ечу. - Согласен, Пророчество немного подправило твой жизненный путь, чтобы привести тебя сюда, в нужное мне место и время. Но дальше события пойдут совсем другим путем. - И каким же именно? - задал Валентин ожидавшийся от него вопрос. Голос его прозвучал спокойно и даже слегка заинтересованно. Но на самом деле Валентин, успевший в паузах между фразами прощупать окрестности, пребывал в полной растерянности. Нащупать Розенблюма не удалось; хуже того, Валентин вообще никого не смог обнаружить. Окрестности парка точно вымерли - а ведь вокруг должен был находиться один из самых населенных городов Побережья! - Фалером стану я, - ответил водяной, дотрагиваясь рукой до груди. - И я же исполню Пророчество - так, как его следует исполнить. - Приятно, когда за дело берется профессионал, - произнес Валентин ничего не значащую фразу из тех, которыми так удобно заполнять паузы в разговоре. Мысленным взором он еще раз окинул экранчик своего персонального "радара". Никого. Пустой белый фон. Да что же это такое? - Тебе будет еще приятнее увидеть результаты, - кивнул водяной. - Я рад, что Пророчество выбрало Фалером именно тебя. - На моем месте так поступил бы каждый, - машинально ответил Валентин. Он был уже в совершенном отчаянии - вместе с окружающим миром исчезли и все источники магии; и что самое скверное, переговорные кольца не подавали признаков жизни. Уже второй раз за сегодняшний день, подумал Валентин. Не пора ли браться за Шкатулку?! Водяной заглянул Валентину в глаза и отрицательно покачал головой: - Ничего не выйдет, Фалер. Это место существует вне времени и пространства. Твои способности вернутся к тебе, лишь когда мы закончим. - А разве мы еще не закончили? - спросил Валентин, храбрясь из последних сил. - Почти закончили, - кивнул водяной. - Осталась одна формальность. Чтобы достойно исполнить Пророчество, мне нужно человеческое тело. Твое тело, Фалер. Глава 12. Душа Фалера Не долго думая, отряд смекает, что живым Такого брать не следует. В это самое мгновение, безуспешно пытаясь почувствовать Шкатулку, Валентин осознал, что уже некоторое время трясется от страха. Емай это или нет, подумал он, но это самый крутой маг из всех, которых я встречал на Побережье. Мне нужен труп, я выбрал вас. Точнее, я сам себя выбрал. Долбанное Пророчество! Спокойно, прервал Валентин свои панические рассуждения. Это самый крутой маг и так далее. Но раз он до сих пор не забрал у меня тело - возможно, это не так-то просто сделать? - Так в чем же дело? - раздраженно сказал Валентин. - Если вы решили убить меня - зачем все эти разговоры? Водяной всплеснул руками - да так, что брызги полетели. - Убить Фалера?! - воскликнул он, и в глазах его снова вспыхнули радуги. - Даже если бы я мог поднять руку на собственное создание, мое же Пророчество встало бы у меня на пути! Хочешь ты этого или нет, но пока ты - Фалер, и тебя защищают силы, сотни лет не знавшие равных на Побережье! В моей власти призвать тебя сюда, в обитель мертвых - но убить тебя?! Нет, это невозможно. - Тогда как же вы собираетесь получить мое тело? - спросил повеселевший Валентин. - С твоей помощью, - понизил голос Емай и снова заглянул Валентину в глаза. - Ты сотворишь своего двойника и отдашь его мне. Пророчество не допустит подмены, но оно примет двух Фалеров вместо одного! Ты освободишься от власти Пророчества и сможешь вернуться к своим делам, а я займусь судьбами мира. Потом, когда все закончится, мы встретимся вновь - уже не здесь, в обители мертвых, а под ярким солнцем Побережья. Встретимся друзьями! Сотворить двойника, подумал Валентин. Между прочим, неплохая идея. По всем магическим правилам, двойники не обладают душой - а следовательно, людьми не считаются. Занимай тело, кому не лень. Ай да Емай! Вот это по-нашему, сказал себе Валентин. Запустить в мир Пророчество, все назначение которого - поготовить собственное воскрешение! Найти подходящее тело - ничего не подозревающего простака, польстившегося на звучное имя "Фалер". Подготовить себе шикарную репутацию - раздав секретные катрены кому следует. Организовать тайную группу сподвижников - каких-нибудь "сынов Емая" - доверив им отловить так называемого Фалера в точно указанном месте. Задумка, достойная своего автора! Валентин даже перестал трястись от страха. Любопытство пересилило - как-никак, он находился рядом с Емаем, величайшим магом прошлого. Что бы у него такого спросить, подумал Валентин. Чем сапоги смазывать, или долго ли продлится власть большевиков? Вот кстати, а как насчет другого величайшего мага? - Только одного двойника? - уточнил Валентин, весело глядя на Емая. - А разве Яппура вы не собираетесь воскресить? По жидкому телу Емая пробежала мелкая рябь. - Яппуру уготована иная судьба, - ответил водяной, опуская глаза. - Одного двойника будет вполне достаточно. - Хорошо, - кивнул Валентин, - одного так одного. Еще один вопрос, напоследок. Я правильно понял, что далеко не все катрены Темного Пророчества являются истинными? А написаны вами, так сказать, в корыстных целях? Емай фыркнул так сильно, что изо рта его вылетело несколько струек воды. - Что ты знаешь о пророчествах? - спросил он, указывая на Валентина большим пальцем правой руки. - Когда я говорю о катрене "истинный" или "вероятный", я знаю о чем говорю - но знаешь ли ты, о чем слышишь? - Ну так объясните, - как можно вежливее попросил Валентин. - Мне ведь совсем не все равно, что будет с Побережьем. - Объяснить, - усмехнулся Емай. - Нет ничего легче, чем объяснить - и ничего труднее, чем понять. Ну что ж, проверим еще раз, чего ты стоишь. Истинным я называю пророчество, которое сбывается само по себе. Я вижу некое событие - и я знаю, что он произойдет, даже если все боги и короли восстанут против него. Твое появление у дома с зеленой крышей было истинным пророчеством. Даже если бы ты знал наперед, что тебя здесь ожидает, ты все равно пришел бы сюда, навстречу своей судьбе. Валентин пожал плечами. Очень может быть, подумал он; вряд ли я отказался бы от возможности познакомиться с самим Емаем! - Вероятным пророчеством, - продолжил Емай, - я называю совсем другое. Смутное, похожее на сон видение; бесстрастный голос, сказавший несколько загадочных фраз. Я видел, как трое Избранных гибнут, а некто четвертый остается в живых, - но я не знал, явь это или сон, реальное событие или чья-то мечта. Я слышал голос, сказавший мне "гора, что не гора, и тьма без мрака", - но я сам не знаю, что это может значить. Принято думать, что катрены призваны затуманить истину, открывшуюся пророку. На самом же деле катрены содержат лишь те образы, которые самом деле явились пророку, и иной раз приходится тратить целые дни, чтобы очистить их от пагубного влияния нашего разума. Величие пророка определяется именно тем, насколько он способен отрешиться от своего "я", открыться Силе, повелевающей грядущим... Если хочешь, - внезапно осекся Емай, - считай мои катрены ложными. Считай, пока события не убедят тебя в обратном! - Понятно, - кивнул Валентин, в очередной раз убедившийся, насколько полезно учиться у первооткрывателей. - Так значит, вам было видение, что вы возродились в теле Фалера? Он задал этот вопрос с теми же наивно-любопытствующими интонациями, что и несколько предыдущих. Но Емай мигом сообразил, что теоретическая дискуссия закончена. - Я мог бы солгать тебе, - ответил он, скрещивая руки на груди. - Но я уважаю выбор Пророчества - и потому скажу тебе правду. Такого видения не было, и ты никогда не услышишь катрена о своем двойнике. Фалер и только Фалер - герой Пророчества; но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто из нас более подходит для этой роли. Как раз напротив, подумал Валентин, морща лоб. Если пророчества не было, то Емай действует на свой страх и риск. А что, если он ошибается? Уж на что был умен Хеор, а помер, не успев мне и слова сказать! - Конечно, вы правы, - сказал Валентин, продолжая игру в поддавки. - Но меня смущает одно обстоятельство... На самом деле таких обстоятельств было целых три. Во-первых, Валентин не умел создавать двойников. Не только не умел - а даже понятия не имел, как это делается. Наверное, в программе обучения у Тангаста был такой раздел, но где теперь та программа! Во-вторых, Валентин вообще не был уверен, что у землян могут быть двойники. Ведь идея магического двойника основывалась на так называемой "душе" - странному, но вполне реальному образованию, в каком-то смысле существовавшему и после смерти физического тела. Любой пангиец обладал этой "душой", на чем в настоящее время основывались техники посмертных допросов, а в далеком прошлом - искусство воскрешения из мертвых. А вот у землян подобной "души" не было - кто-то считал, что она остается на Земле, и пришельцы после смерти возвращаются обратно, кто-то же просто констатировал отличие метаболизма землян от пангийцев. Не обладая душой, двойники пангийцев тем самым легко отличались от своих прообразов; а вот в случае с двойниками землян отличить их было бы затруднительно. Возможно, поэтому за всю шестисотлетнюю историю магии Эбо и не было зафиксировано ни одного случая создания двойника-пришельца. Магия не терпит одинаковости - этот фундаментальный запрет Валентин усвоил уже на втором году обучения. В-третьих же - и этого "в-третьих" было вполне достаточно - Валентин слишком хорошо знал, как воскрешают великих магов. Приняв не так давно участие в воскрешении Хеора, он отлично запомнил непременное условие этой процедуры: чтобы оживить мертвеца, требовался человек, готовый умереть вместо него. Причем - умереть добровольно. Если даже у меня и получится двойник, мрачно подумал Валентин, где гарантии, что его согласие не будет воспринято магическими силами как мое? Ведь души-то у нас обоих нет, вот в чем загвоздка! В свете всех этих соображений Валентин был даже рад пробелам в своем магическом образовании. - Говори, - участливо отозвался Емай. - Я помогу тебе. Еще бы, подумал Валентин. - Я не умею создавать двойников, - сказал он, виновато разводя руками. - Никто из твоих современников не умеет создавать двойников, - спокойно ответил Емай. - Тебе придется научиться этому, и научиться быстро. От интонаций Емая Валентина пробил озноб. Великий маг говорил о создании двойника как о пустяшном деле, которому можно научиться за пару минут. А ведь двойник - не фаербол, заклинание такого объема требует не одного часа! На что же Емай рассчитывает? На божью милость? - Научиться?! - воскликнул Валентин. - Да еще быстро?! Великий Емай, я же еще ни разу не создавал ничего сложнее бутылки! - Встань прямо, - скомандовал Емай, решивший, очевидно, что Валентин полностью вошел в роль ученика, - раскинь руки в стороны и открой мне свою Силу! - Это зачем еще? - нахмурился Валентин и отступил на шаг. - Я передам тебе свое искусство, - ответил Емай, - передам напрямую, минуя долгие годы обучения. Я знаю, это запрещено Гильдией, но здесь, в стране мертвых, иные законы. Откройся мне, и ты обретешь знания, за которые многие охотно заплатили бы жизнью! Мало ли придурков на Побережье, пожал плечами Валентин. Откройся ему, как же. И потом, что значит - в стране мертвых? Разве мы не в парке у Крайчека? - Ты говоришь о стране мертвых? - спросил Валентин, оттягивая отказ. - Но разве мы не на Побережье? - Мы - в стране мертвых, - рявкнул Емай, - и ты рискуешь остаться здесь навсегда! Пока я не получил тела, я могу говорить с тобой только здесь, в мире теней. Поторопись, если ты действительно хочешь помочь; а если нет - скажи об этом прямо! Вот тебе и потянул время, хмыкнул Валентин. Боязно отказываться, однако придется - иначе глазом не успеешь моргнуть, как без тела останешься. Знаем мы этих великих магов, все они одним миром мазаны. - Знаете, - еще раз развел руками Валентин, - я действительно не уверен, что хочу вам помочь. Может быть, вы подыщете себе другого, менее сомневающегося мага? - Ты слишком смел для человека, который уже наполовину мертв, - сказал Емай и сжал кулаки. Вода, составлявшая его тело, почернела и подернулась серым туманом; Емай мигом стал выше ростом, и на руках его вздулись могучие мускулы. - Ты мог бы догадаться, что не сможешь вернуться на Побережье по своей воле; ты мог бы сообразить, что находишься в полной моей власти. Я не хотел угрожать тебе, но ты не оставляешь мне выбора. Откройся моей Силе, или я навсегда оставлю тебя здесь, в стране мертвых! Валентин пожал плечами: - Великие маги тоже могут ошибаться. Оставляй меня здесь, если хочешь, или вовсе убей, - Валентин искренне надеялся, что Емай не пойдет по второму пути, - но я никогда не приму твоих знаний и не откроюсь для твоей Силы. Ты можешь запугивать меня и дальше, но лучше не трать время зря. Я знаю, ты не в силах получить желаемое без моего согласия. Попытай счастья с другими телами; но Фалера я тебе не отдам. - Ты уверен? - усмехнулся Емай, глядя на Валентина сверху вниз. - Ты готов повторить свои слова под пыткой? Валентин испустил протяжный стон и прикрыл глаза. Побережье, мать-перемать, родимое Побережье! Так я и знал, что этим кончится. И ведь ни капли магии в этой стране мертвых! - По крайней мере, - пробормотал Валентин, - я готов попробовать. - Да придет боль, - тихо произнес Емай, складывая руки на груди. Ноги Валентина подкосились, и он оглянулся по сторонам, высматривая, куда бы присесть. Слова Емая испугали его до холодного пота. Страх боли оказался настолько силен, что Валентин не мог говорить - губы задрожали, из глаз брызнули слезы. Вот уж потеха для Емая, подумал Валентин, еще и пытать не начали, а клиент уже готов. Он обнаружил справа от себя отполированный чьими-то задницами серый валун и опустился на него, переводя дух. Валун оказался неожиданно теплым. Валентин положил на его гладкую поверхность обе ладони, вобрал в себя сухое тепло и прикрыл глаза. А потом, поддавшись внезапному импульсу, повалился на спину, раскинувшись на валуне всем телом. Пусть пытает, подумал он, а я пока полежу. Осознав всю несообразность последней мысли, Валентин попытался открыть глаза. Точнее, он открыл их - но ровным счетом ничего не увидел. Зато втянув носом воздух, Валентин сразу понял, что очутился в замкнутом помещении; пахло сыростью и свечами, и еще чем-то магическим, вроде озона. Но самое главное - вокруг снова чувствовалась магия! Как-то странно он меня пытает, подумал Валентин. Но, попытавшись пошевелиться, он сразу же убедился, что не странно. Руки и ноги охватывали прочные кожаные ремни, камень под спиной уже не казался теплым, и Валентин понял, что лежит распростертый на чем-то сильно смахивающем на жертвенный алтарь. - Фалер, - раздался и гулко заходил под невидимыми Валентину сводами чей-то знакомый голос, - какого Емая ты там делаешь?! Зачем ты забрался на этот алтарь? Да это же Розенблюм, сообразил Валентин. Значит, это снова Побережье? Но почему так темно? - Того самого, - ответил Валентин, с трудом ворочая пересохшим языком. - Вот только не уверен, что сделал его до конца... Он пошевелил пальцами, складывая простейшие "бритвы", и перерезал ремни на руках. Темная до сих пор комната осветилась - Розенблюм зажег магический шарик. Валентин выпрямился на своем алтаре и присвистнул. Больше всего его поразили одиннадцать похожих как две капли воды фигур, безмолвно стоявших вокруг алтаря. Одинакового роста, в просторных коричневых одеяниях, частично расстилавшихся по полу, с наглухо закрытыми капюшонами, они походили на статуи из музея восковых фигур. Для жрецов, только что совершавших над Валентином черную мессу, они вели себя на удивление тихо; но кто знает, каковы нравы последователей Емая? Алтарь, на котором восседал Валентин, находился на небольшом возвышении посреди громадного грота. Подняв голову кверху, Валентин убедился, что предчувствие его не обмануло - алтарем служил сталагмит, над которым нависал соответствующих размеров сталактит. Своды подземного зала уходили далеко вверх, и Валентин поежился, представляя, как сталктит отламывается от потолка и впивается ему прямо в лоб. Отличное место для темных делишек, подумал он, опуская голову. За спинами недвижных жрецов - если, конечно, это были жрецы, а не случайные прохожие, - Валентин разглядел неровные, хотя и хранившие следы грубой обработки каменные стены, из которых в явном беспорядке торчали металлические канделябры. Это правильно, кивнул Валентин, магический свет может помешать обрядам; но почему, когда я очнулся, ни одна свеча не горела? Вон их сколько торчит из подсвечников! Валентин перевел взгляд на Розенблюма - и только теперь почувствовал неладное. Его верный подмастерье шел к алтарю, держа курс прямехонько на одну из неподвижных фигур, и непохоже было, чтобы Розенблюм собирался ее обогнуть. - Постой-ка, - сказал Валентин, поднимая правую руку. Розенблюм послушно остановился. - Ты что, их не видишь? - Кого? - резонно переспросил Розенблюм. - Да вот этих... - начал было Валентин и замолчал, потому что одновременно с его словами коричнивые статуи ожили. Две из них непостижимым образом оказались за спиной Розенблюма и вмиг заломили ему руки, а остальные склонились над самим Валентином, прижав его спиной к алтарю. Валентин пробовал брыкаться и даже сложил "перчатку" - но магия, которой еще минуту назад было хоть отбавляй, снова куда-то исчезла. Ну, вот теперь-то они меня и попытают, подумал Валентин с каким-то мазохистским весельем. - Розенблюм, - крикнул Валентин, пользуясь быть может последней возможностью что-то сказать, - доложи обстановку! - Я выследил их по запаху, - скороговоркой выпалил Розенблюм, - от самого дома; но их магия мне непонятна! Чего уж тут понимать, подумал Валентин. Емайская магия, помолился - и все что хочешь сбывается. Если уж сам Нираад у них на побегушках... Послышался глухой звук удара, и Розенблюм замолчал. - Хвала Емаю, - проскрипел один из жрецов. - Теперь мы можем испытать его дух! - Был знак, - столь же скрежещущим голосом отозвался другой, - и подоспела жертва. Хвала Емаю! Один из стоявших у алтаря схватил Валентина за волосы и рывком приподнял его голову, заставив смотреть прямо перед собой. Валентин увидел четыре пары жрецов, окруживших его с обеих сторон, и у своих ног - распятого на поставленной вертикально каменной плите Розенблюма. Должно быть, у меня что-то с головой, решил Валентин. Они не могли его так быстро распять! - Готов ли ты с радостью принять Его? - спросил невидимый жрец, державший Валентина за волосы. - Кого? - переспросил Валентин и тут же пожалел об этом. Жрец слегка повернул руку, и в глазах Валентина потемнело от боли. Восемь пар рук прижали его к алтарю, не дав забиться в корчах. Ни фига себе, подумал Валентин, когда боль отпустила; это ведь только предупреждение - а как же они тогда пытают?! - Тогда смотри! - скомандовал жрец, сжав в кулаке волосы Валентина. Это тоже было больно, но по сравнению с только что испытанным - даже смешно. Из-за плиты, на которой был распят Розенблюм, выступили два жреца. Один вытащил из рукава кривой нож средних размеров, другой просто выставил напоказ две белые, холеные ладони. Затем он поднес руку к лицу Розенблюма, отставил мизинец, сделал короткое движение - и вытянул правый глаз из мигом заполнившейся кровью глазницы. Валентин зажмурился и сжался, с трудом подавив спазм. Они же его совсем изуродуют, подумал он; а что делать? Не пускать же в себя Емая? Черт, будь здесь хоть частица магии!.. Невыносимая боль прервала Валентина на полуслове. Он понял, что от него требуется, и разлепил глаза. Боль отступила, и Валентин увидел, что второй жрец не терял времени даром. Из надрезанного живота Розенблюма свисали две синие, в красных пятнах кишки. Валентин снова зажмурился, на этот раз с трудом сдержав рвоту. Боль тут же пронзила тело, и Валентин обнаружил, что открыл глаза раньше, чем успел подумать об этом. Рефлекс сформировался, понял он, теперь жрецы смогут заставить меня смотреть на что угодно. Стоявший слева жрец зацепил ногтем кожу на груди Розенблюма и содрал ее до самого паха - полосой шириной в ладонь. Валентин решил не зажмуриваться - что тольку усгублять рефлекс? - и выиграл несколько секунд, чтобы подумать. Интересно, почему Розенблюм не кричит? Или крики пока не входят в программу? И еще - у меня же было сколько-то магии в теле? Куда она могла подеваться? Жрец справа воткнул нож Розенблюму между ребер и принялся покачивать его туда-сюда, пытаясь что-то подцепить внутри. Когда в расширившемся разрезе показалось колышащееся легкое, Валентин понял, что долго не протянет. Еще пару таких сеансов анатомии - и стошнит, обязательно стошнит. - Постойте, - взмолился Валентин, - чего вы хотите? - Ты знаешь! - ответил жрец за спиной, снова хлестнув Валентина невыносимой болью. Придя в себя, Валентин обшарил собственное тело в поисках магии. Хрен там; тело было пусто, как вчерашняя бутылка. Из Розенблюма тем временем уже начали тянуть жилы; они отвратительно белели на красном фоне окровавленной кожи. Валентин понял, что больше не выдержит. Умом он понимал, что все нанесенные Розенблюму повреждения ничуть не опасны для жизни; но то умом! Желудок имел на этот счет собственное мнение. Мне нужна передышка, подумал Валентин, передышка любой ценой. Сейчас он был согласен на все - на вечное заточение в стране мертвых, на участие в ритуале воскрешения и даже на пожизненную дружбу с Емаем, - на все, лишь бы перестать смотреть на то, что жрецы делали с Розенблюмом. - Я согласен, - выдавил Валентин, закатывая глаза к потолку. Жрец за спиной дернул волосы вниз, приложив затылок Валентина к холодному камню. - Скажи это Ему! - повелел он, и камень под Валентином потеплел. В сверкании солнечного света, невыносимого после полумрака пещеры, над Валентином навис громадный водяной человек. - Попробовал? - спросил он, криво усмехаясь. Валентин вытер выступившие на глазах слезы, шмыгнул носом и выдавил: - Д-да... Валентин разыгрывал слабость и отчаяние, чтобы не впасть в них по-настоящему. Шмыгая носом, он еще раз пробежался по телу мысленным взором и обнаружил-таки крупицы магии; выдавливая из себя жалкие звуки, он нащупал на среднем пальце правой руки кольцо с огненным мечом. Шкатулку Валентин оставил на потом - к ней следовало тянуться из пещеры жрецов, из места, находившегося в реальном мире. - Раскинь руки, - повторил свое приказание Емай, - и откройся моей Силе! Валентин, точно зачарованный, медленно развел руки в стороны. Медленно, потому что сейчас каждое мгновение стоило целой жизни. В водяном теле Емая не было магии; но кто сказал, что Емай находится там же, где его тело? Валентин потянулся к первопричине всех своих страданий - к яркой радуге над мраморным бассейном - и едва не вскрикнул от радости, нащупав там покрытую искажающими заклинаниями, свернутую в семь витков, незаметную для самой Смерти душу Емая. Только доведенный до полного отчаяния маг-землянин, привыкший черпать Силу откуда ни попадя, смог бы почувствовать едва заметное колебание нулевого магического фона. Не саму Силу - лишь слабый намек на то, что она совсем недавно была где-то рядом. Точность против Силы, подумал Валентин, нацеливая заклинание. Он был совершенно уверен, что первый удар окажется и последним, и потому действовал с холодной отстраненностью, достигнутой долгими годами тренировок. Обозначить "жало" кончиками пальцев, направить огненный меч против ограждающих заклятий, точно рассчитать момент. Валентин сосредоточил все свое внимание на подготовке заклинания, и едва не упустил мгновение, когда Емай, распавшийся на струи холодной воды, обрушился сверху тропическим ливнем. Валентин подскочил на камне, как ошпаренный - емайская вода оказалась холодной как лед! - и шевельнул правой рукой, выпуская заклятье. Огненный меч с шипением прорезал мокрый воздух, обрушившись на верхние слои защитного кокона Емая, а следом, набирая силу в магическом пламени, скользнуло "жало", вонзившись в самую душу врага. Валентин успел ощутить радость от удачного попадания - и тут же волосы на его голове встали дыбом. Низкий, глухой стон заполнил собою весь мир; камень под Валентином раскололся на куски, солнечный свет стал черным и колючим. Так умирают великие маги, пришла в голову дурацкая фраза; порыв ледяного ветра сбросил Валентина на землю и потащил по мгновенно засохшей траве. Валентин раскинул руки, пытаясь остановиться, но трава и земля расплывались между пальцами, ветер свистел все сильнее, и наконец Валентин понял, что летит сквозь холод и мрак в безбрежной пустой черноте. Вот теперь это похоже на Страну Мертвых, подумал Валентин. И что же дальше? - Перестань! - раздался откуда-то изнутри его тела исполненный страданием голос. Валентин поначалу даже не понял, чей это голос. - Прекрати! Без меня ты не сможешь вернуться! Э, да это ж Емай, сообразил Валентин. Вот как мы теперь заговорили! Неужели мое неуклюжее нападение оказалось столь эффективным?! - Глупец! - снова раздался голос, обосновавшийся теперь в области живота. - Убивая меня, ты убиваешь себя! Перестань! Что перестать, едва не спросил Валентин. А потом осознал, что огненный меч все еще твердо зажат у него в руке, и на конце этого меча горит в магическом пламени душа Емая. И без того основательно погрызенная "жалом". Интересно, подумал Валентин, правду ли говорит Емай? Он ощупал окружающий мрак и убедился, что тот полон Силы; как ни пытался Емай утаить свою магию, она выплеснулась наружу при разрушении защитных коконов. Эге, подумал Валентин, да этим огненным мечом можно вскрывать магов, точно консервные банки! Спасибо тебе, Датрик Бренн, твой подарок оказался весьма кстати. - Ну хорошо, - сказал Валентин, убирая меч обратно в кольцо. Теперь, когда магия снова была под рукой, Емай уже не казался таким опасным. - Вообще-то ты заслуживаешь смерти, но, насколько я понимаю, ты и так уже в значительной степени мертв. - Речь не обо мне, - прогудел Емай, по-прежнему используя в качестве громкоговорителя валентинов живот. - Речь о тебе. Ты пока еще жив, и хочешь оставаться в живых. - Хочу, - подтвердил Валентин, демонстративно взмахнув огненным мечом. - И буду сопротивляться любым попыткам меня умертвить! - Не думай, что победил меня, - ответил на это Емай. - Низким обманом ты смог разрушить мои защиты, но ты по-прежнему гость в этом мире! Чтобы вернуться назад, тебе придется прибегнуть к моей помощи. Валентин потянулся мечом к тому месту, где душа Емая Вела позиционную войну с поразившим ее "жалом". - Постой, постой! - вскричал Емай, заставив Валентина икнуть. - Мне больше не нужно твое тело! - Да ну? - переспросил Валентин, с сомнением покачав головой. - А мне кажется, что ты и сейчас бы не отказался, предоставь я тебе такую возможность! - Ты даже не понимаешь, что сделал. - Валентин ощутил вибрацию в животе, означавшую, по-видимому, тяжелый вздох. - С телами покончено, Фалер. Ты пробрался в страну мертвых в своем собственном теле и пронес с собой этот колдовской меч. Я был неуязвим против сил этого мира, но твой удар оказался для меня смертельным. Я не смог удержать свою Силу. - А по-моему, Силы у тебя и сейчас хоть отбавляй, - ответил на это Валентин. Он зачерпнул из околоемаевского пространства немного магии и засветил перед собой огненный шарик. - Как, по-твоему, я его создал? На этот раз вибрация в животе больше походила на смех. - С помощью своей Силы! - ответил Емай. - А вот и нет, - усмехнулся Валентин. Он огляделся по сторонам, убедился, что кроме него самого и ярко светящегося шарика, в стране мертвых больше ничего не видно, и перестал улыбаться. - Я воспользовался твоей Силой. И кстати, хватит сидеть у меня в печенках! С этими словами Валентин зачерпнул еще Силы - что здесь, в полной пустоте, оказалось исключительно легким делом, - и материализовал перед собой несколько ведер воды. Затем схватил наскоро сложенной "перчаткой" пустое пространство, где "жало" пыталось уничтожить какую-то слишком сложную даже для Валентина сущность, и перенес этого, как он надеялся, Емая прямо в центр образовавшегося прозрачного шара. По воде пошла рябь, и у шара открылся рот. - Ты не прав, - сказал он, пофыркивая точь в точь как Емай. - Это я пользуюсь сейчас твоей Силой! Валентин почесал в затылке. Действительно, сообразил он, как это Сила может принадлежать Емаю, если от него, почитай, ничего толком и не осталось? В нормальном мире та ажурная магическая конструкция, которую Валентин только что переселил в водяной шар, распалась бы на части в считанные мгновения. Пожалуй, он прав, сказал себе Валентин. Я его действительно убил. - Ну хорошо, - примирительно сказал Валентин. - Мой удар оказался смертельным. Чего ты хочешь еще? - Того же, что и раньше, - ответил на это шар. - Я должен исполнить Пророчество. Возьми меня в мир живых! - Ну вот опять, - вздохнул Валентин, поглаживая кольцо с огненным мечом. - Подожди! - вскричал Емай, от волнения превращаясь из шара в эллипсоид. - Речь больше не идет о теле! Я прошу совсем о другом! - Просишь? - переспросил Валентин. - Ну, давай проси. По правде сказать, ему было не так уж интересно, к какому трюку прибегнет Емай на этот раз. Но вокруг по-прежнему было черно и пусто, и Валентин понятия не имел, как следует выбираться из страны мертвых. А следовательно, Емая надлежало слушать, и слушать как можно внимательнее. - Я создавал Пророчество тридцать лет, - сказал Емай, словно не расслышав реплики. - Четыре года я провел в одиночестве, замурованный в каменном мешке. Я создавал демонов из кусков своей плоти и допрашивал их, терзая Небесным Огнем. Я нашел людей, которые пронесли мои тайные катрены через семь веков. Я предусмотрел все, что было в моих силах - в силах великого мага! Но Пророчество выбрало Фалера, который оказался сильнее меня. - Емай замолчал, и уголки его карикатурного рта опустились, изображая отчаяние. - Будь ты проклят, Фалер. Но если такова воля Пророчества - я принимаю ее. - Ты что-то говорил о просьбе, - напомнил Валентин. - Да, о просьбе, - согласился Емай. - Пророчество должно быть исполнено. Тому, кто был и уцелел в Ампере, не нужно объяснять, почему. Господи, подумал Валентин. Что же этот гад еще напророчил?! - К несчастью, - продолжил "этот гад", - я создавал Пророчество, предполагая, что сам стану Фалером. Только зная будущее наперед, Фалер сможет выполнить все ему предначертанное. Без этого знания тебе нельзя возвращаться к живым. - Так в чем же дело? - пожал плечами Валентин. - Рассказывай, у меня хорошая память. Гигантский рот Емая изогнулся в горькой усмешке. - Этого не передать словами, - сказал он и плотно сжал губы. - Пророчество указывает нам иной путь. Ведь ты - пришелец? - Есть такое дело, - кивнул Валентин. - Ты пришелец, - повторил Емай, - а это значит, что ты не обладаешь душой. Вот почему ты смог победить меня магией, которой не должно было быть в этом мире! - В некоторых случаях, - поддакнул Валентин, - отсутствие души может быть весьма полезно. - У тебя нет души, а это значит, что ее место свободно! - сказал Емай. - И вот в чем заключается моя просьба... Но Емаю так и не удалось высказать свою просьбу вслух. Валентин на лету схватил мысль великого мага и согнулся пополам, задохнувшись от вспышки дикого хохота. - Ты хочешь стать моей душой?! - завопил Валентин, показывая на Емая пальцем. - Ты! Ты!!! - Я, - извиняющимся тоном Емай. Он явно не понимал, отчего Валентин так развеселился, и несомненно подозревал самое худшее. - Ты понял меня правильно, Фалер. Я открою тебе дорогу назад, но мы вернемся вместе. Ты останешься в своем теле, а я стану твоей душой. Валентин лихорадочно припомнил, что он вообще знает о душе. Пангийцы использовали эту штуку в самых разных целях - обслуживали ее, спасали, лечили, посылали в Верхние миры. И еще отдавали Богу, что обычно сопровождалось смертью тела. Точнее, припомнил Валентин, это как раз смерть тела освобождает ихние души, и Бог приглашает их в более подобающее место. В любом случае о телах, поведением которых командовали бы души, никто никогда не слышал. Наоборот, очень многие пангийцы плевали на свою душу с высокого дерева. Так в чем же подвох? Валентин подозрительно посмотрел на водяной шар. - Соглашайся, - сказал тот. - Ты же знаешь, душа не имеет никакой власти над телом. Ее единственное преимущество - возможность попасть в страну мертвых. - Ага, - сказал Валентин. - Значит, если я умру... - Да, - согласился Емай. Получив как следует огненным мечом, он стал значительно откровеннее. - Если ты умрешь, в страну мертвых попаду я. - Хитро, - усмехнулся Валентин. - Пожалуй, для тебя эта сделка имеет определенный смысл. - Для нас обоих она - единственная возможность выжить, - ответил на это Емай. - А как насчет душевных болезней? - поинтересовался Валентин. - Если тебе что-то сильно не понравится в мире, не испортится ли у меня настроение? - Испортится, - подтвердил Емай. - Но ты всегда будешь знать, что именно тебе не нравится в мире. Душа подскажет тебе, что делать. Валентин рассмеялся. Не знавшая границ гордыня Емая начинала ему нравится. - Ну и для полной ясности, - с улыбкой спросил Валентин, - если я откажусь?.. - Возможно, - Емай помедлил с ответом, - возможно, ты сможешь вернуться в мир живых и без моей помощи. Но помни, что один час в стране мертвых равен одному дню в мире живых. Если ты останешься здесь, Пророчество останется без героя. Ты сам можешь догадаться, что это значит. - Видимо, я очень быстро найду этот способ, - с сомнением пробормотал Валентин. Катастрофа, на которую так недвусмысленно намекал Емай, казалась вполне вероятной. Эриох, сошедшие с ума порталы, восемнадцать Избранных на один талисман - все это могло оказаться только началом. - Или согласишься на мое предложение, - спокойно ответил Емай. - Теперь я понимаю, что означала строка, продиктованная мне Нираадом. "С белым гневом и с черной душой". Самокритично, подумал Валентин. Впрочем, у пангийских магов черный цвет всегда пользовался особой популярностью. Как бы Хеору не пришлось потесниться - вот вам еще один кандидат на звание Великого Черного. Итак, что же мы будем делать? Что, что, скривился Валентин. Как всегда, то, что хочется. Какой дурак отказался бы сейчас от Емая и продолжил бы пялиться в эту долбанную черноту? Разве что тот, кто имел бы на этот счет соответствующие указания. А я - вольная птица, что хочу, то и делаю. - Ну что ж, - сказал Валентин и улыбнулся, припомнив, кого первым встретит в мире живых,- пожалуй, я склонен принять твое предложение. Черная душа мне очень скоро понадобится. - Скажи это громко и ясно, - потребовал Емай. - Вот так: пусть Емай станет моей душой! Валентин еще раз огляделся по сторонам. Холодная тьма вокруг не слишком радовала глаз. - Пусть Емай станет моей душой! - громко произнес Валентин. Огромный рот исчез с лица водяного шара, а Валентин разинул свой - почти так же широко. Тому, у кого никогда в жизни не было души, очень трудно описать, что это такое. Похлопав глазами примерно с минуту, Валентин испустил протяжный вздох и выразил свои эмоции коротким междометием: - Во бля! Он ожидал, что Емай станет частью его сознания, как некогда - Хеор, вошедший в его тело. Он надеялся, что получит доступ ко всем знаниям Емая, ко всему его опыту великого мага древности. А вместо этого ощутил гнетущую тоску по навсегда утраченному миру семивековой давности и холодную ненависть к самому себе. И - никаких воспоминаний. Только несколько коротких фраз, которые и за мысли-то принять трудно - не убивать Эриоха, скрываться, ждать принца. Как бы мне это сформулировать, подумал Валентин. Новое сознание? Новый способ ощущать мир? Раздвоение мышления? Пожалуй, последнее точнее всего. Итак, я не должен убивать Эриоха до тех пор, пока он не убьет моих потенциальных врагов. Браво! А кто-то тут утверждал, что душа не вмешивается в дела тела! Приходится признать, что Емай меня обманул. А с другой стороны, чего от него еще было ждать? Мне ведь и самому было любопытно, что из этого получится. Хорошо или плохо, еще не знаю, но получилось. Уже ясно, что мне придется всю оставшуюся жизнь вынашивать магоубийственные планы. Разве что удастся повстречать дьявола и загнать ему эту грешную душу по сходной цене. Получается, убедился Валентин. По крайней мере, в мыслях - получается. Я успешно забалтываю чужие мысли и превращаю их в свои. Попробуем теперь на практике. Не пора ли нам в мир живых? На практике душа Валентина оказалась куда проворнее, чем в мыслях. Валентин и опомнится не успел, как властная рука рванула его за волосы, едва не содрав скальп, тело скрутило от невыносимой боли, а гулкий голос невидимого жреца провозгласил: - Хвала Емаю! Он солгал! - Да свершится предначертанное! - хором ответили остальные жрецы. У Валентина между тем глаза вылезли на лоб, а рот наполнился кровью из прокушенного языка. Боль и не думала прекращаться! Более того, с каждой секундой она становилась все невыносимее. Валентин задергался в державших его руках, пытаясь хоть как-то донести до жрецов свое согласие на что угодно. Все что угодно, лишь бы это закончилось! Если бы Валентин сохранил чувство юмора, он отметил бы, что душа его в этот момент была совершенно солидарна с телом. - Готов ли ты с радостью принять Его? - спросил жрец, когда Валентин пришел в себя. - Да! Да! С радостью! - прохрипел Валентин. - Скажи это еще раз, - приказал жрец, и Валентин почувствовал, как в его правую руку вложили какой-то цилиндрический предмет. В нем слабо теплилась магия. Меч? Жезл? В любом случае, это был шанс. - Да, - прохрипел Валентин, - да... Пронзившая его боль на этот раз была только предупреждением. - Повторяй за мной, - приказал жрец. - Я, Фалер, с радостью отдаю свою никчемную жизнь идущему мне на смену Емаю! - Я, Фалер, - пробормотал Валентин, который в эту минуту мало чем отличался от попугая, - с радостью отдаю свою никчемную жизнь... Пальцы его стиснули цилиндрический предмет и заскребли по нему в напрасной попытке добраться до спрятанной внутри магии. - ... идущему мне на смену Емаю! - закончил Валентин, с удивительным спокойствием осознав, что ничего не вышло. Заклинание не сработало, огненный меч не раскрылся, Шкатулка не пришла на помощь из неведомого далека. - Исполним ритуал, - сказал жрец, отпуская голову Валентина. Она бессильно откинулась назад, но Валентин даже не почувствовал удара. Он лежал на камне, охваченный абсолютным равнодушием как к собственной судьбе, так и ко всему происходящему в этом мире. В глазах его уже чернела пустота Страны Мертвых. Глава 13. Претендент на престол Но, если уж выйдет "кто кого", То не он меня, а я его, Скорей всего. Интересно, подумал Валентин, разглядывая висящий над ним сталактит. Как это у них получится - вернуть из Страны Мертвых человека, которого там уже нет? И ведь самое интересное, что получится - у жрецов Емая все идет как по нотам. А в руке у меня, надо полагать, Жезл Повиновения; вот и еще одна легенда, ставшая былью. Осталось дождаться смерти и посмотреть, чем все это кончится. Валентин помнил, что воскрешен