вдруг что-то ярко вспыхнуло, и боевая машина окуталась черным дымом. Серега рванул рычаг. Бээмдэшка резко затормозила, чуть, как показалось механу, не опрокинувшись на нос. Из десантного отсека донесся грохот вперемешку с матюгами. Следующей полыхнула замыкающая БМД. Люки десантного отделения распахнулись, и наружу выпало три огненных комка, начавших судорожно перекатываться по земле. Потом внутри глухо рвануло -- одних гранат перед выходом закинули два ящика, -- и больше из машины не вышел никто. Только жирный, чадный дым продолжал струиться из распахнутых люков. Третьей машине повезло больше. В ней полыхнул только мотор -- и система пожаротушения наконец-то получила шанс. Но и этого хватило, чтобы БМД мертвой грудой застыла посреди дороги. Мертвой, но не до конца. С тяжким скрежетом провернулась башня, нащупывая хоботком цель. Из распахнутого люка вывалился первый десантник. И тогда зашелестели стрелы. Вшихх, вшихх -- сразу две стрелы угодили в солдата, так и не успевшего понять, откуда пришла смерть. Несколько секунд он еще продолжал стоять, непонимающе глядя на черные, с рыжими полосками перья, затем медленно опустил автомат и мешком повалился на дорогу. Позднее Серега очень старательно пытался понять, какое неведомое чувство подсказало ему источник неведомой смерти -- справа от дороги -- и то, как от нее укрыться. Но тогда у него не было времени на осознание этого. Он снова рванул рычаги -- бээмдэшка взревела, содрогнулась и резко дернулась влево и назад -- так, что горящий остов замыкающей машины оказался между ней и лесом. Мотор заглох. В наступившей тишине ясно слышался веселый треск пламени, изредка прерываемый глухими взрывами -- в горевших машинах продолжали рваться боеприпасы. -- Суки, а, вот суки... -- пробормотал сержант Никитин, сползая из башни. -- Нет, ну какие же суки, а... Как они нас... -- Он осекся и, вскинувшись, яростно заорал: -- Чего расселись, падлы! Ждете, пока нам жопу подпалят?! Наружу! Все наружу, б...! Повторной команды не потребовалось. Десантники ринулись из машины. Заработал вбитый десятками тренировок рефлекс -- отбежать, упасть и наставить автомат в сторону цели, в данном случае -- мелькающей в просветах дыма зеленой стены леса. Кто-то даже сумел углядеть -- или просто почудилось -- движение на сплошном зеленом фоне и вытянул вдоль леса длинной, на полмагазина, очередью. В ответ из-за дыма с шуршанием прилетела стрела и воткнулась в землю как раз около сапога сержанта Никитина. Тот было вскинул АКМС с длинным, от ручника рожком, но вдруг опустил ствол вниз и оскалился. -- Бля буду, -- проговорил он, переводя взгляд с леса на замершую посреди дороги машину первого отделения. -- А ведь эти падлы нас ни хера не видят. Вместо ответа флегматичный Раныдин поправил ленту своего ПК и снова приник щекой к прикладу. -- А еще зуб даю, -- продолжил Никитин, -- что как только они перезарядят свою дуру... Похоже, та же мысль пришла кому-то из засевших в подбитой машине, потому что на дорогу выскочил еще один десантник. Он отбежал несколько метров и, развернувшись, выпустил короткую очередь в сторону леса. Вшихх, вшихх, вшихх. Первая стрела воткнулась в левую ногу чуть выше колена. Десантник качнулся -- и следующая стрела, угодив в правое плечо, развернула его вокруг оси. Из-за этого движения еще две стрелы впустую просвистели мимо, но третья, угодив точно под лопатку, сбросила его с дороги. -- ...Лехе придет звездец, -- закончил свою мысль Никитин и, повернувшись, заорал: -- Дымовухи тащите! * * * Когда первая продолговатая черная штука, крутясь, упала на траву и из нее потянулась струя неестественного желтого дыма, Въярник ничего не понял. Понял владетель Картроз, но палок к тому времени стало уже пять, и пелена, которую они образовали, надежно отгородила от взоров лучников замершее чудовище и скорчившиеся посреди дороги тела пришельцев. -- Проклятье! -- Меч в руке властителя со свистом рассек воздух. -- Шуумшин, ты можешь что-нибудь сделать? -- Я пытаюсь. -- Маг озабоченно потер ладонями лицо. -- Я примерно представляю направление, но вот расстояние... Если бы они как-то проявили себя... Словно бы в ответ на его просьбу впереди замелькали вспышки -- из ствола над плечом владетеля брызнула кора. -- Быстрее, суки, быстрее, кому говорю! -- орал, надсаживаясь, сержант Никитин. Он с размаху хлопнул по спине остановившегося заменить магазин солдата так, что тот чуть не полетел кувырком по земле. -- На броню! Успеете, бля, настреляться! Мимо него протащили -- надо же, еще дышит, успел удивиться сержант -- десантника, первым выскочившего из БМД. Бежавший последним Свиридов оглянулся, закинул автомат за спину и начал доставать из-за левого плеча... -- Леха, ты вконец ох...л? -- закричал Никитин, бросаясь в сторону, чтоб не попасть под реактивный выхлоп. Свиридов пробормотал что-то вроде: "Ни ... они не получат", -- поудобнее умостил "муху" на плече и нажал на спуск. Ракета влетела внутрь БМД сквозь распахнутую створку десантного люка и гулко ухнула внутри. Рвануло так, что приплюснутая шляпка башни, медленно переворачиваясь, взмыла вверх и тяжело шлепнулась оземь метрах в семи от машины. Когда рев чудища окончательно стих за поворотом, дружинники осторожно, по одному, начали выходить из-за деревьев на дорогу. Первое тело лежало сразу перед передним чудищем, все еще продолжавшим испускать жирный чад из развороченных железных внутренностей. Пришелец лежал, намертво вцепившись в траву обгорелыми до костяшек пальцами. Одежда на нем превратилась в лохмотья, и только на правом плече продолжали тускло поблескивать сплавившиеся лейтенантские звездочки. Въярник Кюни не видел этого. Он лежал на спине, продолжая сжимать свой верный лук, и смотрел широко распахнутыми глазами в серое, облачное небо. Автоматная пуля угодила ему в плечо и, проделав причудливый путь внутри, вышла как раз на месте родимого пятна на правом боку. * * * Старший лейтенант Переверзнев был не похож на Левшинова. У него была мечта. Переверзнев мечтал стать капитаном. Конечно, плох тот лейтенант, который не мечтает стать капитаном -- а затем майором, подполковником и т.д. до Маршала Советского Союза включительно. Но у Переверзнева не было никакого "т.д." Все мысли Переверзнева упирались именно в капитанские погоны -- зато уж это была Мечта так Мечта. С большой буквы. Ну, а для того, чтобы достичь желаемого, нужно было, как считал сам Переверзнев, не так уж много. Например, не погибнуть старлеем. Поэтому, получив приказ об эвакуации, никаких дебатов он устраивать не стал. Тем более что его-то, в отличие от Левшинова, команда застала не на стиснутой деревьями дороге, а посреди поля. И вместо дилеммы "назад или вперед" перед старшим лейтенантом стоял только один вопрос -- где лучше развернуть линию обороны? А когда он увидел в трехстах метрах впереди пересекающий дорогу невысокий гребень, и этот вопрос отпал сам собой. Три позиции для АГС. Соединить траншеей. Три позиции для "Утеса". Траншею. Полного профиля. И ячейки -- по три на каждого. Времени как раз хватило. * * * Хрууг приподнялся и напряженно посмотрел вперед. -- Я что-то чувствую... -- пробормотал он. -- Кто-то есть, там, впереди... Кто-то... Ехавший рядом с возом Льячи привстал на стременах. Дорога, неторопливо стелившаяся между общинных полей, аграх в трех впереди взбиралась на невысокий, даже не холм -- гребень, протянувшийся поперек расчистки. На его серо-зеленом склоне виднелись бурые пятна, похожие... на свежевырытую землю? Зачем? Кому это могло понадобиться здесь? Льячи почувствовал исходящую от гребня угрозу не умом -- слишком уж далеко до него было, -- а глубинным инстинктом бесчисленных боев. Слишком уж смертным холодком повеяло на него. -- Всем стоять! -- крикнул он, натягивая повод. В "позаимствованный" у артиллеристов бинокль Переверзнев четко уловил момент, когда растянувшаяся колонна дружинников начала сжиматься и, не отрываясь от окуляров, выдохнул: "Огонь!" "Бум-бум-бум-бум", -- пророкотал гранатомет. Миг спустя к нему прибавился звонкий грохот крупнокалиберного. Старший лейтенант ясно увидел, как колонну пересекла черная цепочка разрывов. Когда впереди замельтешили яркие вспышки, Льячи поднял коня на дыбы. Теперь вороной хрипел и бился на земле в быстро растекающейся луже крови. -- Кажется... -- Хрууг сумел приподняться на локте и теперь с легким недоумением разглядывал свою изорванную мантию. -- Я... -- Он зачем-то попытался приставить к боку свисающий лоскут, скривился и отдернул ставшую красной ладонь. -- Не смогу быть вам... -- губы его быстро бледнели, -- полезен. Жаль. Должно быть... -- Хрууг откинулся обратно на воз, -- вы на меня... рассчитывали. Льячи отвернулся. -- Лекаря сюда! -- гаркнул он. -- Живо! Его взгляд упал на группу дружинников, по которым пришлась очередь "Утеса". Пятеро лежали неподвижно. Шестой пытался подняться, не замечая, что в плече у него зияет чудовищная дыра и рука, на которую он пытается опереться, на самом деле болтается на обрывках мышц и сухожилий. После очередной, пятой по счету попытки он наконец посмотрел вниз -- и закричал. Бум-бум-бум-бум! АГС дергался в лапищах наводчика как живой. -- На раз-два, -- скомандовал сержант Федорчук, -- взяли! Вместе со станком АГС-17 тянул на тридцать кэгэ, поэтому Переверзнев добавил в расчеты по дополнительному человеку. Но все равно, развернуться в узкой траншее было... -- А-а-а... -- оказавшийся последним Хибулько заорал и, не выпуская ремень, начал биться задом о стенки траншеи. Стоявший лицом к нему Федорчук успел заметить, как на их бывшей позиции полыхнуло прозрачное рыжее пламя -- словно кто-то открутил огромную конфорку с плохо очищенным газом. Но пламя почти сразу же исчезло. -- Да перестань ты! -- рявкнул наводчик, заглядывая за спину Хибулько. -- Там даже гимнастерка не прожжена, так, дымится. Переверзнев озабоченно покосился вбок. Нет, обошлось. Черная шевелюра Федорчука мелькала на запасной позиции. Очередь! Старший лейтенант снова приник к биноклю. Черные дымки взвихрились между бегущих фигурок -- и фигурок не стало. -- Ландин! -- прокричал Льячи, перепрыгивая через упавшего дружинника. -- Ты можешь их достать?! -- Я пытаюсь! Сейчас Ландин троекратно клял себя, что был так невнимателен на уроках Шуумшина. И десятикратно -- что впредь будет самым примерным учеником во всей замковой скулле. Ну и что с того, что владетелю он приходится даже не побочным сыном, а так, троюродным братом? Бывает, оказывается, и в нем, бездаре, нужда! Но сейчас он не мог сосредоточиться на бегу. Приходилось останавливаться, хватать распахнутым ртом воздух, направлять силу туда, где вспыхивали несущие смерть огоньки, -- и бежать дальше, потому что было слишком далеко. Слишком далеко для него. -- Постарайся сжечь ту штуку, что справа! -- крикнул Льячи. -- Ту, от которой черный дым! Бегущий через человека от него дружинник качнулся назад, "поймав" шлемом пулю "Утеса" -- и обезглавленное тело рухнуло на траву. Старший лейтенант еще раз провел биноклем вдоль цепи. Может, тот, в начищенной кольчуге? Или этот, в черном? Или во-он тот мозгляк чуть позади? В этот момент мозгляк остановился, вытянул руку -- и на склоне ниже окопов полыхнуло знакомое рыжее пламя. -- Полсотни метров от правого края! -- закричал Переверзнев, высовываясь из окопа. -- В синей куртке, держится сзади! Все -- по нему! В ответ звонко застучали автоматы десантников. Когда вокруг начали вырастать фонтанчики земли и трое дружинников, бегущих впереди, разом, словно наткнувшись на невидимую преграду, отлетели назад и рухнули, как сломанные пугала, Ландин даже не успел толком испугаться. Он замер на миг, метнулся влево -- пулеметная очередь вошла ему в бок, швырнула на землю. Одна из пяти пуль пробила сердце. Переверзнев опустил бинокль. Медленно досчитал до пяти, поднял ракетницу, еще раз нашел взглядом приметный светло-зеленый куст на обочине -- и нажал на спуск. Красный огонек с шипением взмыл вверх. Льячи успел услышать гулкий вздох впереди -- а потом что-то жарко толкнуло его в спину. Он успел увидеть стремительно приближающиеся к нему голубенькие полевые цветочки -- и наступила темнота. Переверзнев выпустил еще одну -- зеленую -- ракету, и из-за гребня, ревя моторами, выскочили бээмдэшки. Они понеслись в поле, обходя остатки атаковавшей цепи, сошлись метрах в двухстах позади нее, резко развернулись и замерли. Наступила тишина. * * * Когда из-за леса послышался давешний рев, сопровождаемый металлическим лязгом, Кьюди моментально бросил миску с недоеденной похлебкой и вихрем взлетел на чердак. Хвала Керуну, их чердачное окно выходило как раз на дорогу, и он мог ясно видеть, как из-за поворота одна за другой выпрыгивают черные самоездные повозки ши. Эти повозки были не такие, как та, что въехала в деревню вечером третьего дня и стояла сейчас в круге выжженной земли посреди площади. Три первые были приземистые, словно какой-то великан, играя, придавил их своим великанским каблуком, и у них совсем не было колес, только непонятное мельтешение по бокам у самой земли. Что именно там мельтешило, Кьюди не разглядел, но решил, что там, должно быть, много-много маленьких ножек, которые-то и двигают повозку ши подобно мохнатой гусенице. Зато на верху четвертой был натянут точь-в-точь такой же тент, как на фургоне бродячего лудильщика, побывавшего у них три года назад. Хотя Кьюди и было тогда всего семь, он хорошо запомнил этот тент, делавший фургон лудильщика очень похожим на давно некормленую брухиму. -- Кьюди-и! -- донесся снизу голос мамы. -- Где ты?! Прячься немедленно! Кьюди не отозвался, завороженно наблюдая за проезжающими мимо их дома повозками. Одна из них испустила при этом большой клуб сизого и очень вонючего дыма, от запаха Кьюди немедленно захотелось кашлять и плеваться. Наверное, это все-таки животные, решил он, высовываясь по пояс из окна. Только они могут испускать из задов такую вонь. А уж лепешки от них наверняка... бедные ши. -- Кьюди-и! Точно мураши -- решил мальчик, наблюдая за суетливой беготней демонов. Только глупее. Мало того что зверями своими всю улицу перегородили, так еще -- это ж додуматься надо было -- ямы прямо посреди дороги начали копать. А может, они в самом деле только похожи на людей, а на самом деле это огромные мураши и сейчас примутся сооружать прямо посреди деревни новый муравейник? Со своего наблюдательного пункта Кьюди не мог видеть, чем занимаются ши, разбежавшиеся по деревне. Он мог только строить догадки -- до момента, когда демоны начали возвращаться, подталкивая громобойными железяками перепуганных селян. Кьюди узнал дядюшку Хоупи, Торви, Кавина... всего ши изловили десятерых. Пойманных согнали в кучу перед сгоревшей повозкой, и один из ши начал яростно размахивать перед ними руками, указывая то на себя, то на других демонов, то на сгоревшую повозку. Кьюди потребовалось меньше трех минут, чтобы понять, что желает узнать демон. Он даже было собрался крикнуть об этом дяде Хоупи, но вовремя вспомнил об оставшейся внизу матери и благоразумно промолчал. Тем более что один из пойманных, хромой Эвро тоже догадался об этом. Не иначе, подумал мальчик, провидческие способности взыграли, хотя откуда они у Эвро? В их роду владетельских кровей отродясь не бывало. Он устроился поудобнее и принялся смотреть, как Эвро ведет ши к холмику за деревней, под которым, согласно приказу владетеля Картроза, закопали убитых демонов -- всех, кроме тех двух, которых сжег маг, и, понятно, того ши, который воскрес и убежал. После того как пришельцы погрузили тела своих сородичей в повозку, последовало еще одно представление с размахиванием рук. На этот раз Кьюди и Эвро поняли демона почти одновременно -- тот хотел, чтобы ему принесли все вещи убитых. Это не заняло много времени -- кроме нескольких громобойных железок, которые владетель Картроз увез с собой, все найденное было аккуратно сложено в сарае у деревенского кузнеца -- староста Вуур лично проследил за этим. Затем ши устроили еще одно мельтешение, закончившееся тем, что большая часть демонов попрыгала на своих скакунов, которые все предыдущее время, к удивлению Кьюди, смирно простояли на месте. Наверно, они очень ленивые и любят спать, решил мальчик, глядя, как разбуженные зверюги визгливо рычат и испускают вонючие сизые облака. И с места они сдвинулись неохотно, рывками, точно проверяя, не передумает ли хозяин, не разрешит ли вздремнуть еще чуток. На пыльной, перепаханной лапами демонских зверей улице осталось восемь ши и одна сплюснутая зверюга. Демоны сгрудились около сгоревшей повозки и принялись чего-то ждать, поглядывая то на левую руку, то на небо над лесом. Кьюди решил, что ши вызвали дождь. Он помнил, как вел себя погодник, которого деревня приглашала во время засухи, последний раз -- прошлым летом. Понятно, что у демонов все не как у нормальных людей, и колдуют они неправильно, шиворот-навыворот, но на небо они смотрели точно так же. И, словно в подтверждение мыслей мальчика, над лесом раздался рокочущий грохот грома. Рокот рос, приближался. Кьюди чуть ли не вывалился из окошка, пытаясь разглядеть, что же может издавать такие страшные звуки, и наконец увидел. Огромная серебристая туша появилась над лесом и направилась к деревне. Это было... ну, решил, Кьюди, как если бы речной дракон вымахал раза в два, научился рычать, словно раненый собакомедведь, и обзавелся шмелиными крыльями соответствующих размеров. Чудище медленно пролетело над деревней, накрыв своей тенью, как показалось мальчику, не меньше половины домов и подняв своими крыльями настоящий ураган. Это было страшно, но Кьюди, притаившись за краем окна и выставив наружу лишь один, правый, поминутно протираемый глаз, досмотрел-таки все до конца. Из брюха зависшего над сгоревшей повозкой чудища с лязгом вывалилась железная цепь. Враз ставшие крохотными фигурки ши, пригибаясь, обмотали ее вокруг железной повозки, и чудище, натужно гудя, потащило свою добычу домой. Когда вертолет с подвешенным остовом сгоревшего БТРа скрылся из виду, старший лейтенант Переверзнев снял фуражку, достал из кармана платок, тщательно вытер покрывшееся коркой из пота и пыли лицо и вздохнул. -- На броню! БМД скрылась за поворотом ровно за три минуты до того, как на холме с другой стороны деревни из отворенных чародеем ворот показался чалый конь владетеля Картроза. -- Опоздали! -- вскричал Колан ат-Картроз трагическим голосом. -- Опять опоздали! К конному строю дружинников торопился, спотыкаясь, деревенский староста -- "как его -- Вуур?", подумалось владетелю. В руке он сжимал... как показалось Картрозу поначалу, берестяной свиток. Но это оказалась бумага, на диво плотная и немятая. -- Коун владетель! -- всхлипнул староста. -- Только что демоны сгинули! Только вот что! Все свое добро позабирали, а вам вот это передать велели! Я жечь побоялся, а тут как раз вы! Картроз выхватил из дрожащих пальцев записку. Строки рун бежали неровно и сбивчиво, будто писавшему непривычно было это занятие. Вдобавок начертаны они были со множеством ошибок. Но смысл письма оставался ясен. "Предлагаем прекратить кровопролитие, -- говорилось в нем. -- Мы готовы вернуть вам пленных. Условия обговорим отдельно". -- Они предлагают нам _атриста_, -- проговорил Колан ат-Картроз, испепеляя листок взглядом. -- И каково будет твое решение, владетель? -- поинтересовался Шуумшин. Тот смерил его сумрачным взглядом. -- У них мои люди, -- ответил он. Глава 6 С высоты замок выглядел не слишком внушительно, но когда вертолеты опустились на лугу перед воротами, это впечатление развеялось. Было некое суровое величие в приметах его древности -- мхе на серых камнях, позеленевших бронзовых скрепах ворот. -- Собьют, сволочи, -- бормотал сидевший рядом подполковник Макроуэн. -- Точно собьют. Обри пожал плечами. Он вынужден был присутствовать на переговорах, несмотря на то, что не мог никаким образом повлиять на их ход -- подполковник подчинялся адмиралу, высказавшему свои приказания недвусмысленно, а не Обри. Его поддерживала лишь надежда, что само присутствие адмиральского адъютанта удержит озлобленного Макроуэна от поспешных шагов. И замок, и его окрестности казались совершенно вымершими. Точно чума прошлась по этим местам. Ни часовых на стенах, ни проезжих на узкой, почти не разъезженной дороге. Невдалеке виднелась деревушка -- поля начинались почти под самыми стенами замка, -- но и там ни людей не было видно, ни даже собак или кур. Только одинокая струйка дыма курилась над башней. Обри Норденскольд выпрыгнул из вертолета первым, едва лыжи коснулись травы, пригнувшись и придерживая фуражку, чтобы не унесло поднятым винтами вихрем. -- Как вы думаете, -- спросил его Макроуэн, перекрикивая рев моторов, -- они выйдут? -- Не знаю! -- ответил Обри. -- Не заметить нас они не могли! Действительно, не услыхать подлетающие "Си Найты" было трудно, не говоря уже о том, что близ средневекового замка они смотрелись нелепо, как... Обри пришло в голову сравнение с разносчиком пиццы, случайно забредшим на съемочную площадку исторического фильма, и майор невольно обернулся, ища взглядом камеру. Но камеры не было. Ветер приносил из деревни запах навоза и дыма. Под ногами чавкала размокшая от недавнего дождя земля. Впереди высился замок -- самый настоящий. -- Покричать им, что ли? -- вслух подумал Макроуэн. -- Во Вьетнаме было проще... Дверь отворилась. Обри смотрел на широкие створки ворот, и только негромкие голоса и звон оружия заставили его перевести взгляд. Чуть в стороне от арки в стену была вделана дверь -- небольшая, в человеческий рост, -- и из нее один за другим выходили люди. Стоявший рядом с Обри морпех поднял винтовку, и майор ударил его по рукам. -- Майор! -- шепотом воскликнул солдат. -- Эти уроды, они убили... -- Рядовой -- смирно! -- рявкнул Обри. -- Мы пришли вести переговоры! И мы не стреляем в парламентеров! -- А они об этом знают? -- пробурчал кто-то за спиной вытянувшегося в струнку морпеха. Но местные, судя по всему, знали -- или просто не решились нападать на чужаков. Во всяком случае, большинство из них осталось у замка, растянувшись вдоль стены. К вертолетам двинулись пятеро, и только у двоих на поясах висели мечи -- скорей, решил про себя Обри, как знак высокого положения. Обри глядел на туземцев во все глаза. Ему еще не приходилось сталкиваться с местными жителями, хотя майор успел насмотреться фотографий, нащелканных сначала в расстрелянной деревне, а потом и в другой, подальше, куда морпехи вошли, чтобы наладить отношения после первоначального фиаско, но встретили лишь взгляды исподлобья и упрямо-старательное непонимание. Обри знал, что местные похожи на людей... но ему не пришло в голову, что туземцы так будут от людей отличаться. В чем состоит это отличие, он затруднился бы сказать. То ли здешние обитатели: выглядели по-другому, то ли иначе вели себя, то ли отличие таилось глубже... то ли страх и неприязнь, которые майор невольно испытывал к этим людям, окрашивали его восприятие. Но даже будь высокий худощавый мужчина, вышедший из замка первым и теперь смело приближавшийся к замершим по сторонам дороги вертолетам, облачен в мундир американской армии, Обри не принял бы его за своего. Не доходя до вертолетов шагов тридцати, парламентеры застыли. -- Кажется, они ждут нас, -- предположил Обри. Макроуэн двинулся вперед, но тут же остановился. -- Рид, Боллингтон -- прикройте меня, -- бросил он через плечо. -- В случае предательства со стороны противника -- огонь без приказа. Выписанный из дома лингвист, которому полагалось изучать местное наречие, засеменил следом. Пока что его словарный запас ограничивался восемью выражениями, причем переводчик серьезно подозревал, что шесть из них являются нецензурными, но он надеялся в ходе переговоров серьезно его пополнить. В оптический прицел туземцы были видны прекрасно. Крис Рид разглядывал то одного, то другого, стараясь успеть до того, как подполковник с адмиральским адъютантом подойдут к ним вплотную. Все пятеро были на удивление хорошо одеты -- гораздо лучше, чем все, кого Крис успел увидеть в злосчастной деревеньке. Кожа, добротное сукно, белые полотняные рубахи -- нет, это определенно не забитые крестьяне. Да и солдаты, поджидавшие под замковой стеной, явно понюхали пороху... хотя нет, какой, к черту, порох? Если бы местные знали порох, этот замок долго не простоял бы. Но каждый солдат одет в стальную кирасу и вооружен мечом... Лица парламентеров были совершенно бесстрастны. Только один, молодой парень в рыжем кафтане, державшийся чуть позади остальных, не мог сдержать возмущения и гнева. "Что же, -- подумал Крис, -- я его понимаю. Если бы зеленые человечки с Марса высадились у меня в Аризоне и, не разобравшись, вырезали какой-нибудь городок, мне тоже не захотелось бы с ними вести переговоры. Разве что через прицел, языком свинца". Возглавлявший группу тощий тип в черном заговорил -- на своем языке, но, к изумлению Криса, подполковник ему ответил. Снайпер испытал нечто вроде уважения к начальству -- когда и откуда только успел Макроуэн выучить здешнее наречие? -- Ши-и, -- прошипел растяжно главный туземец, и одновременно с этим Обри почувствовал, как незримые пальцы проникают в его сознание, вкладывая значение в звук. "Ши" -- демоны, пришельцы. -- Зачем вы явились, _ши_? -- вопрос оказался совершенно ясен майору, хотя прозвучал на неизвестном ему языке. Макроуэн помедлил с ответом. Он, как и Обри, считал, что поначалу дипломатические переговоры пойдут вяло из-за языкового барьера и у американцев будет время поразмыслить над самой перспективной стратегией. Необходимость действовать немедленно сбивала подполковника с толку даже сильнее, чем телепатия, которой явно владели туземцы. -- Мы пришли предложить вам... возмещение... -- ответил он по-английски, надеясь, что местные гуки его поймут. Хотя какие они гуки -- типичные европейцы, белая раса. -- За самоуправные действия наших солдат. -- Ты хочешь сказать, ши, что ваши воины, точно разбойники или ырчи, -- последнего слова Макроуэн не понял, но в мозгу его возник образ безобразно уродливого варвара -- дикаря даже по местным, не слишком высоким меркам, -- готовы убивать каждого на своем пути? Тип в черном презрительно хохотнул. Возмущение захлестнуло Макроуэна жаркой волной, но подполковник постарался его не выказать. Видно, не слишком преуспел -- стоявший за плечом человека в черном мужчина, чье лицо скрывалось под капюшоном плотно запахнутого буроватого плаща, нашептал своему боссу на ухо что-то такое, отчего тот чуть смягчился. -- Мы -- не дикари, -- резко бросил подполковник. -- Виноват один человек -- тот, кто отдал приказ рядовым солдатам. Он наказан. -- Я хочу видеть его тело, -- спокойно ответил туземец. Обри Норденскольд шумно вздохнул. -- Что значит -- тело? -- переспросил Макроуэн вполголоса. -- Я хочу знать, действительно ли он умер и насколько мучительной была его смерть, -- с жутковатой прямотой ответил тип в черном. -- И быстро, покуда я еще могу поднять его и спросить. -- Этот человек жив, -- отозвался подполковник. В голове у него проскользнула идейка попросту обмануть туземца, подсунув ему какой-нибудь бесхозный труп со следами пыток, но он отбросил ее -- если здешние жители могут проникать в чужие мысли... -- Тогда отдайте его мне, чтобы правосудие свершилось, -- предложил туземец. -- Нет! -- воскликнул Макроуэн даже прежде, чем осознал, что именно черный понимает под правосудием. -- Тогда чем вы собрались расплачиваться со мною за жизнь моих подданных, ши? -- вопросил туземец звонко и монотонно. -- Серебром?! В глазах его бушевала такая ярость, что Макроуэн отшатнулся бы, если б не боялся потерять лица. -- Этот человек, -- проговорил он как мог невыразительно, -- наказан по нашему закону. Мы не отдаем своих людей на расправу... чужим. Мы готовы заплатить за убитых... -- Вергильд, -- подсказал Обри. -- Именно, -- Макроуэн недовольно покосился на него. -- Сверх этого мы не можем ничего предложить вам. -- За невинную кровь не платят серебром, -- ответил человек в черном. -- За кровь платят кровью. Я готов был принять кровь виновного. Но с не знающими чести я не могу иметь дела. Убирайтесь с моей земли, ши. Обри зажмурился. Все шло наперекосяк, и майор Норденскольд не мог остановить надвигающуюся катастрофу. Страшнее всего было понимать, что на месте Макроуэна он ответил бы так же. Правда, он бы отправил маньяка Уолша под трибунал. И тот бы легко не отделался. Но американцы не выдают своих. И это важнее. -- Мы готовы отказаться от возмещения за смерть наших солдат, которых убили вы в отместку, -- проговорил Макроуэн с явным усилием. -- Воин готов умереть, -- отозвался человек в черном. -- А вы убивали безоружных. В спину. От страха и подлости. Я, Торион ат-Дейга, плюю на вас. Убирайтесь! Я хозяин этой земли. Подполковник замешкался. -- Пошли прочь! -- бросил лорд. -- Покуда я не приказал моим чародеям разрушить ваши летающие железки. Макроуэн хотел было посмеяться над его надменными словами, но вспомнил вовремя, что туземцы сбили ведь каким-то образом вертолет отделения Пауэлла. -- Вы хотите воевать с нами? -- спросил он, делая последнюю, отчаянную попытку если не договориться с местными, то хотя бы запугать. -- Вы не знаете нашей силы... -- Я знаю, -- с тем же ледяным презрением ответил лорд Торион, блеснув смоляно-черными глазами. -- Виндерикс прочел это в памяти дружинника, которого я отправил к вашему воеводе с посланием, -- он, верно, не дошел, значит, я вложил мало жизни в его мертвое тело. Мой ответ остается неизменным. Уходите к себе, за стоячие камни, или на вас обрушатся все владетели благословенного Эвейна. Макроуэн четко, как на параде, развернулся кругом и деревянным шагом направился к вертолету. Обри замешкался. -- Тот человек, -- проговорил он, не зная, поймет ли лорд его слова, -- он дошел. И передал то, что должен был. -- Это хорошо, -- ответил Торион. -- Мне было бы жаль убивать его напрасно. Сам он не сдвинулся с места, даже когда Обри запрыгнул в "Си Найт" -- последним, как выскакивал первым, -- и вертолет с рокотом поднялся в воздух. Владетель провожал летающие машины взглядом, пока те не скрылись за лесом. Потом повернулся к плечистому мужчине, стоявшему рядом. -- Теперь ты видел их, Бран, -- проговорил он. -- Я мог отнять их жизни прямо здесь, -- ответил тот. -- Но это было бы бесчестно, -- ответил Торион. -- О да, -- подхватил чародей-погубитель. -- Но теперь мы сойдемся с ними на поле брани, и кто-то из твоих воинов падет, потому что я не смогу воззвать к своему дару вовремя. Твоя честь сродни моей волшбе, Торион. Она тоже... убивает. * * * Староста Тоур ит-Таннакс тревожно поглядывал то на чужаков на железном гробу -- в этот раз они приехали всего на одном и дружинников в одинаковых одеждах при толстом купце-посланнике было не так много, -- то на людей Бхаалейна. Сам владетель, конечно, не явился -- мало ли какой подлости можно ожидать от чужеземцев, -- а послал вместо себя родича, выбрав, как заранее решил про себя староста, самого бесталанного, чтобы не так жалко. Во всяком случае, молодой человек на буланом мерине не был одет ни в легкую броню, как дружинник, ни в дорогой, шитый серебром и золотом кафтан придворного чародея. На его плечах небрежно болталась куртка из драконьей кожи -- вещь сама по себе дорогая, так что хозяин ее, верно, был ко владетелю близок, но помимо этого староста о нем сказать ничего не мог. -- Кто это? -- тихонько спросил чужинский толмач. Староста молча покачал головой. Молодой человек спешился, но дружинники, плотной стеной заградившие дорогу за его спиной, даже не шевельнулись. Над деревней повисла такая тишь, что слышно было, как на чьем-то дворе роет землю петух. -- Мое имя, -- медленно и внятно проговорил посланник Бхаалейна, -- Терован ит-Рахтаварин ат-Бхаалейн. Староста от изумления раскрыл рот. Надо же было так промахнуться! Верно, по сердцу пришлось ему предложение чужинцев, раз родного сына и верного наследника отправил с ними разговор вести. -- Мой господин, -- ответил толмач, прошептав что-то купцу, -- воевода Степан ит-Кирей из рода Кобзевых, посланник великой державы, называемой _"Союз Советских Социалистических Республик"_. Загадочные слова веско пали в тишину. -- По какую сторону стоячих камней находится твоя держава? -- спросил наследник Терован, требовательно вглядываясь в лица купца-посланника и толмача. Лейв промедлил с ответом. -- По ту, которой в вашем мире нет, -- проговорил он наконец. -- Значит, вы -- ши, -- заключил наследник. Дружинники за его спиной напряглись. Староста хотел было шарахнуться, но вспомнил, что рядом стоят чужестранные дружинники, чью страшную волшбу он уже имел несчастье лицезреть. Не стоит оскорблять могущественных демонов. -- Если так вы зовете пришельцев из стоячих камней, -- ответил толмач, -- то да. Друид, от которого я научился вашему языку, тоже употребил это слово. -- Не тот ли друид, чье имя Тауринкс? -- переспросил Терован. -- Тауринкс ит-Эйтелин. -- Толмач кивнул и снова нашептал что-то своему господину. Тот зашипел в ответ. -- Хорошо, что вы не стали отпираться, -- насмешливо произнес наследник, подходя ближе. Староста Тоур не мог не заметить, насколько жалкими кажутся посланники-ши рядом с владетельским сыном. Дело было даже не в странных куртках грязного цвета -- старший, Степан, расцветил свою таким количеством золотых украшений, что придворному под стать, а не купцу. Просто в Тероване, да и в его дружинниках, ощущалась некая душевная сила -- возможно, то был отсвет присущего им колдовского дара. И лишенные его ши казались по контрасту пустыми и слабыми. А может, дело было в том, что каждый из дружинников привык чувствовать за спиной свое войско, а за ним -- владетельскую силу, а за ней -- могущество Серебряной империи. Пришельцы же не могли надеяться ни на что подобное -- ибо кто слыхал о державах среди не знающих Серебряного закона? -- Иначе о договоре между нами не могло бы идти и речи, -- продолжил наследник. -- Так чего вы хотите, ши? Лейв торопливо передал его слова своему господину, и тот недоуменно воззрился на Терована. -- Мы хотим торговать с вами, -- перевел толмач его ответ. -- А еще -- через вас связаться с вашим императором. Странный оборот "связаться" удивил Тоура, но староста сообразил, что демоны не намерены заковывать владыку Эвейна в кандалы. -- Мы можем торговать с ши, -- раздумчиво произнес наследник. -- В этом нет бесчестья. Так делалось... в годы Конне Доброго и в годы Лориса Корабельника тож. Но кто сказал вам, что император захочет говорить с чужинцами? -- Разве при его дворе нет посланцев иных держав? -- вежливо полюбопытствовал старший демон. Наследник расхохотался. -- Верно, вы и впрямь ничего не знаете об Эвейне Серебряном! -- ответил он, отсмеявшись. -- Иначе ведали бы, что во всем мире нет держав, кроме него! Посланник и толмач воззрились на него с одинаковым удивлением на лицах. -- Но довольно, -- проговорил Терован. -- Не мне судить, каково будет решение императора. Возможно, среброрукий захочет побеседовать с вами или даже открыть вам путь в эвейнские земли. Но посылать ли ему весть и торговать ли с вами здесь -- то пусть решает мой отец, владетель Бхаалейн. -- Тогда, простите, коун, зачем мы встретились здесь? -- с натянутой улыбкой поинтересовался посланник. -- Я должен был решить, не ущемят ли чести нашего рода переговоры с вами, -- безмятежно ответил наследник. -- Мой отец встретится с вашими вожаками, демоны. Завтра в полдень, у ворот кирна Бхаалейн. Он развернулся и легким шагом направился к своему коню. -- Мы даже не успели предложить ему дары, -- пробурчал майор Кобзев в спину уходящему. Лева покачал головой. Его тревожили дурные предчувствия. -- Не взял бы, -- ответил он. -- Все берут, -- убежденно проговорил Кобзев. -- Даже наши берут. -- Этот не взял бы, -- повторил Лева. -- У него... принцип. * * * Это было одно из лучших полей во всем владении Дейга. Плодородная земля, не заболоченная и не каменистая, давала щедрые урожаи из года в год, невзирая на капризы небес. Была какая-то злая ирония в том, что именно ему предстояло стать местом будущей битвы. Линдан наблюдал за продвижением врага с опушки. Черныe повозки с огненными сердцами -- чародей ощущал ритмичное биение пламени в каждой из них -- выкатывались по дороге со стороны лагеря вокруг стоячих камней и останавливались одна за другой при виде грозного, недвижного строя дружинников. -- Ты думаешь, твои солдаты остановят их? -- спросил Бран. Торион помедлил с ответом. -- А разве это имеет значение? -- ответил он. -- Как я могу пропустить их через мои владения без боя? Ты же видел их. Они полны обмана и самодовольства, готовы поклясться чем угодно, чтобы нарушить слово и вонзить в спину кинжал. Готовы покупать покой убитых серебром... -- Ответь мне, Торион, тебя больше волнует уязвленная честь или все же благо твоей земли? -- поинтересовался Бран, не потрудившись понизить голос. Такие вопросы не задает владетелю подданный, но может задать племяннику -- дядя, и Линдан ощутил стыд оттого, что оказался невольным свидетелем семейной беседы. А отойти он не имел права. Помимо того что в войске Дейга он оказался единственным огневиком и ему вменялось прикрывать своего владетеля от свинцовых шариков, -- мало ли когда может пригодиться его второй талант? -- Какое благо я смогу дать моей земле, если подчинюсь этим пришельцам? -- парировал Торион ат-Дейга. Бран пожал плечами. Вражеские солдаты засуетились вокруг повозок -- приглядевшись, Линдан увидел, что не черные, а скорей тускло-зеленые. Следить за передвижениями ши было трудно вдвойне: их странная одинаковая одежда не позволяла отличить рядового от воеводы и скрадывала очертания тел, затаившихся в густых хлебах. И тут с дальнего края поля донесся перестук. Линдан выставил огневой щит, даже не задумываясь. Защелкали, испаряясь, свинцовые снаряды. -- Вероятно, они сейчас раздумывают, почему мы не падаем, -- удовлетворенно заметил Торион. Молодой наймит попытался представить себе, как это должно выглядеть со стороны противника -- недвижный строй, которому полагалось рассыпаться под ударами незримых глазу стрел... Но в их положении была и оборотная сторона. Строй дружинников не был широк -- иначе Линдан вовсе не сумел бы прикрыть его, -- но даже при том ел ли не все силы молодого мага уходили на поддержание преграды, и долго он не мог ее сохранять. Торион тоже понимал это. -- Вперед, шагом -- марш! -- скомандовал он. Строй двинулся вперед, и вместе с ним двинулись Линдан и оба Дейга. Перед ними горел сжигаемый барьером хлеб. Дым уносился вверх, в ясное синее небо. -- Зачем ты втянул меня в эту войну, Торион? -- с мукой осведомился Бран. -- Что ты хочешь получить от победы над ши? -- Я ничего не хочу получить, -- ответил владетель. -- Я хочу сохранить и при