я разница, Берт, мы же профессионалы. Сделаем похожий взрыв и смонтируем со всех сторон -- будет как репортаж с места события, -- вмешалась Лу, затем огляделась и спросила: -- Или я что-то не то сказала? -- Нет, Лу, все правильно, в самую точку, -- поддержал ее Хофман. -- А в горящем самолете должна быть блондинка. Кстати, тут неясно: выжил пилот или нет? -- К сожалению, мы этого не знаем. Топливо подходило к концу, и аппарат был возвращен обратно, -- сказал Джуниор. Дуглас, Менакес и Болеро сидели молча, не успевая следить за сменой обстановки. -- Одно плохо -- некуда вставить секс, -- вмешался Фри. -- У нас по сценарию четыре акта по обоюдному согласию и восемь сцен изнасилования. -- А кто кого насилует? -- уточнил Дуглас. На самом деле его это мало интересовало, но никакого другого, более умного вопроса он придумать не успел. -- Одну минуту, я сверюсь с записями. -- Фри полистал блокнот и сказал: -- В трех сценах захватчики насилуют белошвеек, еще в двух захватчики насилуют официанток, а оставшиеся три -- это однополый секс. -- Вот тут поподробнее, -- попросил Хофман. -- Старый артиллерист и юнга, два старых артиллериста и три юнги, а напоследок -- кок и второй помощник капитана в парадной форме. -- Почему именно в парадной? -- не удержавшись, спросил Болеро. -- Ну это же просто -- они оба в белом. -- Понятно, -- кивнул Болеро и, заметив косой взгляд Менакеса, тут же замолчал. -- Повторите, пожалуйста, сцену с падением самолета, -- попросил Хофман. Берт Джуниор перемотал запись -- и все снова стали свидетелями тяжелого взлета, возгорания и трагического падения машины. -- Отлично! Я придумал! -- воскликнул Хофман. -- В самолете двое -- он и она. Она жаждет его, он, естественно, только ее, и, едва самолет взлетает, они начинают срывать друг с друга одежду. В какой-то момент они забывают про управление, и самолет начинает падать. -- А чем объяснить, что он загорелся? -- спросил Дорди -- Ну не знаю, -- пожал плечами Хофман. -- Может быть, кто-то из них закурил и бросил окурок в бак с бензином. -- Ты предлагаешь какой-то отстой, Джулиус, -- сказал Дорди. -- Самолет летит меньше минуты, за это время они не успели бы выкурить сигарету и трахнуться. -- Они могли совмещать. -- Это вряд ли, -- сказала Лу. -- Лесли Адаме пытался проделать со мной точно такую же штуку, так я ему сказала, либо вытаскиваешь сигарету, либо... -- Да кому ты рассказываешь про Лесли Адамса, Лу?! -- закричал Дорди. -- Лесли звезда, а ты просто кусок говядины с лысой башкой! -- Ах так! -- Лу вскочила, схватила графин и метнула его в голову Дорди. Графин прошел по касательной и разбился о стену, но этого хватило, чтобы Дорди свалился со стула и стал орать, что его убили. -- Скажите ему, чтобы он заткнулся или просто добейте, -- посоветовал Фри, когда вопли Дорди стали просто невыносимы. Все, кроме него и Лу, пытались оказать Дорди первую помощь, однако он вырывался, как мог, и продолжал кричать. Наконец раненого удалось успокоить, и все заняли свои места за столом переговоров. -- По-моему, они сбежали из сумасшедшего дома, -- шепотом на ухо Болеро сообщил Менакес. -- Хорошо бы их туда и вернуть, -- согласился тот. -- На чем мы остановились? -- спросил Хофман. За столом воцарилось молчание. Затем поднялся Дорди и, прижимая к рассеченному лбу носовой платок, сказал: -- Лу, прости меня, я был не прав. -- Да ладно, я уже забыла, -- махнула рукой девушка. "Люди искусства, -- уважительно подумал Сэм Дуглас, -- только я уже слишком стар, чтобы с такими водиться" Он уже жалел, что поддался на уговоры Джуниора и решился на съемки этого фильма. Только подготовительный процесс принес массу неприятных неожиданностей, а что ожидало впереди, страшно было даже подумать. Дуглас нажал на кнопку селектора и сказал: -- Грэйс, скажите, чтобы в просмотровую пришел уборщик. -- Хорошо, сэр, сейчас он будет. "Люди искусства" замолчали и уставились на Сэма. -- Не переношу вида битого стекла, -- пояснил он, скрывая неловкость за слабой улыбкой. -- Итак, -- снова взял инициативу в свои руки Джулиус Хофман, -- итак, места в самолете мало. Ни покурить, ни заняться сексом, и поэтому девушку-пилота спасают, но тут же грузят на геликоптер, и вот там происходит полноценный секс. -- Правильно! -- воскликнул Дорди. -- Все происходит на большущем грузовом геликоптере. -- На большущем? -- переспросила Лу. -- Да, на большущем, -- подтвердил Дорди. -- Как сексуально. Менакес снова нагнулся к Болеро и прошептал: -- Какие-то больные. -- Маньяки -- однозначно, -- кивнул Болеро. Неожиданно Хофман вскочил со стула и начал бегать по помещению, выкрикивая: -- Я вижу, я вижу эту сцену! Она лежит возле открытой двери, и ее волосы развеваются как... как... -- Джулиус остановился, подыскивая нужное сравнение. -- Как флаги победы, -- предложил Фри. -- Не то! -- Как языки пламени, -- сказала Лу. -- Нет, не то! -- А может, убрать ей волосы в прическу, и тогда им не нужно будет развеваться, -- высказался Найк. -- Сухо, конечно, но как рабочий вариант принять можно, -- согласился Хофман. Он вернулся за стол и, усевшись в позу мыслителя, продолжил процесс прилюдного творения. -- Итак, она еще слаба и оттого более привлекательна. Что дальше? -- На нее набрасывается он, -- пожав плечами, предложил Найк. -- С тобой трудно не согласиться, но кто это "он"? Кто у нас нападет на прекрасную и ослабевшую блондинку? Вся команда замолчала, и даже Берт Джуниор напрягся, невольно вовлеченный в процесс творчества. Сэм Дуглас благоразумно молчал. -- Самое простое -- это пилот, -- сказала Лу. -- Молодой, красивый, высокий. -- И пьяный... -- добавил Дорди. -- Почему пьяный? -- Трезвый штурвал ради бабы не бросит, -- зло пояснил Дорди, который уже ревновал Лу к ее виртуальному пилоту. -- "Красивый, высокий, молодой" -- все это слишком примитивно, -- заметил Хофман. -- Нужно что-то поживее. -- Может, это грязный и толстый механик? -- предложил Найк. -- Уже лучше, но чего-то все еще не хватает, -- покачал головой Хофман. В этот момент в дверь просмотровой комнаты постучали и появилась седая голова Эдди Гаррисона, прослужившего в бюро уборщиком больше двадцати лет. -- Вы меня вызывали, сэр? -- Да, Эдди, проходи, нужно убрать осколки, -- объяснил ситуацию Сэм Дуглас. -- Старик!!! -- неожиданно воскликнул Хофман. Он закричал так громко и пронзительно, что уборщик, Менакес и Луге Болеро замерли от страха. -- Это должен быть старик! -- продолжил Хофман, не замечая состояния непривычных к творческим неожиданностям людей. Затем он повернулся к главному инспектору и сказал: -- Мистер Дуглас, пора нам начинать действовать. Когда прибудут ваши войска? -- Все будет зависеть от того, когда вы будете готовы, мистер Хофман. Наша база располагается в пятидесяти километрах от Грандвиллиджа. Съемочную группу можно размещать там хоть завтра, и казармы для солдат мы тоже уже подготовили. Они стояли пустыми несколько лет, и их пришлось приводить в порядок. -- Тогда уже сегодня я вызову всех, кто мне нужен. -- Возьми бригаду Роллера, -- предложил Дорди. -- Нет, лучше Кунца, -- возразил Найк. Новое противостояние грозило перейти в очередную рукопашную схватку, и Хофман сказал: -- Тихо, этот вопрос я решу без вас. Его помощники замолчали, а Хофман, обращаясь к главному инспектору, добавил: -- Мистер Дуглас, через пару дней нам потребуется место на вашей базе. 91 Как и следовало ожидать, тотальные поиски диверсантов не привели ни к каким результатам. Два дня все свободные бойцы оборонительных отрядов и матросы с промысловых судов осматривали в форте все закоулки, однако, кроме дохлых крыс и мусора, ничего там не нашли. Принимавший самое активное участие в этих поисках Корншоу уверился в том, что диверсанты Ландеру просто привиделись и на самом деле их не было. Пропажу двух солдат он объяснял обычным несчастным случаем. Однако лейтенант Нейдл, обладавший чутьем старой полицейской ищейки, придерживался того же мнения, что и Клаус Ландер. Лейтенант и Клаус даже сдружились на этой почве, если вообще можно было говорить о дружбе применительно к Ландеру. Вдвоем или по одному они обходили Форт-Абрахам, полагаясь только на свою интуицию. Враг был где-то рядом, но пока он себя не обнаруживал, по-видимому ожидая, когда жизнь в форте успокоится и появится возможность для верного броска. Восстановительные работы в форте шли полным ходом. Уже на четвертый-день после окончания битвы все причалы были восстановлены, а ослабленные конструкции заменены. Теперь работы велись на разрушенных объектах, в том числе в здании управления. Поскольку в форте и раньше велось активное строительство, материалов хватало, и новые модульные конструкции росли буквально на глазах. Вице-президент компании мистер Бармингтон сдержал свое слово и прислал специализированные суда для эвакуации раненых. Под двойным полом одного из кораблей были доставлены пятьдесят лаунчеров для стрельбы портативными ракетами "земля -- воздух" и "земля -- земля". Это была существенная поддержка, и Клаус стал испытывать к руководству компании большее доверие. Чуть позже транспортов из Грандвиллиджа пришли три судна с Эль-Гео. Старый Дэйв Кеннет прислал еще две сотни волонтеров, и треть из них прибыла в форт в наручниках. Как оказалось, бродяги устроили в пути настоящую поножовщину и капитану с командой стоило немалых усилий прекратить междоусобную войну и заковать в наручники самых буйных. Через день после прибытия буйные подняли в казармах мятеж, который был жестоко подавлен двумя взводами ополченцев-ветеранов под командованием лейтенанта Нейдла. Двадцать человек были расстреляны в западном порту, и на остальных это произвело успокаивающее воздействие. Новички стали "шелковыми" и безропотно выполняли свою работу, которой прибавилось с пуском перерабатывающей фабрики. Промысловые суда выходили в рейсы все чаще, и однажды им повезло настолько, что удалось добыть еще одного червя. На его обработку ушло двое суток, а затем в Эль-Гео и Грандвиллидж были отправлены транспорты, под завязку груженные мороженым мясом. Так, в относительном спокойствии, прошло семь мирных дней, пока наконец "не засветились" диверсанты. Вечером к Клаусу пришел лейтенант Нейдл. Он был в приподнятом настроении, и его глаза возбужденно горели. -- У вас новости, лейтенант? -- Да, сэр, -- Нейдл без приглашения прошел в угол и сел на стул. -- У Шелли, девушки из бара, появился новый парень. -- И что? -- Дело в том, что к Шелли у меня особое отношение. Стоит кому-то украсть у ближнего деньги, как он тут же несет; их Шелли. Эта девушка считается у местных мужчин суперзвездой, и заполучить ее желает каждый. Как только кто-то заявляет о пропаже, я сразу иду к Шелли и караулю там вора. Почти всегда это срабатывает... -- Шелли девушка видная -- я ее помню, -- сказал Клаус. -- Она не только видная, но еще и жадная до денег. За лишние чаевые она готова перед клиентом стол вылизать. Обычно она так и вьется вокруг посетителей, а тут я зашел и ничего не понимаю: Шелли такая спокойная и неприступная. Спросил у ресторатора с первого этажа, у Фогга, мол, не появился ли у Шелли новый парень, и он подтвердил, что да -- есть парень, денег на подружку не жалеет и по ночам радует ее, как может. -- И какие выводы? -- спросил Клаус, хотя уже понимал, к чему клонит Нейдл. -- Выводы следующие. Контингент, который к нам прибывает, это наполовину спившиеся нищие люди. Денежных там быть не может, значит, этот парень один из тех двух. -- Может, поговорить с Шелли? -- Нет, этого делать нельзя, -- покачал головой лейтенант. -- Ничего путного от нее не добьешься, и она тут же все сообщит своему дружку. -- Значит, будем ждать? -- Будем наблюдать, -- уточнил Нейдл. -- Кстати, стоит проверить все пустующие помещения, и в первую очередь здесь -- в гостинице. Даже конуру под лестницей, где жил Флинт. -- Сейчас здесь почти пусто. Большинство постояльцев работали в управлении и погибли вместе со зданием. -- Тем более. Это для диверсантов идеальный вариант -- подобраться к вам как можно ближе, сэр. Клаус знал, что для людей, которые пришли за ним, это не являлось идеальным вариантом, однако с Нейдлом он спорить не стал. -- Хорошо, лейтенант, приводите своих людей и проверяйте. -- Отлично, -- Нейдл хлопнул себя по коленям и встал, -- завтра и начнем. А сейчас, сэр, закрывайтесь на все запоры и ложитесь спать. До завтра я попробую выяснить, где Шелли встречается со своим парнем. -- Думаете, она пойдет к нему и сегодня? -- А почему она должна делать исключение? Тем более если ей это нравится. Когда лейтенант ушел, Клаус последовал его совету и, заперев дверь, стал готовиться ко сну. Проверив, крепко ли держатся жалюзи, он, в дополнение к ним, придвинул к окну стол. Теперь, если бы кто-то попытался бросить в окно гранату, она не попала бы в комнату и все осколки достались бы крышке стола. Забаррикадировав окно, Клаус перетащил постель в душевую комнату. Места в ней было маловато, и приходилось спать согнув колени, зато Клаус был уверен, что никто не сможет выстрелить в него через дверь. Свой пистолет он клал на кафельный пол рядом с собой и только после этого спокойно засыпал. Все эти перестановки приходилось делать каждый день с того момента, когда Клаус понял, что диверсанты остались в форте. Утром он расставлял все вещи на места, и, когда к нему приходили люди, они видели обстановку такой, какой она была прежде. Любой из подчиненных являлся потенциальным источником информации, которой могли воспользоваться убийцы. Клаус не доверял никому. Он был одиночкой и привык полагаться только на себя. Закончив ночную перестановку, Ландер выключил в номере свет и прошел в душевую. Затем лег на приготовленную постель и через пять минут уже спал. 92 Ночь на Форт-Абрахам спускалась неожиданно. Таков уж был порядок на Бристоле -- яркий закат играл в полную силу до самого последнего момента, освещая все вокруг, как днем, а затем угасал, будто его выключали. Словно из ниоткуда обрушивалась темнота, и все вокруг засыпало, погружаясь в липкий мрак, полновластно царивший до первого утреннего луча. Клаусу всегда казалось, что у себя на Бристоле он чувствовал этот момент темноты, даже если находился в закрытом помещении. Вот и сейчас он неожиданно проснулся и понял, что этот переход уже состоялся. Темнота давила на стены здания, множа и усиливая посторонние звуки. Немые движения невидимых форм становились осязаемы благодаря волнам, расходящимся от них, словно от брошенного в воду камня. Клаус лежал с открытыми глазами и прислушивался к своим ощущениям, старясь разобраться, что же заставило его проснуться. Послышался звук. Еще не осознав, что это могло быть, Клаус положил руку на пистолет. Звук повторился. Это был легкий щелчок в стене, которая могла слегка осесть при смене ночной температуры. Однако она могла щелкнуть и оттого, что кто-то осторожно двигался по коридору. Ландер поднял пистолет и, сунув его под подушку, передернул затвор. Патрон угнездился в стволе, и казалось, оружие даже прибавило в весе. Клаус встал и, приложив свободную ладонь к стене, ощутил легкое подрагивание. Это могла быть вибрация бьющихся о сваи волн или даже нервная дрожь в его собственном теле. Клаус осторожно шагнул к выходу из душевой. В коридоре возникло напряжение. Там тоже заметили невидимые колебания и, возможно, даже почувствовали тепло, исходившее от тела Клауса. Беззвучные силуэты, прятавшиеся от света тусклой дежурной лампочки, застыли, словно каменные изваяния, но спустя несколько мгновений продолжили движение. Первым шел Рене. Галлауз прикрывал его и отставал на три шага. Вот здесь, за стеной, находился Джимми Зедлер. Оставалось только вышибить дверь и пристрелить Джимми, а затем отсечь голову и руки. Таким было условие заказчика. До двери оставалось не больше полутора метров, и Рене остановился. Он почувствовал некоторое беспокойство. Остановился и Галлауз. Его сердце билось слишком часто, а на лбу выступали мелкие капли пота. Охота на себе подобного не позволяла расслабиться ни на секунду. Малейшая оплошность -- и из охотника ты превратишься в жертву. Рене стоял не двигаясь, а стало быть, у него были на то основания, и Галлауз тоже ждал. Наконец Жак сделал еще один скользящий шаг, медленно потянулся к ручке двери и приклеил к ней небольшой кусочек взрывчатки. Галлауз вытер рукавом пот со лба. Его ладони уже пропитали влагой перчатки, однако пистолет Удо держал по-прежнему крепко. Это было специальное оружие, напичканное электроникой. Никакой медленной механики -- все происходило мгновенно. Это и немудрено -- в споре с такими людьми, как Джимми, каждая сотая доля секунды имела значение. Жак Рене достал дистанционный пульт, чтобы привести в действие миниатюрный взрывной механизм. Взрыв должен был только выбить замок, а остальное уже зависело от слаженности действий Жака и Удо. Оставалась последняя секунда перед началом операции, но неожиданно Рене поднял руку, что означало -- "все отменяется". Едва уловимым движением он снял с дверной ручки взрывчатку, и они с Галлаузом начали медленно отходить к лестнице. Когда они оказались на улице, Галлауз шепотом спросил: -- В чем дело, Жак? -- Он стоял за дверью. Он ждал нас... -- Ты уверен? -- в голосе Удо послышалось раздражение. Он понимал, что Рене едва ли мог ошибиться, однако все равно злился. Потраченное время и нервное напряжение не принесло никаких результатов. -- Ладно, нам не впервой менять засаду -- ты же знаешь. Пойдем, а то у меня сегодня еще встреча с Шелли. Или, может, сходишь вместо меня? -- Рене специально сказал это, чтобы взбодрить напарника. -- Нет, спасибо, лучше я посплю. Когда еще удастся... И они направились "домой", в небольшое хранилище для пустой тары как раз под зданием бара Шелли. Этот подвал имел съемный пол, о чем никто даже не догадывался. Это позволяло Рене и Галлаузу избегать проверок и висеть над водой в то время, как поисковые команды искали их в пустом помещении. Под пол они справляли нужду и оттуда же доставали воду для умывания. Поскольку Рене врал подружке, что живет в казарме, ему особенно приходилось блюсти чистоту тела. Шелли упорно выясняла номер его казармы, чтобы основательнее наложить руку на богатого красавца, но Жаку пока удавалось отшучиваться. Свои любовные свидания они устраивали в продуктовом складе, куда легко можно было попасть прямо из комнаты Шелли. И Рене это устраивало. Склад был большой, и, несмотря на все запоры, из него можно было уйти. После каждой встречи Рене давал подружке по пятьдесят кредитов. Для него это был пустяк, но Шелли при виде денег приходила в восторг. Она осыпала Жака поцелуями и называла его самыми нежными именами. Каждую ночь Жак отвечал на ее многочисленные вопросы и вместе с тем осторожно выспрашивал то, что его интересовало. Именно от Шелли он узнал, где живет Джимми. Девушка также призналась, что хотела "навестить мистера Ландера как-то вечером", но возле самой двери услышала оханья другой женщины. И хотя роман с Ландером не состоялся, место, где он жил, она узнала. Пребывая в хорошем настроении, Шелли могла говорить часами, и Рене был вынужден это терпеть, теша себя мыслью, что скоро навсегда заткнет эту болтливую суку. В этот раз, закончив заниматься с Шелли любовью, он, как обычно, подарил ей пятьдесят кредитов. Бумажка словно растворилась в руках девушки, и Рене подумал, что так виртуозно прятать деньги умеют только официантки и проститутки. Но поскольку Шелли была и тем и другим, у нее это получалось в два раза быстрее. -- Послушай, Жак, а почему ты поехал сюда, в этот вонючий Форт-Абрахам, если у тебя были деньги? -- неожиданно спросила Шелли, и Рене подумал, что она не так уж и глупа. -- Я продал свою квартиру в Эль-Гео, -- сказал он усталым и немного трагичным голосом. -- А... А почему? -- Что почему? -- Почему продал квартиру? -- Потому, что жизнь потеряла для меня всякий смысл... -- А почему? -- Моя жена бросила меня и сбежала с... -- тут Жак сделал небольшую паузу, -- убежала с калекой. -- С калекой? -- удивилась Шелли. -- Я бы такого, как ты, ни на какого калеку не променяла. Я верная... Чтобы показать, какая она верная, Шелли попыталась вернуть Жака к жизни, но тот вежливо отказался. -- Извини, крошка, я сейчас не в том настроении. Шелли оставила свои попытки, но тут же спросила: -- И много денег ты уже потратил из тех, что выручил за квартиру? -- Нет, только те, что отдал тебе. Ну и на себя немного потратил по мелочи. На какое-то время Шелли замолчала, и Рене понял, что она что-то подсчитывает. -- Пожалуй, на эти деньги, в том же Эль-Гео, можно открыть небольшое заведеньице. А? Как ты думаешь? 93 Резервная база Бристольского бюро Лицензионной Ассоциации стряхнула с себя пыль десятилетней консервации и теперь напоминала разбуженный весенним солнцем муравейник. В казармах наводили порядок прибывшие солдаты, а возле служебной гостиницы для важных персон толпилась выписанная из города прислуга. На вертолетной площадке не прекращалось движение -- грузовые геликоптеры коммерческой компании доставляли из Грандвидлиджа многочисленное съемочное оборудование. Параллельно с ними работала служба доставки Лицензионной Ассоциации. Раскрашенные в темно-синий цвет винтокрылые машины одна за другой подвозили военное снаряжение для солдат. По водному пути уже спешили транспорты, груженные контейнерами с разобранными на части военными самолетами. Одним словом, все двигалось, все работало и гигантская машина набирала обороты, С Сэма Дугласа сошло уже семь потов, однако он продолжал метаться, отдавать приказания и при этом совершенно не чувствовал усталости. -- Мистер Дуглас, могу я задать вам вопрос? -- подбежал к нему Джо Гайтано, помощник режиссера маэстро Найджела. -- Давайте, только побыстрее. -- Нет ли у вас здесь магазина обоев? -- Что? -- Наша звезда -- Джуди-Элеонора Мосс -- не желает находиться в номере с блестящими обоями. Ей нужны только матовые. Все равно какие, но только матовые. -- Так-с-с. -- Дуглас остановился и, наморщив лоб, огляделся. Из казармы вышел Луге Болеро, и Сэм сразу же принял решение. -- Луге! -- крикнул он. -- Лу-утс! -- Да, сэр, -- отозвался Болеро и досадливо поморщился. Он как раз собирался улизнуть домой, благо обстановка всеобщей неразберихи этому благоприятствовала. -- Луге, дружище, берите этого джентльмена, садитесь в курьерский вертолет и мчитесь в город -- купите там обои. -- Что, простите? -- не понял Болеро. -- Он объяснит, -- указал Дуглас на Гайтано. -- Выпишите счет на наше бюро. Джо и Лутс почти бегом умчались к вертолетной площадке, а навстречу Дугласу уже двигалась группа людей. Во главе ее шел молодой человек, показавшийся Сэму знакомым. Этот парень был одет в короткий прозрачный халат, под которым ничего не было. За странным субъектом бежали люди, увешанные разноцветным бельем, и наперебой кричали: -- Тритни, надень розовые -- они всегда тебе шли! -- Тритни, крошка, возьми полосатенькие. Ты в них такой сексуальный! -- Ну как вы не понимаете? -- заламывая мускулистые руки, стонал Тритни. -- Этот воздух, солнце и невероятные флюиды неизвестности -- тут нужно что-то другое. Ах оставьте меня, ах оставьте! Странный молодой человек побежал дальше, и группа обеспокоенных людей последовала за ним, а главный инспектор остановился как вкопанный, провожая взглядом всю эту странную процессию. -- Что, сэр, удивлены? -- спросил незнакомый человек, поставивший на бетон свой тяжелый чемодан. -- Это Тритни Джакобс -- человек-звезда. На экране он всегда играет крутых и сильных парней. За прошлый год заработал полтора миллиарда. -- Сколько?!! -- Дугласу показалось, что он ослышался. -- Да, сэр, именно столько. Глядя на него, такого не скажешь. Правда? -- Правда, -- согласился Сэм. -- А эти ребята, что рядом с ним, получают по семьсот монет в день, поэтому и бегают следом, увешанные трусами. -- Понятно. А вы кто? -- Я -- Грэг Джи Скэтман, светотехник. Работаю в команде мистера Найджела. -- Добро пожаловать на Бристоль, мистер Скэтман. Ваши люди расположились в корпусе "7-14". -- Спасибо, сэр, -- поблагодарил светотехник и, подняв тяжелый чемодан, пошел: в указанном направлении. 94 В тупом оцепенении, уставившись в одну точку, Солейн сидела за столом в своем кабинете. Ее руки покоились на стопке документов, а дыхание было хриплым и прерывистым. Состояние дикой усталости и абсолютной апатии настигало ее все чаше и поначалу даже пугало, но теперь она почти свыклась с этими приступами. Сейчас она думала о дочери, которая гостила в доме своего деда. Это было роскошное имение, спрятанное в глуши бристольских болот, и Солейн знала, что Люция будет там скучать. Однако только в этом месте ее дочь была в полной безопасности, и никакой Клаус Ландер не смог бы до нее добраться. "Вот бы он попался мне в руки, -- мечтала Солейн, -- я бы раскатала его по косточкам -- живого..." Потом она подумала, что хорошо бы сначала убить при нем его сестру, ее мужа и детей. Позже эта мысль не показалась ей удачной, поскольку Солейн чувствовала -- Ландер не был слишком привязан к своим родственникам. Да, он рисковал из-за них жизнью, но, возможно, следуя какой-то традиции или сценарию приключенческого фильма. -- Мадам, все уже готово, ждут только вас, -- доложил Дженезо Прост и поклонился, пряча глаза в пол. Вчера он стал любовником своей госпожи и еще не набрался дерзости, чтобы запросто смотреть ей в глаза. -- Ну хорошо, раз готово, нужно идти, -- Солейн поднялась из-за стола и прошла к двери, при этом слегка коснувшись бедра Дженезо. Тот вздрогнул. -- Ну-ну, малыш, уж не думаешь ли ты, что я тебя обижу? -- насмешливо сказала госпожа и, не дожидаясь помощи от Проста, сама открыла дверь кабинета. Пройдя по наполненному отфильтрованным воздухом коридору, Солейн остановилась возле двери с табличкой "секретарь" и подождала выскочившего за ней Дженезо. "Мальчик волнуется", -- сказала она себе, следуя за Простом, который открывал двери одну за другой. Всего их было семь. И такое количество не было нужно для абсолютной звукоизоляции, однако на установке дверей настояла сама Солейн. Даже ей было неприятно столь близкое соседство с настоящей пыточной камерой. -- Кто у нас сегодня? -- спросила мадам Гутиерос, подходя к металлическому креслу с привязанным к нему человеком. -- Это Диди, мадам. Человек Зико Торичелли, -- напомнил Романо, отвечавший за процессы дознания. Двое палачей в резиновых перчатках и белых халатах стояли чуть в стороне. На никелированном столике лежали прикрытые марлей инструменты, а в углу мигала лампочками сложная электроаппаратура. Она помогала работникам пыточной в их нелегком деле. -- Насколько я помню, этот сукин сын продался Зико и собирался перевести под его контроль все заведения в шестом районе. Так? -- Именно так, мадам, -- кивнул Романо. -- И он все отрицает? -- Да, мадам. -- Ну ты наглец, Диди, -- покачала головой Солейн, затем нагнулась к пленнику и, заглянув ему в глаза, сказала: -- Расскажи нам о своих делах с Торичелли, и твоя смерть будет быстрой. Вот они, -- Солейн указала на палачей, выглядевших как настоящие врачи, -- сделают тебе укол, и ты уснешь... Что скажешь, Диди? Зажатое маской лицо пленника исказилось, и он попытался плюнуть в Солейн. -- Молодец, -- сказала она. -- Дурак, но смелый. Просто ты еще не знаешь, что могут с тобой сделать эти ребята. Через пять минут ты будешь орать, гадить под себя и умолять, чтобы тебя добили, а я с удовольствием поприсутствую при этом. Солейн повернулась к Романо и сказала: -- Начинайте... 95 Диди удалось обмануть всех, и он умер до того, как за него взялись по-настоящему. У предателя оказалось слабое сердце, и он канул в небытие, унеся с собой все свои секреты. -- Жаль, -- сказала Солейн, когда тело Диди вывалилось из расстегнутых ремней. -- Я надеялась узнать от него много интересного. -- У нас есть на примете еще несколько неблагонадежных, мадам, -- сообщил Прост. -- Да-да, конечно, -- кивнула хозяйка. -- Взять их немедленно? -- Нет, продолжайте наблюдать. Пусть наши люди будут уверены, что мы не наказываем невинных. А Зико мы можем ответить по-другому. Солейн повернулась и пошла к выходу. Прост обогнал ее и снова начал распахивать перед хозяйкой все эти бесконечные двери. Оказавшись в коридоре, Солейн подошла к одному из окон и остановилась. Остановился и Дженезо. Они помолчали. Солейн продолжала смотреть на маленькие, ползущие далеко внизу автомобили, а Прост стоял и не знал, как ему себя вести. Означало ли то, что произошло между ним и хозяйкой, какое-то сближение или следовало держать себя как и раньше. -- Ты никогда не думал о самоубийстве? -- неожиданно спросила Солейн. -- Я? -- Да, ты... Вот так прыгнуть вниз и лететь, чувствуя, что еще жив, но понимая, что граница пройдена. Понимаешь? -- Нет, мадам. -- Ну тебе ведь приходилось рисковать? -- Несколько раз я участвовал в стычках с людьми того же Зико Торичелли и еще с другими, -- пожал плечами Прост. -- Но тогда у тебя была надежда, так? Ты надеялся выйти из боя невредимым. -- Наверное, так, мадам. -- Вот это я и имею в виду, -- Солейн повернулась к Дженезо и, погладив его по щеке, добавила: -- Даже получив смертельную рану, человек до последнего момента надеется на чью-то помощь. Что приедут врачи, которые спасут... Ты понимаешь? -- Немного, мадам. -- Это хорошо, Дженезо, что ты понимаешь... -- Солейн снова замолчала и какое-то время просто рассматривала красивое лицо Проста. -- А вот когда ты прыгаешь вниз, то с того самого момента, как ты оттолкнулся, все твои надежды остаются позади. Понимаешь? Ты уже ни на что не надеешься, и вот это мне как раз интересно: что чувствует человек, летящий к земле. -- Я могу предположить, мадам, что он орет. Как-то раз мы выбросили одного такого с девяносто шестого этажа башни "Оренбаум". Так он орал до самого последнего момента. Солейн вздохнула и сказала: -- Жаль, что ты не понял меня. Я говорила совсем о другом... Ну ладно, пойдем в кабинет -- нужно поговорить о делах. Да, кстати, вызови сначала Генри Пипона. -- Да, мадам, одну секунду. Солейн прошла в кабинет и в ожидании Пипона налила себе минеральной воды. Наконец Пипон и Дженезо предстали перед своей хозяйкой. Пиджак Генри был как всегда мятым, однако его безупречный пробор оказался на прежнем месте. -- Вижу, что ты в отличной форме, Генри, -- сказала Солейн. -- Закуришь? Она знала, что Пипон очень трудно бросал и до сих пор всякое напоминание о табаке доставляло ему боль. -- Нет, мэм, я лучше воздержусь, -- ответил он. -- Воздержись, тем более что предстоят большие дела, мой дорогой. Нужно нанести Зико чувствительный удар. Жестокий удар... -- Взрыв на складах "Холнтук"? -- Нет, уничтожить пару тысяч готовых костюмов -- это не слишком удачная задумка. Думаю, нам нужны многочисленные жертвы. Испугаться должен не только Зико, но и люди, пока что исправно платящие нам деньги... -- То есть, мадам, мы должны убивать? -- уточнил Пипон. -- Ну конечно... -- Солейн сделала глоток теплой минеральной воды и едва удержалась, чтобы не сплюнуть. Вода была отвратительной. Солейн с удовольствием выпила бы спиртного, но у нее было еще много дел. -- Где и кого мы должны убить? -- спросил Пипон. Он не любил убийства и делал это только за деньги. -- В "Старс Холле", развлекательном центре, который должен был стать нашим, но в конце концов начал платить деньги Зико. Пипон даже не нашелся что сказать. В "Старс Холле" работало более двухсот человек, и нападение грозило вылиться в настоящую мясорубку. -- Мадам, -- сказал Пипон, -- но есть же какие-то границы. В этот момент на столе Солейн зазвонил телефон. -- Да, -- важно сказала она, сняв с аппарата трубку. -- Мадам Гутиерос, это Джойгу! -- закричал кто-то плачущим голосом. Солейн не узнала этого человека, однако ответила: -- Слушаю вас, мистер Джойгу. Что случилось? -- Ресторан "Медведь" больше не желает платить вам, мадам Гутиерос. Теперь они платят Зико Торичелли. Он берет меньше денег и обещает защитить ресторан от ваших людей. -- Спасибо, мистер Джойгу, я не забуду вашей преданности, -- пообещала Солейн и положила трубку. -- Ну вот, -- сказала она, указывая на телефон. -- Еще один ресторан перешел под контроль мистера Торичелли. Итого за прошедший месяц наши доходы уменьшились на пять процентов. Следовательно, господа, именно на эту долю уменьшается ваше жалованье. Думаю, что это справедливо. Что теперь вы скажете о границах, мистер Пипон? -- Думаю, границ больше нет, мадам, -- сказал Пипон после секундного раздумья. -- Их перешли не мы. -- Вот именно! -- поддержала его Солейн. -- Сегодня вечером план операции должен лежать у меня на столе. И не стесняйтесь, Генри, "Старс Холл" находится в районе Гринсвиль, где всем заправляет Гэри Базер. Он обошелся нам в немалую сумму. -- Хорошо, мадам. Я принесу вам план. Фактически он уже в моей голове, да и исполнитель есть отменный. -- Кто? -- Лемми Дькж. Он умеет решать сложные задачки. -- Кстати, это правда, что у Зико Торичелли есть свой зоопарк? -- неожиданно спросила Солейн -- Да, мадам, согласно нашим сведениям, в его имении "Ранчо Силинджер" содержится сто тридцать восемь редких животных. -- А как посмотрят на это "Воины радуги"? -- О, мадам Гутиерос, вы просто гений! -- воскликнул Пипон. "Воины радуги" были боевой организацией "зеленых" и выступали против тех, кто издевался над животными или содержал их в неволе. Случалось, что "зеленые" не только взрывали скотобойни, но и целенаправленно отстреливали владельцев кошек и собак. -- Мадам, вы гениальная женщина, -- продолжал восторгаться Пипон. -- Я сегодня же сообщу им, как Зико Торичелли мучает несчастных животных. -- Это еще не все, дорогой Генри. Надеюсь, вы помните Клауса Ландера? -- Увы, мадам, я его долго не забуду. -- Сейчас он находится в Форт-Абрахаме, на службе компании "Лос-Флоридос". Город маленький, и человеку спрятаться там совершенно негде. Вы понимаете? -- Да, мадам. -- Добраться туЛа совсем несложно. Дэйв Кеннет вербует целые армии из нищих и бродяг, свозя их на корабли, словно мусор. Вы следите за моей мыслью, Генри? -- Да, мадам. Нужного человека я могу найти. -- Вот и отлично. Пусть отправляется туда как можно скорее... 96 Развлекательный комплекс "Старс Холл" располагался в одном из самых престижных районов Эль-Гео. Кордебалет, девушки на любой вкус, изысканная кухня и массажные процедуры привлекали денежных клиентов любого возраста, поэтому публика в "Старс" ходила только самая лучшая, и это сказывалось на ценах. Деньги рекой текли в карманы хозяев и достаточно хорошим ручейком в организацию Зико Торичелли, и это гарантировало акционерам долгое и безбедное существование. -- Я слышал, что у вас снова осложнения с организацией Гутиерос, -- сказал Глен Бенжамин, поседевший на финансовых аферах главный акционер "Старс". -- Я не стал бы называть это осложнениями, мистер Бенжамин, -- улыбнулся Торичелли и смахнул с кремового смокинга маленькую капельку шампанского. -- Скорее, это элементы здоровой конкуренции... -- В таком бизнесе, как ваш, элементы здоровой конкуренции могут принимать довольно жестокие формы, -- заметил Тоцо Агато. -- И как вам удается справляться с такой необычной системой добычи денег? -- Она не сложнее вашей, господа, просто существуют некоторые особенности, которые нужно учитывать, -- только и всего. Ваше здоровье, -- Зико поднял бокал, и охлажденное, с легкой фруктовой кислинкой шампанское скользнуло ему в пищевод. -- Совсем скоро наша организация будет стоять во главе порядка во всем городе, -- сказал Зико и поморгал покрасневшими глазами -- оставшийся в желудке газ распирал его изнутри. -- И даже во всех пригородах до самого океана... "Хвастун. Жалкий и поганый хвастунишка", -- подумал Глен Бенжамин, любуясь длинноногими девушками через пуленепробиваемое стекло. Компания важных господ находилась на самой элитной зрительной площадке -- в висячем стеклянном фонаре. Отсюда можно было рассматривать не только полуобнаженных красавиц, отплясывающих канкан, но и всех посетителей в зале. В кармане у Торичелли зазвонил телефон. -- Прошу меня извинить, -- сказал он, кивнув Бенжамину и Агато. Этот жест Зико подсмотрел у представителей местной аристократии. -- Алло, Торичелли у телефона. -- Босс, это Феоклис. Мы с Горбуном заметили в гардеробе четверых человек Солейн Гутиерос. -- Может быть, они пришли сюда поразвлечься? -- Да какие развлечения, босс? Вы мне платите приличные "бабки", и то я не хожу сюда развлекаться. -- Хорошо, приставь к ним наблюдателей, и пусть ходят за ними по пятам, а если что -- звони. -- Понял, босс. Торичелли убрал телефон в карман и улыбнулся своим собеседникам. Появление людей Солейн было совсем некстати, ведь именно в этот вечер Зико хотел обсудить вопрос о покупке части акций "Crape Холл". С возрастом репутация крутого гангстера начинала ему мешать, и Зико хотелось стать тихим и неприметным бизнесменом, легализовать свой капитал и уехать туда, где его никто не знает. Ему уже не хотелось жирного куска наличных, Зико думал только об акциях и даже усиленно работал над изменением своего имиджа. Свой серебристый смокинг он поменял на кремовый, а вместо пива на публике стал употреблять только шампанское. Зико казалось, что какую-то часть пути он уже прошел и пора говорить с бизнесменами о деле, однако совершенно некстати появились молодчики Солейн. -- Посмотрите, наконец-то появилась Роза Бренстарк, -- указав на сцену, заметил Тоцо Агато. -- А говорили, что она больна -- Это все враки ее продюсера, -- сказал Бенжамин. -- Слухи распускаются только для того, чтобы увеличить посещаемость. -- По мне, так все равно, господа. Лишь бы ее груди были настоящими, -- сказал свое слово Торичелли. -- А то что это за дела? Самый дешевый билет стоит три сотни, а людям показывают мешки с ватой... -- Господин Торичелли, этот обман идет на пользу не только нам, но и вам тоже, -- улыбнулся Агато. -- И потом неизвестно, кто из танцовщиц пользовался услугами пластического хирурга, а кто нет. -- С кордебалетом -- ладно, но прима могла бы быть подлинной, -- не сдавался Зико. -- О, у меня родилась идея! -- Надеюсь, в ней нет выстрелов и бандитских разборок? -- сделав удивленные глаза, спросил Бенжамин. "Ах ты сука", -- подумал Зико, но вслух сказал: -- Нет, господа, это как раз чистая коммерция. Что, если нам создать публичный дом с девушками, которые были бы без всяких там доделок. Натуральные. Сделать рекламу -- и вперед. -- Чушь, махнул