира восемь. Ну пошли, время доставки еще не подошло. Успеем выпить по чашке чая. Ассенизаторы поднялись на второй этаж, и Байрон позвонил в квартиру номер восемь. Дверь открылась, и чей-то приятный голосок произнес: -- О, Бэри, привет. Заходи. Байрон наклонился, и его чмокнули в щеку. Следом за ним в прихожую вошел Джек. -- Джек, это моя сестра Сара. Сара, это мой напарник, заслуженный ассенизатор Джек, -- представил Бэри. -- Здравствуйте, -- сказал Холланд, не в силах отвести от Сары взгляда. -- Здравствуйте, Джек, -- кивнула Сара, стараясь лучше рассмотреть гостя. В прихожей возникла пауза. Джек молча смотрел на Сару, а Сара на Джека. Неожиданно Байрон хлопнул себя по лбу: -- Какой же я дурак! Я же должен был догадаться... Эй, Сара, быстро на кухню -- мы хотим чаю. -- Да, Бэри, -- очнулась девушка и ушла на кухню. Как только она вышла, Док решительно шагнул к Холланду и, ткнув его пальцем в грудь, сказал: -- Вот что, Джек, сейчас нам привезут смокинги, мы оденемся и уйдем отсюда, и ты навсегда забудешь этот адрес. Ты понял, Джек? Ты, конечно, мне друг, но Сара -- моя сестра. Я ее вот на этих руках носил, когда она была еще совсем крошкой. Так что даже не думай, Джек! Даже не думай! -- Да, Бэри. Я понял. Извини. -- Ну хорошо, раз так. Пойдем в комнату, а то чего же мы возле двери стоим. Следом за Байроном Джек прошел в небольшую комнатку и осторожно сел на указанный ему стул. Он еще не отошел от внезапного явления Сары и чувствовал себя немного оглушенным. Девушка звенела на кухне чашками, и Холланд легко представил, как она двигается между шкафами, столами и тумбочками. Такая легкая, гибкая и притягательная. "Сара, -- повторил про себя Джек, и ему показалось, что лучше имени нет на свете. -- Сара..." Байрон сидел возле книжных полок и нервно барабанил по столу пальцами. Поняв, что нужно разрядить обстановку, Джек спросил: -- А чьи это рисунки, Док? -- Сара училась в художественной школе. Это было еще на Нубии. -- Красиво. -- Еще бы, она на всех конкурсах занимала первые места, -- с гордостью произнес Байрон. Наконец появилась Сара. Она неслышно вошла в комнату, и. когда Джек снова ее увидел, он опять перестал дышать. -- Ты чего пришла? -- строго спросил Док. -- Ты просил чай, Бэри., -- Хорошо, неси свой чай. Только надень что-нибудь более приличное, чем этот халат. -- Ты чего придираешься? Очень хороший халат. Новый, -- возразила девушка. -- А я говорю, переоденься, -- настаивал старший брат. Джек сидел молча, стараясь не привлекать внимания хозяев. Его уши и щеки давно горели, как стоп-сигналы, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Теперь, когда он знал, что на свете есть Сара, он не представлял, как будет жить без нее. Девушка отсутствовала пару минут и вскоре вернулась с чаем и в совершенно другой одежде. Но Сару бесполезно было переодевать, даже в глухом шерстяном платье она была по-прежнему неотразима. Тонкая материя плотно облегала гибкое тело, и девушка была похожа на статую языческой богини. -- Эй, а зачем эта третья чашка? -- спросил Бэри. -- Для меня. Я тоже выпью с вами чаю. -- Ничуть не бывало, иди в другую комнату, -- потребовал Док. -- Извините моего брата, Джек, -- улыбнулась Сара, -- он не всегда такой. -- Я знаю... -- сказал Джек, пропадая в глазах девушки. -- Возьмите вот это печенье. Я сама пекла. -- Спасибо. Джек взял печенье, но, даже разжевав его, не почувствовал вкуса. -- Вам нравится? -- Да, Сара. -- Эй, ну-ка прекратите это сейчас же! -- снова вмешался Байрон. -- Бэри, мы всего лишь разговариваем, -- возразила девушка. -- А я запрещаю вам разговаривать! -- крикнул Док и ударил кулаком по столу. В этот момент в дверь позвонили. -- О, привезли! -- Байрон вскочил со стула и помчался открывать. -- Вы такая... красивая, Сара... -- тупо произнес Джек. -- Да, -- кивнула девушка, -- и что из этого? Вы хотите назначить мне свидание? -- Не знаю, я об этом еще не думал. -- Ну так думайте скорее, а то Бэри сейчас вернется. Девушка сидела так близко и рядом с ней было так хорошо, что Джек позабыл, куда он собирался и как сюда попал. Он видел только глаза Сары. И еще Джек держал в руках ее ладонь. Маленькую и теплую, с такой гладкой шоколадной кожей. -- Эй!.. Эй!.. -- доносились откуда-то издалека непонятные звуки, которые наконец преобразовались в голос разгневанного Байрона. -- Нет, ну вы только посмотрите! Они уже держатся за руки! -- кричал Бэри, потрясая вешалками с доставленными костюмами. -- А чем бы вы занялись, задержись я на полчаса? А? В чем дело, Джек? Мы же договорились... -- Уверяю тебя, Байрон, что я... -- начал оправдываться Холланд, но Док не дослушал, швырнув ему смокинг: -- Давай одевайся. Лимузин будет через пять минут! 17 Накрахмаленная сорочка непривычно терла шею, а неизвестно из чего сделанная бабочка больно кололась. Пиджак был больше на полразмера, и по совету Байрона Джек положил во внутренний карман полдюжины носовых платков. -- Зачем нужны эти платки? -- спросил Джек. -- Костюмчик должен сидеть как влитой -- это раз. А поскольку ты парень высокий и видный, то легко сойдешь за моего секьюрити -- это два. Пусть карман оттопыривается -- все будут думать, что у тебя там пистолет. Также Бэри настоял, чтобы Джек прихватил с собой и трофейные часы. Он уверял, что они выглядят очень стильно, особенно в сочетании со смокингом. И вот Джек и Бэри уже ехали в темно-синем лимузине с самым настоящим шофером в фуражке. Машина беззастенчиво вклинивалась в автомобильные потоки, и остальные водители вынужденно притормаживали, узнавая в лакированном нахале обитателя центральной части города. Байрон сидел молча, держа на коленях большую шляпную коробку. Он все еще сердился на Джека за Сару. -- Что у тебя в коробке, Бэри? -- спросил Джек, желая завязать беседу и смягчить обиду напарника, но тот строго посмотрел на Холланда и сухо ответил: -- Когда надо будет, скажу, а сейчас сиди и помалкивай. -- Да пошел ты знаешь куда? -- разозлился Джек. -- Останови машину, я выйду. Еще не хватало, чтобы каждая черномазая задница на меня дулась. Услышав перепалку, водитель покосился в зеркало заднего вида. К удивлению Джека, Байрон радостно засмеялся -- Про черномазую задницу ты это здорово сказал. Джек. Даже мне понравилось. Ну ладно, забудем -- слушай нашу диспозицию. А ты смотри лучше на дорогу! -- приказал Док водителю. -- И вообще, подними стекло. Водитель нажал кнопку, и стеклянная перегородка отделила салон с пассажирами. -- Вот так-то оно лучше... -- кивнул Бэри. -- Ну так вот, Джек. Минут через десять мы подкатим к воротам. К этому времени я нацеплю на машину флажки. -- Какие флажки? -- Нубийской империи. На кого я еще, по-твоему, похож, кроме как на посла Нубии? -- Ты будешь послом Нубии?! -- удивился Джек, и в его голосе просквозило сомнение. -- Да. Посол Нубии -- полномочный и представительный. -- И ты думаешь, что фокус с флажками пройдет? Док открыл коробку и показал Холланду ее содержимое. -- Вот это флажки на машину, а вот это алая перевязь. Когда я ее надену, не забудь обращаться ко мне "ваше превосходительство". -- Ну допустим. И что дальше? -- А дальше все очень просто. Едва мы остановимся на пропускном пункте, ты выпрыгнешь из машины и побежишь к дежурному. Сделаешь страшные глаза и потребуешь, чтобы нас немедленно пропустили. -- А если они не согласятся? -- Ну тогда изобрази страшное оскорбление. Пусть они подумают, что ты сейчас же достанешь пистолет и начнешь их отстреливать. -- И ты полагаешь, что этот дешевый фокус пройдет? -- Раньше проходил. -- Ты что, уже проникал в центр таким образом? -- Не я. Так проезжал настоящий посол Нубии. У него была любовница в том же районе, где живет Сара. И он ездил к ней три раза в неделю. К таким связям на Нубии относятся отрицательно, поэтому посол предпочитал, чтобы его проезд через пропускной пункт никак не фиксировался. Ну и случалось, давил на охранников, чтобы его пропускали. Машина остановилась на светофоре, и, заинтересовавшись ею, из-за угла показались две проститутки. Одна из них распахнула плащ и показала, какая она красивая. -- А ничего девочка, да, Джек? Хочешь, пойдем сегодня в бордель? Джек отрицательно покачал головой. Сара не выходила у него из головы, и Байрон это чувствовал. На светофоре включился зеленый свет, и лимузин поехал дальше. -- Ну почему, почему именно Сара? Объясни мне, Джек. Что, мало других девушек вокруг? Белые девушки во сто раз лучше черных. В ответ Джек глубоко вздохнул и, улыбнувшись, сказал: -- Сара лучше всех. -- Чем? Чем она лучше? -- не унимался Байрон. -- Ну, она такая загадочная, такая легкая... она... -- Она черномазая! Она живет в бедном квартале! На Бургасе она никогда не найдет хорошую работу -- Бургас планета расистов. -- Нет, Док. Во-первых, Сара светлее, чем ты. -- Она пошла в маму. Наша мама была светлее папы, -- сообщил Док. -- Сара -- необыкновенная девушка. От нее исходит что-то такое... -- Джек сделал неопределенный жест. -- Ну, в общем, это что-то неуловимое. И ее рука такая нежная, теплая, а кожа как молочный шоколад. -- Эй, не говори о моей сестре как о какой-нибудь жратве, парень! -- возмутился Док. Между тем лимузин сделал последний перед пропускным пунктом поворот, и Джек постучал в стеклянную перегородку. Водитель тотчас опустил ее, и Байрон скомандовал: -- Притормози здесь, парень. Водитель выполнил приказание, и Док, схватив нубийские флажки, выскочил из машины. Флаги были снабжены магнитными подставками, и прикрепить их на крылья машины было секундным делом. Когда Байрон снова запрыгнул в салон и крикнул "Поехали!", шофер проигнорировал его команду и, обернувшись, сказал: -- Это не по правилам, сэр. Я не могу ехать с таким маскарадом. Джек думал, что Бэри смутится и начнет оправдываться, но тот был готов и к такому развитию событий. Док скорчил угрожающую рожу и хрипло спросил: -- Что? Что ты такое сказал, парень? Ты не поедешь? Нет, сукин сын, ты поедешь, и так быстро, как я тебе скажу. Шофер хотел перебить Вайрона, но тот наставил на водителя палец и предупредил: -- Прошу тебя -- ни слова. Иначе ты жестоко поплатишься. Трогай машину и поезжай вперед. Поднимешь шум -- и ты труп. Ты знаешь, кто я? Уже не на шутку перепуганный, водитель отрицательно замотал головой. А Бэри, не отводя гипнотизирующего взгляда, достал из кармана какое-то удостоверение и сунул под нос водителю. В салоне было темновато, но это было не важно. Шофер и так был достаточно напуган, чтобы спасовать даже перед трамвайным билетом. -- Ну что, есть еще вопросы? -- спросил Док, убирая удостоверение. -- Нет, сэр. Простите, сэр. -- Хорошо. Я простил тебя, но смотри, больше не делай ошибок. Сегодня я работаю как посол Нубии, и ты будешь мне помогать. Уловил? -- Да, сэр. Так точно, сэр, -- пролепетал шофер. -- Тогда успокойся и можешь ехать... -- милостиво разрешил Байрон. "Вот это мастер!" -- подумал Джек и восхищенно посмотрел на Байрона, который как ни в чем не бывало начал примерять алую перевязь. 18 Когда машина подъехала к шлагбауму, Джек выскочил из салона и зарысил в дежурное помещение, откуда приводился в действие механизм шлагбаума. В дежурке находилось всего три человека -- два солдата и капитан. Солдаты стояли возле окошка, рядом с пультом, а капитан сидел в углу, опершись локтями на поцарапанный письменный стол Джек решительно подошел к офицеру и остановился напротив него, заложив руки за спину. -- Ну?.. -- произнес капитан. -- Поднимайте шлагбаум, -- сказал Джек тоном человека, не привыкшего ждать. -- Пропуск! -- потребовал капитан и с откровенной скукой посмотрел на Холланда. -- Ты что, не видишь, что это дипломатическая машина? Капитан с интересом посмотрел на Джека, который разговаривал с ним на "ты" и держался так, словно был большим начальником. "Это неспроста..." -- подумал капитан, но на всякий случай повторил: -- Пропуск!.. -- Я тебя предупреждаю -- ты затеваешь международный скандал, капитан. -- Каким образом? Я только выполняю инструкции. На секунду Джек растерялся. Пассивность капитана выбивала его из колеи, но отступать было поздно, и Холланд пустился во все тяжкие: -- В трех днях пути от Бургаса находится флот Нгамы Шестого. Ты хочешь, чтобы он повернул сюда? -- Нгама не посмеет напасть на Бургас. У нас союз с Новым Востоком, -- возразил капитан. Джек угрожающе навис над дежурным и пояснил: -- Если флот Нгамы хотя бы повернет в сторону Бургаса, все войска будут приведены в повышенную готовность, а это значит, что ты, капитан, окажешься на казарменном положении и целый месяц будешь париться в казарме вместе с нижними чинами. Никаких проституток, никакой выпивки -- и так целый месяц. Усек?! Джек замолчал и подождал несколько секунд, пока смысл его слов дойдет до капитана полностью. Наконец зрачки дежурного перестали беспорядочно бегать и осмысленно уставились на Холланда. Джек понял, что решение принято. -- Джексон, пропусти их, -- сказал капитан, и солдат нажал на кнопку. Холланд удовлетворенно кивнул и направился к выходу. -- Эй, парень, а кем ты у них служишь? -- полюбопытствовал капитан. -- Я?.. -- Джек подумал и сказал: -- Первым секретарем посольства. -- Надо же, такой молодой -- и на тебе... -- покачал головой капитан. -- Но ведь ты не нубиец. -- Я нубиец. -- Белый нубиец? -- А я альбинос, -- ответил Джек и, покинув помещение, побежал к лимузину. Машина уже стояла на территории центральной части города. Джек запрыгнул в салон и повалился на кожаное сиденье. Лимузин мигнул поворотами и помчался по сияющим огнями праздничным улицам. Холланд облегченно вздохнул. -- Быстро ты управился, -- похвалил его Док. -- Я бы и то так не сумел. Что ты им соврал? -- Я уже не помню. Говорил, что придет на ум, -- признался Джек. -- И все равно это сработало. Ты великий интуит, Джек. -- Что такое "интуит"? -- Человек, которого не подводит его интуиция. -- Куда мы едем теперь? -- Прямо в "Черную жемчужину" -- элитный клуб с кордебалетом, прекрасной кухней и изысканным обществом. -- Вроде нас с тобой? -- Именно, -- кивнул Док. -- Как тебе центр города? Небось ни разу здесь не был? -- Не был. Красиво, конечно, не то что в наших районах. Джек увлеченно смотрел в окно, разглядывая витрины дорогих магазинов, ухоженную публику, шикарные авто и бесконечные рекламные панно. Они предлагали шампанское "Дэнни", по пятьсот кредитов за бутылку, автомобили семейства "баккарди", прогулочные яхты и недвижимость на курортах всего цивилизованного пространства. Джек сравнил здешнюю рекламу с рекламными шедеврами своего района. Здесь не предлагали купить стиральный порошок и презервативы. Здесь жила другая порода людей, которые были уверены, что булочки растут на деревьях, а утренний творог возникает в супермаркете сам по себе. -- А вон и "Черная жемчужина", Джек, -- показал рукой Байрон. Холланд посмотрел в ту сторону, куда указал Док, и увидел парадный подъезд со стоянкой, тремя десятками служащих и дюжиной швейцаров. Эти люди непринужденно, легко сновали между подъезжавшими автомобилями, своевременно открывая дверцы, вежливо подавая руки и принимая ключи с таким видом, будто машина входила в их чаевые. Лимузин "посла" въехал на стоянку, и персонал клуба торжественно замер. Служители выглядели так, словно приехал не нубийский посол, а сам-император Нгама. Опережая швейцаров, Джек выскочил из лимузина и, обежав его вокруг, открыл Байрону дверь. Едва надменное лицо "посла" показалось из темноты салона, Джек произнес громко, чтобы слышали все: -- Прошу вас, ваше превосходительство. Бэри выбрался из машины и на несколько мгновений замер, поглядывая на вывеску клуба, словно решая, зайти сюда на минутку или поискать что-нибудь поприличнее. Наконец он сделал свой выбор и важной, неспешной походкой направился к входу. В своей алой перевязи и с несколькими экзотическими орденами Док выглядел очень представительно и был похож на посла больше, чем сам посол. Джек следовал за своим "боссом" и, подражая поведению настоящего секьюрити, бросал на персонал клуба подозрительные взгляды. Появление посла в зале не прошло незамеченным. Сопровождаемый Джеком, метрдотелем и двумя официантами, он прошел за один из лучших столиков и, подождав, пока ему выдвинут стул, величественно на него уселся, словно это был императорский трон. -- Меню, ваше превосходительство, -- согнулся в поклоне метрдотель, подавая тисненную золотом папку. Посол сделал заказ, и метрдотель с официантами тактично удалились. Бэри продолжал играть роль важного гостя, а Джек осторожно осмотрелся и тихо спросил: -- А ты уверен, что у нас хватит денег? -- Что значит уверен? Я знаю, что не хватит. -- Так какого же хрена... -- начал было Джек, но Байрон его остановил: -- У меня есть золотая карточка "Хакслер банк". Когда я ее достану, всю стоимость ужина нам простят. -- Это точно? -- Я уже делал так пару раз и не заплатил ни гроша. Местную дирекцию греет тот факт, что владелец такой карточки посещает их заведение. -- Что же это за карточка такая? -- Чтобы получить золото "Хакслер банк", нужно быть их клиентом в течение тридцати лет и ни разу не опуститься до пользования кредитным резервом. Богатых людей много, но дисциплинированных среди них только единицы. Каждый из них хоть раз забывал сделать взнос вовремя и тем самым лишался права на такую карточку. -- А откуда же ты ее взял? -- Все очень просто. -- Док позволил себе легкую улыбку. -- У меня была самая простая их карточка, и я всего-навсего заламинировал ее в "рубашку" золотой. "Рубашку", само собой, сделал на компьютере. -- Неужели они такие глупые, что попадаются на это? -- Представь себе. Они берут у меня карту, вставляют ее в гнездо, но поскольку деньги не снимают, то видят только то, что карточка действительно опознается как кредитный документ "Хакслер банк". Вот и получается -- приемник определяет, что кар точка "Хакслер", а визуально люди видят, что она золотая. -- Психология, -- уважительно кивнул Джек и снова огляделся. Несмотря ни уверенный тон Байрона, он на всякий случай поискал глазами запасной выход. Наконец появились два официанта. Двигаясь совершенно бесшумно, они поставили на стол набор аперитивов и несколько тарелочек с охлажденными на льду нарезанными фруктами. Прозрачные ломти нежнейших плодов лежали на горке, сложенной из ледяных кубиков. Внутри горки горел маленький фонарик, поэтому все это сооружение светилось изнутри янтарным светом. -- Нехило, -- кивнул Холланд, оценив оформление. -- Ты не туда смотришь, Джек, -- не поворачивая головы, заметил Байрон. -- Смотри, какие здесь женщины. -- А? Женщины?.. -- Подозревая, что Бэри намеренно старается отвлечь его от Сары, Джек сделал вид, что никого не видит. -- Ну конечно. Вон та, в платье небесного цвета, -- это Марион Лаэртски. Телезвезда. -- Телезвезда? Что-то не припомню. -- Ну как же? Разве ты не смотришь шоу "Не надо -- я сама"? -- Я не смотрю никаких шоу, -- категорично заявил Джек и, взяв один из аперитивов, сделал пробный глоток. -- Ни хрена себе! Вот это нектар! Никогда не пил ничего подобного. -- Еще бы. Нам с тобой месяц нужно работать на одну такую рюмочку. -- Месяц?! -- вытянулось лицо Холланда. -- Джек, прошу тебя, не перекашивай морду, а то набегут официанты, чтобы выяснить, что случилось. -- Извини, ты так неожиданно сказал. -- Джек еще раз пожал плечами. -- Просто какие-то астрономические цены. -- Расслабься, парень, это же "Черная жемчужина". Сейчас наедимся, напьемся, потом посмотрим представление -- и домой. -- Бэри подцепил острой палочкой фруктовый ломтик и положил его на язык. -- А ведь и правда вкусно, Джек. Когда ешь такие вещи и сидишь среди красивых женщин, то даже не веришь, что ты всего лишь дерьмовоз. Нет, но Марион все же хороша. Видел бы ты ее в рекламе колготок! -- Ты же сказал, что она ведущая шоу. -- Одно другому не мешает. -- А что с ней за гусь? -- Не знаю. Судя по роже -- спонсор шоу. -- Или личный спонсор. -- Возможно. В зале появилась новая колоритная пара. Она -- усыпанная бриллиантами дама, в темном платье с открытыми плечами, а он -- седовласый высокий джентльмен. Пара расположилась всего лишь через столик от "полномочного посла" Нубии. -- Сенатор Джексон собственной персоной, да еще с законной супругой, -- прокомментировал Бэри. -- Ты просто светский лев какой-то. Откуда ты и знаешь? -- удивился Джек. -- Я проводил подготовительную работу, парень, -- негромко ответил Док. -- Нельзя же вот так сразу пришлепать в такое заведение, не понимая, где здесь сенатор, а где богатый бандит. -- Сюда и бандиты ходят? -- Только очень состоятельные. Разожравшихся сутенеров сюда не пускают. Через четверть часа возле столика снова появились официанты. Они сменили блюда и исчезли. А гости в клуб все прибывали. Док проявлял чудеса осведомленности и ухитрялся не только узнавать знаменитостей в лицо, но и рассказывать какие-то интимные подробности из их личной жизни. Как выяснилось, он знал, кто с кем спит, кто что ворует, у кого большие долги и кто играет в карты. Постепенно Джек вошел во вкус приятного времяпровождения и, опьянев от аперитивов, стал с интересом разглядывать декольтированных дам, вызывая их поощрительные улыбки и недовольные взгляды их кавалеров. -- А мне здесь нравится, -- заявил он и взял с блюда прозрачную рыбку. Она целиком уместилась во рту, но почему-то совсем не жевалась. Плеваться при всех было некрасиво, и рыбку пришлось проглотить. Вдруг свет в зале стал медленно гаснуть, и, когда сделалось совсем темно, на сцене, в лучах прожекторов, появился конферансье. -- Дамы и господа! Мы приветствуем вас в "Черной жемчужине", на величайшем представлении балета мадам Конклав! -- Конферансье громко забил в ладоши, однако публика отозвалась очень вяло. Заиграла бравурная музыка, и на сцену одна за другой начали выбегать девицы в мини-купальниках и нелепых коронах с плюмажем. Артистки сцепились за руки в длинную цепь и стали синхронно подбрасывать ноги выше головы. Это зрелище должно было восхитить избранную публику, однако аристократы зевали, прикрываясь ладошками, и продолжали свои беседы. Когда музыка играла особенно громко, они досадливо морщились и всем своим видом показывали, что им мешают. Наконец взмыленный кордебалет ускакал за кулисы, и ему на смену вышел "маг и волшебник Абу Симбел" -- как представил его конферансье. -- Сейчас начнет женщину пилить, -- угадал Бэри И действительно, из-за кулис выкатили ящик, в котором уже лежала готовая жертва. Абу Симбел достал двуручную пилу и вдвоем с еще одной ассистенткой распилил ящик на три части. Потом, как водится, распиленные куски повозили по сцене, чтобы публика немного испугалась, а затем соединили вновь, и -- о чудо! -- девушка вышла из ящика целая и невредимая. Маг и волшебник довольствовался лишь жидкими хлопками и ушел со сцены дико вращая зрачками, а ему на смену выскочил отдохнувший кордебалет На этот раз девушки были в одних трусиках, однако перьев в плюмаже было значительно больше. Мужчины оживились и стали хлопать, а один подпивший субъект даже крикнул "Браво!". В третий, а может, и в четвертый раз появились официанты и опять сменили блюда. Джек одобрительно кивал -- ему все больше нравилась жизнь богача. Время от времени он глазел по сторонам и, как ему казалось, даже узнавал каких-то людей. "Это оттого, что я слишком много выпил", -- объяснил он себе, потому что точно знал -- никаких его знакомых здесь быть не могло. "Полномочный посол" тоже чувствовал себя все лучше, и его не смущало, что на алой перевязи уже красовались два пятна от белого соуса. Тем не менее, когда в представлении наступил перерыв, Бэри сказал, что пора уходить. -- Хорошего понемногу, Джек. Мы и так здесь давно уже сидим. Сколько на твоих трофейных? Джек взглянул на часы и сказал: -- Половина двенадцатого... -- Ого, пока доберемся, столько времени пройдет. А завтра до обеда нам пять судов обслужить надо. О, как тяжело думать об этом в таком месте! Правда. Джек? -- Правда, Бэри, -- согласился Холланд и поймал на себе взгляд какого-то не слишком приятного субъекта Тот сидел за соседним столиком и, едва Джек посмотрел в его сторону, тут же отвернулся к своей даме. "Где-то я его уже видел", -- попытался вспомнить Джек, однако его внимание было отвлечено официантом, который принес затребованный Доком счет. Едва Холланд увидел пятизначную цифру, его прошиб холодный пот. Таких денег он никогда и в руках не держал, не говоря уже о том, чтобы отдать их за один ужин, пусть даже очень хороший. Джек осторожно посмотрел на Байрона. Тот с невозмутимым видом запустил руку в нагрудный карман и достал свою знаменитую фальшивую карточку. Последовала пауза, в течение которой Байрон держал свою карточку и ждал возгласов восхищения, однако ничего не происходило, и официант, вежливо откашлявшись, сказал: -- Прошу прощения, ваше превосходительство, но карточки "Хакслер банк" мы больше не принимаем. -- Что, простите? -- переспросил Док, чтобы потянуть время и хоть что-то придумать. -- Я не совсем вас понял... -- Дело в том, что мы больше не принимаем к уплате карточки "Хакслер банк". Не могли бы вы расплатиться другой карточкой? -- Конечно, мог бы и другой, но... -- Бэри застывшим взглядом посмотрел на Джека, словно ища у него поддержки, -- но другая карточка у меня, естественно, не с собой... Разве только немного наличных... Официант подал знак метрдотелю, и тот моментально материализовался рядом со столиком. -- В чем проблема, господа? -- улыбнулся он и изогнулся вопросительным знаком. -- Да вот, нам только что сообщили, что мы жулики, -- стал нагнетать обстановку Док. -- Говорят, карточка наша не подходит. -- Дело в том, ваше превосходительство, что "Хакслер банк" вот уже две недели как рухнул. Видимо, вы об этом еще не слышали? -- О! Не может быть! Там была часть моих денег! -- схватился за голову Бэри. Он изображал отчаяние довольно натурально, но привычный к разным сценам метрдотель стоял с той же улыбкой, ожидая, когда клиент будет в состоянии говорить. -- Все эти две недели я был в разъездах и ничего не знал. То посольская сессия, то вызов к министру. Сплошная беготня, а тем временем мой банк разорился. -- Примите мои соболезнования, ваше превосходительство, но давайте постараемся найти обоюдовыгодное решение Есть ли у вас с собой другие карточки? -- Нет, только немного наличных -- полторы тысячи. -- M-м... -- качнул головой метрдотель. -- Этого мало. Может быть, у вашего спутника? -- И ресторанный чиновник улыбнулся прямо в лицо Джеку. Тот невольно отшатнулся. -- У вас, молодой человек, есть хоть что-нибудь? Карточки, наличные? Может быть, в складчину с его превосходительством вы сумеете набрать хотя бы пятьдесят процентов? А остальное позднее. Мы доверяем нашим клиентам и даем рассрочку на оплату второй половины. Джек судорожно дернул руками, и на его запястье блеснули часы. Глазастый метрдотель немедленно их опознал, и его улыбка стала еще шире. По мнению Джека, она достигла ушей. -- Ну что же вы молчите, сэр? Член клуба "Трайдент" должен гордиться своим положением в обществе. Вот и решение нашей маленькой проблемы. -- И метрдотель очень пластично выполнил руками замысловатую фигуру. "Артист", -- подумал Джек. На стол лег небольшой бланк с мгновенно вписанной в него суммой. В верхней части бланка красовалась надпись: "Клуб "Трайдент", а чуть ниже буквами поменьше -- "Кредитный вексель". -- Пожалуйста, сэр. Один ваш росчерк, и все в порядке. Джек посмотрел на листок, взял авторучку и в графе "Оплачено" поставил подпись. -- Большое вам спасибо, господа. Очень приятно, господа. Приходите к нам еще. -- Непременно придем. Вот только разберемся со своим банком, -- солидно обронил Док. А Джек снова почувствовал на себе взгляд и, повернувшись, опять увидел неприятного субъекта. "Да где же я его видел?.." -- попытался вспомнить Холланд, но в это время Байрон дернул его за рукав, и Джек поспешно встал, опасаясь, что их обман может открыться в любую минуту. 19 Этот день для Энрике Коррадо не обещал быть веселым, если бы вдруг как снег на голову не свалился срочный заказ. Папа Лучано позвонил в пять часов утра, а накануне Энрике как назло пил до посинения. Такого с ним не случалось давно, но после неудачи с часами... Одним словом, Папа позвонил совершенно неожиданно, и Коррадо поначалу его даже не узнал. Лучано сказал: -- Энрике, дорогой, есть срочная работа. -- Да, Папа Лучано, я готов, -- поспешил согласиться Коррадо, хоть не был уверен, что удержит в руках пистолет. -- Запоминай адрес: Мараско, 26. -- Мараско, 26, -- повторил Коррадо. -- Клиент -- невысокий седой человек в очках. -- Не слишком хорошая наводка, -- заметил Энрике. -- Знаю, сынок, но есть и еще кое-что. Этот человек выйдет из подъезда где-то в восемь тридцать, чтобы попасть к девяти часам в банк. -- Это уже лучше. -- Вот поэтому я и звоню тебе так рано. Вставай, вечером отоспишься. -- Спасибо за работу, Папа Лучано, -- поблагодарил Энрике. -- Сделай этот заказ, сынок, и получишь тридцать кусков. -- Тридцать кусков?! -- Да, малыш, дело очень важное, -- пояснил Папа Лучано и, не прощаясь, повесил трубку. "Папа Лучано вспомнил обо мне!.." -- радовался Энрике. Он уж думал, что за промах со "старикашкой" больше никогда не получит работы. Сколько тогда ни следил Энрике за проходной курьерской фирмы, он так и не сумел вычислить того, кто подобрал эти злосчастные часы. С тех пор прошло много времени, но Коррадо не мог забыть о той неудаче и по привычке внимательно разглядывал все часы, которые ему случалось видеть. Даже женские и даже настенные. "Наверное, я сошел с ума..." -- предполагал он. И вот пришла удача. Похоже, Папа снова взял его в штат. "А что вы хотите? Второго такого специалиста пойди поищи. Кто есть у Папы, кроме меня? Вито Шнайдер? Вито еще мальчик. Да, он неплохо стреляет, но кокнуть клиента, заглянув ему в глаза, Вито не может. Кишка тонка". Энрике прошел в ванную и включил холодную воду. Затем взял зубную щетку и выдавил на нее свою любимую клубничную пасту. "Так, кто там еще? Дино Диджели и Джони Леклерк. Эти убьют кого угодно и в любом количестве, но тупы до невозможности. Когда Папа объясняет им задание, ему приходится делать это по пять раз. При этом Папа очень нервничает". От осознания собственной незаменимости Энрике заулыбался своему отражению в зеркале. Когда с утренним туалетом было покончено, Коррадо начал одеваться. Следовало надеть что-то неприметное, но, поскольку клиент был лопухом, а не крутым парнем, Энрике позволил себе рыжую кожанку. "Сейчас в таких половина города ходит", -- успокоил он себя. С другой стороны, чтобы привыкнуть к месту, нужно прийти как минимум за час. А человек в рыжей кожанке будет заметен. Энрике подумал и поменял рыжую куртку на коричневую. Она была неброской и свободной -- под ней легко скрывались две наплечные кобуры. Для обычных дел Коррадо брал один пистолет, но в этот раз он решил подстраховаться. Уж больно не хотелось терять тридцать кусков и расположение Папы Лучано. Второго провала Папа не простит, а прятаться от синдиката -- дело хлопотное и дорогостоящее. Застегнув куртку, Энрике подвигал плечами, привыкая к тяжести пистолетов, затем погасил в прихожей свет и вышел на лестничную площадку. -- Доброе утро, Рико, -- поздоровалась старуха Фернандес, которая мыла в подъезде пол. -- Привет, бабуля, -- буркнул Энрике. Ему совершенно не хотелось ни с кем разговаривать. -- Куда в такую рань? -- не успокаивалась пенсионерка. -- На работу, -- сухо ответил Коррадо и проскользнул мимо любопытной старухи. -- Так ты на работу устроился? -- крикнула она в спину уходящему Энрике. "А какое твое собачье дело?" -- про себя выругался тот и, не ответив, пошел по двору к припаркованной "лансии". Эту машину он приобрел взамен утерянного "дигли-кросса". Тогда, после неудачи с часами, пришлось срочно уносить ноги и бросить машину, а на новый "дигли" денег уже не было. Пришлось покупать подержанную "лансию", машину, хорошую для поездок по магазинам, но никак не подходившую для "ведения" клиентов с приличными машинами. "Вот сделаю дело и куплю новый "дигли", -- подумал Энрике. В принципе это могло стать возможным уже сегодня. -- В девять пристрелю клиента, в двенадцать -- заберу у Папы Лучано деньги, пообедаю и поеду в салон", -- планировал свой день Энрике. "Лансия" завелась только со второго раза, и Энрике осторожно вывел машину со двора. В зеркало заднего вида он заметил любопытное лицо старухи Фернандес. "До всего ей есть дело!" -- подумал Коррадо. 20 Часы показывали без пятнадцати семь, а, учитывая, что улицы были практически пусты, Энрике надеялся добраться за полчаса. Нужный дом находился в соседнем районе, и это было хорошо. Работать в центре Окленде Энрике не любил. Полиции там было больше, а проходные дворы можно было пересчитать по пальцам. Ах, центр города... У Энрике все еще сохранился пропуск -- его делал Папа Лучано для операции с часами. И хотя дел в центре больше не было, Энрике этот пропуск был необходим. Не то чтобы очень хотелось погулять среди дорогих магазинов, просто, когда у тебя есть пропуск, это успокаивает и немного греет. В Окленде полно народу, кто еще ни разу не пересекал эту границу отчуждения и всю свою жизнь провел в периферийных районах города. Энрике такая перспектива страшила. Если бы он регулярно не ездил смотреть на холеную публику, он бы, наверное, заболел. На мосту через кольцевую дорогу прямо навстречу Коррадо выскочила полицейская машина. Энрике ехал не слишком быстро, но все же сбавил скорость, чтобы не привлекать внимания сонных полицейских. У них за спиной была длинная ночь дежурства, и беспокоить их не следовало. "Вот-вот, двигайте дальше", -- пожелал им Энрике и, проехав мост, свернул на соседнюю с Мараско улицу. На перекрестке он остановился на красный свет и, пока горел запрещающий сигнал, наблюдал за разгрузкой хлебного фургона. Небольшой пузатый автомобильчик стоял рядом с булочной, и грузчик почти бегом перетаскивал тяжелые поддоны со свежим хлебом. Аромат свежей корочки распространялся по всей улице, и Энрике отметил, что в утреннем воздухе запах был значительно сильнее и держался дольше. Когда-то, будучи мальчишкой, он поднимался очень рано, чтобы прийти в соседнюю булочную и помочь разгрузить хлеб. За это он получал горячую горбушку, намазанную тающим маслом. Энрике почти наяву ощутил тот далекий вкус своего детства. На светофоре загорелся зеленый свет, и Коррадо поехал дальше. Сделав еще один поворот, он остановился возле тротуара, развернув машину в сторону своего района. Если бы возникли осложнения, можно было оторваться от погони в тех местах, которые были Энрико хорошо зн