Ворота из иного, наверняка чуждого мира. Голова болела от множества догадок. Но ни одна из них не поддавалась анализу и проверке. Почему он, собственно, решил, что все делалось одними руками? Ведь могло быть и так: нашли земляне, Синдикат, или Восьмое Небо, заброшенную инопланетную базу, наложили лапу, поставили свои защитные системы, закодировали? А могло быть и прямое сотрудничество, все могло быть! Не фантазировать надо, а действовать! - Меня так и подмывает выбраться наружу, - приговаривал Кеша, - теряем золотое времечко! Провороним миг удачи, Иван. Сбежится охрана, припрыгают вертухаинам и живоход не поможет. - Не придут и не припрыгают! - уверенно ответил Иван. Он сам не знал, почему так думает, но интуиция подсказывала - не тот случай, здесь не на силу все рассчитано, а на потаенность, никто и нигде не знает про базу, это лучше любой охраны... а "наблюдателям" все до лампочки, на то они и наблюдатели. - Никто сюда не сбежится! Через полчаса живоход опустился на серебристый пол. И почти сразу же в фильтровый клапан-дыру вполз шнурпоисковик. Он еле доползло Иванова запястья, вяло обвил его и замер мертвой холодной змейкой. - Ни щелочки, ни дырочки! - доложил за него Кеша. - Точно, - согласился с ним Иван, - даже ту, из которой мы выбрались затянуло ... может, дать команду на прорыв? - А толку? - засомневался ветеран, - для чего мы сюда прорывались, чтоб потом обратно в подземелье, не-ет, надо туда! - Он выразительно посмотрел в черноту сердцевины торроида. - Иди! - коротко отрезал Иван. - Ежели попадешь на песочек, погрейся и за меня! - Вдвоем надо. - Не можем мы рисковать, Кеша, не можем, понимаешь? Иннокентий Булыгин удивился. - Мы с тобой, что это, только-только рисковать начали?! - вопросил он. - А дотоле в игрушки играли? - Хорошо! Ты остаешься, а я иду! Кеша не успел возмутиться. Иван усадил его на креслополип, вдавил в изголовье. - В случае чего ты знаешь, как обращаться с этой штукой. И не суетись. Жди меня! Он выскользнул в клапан-дыру. Опробовал пол под ногами, притопнул, присел зачем-то, встал, развернул плечи - и быстро пошел к гудящему гиперторроиду. Только вблизи он сумел разобрать, что сам статор ни на чем не держится, он не закреплен, он висит над серебристым полом. Это было странно - в нерабочем положении, и столько энергозатрат на одни антигравы?! А кто сказал, что он не работает, что он не включен, что он не перекачивает сейчас чего-то такого из одного места в другое, из одного созвездия в другое созвездие, из одной Вселенной ... И все же в сердцевину должен быть особый проход. Иван пошел вдоль ребристого влажного, гудящего бока гиперторроида. Он шел до черной отметины на полу - от этого пятна начинался желоб, ведущий в черноту сердцевины. Надо идти туда. Иван обернулся и помахал Кеше рукой. Самого Кешу он не видел. А живоход выглядел со стороны малопривлекательно - серый, подрагивающий ком с одноэтажный сельский домик, даже поменьше - ни колес, ни ламп, ни рук, ни дверей, ни глаз, ни окошек, ни дырочки, ни хвостика - у создателей этой полуживой машины было странное представление о красоте и гармонии. Пора! Он скользнул в желоб. И понял, что не ошибся - поверхностные антигравы подхватили его, приподняли и повлекли в черноту и неизвестность. Иван знал, что в любой системе существует "сторож", который никогда не пропустит разумное, живое существо туда, где ему грозит опасность. Но это в земных системах. А здешняя? Она почему-то не казалась ему земной. Но и не казалась инородной. Она была каким-то невообразимым гибридом своего и чужого. А потому могла и не иметь "сторожей". Поздно. Его втянуло в черноту - фильтр! опять эти фильтры! они везде! Ему настолько надоело тонуть и вязнуть во всевозможных фильтрационных "болотах", что сама мысль о просачивании через фильтр вызывала тошноту. Ну до каких пор! Горло сдавило, дышать стало тяжелее. Месиво, вязкое месиво! А вдруг на этот раз оно не отпустит его?! Ведь существуют же и поглощающие фильтры. Они не церемонятся с чужеродными телами, проникшими в них. Нет! Его уже выбросило ... тьма кромешная, но болота нет, он просочился, он в сердцевине. Прежде, чем он встал и выпрямился, перед глазами замаячила ускользающая, мерцающая красная точка. Иван тряхнул головой. Сейчас надо сосредоточиться, надо прогнать видения ... и представить вполне определенное место, если не сработает, значит, это не перебросчик, не Д-статор, а что-то другое, похожее, но другое. Точка не пропадала. Наоборот, она становилась все больше, превращаясь в малиновый кружок. - Не может быть... - невольно прошептал Иван. Он глазам своим не верил. Все Мироздание бешенным хороводом кружилось вокруг малинового круга. Он сходит с ума! Ему мерещится старое, десятки раз виденное, но невозможное здесь. Невозможное! Вся Вселенная сошла с ума в своем бешенном круговом танце. Это сумасшествие! Малиновый Барьер! Но он же стоит на месте! Он не несется в межзвездном пространстве со световой скоростью! Почему же вдруг Малиновый Барьер?! Галактики и метагалактики посходили с ума, они вращаются обезумевшим волчком. И океан малинового пламени! Боже! Дай силы! Сохрани и направь! Ивана трясло, и он не мог унять дрожи. На долю мига из тьмы выплыли двое, прикованные к поручням корабля. Почему они здесь?! Корчащиеся фигуры пропали. Это все галлюцинации! Опять память выкидывает свои штучки. Опять! Сто океанов малинового пламени! Это конец ... или начало? Дальше только Осевое. Он абсолютно точно знал, что за Малиновым Барьером нет ничего, даже пустоты, вакуума, там только столбовая дорога Вселенной - Осевое измерение! Океан пламени поглотил его. И пропал. x x x Иван лежал на каменистой поверхности. Он видел свои руки, изъеденный камень. Чуть выше, над головой полз низкий, давящий белесый туман. Он именно полз, словно гонимый ветром. Но никакого ветра, даже малейшего дуновения не было. Неподалеку кто-то тяжело дышал, сопел, всхлипывал. Женщина? Здесь?! Иван не шевелился. Он знал, что в Осевом нельзя привлекать к себе внимания. Он знал, что чем больше ты будешь дергаться и суетиться, тем больше тебе же и достанется. И вообще - в Осевом нет ничего реального, там лишь призраки, фантомы твоей же памяти. Последний раз он был в Осевом, когда шел на капсуле-развалюхе в Систему. Да! Он почти ничего не помнил. Да что там почти! Он ни черта не помнил. Лишь ощущение своей страшной вины. Лишь оставшиеся на коленях, прилипшие к пластику комбинезона длинные женские волосы ... волоски, три или четыре. Она хотела, чтобы он забрал ее из Осевого Но разве там есть жизнь? Осевое - это сквозная дорога, это измерение, гипертрофирующее память, рождающее фантомов, и ничего более! Светка! Она погибла при входе в Осевое. Она навсегда осталась в нем. Это она приходила к нему, она мучила его, терзала в образе жуткого, кошмарного упыря. Это она сидела у него на коленях и просила, чтобы он Прижал ее к себе крепко-крепко, чтобы он не отдавал ее никому ... Он начинал все вспоминать. "Спаси меня, я умоляю тебя, мне больше некого просить, не оставляй, спаси меня! Забери с собой! Прижми к себе, сильно-сильно, накрепко прижми... и я вырвусь отсюда с тобой! Я верю, что вырвусь, только бы ты этого хотел!" Она растаяла. А он вышел из Осевого. И все забыл. Он не смог ее вытащить оттуда, не смог. Всхлипывания стали отчетливее. И громче; Иван зажал уши ладонями. Нет! Только не это! Самый настоящий бред! Он же вошел в приемо-передающий сектор гиперторроида. Он все сделал правильно. Почему он оказался в Осевом?! И как теперь выбираться отсюда? Из белесого тумана выплыла маленькая дрожащая рука. Он узнал бы эту руку среди тысяч женских рук. Это была ее рука. - Уходи! - прошептал он бессильно. - Уходи, призрак! Он знал, что нельзя смотреть на эту руку, что нельзя затевать беседы и вообще говорить чего-либо, он притягивал к себе призрака сам. Но он не был полностью в своей власти. - Ты пришел за мной, - еле пробился через плач ее голос. - Ты пришел за мной, но почему ты не хочешь взять меня за руку? Почему ты отталкиваешь меня?! Иван заскрипел зубами. Он уткнулся лицом в камень, сжал веки. Но было поздно. Рука, нежная и легкая, опустилась на его плечо. - Я знала, что ты вернешься. Горячая слезинка прожгла комбинезон, растеклась по коже. Нет, это была сущая пытка, это было чудовищное, невыносимое наваждение. - Тебя нет! Ты погибла! - стонал Иван. - Не мучь меня, уходи! - Как же я уйду, если ты пришел ко мне, если ты ради нашей встречи преодолел столько препятствий, если ты не жалел жизни своей, чтобы придти ко мне, мой любимый?! Ты просто устал. Твой путь тяжек и долог. Ты безмерно устал, я все понимаю. Но не гони меня. Это ведь я. Света. Не верь своему рассудку, не верь себе и тем, кто тебе рассказывал про Осевое. Это я. А это - ты. И мы оба живы. Ты пришел, чтобы забрать меня. Но ты не знаешь, как это сделать. И я не знаю. - И потому ты хочешь, чтобы я остался в царстве теней в Осевом?! - просипел Иван. - Да, ты этого хочешь?! - Нет! Здесь страшно, Иван. Это не место для людей. Я бесконечно измучилась здесь. Я хочу выбраться отсюда ... Тут были ваши, но они ничего не могут, они заняты только своим. - Кто это наши? И почему ты так говоришь?! Иван перевернулся на спину, открыл глаза. Страшный и мерзкий упырь-оборотень сидел перед ним на корточках, прожигал ледяным русалочьим взглядом и поглаживал слизистой дрожащей лапкой рукав комбинезона. Терпеть. Все перетерпеть! Не подать виду! Не смотреть в глаза! - Ваши - это те, кто пытается отгадать тайны Осевого измерения. Семьдесят восемь из них остались тут, - продолжил упырь Светкиным голосом. Скользкая, гадкая гадина - фантом, порожденный его же памятью и материализованный Осевым измерением. - Больше сотни ушли через Осевое... - Куда?! - Этому нет названия на земных языках, Иван. Они ушли сами, они ощутили возможность стать большим, чем просто люди, они не захотели оставаться среди смертных ... и они ушли! - Секретный проект в Осевом?! - вскрикнул Иван. - Я не знаю, как это у вас там называется. Просто они пришли с Земли, они пришли с белого света к нам. Пришли не так, как приходил ты. Но в этот раз и ты пришел не так. Дай мне руку. Перед Иваном сидела его Света - Светик, лапушка, любимая, жена. Никакой это не фантом, это она! Она и тогда была с ним. Это она сидела у него на коленях, прижималась, просила не отпускать, забрать с собою. Что же происходит?! С проклятущей планеты-каторги он прямиком попал в Осевое?! Этого не может быть - потому что этого не может быть никогда! - Я заберу тебя отсюда, - прошептал Иван, сам веря своим словам. - Я заберу тебя! Он обнял ее и прижал к себе. Он знал, что в любую минуту может произойти превращение и в его объятиях окажется омерзительный упырь-кровосос, мокрый, гадкий, зудящий, прилипчивый и очень опасный, именно такие губят людей во сне, высасывая из них... не кровь, но душу. Он не понимал в чем симбиоз двух совершенно разных существ. Но так было в этом гнусном и подлом, жестоком и обманчивом Осевом измерении. - Расскажи мне все, что с тобой было после моей смерти, - попросила вдруг она. Иван вздрогнул. - После твоей смерти? - Да, ведь я погибла - погибла, по вашим понятиям. Что было потом?! Иван обнял ее еще крепче, уткнулся носом в русые волосы. Он те хотел ничего рассказывать. Да и что он мог рассказать - сейчас все его злоключения казались пустыми и ненужными, ведь он так ничего и не добился, ведь пока еще ничего толком и не сделал для спасения человечества, обреченного и уже погибающего. Ему нечего было рассказывать. И потому он ответил: - Ничего особенного, Светик. Ничего! Я долго тосковал без тебя. А потом я смирился. Есть вещи, с которыми надо смиряться. - Я слышала от ваших, что из Осевого есть выход. - Ты разговаривала с ними? - Нет. Я их слышала. Но они меня не могли слышать. Меня могут слышать и видеть только те, кто знал и любил меня. Или не любил! Иван оторвался от волос. Заглянул в большие, теплые глаза. - Вот поэтому ты и есть призрак, ты появляешься лишь в моей памяти. Тебя нет! Она улыбнулась странно и невесело. - Меня нет в вашем мире. Но здесь я есть. Ты же обнимаешь меня, ты можешь поцеловать меня ... Ивану вспомнился привкус крови на губах, острые клыки, впивающиеся в рот, в язык, в шею и щеки. Упырь! Это было страшно. Он не хотел повторения тех ужасов. - Я сама уйду от тебя, если ты не веришь мне. Иван гладил ее плечи, спину, пытался утешить ее, шептал что-то нежное на ухо. А метрах в восьми от них сидел дрожащий унырь, глядел на него алчными русалочьими глазами, потел, всхлипывал и мелко трясся. Они всегда порознь! Всегда! Почему он внушил себе, что это она, меняющая свое обличие?! Как он обманывался! - Я поцелую тебя. Ты моя любимая! Он припал к ее губам, теплым и нежным, живым губам. И они не превратились в липкие губы вампира. Это была она, Светик, любимая, самая дорогая на свете, единственная ... живая. - Вот видишь, ты поверил мне, - шепнула она на ухо, когда их поцелуй оборвался. - А теперь ты должен придумать, как забрать меня отсюда, ты все знаешь, ты обязательно найдешь дверцу из этого мира теней! Мне нужно уйти с тобой! Мне нужна эта дверь!!! Иван невольно отпрянул. Дверь?! Авварон Зурр бан-Тург?! Пристанище?! Система?! Им всем нужна дверь в его мир! И ей тоже?! Нет, он слишком мнительный, слишком подозрительный, так нельзя! Они ищут какую-то дверь? Но у Авварона уже был в руках Кристалл с кодом и дешифровкой координат - записанный блок памяти, закрытый сектор? Он потерял его. Но он знает - где. Или не знает?! Уже невозможно далее терпеть эту путаницу, он все смешал в одну кучу, заподозрил ее, Свету! Иван сжал ее виски ладонями и отодвинул от своего лица. Лучше бы он этого не делал - прямо в глаза ему алчно и дико взирал трясущийся, скользкий упырь. - Не-е-ет!!! - закричал Иван во всю глотку. Отпихнул от себя чудовище. Вскочил на ноги ... и, пробив пелену белесого ползучего тумана, вырвался куда-то в непонятное, под две ущербные луны в лиловых небесах. Пристанище? Сонный мир? Нет! Он никогда не бывал здесь, так почему же он оказался в этом мире? Вдогонку неслось: "Не бросай меня! Не уходи! Я не могу здесь оставаться, Иван, не уходи-и-и!" Он не слышал ничего. Он бежал, сломя голову, не чуя ног под собой. Он знал, что потом будет проклинать себя за слабость и трусость, но ничего не мог поделать - бежал, не разбирая пути. Лишь высоченная желтая стена маячила впереди. Если это Осевое - так почему здесь луны, которых он никогда не видел, почему желтые стены в лиловых небесах? Эх, лучше бы он остался с Кешей! Живоход - это единственное их спасение! Туман под ногами рассеялся, обрывки его словно клочья ваты цеплялись за сапоги, отставали. Иван бежал во всю прыть. И двигало им в эти минуты нечто большее чем страх. Дверца? Канал?! Они поразному называли проход из своих миров в мир земной. Но суть-то была ясна. Доступ для всей этой нежити во Вселенную человека был закрыт, заблокирован, закодирован, заговорен - они даже не знали, как к нему подступиться. И он им невольно помогал. Он всегда нес добро, но по его следам ползло зло. Он прокладывал путь этому злу, пусть не сам, пусть по чьей-то недоброй воле - но ведь он, а не кто-то другой! Нет! Слишком круто! Если бы он сидел и ничего не делал, было бы хуже, неизмеримо хуже. И все же он виноват! И все же это Осевое измерение, это не просто бунт его подсознания, выверты памяти. Это реально существующая область Бытия. Нечего внушать себе, что все происходит в воспаленном мытарствами мозгу! С огромного пурпурного валуна на Ивана бросился шестиногий зверюга с тремя рогами на носу и серповидным хвостом. Реакция сработала - рукоять скользнула в ладонь, - заискрился алмазный меч - и хищник, огласив окрестности истерическим рыком, рухнул в высокую алую траву. Иван не мог остановиться. Он бежал. Будто за ним гнались. А в ушах стонало и выло: "Не оставляй меня-я-я!" Нет, это все самое, настоящее, оно есть. Недаром здесь ведут исследования ребята из закрытого сектора. Исследования в Осевом! Почти никто о них и слыхом не слыхивал. Загадка XXV-го века! Иван несся вперед, начиная осознавать, что его гонит некая сила, что он не совсем цодвластен себе. Он это понимал и раньше ... но забыл. Почему? Почему?! Он должен спасать Свету, вытаскивать ее из адского измерения. А его несет куда-то. Только бы самому выбраться отсюда. Он тогда прижмет этих парней из закрытого сектора, он их возьмет за шкирку и потрясет хорошенечко, он выколотит из них все секреты! И он вернется тогда! Он вытащит отсюда Светку! Пронзительный крик на миг остановил его. Но только на миг. Причал кто-то знакомый. У желтой, уходящей в небеса стены кого-то убивали. От крика закладывало уши. Цай! Это вопил обезумевшим зверем карлик Цай ван Дау. Раздумывать было некогда, Иван рванулся к стене. В три прыжка он подскочил к огромному уродливому монстру, заросшему черной с проседью щетиной, вскинул меч - хохочущая, скалящая зубы голова покатилась вниз по склону алого холма. Только тогда Иван увидел истерзанного, жалкого Цая. - С этой тварью покончено! - сказал тихо. Цай всхлипнул, вытер кровь со щеки и пробурчал: - Эта тварь - мой родной папаша. - Ну извини тогда, - опечалился Иван, - не знал. - Спасибо тебе, - захрипел Цай, - ты меня спас. Он давно хотел меня убить. Он преследовал меня повсюду. Правда, во снах и кошмарах. А теперь вот добрался наяву. А ведь я думал, что он давно уже сдох. Вид у Цая был отвратный, будто его грызла целая стая гиен и шакалов, грызла не меньше суток. Но руки-ноги, голова были целы. У Ивана давно глаз приметался: кто в яму глядит из раненных и увечных, а кому еще жить да гулять. Но откуда он взялся в Осевом?! - Как ты попал на Умагангу? - спросил карлик. - По-моему, ты немного ошибаешься, - ответил Иван, - это никакая не Умаганга. - Значит, я не могу узнать своей планеты? Значит, я совсем трехнутый?! - занервничал Цай, заматывая раны на руке какими-то обрывками. Голова в овраге продолжала хохотать и скалиться. Зато съеживающееся тело "папаши" было похоже на выброшенную волной медузу, оно растекалось, превращалось в нечто бесформенное. - У вас бывает так? - спросил Иван тихо, но твердо, кивая в сторону головы. - Нет, - ответил карлик, бледнея еще больше. - Приглядись - все ли вокруг тебе знакомо? - настаивал Иван. Цай ван Дау приподнял бельмастые веки, повернул голову. - Я давно не был на Умаганге, очень много лет, здесь кое-что изменилось, - сказал он. - Но не могла же луна Угага стать вдвое меньше, верно? А стена?! - Он подполз к стене и ковырнул ее металлическим ногтем, посыпалась крошка. - Это не агайский пенный янтарь, а какая-то дрянь. Куда они подевали настоящую стену?! И трава ... она же ненастоящая! - У Цая словно заново открывались глаза. Он ничего не мог понять. Он тер виски, озирался, бледнея смертной бледностью, до зелени, до синевы. - Здесь нет ничего настоящего, Цай, - сказал Иван. - Потому что это не Умаганга. Это Осевое измерение. - Неправда! - Ты видел Малиновый Барьер? - Да. - Мы в Осевом измерении, Цай. Сюда редко попадают живые. Но мы с тобой попали. На минуту Цай погрузился в мрачные размышления, на него стало страшно смотреть. Это был самый настоящий труп - труп маленького, корявого, большеголового уродца; труп, скорчившийся, перекореженный, жалкий. Наконец он шевельнулся, ожил. - Наверное, ты прав, Иван. Это не Умаганга. - Помолчал. Завел иное: - Вы с Кешей пробились на базу, так? - Пробились. - Ты нашел там... - Там ничего не надо было искать. Гиперторроид торчал в центре огромного зала, открыто. Цай усмехнулся. - Открыто - на глубине в сотни миль, в толщах гиргенита, в слоях, которые никто и никогда не исследовал, потому что там гиблое, ненужное, пустое место?! Это перевалочная база. Понял? Я давно догадывался, что Гиргея не просто планета-каторга, не только ридориум притягивает к ней словно мух всякую сволочь! Теперь я убедился в этом, Иван. Иван присел на траву. Он глядел на скалящуюся голову. Он не хотел видеть это уродство, но оно приковывало его взгляд словно магнитом. Сидел и слушал Цая. Тот говорил все верно. В недрах проклятой Гиргеи нашли себе приют многие: и довзрывники, если это не галлюцинации, и Синдикат, и чужие... планета освоенная, прочно занятая каторгами, рудниками, на нее доступ закрыт, никто не полезет ковыряться в ее нутре, ядро остывшее, сверхтвердое, удобные ходы-выходы, какие-то связи и инфраструктуры еще с прежних времен, стародавних, исчисляющихся миллионолетиями. Так где же еще создавать перевалочные базы?! Где ставить статоры и гиперторроиды?! Сам Бог велел на Гиргее! Или сам дьявол! Значит, эти устроители баз и перебросчиков имеют свободный доступ на Гиргею? Они не боятся системы заслонов, силовых полей и кодированных гипносетей на орбите? Или для них эдаких мелочей просто не существует? Слишком много вопросов. - Мы никогда не разберемся в этом болоте! - сказал Иван Цаю. - У Синдиката есть свои интересы в Осевом, - неожиданно выпалил карлик. - Понимаешь? - Нет. - Я сюда попал только потому, что Осевое нужно Синдикату! Я щуп этой гнусной мафии! - Цай ван Дау вскочил на свои кривые, изуродованные ножки и заорал во всю мочь: - Я не боюсь их! Пусть все слышат! Пусть все видят! Не-бо-юсь!!! Иван догадался в чем дело, ему не надо было разжевывать мелочей. Они оба здорово влипли. - Хватит кричать, - сказал он, - там нас Кеша ждет. - Кеша? - ошалело переспросил Цай ван Дау. - Угу. Цай сразу успокоился. Если кто-то и где-то их может ждать, значит, еще не все потеряно. Вот только шли они в Осевое через разные дверцы, так где ж гарантия, что выберутся через одну? - Знаешь, когда я понял, что Осевое не мираж? - спросил Иван у карлика Цая. И не дождавшись ответа, заявил: - Когда увидел, что ты не признак! Если в каком-то измерении или пространстве оказались двое и оба ощущают в нем присутствие другого, значит, это реальное пространство. - Ну и что? - удивился карлик. - Для меня это был очень важный вопрос. Теперь вопроса нет, - пояснил Иван. - Для меня вопрос - как отсюда выбраться, - карлик усмехнулся. Усмешка на изуродованном, разодранном лице промелькнула жуткой гримасой. После ухода Ивана ветеран аранайской войны и каторжник-рецидивист Иннокентий Булыгин не долго предавался унынию. Сказано было ждать, значит, надо ждать. Теперь он верил, что вертухаи не припрыгают, не прискачут и не приползут. Потому как нет здесь никаких вертухаев - база брошенная, работает по привычке, в авторежиме. Ну и хрен с ней, пускай работает. Он в несколько приемов овладел живоходом - поползал по стенам и потолку зала, полетал над огромным гудящим бубликом, который все звали слишком уж торжественно и научно, гиперторроидом. Вернулся на прежнее место. И заснул. Кеша был немолод, к тому же он страшно устал и от жизни, и от войн, и от каторги. Последние события - побег, тряска, пытки взбодрили его. Но сколько же можно без сна? Он провалился в глубочайший полусон-полуобморок. Сколько он спал, не знал никто кроме помалкивающего бортового "мозга" живохода. Перед самым пробуждением, как это и бывает часто, Кеше приснилось нечто странное. Ему приснилось, что он проснулся. Проснулся в удобном, обтекающем тело кресле. Откинутая на большое и мягкое изголовье голова была Легка, невесома. Невесомым казалось и тело. Он славно отдохнул! Кеща уставился вперед - прямо на пульт живохода. Больше смотреть было не на что, обзор он вырубил перед тем, как заснуть. Он не узнал пульта. И зажмурил глаза. Потом снова открыл их. Рабочий пульт боевой десантной капсулы невозможно спутать с любым из других пультов. Кеша чуть не вывалился из кресла. - Полный обзор! - закричал он, цепенея от догадки. И догадка подтвердилась. Он висел посреди черного, усеянного звездами неба, висел в страшной космической пропасти, в которую падало все на свете и никак не могло упасть - падение было бесконечным. Он вырвался с Гиргеи?! Когда?! Как?! И где живоход? - Где мы?! - закричал он снова. - Координаты?! Мозг капсулы выдал на прозрачном невидимом табло перед ним два ряда мигающих цифр и для понятности одно коротенькое предложение: "нестабильная орбита 1089 - Гиргея". Это означало: до поверхности планеты ровно одна тысяча восемьдесят девять километров, но расстояние меняется каждую секунду, вместе с направлением и скоростью капсулы. С огромным трудом их можно засечь. Но сбить капсулу, уничтожить ее практически невозможно. По Кешиной небритой щеке поползла предательская слеза. Свобода!!! Он столько лет мечтал о свободе. И там, на чертовой Аранайе, и здесь, на трижды проклятой гиргейской подводной каторге. И вот она, дорогуша! Он свободен! Он может сигануть сейчас на капсуле куда душе пожелается. Боевая капсула! Это предел мечтаний! Это сказка, фантастика! Его ждут девочки на Гавайях, как они его ждут! Он не обманет их ожиданий! Он сию же минуту рванет к ним! Жаль, что у него нет на борту термосаллиевой бомбы в полмиллиарда мегатон, он с огромным удовольствием хлопнул бы напоследок дверью - разнес бы в клочья эту поганую планетенку со всеми ее вертухаями и ... Кеша приуныл, - каторжанами. Нет, хотя среди них и было много всякой сволочи, он не желал им ни погибели, ни зла. Сразу вспомнился Иван. Потом коротышка Цай. Нет, девочкам придется обождать немного. - Эй ты, умник! - рявкнул он, обращаясь к бортовому большому мозгу. - А ну слушай меня. Боевые коды... Закрыв глаза, он по памяти отбарабанил все ряды цифр, которые выдал ему Иван, там, в хрустальной клетке. Хе-хе, они отпустили его! Здорово он провел этих лохов! Ай, здорово, будет чего порассказать на старости внучатам. Хотя какие у него внучата - пули да гранаты! Кеша сокрушенно вздохнул. На невидимом экране загорелся зеленый нолик, кругленькое колечко. Это хорошо, большой мозг признал его и готов выполнять все команды без исключения. Ну, Иван, спасибо! Кеша разогнал капсулу, поймал в радарную сеть сразу четыре охранных спутника: два сверху, один снизу и один слева. Все они были далеко-далеко, и не видели капсулы. Но она их видела. - Малый огонь, - вяло скомандовал Кеша и вырубил полную прозрачность. Теперь он хотел видеть, что произойдет с "шакалами" на экране, при большом приближении. Ничего душещипательного не произошло - четыре поблескивающие шарика, ощитиненные радарами и боевыми ракетами, почти одновременно будто лопнули, разлетелись осколочками, ни одна из блокированных боеголовок не разорвалась. Кеша зевнул. Работает! Ну и хорошо. Ей и придется поработать немного. Через сколько он там пообещал барьеров пройти - через три или четыре? Да будь их хоть пять! Он перепрыгнет через них, только пыль стоять будет! Неужели его еще не засекли? Должны засечь вот-вот. Ну что же, пора. Пришло время вспомнить, как он ходил в десант, как он бросался вниз головой на дьявольские, кипящие смертным варевом планеты. Вперед! - Большая воронка. Левое горло. Кратер А2147, - затараторил он с нервическим придыханием, - траектория 14-08-422-11. Полный вперед! Полный! Антигравы до отказа давай! Пошла, родимая! Капсулу не надо было учить, это ее большой бортовой мозг мог бы поучить многих. Но Кеша орал во всю глотку, ему доставляло огромное удовольствие все это, он шел в атаку с криком, с ором, с боевыми кличами, будто пытался устрашить незримого противника. Тело превратилось в свинцовую болванку. Ветеран не боялся перегрузок. На полном ходу мало кто врезался в планету, любителей рисковать своей собственной шкурой почти не было - но когда уходили от преследования, годилось все. Капсула черной молнией пробуравила пакостную атмосферу Гиргеи, выжгла вглубь пятьсот метров воды под собой, обратила их в ревущий пар, рвущийся к небесам. И не дав ему вылететь из воронки, ушла в океан. Первые двенадцать миль капсула опускалась под водой на крейсерской скорости. Дальше надо было выбирать маршрут. Радар нащупал три большие подводные пещеры. Избрать лучшую должен был бортовой мозг. Но Кеша уверенно повел корабль к самой большой и глубоководной. Он был абсолютно уверен, что первый этап лихой операции прошел на славу - зажравшиеся и ленивые вертухаи остались с носом. Им никогда не засечь капсулы. Никогда! Черные, свинцовые воды Гиргеи! Безбрежный, безмерный океан! Что для вас семидесятитысячетонный кораблик, погружающийся в вас - песчинка, кроха, капелька, ничто! Исполинский, на три четверти водяной шар - и спресованный в каплю ураган, сжатый в песчинку огонь целого созвездия, сконцентрированные в малой крохе ум и воля цивилизации. Боевая десантная капсула! Как правило их оставляли на орбите и шли на штурм в десантном боте. Но обстоятельства бывают разные. Иногда нужно рискнуть. Для Кеши риск был не только его профессией, он был для него частью сложной и неоднозначно воспринимаемой окружающими натуры. Непрост был Иннокентий Булыгин. Может, поэтому и выжил он там, где простому смертному надлежало трижды распрощаться с белым светом. Про аранайскую войну на Земле почти никто не знал. Это была тайная война. Добровольцев вербовали по всей Вселенной - кого добром, деньгами и посулами, кого силой. Тридцать лет продолжалась одна из жесточайших в истории Мироздания войн, тридцать лет лилась кровь людская и нелюдская. Аранайя была одним из нелепейших миров: в центре системы висела огромная звезда - Арана, голубой гигант. В смутные, доисторические времена, сразу после рождения солнц, она умудрилась каким-то образом урвать в сферу своего притяжения двенадцать светил первой звездной величины, семь красных карликов, одиннадцать желтых карликов и три псевдоквазара. Все они вращались по сложнейшим орбитам вокруг гиганта, увлекая за собой в этом вращении двести сорок шесть планет, три тысячи пятьсот крупных астероидов и не менее сорока пяти тысяч боевых и гражданских спутников, станций, космолабораторий. Все это называлось Аранайей. И обитало в ней полтора миллиарда людей и восемнадцать с половиной миллиардов аборигенов-гуманоидов. Бодяга началась с того, что аборигены разделились на три лагеря и по каким-то своим, необъяснимым для людей причинам объявили друг другу войну до полного истребления противника. Иной войны у них и не могло быть, потому что три лагеря были тремя крупными родами, состоящими из множества родов более мелких. Кровная месть в каждом из родов была смыслом жизни и чуть ли не религией. Именно поэтому аборигены никогда не воевали друг с другом - слишком сильным было кровное "оружие устрашения", они разрешали все споры мирно и полюбовно. Земная Федерация поступила как всегда мудро и осмотрительно, она прислала своих наблюдателей в количестве шестидесяти космодивизий. Одновременно при каждом роде был создан Центр советников. Все три центра набирали добровольцев независимо друг от друга, стремясь обеспечить превосходство своим подопечным и тем самым положить конец Кровавой бойне. В аранайскую войну были вложены триллиарды, она сжирала уйму энергии, предназначавшейся для иных целей, десятки тысяч наемников и миллионы аборигенов гибли ежемесячно, в этой адской воронке сгорало до четверти всех боезарядов Федерации в год ... и тем не менее, несмотря на глобальные по своей мощи усилия войну никак не удавалось сдержать и остановить. Злые языки поговаривали, что кое-кому на Земле и в Федерации выгодна эта бойня - на Аранайе таких провокаторов и паникеров расстреливали на месте без сожаления, они подрывали дух миролюбия и невмешательства. Это было явной ложью, ибо Федерация для того, чтобы погасить военный конфликт в системе голубого гиганта отдавала все, не жалела даже сверхновейших образцов вооружения и техники, беспрестанно отправляемых на Аранайю. Жесток и злобен Дух Войны! Иннокентий Булыгин испытал его прикосновение на собственной шкуре. На этой войне он был рядовым, и потому вволю понюхал пороху. Его семь раз контузило, шрамы от двенадцати ранений украшали тело, руки оторвало на семнадцатом году войны - но за последующие тринадцать Кеша настолько свыкся с металлобиопротезами, что считал их своими руками без всяких поправок, восемь лет в общем счете он мыкался по аранайским лагерям, в которых почти никто не выживал. Кеша был дьявольски живуч! Он выжил в кромешном аде тридцатилетней аранайской войны. Он выживет и сейчас! Надо только не жалеть себя! Надо пробиваться вниз, вглубь! Прорывать десятки, сотни километров гиргенита, базальта, черного мрамора, толщи свинцовой жижи. И капсула! Он поставил капсулу на полную круговую оборону, на уничтожение любой приближающейся цели. Он знал, что делает. Он врубил полную Д-прозрачность, сигмапроницаемость и на всякий случай, если начнут прощупывать по старинке - абсолютную радиопрозрачность. Он знал все тонкости ведения войны - настоящей, жестокой, беспощадной и не имеющей правил. Он работал как андроид, как автомат, с застывшей на тонких губах кривоватой улыбкой. Он знал, что идет напролом нагло, хитро, мощно, бесповоротно. Он знал, что на такой прорыв никто не решился бы - никогда! Эх, Иван, Иван! Не та в тебе закваска! Хоть и крутой малый, десантник-смертник ... но тебя никогда не били так, как били Иннокентия Булыгина, ветерана и рецидивиста, ты никогда не ожесточишься сердцем так. Слабо! Ты никогда не рискнул бы вонзить в чрево гадины Гиргеи боевую капсулу, ты ее заботливо оставил на орбите, пожалел. А Гиргея тебя не пожалела - вот и гниешь в ее поганом брюхе! Кеша погасил улыбку. С капсулой все в порядке - она разнесет в клочья всю эту паршивую планетенку, только сунься сюда! Пора! Пещера блокирована. Все шито-крыто. Он нырнул в люк боевого десантного шлюпа. Утонул в глубоком кресле. Вспомнил на миг Марию, оставшуюся навсегда на семнадцатом спутнике Аранайи, ее растерзанное гератами прекрасное тело. Скривился, скрючился. Но мозг работал в заданном режиме, сам по себе - вперед! Шлюп вырвался из мрака глубоководной пещеры, ослепил тонким лучом исполинского бронеголового ската, парализовал его на время, чтоб не мешался на дороге. И черным камнем пошел вниз. Часть третья ТРЯСИНА Карлик Цай старательно заматывал свои раны какими-то обрывками, при этом сопел и кряхтел. - Зря стараешься, - не выдержал Иван, - меня в Осевом на куски раздирали. А как обратно выныривал - ни одного шрама. Это все видимость. Ведь боли нет? Цай подумал, покрутил головой, наморщил лоб. - Совсем не болит, - признался он, - но поначалу жуткая боль была, какая там видимость! - Любая рана должна болеть. А если нет боли - одно из двух: или она обработана и введен препарат, или никакой раны нет. - Есть еще и третий вариант, - добавил Цай, - отключены болевые центры в мозгу. Иван усмехнулся. - Выходит, когда брюхо протыкали или по черепу долбили, центры не отключали, а потом взяли да и отключили, чтобы не мучился? Нет, в Осевом действуют странные законы. Нам их все равно не понять. Законы в этом мире и впрямь были странные. Иван сидел на пригорочке и смотрел, как пытается взобраться к ним под желтую стену отрубленная голова - она очень старалась, хватала огромными оскаленными зубами траву, перехватывалась рывками, рычала, роняла желтую пену изо рта, поднималась на два-три метра выше... и снова скатывалась вниз. От самого тела осталось несколько лужиц слизи. - Погляди на нее! - он дернул Цая за рукав. Но тот не обернулся. - Отстань! - просипел нервно. - Я нутром чую, нельзя смотреть, хуже будет. Иван удивился догадливости карлика. - Верно, - подтвердил он, - чем ты больше к этим призракам присматриваешься да прислушиваешься, тем реальнее они становятся, ты как бы сам их притягиваешь... - Ну вот, дошло, - обрадовался Цай ван Дау, - а дальше вывод сможешь сделать? - Какой еще вывод? - не понял Иван. - Простой. Раз ты притягиваешь призрака исключительно своим вниманием, значит, его нигде нету, понял?! - Нигде?! - Нигде, кроме твоей башки! - ответил карлик. - Осевое только усиливает Твои же внутренние фантомы, оживляет их, дает им силу. Но ты можешь их убить, не пошевелив пальцем - резко переключись на другую мысль, и все! - А подсознание? Ты им умеешь управлять? - С подсознанием хуже.., - Цай обернулся, глянул вниз, в овраг. - И все же я прав. Нет там никакой головы! Иван четко видел оскаленную голову. И он также четко знал, что этот фантом родился не в его мозгу. Карлик чегото путал, он искал слишком простых объяснений, а Осевое было сложным миром. - Стена... - Что - стена? - переспросил Иван. - Она полая! - воскликнул Цай. Забыв про свои раны и тряпки, карлик вскочил на ноги, вцепился трехпалыми изуродованными руками в желтый нарост, отодрал его, потом еще отодрал пласт... Иван бросился помогать. Через десять минут они полностью очистили большой черный экран, напоминавший что-то недавнее. Откуда в Осевом может взяться экран?! - Надо поискать управление. - Ничего нет, я все обшарил, - сказал Цай. И уставился вниз. Теперь он снова видел голову - она была маленькой, будто высохла и сжалась до размеров грецкого ореха, но она все еще продолжала скалить зубы. Бедный Филипп Гамогоза! Прах его наверняка уже сгнил на подлинной Умаганге, сколько прошло лет! Иван вырвал Цая из сумерек воспоминаний. - А ну погляди-ка, - нервно, отрывисто произнес он, - что ты видишь сейчас? Отвечай быстро и четко! - Бледный старик с тонкими губами. Он говорит, но я ничего не слышу. Он только шевелит губами... - Значит, не видение! Достали, гады! - озлобился Иван. Он четко видел на экране знакомое старческое лицо. Но как могли "серьезные" попасть сюда, в Осевое?! Антарктика. Земля. Гиргея. А теперь и Осевое?! У них длинные лапы! Губы ожили, голос будто прорвался с экрана: - Ты думал, сбежал от нас? Нельзя быть таким наивным. Это просто глупо. Ну да ладно, скажи спасибо своим старым друзьям, мы вытащим тебя из Осевого. И этого тоже вытащим, передай ему. Карлик ткнул Ивана в плечо. - Что он говорит? - Говорит, что вытащит тебя отсюда. - Нет! Он с ума сошел. Синдикат никогда не простит мне! Они меня разыщут и убьют. Я не могу уйти по другому каналу! - Цай ван Дау не на шутку разволновался. - Они не посмеют. Старческое лицо ехидненько и меленько засмеялось, морщины изуродовали лоб, щеки, даже нос. - Еще как посмеем! Этот малыш очень много знает, мы давно следим за ним. И мы непременно окажем ему дружескую услугу. Мы ценим знающих людей. - Что он говорит?! - снова закричал Цай. Он ничего не слышал. - Говорит, что ты им пригодишься, я так понял! От бессилия у Ивана дрожали руки. В голове гудело. Он ощущал, что это существо на экране почти всемогуще, что он в его руках, и бессмысленно даже делать попытку вырваться из этих рук. Достали! За спиной кто-то стоял и взволнованно дышал. Иван боялся обернуться. Он вглядывался в старца, будто гипнотизировал его, будто хотел взглядом уничтожить изображение. - Не уходи с ними, - тихо раздалось из-за спины. Иван вздрогнул. - Они погубят тебя! За спиной стояла Света. Совсем не призрачная, с живыми грустными, вовсе не русалочьими глазами. По ее щекам текли слезы. - Иван, не отвлекайся на каждый фантом, - вкрадчиво попросил старец с экрана, - их здесь слишком много, они заморочат тебе голову и ты окончишь жизнь в психушке... если выкарабкаешься. - А ты сам-то не фантом?! - с ехидцей спрос