близ Тройкирна -- там то же самое. Камни пробуждаются, Дартеникс... и мне не нужно чертить таблицы, чтобы понять это. Я чувствую. Еще бы. Кому, как не стражу, чувствовать надвигающийся разрыв в ткани бытия. -- И что ваш дядя? -- поинтересовался советник, поняв по затянувшейся паузе, что сам Ратвир больше ничего не скажет. -- Выжидает, -- с отвращением бросил юноша. "Впрочем, какой он уже юноша... мужчина, пусть и молодой, это я, старея, называю его так по привычке". -- При том, что выслать разведчиков к стоячим камням не будет стоить Империи ничего... а своевременное предупреждение -- очень многого... не понимаю. Возможно, он надеется на свой дар... но тогда его талан сильно пострадал за годы, потому что он не чувствует ничего. -- Тогда тебе будет интересно почитать кое-какие письма с окраин, -- заметил Дартеникс как бы невзначай. -- Нечто похожее творится на востоке и западе. -- Да? -- с интересом переспросил Ратвир. -- Тогда пойдем. Дартеникс, сходя с площадки, обернулся. Город по-прежнему покойно дремал, уверенный в собственной безопасности, покуда с высоты за ним приглядывает замок Коннегейльт -- Безумие Конне, построившего свое обиталище на отвесной скале. Надеюсь, что я сумею удержать тебя достаточно долго, мальчик. Чтобы ты не повздорил с дядей прежде, чем твоя правота станет очевидна для всех, а не для одного меня. Тяжело все же быть племянником императора. * * * Едва стрекот "хьюи" сошел на нет, старший сержант Уолш подхватил пулемет, на ствол которого он картинно опирался все время высадки, и, покосившись на лейтенанта, заорал: -- Становись! После нескольких секунд замешательства взвод сумел придать себе форму, отдаленно напоминающую строй. Уолш скривился и прошелся вдоль замерших морпехов. -- Слушайте сюда, чертовы свиньи, -- прорычал он, останавливаясь на правом фланге. Стоявший напротив рядовой-негр, выкатив и без того немаленькие глаза, с ужасом уставился на пулеметный ствол, направленный точно ему в живот. -- Сейчас проверим, осталась ли в ваших куцых мозгах хоть крупица того, что я вбивал в них за последние восемь месяцев. Мы идем в бой... -- Какой еще, к черту, бой, подумал Крис, что он несет? -- ...И если хотите сохранить ваши задницы целыми, слушайте, меня, как мамочку и папочку, потому что, -- голос сержанта упал почти до шепота, -- любого, не выполнившего мой приказ, будь он сам господь или главнокомандующий Джордж Вашингтон... я пристрелю на месте! Кто-то в строю с шумом выдохнул воздух. Чокнутый Уолш выдержал паузу, злобно буравя взглядом стоящих перед ним морпехов, и продолжил уже нормальным голосом: -- Наша цель -- селение в двух милях к... -- Уолш осекся, вспомнив, должно быть, о поголовно свихнувшихся на компасах, -- ... в двух милях отсюда. Зайдем, поспрашиваем, -- сержант хитро улыбнулся, -- попытаемся наладить контакт с местными. Крайне желательно уговорить кого-нибудь из них прокатиться с нами до базы. Поскольку командование еще не решило, -- ухмылка Уолша все больше становилась похожа на оскал, -- насколько местные туземцы дружелюбны, оружие держать наготове, но первому, кто выстрелит без моего приказа, порву задницу в клочья! Чокнутый еще раз оглядел строй. -- Квинси -- в дозор. Аричелла -- правый фланг, Дакакас -- левый. Манфель и Рид -- в хвост. Двинули, парни. В общем, распорядился Уолш достаточно разумно, подумал Крис, пропуская взвод мимо. Опыта-то у него хватает. Хотя... Манфель, как и снайперы, был придан взводу, и Уолш мог не желать, чтобы в ответственный момент чужаки путались у него под ногами. Манфель возглавлял расчет тяжелого пулемета. Крис мимолетно посочувствовал этим ребятам, натужно пыхтящим под тяжестью патронных лент. По сравнению с ними они с Джимми шли, считай, налегке. Идти было легко. Этот лес ничуть не походил на зеленую стену панамских или колумбийских джунглей. Обыкновенный лиственный лес, бежишь по нему, словно скаут из какой-нибудь Тексаны, штат Миннесота, вот только змеящиеся кое-где чудовищные, в рост человека, корни... словно сбежавшие из низкопробного ужастика. -- Связь держи мне! -- донесся спереди рык Уолша. -- Держи! -- Стараюсь, сэр! Но рация... это старье, не знаю, где его выкопали... и потом, здешняя атмосфера, сэр! Она какая-то неправильная... сигнал то появляется, то опять глохнет. -- ...я сказал. Если не будет связи, я тебя так пну, что мигом на базе очутишься. Я должен иметь возможность в любой момент вызвать поддержку!. -- И какую же поддержку вы будете вызывать, а, сарж? -- осведомился один из морпехов. На его лоснящемся от пота предплечье ярко алела татуировка "Чикаго Булле". -- Шестидюймовую батарею или эскадрилью с авианосца? -- Замерли! Лес обрывался как-то сразу. Неправильно. На опушке леса всегда обычно бывают заросли каких-нибудь кустиков, молодых деревьев. Если только, подумал Крис, эту границу, отрезая у леса ломоть за ломтем, не провел человек. -- Так, -- произнес Уолш, глядя на деревню, и, сорвав зачем-то с ближайшего дерева лист, принялся сосредоточенно сминать его в комочек. Крис покосился на лейтенанта Пэррота. До сих пор тот не произнес не слова, но сейчас-то... Как-никак первый контакт с людьми из иного мира, историческая, можно сказать, минута. Конечно, люди эти всего лишь грязны! крестьяне, ну так ведь и Колумб тоже наверняка сначала наткнулся на какого-нибудь нищего рыбака. Нет, Пэррот, похоже, дар речи утратил напрочь. -- Значит, так, -- медленно произнес Уолш. -- Манфель, ты со своей громыхалой оседлаешь холм, поближе к дороге. Рид -- во-он тот куст с белыми хреновинами на ветках. Барнс и Кюммель -- вправо и влево на триста ярдов. Квинси остается здесь. Выдвигаемся через пять минут. "Не нравится мне все это", -- подумал Крис, пробираясь к указанному кусту. Белые "хреновины" при более близком рассмотрении оказались большими, дюймов восемь в поперечнике, и ужасно сложными конструкциями белого пуха. Этакая гигантская, да еще к тому же объемная снежинка. Непонятно, как их не сдуло первым же порывом ветра, но красиво просто чертовски. Хижины выглядели непривычно. Крис на своем коротком веку успел повидать, на картинках и вживую, множество различных построек, начиная от коробочных домиков далласских нищих и заканчивая плетеными хижинами панамских индейцев. Но тут было что-то другое, причем сразу даже и не скажешь, что именно. Вроде бы все на месте -- островерхая двускатная крыша, дверь, застекленные в мелкую клетку окна -- выходит, не такие уж дикари здесь живут, -- и все-таки что-то... А Уолш дергается, решил Крис, переводя прицел на землю перед крыльцом, где беспорядочно копошились... индюки? Нет, мелковаты. Какие-то лохматые куры. Можно подумать, мы тут зачистку местности проводить собрались. Сначала в поле прицела попали ноги. Крис приподнял винтовку. Скорее всего, это была женщина. Среднего роста, коренастая, со спутанной гривой соломенного цвета волос, одетая в юбку до колен и накидку из грубой серой ткани, она стояла спиной к снайперам. -- Ох! -- восхищенно выдохнул рядом Джимми. -- Но они же... совсем как мы. -- А ты ожидал, -- прошептал Крис, не отрываясь от прицела, -- что они будут с рогами и хвостами? -- Нет, но... Первый выстрел хлопнул неожиданно. Затем еще один... еще, в стрекотание эм-шестнадцатых вплелся гулкий бас пулемета. -- Черт! -- заорал Крис. -- Нет! Дьявол вас всех побери, нет! -- Смотри! Из-за крайнего домика выскочила крохотная фигурка, ошалело метнулась вправо-влево и стремительно бросилась бежать как раз в сторону куста, в котором засели снайперы. Это был подросток, почти мальчишка. Босой, в рваной рубахе, он бежал со всех ног, кидаясь из стороны в сторону, словно заяц. До него было метров тридцать, когда ткань у него на груди внезапно лопнула, разлетаясь кровавыми комочками, и он с разбегу рухнул на землю. -- Придурки, да вы же в нас могли попасть! -- заорал, вскакивая, Боллингтон. Крис перекатился на бок и сел. -- Господи боже всемогущий, -- прошептал он. -- Они устроили еще одно Сонгми. Глава 3 Тихо было в лесу. Слишком тихо. Копыта лошадей били в поросшую немятой травой дорогу с таким грохотом, будто боевые бескрылые драконы наступали на незримую крепость. Только граяли где-то впереди вороны. -- Слишком тихо, -- повторил про себя Линдан. Владетель не выслал вперед дозора -- что ж, его право, тем более что один из его наймитов -- провидец. Вон, скачет пообок владетеля, шарит глазами по кустам, будто это в помощь его чарам. Хотя если на высоких амбоях засели вражеские колдуны, им нетрудно будет накрыть небольшой отряд смертными чарами, прежде чем соратники Ториона ит-Молоя опомнятся. Деревня показалась из-за леса неожиданно. Ни полей, ни вырубок -- просто дорога, вскарабкавшись с непомерным трудом на гребень холма, упала, обессилев, в чей-то огород. Несомненно, здесь случилось нечто ужасное. Линдан не чувствовал присутствия магии, близкого и угрожающего, но ничто иное не могло враз лишить жизни всех насельников этого проклятого богами места. Черные, сытые вороны лениво перелетали с места на место, обсуждая на своем жестоком языке вкус детских глаз. Носилась между домов чудом уцелевшая одинокая свинья, жалобно хрюкала, и голос ее звучал совсем по-человечески. Тела валялись на улицах, во дворах, кровь давно впиталась в землю, в доски, в самый воздух, пахнувший медью, холодом и еще чем-то странным, незнакомым и оттого пугающим. Смерть пришла сюда недавно -- не прошло и суток, -- и потому запах разложения еще не перебил все прочие. Насколько мог судить Линдан, во всей деревне не осталось ни единой живой души. Само по себе это не было странно -- на то она и боевая магия, чтобы убивать. Но молодому наймиту не давала покоя свинья. Смертные чары действуют на всех -- или ни на кого, такова их природа. Кроме того, если бы тут поработал чародей-убийца, не пролилось бы столько крови. Спешившись, владетель Дейга подошел к распростертому посреди деревенской площади телу. -- Странно, -- проговорил он негромко, но голос его разнесся, казалось, по всей окрестности. -- Льяндорз, Линдан, подойдите сюда. Линдану и раньше доводилось видеть, как ловко Дейга обходится со своими людьми. Возможно, это умение тоже являлось родовым, отчасти компенсируя слабость наследного дара. Вот, например, к целителю Дейга всегда обращался его родным говором, хотя мог бы произнести имя и на всеобщем -- Лландауркс. Юноша послушно исполнил приказ -- а что делать? Хотя Линдану очень не хотелось приближаться к мертвому. Он вырос в точно такой же деревне, в похожих краях, а не в замковых чертогах властителей или городских палатах гильдейских чародеев, и суеверия простонародья имели над ним большую власть, чем мог бы признаться себе молодой наймит. А в народе неизменно считалось, что общение с мертвыми отнимает дар. -- Что вы скажете об этой ране? -- требовательно вопросил владетель, указывая на покойного. Целитель нагнулся, поводя ладонью над кошмарным месивом из сгустков крови и перемолотого мяса. -- Весьма необычно... -- пробормотал он, явно чтобы потянуть время. Это и Линдан мог сказать, хотя за свою недолгую жизнь ему привелось видеть не столь уж много смертей. Эта рана не была нанесена мечом или стрелой. Даже вырезая наконечник из бесчувственного мертвого тела, невозможно так его изувечить. Льяндорз ухватил тело за плечи, поднатужившись, перевернул. К удивлению Линдана, рана оказалась сквозной. Но с обратной стороны это была лишь небольшая кровавая дырочка. -- Весьма любопытно, -- заключил целитель, отряхая руки. -- Такие повреждения мог нанести быстро летящий предмет. Летящий намного быстрее стрелы. Вначале он пробивает кожу и мясо, потом теряет скорость и начинает их рвать. -- Вам уже приходилось сталкиваться с подобным? -- прищурился Дейга. -- Однажды, -- кивнул целитель. Лицо его как-то враз постарело. -- Это сделал обезумевший чародей-движитель. Он метал мыслью мелкие камушки, так споро, что нельзя было уследить за их полетом. Чтобы усмирить его, потребовались соединенные усилия трех гильдейских магов. -- Но откуда здесь, в глуши, мог появиться безумный маг? -- риторически вопросил Дейга. -- Это, -- целитель с гримасой боли на лице обвел рукой мертвую деревню, -- сделал не маг. -- Почему? -- вопросил Дейга таким тоном, будто и сам пришел к тому же выводу, но мечтает о том, чтобы ошибиться. Льяндорз вновь повел рукой. -- Тела, -- пояснил он. -- Эти люди разбегались, точно напуганные овцы. Большинство из них поражено в спину. Дейга поднял брови. Линдан уже понял, к чему клонит волшебник. -- Я, конечно, потомственный целитель, -- пояснил немолодой чародей, -- но полжизни я провел в деревне немногим больше этой и знаю здешний народ. Мне тяжело вообразить, что могло бы напугать его до такой степени. Во всяком случае, это не чародей, ибо чародеи привычны вам, богачам с Западных пределов. -- Невеселая усмешка на его лице подсказывала, что обидные слова не следовало принимать слишком близко к сердцу -- малолюдный Филаннайх, где родился Льяндорз, среди прочих земель Серебряной империи почитался нищим и безволшебным. Линдану вспомнился отец. Что могло бы напугать его так, чтобы отец бросился бежать, не разбирая дороги, забыв о семье? Уж всяко не дракон. На драконов отец по молодости ходил с вилами. И никак уж не чародей, хоть какой могучий. -- А кроме того, -- продолжил Льяндорз, -- я нашел снаряд, которым это проделано. Вот. Он протянул Ториону ит-Молою ат-Дейга что-то маленькое и кровавое. Линдан пригляделся. Это была кривая свинцовая лепешка. -- Мне трудно представить, зачем маг может носить с собой мешок свинцовых шариков, -- пояснил целитель. -- Разве что он замыслил эту бойню заранее... но это отдает таким безумием, в которое я не верю. Владетель с силой потер лоб. Из-под шелома стекали капли пота, мелкие и мутные. -- Найдите мне тело старосты, -- приказал он. Линдан вместе со всеми бросился выполнять команду, но Дейга остановил его. -- Обожди, мальчик, -- проговорил он, и Линдан даже не обиделся на "мальчика". -- Ты мне пригодишься здесь... если правда то, что ты нарассказал о своем втором даре. Молодой наймит уже пожалел, что поведал об этом, поступая на службу. Возможно, это и помогло ему попасть в дружину владетеля Дейга, но, право, жить просто огневиком было бы легче. Похоже было, что сейчас он познакомится с родовым даром Дейга. -- Господин! -- окликнули с дальнего конца площади. -- Похоже, он тут! Тело и впрямь могло принадлежать старосте. Пожилой крепенький мужичок был одет лишь чуть получше прочих, но лицо его даже в смерти сохранило властность. Линдан уже приноровился отличать входные раны от выходных и увидел -- староста встретил гибель лицом. Владетель Дейга снял перчатки, бросил на седло. Руки его казались синеватыми, и молодой наймит вдруг проникся твердым убеждением -- если бы он сейчас набрался храбрости и взял владетеля за руку, то отморозил бы себе пальцы. Вот теперь Линдан ощутил присутствие магии. Руки Дейга источали ее, магия хлестала потоком, вливаясь в мертвое тело, растекаясь по жилочкам, несущим от мозга живой ток. Труп дернулся, едва не вырвавшись из рук держащих его солдат, и владетель покачнулся, словно в ответ. Юноша едва успел подхватить его за плечи, направляя свою собственную силу в нужное русло. Линдан усиливал дар владетеля, как мог вложить собственные силы в любого чародея. Никто не знал, откуда взялась в нем эта способность, она была истинно диким даром. В анналах гильдий таких случаев было записано немало, но из ныне живущих чародеев Восточного Эвейна только один обладал даром усилителя. А даром владетелей Дейга была некромансия. -- Встань! -- прохрипел Дейга. Даже удвоенных, его способностей едва хватало, чтобы оживить человека, умершего день назад. Сила родового талана колебалась из поколения в поколение, к тому же изменялись его проявления. И труп встал. Дыра в его груди была сквозной, и Линдану вдруг мучительно захотелось заглянуть в эту омерзительную замочную скважину -- вдруг там, на другой стороне, ему увидится что-то иное вместо заваленной телами и залитой кровью площади? -- Кто ты? -- потребовал ответа владетель. -- Морандон ит-Таркан, староста этой деревни. -- Голос мертвеца был глух и невыразителен, да вдобавок очень тих -- при дыхании воздух почти целиком уходил в сквозную дыру в груди. Линдану приходилось прислушиваться, силой воли стирая из сознания все прочие звуки -- голоса, перестук копыт, шелест ветра и зловещий карк. -- Зачем ты поднял меня, Торион ит-Молой, владетель Дейга? Чтобы я умер второй раз? -- Расскажи мне, что случилось здесь, -- повелел Торион ат-Дейга. -- Кто осмелился напасть на деревню, лежащую под моей рукою? -- Они пришли со стороны стоячих камней, -- прошептал мертвец. Дейга вздрогнул, и, будто в ответ, с востока донесся странный стрекот. Он раскатывался над лесом изумительно отчетливо -- возможно, благодаря тому, что рассудок невольно цеплялся за никогда прежде не слышанный звук. Стрекот прервал сосредоточение некроманта. И Дейга, и его несчастная жертва осели наземь почти одновременно. Только Морандон больше не поднялся, а Торион, цепляясь за руку Линдана, встал на ноги почти сразу же. -- Рассредоточиться! -- приказал он. Линдан оттащил обессиленного владетеля под козырек на ближайшем крыльце. Стрекот приближался; теперь молодой наймит мог определить, что источник шума лети по воздуху. Юноша попытался представить себе тварь, которая так орет, и не смог. Звук не вызывал ощущения сродства с чем-то живым. Так могли бы щелкать ожившие ножницы размером с замок Дейга, если бы, конечно, хоть один чародей умел оживлять ножницы. Рыба выплыла из-за дальнего амбоя неожиданно. Во всяком случае, Линдану на первый взгляд эта штука показалась похожей именно на рыбу -- большую черную щуку, висящую под мерцающим, как скудно наведенная иллюзия, диском. Но это, конечно, была не щука -- слишком уж осмысленно она двигалась, виляя над лесом. Точно как летающие колдуны, ведущие разведку с воздуха! Может, это голем? Линдану приходилось слышать о големах -- неживых оживленных. Но для создания даже самого простого голема требовалась работа нескольких ремесленников и трех-четырех магов наивысшей силы. К тому же големы колдовать не могут, а значит, летать -- тоже. Нет, колдуны явно сидят у этой щуки внутри. Юноша попытался представить, какая силища нужна, чтобы поднять такую махину, и беззвучно присвистнул. "Такая же сила, что может свинцовый шарик метнуть незримо для глаза? -- спросил он себя и сам ответил: -- Очень может быть". -- Это _враг_, -- с какой-то особенной убежденностью проговорил Торион ит-Молой. -- Линдан, ты можешь повредить эту... этот летучий сосуд, но осторожно, не испепелив целиком? Мне нужны пленники. Линдан хотел сказать "попробую", но вспомнил, как наставник Клайдаркс всякий раз бил его по пальцам за такой ответ, приговаривая: "Пробовать мало, изволь сделать!" -- Сделаю, -- хрипло, пробормотал он, и сила наполнила его, готовая выплеснуться жаром. * * * У вертолета отвалился хвост. Это случилось совершенно неожиданно. Только что новенький транспортный "Си Найт" нарезал зигзаги над богом проклятыми местными джунглями, а секунду спустя хвостовой винт летел вниз, и оставшийся без компенсатора вращения корпус крутило, точно взбесившаяся машина решила расплескать пассажиров по стенкам. Потом лес подпрыгнул, затрещали ветви, и Дуглас Чарнс потерял сознание. Очнулся он, когда его подхватили за руки и за ноги, чтобы вынести. При падении вертолет распорол крышу ветвей и попытался пропахать борозду в дне лесного моря, но ствол какого-то дерева, перед которым даже секвойя из учебника ботаники казалась низенькой и корявой, остановил движение умирающей машины. Пилотскую кабину расплющило о кору, и тех, кто остался в ней, не стали и вытаскивать. Из двадцати человек, набившихся в грузовой отсек "Си Найта", относительно невредимыми из изувеченного корпуса выбралось восемь. Еще шестерых вытащили и уложили на расстеленных поверх травы скатках. Дуглас не относился ни к первой, ни ко второй группе. Хотя сознание из него вышибло еще до падения, очнулся он довольно быстро и помогал извлекать товарищей из воняющих тлеющей краской обломков, не обращая внимания на ломящую боль в висках. Правда, когда настал черед вытаскивать из вертолета тела, морпех все же сомлел. Пошатываясь, он отошел в сторону, и его стошнило. Пошарив на поясе, Дуглас нащупал флягу и в три глотка осушил наполовину. Легче не стало, но кислый привкус во рту немного отступил. Наверху, там, где колыхались потревоженные падением вертолета ветви, шумел ветерок, но в нижний ярус леса его дуновение не проникало, и высушить заливавший Чарнса холодный, липкий пот было нечему. Возможно, если бы сержанта Клелайна не было среди тех, кого товарищи Дугласа вытаскивали в последнюю очередь, события могли бы обернуться иначе. Но сержант лежал со свернутой шеей -- "Ал-лабама, -- мстительно подумал по этому поводу Чарнс, -- шея бордовая...". Капрал Пауэлл, которому полагалось бы принять командование взводом, скрежетал зубами и непроизвольно дергался, несмотря на морфий, пока один морпех держал его за плечи, а второй накладывал шину на переломанную голень. На добрых четверть часа взвод остался без командования. Солдаты оказывали посильную помощь товарищам, кто-то настороженно озирался, но никому не пришло в голову отдать приказ уйти с места аварии или занять круговую оборону. Впрочем, это едва ли сделал бы и ныне покойный сержант. Лес окружал место падения "Си Найта" даже не сплошной стеной -- это было бы понятно и хоть как-то соотносилось бы с понятиями Дугласа Чарнса о джунглях (раз это дикая страна, то в ней должны быть джунгли -- так он считал, поскольку это было разумно, а разумное мнение морпех очень уважал). Великанские стволы местных секвой торчали из земли, как высотки, и нормальные деревья служили им чем-то вроде подлеска, в котором, в свою очередь, был собственный подлесок, правда, не очень плотный -- если постараться, можно выбрать место с хорошим обзором. Но вот деревья эти были самые обычные -- клены, дубы, какие-то еще, знакомые Чарнсу только на вид, -- и подлесок самый нормальный, из молодых деревец, ежевики (или малины? черт ее поймет, пока не созрела) и прочего в том же духе. Обыкновенный лиственный лес, если бы не покрытая корой почти прямая стена, у которой дотлевали обломки вертолета. -- Взво-од! -- Это уже капрал Пауэлл, бледный, слегка не в себе от морфия и с трудом опирающийся на плечо Хэнка Батлера. "Что за дела? -- пожаловался судьбе Чарнс. -- Почему в каждом взводе есть свой Хэнк? Куда ни плюнь, попадешь в Хэнка. Откуда их развелось-то столько?" Он представил себе конвейер, штампующий исключительно Хэнков, и ухмыльнулся про себя. Батлера он не жаловал за глупость и исключительную преданность любому начальству, а Пауэлла -- за избыточное, по мнению рядового Чарнса, самомнение. Вот полезут из кустов местные вьетконговцы, тогда этот молокосос поймет, кто умный, а кто дерьмо. -- Слушай мою команду! Что именно хотел приказать взводу Пауэлл, так и осталось невыясненным. В густом малиннике что-то резко щелкнуло, и свистнула в воздухе стрела. Серые перья проросли не в груди Пауэлла, как понадеялся было на какую-то долю секунды Чарнс. Стрела вошла точно в глаз Хэнку. Батлер упал первым, на долю секунды опередив матюгнувшегося от боли капрала. Как и следовало ожидать, взвод отреагировал на угрозу однозначно. Кто-то принялся молотить по кустам с бедра, кому-то хватило ума залечь и продолжить подавлять вражеский огонь из этого положения. Дуглас Чарнс поступил еще умнее. Он не стал зря тратить патроны, а вместо того тихонько пополз к краю поляны, раскинувшейся вокруг секвойи. Стоящих выбили первыми. Автоматные пули прошивали малинник, разбрызгивая зеленое крошево, а стрелы летели со снайперской меткостью, и каждая находила цель. Чарнсу, в перестрелке участия не принимавшему и оттого сохранившему холодный рассудок, было видно, что лучник не один, что засел противник крепко, а огневые точки расположены сектором. "Э-э, -- подумал Дуглас. -- Плохи наши дела". Будь дело где-нибудь во Вьетнаме или какой Либерии, он бы не раздумывая сделал ноги. Но тут... до базы миль эдак двадцать. По незнакомому лесу, где лучники сидят. Дороги нет. Компас не пашет. Народ дикий. Вьеты, конечно, чурки еще те, но следопыты из них -- дай бог! Да и... Чарнс покосился на секвойю. Если у них такие елки, какие же тут белки? А положение складывалось глупое. Пока лучники сидят в кустах, морпехам остается жевать травинку и копать траншею животом. Но и чурки выйти на поляну не могут -- положат их из эм-шестнадцатых и имени не спросят! Даже самые глупые из ребят это поняли, так что стрельба прекратилась -- патронов немного, беречь надо. -- Козлы, -- прохрипел Пауэлл. Чарнс сначала не понял, к кому это, но капрал объяснил: -- Хоть бы разговорник местный дали, суки. Вот как им крикнуть: "Не стреляйте!" -- "Хенде хох"? -- предположил кто-то. -- А, заткнись! -- Надрываться-то чего? -- мрачно спросил кто-то. -- Все равно не послушают. В малиннике завиднелось какое-то шевеление. Морпехи начали было наводить стволы, но Пауэлл предостерегающе поднял руку -- обождите, мол, бить наверняка надо. На поляну выступили трое. Говорят, что в минуты опасности человек начинает мыслить быстрее. Дугласу Чарнсу хватило секунды, чтобы разглядеть этих троих во всех подробностях. На вьетнамцев они не походили: даже не узкоглазые. Если бы не наряды, так и не скажешь, что чурки. Люди как люди. Первым шел хлипенький такой мужичок, что твоя глиста. Весь из себя выряженный, в черной коже, бирюльки серебряные всюду висят -- сущий Гамлет, только со сцены слез. Но держать себя умеет, вышагивает, как на параде, подбородок вздернул. За ним, чуть в сторонке, молодой парень, одет попроще -- курточка там, штаны типа джинсовых. Но тоже -- видно, не простая птица. А-ри-сто-кратия. И третьим -- здоровый облом, вроде Хэнка этого, Батлера... упокой его, господи. Телохранитель, наверное. Лба нет -- весь в плечи ушел. Дуглас себя слабачком не считал, но этого жлоба задирать побоялся бы. Никакой бокс не поможет, никакое карате. А лица у всех троих -- веселей за гробом идут. И тут кто-то из морпехов не сдержался. Выстрелил. Ничего не случилось. Дуглас ни на секунду не поверил бы, чтобы его однополчане, его братья-морпехи могли промахнуться из винтовки с десяти шагов. Не так, значит, просты эти чурки. Или... Дугласа прошиб холодный пот Или Советы сюда уже добрались? Бронежилет под камзол... а дырочки отсюда и не углядишь, тряпье-то черное. От испуга ему не пришло в голову, что от одного удара пули человек должен был, самое малое, согнуться. Кроме того, имея время прицелиться, стреляют в голову -- на нее бронежилета не наденешь. Да и вообще -- кто на войне носит бронежилет? Туземцы посовещались секунду. Потом их главный, тот, что в черном, резко ткнул пальцем в сторону валяющегося на траве Пауэлла. Молодой кивнул и воздел руки к закрытому ветвями небу. Дугласа Чарнса предупредил даже не рефлекс -- никакие тренировки не готовили его к тому, что случилось затем, -- а инстинкт. Забыв о лучниках, он бросился в кусты, петляя, точно заяц. Поляна за его спиной взорвалась огнем. Там, где лежали, вжавшись в моховые подушки, его товарищи, одна за другой оставались только горелые проплешины. Люди даже не вспыхивали -- они испарялись, как япошки в Хиросиме. "Это точно Советы, -- думал Чарнс, проламываясь сквозь кусты, точно лось, -- больше некому. Только эти маньяки могли дать дикарям такую пушку. А парень в джинсах -- наводчик. Или спутник молотит с орбиты? Да нет, это я "Звездных войн" насмотрелся...". О том, что на самом деле делал юноша за спиной владетеля Дейга, Дуглас Чарнс так и не догадался до той самой секунды, когда метко нацеленная стрела пригвоздила его к стволу векового дуба. Силы удара, превратившего его тело вместе с бесполезной винтовкой М-16 в пар, морпех уже не почувствовал. * * * Капрал Пауэлл очнулся от холода. Собственно, от холода его начало трясти стыдной, крупной дрожью, а уже эта дрожь отозвалась нестерпимой болью в стянутых накрепко запястьях. "Суки", -- было первой его мыслью. Потом капрал вспомнил, что случилось до того, как он потерял сознание, и от ужаса открыл глаза. Произошедшее на поляне он не мог объяснить никак. В секретное оружие красных он не верил, будучи твердо убежденным в военном превосходстве родной державы вообще и ее флота -- в частности, а особенно -- лучших представителей флота, морской пехоты США. А другого объяснения капрал Пауэлл не видел. Поэтому череда огненных вспышек, пожравшая его товарищей, заставляла его память шарахаться и отступать. Зато отчетливо вспоминалось остальное. Грубые руки, зашвырнувшие раненого на спину огромной вонючей лошади. Бесконечная скачка по лесным дорогам, пока не прошло действие морфия и боль в ноге не заставила капрала отключиться. Резкие, неприятные звуки чужого языка, запах кожаной одежды и гари... гари... В комнатушке гарью не пахло, хотя в держателях на стене горели две керосинки. Огоньки трепетали в стеклянных трубках, отбрасывая причудливые тени на голые стены. "Спокойно, солдат, -- уговаривал себя Пауэлл. -- Спокойно. Твоя задача -- выжить. Дождаться, пока наши не разнесут это змеиное гнездо по камушку. Тоже мне, герильерос нашлись". Ему не очень верилось в грядущую подмогу, но капрал отчетливо осознавал -- если он не заставит себя поверить в неизбежное, пусть и нескорое вызволение, то попросту свихнется, не дождавшись ни допросов, ни пыток. Или тихо сдохнет от холода и безнадежности. Чтобы отвлечься от озноба и боли, капрал принялся осматриваться, насколько позволяли путы. Даже его неподготовленному взгляду ясно было -- это место не предназначалось в пыточные камеры. Раньше тут была кладовая или ледник -- на стенах остались тени от полок и шкафов. Потом все барахло отсюда вытащили, а на его место приволокли здоровенный дубовый верстак. К верстаку привязали одного неудачливого капрала. "Хорошо хоть нога не болит", -- подумал Пауэлл и, только произнеся про себя эти успокаивающие слова, понял -- правда, не болит. А ведь перелом был скверный, по всем статьям -- осколочный, после такого в госпитале отлеживаться надо. Чудеса, да и только. Рассудок дернулся, будто пойманная на крючок рыбина, пытаясь уйти от неизбежного вывода. И тут из пляшущих теней выступил человек. Похоже было, что он все время стоял здесь, но взгляд Пауэлла не мог нащупать его, неподвижного, в сумерках. И... капрал узнал его. Этот худощавый мужчина первым вышел на злосчастную поляну у подножия секвойи. Точно, он: даже костюма не сменил. -- Ас-ризане, ши? -- поинтересовался человек в черном. Слова заметались между стенок черепа, как муха, залетевшая в пустую бутылку: "ризан... ризан... ризан...", "ши... ши... ши...". Из густой мглы вышли еще три фигуры -- юноша, шедший по поляне вторым, и двое Пауэллу незнакомых: один с добродушным от природы, а сейчас похоронно-мрачным лицом и второй, чья физиономия полностью скрывалась под низко надвинутым капюшоном. Словно чья-то жесткая рука проникла в мозг Пауэлла, вороша слова, как палые листья, взметая фонтаны смыслов. "Ризан -- встать", -- промелькнула мысль, и капрал понял, что знание вложила в него незримая рука, а фраза обрела смысл: "Ты очнулся, ши?" Пауэлл попытался нащупать смысл загадочного словечка "ши", но если простое "ризан" соотносилось с одним значением, то странное обращение вызывало в мозгу хор голосов, каждый из которых тянул свое: один переводил "демон", другой -- "пришелец", третий -- еще что-то невнятное... Рука продолжала свою странную работу, наполняя память Пауэлла словами чужого языка, а голову -- слоями спрессованной боли. "Телепаты, -- понял Пауэлл. .Как ни странно, от этой безумной мысли ему стало легче. -- Они тут телепаты. Все подряд. -- И тут же поправился: -- Нет, не все. Иначе зачем учить меня языку?" А раз есть телепатия -- почему бы не быть, скажем, телекинезу? Или... капрал Пауэлл не помнил, как называется воспламенение на расстоянии, а придумать с ходу красивое латинское слово ему не хватало учености. Но от этой мысли ему сделалось жутко. Капрал Пауэлл был солдатом. Он привык иметь дело со смертью в различных видах -- консервированной и свежей, быстрой и не очень. Но всякий раз то была смерть, воплощенная в металле. Отними у противника его автомат или базуку -- и это уже не противник, а слизняк, которого пара пустяков раздавить. Но что, если огненная смерть подчиняется человеку, а не железке в его руках? Если врага нельзя обезоружить, обезвредить -- только убить или быть убитым? И в первый раз Джонатан Пауэлл, чемпион взвода по рукопашному бою, почувствовал себя ущербным. А холодная рука все наматывала извилины на пальцы, и чужие слова проникали в память, оседая в ней, точно песок на фильтре. -- Зачем вы убили моих людей, ши? -- Голос проникал в сознание, не оставляя сил сопротивляться. -- Это не мы! -- слабо прохрипел Пауэлл по-английски и медленно, с трудом перевел на... на единый язык. Язык Серебряной империи. -- Это сделали ваши, пришелец. -- Лицо человека в черном исказилось презрением. -- Не отпирайся. Мы нашли орудия ваших чародеев. -- Он покрутил в пальцах смятую пулю от М-16. -- Да кто вы, черт бы вас подрал, такие?! -- взвыл Пауэлл, пытаясь вырваться из липкой паутины, куда затягивала его вцепившаяся в темя невидимая лапа. Удар вышел несильным -- человек в черном хотел не столько причинить боль, сколько унизить пленника. Но Пауэлл невольно мотнул головой и здорово приложился виском о торчащую из верстака деревяшку -- аж звезды из глаз полетели. -- Не тебе задавать здесь вопросы, ши, -- процедил человек в черном. -- Но я отвечу. Я Торион, сын Молоя, лорд Дейга, носящий родовое имя Повелителя Мертвых. А это -- мои наймиты-чародеи. Лландауркс -- целитель, приведший тебя в чувство. Виндерикс -- провидец, наделивший тебя знанием единого наречия и следящий за правдивостью твоих никчемных слов. И Линдан, огневой чародей, готовый испепелить тебя при первом же неосторожном движении. Я ответил на твой вопрос? -- Да, -- прохрипел Пауэлл. -- А теперь спрашивать начну я, -- продолжил Торион. Пауэллу вдруг пришло в голову, что лорд Дейга куда моложе, чем кажется с виду. Так бывает, когда на юношу сваливается непосильная ответственность -- слабых она ломает, а сильных всего лишь гнет не хуже груза лет. Торион Молойссон жил с подобной ответственностью долго, но все же меньше, чем Пауэллу показалось вначале, когда он принял туземца за старика. -- Зачем вы убили моих людей, ши? -- повторил Торион. -- Это не мы, -- эхом собственных слов отозвался Пауэлл. -- Это второй взвод... я не знаю, что там случилось, но они, кажется, решили, будто на них нападают. Это вышло случайно... мы не хотели убивать, поверьте! Мы как раз летели на поиски других селений, чтобы... объясниться с... -- Капрал вдруг понял, что передать слово "правительство" на едином наречии затруднительно. -- С местными властями. -- Я -- здешняя власть, -- проговорил Торион с такой убежденностью, что Пауэлл понял -- так и есть. -- Говори со мной. -- Я не могу... -- прошептал капрал неуверенно. -- Я... Он понял, что и его рангу нет здесь аналогов. -- Я просто... десятник в войске! Наш... полусотник погиб при падении... железной птицы! -- Проклятие, да как же им назвать вертолет, чтобы они поняли! -- Если ты о вашем летучем големе, то он не похож на птицу, -- с мрачной насмешкой промолвил лорд. -- Зачем вы пришли на мою землю, ши? Почему вам не сиделось по вашу сторону стоячих камней? -- Мы... искали путей в землю... нашего врага... -- попытался объяснить Пауэлл. -- Мы хотели пройти вашу землю до следующего портала и оттуда нанести удар, но наш враг оказался хитрее и сейчас проникает в ваш мир через свои ворота. Мы боялись встретить здесь его солдат... поэтому мои товарищи начали стрелять по вашим крестьянам -- от страха. Слова теснились в горле и умирали, потому что на едином наречии все оправдания внезапно становились жалкими и неубедительными. -- Что за убогие у вас, надо полагать, солдаты, если не могут отличить землепашца от воина, -- высокомерно проговорил Торион. -- И почему ваши воеводы решили, будто им вольно разгуливать по моей земле? Вот тут самое сложное, решил Пауэлл. Как бы это так завернуть, чтобы этот тип не обиделся? Но новообретенное знание языка не давало не то что соврать, но даже подретушировать истину. Слишком слабым, слишком обрывочным оно было. Оставалось либо молчать, либо говорить как есть. -- Наши... воеводы... считали вас диким народом. Вы... не строите механизмов... не прокладываете дорог, не имеете... такого оружия, как у нас. Они решили, что с вами можно не считаться. -- Что за бесчестный народ! -- воскликнул Торион. Стой на его месте другой человек, Пауэлл только рассмеялся бы -- настолько нарочито это бы прозвучало. Но лорду Дейга было, очевидно, дозволено вести себя театрально, потому что ни грана фальши в его словах не было: только гнев и презрение. -- Дикари, -- грустно промолвил пожилой мужчина с добрым лицом, и капрал понял, что имеются в виду именно американцы. -- Ты видел их погремушки, Торион? -- Видел. -- Губы лорда дрогнули в усмешке. -- И с этими орудиями они намеревались выстоять против чародеев? Да любой деревенский кузнец может противостоять им! Подумать только, что десятки моих подданных пали от рук полудиких ши! Пауэлл понял только, что огнестрельное оружие этих телепатов не пугает. -- Послушайте! -- прохрипел он. -- Вы просто не знаете, с чем столкнулись! Вы видели только самое слабое наше оружие! Наши... железные птицы могут нести смерть на... много дневных переходов, наши... железные драконы могут сносить перед собой холмы, наши... чародеи могут видеть в ночи и направлять громовую смерть с неба на ваши замки... Он остановился. Из-под надвинутого капюшона телепата доносилось сдавленное хихиканье. -- Что ты нашел смешного, Виндерикс? -- резко осведомился Торион. -- Позвольте, господин, я покажу вам, что почерпнул из его мыслей. -- Пауэлл ощутил невидимую улыбку. -- Да и вам, товарищи. Капрала передернуло, прежде чем он сообразил, что последнее слово было не более чем вежливым оборотом, никак не связанным с проклятыми коммуняками. Несколько секунд все напряженно молчали. Потом юноша -- Линдан -- расхохотался, по лицу целителя расползлась неуверенная улыбка, и даже губы мрачного Ториона дрогнули. -- Да-а, -- протянул целитель. -- Не видел ты еще настоящих драконов, ши. -- Да? -- прошипел Пауэлл. -- А _это_ вы видели? Нате, подавитесь! Зажмурившись, чтобы было легче, он сосредоточился на кадрах старой хроники -- атомная поганка, встающая над пустыней, и руины Хиросимы. Торион взглянул на него холодно. -- Если надо, -- проговорил он, -- мы найдем, что противопоставить этой силе. "Блеф", -- подумал Пауэлл. Но до конца поверить в это он не мог. -- Я узнал достаточно, -- промолвил лорд Дейга, бу