генетическая информация. Любое существо от бактерии до слона создается в соответствии со своим набором "конструкций". Генетические коды заключены в четырех основных единицах - хромосомах, которые соединены попарно характерным образом. Носитель информации - ген - состоит из сочетаний пар. В каждой микроскопической живой клетке потрясающее количество генов. От 35 тысяч у вирусов до 35 миллионов у нас. - Ну а генная инженерия? - Грег спохватился и зажал рот. - Генная инженерия - это технология переноса избранного генетического материала, от одного вида, или штамма, к другому таким образом, что последний не только воспринимает его как собственный, но и передает будущим поколениям. - О и, доктор, - Грег закрутил головой. - Хе, хе, - усмехнулся Уваров. - Древнеримский оратор и теоретик красноречия Квинтилиан говаривал: "Чем труднее слушателям понимать нас, тем более мы восхищаемся своим умом". Эдерс пожал плечами, словно хотел сказать: "Ну, если вы и таких пустяков не понимаете?" - и продолжил: - Смайлсы сделали многое в борьбе с наследственными заболеваниями. Сейчас пять из ста новорожденных появляются на свет с нарушениями в генетическом коде, а следовательно, исцеление и связано с воздействием на него в зародышевом или младенческом состоянии. - А до них кто-либо занимался этими проблемами? - перебил русский. - Несомненно. Почти во всех странах. Но раньше специалисты пытались решить задачу так: синтезировать ген, встроить его в молекулу ДНК - она носитель наследственности - и заставить работать. Пока из этого ничего путного не получилось. У Смайлсов Т-поле меняет генетический код. Ребенок родится не обремененный пороками предков. На этот код, словно на магнитофонную ленту, можно записать отдельные достоинства: силу, иммунитет к недугам, способности к наукам и так далее. Но, - он сделал паузу, - можно и другое: злобу, жестокость, предрасположенность к болезням и прочее. Получается - исследователь подобно скульптору лепит из подопечного что захочет - или доброе, или злое. - И как же? - начал Уваров, но, повинуясь жесту доктора, замолчал. - Нас порой удивляют талантливые люди. Откуда они берутся? Мы считаем это аномалией. Ответ Смайлсов прост - все зависит от памяти. Чем она лучше, тем человек одаренней. А в конечном счете - это продукт мозга. Отдельные исследователи предполагают даже: мозг не эволюционировал в процессе истории от первого человека разумного до наших дней. То есть и каменный топор и космический корабль выдуманы, по сути дела, одним и тем же мозгом. Не берусь утверждать. - Но, доктор... - попытался возразить Грег. - Я просил не перебивать, Фрэнк. Так вот. В случае воздействия Т-полем наследственность памяти не стирается, а остается подспудным слоем. Ребенок получает возможность распоряжаться памятью, заложенной в хранилища мозга его предков. - Вы хотите сказать, - привстал Грег: во взгляде недоверие, а в тоне вопроса сарказм, - дитя может преспокойно воспользоваться тем, что помнили его родители? - Это не я говорю, а Смайлсы, - отпарировал доктор. - Но вы-то им верите? - Теоретически да, а практически, - он развел ладонями. - По их рассуждениям получается: малыш рождается как бы уже образованным, ибо в нашем понимании образование есть знания, которые человек запомнил в процессе обучения и жизненного опыта. Он все это почерпнул у предков. В настоящее время при объяснении таланта мы пускаемся в туманные рассуждения об избранности, уникальности, наследственности. На самом же деле память данного субъекта просто-напросто по каким-то непонятным причинам освободилась от оков локализации. А ее возникновению способствовали сами люди. Тысячелетиями они пытались насыщать мозг все большими сведениями, используя лишь одну форму - обучение. Мозг воспротивился и предохранил себя: установил предел насыщения по этому каналу - человек стал запоминать лишь то, что видел и слышал сам. Способность помнить, что знали предки, что было в их мозгу, отмерла подобно тому, как за ненадобностью отвалился хвост у нашего пращура. При облучении Т-полем эти качества возрождаются. Они, правда, не идут в глубь веков, а распространяются на предыдущие три-четыре поколения. - Очень сомневаюсь, Макс. - Грег скептически прищурился. - Не могло получиться так, что вы попали под влияние этого самого Т-поля и все, что утверждают его создатели, принимаете де-факто? - Я тоже сомневаюсь, - Эдерс покорно склонил голову, - это и мое и ваше право. Но вот попасть под облучение не мог, аппарата Т-поля никто не включал. Разве Мишель подшутил? - За кого вы меня принимаете? - Уваров деланно возмутился. - Но я Смайлсам верю. Однако вопрос к доктору. Вы понимаете, в природе и жизнедеятельности некоторые вещи повторяются. Как же будет обстоять с дублирующимися знаниями? - Голос не мальчика, но мужа. - Эдерс укоризненно взглянул на Грега. - Я ждал этого вопроса. Он возник и у меня. Как бы в аналогичной ситуации поступил компьютер - банк идей? - Если информация уже раз введена, - словно читая инструкцию, ответил русский, - на повтор машина не отреагирует, она ее отринет. - Так поступят и клетки мозга. - Эдерс выставил пистолетиком указательный палец. - Если в памяти занята определенная ниша, повторные сведения она не примет. А вот когда постучится что-то новенькое - пожалуйте. - И много там таких ниш? - поинтересовался Мартин. - Количество их учету не поддается - сколько потребуется, столько и откроется. Как, скажем, органы зрения, слуха, обоняния. Они же не рассчитаны на определенное число изображений, звуков, запахов. - Если я правильно понял, - Грег почесал кончик носа, - облучив Т-полем эмбрион, на свет появится эдакий голопузый мудрец, обремененный знаниями предыдущих поколений? Академик - в современном понимании? - Отнюдь нет. - Доктор выпятил губы. - Он, разумеется, не будет, открыв глазки, рассуждать о высших материях. Это произойдет незаметно. Ниши его памяти начнут выдавать уже заложенную когда-то информацию и развивать ее лишь при упоминании в житейской суете о чем-то подобном. Думается, десятилетний курс школы он осилит в год, а объем института и того меньше - работа ниш прогрессирует. Смайлсы, как я уже неоднократно упоминал, это утверждают и теоретическими доводами доказывают, но проверки опытом нет, а следовательно, я имею право и основания воспринять это как талантливо, написанные сказки, в которые поверили сами авторы, - история знает такие случаи: люди, например, начитавшись мифов, принимали их за чистую монету. - И не только принимали, - вмешался Уваров, - но и обнаруживали в действительности подтверждение написанному. Вспомните Генриха Шлимана. Он увлекся с детства "Илиадой" и "Одиссеей", поверил в существование Трои и, к великому удивлению историков, раскопал и ее, и Микены. - Да, - подтвердил доктор и задал вопрос: - Почему им верю я? - Сам же ответил: - Потому что задумывался, что ожидает человека лет эдак через сто. Наука и техника достигнут небывалого уровня. Мне казалось, для того чтобы быть вровень с ними, людям всю жизнь придется только и делать, что учиться, закладывать фундаментальные и другие науки в свой мозг. Вот он и позаботился о себе, но до поры до времени скрывал свои возможности, ждал какого-то часа, когда их можно открыть. Вероятно, для того, чтобы люди, понадеявшись на этот резерв, все же не ленились обогащаться знаниями. - Вот-вот! - воскликнул Грег. - Я сейчас поймал себя на том, что мне после ваших слов стало до боли жаль времени, потраченного на учебу, на зубрежку того, что, оказывается, знали предки, а следовательно, должен унаследовать и я. Господи, сколько же времени потеряно даром. - И от скольких бы ошибок вы себя уберегли, - добавил назидательно Эдерс, - ибо и их опыт заложен в память, в какие-то свои ниши. В критический или драматический момент, исходя из аналогичной ситуации с вашими прародителями, его величество мозг выдал бы рецепт, как избежать запутанной передряги или распутать ее. Но я продолжу. Сколько раз мы слышали: человек должен жить как минимум 200 лет. Полчища геронтологов вроде бы трудились над тем, как достичь этой цифры. Рекомендовались диеты, воздержания, вегетарианство, лекарства, физические упражнения, уход в природу. И все безрезультатно. Отдельные индивиды доживали до полутора веков, но это исключения, а не правило. По какому пути пошли Смайлсы для решения этой проблемы? Все повернули головы в сторону Грега, ожидая, что он повторит вопрос. Грег состроил рожицу и хитровато улыбнулся, словно хотел сказать: "Хорошего понемножку". - Да, по какому? - выпалил вдруг Уваров. Присутствующие громко захохотали. - Народная мудрость, - отсмеявшись, продолжал Эдерс, - гласит: "Сон для организма, как пружина для часов". Физиологи утверждают: для полноценного "завода" ее нормальным людям в возрасте 25-60 лет вполне достаточно 7-8 часов сна в сутки. Но и тут встречаются отклонения. Оказывается, потребность в сне не у всех одинакова. Знаменитому изобретателю Эдисону хватало четырех часов, а Наполеону и того меньше. Природой и здесь определен какой-то резерв. И Смайлсы последовали именно этой дорогой. Они рассуждали. Человек треть жизни проводит в объятиях Морфея. Не много ли? Много. И появилась установка, та самая, что раздевает людей. Оказывается, она же может их усыплять, работая на другой частоте. Т-поле, воздействуя на кору, головного мозга, почти мгновенно погрузит человека в крепкий и глубокий сон. Да простит мне профессор - если он узнает, я погиб, - пришлось воспользоваться его многострадальным Рексом - ему же и Смайлс смастерил лапу. Едва луч коснулся собаки - она тотчас уснула. Да еще, как говорят, без задних ног. Крепко. Я установил: во время сна функционирование организма - всех его частей и систем - снижается более чем в восемь раз. Падает температура, втрое-вчетверо кровяное давление, еле бьется сердце. Получается: для полного восстановления сил человеку требуется не восемь часов, как принято, а один. Вот он, резерв. Люди выкраивают на полезную деятельность еще лет тридцать. А если приплюсовать время, потраченное на учебу, а с восстановлением памяти сэкономленное, то человек станет вполне зрелым и умственно и физически в восемнадцать. К этому возрасту его научный багаж будет приблизительно равен вашему, Миша. - Но куда денут остаток ночи? - недоуменно опросил Мартин. - Люди испокон веков привыкли ночью спать. - Отвыкнут. - Грег взмахнул рукой. - Какая разница, темно на улице или светло. Живут же и работают в районах Крайнего Севера и юга, где полгода полярный мрак. И ничего - терпят. - А по-моему, мы сильно уклонились от темы. - Уваров похлопал ладонью о ладонь. - Пустились в споры, словно завтра введем обязательность сна в один час. Возвращайтесь, доктор, к аппарату, на котором остановились. - Продолжаю. - Эдерс повернулся к Уварову. - Этот аппарат у нас есть? - Есть, - ответил физик. - Действует исправно: усыпляйте и будите на здоровье. - Как так будите? - Грег выпятил губы. - Объясните. - Навести луч на человека - он засыпает и находится в этом состоянии около часа. Затем сам естественно просыпается - мы испытали на животном. Но можно разбудить принудительно - облучив другой частотой. - Уваров опустил и поднял веки, изображая, как он засыпает и пробуждается. - Если вы будете мне мешать, - Эдерс постучал карандашом по стакану, - я никогда не закончу, вам же хуже. Все примолкли и нарочито внимательно уставились на доктора. - Спрашивается, какой смысл в этом долголетии, если человек не защищен от болезней? Возьмет и скончается эдак лет в пятьдесят от какого-нибудь недуга. - Да, - вырвалось у Мартина. - Смысла нет, - подытожил доктор, - но он появится, если победить глобальные заболевания нашего века и прежде всего сердечно-сосудистые и рак. Смайлсы дают на это ответ. Т-поле в зависимости от частоты обращает в прах любые вещества и любую ткань. Но оказывается, для каждой ткани определена своя, присущая именно ей частота. Поэтому, облучив злокачественную опухоль Т-полем, мы от нее избавимся - она рассосется. - Не может быть! - вскричал Грег и вскочил. - Они заявляют - может, - с видимой небрежностью бросил Эдерс. - Сядьте, Фрэнк. Признаться, я тоже был потрясен. Но идем дальше. Если человека облучить иной частотой, его сосуды делаются более эластичными, теряют хрупкость, а кровь - способность образовывать тромбы, становится "скользкой" - то есть отпадает угроза атеросклероза. Забегая вперед, скажу - они нашли способ не только излечивать от инфаркта, но сделать так, что человек просто им не заболеет. Как, допустим, не заболеет дифтеритом ребенок, получивший против него прививку. В данном случае эта прививка - облучение Т-полем здорового индивида. Но оно может и, наоборот, свертывать кровь. Эти свойства она получает при соприкосновении с кислородом. Допустим, при ранении повреждена артерия. Кровь, контактируя с воздухом, тотчас свернется, но не закупорит сосуд, а переродится в ее органическое продолжение. Отпадет необходимость сшивать вены и артерии или заменять их. Да, говоря о снотворных лучах, я упустил такое их применение, как анестезия. Пациент, погруженный в эту новую спячку, не чувствует боли. Мы избегаем не только болевого шока, но и получаем оригинальный вид наркоза. Преимущества его перед существующими неоспоримы. - А-а-а... - попытался спросить Грег. - Подождите. - Эдерс сделал жест. - Наконец, о пересадке органов. Фрэнк закивал, подтверждая: об этом и хотел узнать. - В последние десять-двадцать лет эта тема в центре пристального внимания ученых мира. Выработано несколько направлений. Одни ратуют за трансплантацию реципиентам от доноров. Другие за создание органов из различных материалов. И там и тут имеются успехи, и огорчения. Главные барьеры: несовместимость тканей, отторжение, громоздкость энергетической установки-привода при создании искусственного сердца - она весит от 50 до 150 килограммов, и таскать ее на себе приятного мало. - А-а-а... - начал опять Фрэнк. - Ох, господи. Не терпится. Скажу обо всем, потерпите. К каким ухищрениям не прибегали специалисты! Использовали близнецов, лекарства, облучения радиоактивными элементами. Кстати, Смайлсы решили проблему с приводом, открыв тот самый миниатюрный аккумулятор, а облучение Т-полем снимает способность организма не воспринимать чужую ткань. Но возникло другое препятствие - где взять столько органов? Моралисты и юристы начали возражать: врачи, чтобы спасти одного, ждут, когда умрет другой. Смайлсы ухватились за присущую когда-то нашему предку способность к регенерации. Почему из половинок червя вырастает два вполне нормальных? Оторви хвост у ящерицы или клешню у краба - появятся новые, а у собаки нет. Хотя зачатки регенерации заложены в любом организме, но, эволюционируй, у высших они пропали, вернее, погрузились в какое-то дремотное состояние. Смайлсы пробудили это явление - Т-поле возрождает регенерацию органов у высших животных. - Вы хотите сказать, - начал, побледнев, Грег и машинально взглянул на торчащий из рукава крючок. - Да, Фрэнк, - кивнул Эдерс. - Вашу кисть и глаз, по теории Смайлсов, можно восстановить. Насчет глаза точно не знаю, а вот лапу Рексу Смайлс возродил полностью. Есть и аппаратура и описание методики лечения. - Не может быть, - прошептал Грег, побледнев еще больше; и встал. - Может, Грег, может. - Эдерс улыбнулся. - Но подчеркиваю, эксперимент проведен лишь на собаке, и всего единожды. Грег смахнул пот со лба, проглотил слюну и плюхнулся на стул. - Продолжайте, пожалуйста, доктор. - Статистики утверждают: сто лет назад машины выполняли за людей всего шесть процентов тяжелой физической работы, требующей мускульной силы. Теперь на долю человека остался один процент. Вроде бы замечательно. Но, - он поднял палец, - извечные но! Мышцы без нагрузки начинают дряхлеть - физкультурой и спортом занимаются далеко не все. И не потому, что не имеют возможностей - хотя и это важно, но иногда просто ленятся. По себе знаю. Как же уберечь гомо сапиенса от одряхления и "обессиливания", что ли, вырождения в результате внедрения его же новшеств в производство? Чтобы он не превратился в некое существо... - С огромной головенкой, тщедушным тельцем и рахитичными ножонками и ручонками? - закончил за доктора Уваров и рассмеялся. - Зря смеетесь. Подобная метаморфоза вполне возможна и весьма отвратительна. Смайлсы позаботились, чтобы человек будущего избежал этой участи. Не предстал перед гостями с иных галактик в столь неприглядном виде, коим его так ярко живописал Миша. Поэтому в заключение остановлюсь еще на одном поразительном открытии. Как известно, физическая сила человека, кроме других факторов, прежде всего зависит от развития мышечной ткани. От ее качества и количества. Возьмите, например, птицу или муравья, по силе они превосходят людей в несколько раз. Их мышцы относительно и больше и лучше наших. Облученный Т-полем препарат вытяжки из мышечной ткани, если его ввести в эту ткань, стимулирует количественный рост и качественные изменения. Мышцы становятся больше и, если можно так выразиться, лучше - эластичнее, прочнее, теряют способность к омертвлению и рубцеванию. Причем улучшение лежит где-то в пределах трех-пяти раз, точнее сказать не берусь. То есть приблизительно во столько человек после процедуры становится сильнее. - Что вы вкладываете в понятие "сильнее"? - спросил Уваров и снял очки. - Физическую силу. Если желаете, мощь. Ведь мышцы есть во всех органах, которые движутся, от мизинца до сердца. Утрированно - если вы в данный момент поднимаете, допустим, пятьдесят килограммов, то после облучения возьмете более двухсот. - Но подобный вес - мировой рекорд! - Меня это не волнует, я не увлекаюсь тяжелой атлетикой. Мировой так мировой. - Эдерс пожал полными плечами и тряхнул гривой волос. - Вот, пожалуй, и все. Там еще много других вопросов, но так же, как и мой коллега-физик, не считаю себя в них компетентным. Я прежде всего обратил внимание на то, что принесет практическую отдачу буквально сейчас. Но не обольщайтесь, большинство разработок не имеют подтверждения экспериментами, клиническими и лабораторными исследованиями, а следовательно, остаются на уровне хотя и убедительных, но гипотез. Я закончил. - Ой! - Грег оскалил зубы и замотал головой. - Все вверх тормашками. Но давайте обсудим... - Я думаю, время не обсуждать, а ужинать, - прервал Мартин, - накрываю на стол. Хватит. - Но не лучше ли по горячим следам... - начал Грег. - Не лучше, - отрезал Мартин, - не хватало, чтобы вы, беспорядочно питаясь, подхватили гастрит или язву желудка. Все готово. - Он встал и направился на кухню. - Ладно, - покорно согласился Грег и постучал пальцами по столу. - Но прежде составим список, что необходимо для опытов: инструменты, реактивы, ну я не знаю. - Я уже составил. - Уваров протянул несколько листков. - Не так много, но тем не менее. - Мой реестр подлиннее. - Эдерс открыл блокнот и вырвал из него с десяток страниц. - Потребуется хороший микроскоп, тот, которым пользовался Смайлс, испорчен - замутнились линзы. Правда, я не совсем представляю, о каких опытах вы ведете речь? Грег не ответил, собрал списки и крикнул, повернувшись к кухне: - Мартин! Отвлекитесь на минуточку! Из двери выглянул Мартин с каким-то судком в руках и полотенцем через плечо. - Чего вам? - Заявки наших корифеев. Разберитесь с ними, надо побыстрее удовлетворить запросы, даже если потребуется ехать в Каир, Александрию или еще куда. Будет необходимость - подключите меня. - Сам справлюсь. - Мартин водрузил судок на стол. - Идите мойте руки и к столу. - Грег? - спросил, поднимаясь, доктор. - Вы так и не ответили мне, о каких опытах вели, вернее, собирались вести речь. Это невежливо. - Ради бога простите, Макс. - Я-то прощаю, но хотелось бы знать ваши планы. - Я их еще сам четко не представляю. Как появится что-либо определенное, несомненно, поделюсь. - Надеюсь. - А со мной? - вставил физик. - Ну и с вами, конечно, что за разговор. - Если вы сейчас же не прекратите перепалку, - Мартин постучал разливальной ложкой по краю кастрюли, - будете довольствоваться холодной пищей. - Все, все. Наш милый кормилец. - Эдерс молитвенно сложил ладони. - Идем. Друзья задвигали стульями, направляясь в ванну. В дверях Уваров придержал Грега за руку. Подмигнул лукаво и прошептал: - Я догадываюсь, что вы задумали, и полностью поддерживаю. - Вы же умница, Миша, - благодарно взглянул на русского. 10. СОМНЕНИЯ Ночью забушевал самум. Под напором этого горячего ветра подрагивали и прогибались стекла окон. Пронзительно и жалобно подвывали провода. В мансарде поскрипывали стропила. Шиферную крышу секли упругие струи. К утру песчаная буря достигла апогея, округу затянула тяжелая бурая мгла. Горизонт исчез - земля и небо перемешались в единую круговерть, пронизанную завивающимися смерчами. Жара не спадала, стало суше, словно вихри выдули начисто влагу. Сквозь плотно закрытые окна и двери каким-то образом песок проникал внутрь. Наружу никто не осмеливался высунуть носа. Все живое попряталось и затаилось. Эдерс сидел нахохлившись, как курица на заборе после дождя. Изредка зябко поеживался и вздыхал. - Заболели? - осведомился участливо Грег. - Лихорадит? - Настроение подавленное, на душе скверно. - А не действует ли на вас инфразвук? Самум тоже стихия и, вероятно, вызывает его естественно. - Но ведь собаки-то не беспокоятся? - Доктор указал на спящих животных. - Доги после сенбернаров самые флегматичные псы, а вы нервный, - заключил Уваров. - Сами вы нервный! - вспылил доктор. - Во, видите, а что я такого сказал? - Ничего не вижу, просто ипохондрия - гложет какое-то необъяснимое предчувствие чего-то плохого. - Подкрепитесь, и все пройдет. Вам налить кофе? - Мартин взялся за кофейник... После завтрака друзья собрались в холле. Грег поправил повязку на глазу и, откашлявшись, - в горле першило от песка, сказал: - Наметим, что оставим в теории, а что воплотим в жизнь своими силами. Начнем, как и прежде, с вас, - взглянул на Уварова. - Предлагайте? - По моей части, - он заглянул в записи, - прежде всего проверю установку для наведения Т-поля. В ней, по-моему, кое-что надо заменить. Некоторые детали изготовить заново, я с этим вполне справлюсь. В наличии аккумулятор, но хотелось бы сделать на всякий случай еще один, правда, это не к спеху. Что касаемо прибора РУ - его слегка усовершенствую. Вот, собственно, все. Получив то, что я заказал, потребуется не больше недели работы. Если возникнет непредвиденное, внесем коррективы. Но и тогда прибавится один-два дня, от силы - три. - Понятно. - Грег провел по волосам ладонью, сдул с нее песок и взглянул на доктора. - У меня дел меньше. - Эдерс посмотрел на русского. - Я могу помочь, если потребуется. Тем более полезно ознакомиться со всей аппаратурой поподробнее. Мне нужно проверить установку для регенерации, ту, что Смайлс смастерил для опытов с Рексом. Затем заняться кое-какими реактивами и препаратами. Поэтому считаю - нет резона разбегаться по кельям и каждому копошиться в своем хозяйстве. Лучше трудиться вместе. Уваров кивнул в знак подтверждения слов доктора. - Практическая часть по медицине, - продолжал Эдерс, - будет состоять также из аппаратуры для манипуляций с тканями, в частности с мышечной, ну и раздевающего аппарата. Для краткости назовем его, как предложил Миша, РУ. Диапазон смерти аннулируем. - Это, конечно, так, - одобрил Грег. - Но мне кажется, сначала необходимо разобрать материалы, проклассифицировать в должном порядке. - А зачем? - Эдерс поднял брови и поправил съехавший набок галстук. - Чтобы переснять на микропленку записи, теоретические предпосылки и обоснования, расчеты, формулы, таблицы и чертежи. Наконец, просто рассуждения отца и сына, которые, по моему мнению, могут стать каким-то исходным пунктом для научных изысканий, информацией для размышления и создания новых гипотез. Короче, скопировать все, что имеем. - Правильно. - Уваров снял очки и начал их протирать кончиком скатерти. - Несомненно, следует зафиксировать и именно в той последовательности, как работали ученые. - Но материалов слишком много, - недоуменно возразил Эдерс. - Потребуется время и пленка. - Не так много, как вы думаете. - Грег почесал переносицу. - На каждом кадре умещается шесть страниц. Микрокатушки по пятьсот кадров. Что касается времени, то меня учили снимать быстро, я профессионал. Предлагаю сегодня же заняться пересъемкой, для чего и нужна предварительная сортировка, а завтра с утра засядете за подготовку установок и аппаратуры. - Я за, - кивнул Уваров. - Хорошо, пусть так, - без особого энтузиазма поддержал доктор. - Тем более, - Грег взглянул на Мартина, - еще не все приготовлено и куплено. Вот и организуем доставку, если возникнет нужда, вылетим в Каир. Хотя, - он повернулся к окну, где металась желто-коричневая пелена поднятого ветром песка, - в такой свистопляске далеко не улетишь, рейсы наверняка отменены. - Уж это точно, - поддержал русский, - будь я владельцем авиакомпаний, отменил бы безусловно. Ветер стих резко и внезапно, как начался, словно пустыня проглотила его и погребла в горячем чреве. Небо поголубело. Утро наступило спокойное и розоватое. Перед домом виднелись острые язычки песчаных застругов. По обочинам распрямлялись перепуганные и притихшие деревца, несмело и недоверчиво разворачивая скрюченные жарким дыханием самума листочки. Вдали, на шоссе, затарахтели дорожные машины. Мартин уехал рано-рано, чуть свет, оставив записку, где что лежит и чем кормить людей и собак. Позавтракав, Эдерс и Уваров подмели холл, снесли вниз материалы, сложили на пол и журнальный столик. - Все здесь. - Доктор хлопнул ладонью по пачке. - Разложено по порядку, не разделяя на мою и его, - кивнул на русского, - части. Приступайте. Если наша помощь не потребуется, пойдем к себе. - Ступайте. Понадобится что-либо выяснить или уточнить, спрошу. Перед Грегом высилась кипа пронумерованных красным карандашом исписанных листков текста, чертежей и расчетов. Он расстелил на полу белую бумагу, разместил на ней записи и приступил к съемкам. К обеду доктор и физик спустились в холл. Грег стоял и, охая, разминал затекшую поясницу, Выглядел он, будто таскал тяжелые камни. - Ну как? - Эдерс потер ладони. - Продвигается? - В глазах рябит, - вздохнул Грег, - но к вечеру скорее всего закончу. Некоторые документы для верности щелкаю дважды. А у вас? - Неплохо. - Доктор улыбнулся. - Мне кажется, Уваров убил в себе прекрасного механика или там слесаря, что ли, в общем, мастера. Руки у него золотые - все умеет. - Отчего же убил? - возразил русский. - Каждый исследователь в нашей области обслуживает себя сам, делает требуемые ему приборы. Подчас их вообще не существует, и приходится создавать заново. Так, кстати, действовал и Смайлс и весьма в этом преуспел. Но мне бы хотелось знать, Грег, что будем делать с этими установками? - Меня это тоже интересует, - добавил Эдерс. - Для чего мы затеяли канитель со сборкой? - Странный вопрос, - Грег пожал плечами. - Раз собираем, значит, для того, чтобы использовать по назначению - экспериментировать. - Как вас прикажете понимать? - прищурился Эдерс. - Очень просто. Допустим, мы смонтировали аппаратуру для регенерации органов. Мое мнение - по меньшей мере неразумно не посмотреть, как она действует. - На ком? - Доктор покачал головой. - У нас нет лаборатории, специалистов, наконец, подопытных животных и... - Ничего этого не нужно, - перебил Грег. - Начнете прямо на человеке, то есть на мне, благо имеется, что восстанавливать. Чем я вам не объект для опытов? - Не говорите глупостей, Грег, это несерьезно, - Эдерс всплеснул короткими руками. - Это не шутки. - Я и не намерен шутить. - Тогда городите несусветную чушь и абсурд. - Лицо доктора покраснело. - Неужели вы допускаете, что я, врач, стану проводить опыты на человеке без лабораторных исследований, предварительных анализов, неоднократных экспериментов на, скажем, морских свинках, собаках или обезьянах? - Смайлс провел опыт на Рексе? - Боже мой! Вы-то не Рекс, а я не Смайлс. - Доктор закричал. - Я врач, понимаете или нет? Вра-ач! Не знахарь, шаман или колдун, а дипломированный медик. Я давал клятву Гиппократа. Клялся именами дочерей Эскулапа Гигии и Панакеи "Ноли ноцере" - не повредить больному. Не повреди-ить. Не усугублять его страдания, а облегчать их. Я не шарлатан и не авантюрист. Это вам ясно? - Разумеется, доктор. Конечно, дорогой мой, - примирительно сказал Грег. - Но у нас нет выхода. Тем более я иду на это добровольно. Не требую наград и гарантий, не предъявляю претензий. Жертвую собой, так сказать, во имя науки и человечества. - А если бы вы добровольно попросили лишить вас жизни? - Не ударяйтесь в крайности, Макс. - Это не крайности, - голос его звенел торжествующе, - а здравый смысл. Мой врачебный долг. Моя этика. Я не желаю экспериментировать на вас, человеке, к которому испытываю братскую привязанность, если не больше. Вы просто не представляете, на что пытаетесь меня толкнуть. На преступление! Да-да, преступление, за которое лишают диплома и судят. Мы, медики, имеем дело с людьми, и любая новинка в нашей области, прежде чем ее применить к человеку, тысячи и тысячи раз пробуется и проверяется в клинике на животных. Это слишком ответственно. - Успокойтесь, доктор, - Грег положил руку на его плечо. - Вы же верите Смайлсам? Или не хотите помочь мне обрести облик полноценного человека? - Верить одно, - Эдерс вырвал плечо из-под ладони Грега, - а испытывать сомнительные машины и рецепты на людях - в корне противоположное. Потом, чем помочь? Чем? - Восстановить кисть и глаз. - А вдруг вместо этого у вас вырастет хвост и образуются жабры? - Эдерс уже вопил, размахивая руками и брызгая слюной. - Или вы обрастете шерстью, как медведь. На голове появятся рога, а из челюстей прорежутся бивни мамонта? - Рога я, по всей вероятности, уже носил, их восстанавливать не надо. - Грег невесело рассмеялся. - В конце концов я даже не против хвоста и жабер. Будет чем отгонять москитов и дышать под водой. Стану эдаким хвостатым Ихтиандром. - Не паясничайте! - взвизгнул Эдерс. Круглые щеки затряслись, смешно запрыгали усы, карие глаза заблестели. - Я же вас, сыщика, не принуждаю нарушать закон? - Я вас тоже не принуждаю. Просто считаю в данном случае риск оправданным и согласен на любой исход, даже если он обернется для меня трагедией. - А для меня? Меня замучает, убьет совесть. На это вам наплевать? - Ничто вас не замучает, и останетесь живы, - неожиданно вмешался Уваров. - Я уверен: все кончится благополучно, и поддерживаю просьбу Грега. А если он вам так дорог, предлагаю себя - обо мне плакать некому, я везде теперь, как говорят, персона нон грата. - И этот туда же! - резко повернулся к физику доктор. - Вы мне также не посторонний. Да и не в этом дело. Я врач! Не могу я, _не могу_. Мне никто не давал такого, права. Тем более вам и восстанавливать нечего. Вы ставите меня в неловкое, некрасивое положение. Это безнравственно. Я категорически отказываюсь и не желаю продолжать разговор в том же духе. - А вот русский доктор Бакулев учил молодых медиков, - вставил Уваров, - использовать малейший шанс спасти больного. - Я преклоняюсь перед именем Бакулева, но не вижу аналогии. От чего спасать нашего друга? От чего? Он что, на грани смерти? - Ну зачем же так прямолинейно. - Русский скривил губы. - На вашем месте я бы рискнул. - Вы не на моем месте. Поэтому вам легко говорить. Всегда легче, если дело касается других. Повторяю, категорически отказываюсь. Да. И ничто, да-да, ничто не изменит моего решения! Господи, недаром вчера меня терзали предчувствия. - Значит, доктор, - Грег пристально взглянул ему в глаза, - имея возможность вернуть меня в лоно полноценных, вы из-за своей сомнительной щепетильности отказываетесь. Это и есть безнравственность, равнодушие и эгоизм. Вы можете, но, видите ли, не желаете. - А кто вам сказал, что могу? - Эдерс затряс черной гривой. - Почему могу? Вдруг все не так и не то? Мало ли что они там насочиняли? Не исключено - случится непоправимое, мы же вступаем в область неизведанного. Вдруг вы примете обличье какого-то монстра-людоеда и в вас проснутся первобытные и отвратительные инстинкты? Вам лень об этом подумать? - Но я же освобождаю вас от ответственности и угрызений совести, - засмеялся Грег. - Вы - да! А я себя - нет! И перестаньте хихикать, мне не до юмора. Я возмущен - вы просто легкомысленный человек. - Он насупился, замолчал и нервно заходил по холлу. - Доктор! - Уваров обнял его за плечи. - Успокойтесь. Мы вас очень любим и уважаем. Но Грег прав, действительно другого выхода нет. Будь я врачом, честное слово, решился бы на эксперимент. Это особый случай, требующий и благородства и мужества. Впрочем, - он прищурился, - вы можете подсказать что-либо иное? - Значит, вы бы согласились? - Эдерс остановился. - Не колеблясь. Потом, я же буду ассистировать. Работа установок - моя епархия. Следовательно, я не только помощник, но и соучастник и готов разделить с вами любую случайность. На лабораторные исследования времени нет. - Тем более, - вставил Грег, - мне кажется, скоро нас побеспокоят люди Робинсона или Майка. Не исключено, они отправят на тот свет с легким сердцем - без всяких душевных угрызений. Эти опасения и заставили меня сфотографировать материалы. Я изготовлю еще копию, а оригиналы уничтожим. - Вы хотите уничтожить созданное Смайлсами? - взвился Эдерс и уставился горящими глазами на Грега. - Это вандализм! На подобное злодеяние замахивались разве варвары-гунны или гитлеровцы. Вы фашист? - Полно, доктор, - Грег встал, - не нервничайте, я же сказал: два экземпляра спрячем, а подлинник сожжем. Так удобнее - катушка пленки не больше двадцатицентовой монеты. - Копия - это копия, а оригинал - оригинал. - Эдерс задумался и поджал губы. - Не забывайте - это фотокопия. Кипу документов труднее сохранить, а микропленку я при необходимости проглочу или так запрячу, сам дьявол не отыщет. - Делайте как знаете, вам виднее. Я умываю руки. - Ручонки вы умоете перед операцией над Грегом, - улыбнулся Уваров. - Не ерничайте! Никаких операций! - опять взвился доктор. - С генетикой шутки плохи. С ней разговаривают на "вы". Дилетанты, неучи и профаны не представляют могущих произойти пагубных последствий. Это святая святых, в нее следует входить на цыпочках. - Мы все понимаем. Но поймите и нас, иного выхода нет. - Грег сдвинул брови. - Значит, вы желаете, чтобы я так и остался калекой? - Нет, не желаю. Не в том дело, а вдруг... - Если произойдет это "вдруг", даю письменное разрешение Уварову пристрелить меня. Изобразим самоубийство. - Здрасьте! Вот это мило! - вытаращил глаза физик. - Почему именно мне отводится столь ужасная роль заплечных дел мастера? - Потому что вы меня поддерживаете и уверены в успехе, как я сам. Вы оптимист, а доктора постоянно заносит в негативную сторону. Родится монстр! Вырастут бивни! Полезу на деревья! А если обернусь гением? Начну слагать стихи, как Шекспир, писать картины подобно Рембрандту и сочинять музыку, достойную Чайковского? Вас гложет зависть, Макс, поэтому вы и отказываетесь. Вдруг замухрышка Грег превратится в сказочного принца? Что тогда станет с вашей совестью? - Вы неисправимы, Фрэнк. Делаете вид, будто не понимаете меня, хотя вам все прекрасно понятно. Вы вымогаете... - Себе превращение в сказочного принца, - закончил Уваров. - Не острите! Я не шучу! - взвизгнул Эдерс, но уже как-то неуверенно. - И мы не шутим, наш милый доктор. Мы вас просим как единственного волшебника, даже, если хотите, умоляем снизойти... - Пропадите вы пропадом! - Эдерс засунул кулаки в карманы брюк и выпятил круглый животик. - Я умываю руки. Будь что будет. Вы с физиком затравили меня, загрызли, затюкали и загнали в тупик. Это нечестно, неблагородно и уж, во всяком случае, не по-товарищески. Вы создали искусственное большинство. Вероятно, с этой целью и Мартина сплавили - он бы взял мою сторону. Не даете мне открыть рта! А вам, Уваров, я этого... - Никогда не прощу! - закончил физик с пафосом, закатил глаза и захохотал. - Если вы, доктор, сейчас же не согласитесь, - он схватил со стола прибор РУ, - я вас раздену и, как сказано в одной басне, голым в Африку пущу. Благо она близко. - Я умываю руки, - повторил Эдерс и задрал подбородок. - Подчиняюсь насилию, но оставляю за собой моральное право: если, дай-то бог, все кончится благополучно - в течение недели будете поочередно чистить мои туфли и подавать в постель утренний кофе со сливками и свежими булочками. Грег и Уваров переглянулись и ответили хором: - Согласны! Обещаем! - Считайте, почти уговорили, - Эдерс вытер лоб, - но не воображайте, что испугали вашими угрозами - иду на безрассудный риск ради науки и любви к ближнему или, как нынче часто пишут газеты, ради всего прогрессивного человечества. Но если случится несчастье - наложу на себя руки. Кстати, - он вытаращился на прибор РУ, - покажите, как действует эта штука. - Для вас с превеликим удовольствием. - Уваров направил на него объектив. - Вы с ума сошли! - Доктор всплеснул ладонями. - Не на мне. - Извольте. - Уваров отвел прибор в сторону. - Видите, над объективом-вибратором четыре кнопки, закрытые прозрачными колпачками. - Раньше их было три, - вставил Грег. - Верно. На старой модели их три. Тот прибор не работал в режиме "усыпление". - А колпачок зачем? - спросил Эдерс. - Чтобы не нажать случайно: при ношении, падении или еще чего. Это своеобразный предохранитель. Там есть и другой - прежде чем утопить кнопку, ее надо развернуть пальцем на 90 градусов по часовой стрелке. Теперь, как он действует. Смотрите, белая - раздевание. - Он навел прибор на штору. - Нажимаю. Репсовая, в оранжевых и зеленых разводах, штора мгновенно словно растаяла. Какой-то миг казалось, вместо нее реет невесомое мутное облачко пыли, но и оно тут же пропало. - Все, - сказал Уваров. - Если бы это был костюм, человек предстал бы обнаженным. Без всякого вреда для здоровья. Дальше - черная кнопка - "усыпление". - Он направил объектив на сидящую на площадке собаку. - Нажимаю. Джерри, это была она, лениво повалилась на бок. Рекс в недоумении потянулся к ней, втянул воздух носом, но тут же сам упал сверху. - Что вы делаете? - закричал доктор и бросился к животным. - Остановитесь, - Уваров схватил его за рукав. - Им ничто не грозит. Они крепко спят, сейчас мы их поднимем. - Ох, господи, склероз. - Доктор остановился. - Совсем заморочили мне голову. Я же в этом режиме использовал прибор сам. Будите их. Уваров надавил на зеленую кнопку. Собаки как ни в чем не бывало поднялись, потянулись, выгнув атласные спины, и снова улеглись. - Обратите внимание, они даже не удивились, что только что лежали, - прокомментировал Уваров. - Если бы я их не разбудил, проспали бы сном праведников час-полтора, а затем благополучно проснулись бы сами. - А это? - доктор потянулся к красной. - Осторожно! Ликвидатор. Когда-то его машинально и беззаботно задел наш друг, и кончилось печально. Правда, я его усовершенствовал. Сейчас он действует не взрывом патрона - короткое замыкание расплавит прибор в доли секунды. Думаю, так лучше, меньше шума и безопаснее для окружающих. - А диск и шкала на обороте? - спросил Грег. - Прежде я их не видел, вернее, скорее всего не заметил. - Точно. Их не существовала - подтвердил Ув