я. Иван даже отпрянул, он был не готов к такому обороту дела. Он чувствовал, что поддается гипнотическому воздействию карлика, что теряет свое "я". От сильнейшего головокружения и слабости он еле стоял на ногах. Он не мог сосредоточиться, мысли рассеивались, он уже почти ничего не понимал. Карлик буквально прожигал его немигающими глазищами, просверливал насквозь, вытаскивал наружу душу, сканнировал, считывал все заложенное в мозгу, в сознании. Это было невыносимо. Иван рухнул в пыль и жухлую редкую траву, упал вниз лицом, ударился и даже не почувствовал боли. Он был раздавлен, превращен в амебу, слизняка, он не мог шевельнуть рукой по собственному желанию. Но он ощущал, как в него, в его душу. Бессмертную Душу, вселяется что-то страшное, чужеродное, непостижимо злобное, заполняя ее, подчиняя, выедая изнутри. Это было невыносимо, это было ужасно, но он не мог сопротивляться, он лежал в пыли раздавленный психически и телесно. Ему не помогли ни десять долгих лет напряженных занятий гиперсенсорикой, ни постижение восточных школ самоуправления телом и духом, он был поражен, побежден и брошен ниц... Но в ту минуту, когда злая чужая воля уже почти полностью парализовала его разум и готовилась управлять им, когда Иван уже не видел ничего внешнего, кроме страшных выпученных глаз и когда сознание окончательно покинуло его, произошло чудо: гдето во внепространственных глубинах его "сверхъЯ", в сияющей пучине его сверхсознания, заключенного в срединном ядре высшей сферы уже ускользающей из тела Души, вспыхнула ослепительно светлая, кристалльно чистая искра, переросла в сверкающее Высшим, Неземным огнем зерно Изначального Света, зажженного Творцом, и изгнала из охваченного тьмою сознания, подсознания и рассудка, сопротивляющуюся, упирающуюся Черную силу-- это было сравнимо с Очищающим Внутренним Духовным Взрывом Искупления. И именно в это мгновение Иван осознал себя, обрел свое прежнее и привычное "я", вместе с тем обретая понимание, что его ведет по жизни, по изнурительно-высокому Пути не совсем ему понятная Высшая Сила, что она не даст ему погибнуть раньше времени, что он не умрет, пока не исполнит Высшего Долга, непонятного, но сущего... И ему вернулась частично утраченная память, он увидел вдруг себя, стоящим под высокими сводами неописуемо красивого и торжественного, пронизанного Духом Храма. И трижды прозвучали вдруг возвышенные и проникновенные в их звучании слова: "Иди! И да будь благословен!" Сначала они прогремели по всей Вселенной. Потом прокатились под сводами величавого храма. И наконец они прозвучали в его голове. "Иди! И да будь благословен!" Нет, он не умрет! Иван приподнял голову и снизу вверх поглядел на страшного всемогущего карлика. Тот буравил его черным испьхтующе-гнетущим взглядом свысока и балахон на карлике трепало сатанински сильным вихрем, блики далеких сверкающих молний отражались на изможденном, морщинистом лице, отвисала тяжелая сырая нижняя губа, открывая желтые острые редкие зубы. Карлик весь трясся от неимоверного напряжения. Костлявая лапка, сжимавшая черную выгнутую клюку, побелела, из-под капюшона катил градинами пот. Нет, это был вовсе не призрак! Иван смотрел на колдуна в упор, не отрывая глаз. И вставал. Сначала он уперся в землю руками. Руки дрожали, не хотели слушаться его, но сила постепенно вливалась в них. Голова прочищалась. Иван встал на одно колено, потом на другое. Теперь он сверлил противника взглядом пронзительно чистых серых, вселенски глубоких глаз. И он видел, как карлик бледнеет, как все больше у него отвисает нижняя губа; как все ниже и ниже опускается он. Ивана шатало, кренило, в глазах плыли желтые и зеленые круги. Но он уже почти пришел в себя. Он концентрировал волю, собирал ее мощь в кулак, чтобы полностью подавить злой натиск колдовских чар. Когда он встал в полный рост, карлик был уже в семи метрах от него, на земле, он загораживался от глаз Ивана рукавом бачахона и трясся, словно лист на ветру, складки его черного одеяния безвольно свисали вниз. Иван чувствовал, что теряет силы. Но победу надо было закрепить, у0н мысленно приказал карлику вернуться в развалины, не выходить из них. Он мог бы его убить, превратить в безвольную тряпку и просто раздавить сапогом, он чувствовал в себе силы для этого. Но почему-то не стал убивать карлика, его остановило нечто большее, чем просто сила. -- Сгинь, нечисть! -- проговорил он тихо, провожая глазами тень поверженного противника, ползущую к развалинам. -- Сгинь! Руки дрожали. В горле все пересохло. Иван машинально достал капсулку с водой, проглотил. Полегчало, сердце забилось ровнее. Что же это за напасть, думал он, когда же кончится эта чертовщина, он прилетел сюда не для того, чтобы... А для чего он прилетел? Иван не знал. Но теперь он четко помнил, ему надо вернуться на Землю совсем не для того, чтобы рассчитаться с чрезмерно. "серьезными" людьми, пославшими его "туда, не знаю куда, принести то, не знаю что!" Нет! У него иное Предназначение. Счеты он может свести, но попутно. А главное -- у него есть долг, большой долг перед людьми. Он еще не мог припомнить, что именно он должен, но знал -- это не шутки, не игра воспаленного воображения. И еще он знал, что память обязательно вернется. Обязательно! Он вдруг снова увидел во тьме два серебристо светлых силуэта, корчащихся на поручнях старого звездного корабля, и увидел себя, беззащитного, голого, ничего не понимающего, посреди черноты Вселенной... Видение сразу пропало. Иван повернулся к Шару. Исполин висел стоэтажной сферической глыбиной. И из нижней выпуклости-сферы источалось на землю бледное голубое сияние, высвечивая на неровной поверхности, усеянной палой листвой и каменьями, овальный дрожащий круг. Такого света Иван не видывал -- казалось, фотоны замедлили свой бег и осыпались на землю неспешными игривыми снежинками. Это была сказочная и вместе с тем тихая, приглушенная феерия. Иван знал, что ему надо делать. Он быстро пошел к освещенному месту. Но когда оставалось сделать всего пять или шесть шагоз, свет померк. Иван до боли закусил губу. И все же он встал точно туда, где только что плыл по земле волшебный феерический овал. Он стоял долго -- минуту, а может, и две. Эти минуты длились тягостно, бесконечно, веками они протянулись в нем. И свет снова вспыхнул. Но Иван его не увидел. Его уже не было в овале. Сияние освещало неживую осеннюю землю чужой планеты, и падали, падали фотоны-снежинки. Он стоял посреди огромного зала. Никаких переходов, перебросов, передвижек не было -- он очутился тут сразу, как только зажглось то-сияние. Можно было подумать, что его ждали, готовились к его появлению здесь... Но никто не встречал Ивана. Зал был пуст и тих. Он побрел по направлению к ближайшей светлосерой стене. И когда подошел к пей почти вплотную, на. серой поверхности высветилось отверстие-- ровно по нему, з его рост.. Тогда он отошел, отступил на два шага и переместился на двадцать метров вдоль стены. Встал. И снова прямо напротив него высветилось отверстие. Не дверь, не люк, не щель, а именно отверстие в стене. Иван не стал экспериментировать дальше. Он скользнул в отверстие и, прежде чем оно затянулось, обернулся, взглянул в зал -- и там было темно, с его уходом из зала свет погас. Все ясно. Иван двинулся вперед по тускло освещенному простенькому коридорчику с серым полом, серыми стенами и серым сферическим потолком. Метров через двести он неожиданно ощутил, что стены расступаются, потолок пропадает в вышине, тает, а пол под ногами и вовсе исчезает. Он уже не шел, а почти плыл по воздуху, и что-то яркое желтое горело впереди и немного вв-ерху. Ещ? через сто метров стены и вовсе пропали. Он висел посреди открытого, пространства, в котором не было ни верха, ни низа, ни сторон-- все было бело, прозрачно, пусто... лишь горел вдали желтый ослепительный шар, совсем не похожий на земное солнце, но не менее яркий. И все-таки это не было только висением. Иван чувствовал, как он продолжает продвигаться вперед, медленно лететь кудато. Ощущение парения было сказочным. Иван никогда не был еще в таком прекрасном расположении духа, он ничего не боялся, он точно знал: здесь никто и ничто не причинят ему вреда. И еще он почему-то знал, что пробудет здесь совсем недолго. Здесь нельзя бьпгь долго, ибо здесь можно раствориться в этом великолепном чудесном воздухе и остаться навсегда. Откуда приходило понимание непонятных вещей? А кто знает! Иван понимал -- ответа не жди! Он грелся в лучах теплого и доброго желтого светила, приходил в себя после жуткой схватки с колдуном-карликом. Ему было хорошо. Невольно опять перед глазами вставала Земля, трава, рощица и тихое прохладное озерцо. Иван столь образно представил себе все это, что в груди защемило, навернулась слеза." Но он тут же смахнул ее и схватился за лучемет -- откуда-то из немыслимой прозрачно-призрачной дали на него стремительно надвигалась голубая точка. Что это? Нападение? Очередной'враг?! Нет. Иван разглядел -- это не точка, это шарик, голубой шарик в легкой белой пелене... Это планета, да, приближающаяся планета! Впервые он видел приближающуюся планету не в бездонном черном мраке, а в кристальной чистоте, белизне. Фантастика! Сказка! Чародейство! Иван зажмурил глаза. А когда открыл их, он ясно видел -- это Земля, это Земной шар, таким он^иден с геостационарной орбиты, нет, уже ближе, ближе... Земля вытесняла белизну, она занимала половину всего видимого пространства, две трети... Иван четко различал материки, океаны, острова -- вот проплыла Африка, напоминающая изъеденный оспой профиль негра, вот гигантская Евразия, Австралия-остров, перетянутая в талии Америка. Все, уже и очертаний не видно, огромные синие пространства, Океан! Казалось, что не планета приближается, а сам Иван стремительно и неостановимо падает на нее, еще совсем немного, несколько минут полета-падения, и конец! смерть!!! Нет, Иван знал, конца не будет, и смерти не будет, все это иллюзия, все это видение, расширенная телескопическая голограммй... Он уже различал очертания человеческих поселений. Но не узнавал их. Он, по роду своей работы владевший всеми знаниями Земли, прекрасно ориентировавшийся в ее географии, топографии и топонимике, не мог остановить глаза на чем-то знакомом, привычном. Все было иное! Движение замедлялось. И падение замедлялось. Вот он уже висел на одной высоте, не более пятидесяти километров над поверхностью. И плыл, медленно плыл над Европой с запада на восток: каменистая Испания, зеленые горы, но где города -- где Мадрид? Какие-то поблескиваю щие сети были наброшены на поверхность живой цветущей Земли-- это с высоты-- "сети", понимал, Иван, а там, внизу? Пороги, каналы или что?! Он не мог разобраться, он тер глаза "и все надеялся увидеть знакомое, но нет... Франция... Его снова подняло вверх, выше, значительно выше. И снова он терялся в догадках: куда все подевалось?! Вот Париж, это точно Париж?! Но почему знакомые силуэты лишь в самом центре -- дома, Эйфелева башня, площади... а дальше снова нити сетей, разбегающиеся нити, пронизывающие буйствующую словно вырвавшуюся из-под контроля и вновь завоевавшую мир дикую природу: зелень, всюду зелень... У Ивана мелькнула в голове смутная мыслишка: может, была война, пока он тут блуждает и плутает. Земля, ее цивилизация уничтожены, а трава, деревья, леса, вся зелень -- они же разрастаются невероятно при малых дозах облучений, вот они и заполонили, "заселили" Землю... Нет! Не может быть! Это могло быть лет двести назад, даже сто пятьдесят, но не сейчас. Временами внизу возникали какие-то строения, дороги, площадки... Но казались они до того нежилыми, необитаемыми, что на них было страшно смотреть. Что же произошло? Что случилось с Землей?! У Ивана темнело в глазах, сердце выбивало дикий ритм. Вот Германия, вот ее мелкие ухоженные городишки, пряничные городки, извивистые дорожки... но гДе люди, где машины, где, черт возьми гравилеты, аэробусы, где все это?! Наваждение! Галлюцинация! Чего они добиваются, показывая ему эти картины, чего?! Иван смотрел вниз и не знал, верить своим глазам или нет. Россия! Великая Россия! И снова пустынные городки, буйная зелень, серебристые нити... и Киевская София, и проспекты, и крутые спуски,. зеленые горы, крохотная фигурка Святого Владимира с Крестом Господним, и ни одной машины, ни одного гравилета. Пустынная Земля! Пустынная Россия! Обезлюдивший зеленый мир-музей! У Ивана потекта слезы из глаз. Что с ней?! Что с Землей?! Куда все подевались?! Его несло дальвде, а может, это сама планета вращалась под ним. Скоро Москва, Москва! Еще издали Иван увидал золотое сияние. В груди защемило. Он не видел ничего: ни улиц, старых и добрых, ни извива голубой ослепительно чистой Москва-реки, ни Кремля, хранимого двуглавыми венценосными орлами на Его башнях, ни Красной Великой площади, ни зеленых старинных крыш... он видел только это золотое сияние, неземной блеск огненно-солнечных Святых Куполов. Как и века назад над Россией стояла его Величайшая СвятыняНесокрушимый Храм Христа Спасителя -- Путеводный Вселенский Маяк Всевышнего Духа. И этот Золотой Свет, это Сияние Истины освещали всю Великую Россию, всю Землю, весь созданный Творцом Мир. Остальное было делом мирским, обыденным... У Ивана отлегло от сердца. Он ясно понял, пока горят Золотым Сиянием эти Святые Купола, с Великой Россией ничего не случится, и жизнь на Земле будет, и Добро на ней будет, и Совесть, и Справедливость... Он снова увидел себя, стоящим под этими Куполами, под сводами Храма. Услышал: "Иди! И да будь благословен!" А Москва уже уплывала. И набегали зеленые долы, голубели озера... и он стал снижаться над тем озером, в ту траву, и он упал в нее, упал лицом вниз, задохнулся от ее терпкого духа, ткнулся лбом в сырую землю, не удержался, поцеловал ее, припал к ней губами... и уснул. Проснулся он в высоте. Земля уплывала от него, посверкивая серебристыми нитями, радуя глаз зеленью, переходящей в синеву. Вот она уже превратилась в шар, шарик, стала обращаться в голубую призрачную точку... Но сверкнуло вдруг золотом, крохотной животворной золотинкой Святых Куполов. И Иван отчетливо осознал, что он видел это, именно это, что он когда-то, и не так давно, уже прощался с Землею, но наяву, в доподлинной жизни, и провожали его золотым сиянием Купола Храма, давали ему Знак. И он верил! Верил... Во что?! Память опять ускользала. Земля, где ты? В ослепительно белом просторе ничего кроме желтого теплого светила не было. И вновь Ивана несло куда-то, влекло. Вновь ему было сказочно хорошо. И вновь будто из глубин пустоты стали сходиться к нему серые стены, серый пол, серый сферический потолок-- они приближались, обретали ясные зримые контуры, пока не соединились и не превратились в длинный светлый коридор, по которому Иван вовсе не летел, а шел, преодолевая тяжесть собственного тела, шел, не спеша, медленно, шел, пока не очутился перед отверстием в стене и не вошел в темный зал, тот самый, из которого он когдато вышел. Стоило ему ступить на пол, в зале стало светло. Он знал, что сейчас надо идти в центр, туда, где стоял. И он пошел. Отверстие за спиной затянулось. Иван замер. Он ждал появления сияния. И фотоны-снежинки закружились вокруг него. И не было никаких ощущений. И он уже стоял под сумрачным переливающимся небом возле развалин замка. И никакого висящего шара не видел. Только развалины, только земля в жухлой траве и жухлой листве, только черный тяжелый свод небес... Иван уселся на пыльную землю. Обхватил голову руками. Что же это было? Он ничего не понимал. Машина перемещений? Нет, не машина! Мнемограф? Непохоже. Зал грез и видений? Бред! Все бред! Откуда на этой чертовой планете все эти земные вещи, откуда?! Здесь чтото другое. Но он видел Землю, не макет, не грезу, не голограмму, а Землю-- живую, настоящую! Почему он вышел из шара? Ладо было облазить в нем все, разобраться, понять! Нет! Это сейчас легко так говорить. А в шаре он был гостем. Его впустили и выпустили. Никто бы не дал ему нигде лазить... Ему показали то, чего он хотел. И все! Не более! Обратного пути нет. Сидеть сиднем было мало толку. И Иван побрел в замок. Ему хотелось покоя. Надо переждать до утра... Если оно здесь бывает, и в путь! Теперь надежда только на свои ноги и руки, на свою голову. В спину веяло холодом, поднялся ветер, он гнал по земле палую листву, протяжно пел в руинах. Иван взобрался по крутой каменной лестнице наверх, по дороге вспугнув трех существ с перепончатыми крыльями, похожих на земных летучих мышей, но более противных, гадких. Под сводами замка было тихо. Что за замок? Откуда он тут? И на каком вообще уровне развития находятся аборигены? Может, с ними и говорить-то не о чем, может, надо обождать с десяток веков? Замки, мечи, секиры, балахоны... но ведь и оптические волокна! голограммы! Д-статоры! Свихнуться можно! По длинным переходам Иван пробрался в верхнее помещение замка, выше была только башенка с совершенно разрушенными изнутри ступенями. Иван даже не стал пытаться залезть на самый верх. Он выглянул в окнобойницу -- ветер растрепал его длинные волосы, разворошил бороду. Темнота, руины, мерцающее небо и гонимая ветром листва-- ничего больше в этом мире не было. Иван отошел от бойницы. И его внимание привлекла груда какого-то старья у стены. Сама по себе груда эта была неинтересна-- хлам, тряпичный пыльный хлам. Но она шевелилась. Крысы! -- подумал поперву Иван. Что еще могло быть под кучей дранья хоть и в ином мире! Иван облазил половину Вселенной, и он прекрасно знал, что крысы есть везде -- пусть свои, местные, чем-то отличные или даже совсем не похожие на земных, но есть! А с крысами связываться -- последнее дело! И все-таки он достал из-за широченного кожаного пояса меч и пару раз ткнул им в кучу. Резкий приглушенный плач остановил его. Это еще что? Ребенок?! Нет! Иван отбросил в сторону полог тяжеленного проеденного насквозь занавеса -- то ли портьеры, то ли бывшего балдахина -- потом еще что-то свалявшееся и сырое, пыль встала столбом в комнатушке. Сапогом сдвинул в сторону кучу мелкого мусора. Нечто юркое,'вертлявое шмыгнуло из-под ног, затаилось в углу, притихло на миг, и вдруг разразилось жалобными рыданиями, писклявыми и противными. Иван вскинул меч. Еще миг -- и он бы обрушил железо на голову своего давешнего противника. Омерзительный карлик-крысеныш, ставший еще меньше и гаже, трясся в углу, пискляво рыдал, боялся поднять глаза на Ивана. По тельцу этого существа пробегали судороги, словно его трепало в агонии. Балахон был темен и сыр. Карлик загораживался своей корявой клюкой и причитал, бессвязно, гугняво. Иван опустил меч, негоже его пакостить о всякую нечисть. Ему не было жалко карлика, хотя он видел, тот на последнем издыхании -- вот-вот и совсем загнется. -- Кто ты? -- спросил Иван вслух. И ту же повторил свой вопрос мысленно, в привычной для многих обитателей Вселенной кодовой форме. Он вспомнил, что его обеспечили на "базе" всем, абсолютно всем, но почему-то забыли про переговорник. А может, и не забыли?! -- Я умираю-ю-ю.., -- еле слышно донеслось из угла на самом что ни на есть русском языке, но с таким страшным захлебывающимся акцентом и неимоверной картавостью, что Иван поначалу не понял ничего. -- Я-а-а умир-р-ра-аю-ю.., -- протянул карлик вновь столь жалостливо, что Иван утратил последние сомнения, уверовал: вот сейчас умрет! и тогда он останется совсем один на безлюдной планете, посреди этих руин, и не будет даже ниточки, за которую можно зацепиться. Только потом он вдруг удивился-- откуда этот крысеныш... -- Не трогай меня, отойди от меня! -- заверещал неожиданно карлик, чего-то испугавшись до смерти, не доверяя Ивану. -- Уйди-иП! Иван невольно отпрянул -- не от страха, и не от неожиданности, а от накатившей брезгливости. И одновременно пришла мысль, что этот гаденыш все-таки успел сканнировать его мозг, считать если не все, то многое, узнать язык и обучиться ему. Может, так, а может, и не так. Иван выжидал. -- Я тебе ничего плохого не сделал, -- гнусавил карлик, -- я наоборот хотел тебе помочь! Чего ты меня преследуешь?! Уходи-и-и! Нет, не уходи! Я умираю! Я вот прямо сейчас умру-у-у!!! И это морщинистое ничтожество забилось в такой нешуточной истерике, что Ивану стало плохо, он отвернулся. Отвернулся, но успел заметить, как из-под капюшона на него, точнее, на его спину испытующе зыркнул совершенно спокойный и наглый выкаченный черный глаз -- сверкнуло черным огоньком, и пропало! Рука сама по себе потянулась к рукояти меча. Иван прыгнул в угол настолько неожиданно, что карлик не успел даже вздрогнуть. Острие меча вонзилось в грязный дубовый на вид пол рядом с корявой птичьей лапой, торчавшей из-под балахона. -- Убью! -- пообещал Иван, холодно глядя на гаденыша. Он знал, что подобная нагло-трусливая нечисть признает только одно -- силу. В его голосе, взгляде и мыслях было столько решимости, что карлик клубком бросился в ноги, распластался и запричитал пуще прежнего. Он уже не собирался помирать. -- Все расскажу! Все! Только не губи! -- частил он, захлебываясь и шмыгая носом. -- Я тебе пригожусь! Все равно ты без меня пропадешь здесь, сгинешь ни за что-о-о... -- Кто ты? -- повторил Иван свой первый вопрос. -- Я давно тут... -- Кто ты!!! -- без интонаций прорычал Иван, удивившись собственному голосу. -- Я здесь был всегда! -- заверещал карлик. -- Я сам не знаю, кто я! Я всегда бродил по этим лабиринтам, подземельям, я ходил по утробе... и дальше, я везде был! -- Ладно, -- согласился Иван, -- тогда скажи хотя бы, как тебя зовут и как называют эту планету? Карлик немного оправился от испуга, забился в угол и шмыгал длинным вислым носом ежесекундно. Смотрел он в пол. -- Что тебе в имени моем? И о какой планете ты говоришь? Иван молча выдернул меч из пола, положил обе руки на рукоять, замер в ожидании. -- Меня зовут Авварон, -- быстро проговорил съежившийся карлик, -- Авварон Зурр бан-Тург в Шестом Воплощении Ога Семирожденного... Ну, говорит тебе это о чем-нибудь? -- Нет, не говорит, -- сознался Иван. -- Отвечай на второй вопрос! -- Здесь нет и никогда не было никаких планет! Это не вселенная! Не пространство! -- Верно, -- согласился Иван, -- это не Вселенная, это лишь очень маленькая ее часть, планета, замкнутый мирок... -- Ошибаешься! -- проговорил карлик с ехидцей, маслянно посверкивая глазами-сливами. -- Я знаком с космографией, можешь мне не объяснять про мирки... Здесь нет планет. Это не пространство, где болтаются всякие ваши планеты. Это Пристанище Навей, оно вне вселенных! -- Пристанище, так пристанище, -- Иван решил уклониться от длительных и бесполезных дискуссий и подойти с другой стороны. -- Здесь ведь есть люди, земляне? -- спросил он полуутвердительно. Но голос его все же дрогнул. -- Отвечай? -- Это мир, в котором есть все, -- философски ответил карлик Авварон. И уже совсем в наглую уставился на Ивана выпученными глазищами. -- Ты понимаешь, о чем я говорю. Не крути! -- У нас разные представления о землянах, -- неожиданно выдал карлик, -- если ты имеешь ввиду смертных, подобных тебе, то они были в Пристанище... не-- знаю, есть ли они сейчас, прошло много времени, а они такие, ха-ха, недолговечные. -- В глазах Авварона заиграло множество чувств, одно из главных было надменностью, осознанием собственного превосходства. Но Иван не обращал на такие мелочи внимание. Все переворачивалось с ног на голову. Он был абсолютно уверен, что в этом заброшенном мирке на краю Вселенной не только не слыхали о... нет, не может быть! -- Что ты знаешь о Земле? -- Все! -- ответил Авварон. И по тому, что прозвучало в этом коротком слове, Иван понял -- этот колдун, этот крысеныш, эта пресмыкающаяся нечисть действительно знает о Земле все. Значит, дело не только в сканнировании его мозга. Но в чем же еще?! -- А в том, -- проговорил вдруг карлик-колдун, -- что Пристанище Навейэто часть Земли, запомни это и уясни. А вся ваша Вселенная лишь частица Пристанища или, вьфажаясь понятнее для тебя, ваша Вселеннаяпьшьный закоулок нашего Мира! Ну-ну, подумал про себя Иван, то, что ты мысли читаешь, милый друг, мы уже знаем, а про "пыльный закоулок" и Землю разберемся. Вся информация о землянах, которые по заверению пославших его сюда томились на колдовской планете, была наглухо заблокирована в его мозгу, беспокоиться, что карлик считает ее не стоило, а остальное скрывать... а что, собственно, Ивану скрыватьто было? -- Разберемся! -- сказал он уже вслух. -- А ты,мне поможешь. Карлик скептически ухмыльнулся. И после небольшой паузы просопел еле слышно: -- Мне нужны твои ускорители и стимуляторы. -- Зачем? -- спросил Иван. -- Я тебя не спрашиваю, зачем ты рыщешь в чужом доме. -- Хорошо. Иван вытащил из клапана стимулятор и бросил шарик карлику Авварону. Тот поймал его на лету, поймал нижней слюнявой губой и тут же проглотил. С минуту он лежал с закрытыми глазами. А потом встал. Он теперь казался повыше ростом, чем был при первой встрече, когда Иван принял его за призрака... -- А я и был там призраком, ха-ха; -- сказал он почти без шмыганья, прихрюкивания и акцента, -- в лесу я призрак, в утробе и подземелье полупризрак, здесь -- сам видишь. А есть места, где я... -- Авварон не договорил, спрятал глаза в тени капюшона. -- Мысли ты ловко угадываешь, -- перевел Иван на другую тему и улыбнулся впервые за последнее время: -- А теперь я попробую угадать кой-чего! Он пристально вгляделся в Авварона, дал ему мыслеприказ раскрыться, снять все барьеры... и почувствовал, что барьеров никаких и нет, что пси-объемы карлика полностью раскрыты... но в них-- пустота, мрак, ничто!!! Это бььпо страшно. Иван никогда не сталкивался ни с чем подобным -- вместо сознания, подсознания и сверхсознания -- всех этих внутреннепсихических сущностей любого разумного существа -- он видел и ощущал провал, бездонный колодец мрака. Под внешней оболочкой карлика скрывалось ничто! Нет, не может быть! Иван взмок от напряжения, он прощупывал колдуна насквозь и ни черта "не видел. Он был близок к безумию, к истерике, и опять что-то его спасло, он отшатнулся в сторону и обернулся -- карлик был там, за спиной, он вновь гипнотизировал Ивана тяжелым взглядом. Да, это был именно он. А в углу, у стены расплывался в полумраке его фантом, пустота, ничто. Иван прощупывал "внутренности" пустоты! Нет! Хватит! Он прыгнул вперед и сбил карлика с ног ударом сапога, загнал в угол, подавил его волю и стал проникать в его мозг... путанные, бессвязные мысли, страх, все очень поверхностное, суетное, Ивану не удавалось заглянуть глубже, разглядеть что-то важное, нужное, за путаницей и страхом проглядывала все та же тьма и пустота. Нет, хватит! Иван зацепился за что-то податливое и вязкое в мозгу карлика и трижды продиктовал команду: "Полное подчинение! Полное..." Авварон привалился к стене, вытянул лапки, клюка выпала из сморщенной руки. -- Чего ты хочешь от меня, говори? -- выдавил он. -- Ты поведешь меня! -- сказал Иван вслух. И еще два раза повторил то же самое в концентрированном гипноприказе-установке: "Ты поведешь меня!" И усыпил карлика на три минуты. За это малое время он успел собраться и немного отдохнуть, сбросить нервную напряженность. Голова немного кружилась-- с Иваном это частенько случалось после таких вот поединков. Он не любил этих приемов и вообще всех видов пси-подавления не переносил, ему всегда казалось это не совсем честным. Но не каждый вопрос можно было решить в мирной беседе, кулаками, мечом или лучеметом. Карлик ему еще пригодится! -- Зря все это, -- пролепетал очнувшийся, еще вялый Авварон. -- Зря! Тут до тебя уже приходили шестеро. Где их могилы? Где их кости лежат? Никто не знает. Они пропали здесь, сгинули. Ты седьмой! И это только от вас, и только за последнее время! Отсюда никто не возвращается... а ведь ты мог уйти, я знаю, ты был в переместителе, я все видел. Ты бы уже давно лежал в траве, на берегу озера... -- Заткнись, нечисть! -- взорвался Иван. -- Молчу! Дай мне еще стимулятор. -- Хватит. Нам пора идти! -- Кому это нам? -- Мне пора идти, -- поправился Иван. -- А ты меня поведешь! -- Куда? Иван не знал, что и сказать. -- Куда?! -- Туда, где мне дадут ответы на все вопросы, понял? Туда, где сейчас держат наших! -- А потом? -- Брось издеваться! -- Иван явственно видел смех в глазах карлика. -- Если ты мне не будешь помогать, я тебя... -- Убьешь?! -- Убью! Ты должен выполнять все мои распоряжения, ты... -- Ты уверен? -- карлик ухмыльнулся как-то особо нехорошо. И исчез. Растворился в полумраке. Иван крутил головой, пытаясь отыскать его. Но маленькой черной тени нигде не было. Он не видел карлика, он его не чувствовал. А как же установка" как же гипноприказ?! -- Я здесь! Авварон стоял в бойнице. И ветер терзал складки его балахона. В спину ему тускло светила местная луна -- сияние было мертвенным, лиловым. Раньше Иван что-то не видел тут никакой луны, наверное, вышла из-за туч. -- Я не уйду от тебя, -- проговорил карлик полушепотом, -- я на цепи. Но не тешь самолюбие, вовсе не ты выкозал эти цепи, не ты посадил меня на них... хотя доля есть и твоей работенки! Дай мне стимулятор. -- Нет! Иван привалился спиной к сырой стене. Ему хотелось плюнуть на все, вернуться, на самом деле -- зарыться с головой в траву, и все забыть. -- Поздно! -- тяжелым голосом проговорил карлик Авварон. -- Теперь уже поздно. Никогда не следует раскачивать маятник, не зная, как его потом можно остановить. Пошли? Иван поднял голову. -- Пошли, не то упустим момент и придется долго выжидать. А мне нельзя выжидать. Для меня в каждом пространстве свой срок... -- сказав это, карлик словно бы испугался чего-то, запнулся. -- Но Иван не придал никакой го значения его испугу. Иван уже стоял на ногах. Пошли так пошли! По кривым осыпающимся лестницам без перил и ограждений они спустились вниз. Карлик Авварон Зурр бан^Тург семенил впереди, ежеминутно оглядываясь, -- постукивая по плитам клюкой, тяжко вздыхая и сопя. Иван шел сзади. Под черным переливчатым небом было прохладно и ветренно. Поверхность земли стала голой и неприглядной, всю листву сбило к подножию замка и она там лежала грудами, округлыми холмиками. -- Перед рассветом здесь всегда дует, -- пожаловался карлик. И указал клюкой направление, -- туда. И не огаядывайся. Сейчас нельзя оглядываться, все испортишь! Иван усмехнулся. Он ужезнал, как "не оглядываться". Но на этот раз карлик, пожалуй, не лгал. Чувствовалось, что он нервничает, торопится. Они миновали заросшие мхом и лишайником руины, освещенные тусклым светом прорывающейся сквозь облакаместной луны. Ивана так и тянуло оглянуться. Если бы Авварон промолчал, Иван шел бы себе спокойно. А теперь даже шею что-то заломило, затылок свело. Сзади завывал ветер. Но завывал как-то чересчур протяжно и чувственно, как могло завывать лишь живое существо исполинских размеров. Ощущались в этом вое надрыв и тоска, жутко становилось от него. Иван не стал оборачиваться. Но он немного повел шеей и чуть скосил глаз. И его едва не парализовало. Позади черной безглазой громадиной нависал тог самый замок, из которого они вышли. Но был значительно выше, массивнее... и он все время разрастался, тянулся во все стороны. Из его обвалившихся стен вытягивались шпили, шипы, башенки, гремели появившиеся невесть откуда здоровенные цепи, удерживавшие подъемные мосты, слышалось ржанье лошадей... но всего необычней было небо. Над замком полыхало багрово-черным полотнищем совсем другое небо. -- Не оглядывайся! Не смей! -- завопил вдруг Авварон. -- Ты с ума сошел! Мы оба останемся здесь навсагда! Бежим!!! И они припустились во всю прыть -- к дальним фуйнам, к холмам, в чернеющее иебо.'ТСарлйк-колдун несся впереди, задрав полы своего балахона, только мелькали с непостижимой быстротой его птичьи уродливые лапы, казалось, их не две, а десяток. Вой за спиной перерастал в надсадный глухой рев, багровые сполохи захватывали черную половину неба. -- Он пробуждается. Скорей! -- Кто он?! -- на бегу поинтересовался Иван, он не привык прятаться от непонятного, загадочного, но сейчас он доверялся Авварону. -- Ол-У -- Спящий Мир! Это наша смерть! Быстрее! Он сегодня пробуждается раньше обычного. Ты видишь кровавое зарево? Это рассвет! Это наша погибель! Через несколько минут здесь будет все по-другому! Понял?! Этот мир умирает на ночь, она длится долго. Но он пробуждается с рассветом, и величину дня никто не может предсказать. Демоны этого мира не терпят чужаков'. Они неслись во всю прыть к какому-то приземистому холму, похожему на плоский лунный кратер. Карлик почти летел, балахон развевался черным крылом. У Ивана перехватывало горло -- все-таки в этом мире было маловато кислорода. Но Иван был привычный ко всему. -- Еще немного! И мы спасены! Карлик с разбега прыгнул в кратер вниз головой, зацепился за что-то, повис, высунул голову в капюшоне, Иван глянул в отверстие кратера с возвышенности, с его хе гребнистого края, -- ничего кроме тьмы он не увидал. -- Прыгай! В черных зрачках Авварона отражались кровавые блики. Иван прыгнул. И завяз в чем-то липком, сыром. -- Вот теперь можешь поглядеть малость! -- рассмеялся вдруг Авварон. -- Гляди! Иван, заподозривший было иедоброе, ловушку, пригнулся, бултыхнул ногами и почувствовал, что он может передвигаться в этой трясине, может уйти вниз, может выскочить. Сразу полегчало. Вот тогда он и высунул голову^. Ах, что творилось в недавно темном и мрачном мире под переливающимся холодным небом! Это было фантастическое зрелище! Ослепительно-алые небеса слепили глаз, ураганной мощи ветер раскачивал лиловые, изумрудно-зеленые, малиновые стволы и ветви сказочных огромных растений, рвущихся вверх, вырастающих на глазах, воздух распарывали тут и там пронзительноголубые молнии, хлестали одновременно и дождь и град, вдалеке прорывал алые выси неимоверный по высоте замок, разрастающийся к верху тысячами башен, шпилей, куполов, зубцов, гигантские черные птицы с перепончатыми многометровыми крыльями кружили над замком, то сбиваясь в стаи, то со звериным клекотом набрасываясь друг на друга. Но что больше всего поразило Ивана -- это распахнутые широченные ворота и мчащаяся прямо из них к кратеру кавалькада всадников, восседающих на шестипалых рогатых чудовищах. Всадники были черны и страшны, они были закованы в броню с головы до пят. Они стремительно надвигались, сжимая в руках тяжелые тройные копья с алмазными наконечниками." Это было невозможно. Иван тряс головой и думал, что он сошел с ума, что все это ему мерещится, что вот сейчас все видения исчезнут и он придет в себя. Мимо уха со свистом пролетел алмазный дротик, потом еще один завяз в невидимой трясине. -- Вниз!!! -- истошно завопил перепуганный карлик. -- Иду! -- машинально откликнулся Иван. Он пристально вглядывался в липа приближающихся всадников. Он должен был понять, кто это! Шестииогие чудовища его абсолютно не интересовали -- насмотрелся и не таких за годы странствий! Но всадники". Вот они все ближе, ближе-- десятки метров их отделяют, метры." Иван видел шлемы, видел прорези для глаз и носов, он все отлично видел... Но за прорезями не было видно лиц! Под шлемами не было голов! Там вообще не было ничего! Только пустота... пустота! Демоны!!! Иван нырнул вниз, ощущая, как кожа у виска прорывается алмазным наконечником копья-- он увернулся, еще немного, и крышка, конец! Все, хватит рисковать! Карлик Авварон, вцепившись снизу в его штанину тянул и тянул, они погружались в вязкое месиво, тьма застила глаза. Не прошло и двух минут, как Иван оказался на краю кратера, того самого. Он цеплялся руками за пологий каменный край, тянулся вверх. Авварон уже сидел на гребне, тяжело, дышал, отряхивал край балахона и кривил оттопыренную и как всегда слюнявую губу. Темное небо мирно висело над кратером. -- Что случилось? -- поинтересовался Иван. Он ни черта не понимал. -- Мы опять там... ночью? -- Да нет, -- проворчал карлик, будто нехотя, с ленцой, -- мы успели уйти. Иван вылез из вязкой тьмы-жижи. Перевалился через край, сполз вниз. В этом мире было темно, сыро, пустынно. Даже развалин и руин не было тут. Две синюшнобледных луны, одна чуть больше, другая меньше, светили свысока. -- Пойдем! -- бросил карлик. -- Чтоу^оиэть спевдка, миггь чего-то будет? -- спросил Иван. -- Здесь, ничего не бывает, -- ответил Авварон, -- это проста пустыня. Хочешь, оставайся вяей. -- Да нет уж, -- сказал Иван. -- В пустыне нам не резон. На этот раз они шли изнурительно долго. Время здесь отсутствоваяо. По прикидке Ивана прошло не меньше сорока часов, прежде чем они добрались до сглаженных старенькихуютненьких Юр с милыми вороночками на вершинах ходмиков. -- Погоди здесь! -- првдазал карлик и пошел вверх, к воронке. Пыль, щебень, ресок летели из-под его когтистыхлап.. Иван покорно ждал. Он почему-то жалея, что позорно сбежал из пробудившегося мира Ол-У. Не пристало ему, бегать-то! Всегда опасность встречал лицом к лиху. А тут какие-то пробудившиеся от спячки демоны... ву ;"что? -- Демонов, что ли, не видали? Там была жизнь, пробудившаяся жизнь, а следовательно" и возможность поиска.. А здесь -- пустыня, смерть, ничто! Карлик высунул-из воронкисвою мерзкую морду, оттонырид губу и сказал напыщенно: -- Жди здесь! Ничего не бойся, когда я появлюсь, ты узнаешь меня. -- Узнаю, узнаю, -- заверил его Иван. "Авварон недобро рассмеялся, сверкнул черным глаэом. Он явно.что-то не договаривал. Холодало. Иван зябко ежился, передергивал плечами и вспоминал скафандр, оставшийся за преградой. Через двадцать минут он сделал заключение -- карлик его обманул, и сбежал. Ищи теперь ветра в поле. Надо не Зевать, не быть таким доверчивым. Правильно всегда говаривал Дил Бронкс: "Ваня, простота-она ведь хуже воровства, погубит она тебя!" Еще через четверть часа он совершенно-уверился в --мысли, что его провели как ребенка. Встал. И уныло побрел по холодной каменистой пустыне с. ее разрушенными от старости горами пригорками. Попадись ему сейчас карлик-крьгсеньшг, он бы его сжегиз лучемета. растоптал, в порошок бы стер, а потом оживил бы и ответ заставил держать. В пустыне, былотихо, и потому Иван невольно вздрогнул", когда откуда-то сзади раздался полушип-полусвист, какой: бывает, если из неисправного баллона вдруг вырывается газ или дыхательная смесь. Иван спрятался за кряжистый выступ, полуразрушенной скалы" пригляделся. Иэ далекого хохгиика-воровки, может, того самого, в который полез обманщик Авварон, а может, из другого, поднималась вверх струя светящегося серебристого газа или просто подкрашенного дыма. Анализаторов у Ивана не было, и он не мог определить ва расстоянии, что это. Газ-или-дьш не растекался клубами по земле, он был явно легче воздуха, и потому поднимался вверх. Но как-то неестественно медленно, нарушая все законы природы. Опасаться этого призрачного извержения вроде бы не было причины, и Иван вышел из-за выступа, встал в полный роет, созерцая необычную картину" Наверху, начиная с двадцати-тридцати метров от поверхности и выше струя газа начинала расширяться, клубиться, отчего все становилось похожим на гигантский гриб, возникающий после ядерных взрывов. Но взрыва-то не было! Иван это знал. Беж