Алекс Орлов. Судья Шерман --------------------------------------------------------------- © Copyright Алекс Орлов Email: ambeir@cityline.ru Изд. "Альфа" Тринадцатый фантастический роман из серии "Тени войны" OCR BiblioNet http://book.pp.ru Страница автора: http://www.alexorlov.ru --------------------------------------------------------------- Фантастический роман 1 Когда это случилось, Майбо уже и сам не помнил. Помнил только, что была осень. Урожай уже собрали, овец пригнали с гор, чтобы дикие собаки не нападали на ягнят. В общем, приготовились к зиме и ждали, когда задуют ветры с далекого холодного побережья и пришлют зимние холода и долгие вьюги. Такие долгие, какие случаются только на Туссено. В один из таких холодных вечеров жена Майбо, сидя за своим вязанием, вдруг сказала: "Гром в горах, Майбо". На что Майбо ответил, что это глупости. Уж он-то знал, что в это время года никаких громов уже нет, а дожди ушли до следующего сезона. Однако грохот повторился, и Майбо был вынужден признать -- в горах непорядок. А ближе к утру пришел он, тот самый незнакомец. Он постучал в дверь, а точнее, поскребся. Майбо поначалу так и подумал -- крысы. Должно быть, голод пригнал их к дому, и теперь они подгрызали дверь. Майбо поднялся с кровати, а жена спросонья спросила: "Ты куда?" Он ответил ей, что сейчас вернется, и, сняв со стены небольшое ружье, пошел к двери. Ружье против крыс было делом привычным, поскольку, нагулявшие за лето вес и силы, эти животные становились здоровыми, как собаки, так что оружие было нелишним. Однако это были не крысы. Майбо здорово удивился, когда увидел полузамерзшего человека, который, истекая кровью, лежал на пороге. -- Лейла! Иди сюда! -- закричал Майбо. Он не боялся диких собак и снежных львов, но вот мертвых людей опасался. Одним словом, потребовалось позвать Лейлу. Она была женщиной рассудительной и не боялась ничего, кроме пауков и мышей. Что, впрочем, было вполне обычно для жительницы долины. -- Кто это, Майбо? -- удивилась жена, догадавшись прихватить фонарик. Солнце к этому часу едва обозначило восточный край неба, и на улице была самая настоящая ночь. -- Не знаю, может, кто с дальней деревни, -- пожал плечами Майбо. На улице было холодно, с гор дул принизывающий ветер, но ему было жарко, и он боялся. -- Перевали его на спину, -- сказала Лейла. -- Может, он еще живой. -- Честно говоря, Лейла, мне не по себе. -- Давай, Майбо, ты же мужчина. В конце концов Майбо пришлось перевернуть незнакомца. При этом он здорово перепачкался в крови. Да что там Майбо, все ступеньки крыльца оказались залиты кровью. -- Он еще дышит, -- сказала Лейла, заглянув в лицо, искаженное гримасой боли. -- Его нужно занести в дом. -- Ты думаешь, он будет жить? -- с сомнением спросил муж. -- Нет, наверное, он умрет, но, может быть, перед смертью ему хочется нам что-то сказать. -- С чего ты взяла, Лейла? Вот уж совсем не хотелось бы его слушать, -- пробурчал Майбо. Он знал, что в долине спокойнее живется тем, кто не сует свой нос в посторонние дела, а уж тем более не спасает каких-то умирающих бродяг. Тем не менее дольше пререкаться с женой он не стал, и вместе они потащили незнакомца в дом. Раненый был слишком тяжел, и выбившиеся из сил Майбо и Лейла решили оставить его в прихожей. Каково же было их удивление, когда, включив свет, они как следует разглядели своего незваного гостя. -- Мамочки, Лейла! Это же один из этих! -- вскричал Майбо. -- Я немедленно звоню в полицию! -- Не нужно, дай ему спокойно умереть, а затем звони куда хочешь. Лейла сняла с вешалки свое старое пальто, в котором выходила к овцам, и, свернув его наподобие подушки, положила раненому под голову. Он застонал. Затем медленно открыл глаза и посмотрел на женщину. Губы его слабо шевельнулись, но он не мог произнести ни слова. Видимо обессилев, он снова впал в забытье. Тем временем Майбо принес стакан воды. -- Дай ему, может, немного очухается, -- предложил он. Лейла смочила раненому губы, и тот снова открыл глаза. Лейла поднесла стакан еще раз, и несчастный сумел сделать маленький глоток. После этого ему действительно полегчало, и взгляд его мутноватых глаз стал более осмыслен. -- Я... друг... -- неожиданно произнес он довольно отчетливо. -- Конечно-конечно, -- с готовностью закивал Майбо, а про себя подумал: "Как же, знаем мы таких друзей. Небось был бы здоров, давно бы нас укокошил, сволочь". Незнакомец выглядел так, что Майбо сразу бы понял, кто он такой, даже если бы видел его одно мгновение. Широко расставленные глаза, короткие, редкие волосы, приплюснутый нос и кожа с апельсиновым оттенком. При этом раненый был ростом не менее двух метров, да еще мышцы как у мула-тяжеловоза. Немудрено, что они с Лейлой чуть пупки не надорвали, пока втащили его в прихожую. -- Я друг... -- снова повторил раненый и, указав глазами на нагрудную сумку, добавил: -- Возьмите здесь и спрячьте... Затем он снова ненадолго потерял сознание, а Лейла, повозившись с замком, сумела наконец его расстегнуть и вытащила неизвестный предмет размером с портсигар. -- Положи на место, -- свистящим шепотом приказал Майбо. -- Полиция разберется, что это за штуковина... -- А может, полиции не нужно знать, что это такое? -- неожиданно для себя высказала Лейла крамольную мысль. -- Да ты что говоришь, дура?! -- начал сердиться Майбо. Ему показалось удивительно глупым, что они сидят перед умирающим чужаком в одном нижнем белье, а Лейла еще несет какую-то чушь. Видя, что в глазах жены загораются упрямые огоньки, Майбо сменил тактику. -- Ну послушай, Лил, -- начал он вкрадчиво. -- Ну кто он для нас? Стоит ли портить себе жизнь из-за этого мертвеца? Ты же знаешь, что полиция запрещает всякие контакты с ними, а ты хочешь спрятать эту хреновину... Ну зачем нам это? -- Не знаю, -- призналась Лейла. -- Но я ему верю. Человек не станет врать перед смертью. -- Он не человек, Лил. -- Кто бы ни был, но врать перед смертью никто не будет. Налетевший ветер хлопнул ставней. Майбо вздрогнул. Видимо потревоженный тем же резким звуком, раненый снова открыл глаза. Было видно, что он собрал последние силы, чтобы сказать что-то важное. -- Возьми и спрячь... Это важно для вас... За ним придут другие -- отдадите им... Это важно для вас... Иначе вам всем грозит... опасность... Все это несчастный проговорил довольно четко, но такая отчетливость стоила ему жизни. Раненый вытянулся как струна, и его зрачки уставились в потолок. Поначалу они еще блестели и отражали светильник в прихожей, а затем стали тускнеть и погасли совсем, когда жизнь окончательно покинула это тело. -- Умер... -- произнесла Лейла. -- Да, -- кивнул Майбо, размышляя, можно ли уже идти звонить в полицейский участок или Лейла потребует подождать еще немного. -- Ну вот, теперь можешь идти звонить, -- сказала она, разрешая сомнения мужа. -- Ага, -- поспешно согласился тот. 2 Полицейские приехали к десяти часам утра. Их тяжелый вездеход остановился у ворот дома и, изрыгнув в небо фиолетовый дым, заглушил мотор. Майбо выскочил навстречу грозным гостям и заискивающе заулыбался, едва первый человек выбрался из кабины. Покачавшись на стальной гусенице, он посмотрел по сторонам, затем спрыгнул на подмороженную землю и с удивлением уставился на Майбо, словно вовсе не ожидал увидеть здесь живое существо. -- Небось река уже встала? -- спросил Майбо, все так же кланяясь и презирая себя за этот трусливо дрожащий голосок. -- С чего ты взял? -- словно нехотя спросил полицейский. Вслед за ним на землю спрыгнули еще пятеро. Трое из них оказались на другой стороне вездехода и недолго думая стали мочиться на стылую землю, паря, словно горный гейзеры. "Хоть бы попросились в туалет, свиньи", -- подумал Майбо, а вслух произнес: -- Дак вон на гусеницах ледок битый -- тонкий, прозрачный. Стало быть, речка встала. -- А ты кто такой? -- спросил один из полицейских, с серебряными погонами профитцера и пышными седыми усами. -- Я хозяин дома -- Майбо Розенфельд. -- Розенфельд? Это что за фамилия такая? Ты кто, лотаргеец? -- Да ну что вы, ваша честь! -- не на шутку перепугался Майбо. -- Какой же я лотаргеец? Я такой же маливан, как и вы. -- Маливан, говоришь? -- продолжал наседать профитцер. -- А почему на тебя донесли, если ты маливан? -- На меня никто не доносил, ваша честь, это я сам позвонил... -- Сам позвонил? -- Да точно, сам, -- сказал вышедший из-за машины высокий человек с погонами гроссфитцера. Он отливал дольше всех и поэтому подошел к остальным с небольшим опозданием. -- Прошу вас к моему дому, -- не своим голосом проблеял Майбо и склонился в низком поклоне перед самым старшим. -- Ладно, разогнись. Мы же народная полиция -- окружные шерифы, пришли тебя защищать. -- Да, ваша честь. Спасибо, ваша честь, -- бормотал Майбо, продолжая кланяться и неловко -- задом распахивая перед полицейскими ворота. Войдя во двор, бригада полицейских сразу же разбежалась по всем его закуткам, держа наготове армейские пистолеты и имея в запасе тяжелые дробовики. Выезжая на такие операции, полицейские вооружались особенно хорошо. -- Прошу прощения, ваша честь, он в доме -- в прихожей лежит, -- с глупой улыбкой, сообщил Майбо. Ему не нравилось, что полицейские хозяйничали в постройках и переворачивали там все вверх дном. -- Один живешь или с хозяйкой? -- словно не слыша реплики Майбо, спросил гроссфитцер. -- С хозяйкой, ваша честь. -- С хозяйкой, -- повторил полицейский. -- А как хозяйка -- хороша собой?.. -- Только тут надменный гроссфитцер соизволил посмотреть на перепуганного хозяина дома. -- Дак не жалуюсь, ваша честь. -- Ну, надеюсь, и мне жаловаться не придется, -- произнес полицейский и довольно заулыбался, видя, как бледнеет Майбо, и без того уже достаточно перепуганный. -- Даты не бойся, хозяин. Это я шучу. Мы честных людей не обижаем. -- Гроссфитцер приблизил лицо к Майбо и свистящим шепотом добавил: -- А вот предателей просто реж-жем на куски... Понял? -- Понял, ваша честь, -- пролепетал Майбо, уже неуверенный в том, что доживет до вечера. В кошаре заволновались овцы, потом послышалось два выстрела, и вслед за этим появился улыбающийся профитцер с седыми усами. Он держал за задние ноги двух серых ягнят, из голов которых сочились выбитые мозги. -- Вот, небольшой налог на прибыль! -- довольно прокричал седоусый, подошел к забору и перекинул свои трофеи поближе к вездеходу. Майбо едва не задохнулся от досады. Это был приплод тонкорунной Поющей Земфиры, прозванной так за мелодичное блеяние. В прошлом году Майбо купил ее на выставке в селении Манхеттен. Манхеттенские овцы хотя и были чрезвычайно глупыми и беспокойными, однако славились своим тонким руном. Майбо надеялся за пару лет сбить небольшое стадо и продавать шерсть в четыре, а то и в пять раз дороже, но вот тупой престарелый коп только что пристрелил его мечту. Вскоре со всех углов, сарайчиков и пристроек во двор стали выходить полицейские. И каждый их них тащил, что ему приглянулось: кто десяток куриных яиц, кто полведра яблок, кто связку сухих колбас или головку овечьего сыра. Майбо был нежадным человеком -- он и так задумал угостить полицейских, как же без этого. Мало того, он хотел поговорить с гроссфитцером и рассказать про свою дуру-жену, чтобы полицейские отобрали у нее ту штуку, что ей завещал мертвец. Майбо был уверен, что народные шерифы пойдут ему навстречу и не будут преследовать глупую бабу. Но теперь он передумал. Эти люди вели себя в его усадьбе как захватчики, и Майбо решил им помешать. Нет, он не собирался бежать за своим ружьем, однако теперь он стал союзником Лейлы. "Буду врать этим подонкам, -- решил он, -- так врать, как не врал даже в гимназии". Роняя на мощеный двор огрызки, скорлупу от яиц и колбасные объедки, команда полицейских сгрудилась вокруг гроссфитцера, ожидая дальнейших приказаний. -- Итак, вы ничего не нашли, -- констатировал старший. Его подчиненные закивали в ответ, давясь бесплатным угощением. -- А ты что на это скажешь, гражданин Розенфельд? -- спросил гроссфитцер у Майбо. -- Я уже говорил -- он в доме, в прихожей... -- Я не глухой, брат-маливан, -- неприятно улыбнувшись, сказал гроссфитцер. -- Я слышал. Но меня интересует, где спрятан маршрутизатор... -- А это что такое? -- искренне удивился Майбо, хотя перед его глазами тотчас нарисовалась та самая штуковина, которую перед смертью ночной гость передал Лейле. -- Ты не знаешь, что это такое? -- Нет. -- И твой друг саваттер не просил взять и спрятать подальше небольшую металлическую коробочку, чтобы ее потом забрал другой саваттер? -- Нет, ваша честь, -- удивленно покрутил головой Майбо. Чувство обиды помогало ему врать очень натурально, и полицейские только надменно усмехались, глядя на глупого крестьянина. -- Ну ладно, веди в дом, -- приказал гроссфитцер. -- Пожалуйте. 3 Едва переступив порог жилища Майбо Розенфельда, гроссфитцер Джакоб увидел труп саваттера. Это был обычный экземпляр, крепко сложенный, одетый в декомпрессионный костюм и некое подобие бронежилета. Защита мало помогла ему, и несколько больших ран на его теле говорили о том, что корабль был сбит прямым попаданием. Кровь не сочилось из ран, лицо осунулось, и все свидетельствовало о том, что саваттеру уже никогда не подняться. Тем не менее следуя инструкции, Джакоб поднял пистолет и трижды выстрелил в грудь "мертвеца. Две пули пробили тело насквозь, а одна -- последняя -- срикошетила от броневой пластины жилета и, скользнув по стене, ударила в потолок. Белые лепестки штукатурки осыпались вниз, и гроссфитцер Джакоб проследил их полет. Наконец он шагнул в прихожую, и следом за ним в дом вошли остальные члены бригады. -- Доброго вам здоровья, господа солдаты! -- громко, слегка нараспев произнесла Лейла, когда вся команда сгрудилась в небольшой гостиной. -- Прошу вас к столу. Полицейские стали переглядываться, ожидая команды Джакоба, поскольку он был здесь главным. -- Спасибо, хозяйка, -- наконец произнес гроссфитцер. -- Сначала мы доделаем свою работу, а потом угостимся с удовольствием. Это прозвучало как приказ, и полицейские тотчас разошлись по всем комнатам, поводя перед собой приборами, которые были настроены на частоты маршрутизатора. -- Лейла, накрой господам стол! -- громко сказал Майбо, войдя последним, но, увидев, что все уже приготовлено, улыбнулся и, обращаясь к гроссфитцеру, сказал: -- Во какая у меня баба шустрая! -- Мы еще посмотрим, какая она шустрая, -- двусмысленно произнес Джакоб и посмотрел на Лейлу, однако та ответила ему игривым взглядом. Гроссфитцер сразу отвернулся -- он был настроен пугать. Между тем народные шерифы продолжали тотальный обыск, однако в доме, в отличие от хозпостроек, они вели себя более прилично, поскольку здесь находилась женщина, да и стол с угощением им был гарантирован. Вскоре все они ни с чем стати возвращаться в гостиную. -- Ничего, шеф, -- сказал молодой сотрудник, имевший в петлицах только одну тонкую полоску -- стажер. Затем он покосился на Лейлу, и та откровенно ему подмигнула. Ее посыл был настолько сильным, что стажер залился румянцем и тут же отвернулся. -- Что, Лойдус, накрыло тяжелой артиллерией? -- заметив состояние стажера, спросил Джакоб. -- Я не понимаю, о чем вы, -- стал оправдываться тот. -- Да ладно, -- миролюбиво отмахнулся гроссфитцер. -- Иди проверь чердак. Надеюсь, там нет зимних ос? -- Тут гроссфитцер повернулся к Майбо. -- На чердаке нет зимних ос, гражданин Розенфельд? -- Нет, ваша честь. Нету никаких ос и никогда не было. -- Вот и отлично. Лойдус, дуй на чердак. Когда стажер ушел, Джакоб шагнул к накрытому столу и почти незаметным движением облапал ягодицы Лейлы, затем сел возле высокой бутылки с домашней наливкой. Он уже понял, что поиски ни к чему не приведут. Маршрутизатор либо потерян пилотом в горах, либо надежно спрятан где-то на территории усадьбы. -- Ничего нет, шеф, -- развел руками появившийся Бурх, проводивший обыск хозяйской спальни. -- Садись, -- коротко приказал начальник. Бурх с удовольствием подсел к столу. Вид вкусной еды сразу превратил его в благодарного гостя, и он посмотрел на Лейлу, как на добропорядочную хозяйку. Следом за ним подошел Крейг -- владелец пушистых усов. Он молча развел руками, показывая гроссфитцеру, что тоже ничего не нашел. -- Ладно, зови остальных, -- буркнул Джакоб и бросил на Лейлу испытующий взгляд. Он наделялся увидеть в глазах хозяйки облегчение оттого, что обыск закончен, однако Лейла все так же игриво смотрела на старшего полицейского, как будто и впрямь была не против провести с ним время. "Врешь ты все, хитрая сучка. Все ты врешь", -- подумал Джакоб, а вслух произнес: -- Ну угощай нас, добрая женщина. Покажи нам свое мастерство... -- Да, покажи все, что можешь, -- со сладенькой улыбкой добавил Гроув, большой любитель женского пола. -- Конечно, господа, конечно, -- засуетился Майбо. -- Она так готовит, что пальчики оближете. 4 Наевшись до отвала, полицейские вышли на улицу и на ремнях выволокли за собой мертвое тело. Затем Джакоб приказал уложить труп в вездеход, а сам пошел вокруг усадьбы, прихватив с собой Майбо. -- А здесь, значит, у тебя огород? -- спросил гроссфитцер, указывая на перекопанные к зиме грядки. -- Да, ваша честь, огородик здесь, -- с готовностью подтвердил Розенфельд. -- Огородик, -- произнес Джакоб. -- А дальше, значит, садик? -- Совершенно верно, ваша честь. Садик хороший, в этом году яблок много было... Джакоб кивнул. Солнце уже начало растапливать легший за ночь иней, однако и так было ясно, что подозрительные следы вокруг дома отсутствовали. Гроссфитцер был разочарован. Он надеялся найти здесь тайник. -- Так о чем вы говорили с саваттером? -- как бы невзначай бросил Джакоб, начиная последнюю атаку на Майбо. -- Ни о чем не говорили, ваша честь. Он уже никакой был, когда мы его в дом втащили. -- А зачем тащить в дом? Ты что, не знаешь, что при обнаружении этих уродов нужно срочно звонить в полицию, а не пытаться оказать им помощь! Ты знаешь, что помогал врагу?! -- Да что вы, ваша честь! Да разве же я ему помогал? Ведь я думал, что это добрый маливан с дороги сбился и в беду попал -- на улице-то темно было, хоть глаз коли. Вот и втащили мы его в тепло, а как при свете-то увидели, что это за подарочек, так тут же в полицию! Неужто я не знаю, ваша честь, что надо быть лояльным. Заурчал двигатель вездехода. Подчиненные напоминали гроссфитцеру, что пора отъезжать. -- Ну ладно, гражданин Розенфельд, будем считать, что ты отбрехался. Будем пока что считать, что ты человек честный и похитителям людей не помощник... -- Да не помощник я! -- вскричал Майбо. Но гроссфитцер остановил его жестом: -- Это мы все равно выясним, гражданин. Все равно выясним... И, не говоря больше ни слова, Джакоб развернулся и пошел обратно во двор, а Майбо засеменил следом, глядя, как сапоги полицейского топчут прибитую ночным заморозком траву. Джакоб прошел мимо Лейлы, даже не взглянув на нее, и, только вскочив на гусеницу вездехода, крикнул: -- Не думай, что ты очень хитра, хозяйка! Не думай! После этого гроссфитцер захлопнул дверь, и вездеход, скрипя гусеницами, покатился по промерзшей дороге. Лейла с мужем еще какое-то время смотрели вслед удалявшейся машине, а затем Майбо спросил: -- Куда ты это спрятала? -- Зачем тебе? -- не глядя на мужа, поинтересовалась Лейла. -- Затем, что я тоже рисковал и даже не могу понять -- почему. Наверное, потому, что меня возмутило их свинское поведение. Говори, Лейла, ведь я же тебя не предал. -- Не предал? -- Женщина повернулась и в упор посмотрела на Майбо. -- Ты не мог предать меня, я же твоя жена... -- Ну... -- Майбо пожал плечами, затем вздохнул и признался: -- Я был близок к этому, Лил. Честное слово... Лейла ничего не сказала в ответ на признание мужа. Она подошла к воротам и, приподняв клок свалявшейся травы, достала ту самую коробочку, за которой охотились полицейские. Она держала ее на своей ладони, и Майбо, приблизившись, робко протянул руку и дотронулся до металлической поверхности. Этот предмет, пару часов назад казавший Майбо пустой вещицей, теперь обрел свою значимость и силу. -- И что, ты думаешь за этой штукой придут? -- Думаю, да, -- твердо сказала Лейла. -- Но ведь и эти могут вернуться. -- Могут. Но теперь я спрячу его так далеко, что им ни за что не найти. 5 Стрекоча гусеницами и ныряя в глубокие лужи, наполненные ледяным крошевом, вездеход весело бежал по неезженой дороге, подгоняемый нетерпением профитцера Крейга. Его дежурство заканчивалось через час, и ему не хотелось задерживаться на службе ни одной лишней минуты. "Вот и работай с такими людьми, -- думал Джакоб, глядя на профиль постаревшего Крейга. -- Этот, без пяти минут пенсионер, рвется домой так, будто его ждет там молодая жена, а не сварливая старуха, с которой они прожили тридцать лет". Бурх и Джо-Пайн спокойно спали, удобно положив ноги на накрытый грязным мешком труп саваттера. Эти двое жили по привычке и, наверное, даже не понимали, кто они и чем занимаются. Гроув бодрствовал. Он смотрел на покачивавшийся за окном пейзаж и думал о женщине, которая ему так понравилась. Гроссфитцер частенько разрешал Гроуву развлечься на подобных заданиях, но сегодня почему-то сделал исключение. А баба, как назло, попалась самая лучшая. Гроув покосился на начальника и, встретившись с его тяжелым взглядом, снова уставился в окно. Слева, из-за поросшей кустарником горы, выскочил вертолет, принадлежащий ЕСО -- серьезной службе, у которой вся полиция была на побегушках. Машина была увешана сетчатыми антеннами. Тяжело развернувшись, она снова пошла в сторону перевала, туда, где ночью рухнул летательный аппарат. Спустившись к реке, вездеход сбросил скорость и, встав на скользкие, отшлифованные водой камни, пошел осторожно, чтобы набегавшие струи горной реки не перекатывались через крышу. На одном из больших валунов вездеход подпрыгнул, и Крейг выругался, а затем неожиданно сказал: -- Я так понимаю, шеф, что эта чернявая баба что-то знала. -- С чего это ты взял? -- спросил Джакоб. Эта мысль и так не давала ему покоя, но гроссфитцер считал, что только он заметил тонкую игру женщины. -- Да слишком уж она хотела, чтобы мы поверили, что она шлюха... Но на шлюху она непохожа. -- Все бабы шлюхи! -- подал голос Гроув. "Ну вот, затронули его больное место", -- подумал Джакоб. -- Надо было трахнуть ее всем по разику, и все дела! Тогда бы живо все рассказала! -- Уймись, Гроув, -- обронил гроссфигцер. -- Тебя на службе интересует только траханье. -- А хоть бы и так, шеф. Ведь полицейскому не каждая сможет отказать. -- Что ты думаешь, Лойдус? Знала хозяйка, куда подевался маршрутизатор? -- обратился Джакоб к стажеру, чтобы только заткнуть Гроува. -- Я?! -- Лойдус даже испугался. Он никак не ожидал, что кто-то поинтересуется его мнением, и даже не успел его составить. -- Я же был на чердаке, сэр. -- Но женщину-то ты видел? -- Видел, -- согласился Лойдус, невольно вспомнив, как обжег его взгляд хозяйки дома. Воспоминания заставили Лойдуса снова покраснеть. -- Ну так что тебе показалось -- спрятала она маршрутизатор или нет? -- Я не могу сказать, сэр, -- снова пожал плечами стажер. Женщина очень ему понравилась, и он не хотел, чтобы его подозрения ей навредили. -- Все ясно! И этот спекся! -- авторитетно заявил Гроув. -- Я же говорю, надо было ее тра... -- Заткнись! -- зло прикрикнул Джакоб. Между тем река закончилась, и вездеход стал карабкаться по крутому склону -- туда, где начиналась дорога, ведущая в цивилизованную часть долины. Там был пригород, хорошие дороги, магазины и дома -- словом, все, что позволяло Джакобу считать себя человеком, а не животным, выброшенным на самостоятельное выживание. Гроссфитцер не любил необжитые пространства. Он, без сомнения, мог бы задержаться в доме Розенфельда и выбить из этих подонков всю правду, но очередной приступ неведомой тоски заставил Джакоба отступить. "Сообщу о них в ЕСО, и все будет в порядке", -- подумал он. 6 Прогрохотав гусеницами по брусчатке и развернувшись во дворе управления окружного шерифа, вездеход сдал задом к воротам покойницкой. Оттуда вышли двое санитаров в желтых как лимон фартуках. Они привычно перекинули труп на каталку и увезли в свои темные владения. Затем закрыли стальные створки и лязгнули изнутри тяжелым замком. -- Списали жмурика, -- прокомментировал Бурх и полез из салона. Следом за ним выбрался Джо-Пайн. Он зевнул еще раз, потом потянул носом и сказал: -- Пошли отсюда, а то эти червяки ушли, а вонь от них еще осталась. Хлопнув дверью, из кабины выбрался Крейг. Он посмотрел на часы и направился в бытовую комнату, чтобы переодеться и отправиться домой. За собой профитцер тянул мешок с двумя застреленными ягнятами. Уже сегодня вечером он собирался отведать их нежного мяса. Следом за Крейгом, широкими шагами, прошел Джакоб. Ему хотелось поскорее написать отчет и предоставить его своему начальству и куратору из ЕСО. -- Ну вот, -- сказал Бурх. -- Нам осталось отмолотить полсмены. -- И, повернувшись к Лойдусу, спросил: -- Стажер, в шашки играешь? -- Совсем чуть-чуть, -- признался тот. -- А в домино? -- Так же. -- Ладно, пошли, составишь мне пару, и мы разделаем Джо-Пайна и этого озабоченного. -- И Бурх кивнул на Гроува. -- Я не озабоченный! -- болезненно отреагировал Гроув. -- Просто я сильный мужчина, а ты -- импотент. -- Согласен, -- сразу сдался Бурх, но произнес он это так, что Гроув весь затрясся от еле сдерживаемого гнева. Поздоровавшись по дороге с несколькими полицейскими из других команд, неполная бригада гроссфитцера Джакоба пришла в свое дежурное помещение. На стол быстро легли костяшки домино и остатки угощения, прихваченные в доме Розенфельда, однако не успели все четверо приступить к игре, как в дежурку вошел штандартенфитцер Джим Хофман. Полицейские моментально вскочили, больше от удивления, чем от испуга. Штандартенфитцер еще ни разу не снисходил до того, чтобы зайти в дежурку лично. -- Стажер Ганс Лойдус! -- Я, сэр! -- прокричал стажер, еще не забывший порядков полицейской школы. -- Следуйте за мной. -- Есть, сэр! Лойдус подхватил головной убор и, оглянувшись возле дверей на своих старших товарищей, только пожал плечами. Когда за ним закрылась дверь, Джо-Пайн недовольно проворчал: -- Ну вот, пару разбили. 7 Следуя за молчаливым штандартенфитцером Хофманом, Лойдус шагал по путаным переходам управления. Когда они оказались в подвальном этаже, Хофман остановился перед стальной дверью и сказал: -- Вы изучали курс расследований, стажер? -- Так точно, сэр! -- Отлично. У нас не хватает следователей, так что с оперативной и патрульной работой вы расстаетесь навсегда. Все ясно? -- Так точно, сэр. -- Тогда вперед. С этими словами штандартенфитцер толкнул массивную дверь, и Ганс Лойдус, пройдя следом за начальником, оказался во владениях команды судебных патологоанатомов. -- Доггерти! -- крикнул Хофман, и на его голос из двери одного из унылых казематов выскочил руководитель подземного подразделения. -- Здравствуйте, сэр, -- произнес Доггерти, невысокого роста, щуплый человек в форменной куртке народного шерифа, правда, без одной пуговицы. Как видно, для потрошителей мертвецов полное соответствие параграфу полицейского устава было необязательным. Лицо Доггерти было бледным, из чего Лойдус сделал вывод, что этот человек сидит в подземелье все дни напролет. -- Это наш новый младший следователь -- Ганс Лойдус, -- представил стажера Хофман. -- Он будет работать по последнему делу. Покажи ему все, одним словом, проведи курс молодого бойца. Нужно, чтобы парень не падал в обморок, если придется присутствовать при вскрытии. -- Хорошо, сэр. Мы закалим его надлежащим образом. Сказав это, Доггерти так посмотрел на Лойдуса, что тому показалось, будто и его сейчас потащат в покойницкую и с биркой на ноге бросят на железный разделочный стол. По спине Ганса пробежал холодок первобытного страха. -- Ну и отлично. Набирайтесь опыта, Лойдус. Когда Доггерти вас отпустит, поднимайтесь на второй этаж и поступайте в распоряжение старшего следователя Кулхарда. Вопросы есть? -- Нет, сэр! -- привычно ответил Лойдус, хотя вопросов у него было хоть отбавляй. Хофман ушел, и Ганс Лойдус остался один на один с обитателем страшного подземелья -- мистером Доггерти. -- Ну что, пойдем? -- просто сказал тот. -- Да, -- кивнул Лойдус, хотя внутри нею все кричало "нет". -- Я предлагаю начать с твоего парня. Ведь, насколько я понимаю, это и будет твоим первым делом. -- Я не знаю, сэр, -- признался Лойдус. -- Зато я знаю, -- сказал Доггерти. -- Подожди здесь, я только захвачу "спецуру". И он исчез за дверью каземата, откуда появился сначала. Спустя пару минут он снова вышел в коридор, и на нем был тот самый клеенчатый костюм лимонного цвета, в каких выходили на поверхность все сотрудники подземелья, забирая принадлежащую им добычу -- трупы. -- Да-да, -- словно перехватив мысли Лойдуса, произнес Доггерти. -- Тот самый "желтый червяк" -- так, кажется, называют нас ваши бандюги из патрульных отрядов? -- Да, сэр, -- подтвердил Лойдус чисто автоматически. -- Не называй меня "сэр", парень. Я вольнонаемный. Если невмоготу и хочется вытянуться, называй меня мистером Доггерти, а еще лучше Сэмом. -- Хорошо, мистер Сэм. То есть, просто Сэм. -- Ну и пошли, -- кивнул Доггерти и двинулся по сумрачным, плохо освещенным коридорам, словно кто-то специально заботился о том, чтобы эти помещения выглядели как можно более зловещими. Защитный костюм на Сэме отвратительно морщился и шуршал, а Лойдус старательно выравнивал дыхание и опустошал голову от посторонних мыслей. Он боялся, что не оправдает высокого доверия начальства и его непременно стошнит. Вскоре бесконечные и путаные переходы под тусклыми лампочками подземелья закончились. Доггерти вошел в квадратный бокс, отделанный белоснежной плиткой и залитый ярким синеватым светом от направленных ламп. На специальной стальной платформе, как и ожидал Лойдус, лежал мертвец, а двое сотрудников Доггерти сидели в углу на сверкавших хромом стульях. Они ели бутерброды, лежавшие в никелированной ванночке. -- Хочешь бутерброд, Сэм? -- спросил один из них. -- А это твои? -- Да. -- Тогда давай. Твоей хозяйке я доверяю, -- сказал Сэм Доггерти и выловил из ванночки приглянувшийся ему бутерброд. Откусив большой кусок, Сэм тщательно его разжевал и, кивнув на позеленевшего Лойдуса, сказал: -- Новенький -- Ганс Лойдус. Его сам Хофман представил. Говорит, младший следователь. Будет вести дело этого бычка. Под "бычком" Доггерти подразумевал тело саваттера, которое лежало на столе и ждало своей очереди. -- А я Колин, -- представился сотрудник, угощавший бутербродами. -- Это мой напарник Олле Дескштурм. Правда, дурацкая фамилия? -- Д-да, -- промямлил Ганс, борясь с тошнотой. -- Ну, раз все перезнакомились, давайте приступать, -- распорядился Доггерти, беря со вспомогательного столика чудовищного вида пилу. -- Видишь ли, следователь, эти саваттеры всегда одеты в тонкое боди из стекловолокна, поэтому рассекать его приходится химическим лазером, а уже потом пользоваться всем набором хирургических ковырялок. -- А... зачем их вообще вскрывать? -- собравшись с силами, задал вопрос Ганс. -- Этот вопрос не ко мне, но, насколько я понимаю, чтобы убедиться, что это настоящие саваттеры, а не добрые маливане. После вскрытия мы составим документ с описанием потрохов этого "бычка", а ты ознакомишься и подпишешь. На этом экспертиза будет закончена, и ты поднимешься к себе на второй этаж, чтобы думать всякий умные мысли... Лойдусу указали место, откуда он мог все видеть и одновременно никому не мешать. Вскоре загудели электрические трансформаторы, засвистели пилы, и под сводами бокса разнеслись отвратительные звуки. Это длилось пару минут. -- Ну вот, грудная клетка вскрыта, -- будничным тоном произнес Доггерти, -- Подходи, смотри и оценивай. -- А что я должен оценивать? -- пролепетал Ганс. -- Ты должен определить по толщине ребер и виду внутренних органов, что это действительно саваттер. -- Я уже вижу, -- соврал Ганс, выбрав в качестве объекта созерцания треснувшую на стене плитку. Снова засвистела дисковая пила, затем послышался треск и громкие ругательства Олле Дескштурма. До сих пор он молчал, но, когда его пила сломалась, подал голос: -- Вот сукин сын, нашпиговал свои кишки пулями! -- Скажи спасибо ребятам Джакоба, -- заметил Доггерти и, повернувшись к Лойдусу, сказал: -- Ну вот, смотри, следователь, вот это называется ранения, не совместимые с жизнью, и получил он их, когда его сбили ракетой... Любой из нас загнулся бы моментально, а он был еще жив и, судя по огнестрельным ранениям, оказал полицейским сопротивление... -- Да, -- кивнул Ганс, хотя точно знал, что саваттер не оказывал сопротивления и гроссфитцер Джакоб стрелял в него на всякий случай. Вспомнился хозяин дома и его жена. А особенно ее глаза -- такие пылкие и зовущие. О! Какая это была женщина. Кажется, ее звали Лейла. -- А вот посмотри, какое у него сердце! Не сердце, а компрессор! -- воскликнул Доггерти, подцепляя блестящим крюком предмет своего восторга. Ганс опустил глаза. Из всего, что касалось новой работы следователя, его интересовала только Лейла. А вскрытый труп, что же -- к этому нужно привыкать. Промелькнула мысль, что жалованье следователя выше, чем патрульного. Однако заострить внимание на этом приятном обстоятельстве не давал образ Лейлы. -- Нет, ты только посмотри! -- продолжал восторгаться орудующий крючком Доггерти. -- Все органы отделены друг от друга реберными перегородками. Ты представляешь, Лойдус, какой это живучий парень? -- Чтобы воровать людей, нужно быть крепким, -- заметил Колин, затем взмахнул хирургическим тесаком и с хрустом рассек мешавшую косточку. Капля крови упала на лицо Лойдуса. -- Оп! С боевых крещением, парень! -- воскликнул Доггерти и отер лицо Ганса салфеткой. -- Это еще что! -- сказал Олле Дескштурм, возясь где-то в области брюшины. -- Вот однажды шинковали мы жмура, причем достаточно несвежего. Брюхо -- как барабан, кишки -- газовые бомбы! А мой напарник случайно по ним скальпелем -- вжик! Так дерьмо по нам буквально шквалом ударило! Ну разве не весело?! "Неужели можно вот так каждый день?" -- невольно подумал Лойдус. -- Ну все, принимай работу, -- сказал Доггерти, когда распотрошенный саваттер был вывернут наизнанку и закреплен множеством специальных скобок. -- Подтверждаешь, что это похититель людей? -- Да, подтверждаю, -- сразу согласился Лойдус, стараясь не дышать носом. -- Хорошо. Тогда подпиши документ. Доггерти снял перчатки и достал из небольшого сейфа стандартный бланк. Между тем Колин сверкнул фотовспышкой и приложил к акту осмотра фотографию. Ганс поставил свою подпись в указанном месте и скованно улыбнулся. Он желал поскорее выйти на свежий воздух. 8 Старший следователь Кулхард встретил новичка довольно приветливо. -- А, вот тот самый парень, на кого мы будем сваливать все неподъемные дела, -- сказал он и, подмигнув Лойдусу, поднялся из-за стола. -- Не бойся, это я шучу, -- добавил он. -- На самом деле поначалу будешь мне помогать, чтобы войти в курс дела. -- Да, сэр. Спасибо, сэр, -- искренне поблагодарил Ганс. -- На вскрытии был? Вместо ответа Лойдус протянул Кулхарду отчет и фото. -- Ага, -- старший следователь взял документы, просмотрел их и сказал: -- Нужно будет прочитать отчет гроссфитцера Джакоба и поговорить с ребятами из его бригады. -- В этом нет необходимости, сэр. Я сам был на месте. -- Ах вот как? Ну, это упрощает дело. Тогда садись и рассказывай мне, а я буду задавать тебе тренировочные вопросы. Будешь отвечать и запоминать, что нужно спрашивать. Идет? -- Как скажете, сэр. Ганс опустился на указанный стул и огляделся. Комнатка была небольшая, однако здесь размещалось четыре стола. Два из них, включая место Кулхарда, выглядели обитаемыми, а оставшиеся два покоились под толстым слоем пыли. Между тем старший следователь все не начинал беседы и только беспокойно рылся в ящиках, хлопая дверками тумбочек и чего-то бормоча себе под нос. -- Ничего не понимаю, -- наконец сказал он и поднял на Лойдуса рассеянный взгляд. Но вдруг что-то сообразил и крикнул: -- Хо-орст!!! Хо-орст!!! Поначалу ответа не было, но затем где-то неподалеку за стеной сработал сливной бачок, и вскоре Хорст собственной персоной предстал перед Кулхардом. -- Кого кричим, начальник? -- Тебя кричим, -- ответил Кулхард. -- Где моя кружка? -- Питер взял. -- А почему обратно не положил? -- А он теперь не может. Ее в вешдоки записали. -- Как записали? Кто?! -- Да по ошибке, -- сказал Хорст, словно это все объясняло. -- Он говорит, что кружка на столе стояла, рядом с вешдоками, а Пулитцер из тридцать второй комнаты спешил очень и описал все. Потом с описью пробежал по кабинетам и все быстро завизировал. -- Сволочи, -- коротко бросил Кулхард и яростно потер начинавшую проявляться лысину. -- У меня в бытовке есть собственная кружка, сэр, -- предложил Лойдус. -- Хотите принесу? -- Спасибо, парень, не нужно, -- отказался Кулхард. Сейчас ему не нужна была кружка. Он упивался собственной обидой. -- Ну ладно, -- сказал он наконец. -- Приступим к допросу... -- К какому допросу? -- спросил Хорст Эви, усаживаясь на свое рабочее место. -- Парень -- наш новичок, и я его натаскивать буду, -- нехотя пояснил Кулхард. С гораздо большей охотой он послал бы Хорста подальше. -- Итак, расскажи в двух словах, что там было. -- В шесть восемнадцать был звонок дежурному о том, что на одном из хуторов объявился слваттер. Это была наша смена, и мы всей бригадой выехали на место... -- Маршрутизатор нашли? -- Нет, сэр. Все облазили: постройки, дом, чердак, но ничего не нашли. -- А с хозяевами работали? -- Насколько я понимаю, нет. Хотя это был мой первый выезд, сэр, и, как все происходит обычным порядком, я еще не знаю. -- Да так все и происходит, -- подал голос Хорст Эви, хотя его никто не спрашивал. -- Берут хозяина и бьют его, мерзавца, пока не расскажет, куда маршрутизатор закопал. -- Там везде был иней... На земле, я имею ввиду, -- пояснил Лойдус. -- Если бы кто-то из них сделал хоть один шаг по саду или еще куда, мы бы заметили. -- Понятно, -- кивнул Кулхард. -- Сколько человек живет на хуторе? -- Двое, сэр. Хозяин и его жена. -- Как выглядит жена? Молодая и красивая или старая образина? -- Она симпатичная, сэр, -- признался Лойдус, и голос его при этом заметно потеплел. -- Да, я вижу, ты на нее запал, парень! -- обрадованно воскликнул Хорст Эви. -- Слушай, Хорст, смотайся за кофе к автомату. -- Да мне еще на опознанку идти, -- сразу заартачи