ь глубокую чашу гончарной работы с румяными, поджаренными на растительном масле, лепешками. Присутствующие в лаборатории специалисты почувствовали этот вкусный запах лепешек, и кто-то при этом промолвил: - Вкусно пахнет, вот бы попробовать эти тысячелетние лепешки?.. Ной подсел к еде и начал свою трапезу. Ел с аппетитом, не забывая хвалить Зуру: - Ну и вкусные у тебя, Зура, лепешки. Никто кроме тебя не умеет так хорошо их готовить. Зура смущенно пожимала плечами, отвечала: - Спасибо за похвалу. Не такая я уж мастерица, вот бабушка моя пекла много лучше. - Бабушка бабушкой, но и у тебя тоже золотые руки. И тут взор Ноя переносится на руки Зуры. Они были в синяках, она не успела их спрятать за спину. - А это что? - воскликнул Ной - Опять Хам обижал тебя?! В ответ ему Зура ничего не сказала. К великому стыду ей в мужья достался самый грубый и невежливый сын Ноя - Хам, который обращался с ней хуже, чем с рабынями. Если бы не заступничество Ноя, она бы давно сбежала от него, куда глаза глядят. Сидя в лаборатории перед голографическим экраном, Вера негромко сказала на ухо Дмитрию: "Никогда бы не подумала, что наши предки могли носить такие имена, как Хам" - Носили, Вера. Были среди них и Хамы, и Ироды, и Иуды, и другие имена, которые в настоящее время ассоциируются с разными нехорошими бранными словами одного корня... Между прочим беседа Ноя с невесткой продолжалась. - Вижу, что ты не желаешь говорить мне об этом? И не надо и так понятно! Сколько раз я талдычил этому оболтусу, чтобы он к тебе - будущей матери своих детей относился достойно, как подобает мужу? Так с него, как с гуся вода! - Ты прости, Зура, что не усмотрел за ним. Правильно говорят люди, что в большой семье не без урода. Хам есть хам, что с него теперь возьмешь! Увидев, что Ной не ест лепешки, Зура попросила его: - Отец, не следует так расстраиваться, прошу Вас, поешьте еще немного. Вы за последние дни сильно похудели, ведь, столько хлопот свалилось на Вас. - Ничего, Зура, как говорится: Худ торжок, да не пуст горшок. Или еще как говорят люди: была бы голова и кости, а сало нарастет. Когда сядем в ковчег и поплывем по океану-морю тогда и отоспимся и отъедимся. В это время к ним приблизился старший сын Ноя, Сим. Глазами давно умершей Зуры ученые увидели появившегося перед ними крепкого атлета двухметрового роста. По залу лаборатории прокатилась волна восхищенных возгласов женщин: - Вот это мужчина!.. - Девки, держите меня, я сейчас упаду... - Поди, сейчас таких мужиков и в помине нет. Они, как динозавры, все вымерли. Гигант почтительно, но не теряя достоинства сказал Ною: - Отец, ковчег закончили строить. Что будем дальше делать? - Что спрашиваешь, дальше будем делать? А дальше грузите на него провизию, животных, скот, зверей, птиц и прочую живность, ту, что я указал в папирусе. Через неделю отплываем. - Так скоро? - спросил Сим. - Мы можем не успеть отловить всех животных, зверей и птиц. - Должны, сынок, обязаны успеть, Бог нам поможет. - Хорошо, постараемся все сделать отец, - ответил ему Сим. - Но учти, поспешай не торопясь! Чтоб все было по уму. - Все так и будет, отец! - Да, кстати, чуть не забыл, Сим, возьми дополнительно еще по семь пар чистых жертвенных животных, из скота - коров, овец и коз, а из птиц - голубей и горлиц. Я потом объясню зачем их столько... На семнадцатый день второго лунного месяца (в конце ноября), как помнит Зура, она со своими родными и близкими вошла в ковчег. Там уже был Ной - с сыновьями. Ей было жаль покидать родные края, где она родилась и жила. Здесь, было от чего тревожиться, впереди ждала неизвестность, а может даже и смерть. Посадка на ковчег напоминала содом: мычали коровы, бегали овцы и козы, рычали медведи, лаяли шакалы и лисы. В воздухе пахло скотом и навозом. Учуяв свежий запах, кто-то из присутствующих в лаборатории сказал: - Деревней запахло... Женщины заулыбались. А компьютер все передавал душевную тревогу и переживания Зуры. - Боже мой, - причитала она, - успокой мою душу. Спаси и помилуй нас... Когда закрыли боковые двери, в ковчеге стало темно, как в подземелье, лишь редкие свечи освещали его нутро. Не зная, сколько продлится их вынужденное заточение на ковчеге, Ной распорядился с первого дня экономить еду, воду и свечи. Темнота и теснота угнетающе действовала на Зуру. Ей, рожденной свободной женщиной и под жарким Солнцем, было тоскливо в этом большом гробу. Не успели они расположиться, как по крыше ковчега забарабанил дождь. Такого дождя Зура никогда в своей жизни не видела. Казалось само небо, беременное пузатыми, темными тучами, разрешилось от бремени прямо на ковчег своим проливным дождем. Сорок дней и сорок ночей он лил, как из ведра. Вода залила все вокруг. Море гигантской волной устремилось на сушу и подняло ковчег, и он поплыл, наполовину погруженный в воду. Чтобы как-то скрасить свое пребывание на ковчеге, Зура начала вести дневник. Он был необычным. Она завязывала знаки-узелки на длинной веревке. Это было послание самой себе написанное на языке узелковой письменности. Можно, конечно, улыбаться, глядя на такой примитив, но он позволял запомнить Зуре все наиболее памятные события, прошедшие за время их длительного пребывания на ковчеге. В течение почти годового плавания она не один раз перебирала узелки руками и вспоминала прошедшие памятные события их путешествия по этому безбрежному океану воды, покрывшему почти всю сушу. В крыше ковчега было выполнено всего одно небольшое окошко, диаметром лишь в один локоть, которое манило к себе всех ковчеговцев. Ной часто сиживал у этого отверстия и смотрел, как разъяренная стихия швыряла, словно щепку, их ковчег. Гигантские волны гнали его куда-то на восток в туманную мглу. Из-за постоянного тумана, низко бегущих туч и брызг волн из этого окна определить местоположение ковчега было невозможно. Зура не раз поднималась на верхнюю палубу и просила Ноя дать ей посмотреть в окошко. Из него было мало что видно. Порой мимо них проносились какие-то скалы, обломки деревьев, крыши домов, трупы животных и людей. В такие часы она забрасывала Ноя своими вопросами, спрашивая: - Отец, что с землей случилось? - Всемирный потоп, дочка, - отвечал тот, - воды океанов и морей перекатываются с одной половины земли на другую. - Боже праведный мой, а как же люди, их скот и другие животные? - Вода покрыла сушу и смыла их. Все что воздухом дышит, очевидно, погибло в пучине этих вод. - Матерь Божья, неужели все погибли? - сокрушалась Зура. - Все или не все это одному Богу известно. Спасутся лишь те, кто оказался высоко в горах, и там, куда не может добраться океан. - Отец, а куда нас могут занести волны? - Не знаю, доченька, - ответил ей Ной, - думаю под нами Азия, когда мы грузились, ветер дул в сторону азиатских гор. - Хорошо, если нас занесет на вершину какой-нибудь высокой горы, чтобы вода там нас никогда не достала, - мечтательно сказала Зура. - Морская качка меня совсем замучила: ни есть, ни пить, ничего не хочется. - Потерпи, дочка, все в руках Божьих. Он нам поможет и не допустит нашей гибели. Рано или поздно ковчег вынесет на берег. - И что мы там будем делать? - спросила Зура. - Спрашиваешь, что будем делать? Жить будем, дочка, жить. Построим поселок и образуем на новом месте после потопа новую колонию людей. А взятая на ковчег живность и скот поможет нам выжить. Я, думаю, Бог не оставит нас в беде... Центральный компьютер, считывая память Зуры, весьма сносно переводил ее диалог с Ноем. Ученым повезло, что замерзшая оказалась женой второго сына Ноя и по характеру и складу ума была очень любознательной женщиной и любила выпытывать у тестя, что, да как и от чего все происходит. Ной, запечатленный в памяти Зуры - это был образец человечности, учености. Он, в отличии ее мужа Хама, был всегда спокоен, выдержан и мудр. Не зря имя Ной в переводе звучит - покой и успокоение. А имя ее мужа, Хама, стало впоследствии нарицательным. Сын Ноя был нагл, непочтителен к старшим и домочадцам, любил выпить, погулять, покуражиться над женщинами. Все время, пока плыл ковчег, Хам беспробудно пил и развратничал с невольницами, и это больше всего ранило ее женскую натуру и вызывало гневный протест в душе. Ее муж поддался тому греховному разврату и тунеядству, о котором предупреждал Всевышний, за что Бог и осудил все племя Исполинов к уничтожению. - Стоп, стоп! - крикнул операторам профессор Лесков, прерывая эксперимент. - Дмитрий, введи в компьютер задание, чтобы он не все подряд нам выдавал из тоскливой жизни и переживаний Зуры, а более целенаправленно вел поиск и сосредоточил все внимание на Исполинах. Меня очень интересует эта тема. Дмитрий поколдовал над панелью компьютера, введя задание на поиск информации об Исполинах. Через минуту быстродействующий компьютер начал воспроизводить нужную информацию. В памяти Зуры четко отложилась, что Исполины - это племя сынов Божьих, которые жили до смешения с сынами человеческими (т.е. с ними - Зура принадлежала к роду человеческому). Судя по изображениям Исполинов, полученным на голографическом экране, которых лично знала Зура. Это были великорослые люди, необычайной силы. Они благодаря своим данным от Бога качествам после пришествия на Землю, быстро подчинили себе окружающее человеческое племя. И считая себя высшей расой - полубогами, начали паразитировать, угнетая их силой своего превосходства, сея нечестие и разврат. Конечно, из среды Исполинов не все были такие, но добрых было мало и со временем становилось все меньше и меньше. Бог, который прислал их на Землю с миссионерской целью, в последствии проклял их за грехи тяжкие и обрек на истребление людьми (аборигенами), населяющими тогдашнюю Землю. Просмотрев полученную информацию об Исполинах, профессор Лесков изрек: - Да-а! Какие были сильные люди, а все же все погибли. Так всегда бывает с теми народами, которые паразитируют над другими. Казалось, у Исполинов было все: и мудрость Богов, и сила, даже долголетие. Если верить Зуре, они жили очень долго, несколько сотен лет. Библия утверждает, что до описываемых событий Ной прожил шестьсот лет! - Вот бы нам прожить столько?! - промолвил мечтательно Югов-старший. Мы бы тогда горы свернули. - А может и лучше, что наш человеческий род не относится к числу долгожителей. Это заставляет людей торопиться, чтобы успеть за свой короткий век сделать многое, - прокомментировал восхищение Югова-старшего профессор Лесков. - Лучше или не лучше, не знаю, но все же я бы хотел прожить на Земле подольше. При всем при этом, конечно, труд, борьба за выживание, целеустремленность общества, все это помогло человеку выжить в те нелегкие времена и победить Исполинов. - Да, но, судя по информации, полученной от Зуры, Исполины выжили, часть их спаслась и жила после потопа на берегах Мертвого моря и в Закавказье, - вступил в полемику с профессорами Дмитрий. Этот факт очень интересен, он свидетельствует о том, что Исполины, по крайней мере, часть их, знали о надвигающейся катастрофе, и заранее подготовилась к ней. Народу, обладающему таким уровнем знаний, не стоило большого труда пережить потоп, который, судя по памяти Зуры, длился около года. Для них это, очевидно, была не проблема. - А в чем тогда была проблема, ведь они все же погибли? Ведь еще во времена Моисея, как свидетельствует та же библия, их истребили человеческие племена, - спросила профессора Вера. - Основные причины гибели Исполинов лежат внутри их самих, это: гордыня, пресыщение жизнью, властью, упадок морали, пьянство, разврат. Этого более чем достаточно, чтобы погубить любую цивилизацию. - Иван Иванович прав, многих сгубила эта самая гордыня и пресыщение властью над людьми, над другими народами. Не зря в писаниях есть такая поучительная заповедь: "Да не наступит нога гордыни, на горло духа моего!" - Очень сильно сказано, главное образно, емко и точно, так охарактеризовал эту древнюю заповедь профессор Лесков. - А сейчас, друзья мои, не пора ли нам пообедать, ведь обед тоже святое дело?! И хотя многим участникам экспериментов не терпелось продолжить исследования, Югов знал старую закоренелую привычку профессора - никогда не откладывать дело с обедом. Где бы Иван Иванович не был: на симпозиуме, в поле, в лаборатории - он всегда следовал своему незыблемому житейскому правилу: "Обед - святое дело!". Даже если бы в этот час произошло землетрясение, объявили туркам или инопланетянам войну, с японских островов на материк налетел смерч, то все равно это не послужило бы поводом для отмены обеда или переноса его на более позднее время. Кстати, многим людям не мешало бы перенять эту здравомыслящую привычку профессора вовремя и вкусно поесть, меньше было бы тогда у нас гастритов, язв и прочих разных там колитов. Поэтому Югов распорядился всем участникам эксперимента сделать перерыв и пригласил профессора Лескова к себе домой пообедать. В свою очередь Дмитрий - позвал Веру тоже поехать с ними. И они вчетвером отправились на юговской машине. Жили Юговы тогда в небольшом уютном особняке, расположенном вблизи от лаборатории. За обедом разговор о Всемирном потопе и Исполинах продолжался. - Отец, - спросил Дмитрий, - мне все же не совсем ясно, почему перед потопом сорок дней непрерывно шел дождь? Ведь, если бы по какой-то внутри планетной причине Земля изменила бы наклон вращения оси, то воды морей и океанов просто хлынули на берег и смыли все живое. - Вот тут, действительно, большой вопрос, - не отрываясь от борща, сказал Иван Иванович, - то что перед Всемирным потопом сорок дней непрерывно лил дождь это известный факт. Как его объяснить? - Вы многое от меня хотите, - вылавливая мясо из борща, - промолвил Югов, - я так же, как и вы, затрудняюсь ответить на этот вопрос. Вот если бы мне предоставили тело не Зуры, а самого Ноя, то многое бы уже сейчас прояснилось. - Шутник ты, Андрей, - заканчивая борщ, сказал Иван Иванович, - довольствуйся тем, что есть. Зура, тоже, неплохая находка для исследователя. - Ну, если на полном серьезе обсуждать эту тему, то такой продолжительный дождь свидетельствует о том, что до того в атмосферу Земли, выбросили тысячи тонн воды и пара. А это значит... Как ты думаешь, Дмитрий, что это значит? - Не знаю! Такое явление может быть вызвано падением крупного метеорита, подобного Тунгусскому, только по более. Если он упадет, скажем, в океан, то сам испарится и выделит в виде пара в атмосферу тысячи и тысячи тонн воды, которая где-то обязательно прольется на землю проливным дождем. Даже сейчас в атмосфере земли столько воды, что если ее сконцентрировать на поверхности планеты, то она зальет сушу. - А что, Андрей, в том, что говорит Дмитрий, есть определенный резон, сказал, принимаясь за второе блюдо, Иван Иванович. Когда Тунгуски метеор врезался в землю, он весь испарился, от него ничего не осталось, а последствия для Сибири были аналогичными. Можно согласиться с вами, друзья мои, что падение такого космического странника, могло вызвать проливные дожди в атмосфере Земли, но чтобы сместить положение оси необходим еще какой-то дополнительный фактор, точнее возмущающий момент. Мы на компьютере смоделировали различные варианты процесса и пришли к выводу, что таким возмущающим моментом мог бы быть выброс газов и магмы через, например, Марианскую впадину, если предположить, что в этом районе упал метеорит и взрывной волной, равной взрыву водородной бомбы, разорвало тонкую кору земли в этом месте. - А что, это очень интересная идея! - воскликнул Иван Иванович. В комплексе она объясняет возможную картину возникновения Всемирного потопа. Ной и некоторые Исполины, очевидно, знали о надвигающейся беде и вовремя подготовились к ней, - высказала свое мнение Верочка. - Правильно, Верочка, иначе как объяснить, что популяции зверей, пресмыкающихся и птиц так быстро восстановились, - промолвил Иван Иванович. - И все таки правы те, кто утверждает, что потоп был довольно обширным, ведь, не зря люди нарекли его Всемирным - заметил Югов-старший. Если бы это было неверно, то тогда как объяснить, что на вершинах гор находили морские раковины?! А вообще, друзья мои, я горю нетерпением скорей попасть в лабораторию, чтобы продолжить работу. Все присутствующие за столом согласились с ним. Вернувшись после обеда в лабораторию, участники этого необычного исследования продолжили эксперимент. Не стоит задерживать внимание читателей на обыденных вещах, которые происходят в повседневной жизни, остановимся на наиболее памятных событиях произошедших с Зурой. Зондирование клеток памяти Зуры показало, что вода поднималась в течение пяти долгих месяцев и залила все вокруг. Их ковчег плыл и плыл по воле волн над горами и плоскогорьями. В целом плавание на ковчеге для всех его участников было сравнительно тоскливым занятием, сравнимым с тюремным заключением, которое неизвестно когда кончится. Память Зуры запечатлела однообразные, как близнецы, дни в полутемных, затхлых помещениях ковчега, освещенных немногочисленными свечами. На седьмом месяце плавания, т.е. 17 апреля, поднялся сильный ветер, который к радости Зуры и всех великомучеников ковчега, разогнал туман и дождевые тучи. Под напором ветра и крутых волн ковчег ускорил свой бег в северо-западном направлении. Как заметил Зуре тесть, вода стала убывать, а это было уже хорошее знамение. Воды океанов и морей как бы стали возвращаться в свое прежнее ложе. Однажды ночью, когда все спали, послышался страшный скрежет камней о дно. Ковчег затрещал и остановился, накренившись на один борт. Волны опасно раскачивали его, как бы пытаясь опрокинуть вверх дном. Послышались перепуганные крики: - Караул, тонем! На борту поднялся страшный переполох: мычали коровы, ржали лошади, лаяли собаки, кричали люди. Зура полусонная, полураздетая тоже вскочила с нар, где спала, и давай будить храпевшего, как ни в чем не бывало Хама. Тот после вчерашней попойки, закончившейся далеко за полночь, никак не хотел просыпаться. Зура, костеря направо и налево, шлепала по щекам, пытаясь привести его в чувство. При этом она чуть не плача кричала ему: - Вставай, черт окаянный! Ковчег тонет!.. А Хам с пьяна что-то бубнил под нос: - Уйди, женщина! А то, как врежу!.. Будешь приставать - выдеру... При этом он ругался, как последний разнощик воды в их квартале. Но Зура, не обращая внимания на слова, продолжала его тормошить. Тогда он начал брыкаться и отбиваться от нее руками и ногами, двинув довольно больно ногой ей в пах. Затем, закрывшись с головой в верблюжье одеяло, захрапел снова. Возмущенная такими действиями мужа Зура в сердцах крикнула ему, предварительно дав тумака: - Ну и черт с тобой! Храпи! Пусть тебя пьяницу, рыбы сожрут!.. Бросив мужа, Зура стала в темноте пробираться на верхнюю палубу. Там собрались почти все участники этого многомесячного плавания во главе с патриархом Ноем. Когда Зура вошла, он успокаивал собравшихся словами: - Дети мои, Бог милостивый, мы с вами спасены, наш ковчег сел на мель, а это значит, что наступил конец нашего длительного путешествия. - Отец, - спросил Ноя его старший сын Сим, может тогда откроем двери и высадимся на берег? - Нет, пока открывать двери рано, мало что может случиться. Пусть вода подальше уйдет от ковчега. Да к тому же еще ночь на дворе. Расходитесь по местам, утро вечера мудренее. Народ нехотя начал расходиться, Зура и братья Хама тоже отправились восвояси, досыпать, так бурно начавшуюся ночь. Когда Зура появилась в отсеке (каюте), где они жили, Хам спал, издавая во сне какие-то булькающие звуки. Зуре сперва не спалось, а потом сморенная последними ночными событиями она заснула праведным сном. На следующий день, когда проснувшийся Хам услышал эту весть, то сразу подался к отцу, еще даже не протрезвев как следует. Зура отговаривала его, но он был невменяем. У отца он вел себя непочтительно, шумел, кричал: - Отец, давай скорее отворим двери, разберем кровлю ковчега и выберемся наружу! Мне осточертели эти тесные конуры и эта ужасающая вонь! - Успокойся Хам, осточертело тебе или нет, но я не дам разрешения разбирать крышу. Не для того мы столько мучились в этом длинном плавании, чтобы нас потопила какая-нибудь случайная волна. - Какая там волна, мы стоим на мели! Меня до сих пор мутит от этой морской качки, хочу скорей выбраться на сушу. - Тебя не от качки, а от вина мутит, - проворчал недовольный поведением сына Ной. - Открывать двери и взламывать кровлю я запрещаю! Надо опасаться второй приливной волны. Земля еще не устойчива и все может с нами случиться. - Отец, вечно, ты трусишь! - брызгал слюной Хам. - Насколько помню себя, ты всегда медлил, осторожничал. - Сын мой, есть хорошая людская поговорка на сей счет: "поспешишь - людей насмешишь". Так что будем ждать, пока вода подальше уйдет от ковчега. В конце этого диалога с сыном, Ной, обращаясь к невестке, сказал: - Забирай своего мужа, пусть идет опохмелится. Я запрещаю ему давать больше вина. Хватит пьянствовать! Пора одуматься и начать праведную жизнь. Зура, схватив Хама за рукав, потащила его вон из каюты. Сорок дней ковчег стоял на месте. Все, как неприкаянные, маялись ожиданием. На сороковой день Ной приказал Иафету принести ему на верхнюю палубу клетку с вороном. Когда его принесли, он, вынув из клетки ворона, через верхнее окно в крыше ковчега выпустил птицу на волю, сказав на прощание: - Лети, Черныш, и возвращайся с хорошей вестью! В ожидании возвращения ворона прошла неделя. На седьмые сутки Зура спросила Ноя: - Отец, как ты думаешь, почему ворон не вернулся на ковчег? Несколько помедлив, Ной ответил: - Причин может быть много. Очевидно, вокруг плавает много трупов животных и людей, и ему есть, где поживиться. - Это мне понятно, ну а где он спит? Он же не может все лететь да лететь. - Видишь ли, дочка, для ночевки ему не обязательно возвращаться на ковчег. Отдыхать он может на вершинах высоких деревьев или на скалах, выступающих из воды. - Что же мы теперь будем делать? - спросила Зура. - Настала очередь выпустить Сизокрылого, надеюсь, что он вернется с доброй вестью. Так они и сделали, выпустив голубя через верхнее окно в крыше. Зуре видно было, как Сизокрылый радостно взмахнув крылами, начал кругами кружить вокруг ковчега, подымаясь, все выше и выше в синеву неба. К вечеру, на радость выпустившей голубя Зуре, он вернулся к ковчегу и нырнул в окно, где она его поджидала. Сизокрылый радостно ворковал, крутил шеей и позволял Зуре гладить его. Видя счастливые глаза невестки, Ной заметил: - Рано нам радоваться, дочка, то что Сизокрылый вернулся, говорит лишь о том, что вокруг нас одна вода и ему негде было переночевать и подкормиться. Голубь птица мирная, любит сухие места и вблизи человеческого жилья. По всей видимости, этого он и не нашел. Через неделю они выпустили на волю белокрылого красавца по прозвищу Лебедь. На радость всех тот к вечеру вернулся с листком масличного дерева в клюве. Чувствуя, что его люди устали от долгого и томительного плавания, Ной, для разрядки, приказал заколоть очередное жертвенное животное и устроить небольшой пир. На пир собрались почти все участники этого необычного путешествия. В самом большом отсеке ковчега установили большой длинный стол, по бокам которого расставили деревянные скамьи и стулья. В конце "Т" - образного стола на самом почетном месте установили резное красного дерева кресло, где сел Ной, облаченный в патриаршеские одежды. Слева от него расположилась его жена Сара и невестки, а справа - сыновья Сим, Хам и Иафет. За большим длинным столом разместились остальные домочадцы и сподвижники Ноя. Участники пиршества по этому торжественному случаю принарядились и сияли своими лучшими нарядами. Ной был облачен в положенную ему по сану златотканую хламиду, на голове у него сверкал дорогими камнями патриарший венец, символ духовной власти, а грудь украшала массивная золотая цепь с крупным медальоном, где был запечатлен святой лик Бога. Сыновья Ноя не отставали от отца, блистая дорогими одеждами, а их жены пышными платьями. Чувствовалось, что все соскучились по праздникам, а может, даже несколько отвыкли от них. Зура тоже по такому случаю выбрала из своего довольно скромного гардероба любимое голубое с белым шелковое платье с золотистым пояском. Оно очень шло к ее миловидному лицу и стройной фигуре. По сравнению с обычным обедом этот стол буквально ломился от яств и деликатесов. Ной приказал поварам не жалеть продуктов и все лучшее поставить на стол. На нем в различной посуде: в овальных, круглых, плоских, глубоких и полуглубоких блюдцах и подносах, размещались всевозможные кушанья: куски вареного, жареного, тушеного мяса. Здесь же в рыбницах (селедочницах) была помещена, жаренная на растительном масле, с этакой аппетитной румяной корочкой, рыба и птица, а в глубоких расписных чашах горкой была положена бусинка в бусинку красная и черная икра. Сбоку от "Т" - образного стола на отдельных столиках стояли три бочонка лучшего "Исполинского" вина. Очевидно, Исполины знали толк в добром вине и любили хорошо поесть и попить. Вино разливали: мужчинам в большие золоченые резные кубки, а женщинам - в серебряные, только меньшего размера. Вся эта богатая посуда была взята из патриаршей ризницы и доставалась оттуда только по особо торжественным случаям. Ной посчитал, что такой случай настал. Когда участники лабораторного эксперимента увидели это изобилие на Ноевском столе, то у многих из них, как у Зуры, потекли слюнки. А Иван Иванович, не выдержав, изрек: - Да, не дурно! Очень даже не дурно очутиться за таким столом. Как ты думаешь Андрей, а-а? - Я бы не отказался пропустить стаканчик вина тысячелетней давности, - с улыбкой ответил своему другу Югов-старший. - Андрей, учти, едят они не какие-нибудь полуфабрикаты, а настоящую первозданную пищу. Вон, смотри, патриарху целого жареного павлина потащили, с красивыми перьями в заду. - Вижу, Ваня, вижу! У тебя, видно, тоже аппетит разгулялся, жареного павлина захотелось, а-а? - подтрунивая над другом, заметил Югов-старший. - А что, я бы не прочь! Только где его словить? Ведь их единицы, да и то только в крупных зоопарках, остались. - Именно так и есть, Ваня, у нас в магазинах кроме синюшных инкубаторских кур ничего нет. - Вот, вот! Даже в столичном ресторане тебе подадут не куриную котлету, а черте че!.. В ней больше хлеба, чем мяса, а если учесть, что туда еще лук, картофель и прочую дребедень добавляют, то от этой мясной котлеты одно название остается. - Ты прав, Ваня, наша еда - не еда, а как ты назвал полуфабрикат. От одного этого названия сразу отдает машинным маслом. Все затихли, когда Ной, подняв свой золотой кубок с вином, провозгласил тост: - Дорогие мои домочадцы и соплеменники! Без малого год мы находимся в этом нелегком плавании, испытывая немалую нужду и лишения. Некоторые из вас даже разуверились в том, что мы выживем, выплывем. Опасались, что наш ковчег не выдержит очередного шторма, его разобьет о скалы, и все мы пойдем на корм рыбам. Но Бог милостив, пророчества его сбылись, мы живы и под нами суша. Белокрылый голубь в клюве вместе с листком масличного дерева принес нам радостную весточку о том, что земля освобождается от воды, и на ней начали распускаться деревья. Это хорошая примета, значит скоро конец нашему заточению, здесь, на ковчеге. С нами Бог и вера в него. Так выпьем за него, за то, чтобы после потопа еще краше зацвела земля, а люди на ней были духовно богаче и счастливее! Ну, с Богом, дети мои... Все дружно встали и стоя выпили за Бога, землю и людей. Трудно, конечно, сказать, на сколько точно компьютер перевел слова Ноя, но за смысл сказанного можно было ручаться. Ной славил Бога, землю и людей. Пока за праздничным столом у Ноя установилась относительная тишина, звенели ножи, и люди смачно жевали куски мяса, здесь, в лаборатории участники экспедиции, разделившись на группы по интересу и интеллекту, обменивались впечатлениями. Дмитрий и Вера тоже, негромко беседовали между собой: - Вера, вот бы не Зуру, а Ноя нам заполучить в лабораторию, - произнес мечтательно Югов-младший. - Мы бы тогда много больше узнали бы о Боге и Исполинах. Хотелось бы выяснить, кто такой Бог. Ведь, Ной встречался с ним, и он проводил его в это нелегкое плавание. - Дмитрий, ты много хочешь и все сразу, - ответила Вера - Некоторые, так называемые богохульники, утверждают что Бог это простой руководитель полета инопланетян на Землю, привезший сюда племя Исполинов, которые потом взбунтовались и не стали признавать Бога своим авторитетом. - Да, я слышал о такой версии. Бог тогда проклял и обрек их на уничтожение человеческим племенем. - Вот именно. Научив аборигенов как бороться и побеждать Исполинов. Указав на их слабые места и психологическую неустойчивость к вину и женщинам. - Да, такая версия тоже имеет право на жизнь. В науке все версии равны, пока одна из них не будет доказана или экспериментально подтверждена. Так что чем черт не шутит, может Богом называли командора космического корабля, прибывшего на Землю для ее колонизации. Затем, увидев, что она заселена аборигенами, он воспротивился ее колонизации Исполинами. Тем более нравы у тех по отношению к землянам были просто отвратительны. Вспомни, как они развлекались с бедными женщинами?! Перед мысленным взором Веры сразу промелькнула та ужасная сексуальная сцена, запечатленная в памяти Зуры, которая ранее была приведена на голографическом экране. На ней запечатлены пьяные исполины развлекающиеся с земными женщинами. Там показано, как они привязывали обнаженную, страшно кричащую от страха женщину к специальному лошадиному станку, куда впоследствии завели опоенного конским возбудителем жеребца и тот на потеху пьяных зрителей насилует эту бедную женщину... - Да, картина дикая и неприглядная, - сказала, поморщив нос, Вера. - Но она частично разъясняет причину и источник тех легенд, о кентаврах (полулюдях-полулошадях) насилующих женщин. - Очевидно, исполины своими дикими, пьяными выходками дали пищу для них, - согласился с Верой Дмитрий и, далее, с улыбкой, сказал: - Сами они были громадного роста, и любой конь для их женщин был нипочем, им хоть жеребцов, хоть верблюдов подавай. - Хватит смеяться, - ответила Дмитрию, Вера. - Этот их прелюбодейный грех перешагнул тысячелетия. В Египте я видела барельефы, выполненные на эту тему, где изображены были люди, совокупляющиеся с лошадьми и другими животными. В общем, не зря Бог и люди их за разврат и пьянство покарали... А между тем пир на ковчеге продолжался, выпив чарку вина Зура захмелела, так как она давно не пила хмельного. За первым тостом последовал следующий, который произнес старший сын Ноя Сим. Он предложил выпить за отца, за его мудрость, выдержку и терпение. Указав, что благодаря этим его замечательным качествам, все они спаслись от потопа и остались живы и здоровы. За вторым тостом последовал третий, а далее, пошло-поехало, сознание Зуры от выпитого затуманилось. В ее памяти остались лишь отдельные фразы, обрывки разговоров. Ее муж, Хам, как помнит Зура, тогда напился до чертиков и его почти волоком уволокли спать. Пьяная информация никому из участников Юговского эксперимента не была нужна и, видя такое дело, Югов-старший дал отбой. Распорядился прервать работу, выключить аппаратуру и всем отдыхать до следующего утра. * * * На следующий день зондирование памяти Зуры продолжалось. Как удалось ученым выяснить, прождав еще семь дней (число семь издревле считается удачным, благоприятным) Ной выпустил третьего и последнего голубя. На этот раз Забияка, так звали голубя, полетав вокруг ковчега, улетел и больше не вернулся. Стало ясно, что земля в этом районе полностью освободилась от воды. Самым памятным для Зуры был первый день Нового года (по лунному календарю). В этот день Ной, объявил всем о конце их вынужденного заточения и распорядился после небольшого общего застолья разобрать кормовые двери и кровлю ковчега. Как помнит Зура, мужчины, выпив по чарке вина, весело, с шутками, подтрунивая друг над другом, ломами, топорами и прочими ручными инструментами дружно начали разбирать законопаченные двери и крышу. Люди радовались, когда первые лучи солнца через проломы проникли к ним на верхнюю палубу. Их понять было можно, они в течение целого года сидели взаперти, не видя и не чувствуя живительного тепла. Когда Зура ступила на твердую землю и вдохнула в себя этот пьянящий чистый горный воздух, восторг и удовлетворение охватило ее душу... * * * Участники эксперимента глазами Зуры увидели величавую красоту гор. Справа и слева от нее возвышались седовласые вершины Арарата, а впереди вдали был виден Арагац. Когда она обратила свой взор вниз, то здесь ей открылся чудный вид на Араратскую долину, где узенькой змейкой серебрился под солнечными лучами бурный Аракс (река в Армении). На их счастье ковчег застрял между двумя вершинами Арарата. Здесь на верху росли в основном хвойные леса, переходящие, далее, если смотреть вверх, в великолепные альпийские луга. Ниже, у подошвы, рос мелкий кустарник, а между ними зеленела молодая трава. Ной мобилизовал всех на работы, пока мужчины занимались разборкой крыши и разблокированием боковых дверей, чтобы выпустить животных, женщины развели костры и в больших чанах начали готовить плов. На радостях Ной разрешил домочадцам освежевать пару баранов. Так в трудах и заботах незаметно подкрался вечер и первая ночь ковчеговцев на новой земле. Надо сказать, что в горах, в отличие от равнины, где они жили раньше, темнота наступила очень быстро. Поэтому не успели ноевцы разобрать крышу, как стало темно. Ужинали все уже при свете костров, расположившись кольцом вокруг огневища. Чтобы взбодрить ковчеговцев, Ной приказал выкатить из трюма бочонок доброго вина. До полуночи они обсуждали события прошедшего дня и намечали планы на будущее. Опасаясь зверей, первые ночи люди ночевали на ковчеге и лишь потом в домах, построенных из бревен и досок, оставшихся после разборки крыши и перегородок ковчега. Используя эти старые заготовки ковчеговцы быстро соорудили себе жилье, огородив жилой поселок кольями из молодых деревьев, срубленных в лесу. Таким образом, скоро около ковчега образовался небольшой хутор со всем необходимым для жилья: молитвенным домом, хлебопекарней, амбарами, домами и прочими мелкими постройками. Как узнали ученые, что к большому удовлетворению ковчеговцев, на горе Арарат спаслись от потопа не только они, но и множество зверей и животных. Среди них были олени, козы, кабаны, медведи и другие звери. Число диких животных, обитавших на склонах Арарата, люди пополнили своими дикими пассажирами, приплывшими с ними на ковчеге. Из трюмов ковчеговцы вытащили клетки, где сидели как хищные, так и травоядные животные. Ученые глазами Зуры наблюдали, как зверей выпускали на волю. Многие из них так привыкли к своим клеткам, что не хотели покидать их, не веря в свою долгожданную свободу. Тогда люди палками и криками выгоняли зверей вон. Лишь оказавшись вне клеток и сообразив, что можно убежать, они стремглав бросались в чащу леса и больше старались людям на глаза не попадаться. Любимец Зуры, красавчик ягуар, за которым она ухаживала на ковчеге, тоже, не сразу понял, что его отпускают на свободу. Он рычал, огрызался на людей и лишь когда Зура жестами поманила его, вышел из клетки, но не стал приближаться к ней, а, почуяв свободу, несколькими прыжками достиг кромки леса и навсегда пропал из виду. Из чрева ковчега, как из плодовитой самки, люди выводили лошадей, овец, коз, ишаков и других животных. Из птичников доставали кур, индюшек и другую живность, а также выпускали в небо, на волю, хищных и певчих птиц. Из плетеных корзин извлекали ящериц и змей. Естественно, змей и скорпионов отпускали на свободу вдали от жилья, чтобы они не покусали своих спасателей-людей. Кто-то из женского персонала лаборатории Югова воскликнул: - Боже, зачем они выпустили на свободу этих мерзких гадов? Помню, как будучи в Армении в турлагере, однажды я проснулась и под комариным пологом у себя над головой увидела скорпиона... Ужас как я перетрусила! На что профессор Лесков справедливо заметил, что без хищников и этих гадов невозможно установить равновесие в природе. Благодаря заботам и трудам ковчеговцев, быстро росло и развивалось новое поселение людей, на новом месте. Мужчины в основном занимались строительством и расчисткой земли под виноградники и весенний посев пшеницы и ржи. Женщины хлопотали по хозяйству, собирали в лесу сухой хворост и валежник для костров и смотрели за детьми. В лесу с Зурой произошло очень неприятное событие, когда она вместе с женщинами вела заготовку топлива (дров). Однажды, собирая в лесу сушняк и задумавшись о житье-бытье, она, подняв ветку с земли, ударилась затылком обо что-то твердое, при этом кто-то как бы положил руку на ее плече. Подняв голову, Зура чуть не умерла от страха; над ней на ветке дерева висел, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, одетый в лохмотья скелет человека. Зура отшатнулась от него и с перепугу заорала не своим голосом: - Ой, мамочки, мертвец! Последний не удержался на ветке и рухнул вниз прямо на нее. Это было кошмарное зрелище. С воплями: -Помогите! Спасите!.. Она дала хорошего стрекача в направлении лагеря. Испуганные ее криком женщины, тоже, побросали собранные охапки веток, чисто по-бабьи визжа и голося: - Караул, нечистая сила, мертвецы гонятся!.. И кинулись бежать вслед за ней. Прибежав к ковчегу, где работали мужики, они всполошили весь лагерь. Когда страсти-мордасти немного улеглись, Зура рассказала, как увидела в лесу мертвеца, который висел на дереве и улыбался ей большими белыми зубами и пытался обнять ее за плечи. Мужики после этих бабьих рассказов о скелетах и мертвецах, стали успокаивать их, мол, что они не кусаются, а когда те немного пришли в себя, начали подтрунивать над ними и особенно над Зурой, говоря: - Ну подумаешь скелет обнял за плечи?.. Или: - Скелет, а понимает толк в женщинах?! Не старую выбрал, а молодую... Или с подковыркой, мол: - Ты, Зура, хоть определила мужик этот скелет был, аль баба?.. А когда уже успокоенная Зура в ответ им сказала, что судя по одежде это был, скорее всего, мужчина, то мужики весело загоготали, сказав: - Ну, вот видишь, значит все-таки мужик, а не баба. Это уже хорошо... Потом Ной всем домочадцам объяснил, что такие трофеи-жертвы потопа, очевидно, еще не раз встретятся им в лесу, и, что надо пугаться больше живых зверей и людей, спасшихся после потопа, а не мертвецов. Царство им Небесное!.. И что здесь, в горах, они еще не раз встретят скелеты и трупы, как людей, так и зверей, а также морских обитателей, не успевших уплыть вслед за отступающей водой. Действительно, ковчеговцы впоследствии еще не раз встречали скелеты людей и животных, принесенных сюда на гору потопом. Им попадались и неизвестные диковинные животные, и морские моллюски, из раковин