бет, его сила умножилась, и эта горстка людей и три полуживых механизма представляли реальную угрозу для ключевого города долины. - Ставлю две плитки шоколада, что они устроят нам последний экзамен, - заявила Саломея, когда ее робот ступил на нежную луговую травку. Мягкая земля погасила тяжелую поступь "скаута", и Салли на секунду зажмурилась - ей казалось, что она плывет по морю. После долгого стука на горной дороге движение по лугу казалось ненастоящим. - Добавляю свои две шоколадки, - отозвалась Бонн. - Но только вместе с тобой, Хафин. - Твою мать, нам теперь даже поспорить не с кем, - выругалась Саломея, проверяя подвижность пушек. - Девочки, не отвлекайтесь, - вступил в разговор Вильямс. - Предлагаю действовать превентивно. Покажем этим сукиным детям, что мы здесь не в бирюльки играем. - Мы готовы, сэр, - отозвалась Саломея. - Приказывайте. Совершенно неожиданно ее разобрало необъяснимое веселье. Суровый пейзаж горных дорог способствовал собранности и готовности в любую минуту принять последний бой. А здесь, в долине, где была зеленая трава, а "скаут" двигался, как прогулочная яхта, ожидать шквальной атаки, казалось, было просто невозможно. Салли несколько раз хихикнула в эфир, однако полковник понял это по-своему. - Ты в норме, Хафин? - спросил он озабоченно. После того как Салли устроила бойню на горной дороге, она вела себя как-то странно. - Да, сэр, могу стрелять. Насколько я понимаю, это сейчас главное. - Правильно понимаешь, девочка моя. Твое дерево - то, что справа. - "Дерево" это то дерьмо, вокруг которого мошки? - переспросила Саломея. Ее внимание раздваивалось, и хотелось одновременно кричать, биться головой о бронированное стекло и в то же время плакать. Плакать от потерь, плакать от непонимания того, зачем она здесь и зачем она вообще выбрала эту дурацкую судьбу, когда было столько возможностей и столько дорог. Она могла учиться живописи в Колмэйде, она могла выйти замуж за торговца автомобилями, парня со смешными ушами, но вполне понятной программой жизни. Наконец, она могла просто кануть в небытие, что намного лучше, чем существовать здесь в качестве пушечного мяса, пусть хитрого и натасканного в правилах этой страшной игры, но все же мяса. Что она теперь? Дешевая игрушка из тех, что выставляют в балагане для потешной стрельбы из духовых ружей. - Довольно, - сказала Салли самой себе, зажав пальцами микрофон. - Довольно. Я выбрала это, и точка. Я выбрала пороховой дым, я выбрала стук осколков, я выбрала стрельбу по себе подобным. - Салли, ты? Чего там бубнишь? У тебя сколько ракет осталось? - раздался в эфире голос полковника. - Четыре. - А у тебя, Бонн? - Семь штук, сэр. - Значит, так - постарайтесь сработать качественно. По зданиям не бейте. Дистанция здесь небольшая - полторы-две тысячи метров, так что не промахнетесь. Начинайте, как только сможете, ну и, конечно, экономьте конфеты, девочки... Здесь тысяча триста сорок два метра, - сообщил Вильямс, видимо сверившись с показаниями дальномера. - Хорошо, папочка, - не удержавшись, ответила Бонн, а затем добавила, обращаясь к Саломее: - Ну что, старушка Хафин, ты готова? - Да, бабушка, - ответила Салли. Ее аппаратура работала плохо, поэтому она собиралась наводить ракету вручную. Город лежал как на ладони, и, если бы были боеприпасы, лейтенант Хафин могла бы разнести его весь по кирпичику. О том, что там были люди, она не думала. Она научилась не думать о таких вещах. Город казался ей враждебным, и этого было достаточно, чтобы открыть по нему огонь. Надев визирный шлем, Салли настроила нужное увеличение и нажала на кнопку старта. Тяжелый "спейсбитт" соскочил с направляющей и, ревя разгонными двигателями, помчался навстречу цели. Проверяя маневренность ракеты, Салли тронула джойстик управления. Снаряд послушно отзывался на командные сигналы, и лейтенант Хафин начала сводить ракету с целью. А слева стартовала ракета Бони Клейст. Аппаратура на ее "скауте" была в норме, поэтому ракета легко выполнила стандартную "горку" и пошла на город. Управляемый снаряд Салли первым достиг цели. Он ударил в самое основание конструкции, что вызвало водопад огня и искр. Посчитав это хорошим знаком, Салли выпустила вторую ракету и повела ее к той же точке. Стрельба Бони была столь же успешной, и она тоже выпустила вторую ракету. В этот момент из-за холма, с близлежащей окраины города, вышло целое войско, состоящее из фехтовальных машин и пехоты. - Не обращайте внимание, девочки! - крикнул полковник, и почти в ту же секунду его танк открыл огонь из пушки. Спустя несколько мгновений ему на помощь пришли солдаты, дружно разряжавшие последние лаунчеры. От тупой безысходности они совсем не промахивались, и фехтовальные машины опрокидывались одна за другой, сминая собственную пехоту и затрудняя дальнейшее продвижение. Доведя вторую ракету до цели, Салли перевела огонь на наступающего противника. Вскоре ее поддержала Бони, и дела сразу пошли на лад. Не дойдя всего четырех сотен метров, противник повернул обратно. "Если бы они знали, какой у нас боезапас, они бы так не поступили", - подумала Саломея. - Сколько у вас "железок", девочки? - спросил Вильямс. Его голос звучал хрипло, должно быть, он кричал, когда командовал. - Восемьсот для пушек и одна ракета, - ответила Саломея. - У меня - полторы тысячи и четыре штуки... И еще правая пушка заклинила. Даже не видела, кто стрелял. - Да, не густо, - подвел полковник грустный итог. - Однако мы их здорово напугали. Нужно ждать парламентеров. - Может, пальнуть еще по городу? - предложила Саломея, глядя, как разгораются подожженные "деревья". Они вспыхивали, как бенгальские огни, и одну за другой роняли омертвевшие ветви. Основная масса дольтшпиров куда-то подавалась, а немногие оставшиеся барражировали над городом, словно выискивая свои жертвы на улицах. - Пошли вперед, - скомандовал Вильямс. - Надавим на них психически. - В город нам нельзя! - напомнила Салли. - Мы и не пойдем. Это они пусть думают, что мы теперь попрем до победного. 75 Наступать на город по мягкой траве было одно удовольствие. "Скаут" мерно покачивался на среднем ходу, обходя корпуса фехтовальных машин, оставшиеся от неудачной контратаки гарнизона. Саломея не в первый раз удивлялась тому, как выглядели эти подбитые машины. Их оплывшие формы и обилие мух, вьющихся вокруг останков, наводили на мысль, что эти машины были живыми. Тем не менее Саломея слишком долго имела дело с настоящим железом, чтобы не отличить живого пехотинца от механизма. Не прошли "скауты" и половины расстояния до первых невысоких домиков, как навстречу им выехал всадник на уже знакомом ушастом лабухе. Человек ехал строго по прямой, и даже с большого расстояния было видно, что он плохо держится в седле. Судя по всему, это и был ожидаемый полковником парламентер, поскольку на его плечи была накинута белая тряпка. Саломея и Бонн остановили роботов, а между ними встал танк с уцелевшими шестнадцатью бойцами. Самым воинственным из них выглядел Торрик. Его голова была перевязана бинтом, а чтобы не потерялась шапка, ее тоже примотали к повязке. В руках у Торрика была настоящая винтовка, однако держал он ее как лопату. По мере приближения к роботам всадник все больше деревенел от страха, и, когда он добрался до немногочисленного, но грозного войска, язык отказывался ему повиноваться. - Мня-я-а... дебо... ю-о-о! Наконец ценой неимоверных усилий парламентер произнес несколько слов связно: - Мы хотеть мир. Мы не хотеть война... Дружба... бормоту могугон Василий... На этом все знания иностранного языка были исчерпаны, и несчастный, утерев со лба крупные капли пота, остался ждать решения своей участи. Чтобы не потерять сознание от страха, он избегал смотреть на запыленные громадины "скаутов", предпочитая разглядывать солдатские ботинки, владельцы которых с невозмутимым видом сидели на броне танка. - Недя мо гомутон сибу, - произнес в ответ Торрик. Парламентер с удивлением поднял глаза, пораженный тем фактом, что кто-то из "братьев Василия" говорит на его родном языке. - Ты говоришь на моем языке? - спросил парламентер. - Да, я же местный. - Откуда ты? - Из Урюпина, - важно ответил Торрик. - Меня зовут достопочтимый Торрик. "Братья Василия" взяли меня с собой, чтобы я лучше донес до вас их волю. - Что же они хотят, достопочтимый Торрик? - спросил парламентер, решившись осторожно взглянуть на одного из стальных монстров. Как и положено существам, пришедшим из огненных миров Одоса, стальной воин излучал жар и смоляной запах. - Лучше не спрашивай меня, чего они хотят, потому что я едва уговорил их не пить вашу кровь. - Пить нашу кровь?! - испуганно переспросил парламентер, едва сдерживаясь, чтобы не дать шпоры своему сонному лабуху. - К счастью, все обошлось. Вот это страшнейший и ужаснейший из турганов Одоса, турган Вильямс, - тут Торрик указал на полковника, и тот кивнул, сообразив, что Торрик ведет свой спектакль. - Когда-то я, как и ты сейчас, ехал ему навстречу, оставив дома свою семью, попрощавшись с жизнью, но он оставил меня в живых, забрав себе лишь моего пестрого лабуха. - А что он с ним сделал? - Турган Вильямс прокусил ему голову и отсосал весь мозг, а затем отшвырнул тушу в сторону. Вот как это было... - Ах! - воскликнул парламентер и закачался в седле. - Слушай, ты не слишком затянул эту комедию? - спросил полковник, нарушив монолог Торрика. - К тому же я не понимаю ни слова. - Хорошо, достопочтимый сэр, я уже заканчиваю, - кивнул Торрик и, обратившись к терявшемуся в догадках парламентеру, произнес доверительным тоном: - Он потерял терпение, брат. Тебе нужно поспешить. Пусть турган Мадраху придет сюда лично, и тогда нам удастся спасти Люктинг - это я тебе обещаю. Получив такие заверения, парламентер дал лабуху шпоры и, развернув его на месте, помчался обратно в город. Ушастый скакун крутил головой и кусал уздечку, однако резво перебирал кривыми ногами, унося своего неловкого наездника. Через минуту оба они скрылись за домами. - А если он не вернется? - сказал полковник и, повернувшись к бойцам, спросил: - Если не вернется, пойдем штурмом, братки? - Об чем речь, сэр, - руками передавим, - заверил Вильямса рядовой Позниц, исполнявший роль командира взвода. Чумазые солдаты с обветренными лицами и запавшими глазами заулыбались, однако их руки крепко сжимали винтовки, а опустошенное сознание не знало возврата в прошлое, ибо воспоминания хранили только тлен. Слишком мало их осталось, чтобы называться взводом, и все же слишком много, чтобы отступать назад. Любой из этих уцелевших счастливчиков готов был с честью принять смерть, потому что сюда, на Ловус, удалось захватить только две эти вещи - честь и доблесть. С жизнью они уже были в разводе, и этот факт оставалось только узаконить. Как ни тянулись считанные минуты, турган Мадраху не заставил себя долго ждать. Его повозка, запряженная шестеркой черных как смоль лабухов и украшенная драгоценными камнями, выскочила из-за невысоких строений и понеслась на пределе возможного. Возница нахлестывал откормленных животных, и те, оскорбленные таким отношением, мотали головами и обильно роняли на траву дымящийся навоз. Сопровождавшие тургана охранники скакали следом за его экипажем, а их руки, не занятые привычным оружием, болтались как ненужные придатки. Вознице с трудом удалось сдержать пытавшихся разбежаться лабухов, и экипаж наконец остановился. Разукрашенная дверца распахнулась, и первым на землю спрыгнул лакей. Он разложил деревянные ступени и, отойдя в сторону, склонился в поклоне, предназначая его то ли грозным гостям, то ли своему повелителю. Мадраху осторожно ступил на верхнюю ступень и окинул взглядом ближайшего робота. Слуга не соврал. Стальной гигант действительно выглядел так, будто только что прибыл из огненных миров Одоса. От него исходил жар и пахло смолистой копотью. Раздваиваясь между желанием понравиться посланникам миров Одоса и в то же время сохранить подобающее тургану величие, Мадраху сошел вниз и, приветственно потрясая державным жезлом, воскликнул: - Приветствую вас, "братья Василия", на жалком островке суши, которым я управляю. Входите почетными гостями и вкусите лучшие плоды нашего труда! Мадраху замер с воздетыми к стальным великанам руками. Оставив на лице улыбку, он внимательно следил за реакцией тех, кто сидел на железном экипаже. Их лица пугали тургана. Пугали своей безжизненностью и спокойствием. Они были похожи на отражения, которые появлялись в зеркале ночью, когда их хозяева спали. "Будь трижды глупец тот, кто посмеет перейти им дорогу, - в отчаянии подумал Мадраху. - Я больше никогда не послушаю своих подлых советчиков, если, конечно, проживу еще хотя бы час". Размышления тургана были нарушены голосом главного из этих непостижимых существ. - Откуда ты знаешь наш язык? - спросил он. - Я думал, его знают только в Урюпине. - Мой учитель - Клормак, был из Урюпина. К несчастью, он покинул этот мир, когда я был еще неразумным юношей. Тем не менее этот язык я освоил лучше других его учеников. В ответ на его учтивую, как показалось тургану, речь вожак задумался. Потом он взглянул на Мадраху так, что тот почувствовал: главный что-то взвешивал. Возможно, его - Мадраху - жизнь сейчас лежала на чаше тех весов. Турган внутренне напрягся, чтобы в случае необходимости принять смерть достойно. Он был обязан умереть так, чтобы об этом слагали легенды. О нем, Мадраху из рода Ромштук, будут говорить только хорошее. Однако турган напрасно боялся. Ничего плохого с ним не случилось. Главный только сказал ему: - Окажи нам услугу, мы хотим отдохнуть... - Это именно то, о чем я мечтал, - с улыбкой и наибольшим количеством смиренной радости в голосе произнес Мадраху. - Мои лучшие покои, в самом центре Люктинга, будут к вашим услугам. - Нет, в центре мы не можем. Мы удовольствуемся и более скромными апартаментами, но на краю города. - И, указав на нависающие силуэты "скаутов", главный пояснил: - Им нужен простор... "О да, - подумал Мадраху, посмев еще раз взглянуть на одного из гигантов. - Духи этих воинов не терпят тесноты". Тургану приходилось видеть последствия сумасшествия дольтшпиров или стремительных эспора, однако эти великаны казались страшными, даже оставаясь на месте. "Что будет с городом, если они выйдут из повиновения? - промелькнула в голове Тургана страшная мысль. - Пусть будут на просторе. Люктингу нужна безопасность". 76 Такси остановилось напротив главного входа в клинику Поупа, и Царик, нехотя отдав таксисту деньги, сказал Фредди: - Не знаю, когда мы получим наши миллионы, но на одних только таксистах мы просадили восемнадцать с четвертью кредитов... Чингис вышел из машины, захлопнул дверцу и, рассеянно окинув взглядом здание клиники, заметил: - Ты, наверное, имел в виду такси, а не одних только таксистов. - Сами такси денег не берут. Деньги берут только таксисты. - Царик, задумавшись, помолчал. - Я это давно понял. - Что таксисты берут деньги? - Нет, я понял другое. Если бы в такси не было людей, можно было бы не платить вовсе. Смекаешь? - Ага, - вынужденно согласился Чингис. Царик содержал его, покупал ему травку и даже подарил новые штаны, так что приходилось терпеть и во всем подыгрывать этому идиоту. Однако сейчас Фредди снова начинало трясти, и его приветливая улыбка больше походила на мученическую гримасу. Заметив его морозящий взгляд, Царик сам обо всем догадался. - Дам немного, - предупредил он, - у нас впереди переговоры. - Спасибо, - сердечно поблагодарил Фредди, у которого от нетерпения начал подергиваться глаз. Получив маленькую дозу, он закинул ее в рот и придавил зубами. "Подумать только - клок сухой травы, а какое облегчение", - размышлял он, поднимаясь по ступеням вслед за Цариком. Его давно занимала подобная метаморфоза: как эдакая дрянь болотного цвета могла изменять весь мир в несколько секунд. Нет, Фредди, конечно, понимал про всякие там химические дела, возбудители, стимуляторы, алкалоиды и прочие витамины, но в смысле мировоззренческих принципов действие травы его просто озадачивало. Оказавшись в небольшом, но богато обставленном холле, Фредди и Михель на секунду растерялись, пока Царик не увидел надпись: "Регистратура". С улыбкой, растянувшейся до лопоухих ушей, Михель подошел к пышнотелой даме сверхзрелого возраста и сказал: - Меня здесь ждут. - Я?! - с симпатией в голосе и явной надеждой в глазах спросила дама и поправила фиолетовый парик. - Мне хотелось бы, чтобы и вы тоже, - поигрывая полами пиджака а-ля "Ветер Лиссабона", ответил Царик. - Ох! - вздохнула дама. - Все мужчины такие обманщики. - Затем она положила свой пухлый палец на страницу регистрационной книги и спросила: - К кому вам назначено? - К доктору Поупу. - О, как, к самому Эр Пи?! - воскликнула мадам и посмотрела на Михеля с еще большей симпатией. - Что такое "Эр Пи"? - тихо спросил Фредди. - Откуда я знаю? Может, это его позывной. - Позывные бывают только у шпионов, - заметил Фредди, рассматривая солнечных зайчиков на стенах холла. Он никак не мог определить: зайчики были настоящими или являлись следствием принятой травы? Ее вкус действительно чем-то отличался от обычного, и Фредди подозревал, что именно с этим было связано появление зайцев. - Вам на второй этаж в кабинет номер восемнадцать, - объявила дама в фиолетовом парике. - Сейчас я вызову сестру-курьера, которая вас проводит. Толстым пальцем она утопила красную кнопку пожарной тревоги, однако ничего не случилось и пожарные расчеты не ринулись по лестницам с огнетушителями и шанцевым инструментом. Вместо этого из небольшой двери позади пышной мадам вышла натуральная крашеная блондинка и, посмотрев на посетителей, несколько раз хлопнула ресницами. - Нэнси, проводи джентльменов в восемнадцатый кабинет... К самому Эр Пи, - добавила мадам после многозначительной паузы и неодобрительно покосилась на короткий халат сестры-курьера. - Уже иду, Рут, - тонким голосом произнесла блондинка и, выйдя из регистратуры, объявила дополнительно: - Уважаемые господа, мы приветствуем вас в стоматологической клинике Поупа. Мы рады, что вы решили воспользоваться услугами именно наших специалистов. Ваш визит продлится около часа на высоте третьего этажа, в кабинете номер восемнадцать. Температура воздуха в этом помещении двадцать два градуса по Цельсию. Во время визита вам окажут услуги с применением лучших препаратов и самой современной аппаратуры. Директор клиники и ее персонал сделают все, чтобы ваш визит оказался максимально приятным и полезным. А теперь мы можем идти. - Пристегните ремни, - пробормотал Фредди. - Что, простите? - спросила блондинка. - Вы забыли сказать - пристегните ремни. - О, это не обязательно. Предпочитаете лифт или лестницу? - Лестницу, - решительно выбрал Царик, поглядывая на короткий халат Нэнси. Ничуть не сомневаясь в причинах такого выбора, девушка грациозно повернулась и пошла к лестнице, а Михель с заметным отставанием двинулся за ней следом. Когда Нэнси стала подниматься по ступенькам, Царик от восхищения втянул носом воздух и посмотрел на Фредди, призывая его разделить радость созерцания, однако Чингис был во власти иных факторов и напряженно думал, распутывая новые неясные мысли. Приветливая Нэнси поднималась все выше, а ее ноги все сильнее открывались алчущему взору вспотевшего Михеля. Неизвестно, что случилось бы с его неестественно изогнутой шеей, если бы внимание не отвлек появившийся на лестнице человек. Он важно спускался по ступеням, а на его голове громоздилось сложнейшее сооружение. Здесь были и разнокалиберные лампы, и мощные оптические монокли, и зеркальца. Все это размещалось на шарнирных держателях и напоминало ветвистые рога оленя. - Здравствуй, Нэнси, - вполне будничным тоном произнес человек. - Здравствуйте, доктор Доуэль, - пропела блондинка. - Как ваше приспособление? Работает? - О да! - бодро ответил доктор. - Все, что ни потребуется, всегда рядом. Объект полностью запатентован. - А как эта штука называется? - Так и называется - "Голова доктора Доуэля", - сообщил изобретатель и пошел дальше. Нэнси продолжила подъем, но Царик, сколько ни старался, уже не мог сконцентрировать внимание на ее ногах. Он с детства боялся зубных врачей, а уж таких монстров, каким показался ему доктор Доуэль, он боялся даже сейчас. Так незаметно, за насущными размышлениями, Михель и Фредди оказались возле кабинета номер восемнадцать. - Ну вот, господа, это и есть восемнадцатый кабинет... - начала свой пространный обзор Нэнси, но Фредди ее перебил: - Короче, экипаж корабля прощается с вами и всего вам наилучшего. Я прав? 77 Когда Чингис и Царик вошли в кабинет, Поуп и Филсберг были уже там. Оба они были наряжены в белые халаты, резиновые перчатки, а на их головах красовались уже знакомые Фредди и Михелю приспособления доктора Доуэля. - Зачем все это? - спросил озадаченный Царик. - И вообще, зачем мы встречаемся в таком ужасном месте? - Да, действительно, - поддержал товарища Фредди. - Почему тогда не в морге? "Побываешь еще и в морге", - пообещал про себя Филсберг, а вслух сказал: - Просто это лучшая из маскировок. Вы - больные, мы - здоровые... То есть, я хотел сказать, врачи. - Это ты-то врач? - с ноткой негодования в голосе спросил Поуп. - Ну как будто бы, - смягчил формулировку Филсберг. - Я как будто бы врач. - А мы как будто бы пациенты, - догадался Фредди. - Совершенно справедливо замечено, - с готовностью согласился Филсберг, - а теперь милости просим - в кресла. И он указал на сверкающие полированной сталью и дорогим пластиком сооружения. По виду они напоминали аппараты по разделке свиней, но только во сто раз страшнее. - Я не сяду, - отрезал Царик и отер со лба мгновенно выступивший пот. - Ни за какие коврижки. Его детский комплекс, разбуженный обстановкой кабинета, поднялся из прошлого и раскинул цепкие щупальца. - А вы знаете, я, кажется, тоже боюсь, - сказал Фредди, проанализировав свои ощущения. - Я тоже не сяду ни за какие коврижки. - А за полфунта травы? - быстро спросил Филсберг, презрительно оттопырив нижнюю губу. - Фунт - тема для обсуждения. Полфунта - темы для обсуждения нет, - определился Фредди. - Но вы же взрослые люди! Сядьте в кресла, мы вам их поудобнее отрегулируем и просто поговорим. - Давайте говорить так, - предложил Царик. - Стоя. - Стоя? Филсберг и Поуп переглянулись. Первый, самый легкий и надежный вариант не прошел. Если бы Царик и Чингис согласились, их бы просто пристегнули к этим креслам намертво, а потом быстро выведали всю информацию о том, где находится дорогостоящий трек. Уж Роджер Поуп сумел бы это сделать - он был настоящим врачом и знал, как делать людям больно. - Ну хорошо, садитесь на обыкновенные стулья, - согласился Роджер и с неохотой снял с головы детище доктора Доуэля. Пригладив редкие волосы, Поуп отошел к письменному столу и сел на самый мягкий стул. Остальным достались места попроще. - Ну так и сколько же вы хотите? - с ходу спросил Роджер, желая сбить и опрокинуть противника. Отчасти ему это удалось. Царик засучил ногами, снова стал потеть и никак не мог произнести цифру, выходившую за пределы миллиона. Тысячи, десятки тысяч и даже сотни тысяч кредитов он хотя и с трудом, но все же мог себе представить. Однако "миллион" - это звучало чересчур дерзко. О такой куче денег даже мечтать было страшно. И одно дело трепаться перед Фредди, и совсем другое - назвать свою цену серьезным людям. Решив начать с семисот тысяч и в случае чего опуститься до пятисот или в крайнем случае до двухсот тысяч, Царик раскрыл рот, однако Фредди опередил его. - Пятнадцать миллионов, - сказал он таким тоном, будто не носил дареные штаны, которые Царик по случаю утащил из мусорного бака. После стирки вещь оказалась вполне еще приличной, однако этим штанам и не мечталось, чтобы кто-то, находясь в них, мог так запросто попросить пятнадцать миллионов. Михель едва не зажмурился. Он ожидал, что Филсберг и Поуп начнут кричать или, чего доброго, кинутся в драку, однако те только обменялись взглядами. - Скинем пять - и по рукам, - предложил Поуп. Михелю стало жарко. Ему хотелось заорать: "Да! Да! Я согласен!", но, поскольку инициатива принадлежала Фредди, Царик не проронил ни слова. - Честно говоря, мне не хотелось бы даже торговаться, - угрюмо уставившись в подбородок Поупа, заявил Фредди. - Я и так скинул очень много. Думаю, вам лучше согласиться. "Что он говорит?! Придурок! Идиот!" - В мыслях Царика будто бушевал осенний шторм. - Окей, эта цена нам подходит, - тихо произнес надменный Поуп, а Филсберг, тот вообще будто отсутствовал. - Рад это слышать, - сказал Фредди и позволил себе скупую улыбку суперагента. - Остается согласовать - где и как. Я предлагаю следующее: встретились, проконтролировали товар и деньги и разошлись. - Все правильно, - кивнул Поуп и, не удержавшись, закурил. - Что предпочитаете - смарткарту, магнитный чип или мгновенный перевод? - Наличные... - Наличные?! - Поуп едва не подавился окурком. - Да вы с ума сошли! Как можно насобирать пятнадцать миллионов наличных, чтобы не попасться на глаза спецслужбам? - А это не моя проблема, мистер Поуп, - спокойно сказал Фредди. - Вы спросили, как мы хотим получить наши деньги, я сказал вам - как. Теперь вы должны сами призадуматься, чтобы выполнить эти условия. Я понимаю, что вам нужно время, и даю неделю - постарайтесь уложиться. Честное слово, мне не хотелось бы продавать трек кому-то другому. Вы успели мне понравиться: и вы, и мистер Филсберг. Тем более что у вас такие забавные шапки. 78 Ночь прошла спокойно, и Хосмар, добровольно продежуривший всю ночь, спал за рулевым веслом, непостижимым образом реагируя на ленивые повороты реки. - Эй, приятель, вставай, смена пришла! - толкнул его Шапиро. Хосмар разлепил тяжелые веки и, посмотрев на возвышавшиеся по обоим берегам реки горы, сказал: - Ухха Роберта - Горы Совести - Почему именно Совести? - Говорят, что плохой человек не может пройти через них. - А на самом деле? - Не знаю, - помотал головой Хосмар и, поднявшись, с хрустом распрямил тело. - Охо-хо! Я видел хороший сон. - Хороший? - переспросил появившийся из шалаша Тони Лутц. - Наверное, тебе снились бабы. Ваши - серебристые - Нет, - не согласился с ним лейтенант Монро, который занимался разведением огня в очаге. - Для нас хороший сон - это возвращение домой... Давай, Тони, приступай, что-то у меня не загорается. - Монро поднялся с колен и спросил, обращаясь к Хосмару: - Так что это был за сон? - Мы пришли к морю. - И все? - Да. Мы пришли к морю, и все были живые, - Хосмар зевнул, показав острые зубы, и полез под своды шалаша. Уже устроившись на постели из сухой травы, он крикнул: - Когда чай будет дымиться, я приду. Чай хочу. - Чая он хочет, - проворчал Тони, крутясь вокруг очага и выискивая место, куда не добирался едкий дым. Монро снова достал свою рацию и нажал кнопку вызова. Делал он это машинально, через каждые три-четыре часа, однако рация не проявляла даже малейших признаков эфирной активности. И вдруг совершенно неожиданно кто-то недовольно спросил: - Ну что там еще, Келли?! У кого опять понос?! Я же предупредил - не жрать что попало! В вашем взводе постоянно какие-то проблемы! Оробев от неожиданности, Монро выключил рацию, а когда включил ее снова, сердитого голоса уже не было. Однако в динамике трещали помехи - раньше ничего подобного услышать не удавалось. - Я сошел с ума или голос действительно был? - спросил пораженный Жак, глядя то на Шапиро, вцепившегося в рулевое весло, то на Тони Лутца с перепачканной углем физиономией. - Голос был, сэр, - авторитетно заявил Ральф Шапиро. - Был, - подтвердил Тони. - Или мы все сошли с ума. - Но тогда... Это ведь не был полковник Вильямс... Тогда кто? Жак был совсем сбит с толку и растерян. Он только что слышал, как некий воинский начальник распекал своего подчиненного - некоего Келли. Между тем Жак точно знал, что никакого Келли в отряде Вильямса не было. Был только рядовой Эрвин Маккели, но он погиб еще во время первого столкновения с фехтовальными машинами. Недалеко от плота ударил хвостом речной монстр. За три дня путешествия все уже привыкли к появлению этих животных. Пока, на плоту, люди находились в безопасности, но кто мог поручиться за действия хозяев реки? - Может, за нами послали поисковую группу? - предположил Тони. Монро и Шапиро посмотрели на него так, что Лутц сразу пошел на попятную: - Ну а что, я говорю только то, что быстро приходит в голову. В этот момент из шалаша высунулся Хосмар. - Чай есть? - спросил он. - Нет чая. Спи, потом мы тебя позовем, - пообещал Тони, и Хосмар исчез. - А может, по какому-то неведомому каналу мы соединились с нашими мирами? - предположил Ральф, - Уж раз мы сюда попади, то, возможно, и связаться как-то можно? - Да, Ральф. Наверное, такое тоже может быть, - согласился Жак, - но только этот голос бы настолько осязаем, что я даже представил этого сукиного сына, который ругается на беднягу Келли... Мне не верится, что он находится в миллионах, а может, миллиардах или того больше световых лет от нас. - Тогда, может, кто-то попал сюда так же, как и мы? - осторожно предположил Ральф. Жак тоже подумал об этом, но боялся произнести вслух. - Не исключено, что это космические разведчики, которые добрались до этих мест, - сказал он и вздохнул. Это был бы идеальный вариант - люди с космическим транспортом, на котором можно вернуться домой. И совсем другое дело - пропавшая следом за отрядом Вильямса очередная экспедиция. Увидеть земляков, конечно, приятно, но что толку истязать друг друга воспоминаниями о потерянном и считать дни до того момента, как смерть прервет твои бесконечные полеты в прошлое. - Может, все еще наладится, - сказал Тони, когда его костер разгорелся в полную силу. Пламя жадно поглощало мелкие сучья и за жалкую порцию хвороста было готово вскипятить немного воды. Лутц положил сверху флягу, наполненную фильтрованной водой, и распрямил спину: - А все же красота здесь, ребята, что ни говори! Монро невольно огляделся. Река втягивала плот в прорезанный в горах каньон с отвесными, выщербленными стихией стенами. Слои красной и желтой глины, окаменев под тяжестью тысячелетий, образовывали удивительные узоры, иногда слагавшиеся во вполне понятные картины: то бегущий олень, то пронзенная стрелой птица, а то яркая звезда, посылавшая свет на далекие планеты. Величественность вздымавшихся к небу отвесных скал заставляла почувствовать себя полной ничтожностью в мире гор, океанов и бескрайних дремучих лесов. - Странно, такие кручи с обеих сторон, а река спокойна, как ягненок, - сказал Тони. Вода во фляге уже вскипела, и он наводил в кружках чай. - Стоп! - резко обернулся Ральф. - Никто ничего не слышит? Тони и лейтенант прислушались. - Вроде птички какие-то кричат, - сказал Тони. - Да нет, никакие это не птички, - зло произнес Монро. - Ральф прав: впереди пороги! - Хосмар!!! - закричали все трое почти одновременно. - Что, чай готов?! - высунулся обрадованный проводник. - Хосмар! - кинулся к нему лейтенант. - Ты говорил, что нет порогов, а что это тогда шумит впереди? - Я не знаю, - пожал плечами Хосмар. - Я там еще не был. Сейчас приплывем и увидим... Поняв, что говорить с проводником не о чем, Жак снова посадил его за рулевое весло, а сам вместе с Шапиро и Лутцем принялся крепить вещи. Винтовки, патроны, гранаты, пищевые концентраты и неприкосновенный запас воды - все это увязывалось с комплектами бронезащиты и крепилось к бревнам. Выплыть со всем этим хозяйством было невозможно, но терять драгоценное имущество - смерти подобно. Между тем грохот разрезаемой валунами водной толщи все усиливался, а неутомимые водовороты ревели, как голодные звери. У Жака появилось опасение - уж не водопад ли ждет их впереди? - А если там водопад?! - прокричал Тони, поскольку по мере приближения в порогам слышать друг друга было все труднее. - Нет, там просто камни, - заверил Лутца Монро и посмотрел на Шапиро. Тот, как всегда, был спокоен. По крайней мере внешне выглядел безупречно. Подготовившись, насколько это было возможно, все стали ждать, а Ральф сел возле Хосмара, чтобы в случае необходимости помочь тому удержать плот на нужном направлении. Река сделала еще один, последний спокойный поворот, и глазам экипажа предстало все очарование дикой стихии. Приближавшиеся пороги обозначали себя белоснежными бурунами, а взметаемая ими водная взвесь поднималась вдоль стен каньона и, попадая под солнечные лучи, играла причудливыми красками. "Я и не думал, что смерть может быть настолько красивой", - подумал Жак, не в силах оторвать взгляда от этого безумного великолепия. Там, где каньон начинал сужаться, стесненная сила реки вырывалась со дна вихрями водоворотов и трепала связку бревен, напоминая путникам о скором испытании. - Держись крепче, ребята! - закричал вдруг Шапиро. "И этого проняло", - подумал Жак, вцепившись руками в суровые пеньковые веревки. Они надежно держали бревна плота, однако неизвестно, что ожидало внизу - за пеленой белой пены и искрящихся капель воды. Самая дерзкая струя подхватила плот, дернула раз, другой, проверяя его надежность, а затем швырнула в жерло бушующей стихии. Последовал первый страшный удар. Жак перелетел через голову и упал на бревна спиной, однако он не выпустил пенькового каната и вскоре почувствовал необыкновенную легкость, когда плот, словно невесомая пушинка, воспарил над кипевшей бездной. 79 Прекрасный полет, как и следовало ожидать, закончился ударом о вспененную воду, и плот вместе со своими обитателями погрузился на глубину. Жак успел задержать дыхание и думал только о том, чтобы не выпустить веревку. Он смотрел вверх, где река низвергалась миллиардами воздушных пузырьков, а солнечные лучи зажигали их, словно маленькие новогодние огоньки. Где-то совсем рядом промелькнул хищный силуэт речного монстра, однако он не сумел рассмотреть добычи, и лишь беспокоящие запахи заставляли его кружить неподалеку. Вслед за первым появились другие, но они кружили в верхних слоях, не подозревая, что Жак прекрасно видит их снизу. Нежные брюшки животных, их перепончатые лапы и яркий окрас никак не вязались с кровавой сущностью хищников, и Жаку не хотелось представлять, как эти красивые создания будут терзать его беззащитную плоть. Отбыв свой срок в холодных глубинах, плот, словно очнувшись от спячки, начал взлет к солнцу и теплому воздуху. Угадав в нем угрозу, речные хищники бросились в стороны, а бревенчатый остров, исполненный величия, поднялся над неспокойными волнами. Кислород жарким огнем обжег истощенные легкие Жака, и он, словно немая рыба, разевал рот, уставив раскрытые глаза на ослепительно белое солнце. Он уже снова жил, однако медлительный разум с трудом возвращался в привычное русло жизненного порядка. - Кха-кха-кха! - послышалось над самым ухом Монро, и этот кашель извергавшего воду Тони Лутца вернул лейтенанта к прежним мыслям и ощущениям. Рев стонущего водопада удалялся все дальше. Солнце грело, и глупые речные чайки бессмысленно носились над водой. Потянув за веревку, Монро подтащил свое тело к тюку с вещами и, перевернувшись на живот, встал на колени. - Я не верю, - сказал Ральф, отплевывая речную слизь, - я не верю, что мы все еще живы. - Хо... Хос... мар, урюк ты ублюдский... - про-харкал Тони, - ты бы хоть почихал для приличия... - Я и так намок, - промолвил проводник, пытаясь вставить на место соскочившее рулевое весло. - Почему... Почему ты... не глотал воду? - спросил Монро с удивлением. В его словах звучали обвинительные нотки. - Но я не хочу пить, - удивился Хосмар. - Все в порядке, командир, - заступился за рулевого Ральф. - Просто ему задержать дыхание на полчаса - пара пустяков. Несмотря на бледность, Ральф уже снова был готов к неприятностям. Его рука сжимала винтовку, а глаза перебегали от стены к стене. - Здесь самое лучшее место, чтобы устроить засаду, - сказал он. - На случай, если нам повезет и мы проскочим водопад. - А нам как раз повезло, - пролепетал Тони и снова изверг на бревна остатки прихваченной реки. - Лейтенант, где твоя винтовка?! - хрипло прокричал Шапиро. - Вот! - ответил Жак, выпутывая оружие из веревочных узлов. Пока он это делал, Шапиро открыл огонь. - Куда ты стреляешь, Ральф? - задал вопрос Монро, однако вид упавшего в реку тела снял все вопросы. Монро выбрал свою сторону каньона и, встав на колено, стал ловить мишень в перекрестие прицела. Оптика давала хорошее увеличение, и Жак увидел лицо своего врага. Высокие скулы, - серая кожа и прищуренный взгляд. Противник тоже видел Монро и тоже целился в него, исходя затаенной ненавистью. Лейтенант нажал курок первым. Его пуля взлетела на стену и опрокинула медлительного стрелка. Бедняга выронил ружье, и оно полетело вниз, ударяясь об острые выступы и срывая слабые камни. - Келли, ты меня слышишь? - прорезался вдруг голос из другого мира. - Как у тебя на флангах? Не помня себя от волнения, Жак выхватил рацию и в исступлении заорал что было сил: - На флангах все нормально! Докладывает Келли! Все хорошо, мать вашу! Все хорошо! 80 Поняв, что турган Мадраху боится их по-настоящему, полковник Вильямс почувствовал себя увереннее. Его солдатам было выделено два добротных одноэтажных дома, жителей которых в спешном порядке куда-то переселили. Платяные шкафы были пусты, однако вся обстановка и кухонная утварь оставалась на месте. Плюс ко всему в распоряжении Вильямса оказались два больших сарая, где раньше содержали ездовых лабухов. Мадраху пообещал поставить полковнику любое необходимое количество этих животных, но тот отказался. Однако одним из самых приятных сюрпризов в новом жилье оказались бани. Это были комнатки с деревянными лавками и стенами, выложенными каменной плиткой. Кранов в парных не было, и вода подавалась в небольшую ванну, где, видимо, поочередно и должны были ополаскиваться купающиеся. Саломее Хафин и Бони Клейст тут же предоставили в распоряжение одну из таких моечных. Печи для нагрева воды стояли на чердаках, и солдаты не мешкая приступили к их растопке. К счастью, таскать воду не требовалось. В городе существовал обычный водопровод, и холодной воды оказалось в избытке. Несмотря на теплый прием, пять бойцов отряда занимались охраной усадеб, а пара "скаутов", стоявших за оградой, оказывала им молчаливую поддержку. Силуэты этих великанов были видны издалека, напоминая о силе и могуществе гостей города Люктинга. - Ну как тебе водичка? - спросил Вильямс у рядового Позница, когда тот, красный от жара, выбрался из парилки. - У-у! Смерть, а не баня, сэр! Еще бы пивка или хоть колы холодненькой! Позниц сделал несколько глубоких вдохов и снова скрылся в раскаленной парной. Вильямс постоял, потоптался на месте и, ощупав свой колючий подбородок, стал решительн