еть населения
- мусульмане, - сообщил офицер с трагическим выражением лица. - Хотят
присоединиться к Исламской Республике. А эти бандиты, которые из "Души
пророка", молодежь на беспорядки толкают. Хорошо хоть, что будут
выкручиваться без нас. Сегодня это не по нашей части. Спецотряды все в
Менске, армию привлекать не хотят, а дружине одной не справиться. Всю
Тверь разнесут гады.
  - Их Менска - это наш Минск, - сказал отец то ли мне, то ли себе, -
самолеты здесь хилые, от нас отстают здорово. Без армии им не обойтись.
  Дружина - это милиция, подумал я. Или полиция. Мне все никак не удавалось
"переварить" презрительный взгляд Седого, ну а местные проблемы с Тверью
казались надуманными, бутафорскими. И тут меня осенило. Вот как можно
утереть нос Седому!
  - Сколько человек надо перебросить в Тверь? - спросил я.
  - Надо несколько тысяч, - ответил офицер. - Но здесь в Новгороде только
восемьсот. Остальные в Менске, я же говорил.
  - В здании есть лестница, идущая сверху донизу?
  - Есть.
  - Хорошо. Доставьте сюда своих восемьсот человек и достаньте фотографии с
видами Твери. Я вас туда доставлю. Ах да! Еще нужна очень длинная веревка.
  Седой смотрел на меня с презрением. Отец - с недоумением и злостью. Он
понимал, что я влез в опасную авантюру. Если ничего не получится, не
видать нам ни помощи, ничего. Такая толпа!.. Вдруг не получится? Плевать.
Кривая вывезет.
  Оба офицера выскочили из кабинета. Они немного посовещались за дверью.
Потом один вернулся и принялся звонить, а второй куда-то побежал. Отец, не
проронив ни слова, сидел с несчастным видом. В свое время он заставил
местных олухов поверить в чудеса. Что же он стушевался?
  Через полчасика все было готово. Я разместился на двенадцатом этаже, чтобы
иметь запас лестницы в малознакомом мне варианте. За мной вверх по
лестнице располагались спецотрядовцы в полном боевом облачении. Многие
были с овчарками. Отец "для поддержки" замыкал шествие. И все мы были в
одной связке.
  Я спускался вниз по лестнице легкой трусцой с полузакрытыми глазами. Мимо
меня уже давным-давно должны были проноситься перила с чугунными
медвежатами. Должны. Обязательно. Но открывать глаза не хотелось.
  И все же я их открыл. Медвежата были тут как тут. Я начал вспоминать
понравившуюся мне тверскую улицу. Не подведи, Лестница! Будь ты хоть с
медвежатами, хоть со щенятами - не подведи!
  И она не подвела. Затянутые в черную кожу спецотрядовцы, все как один в
белых шлемах с пластиковыми забралами, выстроились колоннами на
изумительно красивом тверском бульваре. Их старший офицер, краснощекий
толстяк, сам себя шире, связался с местным начальством, и через десять
минут за нами приехали автобусы. События развивались как в бредовом сне
наяву, цеплялись одно за другое. И от меня больше уже ничего не зависело.
Я выпустил джинна из бутылки. А в джине было восемьсот человечьих сил.
  Беснующаяся толпа спокойно занималась своим делом: била витрины,
скандировала лозунги, писала что-то на стенах огромными арабскими буквами.
Заметив спецотряд, демонстранты принялись швырять камни. Солдаты строем
шли вперед. От камней их защищали небольшие круглые пластиковые щиты. Но
стоило противникам подойти друг к другу вплотную, спецотрядовцы
преобразились. Щиты повисли на локте левой руки, в воздух взлетели
дубинки. Началось избиение. Демонстрантов было намного больше, раз в
десять, что ли. Они тоже дрались, а у многих из них были палки. Но ничего
поделать со специально обученными войсками они не могли. Да еще овчарки!
Вот это точно страх божий!
  Отец, Седой и армейский начальник находились рядом со мной. Мы медленно
перемещались вслед за "линией фронта". Во взгляде Седого читалось
уважение. Во взгляде офицера было не просто уважение, а благоговение. Даже
можно сказать - религиозное преклонение. Он готов был за мной хоть в
огонь, хоть в воду. А если в мой мир, в мой вариант?
  Где-то наверху над нами раздался звон разбитого стекла и женский визг. Мы
подняли головы. На балкон ближайшего дома буквально сквозь окно выскочил
молодой парень в рубашке навыпуск, как у других демонстрантов. Он
замахнулся правой рукой, но Седой оказался быстрее. Пистолет словно
материализовался у него в руке и дважды выстрелил. Парень упал на балконе.
Через несколько секунд там прогремел взрыв.
  - Еще немного, - сказал офицер, - и конец нам. Почему стоим на открытом
месте? Не годится такие глупости делать.
  И тут смутьяны перешли в наступление. Спецотрядовцам пришлось
расступиться: прямо на них покатились автомобильные шины, начиненные
чем-то очень горючим. В образовавшиеся бреши врезалось пришедшее к
демонстрантам подкрепление: с палками, цепями, ломами, в касках,
напоминающих строительные. Все близлежащие улицы заполнило скандирование:
  - Са-ид! Са-ид! Са-ид!
  Восемьсот человек - мало, подумал я. Этих придурков здесь тысяч десять. Ох
как нас сейчас будут убивать!
  - Саид - это самый главный в Исламской Республике, - попытался было
объяснить мне отец. Но было уже не до разговоров. Прямо на нас мчалась
толпа. Первым в драку вступил Седой. Он захватил руку с ломом, вывернул ее
и швырнул бывшего обладателя лома на асфальт. Лом остался у Седого. Что
делали отец и офицер, я не видел, на меня налетел белобрысый верзила с
цепью, вопящий: "Аллах акбар!". Почти как Седой, я нырнул под цепь и
двинул верзилу в солнечное сплетение. Потом, как на тренировке, подпрыгнул
и ударил ногой. За бахвальство это меня чуть не наказали еще несколько
хулиганов, решивших не дожидаться, когда я кончу выпендриваться. К
счастью, на помощь пришел Седой с ломом. Я побежал, мы побежали... Отец
был где-то рядом, он кричал: "Сергей! Ты жив?!". Я орал: "Да!". Чья-то
палка чуть не сломала мне ключицу, офицер свистел в какую-то дурацкую
дудку, наверху загрохотали вертолеты... Точка в этом приключении
получилась увесистая и ослепительно-черная. Она вспыхнула у меня в голове,
и все остальное происходило без моего участия.
   
Как и полагается, вначале был белый потолок, потом в кадр влез сидящий
рядом отец.
  - Ага, - сказал он. - Проснулся, авантюрист чертов, - и тут же зашептал
прямо в ухо, - идиот слабоумный, зачем на публику работал? Нас ведь теперь
черта с два выпустят. И Седого не дадут. Мы теперь - секретное оружие.
  - К черту! - я сел. Голова раскалывалась. - Надоело! Пошли отсюда.
  - Куда пойти? - шепотом шипел отец. - Куда? Сильвия через два дня должна
зайти. Нас теперь на молекулы разберут за это время!
  Сильвия?.. Я вспомнил даму в вечернем платье, напоминающем пеньюар. Или в
пеньюаре, напоминающем роскошное платье. Сильвия... Ой, как-то мне не до
нее сейчас. Как мне не нравится в этом проклятом варианте! В голову лезла
дурацкая фраза какого-то кулака из телесериала о коллективизации: "Я не
против колхоза, но не в нашей деревне". Мне хотелось придумать что-то
похожее своей афористичностью. Например: "Я не против ислама, но не в
нашем варианте". Ох, как болит голова.
  - Не нужна мне твоя Сильвия, - сказал я. - Обойдемся. Даром я ее
пересилил, что ли, в самый первый раз? Зови Седого!
  Седой нашелся секунд за двадцать. За ним примчалась толпа офицеров. Теперь
предстояло разыграть контуженного, иначе от них не ускользнуть. Еще надо
разжечь их интерес. И быть рядом с отцом!
  - Не мешайте! - скомандовал я. - Наша установка... Папа, помоги! Там... в
Твери...
  - Тут, - поправил отец.
  - Еще лучше. Выведите меня на улицу.
  Отец с Седым подхватили меня под руки и зашли со мной в лифт. Я
прислонился к стенке и стал вспоминать свой ленинградский лифт. Старый,
скрипучий, которым никто никогда не пользовался. Эй! Отец всех домов! Эй!
Лифт всех лифтов! Я хочу в Ленинград. Голова закружилась, лифт все мчался,
словно к центру Земли. Молча я молился Дому, Лестнице, Лифту, Богу и
Черту. Движение замедлилось, потом прекратилось. Заскрипели двери. За ними
виднелась решетка, украшенная собачьими головками...


  10. Охота


  Мою комнату в Доме занял Седой, которому не оставалось ничего другого,
как выполнять ранее намеченное задание. Я успел увидеть его (мой) стол, на
котором громоздились учебники русского языка, истории и географии СССР.
Меня же в кратчайший срок отец заставил перебазироваться в Феодосию, на
смену матери. Он считал, что я наследил и перед Кардиналом, и перед нашей
доморощенной мафией. И самое лучшее сейчас - залечь на дно. То бишь - на
южный берег Крыма.
  Удивительная вещь, но на курорте я чувствовал себя как в ссылке. Толпы
отдыхающих страшно раздражали. Солнечная погода и теплое море не радовали.
Денег я захватил с собой сверх всякой меры, но где их потратить, если все
ломится от очередей? Фрукты?.. В Доме я и получше ел.
  Только одной радостью жизни я еще мог наслаждаться. Женщины! Благо
здесь на курорте их было невероятно много, а моя свежеприобретенная
мускулатура действовала неотразимо. Стоило мне появиться на пляже, как
атака начиналась на всех фронтах. У меня просили прикурить, почитать
газету. Звали поиграть в карты и волейбол. Даже в случае отказа у
навязчивых собеседниц были домашние заготовки: "Как я не догадалась, что
вы не курите?! Вы же спортсмен, наверное. А каким спортом вы занимаетесь?"
Или: "Ах, как здесь тяжело с газетами! Дома я так привыкла к
"Литературке", а здесь даже "Известий" не достать". Поначалу это выглядело
забавно, и лучшая из претенденток вечером удостаивалась приглашения в
гости. Но несколько дней спустя мои временные подруги, сами демонстрируя
удивительную простоту нравов, почему-то не одобрили эту простоту ни у
меня, ни друг у друга. Начались взаимные претензии. Я вынужден был
перебраться сначала на другой конец пляжа, потом на другой пляж. Виноватым
я себя не считал, так как никому не навязывался, а развлечься и отвлечься
хотелось. Но через две недели любительницы курортных знакомств пришли к
выводу, что самой успешной может оказаться атака по месту жительства. И,
не сговариваясь, стали толпами наведываться ко мне в комнату.
  Щедро заплатив хозяйке за непредусмотренные моральные издержки, я счел
за благо ретироваться. Дефицит общения с женским полом был с лихвой
компенсирован, я загорел и соскучился по комфорту Дома.
  Процедура возвращения заняла минуту. За две недели ничего не
изменилось. Мать рассеянно листала какой-то журнал. Отец с Седым сидели в
моей комнате и совещались, уставившись в монитор персонального компьютера.
Вид у обоих был измученный. Они поприветствовали меня бурчанием и
вернулись к экрану. Тоже мне: "Следствие ведут знатоки".
  Я быстренько представил себе дверь в стене и вообразил за ней свою
прежнюю комнату. Зашел, повалился на кровать. Вот я и дома. В Доме. Что-то
не радует меня это.
  Без толку повалявшись на кровати, я захотел помотаться по городу.
Просто так. Соскучился. Даже решил не пользоваться услугами Дома, а ехать
автобусом, благо остановка совсем недалеко.
  Вылез я на Невском у Казанского собора. Меня тянуло в толпу, в
людскую гущу. Феодосия своей курортной бестолковостью служила как бы
продолжением полуреального мира из другого варианта истории. А Невский...
Родные знакомые дома, примелькавшиеся толпы, очереди. И такой
привычный-привычный говор улицы, ласкающий слух знакомыми словами.
  Я подошел к самому собору. Его колонны издалека не казались такими уж
толстыми, но вблизи их размеры внушали уважение. Я нуждался в них, как
корабль нуждается в якоре. Эта мощь и эта изъеденная временем поверхность
служили вернейшим подтверждением абсолютной реальности нашего мира. Они не
могли бесплотным миражом раствориться в воздухе по прихоти исторических
личностей. Они были так же солидны и основательны, как планета Земля. Это
меня очень радовало и успокаивало.
  Несколько раз, словно из суеверия, я потрогал грязноватый камень
собора. Потом подошел к фонтану, постоял и послушал уличных музыкантов.
Пошатавшись бесцельно пяток минут, я заметил, что кто-то еще слоняется
перед собором почти так же бесцельно, как я, но всегда - недалеко от меня.
Это был парень в белой футболке и джинсах. Случайный взгляд напомнил мне,
что он садился в тот же автобус, что и я. Интересно, интересно...
  Для контроля я прошел вдоль канала мимо Дома Книги. Потом постоял у
перил, якобы любуясь своим отражением в воде. Мой преследователь в это
время любовался своим отражением в витрине Дома Книги.
  Так-так-так. Если верить отцу, то это или от Кардинала, или от мафии.
Что я знаю о способах избавления от хвоста? Сесть в автобус, чуток
проехать, а потом выскочить через закрывающиеся двери? Бездна
воображения...
  Неожиданно я засмеялся. Тоже проблема! Уйти от "хвоста" можно через
любой подъезд. Дом выручит. Но игра "в кошки-мышки" мне не нравилась.
Хотелось определиться.
  Я зашел в телефонную будку, позвонил отцу и рассказал о преследовании.
Отец, не задумываясь, посоветовал смыться с помощью Дома. Я предложил,
чтобы наоборот, он с Седым через Дом перебрались сюда и помогли взять
"языка". Телефонная трубка долго молчала, отец задумался.
  - Надо выбрать улицу поспокойнее, - наконец сказал он. - Ты ведь
гуляешь? Гуляй. Мойка нам подойдет. Иди к ней и сверни направо, там еще
дом голубовато-салатный стоит. Спокойно иди, не спеши. А мы подскочим
через минуту-другую. В белой футболке, говоришь?
  Прогулочным шагом я дошел до Мойки и прилежно повернул направо. Метрах
в сорока от Невского рядом со мной притормозил белый "Жигуль".
  - Слушай, дорогой, - высунулся из машины мужчина южного вида, -
объясни, где здесь кавказский ресторан?
  Я остановился и обернулся. Мой преследователь был почти рядом, он
целеустремленно шел куда-то мимо меня.
  - Вам надо... - начал я, но кончить не успел. Задняя дверца "Жигулей"
распахнулась, мой преследователь прыгнул на меня, заломил руку и принялся
заталкивать в машину. Изнутри меня тоже ждали и принялись усердно
втаскивать. При моем нынешнем росте и телосложении я вел себя просто
постыдно, не сумев оказать почти никакого сопротивления. Выручали
габариты, мешая мне протиснуться сквозь маленькую дверцу. Несколько секунд
спустя, словно сокол на зайца, на моего преследователя обрушился Седой,
нанеся удар двумя руками одновременно. Я к этому времени был в машине
почти целиком. Напор сзади исчез, и уже Седой, схватив меня за ремень
джинсов, рванул, чуть не перерезав пополам. Я начал вылезать.
  Водитель оказался хитрее. Он резко дал задний ход. Я вывалился, а
Седой даже упал на мостовую. Слегка отъехав назад, шофер переключил
передачу и бросил "Жигуль" на встающего Седого. Дальнейшее запомнилось мне
своей неправдоподобной кинематографичностью. За долю секунды Седой встал
так, как стоят в боевиках шерифы и ковбои: ноги расставлены, правая рука с
пистолетом смотрит вперед. Три выстрела слились в один, а Седой ловким
кульбитом увернулся от мчащейся вперед машины с мертвым водителем.
  Отец уже стоял на корточках рядом с лежащим парнем в футболке и
грустно качал головой.
  - Мертв. Точно мертв.
  Со стороны Невского на эту бойню недоуменно смотрели люди. Некоторые
пошли к нам. С другой стороны неуправляемая легковушка врезалась в высокий
каменный бордюр и рикошетом поехала поперек дороги.
  - Пошли отсюда, - скомандовал отец. - Нашли где развлекаться. Самый
центр города!
  Мы нырнули в ближайший подъезд и черед минуту уже были дома. На
удивление, все мы трое, разгоряченные схваткой, не нашли ничего лучшего,
как втроем молча ходить по одной комнате из угла в угол. Занятие это
надоело нам лишь после нескольких столкновений.
  - Отдай пистолет, - неожиданно скомандовал отец Седому. - Я понимаю,
для тебя здесь все не свои, никого не жалко... Но нельзя же так палить.
  - Лучше убивать, чем быть убитым, - изрек Седой, но пистолет отдал. Я
подумал, что впервые слышу его говорящим в полный голос, да еще
афоризмами. Кстати, без всякого иновариантного акцента.
  Отец молча крутил пистолет на пальце, и я решил нарушить молчание.
  - Кто это был?
  - Хороший вопрос, - отец положил пистолет, - не его надо задавать
тебе. Ты ведь здесь Дон Кихота с Джейсом Бондом в одном лице совместить
пытался. То проституток от сутенера спасти решил, то Кардинала выследить.
  - Меньше надо по тюрьмам шастать, - огрызнулся я. - Сам же говорил,
что мне, как дураку и новичку, должно повезти.
  - Я тебя недооценивал, - мягко сказал отец, явно имея в виду мою
глупость. - Так явно подставиться!.. Ведь люди Кардинала не убили твоего
агента. Во всяком случае - сразу. Оглушили, усыпили... Мало ли способов? А
потом допросили, теперь знают, что некто Сергей Кононов из 28-й квартиры
копает под Кардинала.
  - А про тебя не знают?
  - Пока не должны. Если за нами во время драки не наблюдал человек с
фотоаппаратом.
  - Так это были мусульмане от Кардинала?
  - Пятьдесят процентов, что да. И лучше, если это они.
  - Почему?
  - Если это мафия, то можно гарантировать, что кто-то за всем этим
наблюдал. Я не верю, что они так просто от тебя отстанут. Хочешь в
Феодосию? А может, тебя во Флориду проводить? Долларов дам... Будешь
богатого иностранца играть.
  - Я и есть богатый иностранец.
  - Скучно мне, - неожиданно вмешался Седой. - Где тут у вас тир? Схожу
потренируюсь.
  Пока отец обустраивал тир, я подумал над его предложением. Конечно,
заманчиво. Судя по кино, там во Флориде очень красиво. Дом сделает любой
паспорт, любую валюту... Я выгнал из головы дезертирские мысли. Нельзя же
всю жизнь по Флоридам и Багамам прятаться! Побегаю, побегаю, а там
глядишь, и весь мир - сплошная исламская республика. Нет, надо выяснить,
против чего мы воюем, и довести войну до конца.
  Отец вернулся, и я набросился на него с вопросами.
  - Кардиналу нужны миссионеры, - сказал отец, усаживаясь в кресле и
настраиваясь на долгий разговор. Но пропагандировать ислам - дело не
простое. Представь, что в Россию приехали ребята из Средней Азии в чалмах
и тюбетейках. Кого они обратят в свою веру? Никого. То же самое в Европе,
Америке. Откуда взять нужных миссионеров ислама, за которыми пойдут
народы? Только в других вариантах истории, где ислам победил в той или
другой стране.
  - Много таких вариантов?
  - Хватает. Самая удачная операция Кардинала - создание организации
черных мусульман в Штатах. Нужных людей Кардинал набрал в мире, где
Арабский Халифат покорил пол-Африки, открыл Америку задолго до Колумба и
ввез туда миллионы черных рабов. А те восстали в очень удачное время.
Халифат как раз распадался. Так возникло в Америке черное мусульманское
государство.
  - Экзотический вариант, - вежливо сказал я.
  - То ли еще бывает, - отец махнул рукой. - Но результат самый ощутимый
из всех. Ты про Мухаммеда Али, боксера, который был Кассиусом Клеем,
слышал?
  - Еще бы!
  - А кроме него еще есть множество баскетболистов, которые знамениты
так же как он и тоже приняли ислам. Разумеется, про Кардинала, а тем более
- про альтернативную Америку они не слыхали, но дела это не меняет. Для
Кардинала эта операция - проба сил. Он ее особенно и не продолжает. Что
толку, если все американские негры станут мусульманами? Может, это даже
хуже, белых станет труднее обращать. А сейчас у Кардинала два основных
плана. Во-первых, для Советского Союза набрать людей в ОИРе.
  - Где-где?
  - В Объединенной Исламской Республике. Во-вторых, для действий в
Италии, Испании, Франции, Германии набрать людей в том варианте, где
войска Халифата дошли аж до Эльбы, а реконкисты не было.
  - Чего не было?
  - Ну, никто не выгнал арабов назад, как в нашем мире их выгнали из
Испании. Ислам вызвал в Европе жуткое государственное дробление.
Султанаты, эмираты, королевства размером с деревню... Кстати, уцелевшие
европейские христиане там все перебрались в Америку, но без прочных связей
с Европой здорово обиндеились. Хотя, именно это не очень важно. Могу
сказать тебе, что по действиям Кадинала в Европе у меня даже статистика
кое-какая есть.
  - Какая?
  - Такая. За шесть лет число мечетей увеличилось примерно в пятьдесят
раз. Это по таким странам, как Бельгия, Голландия, Франция, Германия.
  - С ума сойти! - я, действительно, был потрясен.
  - Да не пугайся ты так, - отец улыбнулся. - Статистика - самая главная
разновидность лжи. В основном, рост числа мечетей происходит из-за
иностранных рабочих-мусульман...
  - Ну, вот...
  - ... но наш фактор тоже присутствует. А за приездом части таких
рабочих стоит, опять же, Кардинал.
  - Зачем ему надо?
  - Затем. Ползучая экспансия. Например, брачная. Жены: немки,
француженки, швейцарки... - принимают ислам. Не наоборот! Капля камень
точит. Но с Европой... я решил не связываться, так как не очень хорошо
знаю Европу. А вот в Союзе я решил дать бой.
  - Будто ты Советский Союз знаешь, - мне хотелось рассмеяться. - И ты,
и я - ничего мы не знаем, кроме родного Дома. Кроме того, я не верю, что в
нашем циничном обществе эти миссионеры кого-то обратят. В каком веке мы
живем? Что за чушь? В снежного человека люди поверят, в НЛО поверят. А в
Аллаха... Черта с два!
  - Ты согласен, что мистика всякая сейчас очень популярна? - отец решил
не трогать мои обвинения в незнании Советского Союза.
  - Согласен.
  - Насколько я знаю, ислам у них подается как мистическое вероучение.
Для начала. Создаются группы. Самые разные. Начать ведь можно с чего
угодно. Например, обучение у-шу. Это сейчас очень модно.
  - При чем здесь у-шу? Китайская гимнастика...
  - При том. Все миссионеры - хорошо обученные офицеры спецвойск. В их
мире Япония - протекторат Чосона, ихней Кореи. Чосон там - гегемон в Азии.
Наверное из-за этого там очень популярно тхэквондо. Как у нас каратэ. А
азы у всех восточных единоборств приблизительно одинаковые. Ну, допустим,
не у-шу они учат. Да кто это знает? От у-шу они быстро перейдут к
философии, к гипнозу... Или другой случай, когда создают кружок при
обществе трезвости. Ислам же запрещает алкоголь! Опять восточная
философия, мистика, гипноз, круг вовлеченных расширяется. Программу можно
менять. Для студентов и инженеров она одна, а для пэтэушников - другая.
Агитаторы должны прекрасно владеть русским языком, иметь соответствующую
внешность, знать историю нашего мира.
  - Не впечатляет.
  - Зря. Три группы уже действуют. В Москве, в Казани и еще где-то. В
Оренбурге, что ли. Десятка три миссионеров живут в нашем мире.
Переподготовку проходят.
  - И ты хочешь, чтобы Седой их всех нашел и уничтожил?
  - С нашей помощью, с помощью Дома.
  - Ты думаешь, Кардинал без помощи Дома обходится? Нет, неправильно ты
действуешь. Тебе надо было начинать с Запада. Навербовал бы каких-нибудь
наемников, заплатил бы как следует. Не все же им на диктаторов разных
работать.
  - На меня и так работает четыре детективных агентства. Знаешь, сколько
это стоит? Зато досье у меня на Кардинала такое...
  - А толку? Нет, папа, не верю я в исламскую опасность. Двадцатый век -
дураков нет. Скорее культ вуду станет мировой религией. Все-таки, что-то
оригинальное.
  - Тоже мне, Станиславский! "Не верю!" Не верь. Не верь! Не надо. Мне,
отцу своему, помогать будешь? Времени же у тебя, бездельника, уйма.
Поможешь?
  - Помогу.
  - Ну и умница, уважил папочку. Можешь мне поверить, в корыстных целях
я тебя использовать не буду. Есть у меня идея-фикс: остановить Кардинала.
И я это сделаю. А ты - мое стратегическое оружие.
  - Так уж и стратегическое.
  - Конечно! С тебя же пылинки сдувать надо. Я сразу после возвращения
ничего не говорил, чтобы ты, по горячим следам, не зазнался. Я тебя,
дурака, стал вспоминать малышом, совсем пупсиком, так мне захотелось
сказать что-то совсем детское. "Радость ты моя", - что ли. Без всякого
труда ты делаешь то, что делают ребята с четвертого этажа. Жаль, ты не
знаешь других вариантов... Ничего, натаскаешься.
  Я аж обалдел от такого странного прилива нежности. Ей богу, у папаши
не все дома. Этот "пупсик" вообще в краску меня вогнал. Только отец родной
в двухметровом мужике может пупсика разглядеть. А вот насчет моей
способности к межвариантному переходу... В кого это я такой удался? Или
мать изменила отцу с четвероэтажником, или все так могут, просто
зациклились на своих этажах? О первой гипотезе я отцу, разумеется, не
сказал, а вторую он забраковал Умников всегда хватало, все в свое время
пытались, и отец пытался по молодости на другие варианты выскочить. Глухо!
  Мы расстались. Папа пошел в тир, я к себе в комнату. Смешно, люди
считают богатых бездельников, плейбоев, самыми счастливыми людьми на
свете. Я себя таковым не ощущал. Мне было крайне необходима хоть какая-то
работа, какая-то деятельность. От досуга я просто устал. Никакой отдых,
никакое видео, никакая книга не могли вытеснить из моей головы массу
идиотских, надоевших мне вопросов.
  Говорят, что преступника всегда тянет на место преступления. Не знаю,
можно ли меня винить в том, что совсем недавно произошло на Мойке, но мне
захотелось посмотреть на последствия со стороны. Например, из окна дома
напротив. А добираться я туда буду только через Дом. И вообще, больше
никогда не выйду через свой подъезд. Пусть следят хоть в тысячу глаз.
  Тихо и незаметно, чтобы отец не запретил, я выбрался в коридор. И так
увлекся, стараясь бесшумно закрыть дверь квартиры, что опять прозевал
опасность. Уже через долю секунды после моего выхода на лестничную
площадку в мою голову уткнулось дуло пистолета. На этот раз угроза
исходила от милиционера. Два других милиционера одевали мне наручники.
  - Вы арестованы, гражданин Кононов, - сказал милицейский капитан,
убирая оружие в кобуру.
  Надежда, что мои конвоиры пожелают зайти в квартиру, оказалась ложной.
Все вчетвером мы двинулись вниз по лестнице. Итак, по закону подлости,
судьба выбрала наименее желательный вариант развития событий: похоже, я
оказался втянут в конфликт с государством.


  11. Незнание - сила


  Кажется, обилие неожиданностей научило меня быстро думать. Уже
спустившись вниз на пару ступенек, я почти начисто отверг мысль об аресте.
Во-первых, если судить по кино, арестовывают, да еще так лихо, люди без
формы. Во-вторых, за нормальным арестом должен последовать нормальный
обыск, благо арестован я у дверей квартиры. В-третьих... Да на кой мне эта
бумажка, ордер на арест!?
  Придя к выводу, что рядом находится кто-то из "старых друзей", я
вспомнил о "паяльниках". Вот черт! Похоже, на этот раз они очень
бдительны, и вырваться будет не просто. Надо действовать, пока я в Доме.
  - Ветер! Ветер! - интересно, где околачивается эта чертова псина?
  Лжекапитан ощутимо двинул меня по зубам и вытащил из кобуры пистолет.
  - Где твоя собака Баскервилей? - спросил он. - Пусть прибегает,
с-с-сука.
  Я и сам не верил, что Ветер объявится. Чудес в Доме предостаточно, но
нигде не сказано, что пес зачислен в мои агнелы-хранители. Что бы еще
придумать?
  Особенно напрягаться не пришлось. Ситуация была знакомая. Там, в
варианте Медведя, пусть так называется, меня вели под руки отец и Седой.
Здесь - два... гм... милиционера. Не стоило выходить на другой улице или в
другом городе, конвоиры все равно не выпустят. Нужен иной вариант истории.
"Медведь"? Ни в коем случае, хоть там и "свои люди". Эти же "свои" сами
наложат на меня лапу.
  Секунды уходили вместе со ступеньками. Третий этаж - запас слишком
мал. Интуитивно я решил выбрать вариант с более "далеким" существом.
Собака, медведь - это близко. Млекопитающие. Надо... птицу... Нет, гада
какого-нибудь. Ящерицу! Закрыв глаза, я изумительно четко представил
перила с маленькими чугунными ящерками. Без особого узора... с
растопыренными лапками... Выждав два лестничных марша, я открыл глаза.
Тьфу, пронесло. Мой дар никуда не делся. Ящерицы были на месте и
смотрелись ничуть не хуже собак и медведей. А почему пронесло? Еще
неизвестно, во что я влип. Ведь еще Шекспир говорил: "Мириться лучше со
знакомым злом..."
Ожидай лжемилиционеры подвоха, они бы заметили его еще до выхода на
улицу. В Ленинграде тоже стояла солнечная погода. Но тут было куда
солнечней. За дверью подъезда все просто сияло. Мои же спутники
настроились на обычные опасности. Плевать им на яркость солнечного света!
  А вот на выходе из Дома они сломались. Это можно было понять. Ну,
угнали бы у них поджидавшую машину, меня бы увели силой. Но чтобы кто-то
"увел" улицу! Да еще, похоже, вместе с городом!
  Только последний идиот мог сомневаться, что мы находимся не в
Ленинграде. Солнце стояло почти над самой головой. Везде зеленела
тропическая растительность. На улицах - ни одной машины, но зато море
велосипедистов. А люди здесь... Вот это да! Все: и мужчины и женщины - в
этом варианте носили юбки!
  Я был готов к какому-нибудь казусу. Мои спутники - нет. Столпившись
вокруг меня, они растерянно матерились, не зная, что случилось и что
теперь делать. Привлеченный нашим необычным (по местным меркам) видом,
вокруг начал собираться народ. Аборигены были темноволосыми и, в
большинстве, кареглазыми, с более-менее еврпопеоидными чертами лица. На
другую одежду (кроме юбок) и обувь я внимания не обратил, весь
сосредоточившись на речи. Безуспешно. Ничего знакомого по европейским
языкам, ни слова, ни полслова. Гортанности арабского тоже не
чувствовалось. Куда нас занесло? Явно в тропики, но не в Африку, не к
арабам и не в Индию. Южная Америка? Кое-что индейское углядеть можно. И
все равно...
  Отнюдь не немая сцена "моя твоя не понимает" обрастала все новыми и
новыми участниками. Мои спутники вытащили пистолеты. Я, чтобы никто не
обвинил меня в учиненном безобразии и не заставил под дулом пистолета
восстановить статус-кво, орал во весь голос, поливая конвоиров отборной
бранью и требуя вернуть меня обратно. Наиболее смелые граждане из толпы
пытались потрогать милицейские мундиры. Спешившиеся велосипедисты держали
свои машины в руках, и это не позволяло толпе стать слишком густой и
опасной.
  Через пять минут такого странного стояния мы узнали, что в этом
варианте тоже есть автомобили. Серебристый микроавтобус с красными
полосками на боках лихо промчался среди уличных наездников и остановился
рядом с нами. Из него выскочили здоровенные парни в клетчатых юбочках с
винтовками в руках. Шустро оттеснив толпу, они окружили нас, взяли на
мушку и отобрали у моих конвоиров оружие. Подъехал еще один микроавтобус.
Под дулами винтовок нас попарно посадили в машины и повезли.
  Все это безобразие, подумал я, до первой порядочной лестницы. Только не
надо нервничать. Плевать мне на моих незадачливых пленителей, сами
напросились.
  Район, в который нас доставили, отличался более современной архитектурой
и плотной застройкой. По обилию машин (серебристые и золотистые
микроавтобусы с боковыми линиями разных цветов) можно было догадаться, что
дома вокруг - административные. Уже с меньшей бдительностью, без винтовок
наизготовку, нас ввели в солидное трехэтажное здание. В нем царила тишина.
Наши спутники в юбках о чем-то заговорили с толстым типом, явно каким-то
официальным лицом невысокого ранга. Бочком-бочком я пробрался к идущей
наверх лестнице и прислонился к ее перилам. Наверху тихо. Надеюсь, никто
не успеет вскинуть винтовку. Да и зачем стрелять, если идиот-пленник
рвется наверх? Другое дело - на улицу.
  Я рванул. Конвоиры очухались поздно, к концу лестничного марша. Мне уже
было плевать. Я бежал с полуприкрытыми глазами, стопроцентно уверенный в
успехе, заранее думая, самому снять наручники или обратиться за помощью к
отцу.
  Дом не подвел, Лестница не подкачала. Возвращался я еще тише, чем уходил,
а пробравшись в свою новую комнату, взялся выдумывать инструменты для
снятия наручников. Зачем лишний раз убеждать отца в моей глупости?
  Для самого себя я сделал кое-какие выводы. Эти, в форме, - мафия. Тут
сомнений нет. Они знают о Ветре. Те, кто пытался засунул меня в белые
"Жигули", - "гвардейцы Кардинала". То, что один из них - южанин
(предположительно - мусульманин), не так уж важно. Суть в том, что они не
рискнули нападать в Доме. Знают, насколько это может быть опасно для
нападающих. Интересный расклад получается. Поделиться с отцом, что ли?
  Я еле успел расправиться с наручниками, как тут же меня позвали к
телефону. Слега заикающийся мужской голос сказал, что звонит по совету
Бориса в связи со сценарием. Михаил Ильич (так звали звонившего) находился
на Невском и был готов заехать через четверть часа. Конечно, если я сейчас
отдыхаю, он готов навестить меня и на "Ленфильме"...
  - Нет-нет, что вы, - "Ленфильм" был мне категорически противопоказан. - Я
жду вас с нетерпением.
  Пришлось обдумать, как должны выглядеть покои режиссера. Роскошь, роскошь,
везде разбросаны видеокассеты. Интересно, кто из режиссеров так красиво
живет? Да, еще нужны вещественные доказательства: крупное фото, где я стою
в обнимку с Никитой Михалковыи и Эльдаром Рязановым. Вешают режиссеры
такие фото на стенку или...
  В дверь зазвонили. Я решил положиться на интуицию. Судя по рассказу
братца, Михаил Ильич - из породы неудачников. Вряд ли он побывает
когда-нибудь в гостях у настоящего режиссера. Такого обмануть - пара
пустяков.
  Невысокий плотный мужчина с какими-то неуклюжими, словно наклеенными,
усиками щеточкой примостился на самом краешке огромного кресла и
восхищенно разглядывал комнату.
  - Да садитесь вы нормально, чувствуйте себя как дома, - я попытался
выглядеть радушным хозяином. - Вот вам сок апельсиновый, журналы
интересные. Вы же на английском читаете? Вот и хорошо. А я пока гляну
ваше обоснование. Мало ли какие вопросы возникнут.
  Заветная папка с покрытыми машинописью страницами, где возможно,
раскрывались тайны Дома, перекочевала в мои руки. Я принялся за чтение.
  Разочарование появилось на третьей странице. Для большей уверенности
пришлось заглянуть в середину и в конец. Так и есть. Ни одной формулы или,
на худой конец, графика. Чистой воды беллетристика. Дальше я читал по
инерции, хотя и не без удовольствия.
  Как сказал бы мой отец: "Факир был пьян, фокус не удался". Попытка
обмануть Дом не прошла. Да и были ли у меня шансы на успех? Не приходилось
сомневаться в искренности Бориса, назвавшего Михаила Ильича гением. Не
исключено, что он и был гением. Но тогда, чтобы понять Дом, требовался
гений в квадрате. Или в кубе? А может, и просто гений бы справился. Но не
на нынешнем уровне развития науки.
  Удивляло и восхищало другое. Мой гость, неуклюже сидящий в кресле и
листающий "Ньюсуик", обладал незаурядными литературными способностями. Не
знаю, насколько хорош был слог, в этом я не специалист. А вот
содержание... Михаил Ильич написал изумительный трактат о Доме. Знал он
мало, очень мало, но отсутствие информации ему не помешало, скорее, пошло
на пользу. Это была философско-романтическая легенда, настолько же
красивая, насколько и бесполезная.
  В самом начале автор сослался на восточный образ мышления, опирающийся на
философию дзэн. Человек, приведя себя в определенное состояние (душевной
гармонии, что ли?), мгновенно проникал мыслью в стоящую перед ним поблему
и получал ответ в результате озарения, а не долгой мыслительной работы,
основанной на логике. Опыт Японии и других бурно развивающихся стан Азии
подтверждал действенность подобных методов и их применимость в науке.
Михаил Ильич объяснил подобные чудеса тем, что отдельные личности умело
подключались к Сфере Разума (следовали ссылки на Вернадского и других,
неизвестных мне ученых). Далее автор отметал все попытки объяснить Дом с
помощью инопланетян и жителей Атлантиды, как банальные. Хотя, не
исключалось, что по древности Дом превосходит даже мифические Атлантиду с
Лемурией.
  Мой скромный гость пришел к выводу, что уже упоминавшаяся Сфера Разума
может не только помогать людям в решении задач, но и награждать тех людей,
кто совершил наиболее выдающиеся изобретения и, таким образом, наполнял
Сферу Разума. Примеры: добывание огня, колесо и э-э-э... жилище. Награда,
разумеется, более чем царская, так как навеки распространяется на всех
потомков. Дом - награда первому строителю домов. Он просто не может быть
делом рук человеческих (или инопланетных), настолько велика сила создателя
Дома. Только гипотетическому уникальному сверхсуществу по плечу подобное.
  У меня зачесался язык задать пару вопросов. Наверное, потомки первого
человека, добывшего огонь, владеют пирокинезом? Потомки изобретателя
колеса катаются по свету на суперавтомобилях с вечными двигателями? А
потомки первого человека, который догадался проложить дорогу? *
Я дочитал рукопись и рассказал о вариативной функции, якобы забытой
Борисом.
  - Отлично! - Михаил Ильич аж засиял. - Это четко относит возникновение
Дома к самым диким временам. Во-первых, исторический поток был один, без
разветвления на варианты. Во-вторых, животные - это тотемы. Явный
первобытный строй. У каждого племени свой покровитель. Медведь там или
лев... Орел, змея, лось...
  - А если не животные, а какие-нибудь знаки, узоры?
  - Из той же оперы. Магические символы.
  Чувствовалось, что гость не прочь поговорить о кинематографическом Доме,
но мне было не до разговоров. Интересный, конечно, он человек, Михаил
Ильич, много мудрого может рассказать, и все-таки... Уж больно странное
наследство мы получили. Не верю.
  Я взял арес для пересылки гонорара. Расчет наличными выглядел слишком уж
подозрительно. "Консультант", похоже, так и не понял, пригодится его труд
или нет.

  Отец лежал на диване и задумчиво разглядывал потолок. Седого рядом не
было. И именно Седой мог стать прекрасным поводом для разговора.
  - Послушай, папа, ты знаешь, что в нашем мире пять миллиардов человек?
  - Слышал что-то подобное. А какая тебе разница? Миллиардом больше,
миллиардом меньше...
  - Есть разница. Ты мобилен, как никто в мире. Ты беспредельно богат.
Неужели среди пяти миллиардов ты не смог найти себе одного-двух
помощников? Ты только подумай, какое это огромное число: пять миллиардов.
Среди них есть люди с самыми невероятными способностями...
  - Хватит. Я все понял. Тебе не нравится Седой. Это твое личное дело. Я
гарантирую, повторяю - гарантирую, что он именно тот человек, который нам
нужен. Всего не выразишь словами. Но один факт "за" перевесит тысячу
"против". Седой - не просто высококласснй рыцарь плаща и кинжала. Только
он один имеет опыт борьбы с агентами ОИР. А наши миллиардные толпы - нет.
  - Так ты боишься этих агентов?
  - Да, боюсь. Я ведь уже не раз каялся в трусости. Слишком хорошо я живу,
чтобы рисковать жизнью.
  Отец, конечно, прибеднялся. Настоящий трус на его месте просто не думал бы
о Кардинале. Я решил сменить пластинку и предложил папе почитать рукопись
Михаила Ильича. Для меня тоже было кое-что приготовлено. Седой надиктовал
небольшую лекцию по истории своего варианта.

  Яснее-ясного, что историк из контрразведчика никакой. Я снял наушники и
выключил плейер, когда отец только дочитал до середины. Можно было
спокойно обдумать услышанное. История наизнанку выглядела довольно
любопытно, несмотря на недостаток информации.
  Расслоение вариантов появилось во времена киевского князя Святослава
Игоревича. В нашей истории он погиб совсем молодым, угодив в печенежскую
засаду. В варианте Медведя князь уцелел. Незадолго до несостоявшейся
засады он попал в плен (на довольно почетных условиях) и в плену на берегу
Каспия прожил около семи лет.
  В Киев Святослав вернулся правоверным мусульманином и привел с собой
мощную мусульманскую дружину. В отсутствие Святослава Русь была поделена
между тремя его сыновьями. В Новгороде княжил Владимир. Святослав рьяно
принялся насаждать мусульманство, жестоко наказывая всех несогласных.
Новгородские земли Святославу одолеть не удалось, этому мешали самые
разные обстоятельства. Кроме того, Святослава не отпускала идея
уничтожения Византийской империи. Тут была замешана какая-то давняя обида,
возможно - отказ в сватовстве. Отдавая всего себя этой грандиозной мести,
князь временно смирился с присутствием в тылу языческого (а на самом деле
- стремительно христианизирующегося) Новгорода. Походы на юг должны были
вот-вот смениться походом на север. Но... Что-то все время мешало,
Владимир женился на дочери очень знатного варяжского вождя, сработали еще
какие-то механизмы исторического процесса, а в результате - объединенное
новгородско-варяжское войско разбило армию киевского князя, когда он,
наконец-то, выбрался, чтобы покарать непослушного сына. Дальше - больше.
Один из сыновей Владимира был призван для правления в Бирку, Новгородчина
практически безболезненно крестилась, наследник Святослава заключил с
Владимиром мир...
  Можно еще раз повторить, что Седой не был историком. Отец хотел узнать,
как мир Седого стал таким, каков он сейчас, - пожалуйста. А вот
остальное... Как там у них было с татаро-монголами? А с немецкими
крестоносцами? Был ли кто-нибудь вроде Наполеона? Каким образом Израиль
возник почти пятьсот лет тому назад (это я усвоил из разговора с отцом в
Бирке)? Единственное, что перестало меня смущать (даже без лекции Седого),
- это само государство Балтийский Союз. Существовала же в нашем варианте
Австро-Венгерская империя! И долго существовала, и совсем не плохо жила.
Почему Балтийский Союз не может? В его идее даже больше логики.
  - Красиво излагает, собака, - отец дочитал рукопись. - Кто такой, и
почему допущена утечка информации?
  Я рассказал об авторе и о своей кинолегенде. Отец рассмеялся.
  - Аферист! - сказал он. - На первый раз прощаю. Но еще что-нибудь этакое
вытворишь - морду набью. Не посмотрю на твои бицепсы.
  - Почему? - я искренне удивился.
  - Повторяю для идиотов, - каждое слово отца было веским, значимым. Словно
он инструкцию по выживанию читал. - Никогда не старайся понять Дом.
Пользуйся, еще раз пользуйся, обнаруживай новые возможност