подножия холма, - там было озеро, из которого брали воду для полива. Полицейские тотчас заметили беглеца. Послышались возбужденные крики, посыпались выстрелы... Крестьянин падал, полз и снова бежал в полный рост, и полицейские, как натренированные псы, помимо своей воли устремились за беглецом. Но не все. Несколько человек направилось к камням, где прятался Иосиф. Совсем ничтожные шансы на спасение сокращались с каждой минутой. Но Иосифа больше всего беспокоила судьба благородного крестьянина. "Нет-нет, люди не пропали для свободы и правды. Пока совесть теплится хоть в немногих, есть надежда..." Между тем события быстро продвигались к развязке. Крестьянин не учел, что полицейским, спускавшимся с горы, бежать было гораздо легче, чем ему. Приблизившись, полицейские открыли огонь - нельзя было поднять и головы, - они пытались отрезать беглеца от озера. Он понял этот простейший маневр, вскочил и дал из последних сил такого стрекача, что сумел все же добраться до камышей. Но силы его были на исходе, и это решило дело. Вероятно, крестьянина убили или тяжело ранили, - возбужденная свора полицейских в светло-коричневых френчах хлынула обратно. Двое волокли за ноги по земле не подававшего признаков жизни крестьянина. Ненависть охватила Иосифа: безмозглые полицейские помогали давить собственный народ, не подозревая, что близок час, когда подлинным хозяевам положения не потребуются даже предатели. Иосиф вытащил пистолет и снял затвор с предохранителя, сожалея, что у него нет другого, более грозного оружия. Впрочем, он не собирался идти на риск: было бы глупо - заплатить жизнью двух-трех полицейских за собственную свободу и золотой мундир, позволявший поднять на врага многотысячную армию. Полицейские приближались. Иосиф пополз, выискивая местечко, где можно было бы понадежней спрятать сумку с золотым мундиром. Кругом были вросшие в землю камни. Угроза потери золотого мундира все сильнее беспокоила Иосифа. Теперь он охотно уничтожил бы его - сжег, разорвал на мелкие части, но, увы, и этого уже он не мог сделать. Тревожно стучало сердце, разламывалась голова. А голоса полицейских слышались уже совсем рядом. Они не торопились, они явно рассчитывали на добычу. И вдруг Иосиф увидел узкую щель, уходившую под мощный пласт гранита. Не раздумывая он протиснулся в нее. Но щель оказалась не только укрытием, но и западней: у самого лица кто-то задвигался и зашипел. Вглядевшись, Иосиф замер от ужаса: в метре от него, раздув шею, качалась крупная кобра. Светились стеклянные глаза... Что было делать? А тут полицейские, обнаружив щель, затеяли перебранку. Иосиф видел их пыльные ботинки и светло-коричневые брюки. - Кто бы из нас ни увидел его первым, давай говорить, что увидели одновременно, тогда и тебе, и мне гарантировано вознаграждение. Зачем нам подсиживать друг друга? - сказал один полицейский. - Главное - поймать, - сказал другой. - А уж поделиться наградой как-нибудь сумеем... И не подбивай меня против командиров: они мои кормильцы... Обследуй-ка эту расщелину. Он должен быть где-то здесь. Я сразу понял, что тот крестьянин пытался отвлечь внимание. Уж кого-кого, а меня не провести: я полицейский в третьем поколении... Решали секунды, даже доли секунд. Рукой, в которой была спортивная сумка, Иосиф попытался выгнать из щели кобру. Она отпрянула к каменной стене и вновь подала угрожающие звуки, явно не желая выбираться наружу. Просовывая сумку вдоль стены, Иосиф теснил кобру к щели, и она, внезапно решившись, кинулась наружу. - Кобра! Змея! - Бей! Раздалось несколько беспорядочных выстрелов. - Ушла, - облегченно вздохнул один из полицейских. - Если бы я сунул морду в эту щель, как ты мне советовал, я получил бы крепкий поцелуй. - По крайней мере, теперь уж нет необходимости туда соваться, - сказал другой полицейский. - Там, где кобра, нет места человеку... Они прошли дальше, а Иосиф, подумав, что они могут вернуться, осторожно выбрался наружу и затаился за камнями. Он видел спины обоих полицейских совсем рядом - буквально в нескольких шагах. Не искушая судьбу, он отполз подальше от страшного места, радуясь, что так удачно завершилась его встреча с коварной змеей. Вот и дорога. Спрятавшись в кусты, он увидел, что по дороге спускается порожний полицейский грузовик. Грузовик остановился почти напротив. Вскоре подошли полицейские, тащившие убитого крестьянина. Раскачав, они забросили тело в кузов. - Этот готов, - сказал шоферу облавщик. - Но не он нам нужен. Тут должен быть второй. Снизу идет подкрепление, человек сорок, так что ему от нас не скрыться. Они пошли к камням, а Иосиф, зная уже, что вниз не пробиться, подполз к грузовику, спрятался под ним, а потом, дождавшись, когда шофер отвлекся, выбрался с другой стороны дороги. Он видел, конечно, что дорога обрывается в пропасть, но не представлял себе, что пропасть так крута и ужасна. Подстегиваемый опасностью, он начал спускаться, но внезапно осознал, что совершил непростительную ошибку: за кустом молодого инжира скала круто уходила вниз. Еще одно движение, и он не удержался бы... Противная дрожь охватила тело. Медленно, замирая от страха, он попытался, вскарабкавшись на камни, вернуться к дороге, но услыхал голоса. Иосиф судорожно уцепился за тонкий ствол инжира, чувствуя, как начинает скользить нога... Он лихорадочно решал, что лучше сделать: бросить сумку с золотым мундиром в пропасть или спрятать где-либо здесь, на обрыве... Но он не совсем верно определял свое положение. Действительно, его мог заметить каждый, кто подошел бы к краю пропасти. Но в том-то и дело, что никто из полицейских не решался приблизиться к краю, боясь обвала. Да и страшно было глядеть с дороги в долину, которая открывалась далеко внизу сквозь сизоватую дымку. Каждому было понятно, что упавшего ожидала страшная смерть. - Он где-то здесь, нет сомнения, - послышалось над самой головой. - Повторите прочес с самого начала. И та группа, что поджимает снизу, пусть еще раз обследует каждый клочок земли. Он мог забраться в любую нору, в любую щель. Повторите приказ: первому, кто обнаружит опасного государственного преступника, будет выдан велосипед лучшей иностранной марки с двумя запасными камерами и талон на крупу... Поиски "преступника" продолжались до позднего вечера. Иосиф терял последние силы. Когда грузовик ушел, он с трудом вскарабкался на пустынную дорогу, но идти не мог и долго лежал, не имея сил даже пошевелиться. Позднее он узнал, что только это и спасло его, потому что полицейские только сделали вид, что уехали, а на самом деле кругом расставили свои секреты. Повезло, повезло... Ночью он пошел к перевалу, рассчитывая забраться в дом какого-либо советника, чтобы поесть и переодеться. Заранее продумав маршрут, Иосиф почти не блудил. Он не пошел через кукурузное поле, а свернул на проселочную дорогу, которая привела к поместью, окруженному высоким забором. За забором бегали овчарки - слышался глухой, яростно-настороженный лай. Он определил, что собаки бегают по проволоке, стало быть, не так страшны. Иосиф не любил собак. Не любил за то, что они с одинаковым усердием служили и хорошим и плохим людям. Обойдя вокруг поместья, Иосиф решил, что лучше всего проникнуть внутрь со стороны сада. "Заберусь в сад, а там будет видно. Если нападут собаки, буду стрелять, и тогда уже волей-неволей придется будить хозяев", - решил Иосиф. После напряженного дня все казалось простым. И ему опять повезло. Пока он раздумывал, звезды пропали, воздух сгустился, и - началась гроза. При свете молний он залез на забор, а потом забрался на открытую веранду. Рыча пробежали овчарки. Вероятно, они учуяли чужака, но дождь, падавший стеной, сбивал запах, к тому же кругом грохотало, и лай походил в этом шуме скорее на жалкий скулеж, нежели на призыв хозяев к бдительности. Отворилась дверь на веранду. В темноту вышли двое. Иосиф нырнул под большой круглый стол. В креслах возле стола расположились, как выяснилось, владелец поместья и командир полицейской части, проводивший в районе облаву. - ...Не знаю, майор, как вы, но я повсюду ощущаю, что меня контролируют. Конечно, свои люди не обидят, а все же неприятно. Здесь, на веранде, мы можем пооткровенничать гораздо больше, чем в гостиной за картами. - Так, - сказал полицейский, - только я, в отличие от вас, не считаю подслушивание безобидной шуткой. Все мы заодно, когда дело касается аборигенов, но едва речь заходит о чем-либо более существенном, о высшей власти, например, среди нас находятся те, которые стремятся оговорить и испачкать остальных, претендуют на первенство, как будто это их наследственное право. - Да-да, возмутительно... Перед нами такие огромные земельные угодья и рабочие ресурсы, мы могли бы по отношению друг к другу проявлять большую сдержанность... Сознайтесь, вы заехали ко мне с деловым предложением. Я чувствую, оно жжет ваши карманы. Выкладывайте без страха. Мы давно симпатизируем друг другу. Общее - всегда общее, пока оно не нужно лично нам. В конце концов, оппозиция среди нас - это оппозиция ради нас всех. Надо давать дорогу более достойному, чтобы нашему делу сопутствовал наибольший успех. Мы не можем полагаться только на сложившиеся кланы власти, как это свойственно низшим народам и составляет едва ли не главную причину их постоянной беспомощности. - Очень рад, что вы поняли меня. Но мои предложения зависят от некоторых условий. - Конечно же, от поимки государственного преступника, обобравшего нашего прежнего вождя. - Да, вождь показал себя последним подонком. Он сам привел врага к дверям подземного лагеря. - Не надо так, майор... Гм, мне хотелось бы поскорее сказать: генерал... Не надо осуждать тех, кто старался, но прошляпил. Это наш человек. А наши люди для других должны быть всегда гениальны, мужественны и непогрешимы. Если даже они, скажем так, некомпетентны и трусливы. Враги должны трепетать при одном нашем имени. - Пожалуй. - Так что же с преступником?.. При нем находится мундир повелителя. Это известно двум-трем лицам в государстве от нашего суперсекретного агента в подземном гарнизоне. - Я тоже узнал об этом, потому я здесь, - сказал полицейский. - Это великий шанс. И я думаю, вы примете, в случае удачи, мундир из моих рук. - Ах, какая вы умница, майор! Быть вам маршалом и главным управляющим королевской канцелярией! - Щедрость ваша никак не соответствует моему великодушию... Мое условие таково: обновление королевской власти. В конце концов, нам принадлежит вся власть и - довольно чикаться. Пусть аборигены привыкают к нашей полной власти! Любой ропот против демократии должен подавляться виселицей или сумасшедшим домом. Страх - вот главный учитель безмозглых масс! - Гениально сказано, майор! И гениально просчитано, из чего я заключаю, что само небо благословляет нашу встречу. Эти молнии, эти громы. Будто гигантские стальные нити сшивают договор о нашем сотрудничестве! - Ваши слова тают во рту, как арахисовое мороженое! Не скрепить ли наше взаимопонимание порцией рома? - Ни в коем случае! Мы выходим на финишную прямую, нужна трезвость и еще раз трезвость! Оставьте аборигенам эту гнусную склонность к алкогольной соске! Когда все завершится, мы сумеем расслабиться другим способом!.. Сидя под столом, Иосиф слушал заговорщиков. Одна мысль владела им: как использовать услышанное в интересах людей, за которыми не признавалось никаких человеческих прав? Вспышки молнии временами ярко освещали веранду, и тогда Иосиф видел ноги своих противников, их искаженные, ползущие по деревянному полу тени. О, если бы негодяи знали, что вожделенный предмет, составляющий самую суть заговора, находится возле их ног! - Ладно, - сказал полицейский. - Завтра я предполагаю закончить операцию. Со всех сторон выдвинуты новые заслоны. Золотой мундир непременно будет в моих руках... Но сколь ни связаны мы нашим единомыслием, во всем должны быть гарантии. Условием последующей передачи вам золотого мундира должно быть устранение короля. Разумеется, после того, как подземный легион целиком перейдет в ваши руки... Устранение короля мы представим актом террора со стороны фанатически настроенных аборигенов, совращенных иностранными агентами. Вы понимаете, переворот должен быть полным, чтобы устранить всякие мечты о новых переменах... Мы должны возвести свой храм на тысячелетия... И поставим не столько на тайную полицию, сколько на целесообразные законы. Если все хорошенько продумать, аборигены станут мечтать об одиночестве и молчании, мы даже детей заставим обращаться к родителям не иначе как по письменному прошению, скрепленному должностным лицом. Мы разрешим все, кроме недовольства нашим демократическим строем, но это недовольство будем приписывать каждому, кто будет для нас опасен или нежелателен. Самоубийство станет для аборигенов милее, чем продолжение жизни, и таким образом искоренится сама идея протеста. - Видно, что вы, мой друг, многое блестяще предусмотрели, - помолчав, несколько обеспокоенно сказал хозяин поместья. - Но проясните, пожалуйста, кто будет королем? - Королем буду я. Только действующим королем. Вы будете главнокомандующим и моим первым министром. - Но я и сейчас в первой десятке министров. - Вы получите новые поместья. И тысячи аборигенов в качестве крепостных... Право добычи алмазов и продажи их за рубеж. - Маловато... А что, если я сообщу о вашем заговоре, майор? - Боюсь, вы не протянете после этого и суток, дорогой соумышленник. Телефона здесь нет, а мои люди, контролирующие провинцию, перехватят любого вашего гонца и свернут ему шею... И, согласитесь, если через денек-другой я сам облачусь в золотой мундир, уже ничто не помешает моей воле. - Хорошо, по рукам, ставьте задачи! Они пожали руки и звучно поцеловались. - Я привез химическую бомбу, - сказал полицейский. - Она способна уничтожить все живое в радиусе пяти километров. Бомба выполнена в виде прекрасных часов. Вы заводите часы, ставите на стол короля и убираетесь прочь. Король или его люди поднимают часы, чтобы переставить, и - наш план осуществляется полностью... - А другие, которые окажутся поблизости? Это ведь все наши лучшие люди? - Издержки перемен... Все эти люди спелись и достаточно обюрократились. Вокруг нового престола нужны новые люди, которые будут держаться за нас как за своих спасителей. - Да, - сказал владелец поместья, пережидая серию грозовых разрядов, - я несколько недооценил вас: думал, ко мне явился пылкий новичок, нуждающийся в опытном наставнике, но вижу, что имею дело с большим профессионалом... Что ж, это меня радует. Но, допустим, потребуется немедленное использование химического заряда? - И это предусмотрено. Довольно повернуть часовой механизм в обратную сторону, и устройство срабатывает незамедлительно... Вот бомба, в этом изящном деловом портфеле. Принесите керосиновую лампу, я наглядно покажу вам. Хозяин поместья ушел за лампой. Зловещие планы потрясли Иосифа. От сидения на корточках у него затекли ноги. Он не знал, что ему делать. Стрелять в негодяев? Но сколько других негодяев находится на территории поместья? Вздохнув, Иосиф опустился на пол и вытянул ноги. В то же время вытянул ноги и начальник полиции. - Кто там? - нервно вскрикнул майор, отдергивая свои ноги. Иосиф поднял пистолет и мяукнул: "Мяу!" Сердце его застучало, он приготовился к борьбе не на жизнь, а на смерть. Тут появился хозяин поместья с лампой. Гость глянул под стол, но, к счастью, ему не удалось разглядеть что-либо во мраке. - Кошки, - сказал он сердито. - Здесь бегают кошки. - В такую погоду это неудивительно. Все хвостатые твари боятся небесной кары, и человек им кажется богом. Хотя человек - то же самое ничтожество, только бесхвостое, и так же трепещет. - Мы должны бояться не кары божьей, а взрыва инстинктов безмозглой толпы. Пока власть наша незыблема, бог - заодно с нами. Бог всегда на стороне сильнейшего и хитрейшего. Сильнейший и хитрейший и придумал бога... Владея источниками жизни, мы властвуем над всеми людьми. Хлеб, вода, воздух, даже самая возможность дышать должны все более зависеть от нас... Но давить аборигенов надо их же руками, не жалея расходов на подкупы, чтобы никто и никогда прямо не указал на нас пальцем... И бить, бить безжалостно тех, кто способен добраться до сути событий, пытается заглянуть в нашу святая святых. Они должны быть изобличены как шизики, бандиты, террористы, шовинисты!.. Чтобы избавиться от зарождения протеста, мы должны позаботиться о том, чтобы у аборигенов не было ни секунды свободного времени, - только заботы элементарно прокормиться и уцелеть, в крайнем случае - оглушить себя алкоголем или чем-либо еще, что дебилизирует, гасит энергию, превращает в ничто творческие силы. - Вы большой стратег, майор. - Это азы стратегии избранных богом среди скопища проклятых и обреченных, которые задуманы природой для того, чтобы служить нам... Но вернемся к сути разговора. - Щелкнул замок портфеля, на стол поставили что-то увесистое. - Прекрасные часы, не правда ли? И все эти камни - натуральные драгоценные камни. Кто не польстится на такой уникальный подарок?.. Иосиф понял: теперь или никогда. Да, он снова рисковал, но какое значительное дело не сопряжено с риском? Нельзя сотворить даже крохотного добра, не поступаясь своими личными интересами, правда, столь же крохотными, как и сотворенное добро, ибо интересы, самые большие и неограниченные, прямо предполагают вершение самого большого и неограниченного добра для других; добро прекрасно не столько тем, что мы кому-то подаем руку, сколько тем, что освобождаем себя от рабской зависимости... Иосиф выскочил из-под стола и, схватив бомбу, скомандовал: - Руки вверх! Стреляю без предупреждения! Оба негодяя остолбенели от неожиданности. Майор потянулся за "часами", но Иосиф ударил его рукоятью пистолета по макушке, - полицейский не должен был усомниться в серьезности своего положения. Майор заорал как резаный, но Иосиф заставил его встать с поднятыми руками. - Ты ответишь за это, - пригрозил владелец поместья. - За лицезрение советников короля в приватной обстановке, то есть без масок, положена смертная казнь! - Ах, вы еще носите маски, скрываете от людей свои подлые лица! Но я знаю теперь не только ваши лица, но и ваши черные души... Вы ищете человека, который носит при себе золотой мундир властелина подземной армии, не так ли?.. Разыскиваемый вами человек - я. Заговорщики издали возглас удивления. - Не вздумайте только попытаться перехитрить меня. Золотой мундир спрятан в надежном месте, но появится тотчас, едва в этом будет необходимость. Пришла пора освободить несчастный народ от вашего ига, покончить с величайшей ложью и величайшим преступлением. - Вы слышали, что здесь говорилось, господин? - заикаясь, спросил полицейский, держась за голову. - Чем вы докажете, что золотой мундир у вас? - спросил владелец поместья. - Это уже доказал вам бывший повелитель. Если же он кое о чем умолчал, я могу сослаться на полковника Пуша, который ожидает моего приказа... Секретный "инкубатор" уничтожен, все его агенты арестованы. Негодяи были ошеломлены. В эту минуту под ними зашатались все опоры, уверенность в своей неуязвимости сменилась страхом. - Нам нужно обдумать все обстоятельства, - сказал полицейский. - Хорошенько уясните: при первой же попытке как-либо выкрутиться сработает ваша бомба... - Что вы делаете, что вы делаете, уважаемый? - заволновался владелец поместья. - Я ставлю стрелку в нужное положение и завожу механизм... Уточним наши позиции: вы желаете окончательно прибрать власть к своим рукам, я дал слово освободить народ. - Кто дал слово, тот может и забрать его обратно, - сказал владелец поместья. - Весь вопрос, как я понимаю, упирается в сумму. Мы согласны сделать вас королем этой страны, если вы будете учитывать все наши интересы. Иосиф усмехнулся, подумав: "Подлец не в состоянии понять честного человека..." - Власть, как вы правильно говорите, уже давно в наших руках, - сказал полицейский. - Однако для незыблемого правления необходимо время от времени сбрасывать поднятых нами идолов, чтобы можно было начинать с самого начала. Люди должны вдохновляться новой надеждой, таковы их нравы... Вот мы тут и сговаривались о маленькой косметической операции. Король стал настолько авторитетным, что у аборигенов уже могут зарождаться преступные мысли, будто в недостатках их жизни виноваты не только они сами, а кто-то еще. Это следует пресечь в зародыше. Мы уже давно распускаем слухи, что благо несут одни советники короля и что злоумышленники хотели бы устранить этих советников, самых мудрых и необходимых для правления людей, тем самым вызвать анархию и погубить государство, осрамившись перед всем миром. Но раньше это действовало, а теперь не действует... - Не усложняй, - оборвал полицейского его компаньон. - Тут нужен практический подход: зачем создавать друг другу сложности? Все мы умные люди, неужели мы не поладим?.. В конце концов, все должны преклониться перед силой... - Ложь, мы должны преклониться перед справедливостью! - оборвал Иосиф. - Разумеется, разумеется! Но в природе всегда справедливей то, что сильнее... Вот, гремит гроза. Она справедлива. Сама природа требует грозы. Так и умный человек: если он может обмануть более глупого, пусть накажет его за глупость. - Напрасно ты так примитивно передергиваешь, - строго сказал Иосиф. - Природа справедлива - в этом нет сомнения. Но она справедлива, когда свободна от насилия человека. Атомная бомба - тоже природа, но природа, втиснутая в корысть и ненависть... Народ, живущий на своей земле, - кто смеет навязывать ему волю? - Этот народ глуп и беспомощен! Поглядите, он сам пожирает лучших своих детей! - Даже если он беспомощен, в этом виноват не он, а его жалкое положение: он слишком ограблен, бесправен, забит, зажат в чудовищную систему эксплуатации. Вся его вина - в том, что он терпит поработителей, а не стряхнет их вместе со своими цепями! - Господин неизвестный, - затараторил владелец имения. - Зачем печься о судьбе народа, которому безразлична собственная судьба?.. Если он получит свободу, о которой вы говорите, он распнет вас первого, потому что вы будете напоминать ему о его холопском положении. Он все равно останется несчастным, он уже отравлен, разделен на части, в нем нет ничего здорового, это уже не народ, а скопище особей. Все противостоят всем и уже не понимают общих интересов... Эти аборигены лобызают старшего по должности и унижают всякого, кто не может дать отпора. Вы посмотрите на лозунги, которыми они обвешали стены своих лачуг: "Любите камни своей деревни!" Камни, подчеркиваю, а не саму деревню... "Свободное время - изучению правил автомобильного движения!" Это в стране, где в продаже нет даже велосипедов. Ха-ха-ха!.. "Гражданский долг каждого - вовремя внести налог!" Вы скажете, им дали лозунги. Да, им дали лозунги. Но ведь они сами повесили их на стены и сами мучают, истязают каждого, кто замечает в лозунгах полный идиотизм... Зачем думать об этом мертвом, лишенном ума народе? Народы приходят и уходят. Этот рабский народ должен исчезнуть, вымереть, раствориться, отдать все свои богатства, стать навозом для взращения другого, избранного небом народа!.. Иосиф сдерживался, чтобы получше уяснить "логику" наглецов. Но лишний раз убедился, что никакой логики в самоуверенных бреднях нет. Зато в избытке желание оправдать себя во что бы то ни стало. - Не будем скрывать: мы хотим приобрести вас для общего дела. Вы будете есть на золоте и серебре, у вас будет столько челяди, сколько пожелаете, клоуны будут услаждать ваш день, наложницы будут караулить ваш благосклонный взор... А, разве плохо получить все это? Иосиф засмеялся. "Торгаши и представить себе не могут, что есть люди, для которых личная выгода ничего не значит..." - Вы уступите дурачку клоунов и наложниц, чтобы он не трогал вашей кровавой власти... - Давайте сторгуемся! Называйте цену! - Вот моя цена, - сказал Иосиф. - Мы втроем немедля отправляемся к королю! - Но, господин, вас не пропустят! Пропускают только в масках. Каждая маска имеет свой электронный шифр! - Я полагаю, у вас найдутся еще и запасные. В противном случае один из вас поедет в мешке - связанным по рукам и ногам... Через несколько минут полицейская машина отошла в направлении столицы. На заднем сиденье, держа пистолет наготове, расположился Иосиф. Подле него лежала спортивная сумка с золотым мундиром, часами и запасной маской советника. Оба заговорщика теснились на переднем сиденье. Дождь кончился, но дорогу без конца преграждали потоки воды. - Осторожней, шофер, - беспокоился полицейский. - Пока не сползем с горы, будь предельно осторожен. На рассвете подъехали к посту. Иосиф велел остановить машину и позвал старшего полицейской группы. - Как идут дела? Старший группы растерялся. - Отвечай, болван! - заорал майор. - Завтра утром мы начинаем новый прочес. - Прекрасно. У вас есть запасы оружия?.. Немедленно погрузите в нашу машину десятка два автоматов с запасом патронов. Старший группы переминался с ноги на ногу. - Исполняй, сукин сын! - заорал майор. Весь багажник автомобиля был заполнен оружием... В ближайшей деревне остановились. Иосиф велел выгрузить оружие и собрал жителей деревни. - Как живете? - Отлично, лучше не надо, господин. Только б еще хуже не было! - Знаете, кто вас угнетает, кто лишает свободы и правды, вынуждает лгать и душить голос собственной совести? Королевские советники! Люди молчали. Потом выступил некий человек: - Нас никто не угнетает. И без господ советников мы не можем, - кто построит нас в шеренгу, кто станет собирать налоги? Мы живем счастливо под солнцем мудрости короля. Лучшие из нас, кто старается, получают по талонам даже кильку, это большое народное признание. Все мы своевременно изучаем законы. Но их трудно пока выполнять: в деревне три четверти дебилов, а больных - четыре пятых... Иосифа поразила унылая покорность людей. - Скоро в стране произойдут большие перемены, вы получите полную свободу! - Свобода - это хорошо. А будет ли хлеб? - спросил какой-то старик. - Кто свободен, тот трудится вдохновенно, у него всегда достаток и досуг. - Нам вообще-то не нужен достаток, - сказал тот же старик. - Где богатые, там грабители и разбойники. А где досуг, там обман и разврат... "Да разве вы и без того не ограблены? Разве не обмануты и не унижены так, как никогда не были унижены даже рабы?" - хотелось крикнуть Иосифу, глядя на голодных, измученных людей. - Есть ли среди вас тайные полицейские и агенты? Люди насупленно и угрюмо молчали. - Сказано вам, сукины сыны! - заорал майор. - Или не видите, кто перед вами? Порки захотелось? Тюрьмы?.. Тайные полицейские, секретные осведомители и агенты, три шага вперед, арш! Большая половина толпы приблизилась на три шага. - Все имеющееся в карманах оружие сложить на землю! - скомандовал Иосиф. Образовалась куча из ножей, плеток и увесистых камней. - Вы арестованы, - сказал Иосиф тайным полицейским и прочей сволочи. - Идите домой. И горе тому, кто поднимет руку на односельчан... Кру-гом! По домам!.. Иосиф призвал оставшихся крестьян спасать отечество. - Разбирайте оружие, оно ваше! И защищайте свою свободу! Никто из людей даже не шелохнулся. Иосиф вновь воззвал к справедливости и правде, но результатом было то же - недоверчивое молчание. Наконец старая женщина, протянув крупные, узловатые руки, сказала: - Нам бы, господин, хотя бы одну коровку на село. Детки умирают без молока-то... Машина мчалась на предельной скорости. Иосиф вздыхал, глядя за окно, дума его была занята судьбою несчастного народа, из которого изверги вытянули всю душу. А владелец поместья и полицейский, напялившие прозрачные маски, до неузнаваемости изменившие их лица, довольно ухмылялись. - Ну, что, убедились в полной бесперспективности своей затеи? - спросил владелец поместья. - В среде аборигенов не осталось ни единого высокого побуждения... "Десятилетиями уничтожали все самое талантливое, здоровое и самобытное, а теперь изображают несчастное положение народа как итог его собственной глупости, лени и равнодушия..." Иосифа мучил вопрос: как пробудить самосознание, как вырвать несчастных из лап обмана и самообмана? Догадывался он, что люди более всего люди, когда свободно служат свободной мечте, но распад нравов достиг уже предельной стадии, - о свободной мечте, видимо, не могло идти и речи. "Каким же судом нужно судить банду, высосавшую из народа все живые соки, оскопившую его волю, подменившую желания, лишившую своих мыслителей, поэтов, ученых и проповедников? Воистину, гнусное преступление заслуживает самой жестокой кары..." - Если хотите продлить существование этого племени, остается единственный путь: крепить узы дружбы с нами, - сказал майор. - В своем поместье вы сможете проводить любые социальные эксперименты, при условии, конечно, что ни одно слово пропаганды не перейдет через заборы... Вы получите любимый уголок, потому что вся страна - это огромная навозная куча, и если еще удается выращивать овощи, то только благодаря нашим неусыпным стараниям... 9 Столица встретила пустынными улицами и серыми подслеповатыми окнами. Иосиф велел подъехать к тюрьме и распорядился привести заключенного, с которым сидел в камере. Он подумал, что человек, много рассказывавший о бедствиях людей, поможет в борьбе за их освобождение. Майор написал записку, Иосиф, проверив, передал ее шоферу, шофер побежал по ступенькам и вскоре вернулся в сопровождении заключенного, по виду почти и не изменившегося. Иосиф помнил даже, как зовут этого человека, необыкновенно вдруг оробевшего. - Ну, вот, Бар, окончились твои мучения. Поедешь со мной. Вместе подумаем о том, как освободить из темницы остальных заключенных. - Да, да, конечно, - пробормотал Бар. - Повсюду надо высоко нести знамя прогресса... Перед королевским дворцом Иосиф надел запасную маску, и все четверо, включая Бара в полосатой тюремной дерюге, проследовали через ворота и оказались в помещениях королевской канцелярии. Тут кипела своя жизнь, сновали сотни чиновников-аборигенов. Каждый тащил какие-то бумаги, каждому нужны были подписи, визы, согласования, одобрения, рекомендации, резолюции... - Представьте себе, все эти прожорливые насекомые ничего не производят, - сказал владелец поместья, не терявший, видимо, надежды перекупить Иосифа. - Все их бумаги, в конце концов, попадают в мусоросборник, откуда прямиком идут на фабрику по производству картонных гробов. В столице сложно с лесом, а пластиковые мешки засоряют почву и тем самым отравляют плоды, которые попадают нам на стол. Иосиф ужаснулся. - Зачем же тогда дурачить этих людей? Сановник улыбнулся змеиной улыбкой. - Здесь вернейшие из наших слуг. Мы должны поддерживать миф о том, что заботимся об усердных слугах. Часть из них, отдав все силы, оседает здесь - ради пайка. Но следует иметь в виду, что все эти существа живут не более недели. Чтобы не обременять казну, их попросту умерщвляют. - А как же миф? - Никто не знает, что они умирают... Их отправляют в "санаторий". На самом деле это газовая камера... "Нет пределов цинизму..." - Вы недоговариваете, - перебил Иосиф. - Какую еще прибыль вы извлекаете из страданий несчастных? - Некоторых аборигенов, которые нам нужны, мы приглашаем во дворец - для демонстрации нашего человеколюбия. Они приходят с экскурсоводом, видят этот муравейник и понимают, что их вымирающий народ не достоин иной участи. - Какая низость! - Не совсем так... В игре, которая ведется, есть элементы большого смысла. Например, во время выборов короля. - Каких выборов? - Не удивляйтесь, мы единственное демократическое королевство во всем мире! Ежегодно мы избираем своего короля. - Кто ж это мы? - Ну, мы, советники. Мы избираем, а процедуру осуществляют вот эти чиновники. Они проводят выборы на местах, подсчитывают голоса. И по завершению работы, которая, разумеется, тоже идет в мусорный ящик, мы устраиваем для чиновников обед... О, они очень любят этот обед, только и говорят о нем. Ради обеда они согласны были бы проводить выборы хоть ежедневно! - Что же это за обед? - Например, жареная рыба или суп с клецками. К порции подается стакан водки. Все аборигены упиваются вдрызг! Ползают, как крысы, а иные вываливаются через окна. Оба советника весело расхохотались. Но Иосифу было не до смеха: каждая новая деталь, каждая новая черточка государственной системы приотворяла величайшее глумление шайки, захватившей власть в свои руки... - Никогда не вспыхнет революция в стране, где на все случаи имеются целесообразные законы, - говорил полицейский. - Если приглядеться, любое беззаконие - тоже закон. Отцы государства, которые умеют рассчитывать игру жизни на девять шахматных ходов вперед, объявляют целесообразные законы самыми демократическими, выражающими волю всего населения, и спокойно делают свое дело... Вспомнилось, как однажды Иосиф спросил заключенного: "За что срок намотали, братец?" - "Засуха у нас была. Половина народу перемерла. Я и скажи на поминках: "Что же нам воду не дадут? В стране столько советников!" Меня схватили и дали десять лет "за неуместное упоминание должностных лиц", оказалось, и такой закон есть. Мол, не твое собачье дело интересоваться, сколько советников..." - Да, - сказал Иосиф, - не повстречайся я с вами, я бы не знал, что у каждого явления государственной жизни есть своя подкладка. - А иногда и две! - засмеялся полицейский. - Демократическое право предоставляет нам такие возможности, какие не снились ни одному диктаторскому режиму. И главное - мы не при чем. Ни один камень не летит в нас: народ сам принял законы, что из того, если они кого-то ломают пополам? - Вы приняли законы, при чем здесь народ? - Народ должен выполнять принятые законы. Ради того мы и короля держим: у аборигенов сильны верноподданические чувства и связанные с ними пустые надежды... Перейдя залы, где за стеклянными загородками кишели исполнители бумаг, Иосиф со своими спутниками оказался в приемной короля. Майор с видом знатока тут же сообщил, что приемной практически не пользуются, так как король никого не принимает; наоборот, короля вызывают в приемную, когда хотят ему что-то втолковать. Кабинет короля поразил вызывающей бедностью. Это была небольшая комната с рабочим столом, на котором стоял один-единственный телефон, да и то, как выяснилось, неисправный. Стулья - грубо сколоченные, едва ли не из деревенской харчевни. И сам король поразил Иосифа. Это был болезненного вида, тусклый абориген средних лет, одетый в театральные обноски. - Я настолько одинок, настолько оторван от всяких дел, - сказал король, потирая руки, - что рад всякому, даже незначительному событию... Из дальнейших слов стало понятно, что король не имеет права выходить из кабинета, принимать людей по своей инициативе и даже ни разу не видел членов своего правительства. - День ото дня меня и мою семью кормят все хуже и хуже. Дошло до того, что я постоянно голоден. Передайте, пожалуйста, главным из моих советников, которых я не имею, к сожалению, чести знать лично, что я могу в одно прекрасное время окачуриться от истощения сил и тем самым возбудить нехорошие слухи. - Не преувеличивайте, ваше величество, - упрекнул майор. - Если вы протянете ноги от истощения, об этом не напишет ни одна газета мира. - Пожалуй, - король нахмурился. - Давайте как-либо отметим ваш приход и закажем сюда ужин... - Не положено, ваше величество, - сказали советники. - Поверьте нам, мы давно служим при вашем дворе и знаем порядки. Не положено по соображениям гигиены. Но Иосиф тоже хотел подкрепиться и потому велел немедленно принести ужин. - Спасибо, - поблагодарил король. - Все ведут себя так, будто давно произошел государственный переворот... Я каждый день подписываю разные декреты и указы и вот недавно обнаружил в мусорном ящике подписанные мною, но разорванные декреты и указы. Как это объяснить? - Вероятно, чрезвычайным обилием декретов и указов, - нагло заметил майор. - Вверенный вам народ просто не успевает переваривать их. Появился толстый, лукавого вида человек в засаленном камзоле и сказал, что подать к столу нечего. - Дефицит, ваше величество, кругом дефицит. Иосиф подозвал негодника к себе, взял за горло и велел понюхать дуло пистолета. Тотчас явились фрукты, колбасы, сыры, салаты и разные тонизирующие напитки. Король сразу накинулся на еду. Он выгребал рукой печенье и конфеты из вазы и засовывал в карманы, вероятно, для своих детей. - Какова цель вашего визита, господа? Иосиф раскрыл рот, чтобы объяснить, но вмешался полицейский: - Я полагаю, к делу мы приступим тотчас после трапезы. Принесли горячее блюдо. Переставляя спортивную сумку, из которой торчала шляпка "часов", Иосиф заметил какое-то движение. То ли майор, сидевший по правую сторону, взмахнул рукою, то ли сановник, сидевший по левую. Каменные лица были непроницаемы. И тогда Иосиф, которого не покидало чувство тревоги, поменял свое блюдо с блюдом майора. - Ну-ка, ешь!.. Что за кислая мина? Снять маску! Король, не переставая есть, с интересом наблюдал за происходящим. - Снимите маску, - поддержал он Иосифа. - Я разрешаю. Майор снял с лица желеобразную присоску. Чернели испуганные глаза. Иосиф подцепил вилкой кусок мяса. - Ешь! - Нет-нет, - закричал полицейский. - Не хочу, не буду! У меня расстройство желудка! - Как не стыдно, - оборвал его сановник. - Соблюдайте элементарные нормы деловых отношений! Не ставьте остальных под удар... Ешьте, если уж попались... - Ах ты, гнида! Сам меня подбил, - озлился полицейский. Бросил в рот кусок мяса, зажмурился и вдруг, дернувшись и выкатив глаза, осел на стуле. И тотчас же что-то зашумело, загудело, забилось, будто заработала швейная машинка, тело майора вспучилось и лопнуло со зловещим хлопком. Откуда ни возьмись, появился хвостатый черный субъект, очень похожий на только что скончавшегося, только гораздо меньше. Иосиф, не целясь, выстрелил в него. Но тот отскочил в сторону, прыгнул к окну и, разбив стекло, исчез. Некоторое время все сидели молча. Лишь король как ни в чем не бывало с аппетитом продолжал ужин. - Кто такой? - спросил Иосиф, с отвращением вглядываясь в скончавшегося майора и не замечая уже никаких следов разрыва на его теле. - Кто это, черный, выскочил из трупа негодяя, пытавшегося отравить меня? - Я никого не видел, - пожал плечами Бар. - А это? - Иосиф показал на разбитое окно.