домой. Ни один агент ЕСО за последние два дня не вышел за пределы своей базы -- это о чем-то говорит... Лефлер оторвался от тоскливого созерцания родной планеты и, обернувшись к Халии, поцеловал ее в лоб. -- Это говорит о том, что мне нужно перебираться на новое место службы. -- Значит, ты так это называешь? -- Да -- новое место службы. Планета И талон, где живут такие же, как мы, люди, -- Разве не гонкуры или саваттеры живут в тех местах? -- Как объяснил мне Гроу, почти везде живут гонкуры и саваттеры, но планета Италон считается резиденцией Судьи Шермана, и любого генерала, который предложил бы высадить туда десант, немедленно отправили бы в психушку. Там до сих пор живут архидоксы. -- Архидоксы... -- задумчиво повторила Халия. -- И ты сумеешь найти там девушку. -- Но мое сердце принадлежит тебе. -- Ну конечно, -- усмехнулась Халия и снова стала похожа на агента специального департамента. -- Наверное, ты недолго будешь помнить обо мне... -- А зачем помнить -- я возьму тебя с собой... -- Что?.. -- Халия отшатнулась от Рино и недоверчиво посмотрела ему в глаза. -- Я серьезно, мисс Йорген. Я же делаю тебе предложение... -- Ты сумасшедший, Лефлер, -- покачала головой Халия. -- Ты делаешь предложения девушке из отдела XX. Ты знаешь, что это такое? -- Знаю, -- уверенно кивнул Рино. -- Через мою постель прошли десятки мужчин. -- Через мою -- сотни женщин, -- ответил Рино. -- И ты никогда не раскаешься? Не пожалеешь? -- Халия подошла к Рино вплотную, и ее красивые руки сплелись на его шее. -- Никогда. Судьи такого ранга своих решении не меняют. В этот момент послышался стук в дверь. -- Войдите! -- почти хором ответили Рино и Халия. Гроу осторожно протиснулся в дверь и, увидев улыбающуюся парочку, сказал: -- Суди по тому, что я знаю об архидоксах, вы приняли мое предложение, сэр? -- Это не предложение, мистер Гроу, -- ответила за Рино Халия, -- это судьба. -- Полностью с вами согласен, мисс. И думаю, что могу дать капитану корабля приказ отправляться на Италон. Гроу поклонился и собрался выйти, но Халия задала свои вопрос: -- Мистер Гроу, а позволительно ли Судье Шерману жениться? -- Судья Шерман есть единственный закон. И все, что он делает, законно и справедливо, -- отчеканил Гроу и пояснил: -- Это записано в каждом школьном учебнике гонкуров и саваттеров. 121 Илларион провел на редкость тяжелую и бессонную ночь. Время шло, а его спецслужбы не могли добыть нужной информации. Наконец, когда часы показывали пять утра, а на столе рядами стояли пустые чашки из-под кофе, в кармане офицера связи, дежурившего за дверью, загудел зуммер. Связист имел совершенно определенные инструкции, однако он откровенно боялся входить в покои императора. Пару секунд он отчаянно дрожал, затем, собравшись с силами, толкнул позолоченную дверь. -- Ваше Императорское Величество! Вас по директлайн! -- Давай сюда, -- неприязненно отозвался император и протянул свою длинную руку. -- Это "Онохайм", -- предупредил связист, называя позывной абонента. Илларион взял грубку, а офицер отошел в сторону, пребывая в полном смятении. Кто такой "Онохайм" и какое он имеет право беспокоить императора среди ночи? Однако Иллариону был знаком этот позывной. Они общались не чаще двух раз в год, и всякий раз этого требовала ситуация. -- Рад тебя слышать, -- произнес Илларион. -- Что-то не верится, -- ответил его собеседник. -- Уж ты поверь -- я не спал всю ночь и выпил целое ведро кофе. -- Кстати, твои пехотинцы неплохо поработали на Шварцзее-Лусх. Мои ребята отступили в беспорядке. -- Ничего, твои отплатили на Пикайду... Это было ужасно. -- Почему не спал ночь? -- Ты же знаешь... На том конце бесконечно далекого соединения возникла пауза. Затем "Онохайм" признался: -- Мне тоже не по себе. Даже война не радует... -- И давно? -- Что давно? -- Давно война не радует? -- Да уж тысячи четыре лет как не в удовольствие. Оба рассмеялись, и было в этом смехе что-то грустное. -- А если это не он? -- задал вопрос император Илларион. Вопрос, который волновал обоих. -- Скоро узнаем. Он на одном из моих кораблей. -- Что ты говоришь?! -- Император Илларион даже вскочил с кресла. -- И куда же он направляется?.. -- На Италон -- куда же еще. -- Да, действительно, -- согласился Илларион. -- Послушай... -- Что? Император посмотрел на офицера связи и жестом приказал ему убраться. Тот выскочил, словно его поджарили. -- Я вот что думаю. -- Илларион крепче прижал к щеке маленькую трубку. -- Может, нам пока прекратить все это безобразие... -- Ну... -- Я отменю наступление на линии Кальвадос -- Паншне. Ну ты ведь знаешь, что там планировалось наступление. -- Да, знаю, -- ответил собеседник. -- И я с тобой согласен. Я отзову своих с района Конде, ведь у тебя гам дела, кажется, совсем были плохи... -- Так, значит, по рукам? -- Слово императора. -- Тогда до встречи в Италоне? -- Да, до встречи в Италоне. И все эти годы из поколения в поколение передавались должности и знания, которые должны были пригодиться, когда явится новый Судья. Наконец высокие двери закрылись, и возгласы радости остались позади. Халия осторожно села на стоявший в приемном зале диван и облегченно вздохнула. До прихода управляющего и знакомства со штатом Судьи Шермана оставалось около часа. -- Ну и как ты себя чувствуешь, Рино? -- спросила Халия, ощущая какое-то изменение в поведении Лефлера. -- Ты не поверишь, -- улыбнулся тот, -- Есть чувство какой-то необыкновенной легкости. Вот только обивку стен менять не следовало -- старая мне нравилась больше... 122 Италон встречал Рино Лефлера как победителя. Улица столичного города, по которой ехал его автомобиль, была засыпана цветами, а народ скандировал: "Судья Шерман! Судья Шерман!" Рино еще и сам не понимал почему, но от этих криков в его душе рождался какой-то торжественный подъем. Какая-то небывалая великая ответственность. Словно из далекого, давно забытого прошлого проносились картины великих сражении, многочисленных, словно стаи саранчи, воинских армад и посреди всего его непреодолимая воля. Воля правильною и справедливого решения. -- Добро пожаловать домой, Ваша Честь -- Судья Шерман! -- произнес управляющий резиденцией -- большого комплекса зданий, которые восемьсот лет ждали своего хозяина. Проносилось время, ветшали стены, однако их ремонтировали и снова придавали им праздничный вид. 123 В этот день высокие своды зала "Каллипсо" отражали отблески золотых галунов, серебристых аксельбантов и полированного металла наградного оружия. Традиция нового мира, описанная в сотнях книг и повторенная в школьных учебниках, возобновлялась. Бесконечные ряды заслуженных военачальников, гениев стратегии и героев тактических построений, стояли, разделенные небольшой полосой, на которой с минуты на минуту должен был появиться пришедший из прошлых веков долгожданный миротворец. На специальной возвышенности для принесения клятв императоров и самого Судьи Шермана уже стояли Его Императорское Величество Илларион -- владыка всех гонкуров и Его Императорское Величество Макариос -- предводитель саваттеров. Даже издали было видно, что оба они волновались -- ведь по закону каждому из них предоставлялось право усомниться в подлинности Судьи Шермана и расторгнуть договор о мире. Торжественная минута приближались, и наконец звонкие фанфары известили о появлении Его Чести -- Судьи Шермана. В алой мантии с золотой подвязкой и в сопровождении архидоксов с планеты Италон, из века в век ожидавших своего правителя, он шествовал между рядами вчерашних врагов, соединяя их в мире. Его уверенная поступь и осанка были узнаваемы, и каждый понимал, что это он -- носитель согласия Судья Шерман. Императоры Илларион и Макариос переглянулись и поняли друг друга без слов. Они склонились в поклоне и встретили Шермана со слезами на глазах. А он соединил их руки, и весь зал взорвался радостными криками. Так пришел мир -- и так началась новая эра.