иерархия
церковная...
  - А разве он не еврей?
  - С чего ты взял?
  - Сам же говорил про коэнов. И что именно мы...
  - Чушь. Ты не так понял. Да еще начитался антисемитской литературы о
всемирном еврейском заговоре. А Дом кажется тебе центром заговора.
  - Нет, но...
  - Я объясню. То, что знаю сам. А знаю мало. Евреи в доме есть. Но не все,
не большинство и ничем тут не заправляют. Живет здесь множество народов.
Конан, кстати, имя кельтское, если я не ошибаюсь. А Кардинал, насколько я
знаю, - из испанцев. Короче говоря, загорелся он идеей сделать весь мир
одним теократическим католическим государством. Постепенно, конечно. Денег
вбухал уйму. Но время выбрал крайне неподходящее - двадцатые - сороковые
годы. Люди от церкви, как назло, отворачивались. Даже после войны не стали
утешения искать. Но на религиозных идеях Кардинал уже помешался
окончательно. Марксизм, кстати, он четвертой мировой религией считает.
Динамичная, говорит, перспективная, но не проверена временем. А сам
Кардинал ударился в ислам, хоть это и нетипично для испанца. Думает, что
только аллах может навести на Земле порядок.
  - Он поверил в аллаха?
  - Очень-очень сомневаюсь. Но вот в то, что только вера в аллаха, да еще в
его, Кардинала, интерпретации, способна объединить весь мир, он верит.
Интересно было бы узнать его вариант вселенской гармонии. У меня
подозрение, что такое даже никакому аятолле не снилось.
  - Кардинал в чалме? Да-а, смешная картинка. Но я не вижу ничего страшного.
Если ты не напутал с датами, то у деда просто маразм. Хотя и он неплохо
сохранился.
  - Я ничего не напутал. И маразмом здесь не пахнет. Никогда не задумывался,
почему ты не видел своих бабушек и дедушек?
  - Нет. А ведь действительно... Как предохранитель у меня в башке! Никогда
ничему не удивляюсь. Умерли и умерли.
  - Черта с два они умерли. Эгоисты у нас в Доме бабули с дедулями. И пра-и
пра-пра-. На потомков им наплевать. Они ведь живут дискретно.
  - Как это?
  - Да так. Еще одна особенность Дома. Гвоздь программы, можно сказать. Для
любого этажа. Ложишься спать как все, а просыпаешься и выходишь на улицу -
в нужный тебе день через неделю, месяц, год.
  - Машина времени?
  - Какая там машина! Блоха времени, да и та только в одну сторону прыгает.
Но годы жизни экономит. Вот, возьми Кардинала. Уже сколько лет он
появляется только по четвергам. Выходит из дома недалеко от Таврического
сада и гуляет в нем около часа. Ритуал у него такой. Значит, прожил он за
последние годы в семь раз меньше, чем все простые смертные.
  - Чепуху ты несешь с этими прогулками по Таврическому. В остальные дни
Кардинал так же гуляет где-то в Тегеране, Каире, Рабате и каком-нибудь
Исламабаде.
  Отец покосился на меня с подозрением.
  - Ты уже что-то узнал?
  - О чем?
  - Про Исламабад. Вроде бы, Кардинал с пакистанцами сотрудничает насчет
атомной бомбы.
  - Чепуха. То-то их по всему миру ловят то с электроникой, то с плутонием.
Кардинал бы им обеспечил такую доставку, что о-го-го. Никакой Интерпол или
там МАГАТЕ...
  - Не все так просто. И Кардинал не всемогущ, и доверия у них полного нет.
А то, что он не только по четвергам объявляется, ты прав. Но редко, очень
редко. Неужели непонятно? Лет ему за сто, а выглядит - как огурчик. Будто
вот-вот полтинник разменял.
  Никогда до сих пор я не слышал от отца подобных выражений. Словно он к
разговору со мной специально готовился. Где этого словесного добра можно
нахвататься? Обычно - интеллектуал, эрудит...
  - Ты даже не представляешь, как перенаселен наш Дом! - отец, похоже,
зацепился за любимую тему. - В одном и том же объеме, в тех же самых
комнатах, но отделанных в разных стилях - от нас до Вавилона и даже глубже
- время от времени появляются наши старички. Глянут в окно, ужаснутся и
прикидывают, когда бы попоздней проснуться, чтобы мир вернулся в
нормальное состояние. Чтобы все, как порядочные люди, ходили в хламидах.
Или в тогах. Или во фраках. А как силен инстинкт любопытства! Никто не
хочет спокойно помирать. Всем хочется узнать, что будет там, впереди.
  - Но это же твои домыслы? Сам ведь сказал, что предков наших не увидеть. А
что, если они и в самом деле умерли? Добровольно. Заскучали и умерли.
  - Хрен их знает. Я-то не заскучал. Я вот состарюсь чуть-чуть - тоже начну
раз в год объявляться. Вместе с твоей матерью, конечно. Не люблю
одиночества.
  - Прекрасно! И это тот самый серьезный разговор, что ты мне обещал?
  - Вот черт! Не умею серьезно говорить. Итак, коротко. С Кардиналом все
ясно: мерзкий тип с абсолютно неприемлемыми планами. Что хуже всего -
очень хитрый, несмотря на кажущееся прожектерство. Пока он по всему миру
фанатиков воспитывал, я молчал. Мало ли какой дурью человек мается, хоть
это и грязные дела? Да и не так уж много информации у меня было. Но в
последнее время мне что-то не по себе стало. Уж больно Кардинал обнаглел.
  - Только ты забеспокоился или все в Доме?
  - Все?! Ну, ты даешь! Тех, кто над нами, ты в расчет не бери. Они такими
мелочами не занимаются. Второэтажники тоже побоку. Они - деляги. Такие,
как Кардинал, - редкое исключение. Остаются соседи по этажу. Но и тут
глухо. Массовый эгоизм. Это лишь тебе с отцом судьба удружила. Совестливый
я. Даже семью завел. Заметил ведь, что соседи у нас почти все - мужики?
Зачем им семья? Одна подруга в Ленинграде, вторая в Москве, третья в Риге,
четвертая в Лондоне, пятая в Буэнос-Айресе, шестая в Гонконге... Вся жизнь
- одно большое развлечение. Наплодишь по всему миру полк детишек -
выбираешь самого шустрого и пестуешь. Или не выбираешь. Не то что я с
тобой, оболтусом, мучаюсь...
  - Опять тебя, папа, на лирику потянуло. Значит ты, совестливый самый,
решил Кардинала приструнить. А я, оболтус, тебе, вроде как, нужен. Так?
  - Так. Зачем бы я начинал этот разговор?
  - А если я не совестливый? Если мне годков тридцать тоже поразвлекаться
хочется? У меня до сих пор ни одной подружки нет ни в Рио-де-Жанейро, ни в
Гонолулу. И даже в Париже нет.
  - У тебя вряд ли кто и в Ленинграде есть, - усмехнулся отец. - А насчет
совести не ври. Наследственность - штука верная. Не прикидывайся.
  - Хорошо-хорошо. Что ты хочешь?
  - Да пока ничего. Во-первых, будь в курсе, что Кардинал зарвался, а я
пытаюсь что-то предпринять. Во-вторых, развивайся в деле овладения Домом,
но не рискуй. В-третьих, я исчезну. На недельку. Хочу кое-что выяснить и
один вопрос для себя прояснить до конца. Ты матери по хозяйству помогай,
сам понимаешь. А если через неделю меня не будет - ее где-нибудь устрой
побезопасней, а сам начинай искать меня.
  - Пойти к Кардиналу и спросить?
  - Аллах тебя спаси! Этого только не хватало. Никаких прямых действий.
Только косвенно. Ты - новичок, а новичкам везет. Никакой Кардинал не
додумается до тех глупостей, что ты сделаешь.
  - Безжалостный ты человек, папа. Сына выставляешь против целой мафии.
  - Неужели трусить начал? Ты - третьеэтажник. Тебя поймать практически
невозможно, если дураком не будешь. Ну, а дураки и должны погибать.
Естественный отбор. Но мой сын... Не боись! Этим гадам нас не взять. Мы не
придурки с четвертого этажа, которых Кардинал к рукам прибирает. Он у
кого-то там сына взял в заложники, теперь вот хочет развернуться. Я бы на
их месте... как клопа! А они поддались. Вот я на четвертый этаж и
отправляюсь.
  Я подивился новой неожиданной информации и спросил, какова функция
четвертого этажа. Отец долго ходил по комнате, мычал, мурлыкал. Наконец,
вздохнул.
  - Я сам в это дело не верю, - веско сказал он. - И тебе пока не расскажу,
чтобы ты меня потом сочинительством не попрекал. А функция у четвертого
этажа называется вероятностной. Или, как некоторые считают правильней, -
вариативной. Такие вот дела.


  5. В здоровом теле...


  После беседы с отцом я крепко задумался. Конечно, не давала покоя загадка
верхних этажей. Но вопрос о происхождении Дома стал казаться важнее. Кому
это все надо? Что греха таить, думал я до разговора о себе и о других
жильцах, как о неких "высших" существах, чуть ли не инопланетянах. Мы
всемогущие, значит, самые мудрые. А что получается? Банда прохиндеев на
втором этаже, компания патологических эгоистов - на третьем. А выше кто-то
очень важный, кому на всех нижних наплевать. Да еще дискретные старцы со
времен фараонов. Вот уж дал Бог соседей! И папаша совестливый тоже хорош.
То однажды обмолвился, что пятьдесят миллионов погибших и замученных во
Второй мировой войне - прививка для человечества, даже слушать страшно. То
старичок-мусульманин полоумный - величайшая угроза. А главное - ничего
никогда толком не объяснит. Все ему некогда. Час говорил на общие темы, а
дошли до конкретного - про заложников с четвертого этажа лишь одной фразой
обмолвился. Да про какую-то вариативную функцию упомянул. Под каким хоть
соусам ее едят?
  Чем больше я думал, тем сильнее мысль мелела и оскудевала. В конце концов,
я плюнул на сомнения и решил во всем слушаться отца. Ну кому еще я могу
верить в этом непонятном мире? Только отцу родному. Есть еще мать, но она
- человек со стороны. Ничего не понимает, судя по взгляду, всего
побаивается. Что она мне скажет?
  После стычки с громилами, чудом закончившейся счастливо, я до сих пор не
мог преодолеть жуткий комплекс неполноценности. Мало ли что Наташа
называла меня героем? Уж я то знал цену своему героизму! Еще чуть-чуть, и
все могло закончиться по-другому, намного хуже. Очень плохо. Этот комплекс
сильно давил мне на психику. Что я смогу предпринять в помощь отцу, такой
хилый, немощный, неуклюжий? Черт бы побрал папашу с его предрассудками о
заколдованных принцах! Нет чтобы с раннего детства по два раза в неделю
водить меня в Японию к какому-нибудь сэнсею в школу карате. А за дверью в
стене держать наготове целую комнату тренажеров, чтобы можно было
накачивать мускулатуру. И каждые школьные каникулы выводить меня
куда-нибудь за границу, чтобы я три месяца вынужден был трепаться на
английском и других языках. Ну почему он этого не делал?
  Через пару секунд до меня дошло, что от тренировок у сэнсея я уворачивался
бы под любым предлогом: начиная с головной боли и до колик в животе. К
тренажерам меня бы пришлось гнать палкой. А от легких путешествий за
границу могла развиться жуткая мания величия, неизлечимая уже в любом
возрасте. Вот сейчас...
  Тут я вспонил "блоху времени" и дискретных старцев. Мне пока старость не
грозит. Что если сделать наоборот, получить резерв времени? Пусть "завтра"
будет не днем через неделю или через месяц, а одним и тем же завтрашним
днем. Если сегодня - третье июня 1989 года, то завтра четвертое. А если
сегодня - четвертое, то "завтра" - опять четвертое. И так - хоть месяц,
хоть два. А за это "бесконечное" четвертое число я постараюсь
подготовиться. Что значат в моем возрасте пара лишних месяцев?
  Оцепенение как рукой сняло. Я "заказал" новую кучу каталогов. С их помощью
"заказал" учебные видеокассеты по карате и культуризму, хотя и слышал
когда-то, что одно с другим не очень согласуется. Еще пара часов ушла на
оборудование залов тренажерами. Как выглядит тир, я уже знал после
путешествия с отцом.
  Подобно примерному ученику второго класса, я составил аккуратный
распорядок дня. В него входили общефизическая подготовка, карате,
стрельба. Не забыт был и отдых, совмещенный с просмотром фильмов без
перевода. В сочетании с занятиями по самоучителю я мог рассчитывать на
овладение английским языком.
  Первые дни прошли прекрасно. Утром я выскакивал на улицу, покупал (для
контроля) уже надоевшие "Известия" за четвертое июня, возвращался домой и
работал, работал, работал. Конечно, карате без партнеров - это не совсем
то, что надо, но я со всех сторон окружил себя зеркалами и старался изо
всех сил.
  Скоро покупать газеты надоело, и я перестал. От ударов по макиварам на
руках и ногах появились мозоли, а боль в мышцах, возникшая в первый же
день, то ли прошла, то ли стала привычной. Но энтузиазм иссяк. Хотелось
вернуться к нормальному человеческому существованию. В конце концов, еще
никому не удавалось стать суперменом за два месяца. Разве что в сказке. Ну
а Дом - не сказочное явление?
  Мое трудолюбие немного восстановилось после просмотра фильма с Арнольдом
Шварценеггером. Он играл легендарного Конана, и Конан показался мне ближе
к Кононову, чем загадочные древнееврейские коэны... Что-то в этом есть.
  После лицезрения кинотезки я долго и грустно изучал в зеркале свою
мускулатуру, но особых сдвигов не увидел. Да и рост 172 см был явно не
суперменский. Но однажды в голову пришла дерзкая мысль: а что если
смотреть в зеркало раз в день, каждый раз подходя к нему с готовностью
увидеть себя подросшим на сантиметр. Деления будут пусть хоть на самом
зеркале. Я попробовал, и чудо произошло. За два дня удалось подрасти на
два сантиметра. Да, возможности Дома были невероятны и безграничны.
По-моему, сами жильцы не знали о многих из них.
  Постепенно подрастая (сантиметров до ста восьмидесяти пяти), я сообразил,
что так же можно нарастить и мускулатуру. Конечно, не до уровня
Шварценеггера, но все же... Возник соблазн отказаться от нудной работы на
тренажерах. Я решил проявить честность пополам с осторожностью (выросшие
за счет зеркала мышцы могли оказаться бессильными). Однако добровольная
ссылка, благодаря удачному стечению обстоятельств, был сокращена до месяца.
  Через тридцать дней по моему календарю, но пятого июня по традиционному, я
вышел "в свет". Подросший на тринадцать сантиметров, потяжелевший за счет
мышц на двадцать килограмм, с твердыми, как доски, ладонями. Ноги,
привыкшие к ходьбе босиком, чувствовали себя в кроссовках не очень уютно.
Мир не заметил, что мне удалось растянуть время как самую эластичную
резину. Во всяком случае, в "Известиях" за пятое июня 1989 года об этом
ничего не было.
  Вернувшись домой, я на кухне встретил мать. Она шарахнулась в сторону,
словно увидела привидение.
  - Мама, что с тобой?
  - А с тобой что? Тебя словно раздуло!
  - Да не волнуйся, мам. Я просто чуть-чуть позанимался гантелями и немного
подрос.
  - За одну ночь!? - в глазах матери появились слезы, на удивление обильные.
- Боже мой, боже! Как вы мне надоели со своими фокусами! Отец твой
исчезает, как камень под воду. А в последнее время, еще и прощаться начал,
словно он на фронт отправляется. Ты не успел из армии вернуться - тело
поменял. Да я о таком даже и не слышала! Боже, что ты сделал, сынок?
  - Ну, мама, зачем плакать? Все нормально. Когда я хилый рос, ты не
плакала. Не менял я тело, просто потренировался, а Дом мне немного помог.
  - Чтоб вы провалились со своим Домом!
  - Ну зачем так грубо, мам? Хочешь, я завтрак приготовлю?
  Я "заказал" роскошный завтрак и бутылку хорошего вина к нему. За едой мы
непринужденно побеседовали. Хотя глаза у мамы и оставались "на мокром
месте", она постепенно начала привыкать к моему новому облику.
  Удачно получилось, подумал я, что меня угораздило "накачаться" сразу же
после возвращения со службы. Кроме матери с отцом удивляться некому, а уж
с отцом я разберусь. Больше ведь у меня никого нет?
  Стоп! Вот придурок! За месяц все позабыл. Сегодня же пятое число, Наташка
сдает экзамен по экономике, и в двенадцать мы с ней встречаемся на
"Площади Восстания". Чуть-чуть не забыл! Часы показывали половину
двенадцатого.
  Большую часть оставшегося времени заняли мысли об одежде. Дело отнюдь не в
пижонстве. Хоть я и был горд новым ростом и мышцами, но шокировать Наташу
не хотелось. Для маскировки роста я выбрал мокасины на тончайшей подошве,
а увеличившийся объем спрятал под мешковатой до невозможности пятнистой
курткой "а ля десантура". Может, зря стараюсь, и против женской
наблюдательности любая маскировка бесполезна?
  Как и полагается женщине, Наташа опоздала на десять минут. Еще несколько
минут я ждал, когда она меня обнаружит среди толпы людей, ожидающих
встречи в том же месте. Взгляд Наташи несколько раз равнодушно скользил по
мне, в первый раз, правда, ненадолго задержавшись. Наконец, ожидание
надоело.
  - Натали! Уже забыла, как я выгляжу? И это за два дня?
  - Это еще что за дела? Тоже мне, шутники выискались. Ты - Сережкин брат?
То-то я смотрю физиономия больно знакомая, чуть не подошла.
  - Какой брат? - я растерялся. - Точно, забыла! Это же я, Сергей.
  - Да не ври ты. Может, не родной брат, а двоюродный. Или племянник. Или
приятель, хоть и похожий. Люди же не растут за два дня до двух метром, как
огурцы.
  - Какие огурцы? Ты что, свихнулась? Какие два метра!? Да во мне - метр
восемьдесят пять.
  - Вообще-то похож. Особенно, когда возмущаешься. Но все равно не верю.
  - Хочешь, докажу? Расскажу, что и как у нас было там... тогда... Жаль,
родинок у тебя на теле нет, а то бы вспомнил.
  - Тоже мне, доказатель. Вы же, мужики, хуже баб треплетесь. Рассказал тебе
Сережка все с подробностями, вот ты и доволен. И меня передал, как
эстафетную палочку. Может, вас - пять близнецов и все у вас общее. А
доказательства у всех одни. Кстати, на Мишке Рябинине какого цвета рубашка
была?
  - Во первых, на Гришке. Во-вторых, не рубашка, а футболка. Желтая с
нарисованными мужиками в шлемах. Не помню, то ли они мотогонщики, то ли
игроки в американской футбол.
  - В самом деле. - Наташка подошла и прижалась ко мне, - Господи, да ты
еще и твердый какой-то стал! Ничего не понимаю. Вроде ты, а вроде и не ты.
  - Знаешь, Наташенька, после того случая в лесочке, с насильниками этим
чертовыми, муторно мне как-то на душе стало. Мало ли что еще в жизни может
приключиться, а я и ростом не вышел и сил не так уж много.
  - Ну уж!
  - Да-да. Что греха таить. Вот я и решил культуризмом подзаняться,
порастягиваться на тренажерах...
  - Никогда не слышала, чтобы за два дня люди так вырастали.
  - А тут, понимаешь, - врать так врать, подумал я, - мне удалось препараты
специальные достать. Стероидами называются. Вот они мне и помогли. Что
поделаешь, двадцатый век. "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью." Никогда
не поверишь, сколько я за эти два дня мяса съел!
  - Стервоиды, - со странной интонацией сказала Наташа. - Слышала я, что они
вредные. Вроде бы, импотенция от них?
  - А вот это можно проверить, - засмеялся я. - Слушай, и не надоело нам
стоять? Мне опять голодно.
  - Тебе мясо, - сказала Наташа, - а мне витамины нужны. Пойдем на рынок.
  - Предварительно запасшись деньгами, я потряс Наташу своей щедростью.
Нежнейшие персики, гигантские ярко-красные помидоры, умопомрачительно
ранние сливы, черешня - все это я покупал не глядя на цену и в таком
количестве, словно поставил перед нами с Наташей задачу наверняка
объестся. Конечно, Дом мог дать мне и не такое, но сейчас меня больше
интересовал сам акт купли-продажи. Если бы Наташа догадывалась, что деньги
для меня - это цветные бумажки, которых сколько душе угодно лежит в ящике
стола!
  Я познакомил Наташу с мамой (та рисовала), но обедали мы вдвоем у меня в
комнате. Не обошлось без "изготовленных" Домом блюд. Обед прошел отлично,
и дальше было не хуже. Наташины опасения насчет "стервоидов" оказались
абсолютно беспочвенными.
  Вдоволь налюбовавшись моим свежеиспеченным атлетическим сложением, Наташа
заявила, что я совершенно напрасно так рисковал здоровьем. Мол, ситуации,
вроде той, в лесочке, встречаются раз или два в жизни, а в остальных
случаях мускулатура практически бесполезна. Главная преступность сейчас в
руках мафии, а с ней никакой богатырь не справится.
  Я возразил. Наташа начала сердиться.
  - Недаром говорят, что в каждом мужике живет ребенок. А в тебе - сплошное
ребячество. Насмотрелся по видику фильмов, где Шварценеггер какой-нибудь
или Чак Норрис в одиночку целые банды уничтожают, и возомнил себя таким
же. Да ты и с нашей мафией не справишься, даже с такой, что послабей.
  - Справлюсь!
  - Трепло. Надул бицепсы и доволен. Мне показалось, что ты жизнь более или
менее знаешь, даже деньги зарабатывать можешь. А теперь вижу - маменькин
сынок или папенькин.
  - Папенькины сынки в коммуналках не живут.
  - Не знаю, что это за коммуналка такая, где соседей нет. Может, вся эта
квартира ваша?
  Я абсолютно не мог понять, почему Наташа так завелась. Только что была
такая умиротворенная... Далась ей эта мафия! Газет начиталась, точно.
  - Слышь, Натали, тебя обидел кто? Ты только скажи, я их мигом.
  - Эх, герой, герой... Тебя как муху прихлопнут.
  Тут пришла очередь обижаться мне. В гробу я видел все эти доморощенные
мафии! Но когда Наташа рассказала о своей знакомой, я только присвистнул.
  Девчонка, бывшая когда-то и хорошей, и порядочной, и т.д., и т. п.,
влюбилась в нехорошего парня, который втянул ее в занятие самой древней
женской профессией. Обнаружилась великолепно отлаженная система,
действующая с помощью некоторых таксистов, основных поставщиков клиентов.
Большую часть денег забирал бывший возлюбленный. Он же грозил всякими
карами, до смерти включительно, если будет проявлено непослушание.
  - В милицию обращаться бесполезно, - завершила рассказ Наташа, - там все
куплено и схвачено, этот Валера предупредил. А даже если какой лось
здоровый, вроде тебя, вмешается, то выследят и накажут и его, и Ирку.
  "Не люблю сутенеров, - подумал я. - Первый раз слышу о них в реальной
жизни, но уже не люблю. А еще... Какими крутыми не видели бы себя эти
парни, перед более сильной мафией они спасуют. Перед ОЧЕНЬ сильной мафией.
До срока, установленного отцом, у меня имелась еще пара дней. Думаю,
совсем не вредно будет размяться. И развлечься.
  - Поговори со своей Иркой, - сказал я. - У меня есть очень хороший способ.
100% гарантии. У Валерки при виде ее желудок от страха портиться будет.
Даю день на размышление.


  6. Игра с мафией, игра в мафию.


  Красные "Жигули" располагались на небольшой площадке между домами по
четной стороне Лиговского проспекта. Белая ночь позволяла разглядеть номер
даже на небольшом расстоянии. Я сверил цифры с бумажкой. Сошлось. Несмотря
на позднее время, стояла жара, и я медленно таял в мешковатой десантной
куртке. На этот раз она скрывала не фигуру, а висящий на ремне автомат. В
правом кармане лежал пистолет. По каталогу я выбрал "Смит и Вессон" 38-й
калибр, барабанный с коротким дулом. Даже с навинченным глушителем он
хорошо умещался в кармане.
  В "Жигулях" сидело четверо: двое парней, двое девчонок. Девицы - товар.
Парни их охраняют от нечестных клиентов и собирают деньги. Клиентов должны
были подвозить таксисты. Я подошел к самому началу "смены", а то можно
было и опоздать. Моя подопечная, Ира Казакова, сегодня "отдыхала".
  - Валера? - парень рядом с водителем был очень похож на свой словесный
портрет.
  - Ну, да. А что надо?
  - Скажи телкам, чтобы вышли. Поговорить надо. По серьезному делу.
  - Говори так.
  Решив не тратить время на пререкания, чтобы не выглядеть неавторитетным
человеком, я вытащил из кармана пистолет и выстрелил в переднее колесо,
лопнувшее на удивление тихо. Потом, шагнув назад, поднял дуло выше, так
что оно оказалось прямо на уровне широко раскрытых Валериных глаз.
  - Следующая пуля будет твоей. Понял?
  Валера издал какой-то утвердительный звук.
  - Косая! Ленка! - наконец выдавил он. - Ну-ка быстро.
  - Водила пусть тоже вылезет, - добавил я. - И все трое во-он к той
стеночке. Но не бегом, а то я очень по бегущим люблю стрелять. И почти
всегда попадаю.
  Я слегка распахнул куртку, и Валера, вместе с только что вылезшим
водителем, смогли увидеть направленный на них автомат. Дав людям
полюбоваться, я запахнулся, а пистолет вместе с рукой опустил в карман. Не
дай бог, какой-нибудь бдительный милиционер что-то с Лиговки увидит!
  - В чем дело? - на удивление, Валера начал первым. - Неделю назад я Тимуру
заплатил. Мы краями. Следующий раз в июле. Мы же больше ни разу не
нарушали!
  Рэкет, подумал я. На каждую мафию своя мафия есть. Но мне-то это все до
лампочки.
  - Слушай, - мой голос зазвучал веско, как он должен был звучать у Аль
Капоне или Диллинджера, - я не от Тимура и даже не от Тамерлана (Валера
напрягся, пытаясь вспомнить чье же это второе имя). Я вообще по пустяку.
Одна очень маленькая мелочь. Просто, не хочется потом к этому делу
возвращаться. Учти, если ты меня еще раз увидишь, то больше ты не увидишь
никого. Понял?
  Валера кивнул.
  - Итак, запоминай. Иру Казакову знаешь? Хорошо... Так вот, ты ее больше не
знаешь. Она где-то есть, может быть, даже рядом с тобой стоит, но ты ее не
знаешь. Тебе даже не придет в голову спросить у нее: "Который час?"
Запомнил? Тогда мы с тобой больше не увидимся.
  - Зачем тебе эта соска? - на лице Валеры читалось полное недоумение. -
Таких на каждом углу по десять штук стоит.
  - Не твое дело. И не мое. Кому-то надо. Я просто выполняю заказ, делаю
работу. А все, что я делаю, я делаю хорошо!
  Шум мотора приближающегося такси совпал с моими последними словами. Я
приветливо помахал рукой девицам, словно прилипшим к желтой стене, и
быстро покинул пустырь. Черт с ними, они моей помощи не просили, значит,
довольны своей участью.
  Назавтра вечером Наташа позвонила и предупредила, что идет ко мне в гости,
притом не одна. Ее знакомая, та самая, хочет меня отблагодарить. Мне было
не совсем ясно, как она собирается это сделать, но я согласился. Хотя и
почувствовал в душе, что знакомые у Наташи какие-то "не те".
  Благодарность оказалась на удивление банальной, без всякого оттенка
фривольности. Ира принесла бутылку коньяка. Неожиданная гостья явно не
подходила под Валерину характеристику, выделяясь своей неординарной
внешностью. Отличная фигура, длинные ноги, золотистые волосы, ярко-голубые
глаза... Да ей в кино играть, а не на панели работать! Действительно,
начнешь верить рассуждениям стариков о падении нравов.
  Я засунул в видик кассету с музыкальными номерами, включил телевизор и
вышел на кухню за чем-нибудь съестным. На какую тему мне говорить с
гостьями? Ей богу, до чего же я закомплексован! Достаточно рядом оказаться
даме с сомнительным прошлым, и мне уже не лезет в голову ни один вопрос, к
этому прошлому не относящийся. Прямо наваждение какое-то!
  Девчонки от подобных комплексов не страдали. Пользуясь пультом
дистанционного управления, они уже вовсю гоняли туда-сюда пленку с записью
и обсуждали рок-звезд. Я тоже подключился к разговору, но как дилетант:
два года армии сильно ослабили мою эрудицию в подобных делах.
  Пить я почти не пил, "девочки-ромашки", особенно Ира, лихо справились с
коньяком и при моем чисто символическом участии. Кроме оживления разговора
никакой другой реакции не обнаружилось. Учитывая нарастающее веселье и
желая выглядеть гостеприимным, я вышел на кухню, а вернулся точно с таким
же "Дагестаном". Без сомнения, это мог быть и "Камю", и "Наполеон", знай
я, что как выглядит.
  Вечеринка становилась все громче и громче. Даже у меня начала появляться
"легкость в мыслях необыкновенная", а уж про Наташу с Ирой и говорить
нечего. Ира лезла целоваться, говорила, что я стр-р-рашный человек, что
Валера сегодня в баре при случайной встрече аж позеленел от страха.
Наташа, смеясь, покачивалась в кресле-качалке и дразнила меня "дутышем".
  - Ведь не поверишь, Ир, - говорила она, - он хилый-хилый был. Только что
шустрый очень. А теперь вот как его разнесло. Всего за два дня!
  Поменяв несколько кассет с записями, я тоже начал молоть чепуху. Язык
потерял тормоза. Я казался властелином жизни: к моим услугам были две
симпатичнейшие девчонки, еще сколько угодно, если захочу, любая вещь,
все-все-все. Мне захотелось хоть немного приоткрыть завесу над моим
истинным могуществом, намекнуть этим двум милашкам, ловящим каждое мое
слово, с каким невероятным человеком они встретились...
  Приходить в себя я начал лишь в час дня. Наташа с Ирой еще спали. Так как
никто из нас не работал, никого и не могло волновать, рабочий сегодня день
или выходной. Я даже не помнил число. И только когда напряг память, до
меня дошло, что вчера закончился срок, отпущенный мне отцом на безмятежное
существование. Он не вернулся, значит надо срочно прятать мать и
приступать к его поискам. Куда спрятать? Так-так-так... Конечно, туда,
где много народа, притом случайного. Например, на курорт. Ах, да! Надо
выпроводить двух спящих красавиц.

  - Что я буду делать на курорте? - спросила мама.
  - Что все делают. Отдыхать.
  - Но я же не устала, я всю жизнь отдыхаю.
  - Тогда будешь работать. Рисовать море. Как Айвазовский. Идет?
  Мать недоумевала и долго возражала. Даже сославшись на папино пожелание,
чтобы она обязательно с сегодняшнего дня отправилась на отдых, я не мог
ничего добиться. Как не хотелось мне ее пугать, но все же пришлось
намекнуть, что оставаться в Доме чревато опасностью для жизни. Она сникла,
в глазах опять появились слезы.
  Упоминание об Айвазовском остановило мой выбор на Феодосии. Хоть я никогда
в ней не был, Феодосия показалась мне городом достаточно курортным, но не
таким перенаселенным, как Сочи и Ялта. "Заказав" стандартный рекламный
набор цветных открыток "Феодосия", я выбрал подходящий вид на городскую
улицу, и после недолгих сборов мы с матерью уже стояли на ней. Расспросив
людей, мы добрались до вокзала, а там, не торгуясь, сняли комнату у
приятной пожилой женщины. Я довел мать до ее временного жилья, передал ей
толстенную пачку денег и попрощался. Впереди было самое трудное.
  Остаток дня прошел в размышлениях. Что я мог? Да ничего. Кроме фотографий
Кардинала, отец оставил мне фотографию еще одного старичка, почему-то
названного Атлантом. По словам отца, тот казался неплохим человеком, жил в
соседней квартире, кое-что знал и обязан был помочь. Но как найти этого
Атланта? Интересно, о чем думал папаша, поручив мне миссию подстраховки и
не снабдив никакими инструкциями? И думал ли он вообще? Привык в одиночку
действовать, эгоист чертов. Супермен... Куда его занесло? Неужели попался
исламским фанатикам в лапы?..
  Дурные мысли лезли в голову. Чтобы избежать бессонницы, я решил было
позвонить Наташе и позвать ее в гости, но скоро передумал. Никто не должен
был отвлекать меня, только тогда есть шанс до чего-нибудь додуматься.
Лучше как следует помучаться на тренажерах.
  На следующее утро я был разбужен телефонным звонком. Незнакомый мужчина
позвал Сергея Кононова и сказал, что хотел со мной поговорить по очень
важному делу. Себя он назвал Николаем. Я подумал и согласился. Встречу
назначили у меня через час. Отказаться я не мог. Вдруг это было связано с
отцом?
  Я быстро оделся, позавтракал без особых деликатесов и приготовил свой
"Смит и Вессон" с глушителем. Мало ли что.
  Николай оказался мужиком лет тридцати, одетым в джинсы с огромным
количеством ремешков и карманчиков. Он осмотрел комнату (я полностью
сменил обстановку, сделал ее абсолютно аскетической) и остался в
недоумении. Кажется, Николай даже забыл о чем собирался говорить.
  - До нас дошла кое-какая информация, - начал он. - Люди говорят, что у
тебя какой-то канал есть. Можешь любой товар из-за границы сюда
переправить.
  Приплыли, подумал я. Или Наташка, или Ирка трепанула. Но виноват один я.
Да еще коньяк проклятый. Что я нес, когда хвастался? Вот бы вспомнить. Ой,
трепло!.. Какое трепло! Что же дальше?
  - Нам кажется, что у тебя нет возможностей для отдачи?
  - Чего-чего?
  - Тебе некому продавать. А возможность есть. У нас. Мы можем договориться.
К взаимной выгоде.
  - Кто такие "мы"?
  - Мы? Я, приятели мои. Деловые ребята. У нас всегда все четко.
  - Мафия, значит? - слово выскочило на язык само собой.
  - Да какая это мафия! - Николай засмеялся. - Мы никакой крутизной не
занимаемся. Это сейчас мода такая везде мафию совать. Мясо воруют - мясная
мафия. Спиртным торгуют - алкогольная мафия, вот у тебя в соседнем доме
обитает, со всего города туда люди ездят. Этих мафий - как собак
нерезанных. Ну, пусть и у нас мафия, как тебе нравится.
  Я задумался. Отсутствие отца могло продолжаться сколько угодно. Где-то
бродил мифический Атлант, но толку от него пока даже не предвиделось.
Легче всего послать этих мафиози подальше, хотя могут и разозлиться,
попытаться нагадить. Ну их, не боюсь. А что, если использовать эту шайку?
Попробуем...
  - Может, и договоримся, - сказал я. - Но у меня одно условие.
  Николай был весь внимание.
  - Никаких наркотиков, никакой валюты, никакого оружия.
  - Конечно, конечно, - гость сделал обиженное лицо. - Не надо. Да наркотики
с оружием мы и сами могли бы на экспорт... Не надо нам этого добра. Нас
вещи более простые интересуют. Аппаратура, тряпки, косметика. Уговор
простой: мы заказываем партию, платим за нее половину рыночной цены. Идет?
Я считаю, это очень даже по-божески. Никаких проблем со сбытом, никакого
риска, если с твоей стороны все чисто.
  - Не знаю, что будет дальше, но сейчас я хотел бы рассчитаться по-другому.
Пока у меня нет нужды в деньгах, и я предлагаю плату натурой.
  Глаза у Николая полезли на лоб.
  - Нет-нет. Не то, что ты думаешь. Пусть пара ваших ребят отработает эти
деньги. Проследит за кое-кем... Мне нужны новые лица, чтобы никто из наших
не засек. Подозрение есть, что меня тут маленько обувают.
  Николай посмотрел на меня с уважением и другим непонятным мне чувством.
  - Я за всех не отвечаю, - наконец сказал он, - есть люди покруче меня. Но
я им все передам.
  - Поторопитесь. Сегодня вторник. Ваши ребята нужны мне в четверг рано
утром. Потом будет поздно.
  Предупрежденный в среду по телефону, что мои условия приняты, в четверг я
встречал своих "наемников". Оба они были довольно молодые парни, года на
три старше меня. Один - красавец в "вареных" джинсах и черной майке,
открывающей взгляду неестественно огромные бицепсы, обтянутые загорелой до
шоколадности кожей. Второй выглядел попроще и был одет в рубашку с
коротким рукавом и брюки, полосатые как матрас. И тот, и другой жевали
резинку и пытались выглядеть американскими полицейскими.
  - Расслабиться! - скомандовал я, - а то светитесь за версту. Вот
фотография клиента. Руки у вас пустые? Так и думал. Вот вам "уоки-токи",
засуньте их в эти пластиковые пакеты. Говорить сможете только со мной.
Связь между вами - через меня. Мужик этот, - я кивнул на фото Кардинала, -
войдет в Таврический сад или с Потемкинской, или с Таврической, так что вы
разделитесь. Живет он где-то недалеко от входа, надо выяснить, где,
наблюдайте за ближайшими подъездами. Как появится, сообщите мне. Ну, а
потом смотрите, что он делает, с кем встречается. Когда он выйдет, не
знаю, может, весь день придется ждать. И в саду вряд ли что интересное
будет: гуляет старичок - и все. Но, в любом случае, работа не пыльная.
  Красавчик с дутыми бицепсами вытащил из кармана бумажку.
  - Шеф просил передать. Это заказ.
  Я окинул взглядом список (слава богу, ничего страшного, банальный
ширпотреб) и выпроводил парней "на работу". Сам же включил радиостанцию на
прием и принялся зубрить английский. В голову ничего не лезло. Зачем мне
английский? Раз я пошел против Кардинала, лучше учить арабский. Или урду?
Что я знаю об исламе? Шииты, сунниты... Муллы, аятоллы... Отец, видимо,
проштудировал достаточно, он у меня основательный. А я вот шиитов от
суннитов не отличу. Читал, еще какие-то друзы есть. Или это уже не ислам?
  О том, что Кардинал человек серьезный, я подумал, когда рация ожила в одну
минуту одиннадцатого. По-моему, надо быть сверхсерьезным, чтобы выходить
на прогулки с такой точностью.
  - Говорит "Потемкин", - голос я не узнал, но так мы договаривались
окрестить ребят по дислокации. - Дедуля вышел из подъезда дома номер
одиннадцать. Там еще телефон-автомат рядом, веду его.
  Потемкинская одиннадцать. И автомат рядом. Не знаю, меняет ли Кардинал
маршрут, но если папаша не найдется, через неделю попробую подкараулить
старого придурка. Я переключился на своего второго агента.
  - "Таврида", это шеф. Деда засекли, он идет в садик от Потемкинской, идите
навстречу.
  - Иду, - прохрипела рация.
  Считая, что до конца Кардиналовой прогулки никакой информации не будет, я
с журналом откинулся в кресле. Но отдохнуть не удалось. Уже через пять
минут мой агент вышел на связь. Хрипение не могло скрыть паники в голосе.
  - Эй! Это "Таврида". Очень плохие дела. Сашка мертвый лежит на земле. Я
сматываюсь. Мне кажется, его убили.


  7. Ветер, Ветер, ты могуч...


  Мой собеседник здорово напоминал американского гангстера из фильма в стиле
ретро про 30-е годы. Очевидно, к такому сходству он и стремился, раз в
жаркий летний день не снял свою широкополую шляпу даже у меня в комнате.
Широкие брюки... Или сейчас мода такая? А двое его спутников даже не
скрывают, что они телохранители. Стоят, как цепные псы, только свистни.
Ну, ничего, у меня пистолет в кармане, и палец на спусковом крючке. А еще
лучше - дверь за спиной. Кто меня поймает в моем Доме?
  - Я понимаю, - сказал "гангстер", и узкие усики над верхней губой капризно
изогнулись, - всякое бывает. У вас свои разборки, у нас свои. Но зачем
наших ребят подставлять? Договорились же на мелочевку!
  - Да кто его подставлял? И кто сказал, что его убили? Ваш второй ведь ни
крови не видел, ни выстрела не слышал. Может, у него сердце прихватило?
  - Какое сердце? Не было у него сердца сроду. Он вообще культурист. -
"Значит, красавчик в майке," - подумал я. - А Сибиряк не подошел, потому
как там такие костоломы суетились... Пульс с умным видом щупали. Он
испугался, что они у него такой же пакет с рацией увидят. Жить-то хочется.
Да тебя за такие дела наказывать надо!
  Я крепче сжал пистолет. Интересно, он виден или не виден?
  - Вот что, - мой гость подошел к оконному стеклу и, глядясь в него как в
зеркало, поправил шляпу. - Мы можем договориться. Заплатишь компенсацию.
Десять тонн. Даем три дня на доставание. Попробуешь слинять - еще накинем.
Не советую.
  Ох, орлы, подумал я. Не знают, с кем дело имеют. Да я ведь могу никогда
больше в жизни через свой подъезд не выходить. А никто из посторонних ни
за что ни одну дверь в Доме без согласия изнутри не откроет. Гарантирую.
Разве что с динамитом. Но зачем мне искать осложнения? С моим-то
материальным положением... Я заставил себя нахально улыбнуться.
  - Не надо мне сроков. Я уже думал на эту тему. Договоримся так: даю вам не
десять тысяч, а двадцать. Но с условием. Вы про меня навсегда забываете.
Телефон вымарываете. Никаких заказов, никаких списков. Не буду я больше
этими мелочами заниматься. Своих дел хватает.
  "Гангстер" так разволновался, что даже снял шляпу. Под полями скрывались
пронзительные серые глаза, а под самой шляпой - коротко стриженные черные
волосы. В глазах читалось жгучее любопытство. Он явно не хотел терять
такой контакт.
  - Я не жадный. За лишним червонцем не гонюсь. Может, десять тысяч, а потом
свяжемся? Когда свои дела закончишь.
  - Не будем торговаться, - я достал из ящика стола две пачки сторублевок.
Конечно, никто их не готовил специально, но Дом не должен был обмануть. -
Бери и с Богом. У вас своя свадьба, у нас своя.
  На этом мы и расстались. Я наблюдал в окно, как троица села в элегантную
голубую "девятку". Следом за "девяткой" тронулись белые замызганные
"Жигули", битком набитые народом. Вот это банда!
  Говорят: "Трус в минуты опасности думает ногами". Первоначальный испуг
уже давно прошел, бежать было не от кого и некуда, но я не мог придумать
ничего другого, кроме метания по комнате подобно дикому зверю в клетке. Ай
да Кардинал! Ай да я, король дураков! Не догадаться, что Кардинала тайно
охраняют! Ну, я дилетант! О преступниках сужу по книгам и фильмам, да и
то... Но этот красавчик, неужели не мог осторожнее, если явные костоломы
рядом бродили?
  Проклятый сентиментальный Кардинал! У человека к услугам все парки мира, а
его гада, в Таврический садик тянет. Видали ностальгию? Я ругал Кардинала,
хотя знал, что виноват сам. Нужно мне было с барахольщиками связываться!?
А если бы не связался, сам бы и погиб? Нет, надо искать Атланта. Где этот
старый пень шатается? Нет, чтобы как все нормальные пенсионеры в
Таврическом гулять...
  С интервалами в час я выстукивал дверь в комнату Атланта (дверь в его
квартиру меня впустила). Безрезультатно. Старик не явился домой даже в
полночь. Дискретностью он не баловался, а то бы отец предупредил. Неужели
нашел себе старушку, где-нибудь на другом континенте? Вот некстати!
  На следующий день моя вахта у дверей Атланта началась в семь часов утра,
но толку не было никакого. К полудню я разнервничался. Мне начало
казаться, что отец уже убит и все мои старания напрасны. Заведенный
донельзя, я сбегал в Феодосию проведать мать. Тоже лопух. Конечно, она
была на пляже, и хозяйка даже на знала, на каком.
  К семи часам вечера я подумал, что сейчас сойду с ума. Книги не читались,
кино не смотрелось, музыка не слушалась. Деликатесы не лезли в рот. Я
вспомнил выражение: "Пережили голод, переживем и изобилие." Да, пытка
изобилием тоже имеет место. Я находился в одиночной камере, откликающейся
на любой мой чих. Но камера был Одиночной. Хорошо хоть, двери не заперты.
  Меня потянуло к людям. К тем, на кого я смотрел свысока. Они питались черт
знает чем, они слыхом не слыхивали о новых фильмах, они считали даже не
каждый рубль - мелочь считали. Еще совсем недавно я представлял, что сам
такой же, как и они. Потом вознесся... А по сути, мы были почти одинаково
беспомощны перед лицом обстоятельств, когда близкие в опасности, а как им
помочь - неизвестно.
  Я вышел на улицу. Просто так. В окрестностях Дома жизнь кипела. У здания
справа, после битвы в очередях за вином, подтягивалась гвардия
спекулянтов. Они обменивались впечатлениями, смаковали подробности
недавних боев. От здания слева доносился звонкий женских смех. Прямо