попросту говоря, нет. Мы с Гугом решили идти вот этим!" - Он ткнул корявым пальцем в черную ниточку, спиралью спускавшуюся вниз, в глубины планеты. Иван внутренне содрогнулся, но не показал вида - "Мы с Гугом"! Значит, он раскусил его? Но это невозможно! Неужели он телепат, нежели он способен проникать даже сквозь психозащитные барьеры?! Но почему он так спокоен? "Я понял сразу, что вы не Гуг, - безмолвно сказал Цай ван Дау, - я не читаю мыслей, но я это умею определять, мы все умеем это делать... вы отправили Гуга к себе. Он вас не простит никогда, плохо вам придется, если вы выберетесь отсюда и встретитесь с Буйным! Но это все неважно сейчас. Дело сделано, надо приступать к другому. Не беспокойтесь, я никому не скажу. Даже эта киска, Ливочка, ни за что не догадается". "Хорошо! - ответил Иван. - Оставим эту тему. Почему мы должны уходить вниз? Мы сами себя зароем в проклятой Гиргее!". Карлик скривил губы - желтый клык выступил наружу, придавая лицу хищное выражение. Цай ван Дау смотрел на Гуга-Ивана с явным сомнением в его умственных способностях. "Пробиваться наверх глупо - восемьдесят километров, сто семьдесят два охранных яруса, десятки тысяч вооруженных андроидов, дублирующие системы многоканального подавления, поверхностная защита, орбитальные фильтры... я вам называю только главное, в промежутках понапихано столько всякой всячины, что черт ноту сломит!". "Но вниз идти еще глупее, что мы будем делать на стокилометровой глубине, на двухсоткилометровой? Я не собираюсь вечно сидеть в засекреченном тупике!"- Иван умело вел разговор на пальцах, хотя последний раз практиковался лет восемь назад - навыки, заложенные в Школе, из памяти не выветривались, их забивали намертво. "Нам не дано вечной жизни, - глубокомысленно заметил карлик Цай. И тут же перешел на деловую нотку: - В двух пазухах на разных глубинах Синдикат установил Д-статоры...". У Ивана сердце забилось учащенно. Они спасены! Д-статоры - это то, что нужно! Если заряда хватит, он перебросит всех за пределы Гиргеи. Но тут же ледяной змейкой скользнуло сомнение. "С какой стати Синдикату заботиться о гиблых людишках? Каждый статор стоит безумных денег! Зачем Синдикату беглые каторжане?". "Синдикату нужен ридориум!". Иван оторопел. "Они что, решили прибрать к своим рукам всю планету?". "Не будем отвлекаться. Глядите. И запоминайте!". Ивану не надо был указывать - планы, карты и прочее подобное с первого взгляда отпечатывалось в его мозгу, он был поисковиком и если бы не мог держать в своей голове нужные сведения, уже сто раз бы погиб. Была б карта верной! - Я хотел взглянуть на заложников, - сказал он вслух, пускай наблюдатели знают, что их не боятся, что беглые уверены в своих силах. - Пойдемте, - карлик Цай учтиво вывернул уродливую руку. Они пролезли в узкий лаз через две многослойные переборки, очутились в темном коридоре с мигающими, пульсационными датчиками и рядом овальных гермолюков. В коридоре явно попахивало метаном. Стены поблескивали от наледи - глубина, холод, об этом не следовало забывать. Лифт спустил их на шестнадцать этажей вниз, вывалил прямо на общую площадку. - Рабочая зона, тут не стоит задерживаться. Мимо них прошел человек в огромном скафандре с силовыми установками, шаромагнитной гидравликой - трехметровый гигант. Виброкайло висело за спиной в титановом чехле. Ребристые следы оставались в наледи. В руках у гиганта был плазменный резак. - Кого меняешь? - спросил карлик Цай. - Джила Бешенного, чтоб он околел на стреме! - прозвучал скрежещущий голос, усиленный динамиками скафа. - Ты, гляди, без эмоций! - зло проговорил Цай ван Дау. - Иди! Гигант отвернулся, тяжелые шаги гулом прокатились по металлическому полу. Иван покачал головой - все эти посты, дежурства никого не спасут, этих несчастных сожгут, не вынимая их из скафандров. Их не трогают только из-за заложников, вот лучшая защита. - Камеры каторжников вырезаны прямо в базальте. Смотрите, вот тут они и спали по четыре часа в сутки, больше не полагалось. Иван заглянул в открывшийся люк - будто он извне пробил скорлупу большого яйца - два метра на метр - можно только лечь, не встать, ни сесть толком, кусок черного пенорола, кран в стене, в ногах под подстилкой черная округлая дыра. И все! - Мы бы все издыхали в первый год. Но эти нелюди каждого второго уже через полгода начинают накачивать наркотиками, инъекторы торчат у изголовий - плохо себя чувствуешь, нажимай, получай дозу. А чего со смертниками церемониться! - карлик махнул рукой. - Когда сюда придет Синдикат, условия будут получше - Синдикат умеет повышать производительность труда, ему очень нужен ридориум. - Зачем? - спросил Иван, вылезая из камеры-яйца. Он оглядывал стену с множеством люков - соты, самые настоящие соты. Одна только эта зона-рассчитана на десятки, сотни тысяч зэков. А вся Гиргея?! Они что, с ума посходили?! Для кого они все это готовят?! Иван ошалел, он был на Гиргее черт-те сколько раз, но не был на зонах... раньше тут и не было этих зон, они начали появляться лет семь-восемь назад. А теперь они везде и повсюду - многомиллиардные затраты. Зачем? Кому это нужно? Откуда такие средства?! - Продают, - тихо ответил карлик Цай, - все это кудато уходит, и никто не знает, куда, никто в Федерации. Не надо лезть в их игры, это опасная затея. - Они торгуют с неземлянами? - Они много чего делают... но они и сдерживают кое-кого. Если бы не Синдикат, на Земле и в Федерации могла быть совсем другая раскладка. Они мешают кому-то придти к нам, понимаете? Они держат земные владения как свою сферу влияния... пока держат. Ивану стало совсем нехорошо. Неужели это и есть та самая нить?! Неужели он случайно уцепился за ее кончик. Система?! Пристанище?! Синдикат имеет выход туда, немудрено. А почему, он собственно думал, что только ему открылась истина, что только он побывал там, где никто не бывал, и узнал то, что никому неведомо? Или все не так? Мало ли с кем Синдикат может быть связан. Черное Благо! Откуда на Земле знают о Черном Благе?! На Ивана пахнуло холодом и сыростью парижской черной мессы. Он был просто ошарашен тогда. Он был потрясен. Он ушел на негнущихся ногах с полным туманом в голове. Авварон не врал - на Земле были агенты Пристанища, они готовились к приходу своего мессии, они ждали Вторжения. Они еще ничего толком не знали сами, они не имели понятия ни о Системе, ни о Пристанище, но они ждали". Иван прямо от Бронкса по закрытым каналам сделал запрос. Ответ пришел неполным, но и его хватало: только зафиксированных на Земле и в Солнечной системе - сто тринадцать тысяч черных приходов, количество прихожан не поддается исчислению. Это могло означать одно - Земля ждала Вторжения, она уже была подвластна преисподней, оаа готовилась к Приходу! Он должен выйти на главарей Синдиката, обязательно! Земные власти ничего не хотят слышать, они пребывают в счастливом неведении, им хорошо, им радостно и сладостно, это пена, а пена не защитит Землю и земную цивилизацию. Значит, Синдикат?! Цай ван Дау прав, мафия не захочет ни с кем делить сферы своего влияния, ни с землянами, ни с выходцами из иных вселенных. Синдикат будет драться за свои владения. А владеет он почти половиной освоенного мира, почти половиной Вселенной - если Гуг и вся эта кодла не врут! Синдакат. Россия. Россию поднять трудно, Россия испокон веков не желает верить ни в какие вторжения, чтобы ее раскачать, нужны годы! С Синдикатом проще! Эти за свое будут драться до последнего... драться одной рукой, другой продавать врагу ридориум?! Ну, ну, Иван осадил себя, еще ничего толком неизвестно, а он уже целую цепочку связал. Надо разобраться. Спешить не стоит... тем более, что завтрашний день может быть для него последним днем. - Идите сюда! - карлик Цай махнул ручкой. Гермолюк был точно такой, как и тысячи прочих. Но на нем фасовался черный шершавый квадрат - общага, камера общественно-воспитательных пыток. Эффективней всего истязания групповые, это еще Гуг рассказывал Ивану. Истязания проводились по субботам. Но каторжан никогда не доводили до смерти, их успевали откачивать - рабочие руки на Гиргее ценились. - Прошу вас! Иван протиснулся в люк. В полумраке посреди достаточно большого овального помещения, прямо на затоптанном базальте сидели три человека. Четвертый валялся в углу в неестественной, скрюченной позе с вывернутой ладонью вверх рукой. - Сдох, ублюдок! - неожиданно грубо заметил карлик Цай. Он подошел к ближайшему заложнику и с размаху ударил его кованным сапогом в лицо. Несчастный упал вазад, закрылся ладонями - из под них струйками засочилась кровь. - Что вы делаете? - возмутился Иван. Он совсем не ожидал такого поведения от вежливого и тихого карлика. - Прекратите! - Им воздается лишь малая толика от их же даров. Пусть немного поживут в шкуре заключенных, ничего кроме пользы от этого не будет, а раны земные заживают, мой друг. Он с силой опустил кулак на макушку другого заложника - тот ткнулся лицом в пол, застыл, ожидая продолжения. Иван уже сделал шаг в сторону карлика, но скрипнувший протез напомнил ему, что он в теле Гуга, и это почему-то сразу лишило его сил, отвлекло. Заложники были в просторных серебристых балахонах - своей рабочей униформе стражников-надзирателей. Но у каждого на рукаве красовалось по три больших шестиугольных звезды - бугры! их жизни кое-чего стоят! Гуг все верно рассчитал. - И что они вот так, без присмотра, без охраны тут? - спросил Иван-Гуг, покачивая головой. - Все в порядке, - карлик Цай ван Дау ухватил одного из сидящих за длинные-лиловые - по последней моде волосы, запрокинул голову назад. На обнажившейся шее тускло сверкнул металлический ошейник с кристаллическими вкраплениями. - Тройная программа, восемь кодов - один у меня, второй у вас, третий у Кеши и еще у пятерых. Достаточно нажать на кнопочку - и ошейник начнет сжиматься, он будет сдавливать горло до тех пор, пока не сломает хребет. Если понадобится парализовать - другая кнопочка: на час, на два, на день и так далее. А третья программа - управление, их можно заставить бежать со скоростью гепардов, можно сбросить в пропасть, заставить плясать или подпрыгивать, много чего еще думаю, нам это не понадобится. Они полностью в наших руках. Если один из нас оплошает - другой не промахнется. - Как-то это... э-э, нехорошо, - промямлил Иван. - Мы их бьем их же оружием, - сказал карлик твердо, - так что не беспокойтесь, все хорошо! Иван-Гуг нащупал в грудном кармане-клапане микропередатчик, карлик не врал. Может, он не врет и про истязания. Но все равно не верилось - правосудие, исправительное учреждение, законность, порядок... кому тут нужны эти пытки? - И Лива сидела как все? - спросил он неожиданно. - Как все, - отаетил карлик, - правда, время от времени она оказывала маленькие услуги этим ублюдкам, - он пнул в челюсть еще одного из заложников, - но ведь это жизнь, Иван, не надо ее осуждать. Иначе бы она не протянула три года. Неожиданно сверху прогремел раскатистый бесстрастный голос: - Предлагаем вам сдаться! Повторяем - никто не будет наказан, каждый вернется на свой участок. Администрация зоны идет вам навстречу. Повторяем - в случае отказа от сдачи будут применены крайние меры. Уродливое лицо карлика внезапно исказилось совсем нечеловеческой гримасой, заскрипели острые зубы, потекла кровь из раны, карлик истерически завизжал: - Суки! Сучары поганые!!! Убь-ю-ю-ю!!! Падлы-ы-ыи-и-и!!! Иван глазам своим не верил, казалось, Цай ван Дау сейчас упадет и начнет биться в эпилептическом припадке, белая пена срывалась с его губ, он весь трясся. Голос наверху затих. Наверное этот текст передавали периодически, он никого уже не волновал, никого, кроме карлика Цая. - Простите, - Цай ван Дау пришел в себя столь же неожиданно, - не могу слышать их голосов. Они истерзали все мое тело. Вы видите? - он вытянул трехпалые руки, кривые и жалкие. - Это все протезы, и ноги - биопротезы, и внутри все перерезано... и в башке! Они пытали меня, хотели узнать про тайные ходы, они отжигали мне лучеметом сантиметр за сантиметром тела, они дырявили меня скальпелями и ковыряли зондами, они провели две трепанации черепа, чтобы снять точнейшие мнемограммы. Но они забыли, с кем имеют дела. Ни черта у них не получилось. - Еще получится, - вдруг буркнул один из сидящих на базальте заложников. Карлик подскочил к нему, но неожиданно опустил занесенную ногу. Вытащил микропередатчик, нажал что-то. - А-а! Заложник резиновым мячиком подпрыгнул вверх и тут же упал прямо на грудь, даже не сделав попытки смягчить падение руками и ногами, его начало сильно трясти, голова забилась но камню, кровь потекла из носа. - Немедленно прекратите! Иван-Гуг подскочил к карлику Цаю, вырвал микропередатчик. И тут же упал отброшенный неожиданно сильным ударом в подбородок. - Извините, - карлик стоял над ним, смущенно улыбался, - не надо меня трогать руками, у меня в последние годы появилась нехорошая реакция, я не владею собой, еще раз простите! - Да чего уж там, - проворчал Иван-Гуг, вставая на ноги и потирая ушибленную челюсть, - но заложников надо беречь! Вы их угробите - и нам всем крышка, как можно этого не понимать?! - Они крепкие ребята. Верно я говорю? - карлик Цай поглядел на лежащего с разбитым носом. Тот оскалил зубы. - Надо их увести туда, повыше. - Не надо, - Цай ван Дау покачал головой, - пора! В люк просунулась рука с парализатором, потом и весь белый Фриц, долговязый, тощий малый с большим горбатым носом. - Гуг! Они выкрали троих! Прямо с постов - парни все видели своими глазами. - Кого?! - рявкнул карлик. - Бешенного Джила, Коротышку и Чугу Дармоеда! Сетями-парализаторами. Те и очухаться не успели - три водохода, три сети, тихо и быстро! Кранты нам всем скоро, разбегаться надо, поодиночке драпать! - Сколько наших осталось, значит? - зловеще спросил Цай. - Стало быть, тридцать четыре и два андроида... Вспышка блеснула неожиданно. Иван не успел глазом моргнуть, как Белый Фриц завалился на перемычку, пополз вниз. - Ошибся, Фриц! Нас осталось не тридцать четыре, а тридцать три, трусы и паникеры нам не нужны! - карлик Цай убрал за спину гамма-пистолет. - Знаете, что, любезный ван Дау, если бы не мое обещание Гугу Хлодрику, я бы немедленно ушел от вас! Это бесчеловечно, черт побери! - сорвался Иван. - Это необходимо, - мрачно заявил карлик. И добавил: - Нам пора возвращаться. Я уже дал команду ребятам. - Предлагаем вам сдаться! - прогремело сверху. - Никто не будет наказан... Путь наверх занял вдвое меньше времени. Иван пропустил отпрыска инопланетной династии императоров вперед, затворил черную панель. Сборы! Самое нудное дело. Всегда чего-нибудь да забудешь. Он бросил Гугову торбу на диван, присел рядом, щелкнул сервозамочком. Но не успел ничего достать. Из-за стеллажа бесшумной черной кошкой в белых сапожках выскользнула Лива. - Скоро утро, - томно протянула она и выгнулась. Иван-Гуг растерялся. Красавица-мулатка была совершенно голой, если не считать ее сапожек с золотыми пряжечками. Тяжелые налитые груди мерно вздымались над осиной талией, переходящей в довольно-таки пышные бедра. Истомой и негой веяло от этой чудной фигуры. И еще чем-то... Иван залюбовался. Как она поднимает плечики вверх, как выгибает бедро, как поводит темно-синими в полумраке глазищами! Кошка, черная просыпающаяся после дивного сна пантера. - Ты не рад мне, старый развратник? - Рад, Ливочка, - с некоторым опозданием выдавил Иван-Гуг, одновременно отмечая про себя, что мулатка не заметила подмены. Она подошла ближе, почти вплотную, качнула призывно грудями, закатила глаза и поставила ногу на диван, уперев руки в бока. - А ты и не ложился, Гуг? - Надо готовиться, сама понимаешь! - Женщина была прекрасна, не оторвать глаз, она сулила блаженство и счастье, но Иван и так считал себя в отношении Гуга подлецом, не хватало еще и уводить его любовницу... нет! не любовницу, а любимую! Гуг сам говорил, что он впервые понастоящему влюбился. Это еще хуже! - Я устал, Ливочка. Дай, я тебя поцелую в щечку - и иди досыпай, у нас завтра будет тяжкий денек! - Вот как?! Она прыгнула Гугу-Ивану на колени, обхватила за шею, прижалась своей грудью, обжигая его даже сквозь плотный комбинезон. Впилась в губы с необъяснимой страстью, будто намеревалась приступить к канибальской трапезе. Иван сжимал чужими, гуговыми руками ее трепетное, податливое тело и не знал, что делать. Он попал в чрезвычайно дурацкую, непредусмотренную ситуацию. В мозгу сверлила подленькая мыслишка, что если даже, в конце концов, он и предастся любви с этой кисочкой-красавицей, - ведь это же не он, а сам Гуг, тело-то Гугово, он только в голове сидит, в мозгу, а его собственное тело, разложенное хитрым прибором на клеточки и атомы, рассредоточено в этом огромном Гуговом теле. Любить-то ее будет Гуг, и целовать, и гладить, и упиваться ее нежными горячими грудями, упругими бедрами, стройными ногами, этой тонкой шеей... Он уже целовал ее, оглаживал, обжигаясь от пробуждающегося делания, вытягивая из нее пламень страсти, любовный жар. - Ты сегодня несмел, как мальчик, - шептала она ему в ухо, - но я тебя расшевелю, старый обманщик, хитрец. Неужели ты думал, что я не приду к тебе в эту последнюю нашу ночь? - Почему последнюю? - растерянно спросил Иван-Гуг. Она долго не отвечала, жалась к нему губами, телом. Потом будто выдохнула: - У меня предчувствие. - Ерунда! - отрезал Иван-Гуг. - Нет, - голос ее был грустен, совсем в нем не было ни томности, ни каприза, - ты наверное выберешься, а я - И нет, я не осилю этого прорыва. Все! Хватит! Люби меня! В последний раз! Он не стал ей ничего объяснять, не стал разубеждать. Он припал своими губами к ее губам. Он не мог ее оттолкнуть от себя, не имел права. Он уже не думал о настоящем Гуге. Он думал только о ней, красавице Ливе, которой суждено навсегда остаться в гиблых подводных рудниках треклятой Гиргеи. Он любил ее, как можно любить на последнем издыхании, как перед смертью, перед казнью, не оставляя сил на завтра, на потом. И она отвечала ему тем же. Разбудил его рев осатанелых динамиков: - Сдавайтесь! Предлагаем вас сдаваться немедленно... Иван-Гуг вскочил на ноги. Взглянул на часы - он спал всего тридцать четыре минуты. Но он был свеж, могуч, силен. Карлик Цай сидел в огромном кресле. Он был во внутреннем подскафандре. Сам скаф, пока не заваренный, громоздкий и неуклюжий стоял у стеллажей. Прямо на столе примостился Кеша Мочила, он сидел на корточках и чесал подбородок. Рядом с ним стояли два андроида - сплошные горы и бугры мышц. Они не считали нужным носить лишнюю одежду, только оружие. Как Цай умудрился перепрограммировать их, один Бог ведает. Неважно! Все это неважно! - Фу! Он как всегда не готов, старый лентяй! - в камеру вошла Лива. Она была в черном подскафандре с двумя плазмометами в руках. - Давай живей, там снаружи группа захвата. Гуг! Они вот-вот ворвутся. Лива была свежа и чиста, будто и не провела только что бурную, бессонную ночь. - Где заложники? - чуть не закричал Иван-Гуг. - Здесь. И все ребята здесь. Самое время нас брать тепленькими.. - Ладно, не надо трястись, - успокоил Иван-Гуг, - я знаю, как работают группы захвата. Пойду последним. На этом круге ада они нас не возьмут. Где мой скаф? Он потянулся к торбе. Досада, так и не успел испытать вещицы! Ладно, еще не вечер. Вся банда головорезов толпилась за перемычкой - Иван сразу увидал, что даже на постах никого не оставили. Ну и сброд! С такими лихими ребятками только на мирные планетки набеги совершать! Но вооружены до зубов. Всю зону обчистили, всех вертухаев и их ружларки вымели! - Уходить надо тихо, - предупредил Цай. - Если кто пискнет - пристрелю сразу. Карлик, судя по всему, ходил в авторитетах, никто не посмел ему возразить. Только Лива снисходительно выгнула губки. Скафы были средние, не такие громоздкие, как тот, в котором Иван пробирался сюда, на зону. В таком долго под водой не выдержишь - от перемычки к перемычке, от хода к ходу. - Все запомнили? - спросил еле слышно карлик Цай. Десять головорезов вышли из общей толпы, закивали, пряча хмурые улыбки за толстыми стеклами щитков. Заложников впихнули между Иваном-Гугом и Кешей Мочилой. Иван притянул Кешу к себе: - На группу захвата семь пробойных взрывзарядов. Во все лифты по два - до самого верха. В боковые - по одному, в наклонные - по одному, запомнил? В каждый ствол - и до упора! - Ван Дау уже все сделал. Заряды шарахнут одновременно. Надо андроидов тут оставить. Киборгов на прорыв, вокруг заложников, - Иннокентий Булыгин, ветеран Аргадонской войны, матерый рецидивист и убийца, был спокоен. Иван с таким пошел бы в поиск. - Пусть идут! - Иван махнул рукой карлику Цаю. И снова обернулся к Кеше. - Газы и сети-парализаторы будут пускать через шахты и воздуховоды. Блокировку шлюзов долой! - Их же расшибет в лепешку, тут восемь десятков миль над головой. И нас вместе с ними! - Сдавайтесь! Сдавайтесь немедленно! - гремело под сводами, по всем коридорам, из каждой переборки. - Сдавайтесь!!! Иван смотрел в спину уходящим. Они уйдут далеко. Их нащупать будет невозможно, только потом, через час или два преследователи выйдут на них. А пока... Надо быстрей, можно опоздать, можно загубить все дело. Взрыв-заряды уже пошли во все стороны вместе с кабинами, гидровагонетками, шахтовыми карами - уходить, так с музыкой! Иван взглянул на датчик, вмонтированый в наруч скафа - пошли газы, они начали! Они опоздали на три минуты, от силы на две! Тяжело гудел выплавляемый резаком металл - гудел далеко, натужно. Это резали зонные заслоны, шлюзовые ставни. - В верхний ствол, живо! Андроиды послушно скользнули вверх. Им газы нипочем, им и сети-парализаторы - тьфу! - Как блокировка? - Порядок, - прошипел Кеша. Он держал в руке взрыватель. - Уходим вверх, через ствол А7 - сразу в горизонтальную шахту, под нами шесть заглушек - все чтоб намертво! наглухо! - Лады, Гуг! Подъемник взметнул их вверх, к титанобазальтовым сводам. - Давай! - Есть! Они застыли на трехметровой металлокерамической заглушке - если механизмы полетят, смерть. Но надо увидеть все своими глазами, надо! Взрыв был раскатист и глух. Он потонул в убийственном свисте - тысячи струй воды, твердых как корунд в мгновение пронзили пространство. Десятки изуродованных, искореженных скафов бились о стены, разваливались, расплющивались, паром застило все внизу. Это было ужасающее зрелище. Тройные заслоны были уничтожены за минуту до готовности шлюзовых камер - вещь невозможная, недопустимая. Ворвавшаяся в зону вода разметала группу захвата, превратила ее в месиво. Боевики-каратели были готовы ко всему, но они не готовились к сражению с неуправляемой гиргейской стихией. Пенный вал вскинул вверх чью-то оторванную голову - голова скалила зубы, будто улыбалась. - Надо уматывать, Гуг - просипел Кеша. Заглушка поехала в паз. Теперь все зависело от работы подъемника - если они не успеют - смерть, вода будет взламывать заглушку за заглушкой, пока не догонит их, пока не расплющит своей тупой, свинцовой тяжестью. Вторая заглушка легла следом за ними. Третья. Они уходили. Уходили все время вверх. Туда, где их не ждали. Андроиды проверяли путь, они были готовы сжечь любое существо, преграждающее им дорогу, Четвертая. Глухие взрывы сотрясли базальтовые стены. Сверху вниз пробежала рваная изломанная трещина. - Сработали, порядок! - улыбнулся немногословный Кеша. Иван представил, какой сейчас кавардак в Центральной. Там с ума посходят от их сюрпризов - зона на многие километры вверх, вниз, в стороны превратилась в грохочущий и пылающий ад. Взрывзаряды, которыми пробивали породу в дальних штольнях, не должны были применяться в рабочих и жилых отсеках, стволах, каналах, ни одному безумцу не пришло бы в голову запустить заряд в шахту сквозных лифтов. Ничего, пускай привыкают к веселой жизни. Ивану не было жалко тех, кто сейчас погибал в огне и дыме. Он просто не думал о них, он рвался наверх. Горизонтальный ствол-шахта возник перед ними мрачным призраком. Андроиды молчаливо сидели в гонд-каре, двигатели тихо жужжали. Кеша лихо запрыгнул на борт, свесил ноги. Плазмомет висел у него на груди черным неуместным бревном. Иван-Гуг пока не включал гидравлику скафа, берег аккумулятор, пригодится. И потому он не запрыгнул, а залез в кар. Махнул рукой. Шестая заглушка снарядом ударила в верхнюю переборку, разлетелась на куски. Следом, одновременно ударила черная струя ядовитой гиргейской жижи. Но гонд-кар был уже далеко - за четырьмя заслонами. Гнет неволи - черная глыба на сердце, не спихнуть, не сбросить. Мотай срок - глотай слезы. Горе горькое, похмелье в чужом пиру. Кто первый на Земле испытал этот гнет на себе? Десятки тясячелетий назад удачливое племя охотников-людоедов - да, это правда, наши первобытные предки двадцать тысяч лет назад, сорок, сто восемьдесят... были людоедами, пожиравшими себе подобных, об этом свидетельствуют археологические находки, целые кладбища забитых и съеденных людей, обглоданных и высосанных человечьих косточек - так вот, это племя загоняло пленников из племени другого в пещеру, заваливало вход камнями, ставило стражей с дубинами, копьями или каменными топорами... и томились обреченные во тьме и холоде. О чем думали они в свои предсмертные подневольные дни? Что творилось под их низкими приплюснутыми черепами? Черная глыба неволи. Страх ожидания. Стражи племени зорко стерегли пленников - живое мясо, живой жир, живой костный мозг". За тысячелетия становления человечества в животах людских нашло свой последний приют гораздо большее число двуногих, чем их умерло естественной смертью или было погублено стихиями, хищными зверями и собственным легкомыслием. Но ели уже убитых, мертвых, а мертвые тоски и боли не имут. Томились же в пещерах-темницах живые, страдающие безмерно. Томились и позже - при фараонах и императорах, при деспотах и демократорах, при всех режимах и всех властях. Нет, не было на земле "золотого века", не было. Томились воры и убийцы, совратители и пророки, политические противники и инакомыслящие, томились бесы-революционеры, одержимые паталогической страстью все разрушать до основания, перестраивать, всех переучивать, перевоспитывать и переобразовывать до полного истребления, томились грабители и насильники, томились мужчины и женщины, дети и старики, томились белые, черные, желтые, светло-коричневые и голубые, томились виновные и безвинные. И у каждого на сердце лежала черная глыба, и каждый в мыслях своих мстил предержащим его в неволе, терзал их и мучил, отмщая, и каждый думал о побеге и боялся его больше, чем самого заточения. В каждом жила надежда, ибо только надеждой жив человек - даже сидящий в неволе. Надежды питают смертников, обреченных до последнего мига земного - не выведут во двор, не накинут петлю, не поднимут ружья, не выбьют из-под ног табурета, не спустят курок, не упадет гильотина на шею, порвется веревка... вот-вот выдернут из петли, спасут!!! Нет, не выдернули, не вынули - не для того и вешали-то, чтобы вынимать. Повесили - так виси! Повешенному не больно и не тяжко. Прошитому пулями насквозь не горько и не муторно. Безголовому телу не тоскливо... Обречен только сидящий в неволе. Казненный - свободен. И лишь Господь Бог над ним, больше никого нету. Узнику же-любой бог и хозяин. Кто проникал в душу смертному, сидящему в одиночестве и ужасе?! Кто пытался услышать стук его измученного страхом сердца?! Ждать и надеяться? Биться головой о стену? Бежать на штыки? Тысячи смертников погибли на земных шахтах, выковыривая из чрева планеты-матери урановые руды. Тысячи сгнили в свинцовых рудниках и на оловянных приисках... Куда бежать затравленному, обложенному, больному, умирающему?! Только в пасть смерти? А она и так перед ним распахнута, ждет его... Горе попавшему в лапы врагов своих и истязателей, даже если истязают его по законам, писанным людьми. Телами гасили ураганный огонь штрафные батальоны каторжников-смертников - погибать, так с музыкой, после стакана спирта, а лучше сжимая пальцы на горле вражины. Смертник - зомби, он идет туда, куда путь укажут. Смертник - волен в свой последний миг, ибо может поднять руку и на палача своего, хватило бы только духа! Сколько было побегов на Земле - из тюрем, зиндонов, равелинов, цитаделей, лагерей, колоний. Побегов лихих и бесшабашных, продуманных до деталей, спланированных, удачных и неудачных, кровавых и бескровных. Земля-махушка! Даже в пустыню можно бежать, даже на льдину, в осеннюю голую степь, во мрак, в темень, в стужу и жар. Но куда бежать с астероида, висящего в черной пропасти? Куда бежать из забетонированного шара?! Куда бежать из океана? В воздух - нет крыльев, в землю зарыться - не червь, ты не крот - человек. Куда бежать с подводных гиргейских рудников?! Куда бежать обреченному на смерть? Только на тот свет, ибо этот уже не приемлет его. Лива стояла на коленях перед распростертым ниц телом Руперта Вога, Пришибленного. Целый год он таскал ей кайло туда и обратно, в забой и наверх. А теперь вот лежал бездыханным с простреленной спиной. Он впихнул ее в трубу, дернул рубильник, сунулся сам - да вот так и вывалился с другого конца, прошитый очередью. Ее спас, а сам погиб. И скаф не защитил, стреляли "иглами". - Пойдем, - прошипел карлик Цай. - Гуг уже наверняка нас ждет 9 боксе на развилке. Пойдем!. - Да погоди ты! - Лива посмотрела на карлика с ненавистью. Потом ее синие глазища побелели, она вскочила на ноги. - Сначала я придушу одну из этих сволочей! А потом пойдем! - Не трожь заложников, дура! - остановил мулатку Хьюго Халдей, большелобый, бритый наголо парень с тяжелой челюстью и косящим глазом. Этот глаз зло высверкивал из-за прозрачного щитка. - Заткнись, придурок! Они ухлопали уже двенадцать наших! Пора счеты свести! Око за око, зуб за зуб! Я придушу его собственными руками, к черту ваши колечки! Пусти меня! - Она вырвалась из объятий Халдея, набросилась на сгорбившегося вертухая, сшибла с ног. - А ну без истерик! Карлик Цай ван Дау оттолкнул мулатку к стене, поднял железную руку. Они вполне могли помериться силами - гидравлика в скафавдрах была одинаковой, сейчас все могли считать себя силачами, каждый мог поднять другого и бросить на десять метров. Стоило только начать. - Ладно, Цай. Я погорячилась. Пошли. - Лива всплакнула. - Пришибленный всегда смотрел на меня так... так грустно, так пришибленно. И вот его нет! Халдей не смог удержаться. - Чего ты болтаешь, - влез он, - Пришибленный с тобой на зоне встречался?! Может, ты свою ячейку на ночь оставляла открытой, ха-ха! Кипа Дерьмо опустил тяжеленный кулак на спину Халдей - и тот полетел под ноги карлику, гремя всеми сочленениями скафандра. - Еще вякнешь, шею сверну! - предупредил Кипа. Халдей понял, что лучше не связываться, лучше помалкивать. Он пнул простреленный труп Руперта и побрел за всеми, волоча ушибленную ногу. ...Иван оторвался от экрана. В узловой было темно, вырубили свет. Но видеослежка работала на самообеспечении. - Все как на ладони, - сказал с усмешечкой Кеша. - Вона, как видно, каждую царапину на скафе. Пока этот ублюдок Халдей свою пасть раззявливал, я у него все гнилые дупла в зубах пересчитал! - Делать тебе больше нечего! - буркнул Иван. У него перед глазами стояла объемная карта зоны. Он хотел убедиться сам, без дураков. Где-то далеко-далеко бушевало пламя - его гул почти не достигал ушей, зато чувстовалось, как убывает кислород - Иван пока не включал внутренние системы скафа, беречь, надо беречь силу, мощь, воздух, воду, все! Люди на экране шли медленно, может, это только казалось так со стороны, Ивану хотелось подстегауть их, поторопить. Вмонтированные в стены и переборки камеры вели беглецов из помещения в помещение, из трубы в трубу. Иван несколько раз пересчитал их - двадцать два. А где остальные? Пришибленного убили у него на виду. Значит, до этого погибли еще девять? Прошло совсем немного времени, а уже десять трупов - десять освободившихся навсегда душ, взирающих на мучения беглецов свыше, а может, из адской пропасти? Или их захватили преследователи? Андроиды охраняли узловую. Все ходы-выходы, кроме вентиляционной шахты были заварены намертво. Два мускулистых гиганта держали под прицелом четырехствольных сигма-бомбометов оба конца. Гул пламени становился сильнее. Кеша Мочила щурил глаза, его клонило в сон. А Иван ждал. Черная ниточка, тоненький спиралевидный червячок, уходящий в глубины, где же ты?! Неужго карлик ошибся... Вот он загоняет их в кабину - битком, там же негде стоять, они лезут друг другу на головы, нижние садятся, ложатся, битком! Цай ван Дау орет на них. Лива - ее чуть не придавили, хотя как можно придавить в скафе. Куда они пойдут - вверх, вниз? Цай молчит. Он знает, что все прослушивается, просматривается. Иван, если б мог, влез бы в экран. Он весь дрожал... неужели? - Ухряли! - донеслось из-за плеча. Кеша был немногословен и точен. Кабина пошла вниз... и напрочь пропала из зоны видимости. Карлик не ошибся, да и как он мог ошибиться, ведь он закладывал эти лабиринты. Но там тоже не дураки сидят, они нащупают кончик - рано или позно они проникнут в тайные лазы Синдиката. - Пора, Гуг! Кеша похлопал Ивана-Гуга по плечу. Вся сонливость его куда-то сразу подевалась. Нюх! У Кеши явно был превосходный нюх, иначе и не могло быть. - Да, пора. Нам тут больше нечего делать. Этот вход Цай уже раздолбал вдрызг, в него больше никто и никогда не войдет, - проговорил Иван, не отрываясь от экрана, - мы будем идти к другому входу, через семь перемычек. Скрытые камеры упорно выщупывали мрак и темень, автоматика пыталась уцепиться хоть за что-то живое, движущееся. Иван зримо представлял, как сейчас в зоне перехода включаются и отключаются, одновременно тысячи следящих мертвых глаз-бусинок, вживленных везде и повсюду. Вода... нет, это ядовитая гиргейская жижа, откуда она там, неужели прорвало? Иван придвинулся к экрану. Что это?! Он почувствовал, что его тянет туда, тянет с неимоверной силой - в глубину, в черную безмолвную толщу. Два крохотных огонька, два уголька. Откуда они там? Кровавые глазища вспыхнули внезапно, будто открылись незримые черные веки. Неописуемая злоба светилась в этих глазах. Нечеловеческая и необъяснимая. Гиргейские рыбины! Безмолвные тени глубин Пристанища! Иван не мог оторваться от сияющих рубиновым огнем глаз. Сразу пропало все - толщи преград, экраны, перемычки, переборки, километры изъеденного норами и ходами базальта... во всем мире оставались только он сам и эти прожигающие душу глаза. Безмозглые твари. Обитатели глубоководных впадин и черных пещер. Из какого дьявольского омута выплыли вы? И почему Иван ничего не видел. Он был там, под толщей свинцового мрака, наедине с выматывающим, высасывающим взглядом, он шел вперед, раздвигая руками полупрозрачные толщи, разгребая вздымающуюся муть, он шея прямо на кровавые глаза. Он не видел ощеренной пасти, жутких изогнутых клыков, острых крючьев на концах шевелящихся черных плавников. Глаза становились огромными, исполинскими - два громадных полыхающих шара висели во мраке, не освещая ничего вокруг. Он не понимал, кто он, что он, где, зачем, откуда взялся и куда идет, он уже не знал, как его зовут, о чем он думал минуту назад - два жутких живых магнита влекли его к себе, и все в голове плыло, все исчезало куда-то, пропадало" он знал только одно: надо пройти еще немного, разблокировать скаф, сбросить его, освободиться от титанопластиконовой оболочки, сжимающей тело, войти в эту жидкость, в эти пылающие манящие шары, раствориться в них - и все будет! все сразу разрешится и станет ясным, понятным, кончатся все муки, тревоги, терзания! Ничего не будет нужно. Ничего! Он шел в полыхающее рубиновое марево, шел без сомнений и страха, безогледно, как шел на своих десантных ботах в Малиновый барьер - в Осевое, в безумный засветовой огонь. Идти, идти, надо идти. Что-то непонятное, стороннее пыталось его удержать, мешало, хватало, тащило назад, вопило в уши: "Гуг! Остановись! Что с тобой, Гуг?!" Но он шел, отбивался и шел. Причем здесь какой-то Гуг, причем здесь нечто внешнее, мешающее, досаждающее, причем, если ему надо идти вперед, в этот рубиновый огонь притягивающих глаз. Вперед! Еще немного! Вперед! Волшебный, сказочный огонь огромных глаз... еще немного! Два мощных встречных удара затмили все, погасили огонь, лишили зрения. Он почти сразу же, через мгновение очнулся. Но уже ничего не было: ни рыбины, ни горящих глаз, ни экрана. Два блестящих от пота андроида, вздувая горы мышц, держали его с двух сторон на вытянутых руках, не давали коснуться шаромагнитными ступнями пола. Иннокентий Булыгин, он же Кеша Мочила орал прямо в лицо: - Гуг! Мать твою гидрокайлом в бога-душу... Гуг, ты слышишь меня?! Ты прочухался?! - Прочухался, - спокойно и вяло ответил Иван-Гуг. - Чего ты орешь как резанный, чего случилось? Отпустите живо! - последнее относилось к андроидам. Но те почему-то не выполнили приказа. Лишь когда Кеша моргнул им, они поставили Ивана на землю. - Ты вдруг пошел в шахту, как трехнутый пошел, четыре монитора по пути сшиб, переборку раскроил, кресло опрокинул - Кеша говорил спокойно, без прежнего крика, но голос у него был нервный, дерганный голос: - Тебя будто на веревке кто-то тащил. Я тебя. Гуг, хватал, держал, уговаривал, отталкивал, а ты как черт слепоглухонемой! Если б не эти ребятки, я не знаю, чего б было! - Щиты, - выдавил из себя Иван-Гуг. - Чего еще за щиты? - Я не успел поставить щиты Вритры, защитное психополе, - Иван-Гуг окончательно пришел в себя, ноне все ему было ясно. - Кто-то пытался завладеть моим мозгом. - Хе-хе, пыта-ался! - Кеша скривил губы в улыбке. - Ты был на веревочке, Гуг! Ты был абсолютно безмозглым, хуже червяка на удочке! Иван не стал спорить. Он говорил вслух. - Это был психозондаж глубинного подсознания с подавлением воли, памяти, мыслительных процессов да плюс ко всему мощнейший зомбирующий импульс. Я не ждал... как я мог ожидать? Там никого не было кроме этой рыбины, безмозглой тупой твари, да их на Земле у любого богатея в гидрариуме найдешь, мода сейчас на этих клыкастых гиргейских тварей! Глаза! Чего-то тут не так, это были страшные глаза... Кеша прервал его, махнул плазмометом в сторону выхода: - Гуг, надо сматываться! Сучары идут по следам. После будем разбираться! - Ты прав. Мочила. Пойдем! В вентиляционной шахте пришлись включать инфравизоры - темень была глухая. Андронды и так все прекрасно видели, они шли позади, прикрывали отход - бомбометы, трехпудовые махины они несли как соломинки. Гул пламени ревел уже совсем рядом. Иван прикинул - если они будут прохлаждаться, самым страшным их преследователем останет огонь. Движки кара в наклонном стволе долго не включались. Но Кеша не нервничал, он туго знал свое дело. Кар сорвался с места, когда за спиной, в трехстах метрах, разрывая занавес тьмы, из-за поворота полыхнуло стеной пламени. Иван-Гуг прикрыл щиток шлема, включил подачу дыхательной смеси, иначе легкие просто полопались бы, он терпел до последнего. Гонд-к