влю на голосование предложение об организации специального научно-исследовательского института микросолнца. От создателей проекта микросолнца потребуются в кратчайший срок точные данные о его энергетических возможностях. Работа предстоит огромная. Физическая секция единогласно приняла оба предложения. На другой день рано утром мы вылетели обратно в Торитаун. 8. ПОДГОТОВКА К ОПЫТУ - Перед нами сейчас три серьезные задачи, - сказала Елена Николаевна на совещании в лаборатории после нашего возвращения из Москвы. - Первая - разработать проект большого атомного заряда, из которого будет создано микросолнце. Вторая - создать маленькую ракету - носитель атомного заряда. Третья - создать электростатические установки для управления микросолнцем. Для решения этих задач сотрудники лаборатории должны разделиться на три группы. Но наш коллектив составит лишь ядро. Времени у нас очень мало, и поэтому на помощь нам выделены две организации: Мельбурнский ракетостроительный институт и Делийский электроэнергетический завод. Кроме того, мы можем привлекать к работе и другие организации. А теперь подумайте, кто в какой группе будет работать. - Я бы предпочел заняться конструкцией ракеты-носителя, - сказал Виктор Платонов. - Я тоже, - быстро добавил я. - А вы, Чжу? - А нам с вами придется заняться второй половиной, - ответил тот, улыбаясь. - Я возьму на себя управляющие установки, а вы атомный заряд. После непродолжительного раздумья были распределены по группам и остальные наши сотрудники. Начался практический период нашей работы: от абстрактных расчетов мы переходили к конкретным размерам, к конструкциям, к металлу... В глубине залива Порт-Филипп, в устье реки Ярра, расположен один из крупнейших городов Австралии - бывшая ее столица, красивый старинный город Мельбурн. Мы летели туда с Виктором Платоновым и теми сотрудниками нашей лаборатории, которые вызвались работать над конструкцией ракеты-носителя атомного заряда. Город мы увидели еще издали, когда пролетали над низкими плоскогорьями. Река Ярра перерезала его на две части. На левом берегу в садах и парках раскинулись жилые кварталы города. В воздухе над Мельбурном было не менее оживленно, чем на его улицах. Мимо нас проносились сотни орнитоптеров. Для ориентировки на крышах домов крупными буквами были написаны названия улиц. - Наш институт на правом берегу реки, - сказал Виктор, - но где именно, я не знаю. Подождите-ка, я сейчас... Он резко повернул свой орнитоптер и бросился вслед за пролетавшей мимо девушкой. Они поравнялись и неподвижно повисли в воздухе. Девушка показывала рукой в сторону высокого здания. Виктор замахал нам рукой, подзывая к себе. - Очень удачно получилось, - сказал он, - девушка летит в ту же сторону и проводит нас. Мы поздоровались. Девушка быстро оглядела меня и моих спутников. Я решил, что она, должно быть, испанка или мексиканка. Черты ее лица были неправильны, но черные вьющиеся волосы, позолоченная солнцем смуглая кожа, сквозь которую пробивался густой румянец на щеках, блестящие, неожиданно светлые глаза, пунцовые губы крупного упрямого рта делали ее очень привлекательной. - Стало быть, вы учитесь в этом институте? - спросил ее Виктор Платонов. - Да, я уже готовлю дипломную работу. - О, не в нашу ли группу вас включили? - Нет, я работаю в другой группе и скоро кончу дипломный проект. Она отвечала на вопросы коротко и, видимо, не была расположена к беседе. - Вот наш институт, - сказала она, указывая на семиэтажное здание с двумя белыми башенками по бокам. - Это учебный корпус, во дворе учебный завод, там, в глубине, здание дипломного проектирования, рядом с заводом сборочный цех и ангар. Вам куда? - Нам к директору, института. - Значит, к учебному корпусу. Садитесь на крышу правой башни, оттуда ближе идти по коридору. Прощайте! - Спасибо, до свидания! Директор ждал нас. Он вызвал главного конструктора. Мы объяснили ему идею проекта. Платонов показал чертежи, и в тот же день мы распределили задания между восемью дипломниками, вошедшими в нашу группу. Раньше, в мое время, студенты-дипломники делали проект только на бумаге, причем многие из этих проектов носили довольно отвлеченный характер. После защиты подавляющее большинство проектов сдавалось в библиотеки институтов, а в дальнейшем, по истечении положенного срока, их уничтожали. Так ежегодно непроизводительно затрачивался труд многих десятков тысяч инженеров, в то время как проектные организации и конструкторские бюро были буквально завалены работой. Теперь все изменилось. Каждый дипломник должен был сделать проект, нужный для производства или для науки. Дипломниками руководили опытные инженеры-конструкторы. Если проектируемое устройство было настолько сложным, что один студент не мог выполнить его в срок, то создавалась специальная группа - некоторое подобие конструкторского бюро, где каждый из студентов проектировал лишь часть устройства. Кроме того, при каждом техническом институте имелся завод, где студенты-дипломники сами изготовляли спроектированные ими узлы. В институты обращались многие организации, и результат бывал всегда один - быстрое и хорошее выполнение заказа. Таким образом, многие тысячи людей еще до окончания учебы приобщались к процессу производства. Наша задача состояла в том, чтобы совместно с дипломниками создать небольшую ракету-носитель. Доставленная на Венеру, она должна была быть запущена с атомным зарядом и взорвана на определенной высоте. Как обычно, у дипломников в начале проектирования было много вопросов. Мы долго беседовали с ними. Только в конце рабочего дня мы вышли из проектного зала и неожиданно лицом к лицу столкнулись с Джемсом Контом. - Вы здесь? - удивился Виктор Платонов. - Какими судьбами? - Платонов, Александр Александрович! - обрадовался Джемс Конт. - Я давно уже здесь, мы проектируем наше плавающее зеркало. А вы? Я слышал про ваши успехи. Молодцы! Честное слово, молодцы! Как Елена Николаевна? Он забросал нас вопросами и вообще был очень оживлен и уже не казался мне чопорным, как в начале нашего знакомства. Он повел нас длинными коридорами, рассказывая о своей работе. - Мы сейчас уточняем конструкцию, метод сборки зеркала, проверяем систему управления, совершенствуем всю аппаратуру. - Вам тоже помогают дипломники? - Да. Кое-что я уже могу вам показать. Я, собственно говоря, и шел в сборочный. - Мы уже доказали практически, - продолжал Конт, широко шагая по светлым коридорам института, - что наше параболическое зеркало может быть целиком сделано из тончайшей пленки. Она будет крепиться к трубчатому каркасу из такой же пленки. - Каркас из пленки? - изумились мы. - Да. Эту мысль подсказала мне Марта Аугустинас. Оказывается, зеркальная пленка обладает еще одним замечательным свойством: затвердевать и становиться прочной как сталь при отрицательных температурах, характерных для космического пространства. Со студентами-дипломниками мы побывали на Луне и там с помощью маленькой ракеты, управляемой по радио, сделали небольшую модель нашего зеркала. Ракета, управляемая специальным устройством, летала по строго параболической траектории и, словно паук паутину, выпускала из себя пленку. Она развертывалась и... почти мгновенно застывала, становясь прочной как сталь. - Хорошо получилось? - Отлично. Вот, взгляните. - Он вынул из внутреннего кармана пиджака пачку цветных фотографий и протянул нам. На одной из них была снята девушка, державшая в руках небольшую, в половину человеческого роста, ракету. - Это Челита Бонарда, - сказал Конт, - она сама сделала основной узел этой ракеты. - Взгляните, профессор, да это наша проводница! - воскликнул Виктор Платонов. В самом деле это была она: на нас смотрели те же блестящие дерзкие глаза. - Вы ее знаете? - удивился Джемс Конт. - Она провожала нас в институт. - Когда? - Сегодня. - Видимо, вы ошиблись. Она плохо себя чувствует и вот уже несколько дней не приходит в институт. Сейчас у нее горячее время, и, если бы ей стало лучше, она бы непременно пришла. Она и так отстала от своих товарищей. - Странно, - сказал Виктор Платонов, - значит, мы видели ее двойника или сестру. Правда, профессор? ...В сборочном цехе, просторном и светлом, было много народу. Слышался шум станков, сыпались искры, кто-то подпиливал, кто-то подтачивал деталь - словом, шла обычная ручная сборка опытных образцов: при опытном моделировании неизбежен ручной труд. Джемс Конт подвел нас к внешне неуклюжему устройству из нескольких тупоносых, похожих на ведра, цилиндров. - Вот одна из наших ракет. Остальные еще не собраны. Вы не смотрите, что ракета такая неказистая на вид. Она предназначена для полета в пустоте, а там вовсе не обязательны обтекаемые формы. Конт указал на зияющую чернотой внутреннюю полость ракеты. - Здесь будет расположено основное устройство, с помощью которого пленка станет разматываться, приобретать нужную форму и выходить в пустоту. Эту часть проектирует Челита Бонарда, та самая, которую вы видели на фотографии. Кстати, она была здесь сегодня? - спросил он одного из дипломантов. - Нет, она еще больна... Конт повернулся к нам: - Конечно, вы ошиблись. Челита прекрасно знает, как она сейчас нужна. Из-за того, что она не окончила проекта, мы не можем начать изготовление следующего узла. - А разве нельзя заменить ее кем-нибудь? - Не положено. Требуется, чтобы студент без посторонней помощи выполнил дипломную работу. Громкий звонок известил об окончании рабочего дня. Студенты засуетились. Они заканчивали неотложные операции, выключали станки, приводили в порядок рабочие места. Трое студентов остались в цехе. Это были дежурные. Они подъезжали на автокарах к каждому станку, подбирали в кузова мусор и стружку и отвозили во двор, где стоял большой грузовой автомобиль с закрытым кузовом. Убрав мусор, они с помощью небольших машин начисто вымыли кафельные полы, протерли вращающимися на длинных палках щетками высокие окна и, выстроившись в одну шеренгу, шутливо доложили девушке с красной повязкой об окончании уборки. - Дежурный санитар по институту, - показал глазами на девушку с повязкой Джемс Конт. Девушка придирчиво осмотрела цех, заставила поднять с пола завалившуюся в угол небольшую стружку и только после этого отпустила ребят. - Пойдемте с нами на море! - позвали они девушку, снимая комбинезоны. - Через час там наши соревнуются по водному поло с сиднейцами. - Мне надо принять еще два цеха, - ответила она. - Идите в душевую, встретимся у ворот института. Джемс Конт позвал нас к себе в номер гостиницы. Ему хотелось поговорить о нашей работе, узнать подробности. Несмотря на то, что он ушел из нашей группы, он, конечно, не мог оставаться равнодушным к тому делу, которому отдал несколько лет жизни. Он был искренне рад нашим успехам. Нашу беседу прервал телефонный звонок. Звонил кто-то из группы Конта. - Профессор, включайте скорее телевизор на пятнадцатую программу. - Зачем? - удивился Конт. - Включайте и все поймете. Мы, заинтересованные, подсели к телевизору. Конт нашел указанную программу, и на экране появилась широкая гладь озера с плывущими над ним мелкими облаками, пестрая толпа людей на берегу и разноцветные скутеры на старте. Голос диктора объявил условия соревнований, перечислил фамилии участников. "Челита Бонарда..." - услышали мы вдруг знакомую фамилию и увидели на экране девушку, провожавшую нас с Платоновым к институту. - Ваша дипломница! - воскликнул Платонов. - Правда, она! Но как она оказалась там? Она же больна... - Наверное, не больше, чем мы с вами. - Начинают... Четыре скутера - белый, желтый, красный и зеленый - готовились к старту. Скутер Челиты Бонарды был желтый. Раздался резкий хлопок стартового пистолета, и скутеры почти одновременно рванулись с места. "В этой четверке все скутеры имеют какую-нибудь особенность в конструкции, неизвестную другим участникам соревнования, - доносился голос диктора. - Ограничение только одно - скутеры должны иметь вес не свыше заданного. Все четыре скутера удовлетворяют этим условиям". Красный скутер вдруг вырвался вперед и, разбрызгивая воду, опередил остальных. - Что-то ваша подопечная отстает, - сказал Платонов Конту. В это мгновение желтый скутер Челиты неожиданно оторвался от воды, пролетел несколько метров по воздуху и, подняв тучу брызг, под громкие крики и аплодисменты зрителей снова помчался по поверхности озера. Расстояние между красным и желтым скутерами становилось все меньше. Желтый скутер, разогнавшись, сделал большой прыжок и опередил красный. - Молодец, Челита! - закричал Джемс Конт. Скутеры сделали разворот и теперь неслись с экрана прямо на нас. Впереди по-прежнему был желтый. Челита управляла им, почти вплотную прижавшись к обтекаемому корпусу. Она сделала еле заметное движение рукой, и ее желтый скутер снова взвился в воздух. Стереоэффект был так силен, что мы невольно отклонились в сторону, - казалось, что Челита пронеслась у нас над головами. "Скорость желтого скутера достигла трехсот километров в час, - сообщил голос диктора, - скутер вышел на последнюю прямую". Скутер пронесся, как снаряд, разбрызгивая воду, и под гром аплодисментов с трибун первым пересек линию финиша. - Ай да молодчина Челита! - восхищался Конт, забыв, что ему-то как раз и не следует сейчас хвалить ее. - Смелая девушка! - тотчас отозвался Виктор Платонов. - Честно говоря, я бы не отважился на такой заплыв. На другой день мы встретились с Челитой в институте. Виктор Платонов шагнул к ней и поздравил с победой. Она холодно взглянула на него, сухо поблагодарила и прошла мимо. Вечером, когда мы увиделись с Джемсом Контом в гостинице, Платонов спросил его о Челите. Конт нахмурился. - Она подвела всю группу. - Как? - У нее, видите ли, не хватало времени, чтобы построить к сроку скутер, и тогда она совсем забросила дипломный проект и всецело занялась своим суденышком. Возмутительное легкомыслие! Теперь она сильно отстала от своих товарищей, а главное - она задерживает их работу. Сегодня вся группа, очень бурно обсуждала поступок Челиты. Теперь та часть проекта, которая была поручена ей, распределена между остальными дипломантами. - А что будет с ней? - Не знаю. Пока что она будет проектировать то же самое. Успеет - будет защищать, не успеет - придется защиту отложить. - Сколько времени осталось до защиты? - Полтора месяца. - Маловато... После происшествия с Челитой мы внимательно присматривались к каждому студенту нашей группы и тщательно контролировали их работу. Но пожаловаться мы не могли. Молодежь подобралась толковая, трудолюбивая и серьезная, работали с душой, и дело быстро подвигалось вперед. Как-то раз наши дипломанты пригласили нас в свой клуб на студенческий концерт. Концерт окончился довольно поздно. Возвращаясь, мы прошли по коридору мимо зала, где работала группа Конта, и увидели, что там горит свет. - Конт задержался, - сказал Виктор Платонов. - Это против правил. Зайдем, вытащим его. Джемс Конт был не один. Рядом с ним сидела Челита Бонарда. Они склонились над столом, обсуждая какую-то деталь проекта. - Вы весьма кстати, - обрадовался Конт. - Никак не можем решить одну задачку. - Ну-ка, ну-ка, - живо отозвался Платонов. - Челита, объясните, а я пока поговорю с профессором. Мы отошли в сторону. - Как у нее дела? - спросил я Джемса Конта. - Работает, не щадя сил. Если не сдаст темпов, то, пожалуй, успеет защитить. - Друзья ей помогают? - Нет. Кто же ей будет помогать? Она ведь отстала из-за собственного легкомыслия, так что пусть до конца несет заслуженное наказание. Хотя вообще-то я должен сказать, она исключительно волевая девушка, упорная, только чрезмерно увлекающаяся... Челита кончила объяснять. Виктор Платонов взял карандаш и стал что-то писать. - Вот так, - сказал он через несколько минут, - если эту функцию разложить в ряд, то ваше уравнение должно интегрироваться. - Спасибо, - обрадовалась Челита, - теперь я справлюсь сама... - Подождите-ка, - прервал ее Платонов, - я, кажется, немного поднапутал. Давайте проверим. Они снова стали что-то писать. Прошло минут двадцать. Белый лист бумаги, а за ним второй и третий покрылись формулами. Наконец Платонов отложил карандаш. - Видите, задача оказалась сложнее, чем мне показалось с первого взгляда. Вы сегодня еще будете работать или пойдете домой? - Я хотела бы еще посидеть... - Да, без этого уравнения вам дальше все равно ничего не сделать... Хорошо, давайте вместе решим. Александр Александрович, и вы, Джемс, идите. Я задержусь. - Нет, что вы, - запротестовала Челита, - уже поздно... - Ничего, мне самому интересно решить эту задачу. Уходя, я сказал Челите: - Вы не сдавайтесь. Кончайте проект в срок во что бы то ни стало. То, что приходится много работать, это ничего. Я помню, в наше время студенты над дипломными работами сидели от утренней зари до вечерней и еще шутили: "У нас с девяти до девяти - девятичасовой рабочий день". Челита улыбнулась. Ей понравилась старая студенческая поговорка. В этот вечер Виктор вернулся в гостиницу чуть ли не к полуночи. - Решили? - Решил. - Долго же вы решали. - М-да... - неопределенно промычал Виктор и, больше ничего не сказав, ушел к себе в комнату. С того дня Виктор Платонов, хотя это и было "против правил", часто вечерами задерживался в институте, чтобы помочь Челите. Однажды вечером, вернувшись к себе в гостиницу, мы застали там Елену Николаевну. - Елена Николаевна, вы? - воскликнули мы в один голос. - Почему не предупредили? - Решила нагрянуть с неожиданной ревизией, - засмеялась она в ответ. - Рассказывайте, как идут дела. - Хорошо, Елена Николаевна. - Ну, ну, расскажите. Работая в группе Елены Николаевны, узнав поближе ее коллег, я понял, почему именно ее избрали руководителем. Несомненно, она была талантливым ученым, но не менее одаренными учеными были и Чжу Фанши, и Платонов, и Конт. Но, пожалуй, никто из них не вносил столько страсти в работу, не был столь неутомимо требовательным к себе и другим, как Елена Николаевна. Наш отчет не потребовал много времени: Елена Николаевна умела сразу, с ходу входить в курс дела и схватывать самую суть его. - Да, дела у вас действительно идут хорошо, - заметила она, выслушав нас. - А вот у Чжу Фанши... Я только что вернулась из Дели, где он разрабатывает электростатические установки для управления микросолнцем. Еще далеко не все ясно. Предварительные расчеты показывают, что для перевозки на Венеру электростатических установок нужно пять ракетопланов. Это потребует огромных затрат человеческого труда. - А почему потребовалось так много ракетопланов? - Опоры. Нас губят металлические опоры для электростатических установок. Для доставки их и требуется пять ракет. Если бы не опоры, наш груз разместился бы в одной ракете. - А без опор обойтись нельзя? - Думали уже. Ничего не получается. - А если их сделать прямо там, на Венере? - Из чего? - Скажем, из дерева. - Может быть, и можно... - неопределенно ответила Елена Николаевна. - Но найдем ли мы достаточно крепкую породу дерева? А кроме того, их придется строить вам и мне, а хватит ли сил? Тем более что опоры должны быть очень высокие, примерно с пятнадцатиэтажный дом... - А как обстоит дело с атомным зарядом для микросолнца? - спросил Виктор Платонов. - Вы-то не задержите нашу экспедицию? - С зарядом все благополучно. Произведены его расчеты. Он получается небольшим и займет очень мало места в ракете. Эта работа будет выполнена в срок. В дверь постучали. Вошел Джемс Конт. - А, Джемс, здравствуйте! - приветствовала его Елена Николаевна. - Присаживайтесь. Как ваши дела? Говорят, вы делаете успехи? - Кто же это говорит? - улыбнулся Конт. - Мой муж. Ведь он теперь у вас в группе. - Да, нам нужен был опытный астроном, и Ярослав Павлович не отказал мне. Ну, а успехи наши пока не бог весть какие. Расскажите лучше, что нового у вас? - попросил Кбит. - Да вот у Чжу Фанши не ладится с опорами для электростатических установок... - и она повторила Конту то, что уже говорила нам относительно опор. Джемс Конт с минуту помолчал, потом как-то особенно посмотрел на Елену Николаевну и сказал: - А ведь я думал об этом. Когда я узнал, что вам разрешили проводить опыт на Венере, то прежде всего подумала как вы будете перевозить туда весь груз? Ведь для этого потребуется так много ракет, что президиум может отменить этот опыт, как слишком дорогостоящий. Получается, что доставка грузов на Венеру будет стоить значительно дороже самого микросолнца. - А у вас разве есть какие-то соображения? - Не знаю, понравится ли вам моя идея... Мысль его была проста. Он предложил не перевозить опоры внутри ракеты бесполезным грузом, а сделать из этих опор самый каркас ракеты и ее наружные стены. После того как ракета прилетит на Венеру, ее можно будет разобрать и из получившихся частей смонтировать мачты для электростатических установок. - Если пойти по такому пути, - закончил он, - то из частей ваших опор можно собрать и отдельные узлы двигателя ракеты, и крылья, и корпус, и многое другое. В общем идея сводится к тому, чтобы в самой ракете не было ни грамма бесполезного для вас металла. От уголков глаз Елены Николаевны побежали веселые морщинки. - Скажите правду, Джемс, вы не хотите вернуться сейчас в нашу группу? Только по правде, положа руку на сердце? - Нет, - сказал он так твердо, что не оставалось сомнения, что он говорит правду. - Я действительно увлекая идеей плавающего зеркала. А мысль о ракете, собранной из электростатических установок, пришла мне в голову совершенно случайно. Мне просто хотелось чем-нибудь помочь вам... Я давно заметил, что в творческой деятельности дни далеко не равноценны. Трудно объяснить почему, но бывают такие дни, а то и часы, когда неожиданно, по какому-то внезапному наитию, решаются самые сложные вопросы. Кажется, если выбросить эти дни, то вся остальная работа пойдет насмарку. Мы очень долго просидели в тот вечер. Когда расходились спать, то у нас уже были составлены основные технические требования на конструирование разборной ракеты. Утром Елена Николаевна сказала мне и Виктору Платонову: - Вам нужно вернуться в Торитаун. Все члены нашей группы, которые полетят на Венеру, должны пройти медицинскую комиссию и специальную подготовку в течение двух месяцев. - А как же студенты? - удивился я. - Ничего. Ведь уедете только вы и Виктор. Остальные сотрудники нашей лаборатории не летят на Венеру и могут здесь остаться до конца. А за старшего мы оставим главного конструктора. Где он может быть сейчас? Идемте к нему. Надо договориться с ним обо всем. - Простите, Елена Николаевна, - сказал вдруг Виктор Платонов, поглядев на часы, - сейчас я никуда не могу идти. Мне надо быть в другом месте. Он решительно повернулся и вышел из комнаты. - Куда это он? - спросила Елена Николаевна. Я тоже взглянул на часы, стараясь сообразить, какие неотложные дела могли быть у Виктора в этот час. И вдруг вспомнил: - Сегодня защищает свой дипломный проект Челита... - Челита? Какая Челита? - Челита Бонарда. Девушка из группы Джемса Конта. - А какое отношение имеет к ней Виктор? - Он помогал ей. - Да? И симпатичная девушка? - Мне она понравилась. - Где состоится защита? - В третьем сборочном цехе. - Так там, наверное, и главный конструктор? - Возможно. - Пойдемте туда. Женщина и через сто пятьдесят лет останется женщиной. Я поспорил бы на что угодно: моя праправнучка в этот момент интересовалась вовсе не главным конструктором. Защита дипломных проектов происходила не в зале перед большим столом, накрытым зеленым сукном. Комиссия не сидела чинно на одном месте. Все происходило совершенно иначе. В сборочном цехе около готовых ракет Джемса Конта дипломанты из его группы развесили чертежи. Каждый студент докладывал о проделанной им работе и о спроектированном узле. Члены комиссии не только внимательно изучали чертежи, но и подробно знакомились с реальной конструкцией. Оценка ставилась индивидуально каждому дипломанту. Мы тихонько вошли в сборочный цех и стали в стороне, смещавшись с толпой студентов младших курсов, которые пришли послушать защиту. - Вон Челита! - шепнул я Елене Николаевне. - Видите, у стены с Виктором. Наверное, уже защитила. Я помахал ей рукой. Она заметила нас и, улыбнувшись, подняла вверх руку, растопырив все пять пальцев. - Пять! Она получила пять! Молодец! Мы пробрались сквозь толпу к ним. - Защитила! - шепнула нам Челита. - Не знаю, как мне и благодарить Виктора за помощь. - Что-нибудь придумаете, - улыбнулась Елена Николаевна, глядя на сияющее лицо Виктора Платонова. - Я бы, конечно, придумала, - немного с вызовом ответила Челита, - но ведь он завтра уезжает. - Вовсе нет. Он задержится здесь еще дня на два. - Как же так, Виктор? - повернулась к нему Челита. - Вы же только что сказали, что уезжаете? - Он вас не обманул, Челита. Мы сначала думали отправиться все вместе. Но теперь я вижу, что мы сегодня не успеем уладить все дела. - В голосе Елены Николаевны зазвучала мягкая насмешка. - Поэтому мы с профессором и решили оставить здесь Виктора дня на два. - Да, да, мы так решили, - поспешил я подтвердить ее слова. Догадался или нет Виктор о хитрости Елены Николаевны, не знаю, но уточнять он не стал, и в этот день ни его, ни Челиты мы больше так и не видели. 9. ВЫШЕ НЕБА Как на пути в рай перед грешниками, не осужденными на вечные муки в аду, стояло чистилище, так перед нами на пути в космос стояла медицинская комиссия. Не без трепета переступил я заветный порог. Летная трасса на ближайшие планеты солнечной системы была более или менее освоена, но в космосе могли встретиться всякие непредвиденные случайности, и межпланетные путешествия еще не считались абсолютно безопасными. Кроме того, на чужой планете человека тоже могли ждать всякие невзгоды. Поэтому в космические полеты допускались лишь люди совершенно здоровые, преимущественно молодежь двадцати пяти - сорока лет, и лишь при крайней необходимости разрешались полеты людям старше шестидесяти лет. Но в моем паспорте стояла фантастическая дата рождения - 1905 год, и врачи наотрез отказались даже говорить о моем полете на Венеру. Представляете мое разочарование! Я был возмущен и решил не сдаваться. Елена Николаевна не узнавала меня. Куда девались недавняя неуверенность и растерянность, с которыми я вступил в этот незнакомый мир! Я добился специального распоряжения президиума Всемирной медицинской академии наук на освидетельствование состояния моего здоровья. Врачи были вынуждены осмотреть меня. Как я был доволен теперь, что соблюдал правильный режим дня и систематически занимался спортом! Несмотря на придирчивость врачей, я успешно прошел первый тур обследования. Второй тур был более серьезным: предстояла специальная проверка. В ракетоплане на высоте нескольких тысяч километров над землей в течение нескольких дней врачи проверяли деятельность моего организма. Наконец все испытания остались позади. Результаты обследования оказались вполне удовлетворительными, и врачи были вынуждены выдать мне справку о пригодности к космическому полету. Нас объединили в специальный класс, обозначенный номером того ракетоплана, на котором предстояло лететь на Венеру. Учебная программа была обширной: нас учили обращаться с оружием, оказывать первую медицинскую помощь пострадавшему, приготовлять пищу, пользоваться целым рядом приборов. Труднее всего было научиться управлять ракетопланом. Но это было необходимо: ведь в случае какого-нибудь несчастья мы могли остаться без пилотов. Обучали нас этому искусству пилоты нашего ракетоплана - супруги-чукчи - Эрилик и Суори Дарычан. Часами сидели мы в макете машины, изучая ее оборудование. Через месяц мы уже знали все, что от нас требовалось: как произвести посадку и взлет, как наладить связь с Земле, где расположены неприкосновенные запасы воды и пищи и когда ими можно пользоваться, как встретиться в космосе с ракетой - дозаправщиком горючего - и так далее. Наконец все было готово. Наша грузовая ракета, построенная из будущих опор электростатических установок и поэтому сильно отличавшаяся по внешнему виду от обычных ракетопланов, была отправлена на Луну, куда в скором времени должны были прилететь и мы. Внутри этой большой грузовой ракеты находилась и та маленькая ракета - носитель атомного заряда, которую создали студенты мельбурнского института. Сам атомный заряд ввиду опасности обращения с ним был разобран на части и размещен в разных местах грузовой ракеты. До отлета на Луну оставалось пять дней. Мы заехали в Торитаун, попрощались с Гасулом и со всеми нашими товарищами. Затем Елена Николаевна решила навестить перед отъездом свою дочь Аню и пригласила меня с собою. До сих пор я был знаком с Аней только по радиотелефону. Она часто звонила нам. С экрана на меня смотрело, застенчиво улыбаясь, милое свежее личико. Белокурые, слегка вьющиеся волосы были заплетены в одну толстую длинную косу. Удивительно ясные темно-серые глаза смотрели из-под приспущенных век чуть задумчиво, выдавая нежную, мечтательную натуру. Мы вылетели ранним утром следующего дня. Солнце огромным красным полудиском показалось над горизонтом, но его лучи еще не слепили глаза. На орнитоптерах мы направились на северо-восток, туда, где берега Австралии омываются теплым Коралловым морем. Впереди летела Елена Николаевна. У нее была карта, на которой мы вчера вечером проложили маршрут своего перелета протяженностью в тысячу двести километров. По нашим расчетам, мы должны были прибыть на место через четыре часа. Изредка под нами проносились зароди скрэба - колючего низкорослого кустарника. Непроходимые заросли, которые прежде занимали в Австралии огромные площади, отступили, предоставив место пастбищам и полям, засеянным сельскохозяйственными культурами. Равнина сменилась холмистыми предгорьями. А впереди на горизонте уже маячили голубоватые очертания Большого Водораздельного хребта - самого протяженного из всех хребтов, образующих Австралийские Кордильеры. Их западные склоны и предгорья, ранее засушливые, теперь орошались искусственными дождями. Восточные склоны гор не нуждались в искусственном орошении. Они задерживали влажные ветры, дующие с Тихого океана, и были покрыты густой тропической растительностью. Еще несколько минут полета, и перед нами раскинулось бескрайное голубое пространство - это было Коралловое море. Елена Николаевна остановила свой орнитоптер и повисла неподвижно в воздухе. Крылья ее орнитоптера описывали в воздухе два блестящих сектора, сверкавших на солнце серебром. Она показала рукой на восток. - Вон Большой Барьерный риф, самое грандиозное коралловое сооружение в мире. Он тянется вдоль всего восточного побережья Австралии более чем на две тысячи километров. Мы видели уходящую далеко в море узкую, окаймленную белой пеной бурунов цепочку островов, протянувшуюся вправо и влево насколько хватает глаз. - Мы почти у цели. Теперь можно обойтись и без карты. Полетим вдоль берега. Восточные, обращенные к морю крутые склоны гор были отделены от берега узкой прибрежной равниной, перерезанной неширокими горными речками. Под нами проплывал вечнозеленый тропический лес. Порой высокие мощные деревья совершенно закрывали землю. Увитые лианами гигантские красавцы эвкалипты, огромные дикорастущие фикусы с большими блестящими листьями, высокие пальмы с голыми стволами и с шапкой листьев на самой макушке, густые, труднопроходимые кустарники, сочная темно-зеленая трава - все это образовало непроходимые джунгли. Но вот леса отступили к горам. Вдоль побережья потянулись поля пшеницы, сахарного тростника, виноградники и пастбища овец. - Это уже Анино хозяйство, - сказала Елена Николаевна, уменьшая скорость и снижаясь. - Вон внизу белеют стада знаменитых мериносовых овец, а там, - она показала рукой на подножье ближайшей горы, - видите, городок? Там живет Аня. Неподалеку от моря, утопая в зелени, виднелась группа небольших белых зданий. За ними, метрах в пятистах, располагались хозяйственные постройки для скота. Через несколько минут мы подлетели к группе двух- и трехэтажных коттеджей и опустились во дворе на небольшую цементированную площадку, где в несколько рядов стояли орнитоптеры. К нам подбежала Аня. Она уже ждала нас. Мы вошли в ее квартиру. Она была оборудована точно так же, как и наша торитаунская квартира, вплоть до панорамного телеэкрана и охладительной побелки потолков. Вечером я обошел весь маленький сельский городок. Моим гидом, правда не очень хорошим, была Аня. - Не знаю даже, что вам и показывать, - говорила она мне. - Обычная животноводческая ферма, каких на Земле десятки, а может быть, и сотни тысяч. Может быть, лучше я вам овец покажу? - Нет, это после. А сейчас давайте пройдемся по городку. Мы, не торопясь, прошлись по главной улице. По дороге Аня скупо поясняла: - Вот наш клуб, за ним здание управления нашей станции, вот магазин, рядом столовая, там детский сад, больница, вот наши спортивные площадки, атомная электростанция, холодильник... Нет, право, мне нечего здесь вам показывать. Идемте лучше в лаборатории. Они находятся рядом с пастбищами. Ей казалось, что ничего достопримечательного и достойного внимания в том, что она показывает, нет. Все обычно, как в любом сельском городке, а для меня именно в этом-то и было самое примечательное. Раньше я, признаться, подумывал, не скучает ли Аня у себя на ферме, отдаленной от больших городов, и все намеревался спросить ее об этом. Теперь я понял всю "несовременность" такого вопроса. Этот сельский городок вовсе не показался мне таким уж провинциальным. Благодаря развитию транспорта и телевидения большие расстояния теперь не замечались. Города, селения, континенты как бы сблизились между собой. Если же возникала необходимость или желание побывать где-то далеко за пределами своего города, то к услугам каждого жителя был удобный и быстрый транспорт. Я поделился с Аней своими мыслями. - Вот видите, - ответила она, - вы находите значительное в том, к чему я привыкла с первых дней жизни. А нам кажется, что все еще чего-то не хватает. - Это всегда так, - заметил я. - Человеку всегда мало того, чего он уже достиг, и это хорошо... Ознакомившись с работой фермы, я увидел, что сельский труд в основе своей мало чем отличается от труда горожан. Был примитивный плуг, который тащила за собой лошадь, с ним управлялся малограмотный, а то и вовсе неграмотный крестьянин. Появился трактор - место крестьянина занял работник, прошедший специальную техническую подготовку. Трактор сменился сложным комплексом машин, управляемых на расстоянии, - и на место тракториста пришел инженер. Преобразился человек, преобразилась наша старая планета. И человеку стало тесно на Земле. Космический корабль поднял его "выше неба", вынес за пределы земной атмосферы в загадочное мировое пространство. Наступила небывалая эра в истории человечества - эра завоевания нового жизненного пространства не путем истребления одной части человечества ради "свободы" другой, а путем познания, дерзновенного и бесконечного, с помощью науки и техники. Не без волнения сел я в удобное кресло ракетоплана, ожидая взлета. Пусть не я первый совершал полет на Луну, разве в этом дело? Ведь и в наше время самолеты уже прочно вошли в быт людей, однако каждый, кому приходилось совершать свой первый полет, всегда волновался перед предстоящим испытанием. Наконец долгожданный момент настал. Послышалась последняя команда, раздался рев включенных двигателей, и наш ракетоплан, стремительно скользнув по вертикальной металлической эстакаде, оторвался от Земли и понесся к Луне. Люди могут сильно ошибаться, когда не имеют возможности поближе ознакомиться с предметом, о котором они берутся судить. Даже такой великий древнегреческий мыслитель, как Аристотель, был убежден, что Луна представляет собою полированный шар, отражающий очертания материков и морей Земли. Эта мысль была опровергнута сразу после изобретения телескопа, а теперь и подавно казалась смешной. Первое, что бросилось мне в глаза, когда я вышел из ракетоплана, это явственно ощутимые, меньшие по сравнению с Землей размеры Луны. Если на поверхности Земли человек, находящийся на ровной местности, видит горизонт на удалении пяти километров и привык к этому, то на Луне горизонт непривычно близок, всего лишь в двух с половиной километрах. Кое-где из-за горизонта выступают вершины расположенных вне поля зрения гор. Такая близость горизонта создает неприятное ощущение, будто находишься на каком-то крохотном островке, с которого того и гляди упадешь в чернеющую пустоту вселенной. Удивительно красива наша Земля на лунном небе. Она больше Солнца, хотя и менее яркая. Непривычно на черном небе сверкает раскаленный диск Солнца, заливающий поверхность Луны таким ослепительным светом, что без темных очков скафандра здесь нельзя было бы открыть глаза. Тени резкие, густые, черные. Если встанешь спиной к Солнцу, то своя собственная тень кажется бездонной ямой и с непривычки страшно ступить в это место ногой. Мертвая тишина вокруг. Вода и атмосфера почти целиком исчезли с Луны еще в незапамятные времена, а вместе с ними исчезла и та сила, которая непрерывно изменяет облик нашей Земли. Все на Луне кажется застывшим и неизменным с давних времен. Но это только первое впечатление. Когда оглядишься по сторонам, видишь, что Луна перестала быть безмолвной пустыней: на ней появился человек. Мы стояли на небольшой посадочной площадке в нескольких километрах от входа в подземный город. Недалеко от нас направили в небо свои ажурные конструкции эстакады для запуска ракетопланов на Землю. В мягком, точно ковер, буром песке, покрывавшем площадку вокруг, были видны многочисленные отпечатки скафандровых башмаков. Вдалеке делая длинные прыжки, пробежала небольшая группа людей, одетых в защитные скафандры, точно такие же, какие выдали нам перед выходом из ракетоплана. - Наверное, селенологи, - кивнула в их сторону Елена Николаевна. Она была здесь тоже впервые и оглядывалась по сторонам с не меньшим любопытством, чем я. - Кто? - не понял я. - Здешние геологи. Они в отличие от геологов Земли именуют себя не иначе, как селенологами. Весть о нашем прибытии быстро проникла в подземный город, и не успели мы еще вдоволь налюбоваться лунными пейзажами, как нас окружили наши старые знакомые - трое студентов мельбурнского института, которые должны были помочь нам подготовить полет на Венеру, Челита, работавшая здесь с группой Конта, наконец сам Конт и муж Елены Николаевны - Ярослав Павлович. Они приветствовали нас "по-лунному" - похлопыванием по плечу, так как скафандры мешали объятиям и рукопожатиям. Правда, Елена Николаевна все-таки умудрилась обнять Ярослава Павловича, хотя и довольно неуклюже. В наушниках своего радиотелефона я слышал восклицания, короткие вопросы и ответы, которые заглушил громкий голос Ярослава Павловича: - Пойдемте в город. Вам надо отдохнуть после дороги. Я сделал первый робкий шаг по Луне, потом еще и еще. Ощущение необычной легкости было так приятно, что я не удержался от соблазна и, сильно оттолкнувшись ногами, подпрыгнул вверх. Видели ли вы в цирке гимнастов, которые из-под купола прыгают вниз на сетку? Мой прыжок вверх напоминал полеты этих гимнастов, с той только разницей, что, не рассчитав толчка, я взлетел высоко