енного... такого и быть  не
может на свете, это  младенцу ясно. Причина простая -- его здорово шарахнуло
при посадке, так тряхануло, так треснуло  о поверхность планеты,  что  ум за
разум зашел. Точно, он бродил по дебрям и  скалам s  полубезумном состоянии,
он разговаривал сам с  собою, дрался сам с  собою, ловил призраков и они его
ловили,  и  все.  это  происходило  только в  его  мозгу... А сейчас  пришло
исцеление, кризис  прошел, голова прояснилась.  Все!  Иван  размышлял так  и
отшвыривал  камень за камнем,  откатывал валуны, он уже видел  краешек дыры^
краешек лаза! Все на свете  материально, все  можно пощупать,  а чего нельзя
пощупать, того нету.
     Все! Только так!
     Он уже  выкатывал каменья из самой дыры,  расчищал проход.  Работа была
адоза, но Иван не боялся работы.
     Часа не прошло, как он, прихвативши оружие, спустился в дыру и пополз.
     Эта  была  не  прежняя дыра. Здесь можно было только ползти. И  если  с
поверхности ход шел отвесно, а потом выравнивался,  то  здесь была наоборот,
Иван чувствовал, как узенькая лазейка стремительно изгибается книзу, как она
становится не ходом, а колодцем; Вот так сюрприз!
     Иваа уже не полз, а спускался вниз.  И кончилось все тем, что он упал с
высоты метра в  четыре, ударился подошвами  ног,  потом  коленями  о плоские
камни. Да так я застыл.
     А  застыть было от  чего. Прямо  напротив его  яйца, метрах в  трех,  в
слабом,  будто лунном свете висеяатолстая слизистая  паутина, точно такая же
как  на  гнилых  елях  в Поганом лесу.  А в центре  паутины  синея огромный,
величиной с  крупного  человека, паук о восьми тоистых, скорее не паучьих, а
звериных лапах.  Тело  у  паука было прозрачным  -- просвечивали  вызывающие
тошноту внутренности. Паук имел странную голову-череп, совсем  не паучью. Но
еще более странным, ошеломляющим было то, что этот паучина держал в одной из
своих лап переливающийся даже во мраке Кристалл. Тот самый Кристалл!