- Следы от вашей пули. - Что вы скажете, ваше величество? - У вас хорошая реакция, вы убереглись от смерти. Надо было бы убрать отсюда тело. Оно уже издает зловоние и мешает трапезе почтенных людей. - Что скажешь? - Иосиф впился взглядом в сановника. - Ты подбил его подсыпать яду?.. Кто это, черный такой, с хвостом? - Я никого не подбивал, - пожал плечами сановник. - И не видел никого с черным хвостом. - Случается, что у двуликих иногда отделяется второй лик, - заметил король. - Я слышал об этом. Это очень опасные типы, в которых живут двойники. Разве я не прав и такое не случается? - Иногда случается, - нехотя подтвердил сановник. - Но крайне редко. - И даже весьма нередко, можно сказать, часто, - возразил король. - И не только после смерти... Это двойник, та самая половина склеенной личности, которая продолжает начатое дело. - Спасибо, ваше величество, за важное пояснение, - поблагодарил Иосиф. - Я учту все это. - Вы очень нервны, - сказал король, глядя на Иосифа. - Вы расколошматили мое окно. Теперь оно будет стоять разбитым до самых холодов... Разговор приобретал болезненный характер, мысль в нем увязала, как ноги на глинистой дороге после осенних дождей. Иосиф понял, что слишком устал. - У меня мало времени, приступим к делу. Ваше величество, проведите нас в помещение, которое не прослушивается. Кивнув, король встал и отвел их в комнату, примыкавшую к кабинету. Ее, кажется, полностью перестраивали - со стен отбита штукатурка, полы разобраны. - В той части дворца, где я живу, нет помещения, которое бы не прослушивалось, - сказал король. - Но вот здесь начат капитальный ремонт, и, я полагаю, здесь можно еще поговорить. - Он радостно потер руки. - Неужели мои подданные подняли восстание? Я многие годы жду этого, но знайте, я не поддержу восставших. Во-первых, я не верю в успех восстания. Во-вторых, очень люблю своих советников и не собираюсь лишать их привилегий, которыми они пользуются исключительно по причине своего ума и мудрости. А в-третьих, с началом восстания я сам подлежу немедленной ликвидации вместе со своим семейством... Сбивчивые, жалкие слова, перечеркнувшие все надежды. - Неужто вам, ваше величество, неизвестно, какие беззакония творятся в королевстве? - Это меня не волнует. Когда я сую нос не в свое дело, меня так же, как прочих, лишают талонов на крупу и масло. И даже к празднику я не могу получить необходимые для детей фрукты. Таковы наши порядки. Кто не подчиняется им, тот не ест. - Что же вы здесь делаете? - Подписываю законы, - уныло сказал король. - Иногда играю в шашки и карты... Скоро в стране будет объявлено десятилетие филологических ренессансов. Каждый город, каждая деревня должны сочинить свой особый язык. Представляете, как возрастет стимул к жизни у людей, которые перестанут понимать друг друга? Все мы любим заграницу, но не можем попасть туда. И вот получится так, как если бы каждый город и каждая деревня очутилась за границей. И даже валюта не потребуется... Иосиф с сожалением оглядел короля. - Вы слыхали что-нибудь о подземной армии? Король заткнул пальцами уши. - Кыш-кыш! Ничего не слышал и слышать не желаю! Иосиф покачал головой. - Видите, - со льстивой улыбкой сказал сановник, - в этой стране революция немыслима, потому что страна и без того изнывает от обилия свободы... Давайте же по-деловому обсудим, что вы хотите получить за свой товар. Спокойно, с глазу на глаз. На основе взаимной выгоды. - Что же, основа не плоха. Посоветуйтесь с королем, а потом поторгуемся! С этими словами Иосиф закрыл короля и сановника в пустом грязном помещении. В отчаянии сказал Бару: - Кругом идиотизм. Я изнемогаю. Я мог бы освободить народ и короля, но я не вижу ни короля, ни народа. Посоветуй, что делать? - Наверно, следует начать с освобождения узников тюрем и упразднения полиции. - Что это даст?.. Можно разрушить все тюрьмы, можно разоружить всех полицейских, разогнать всех насильников, но как разрушить тюрьму страха, невежества и эгоизма, в которую посадил себя каждый человек? Как дать свободу, о которой люди привыкли мечтать как о чем-то, что может переменить их судьбу, но боятся взять ее в свои руки, потому что боятся лишнего труда, лишнего риска?.. Если на место одних душегубов пролезут другие, намного ли переменится отвратительный и тоскливый быт?.. "Что я говорю? - остановил себя Иосиф. - Кто внушает мне эту аберрацию мысли, кто искажает ее?.. Свобода от палачей непременно принесет свободу от страха, честь возродится тотчас, едва станет возможен честный... Да, свобода не декрет, а социальное устройство, при всех условиях гарантирующее справедливость. Без справедливости нет и не может быть свободы... Людей лишили единства, родины, знаний. Народ ослеп и обезумел... Чем выше бог, тем удачливее всякое предприятие дьявола. Но час пробил - пора шаг за шагом разрушать постройки дьявола, камень за камнем созидать новый дом жизни..." Усталость давила. Иосиф чувствовал, что сотни ненавистников посылают в него черные стрелы проклятий, - не мог сосредоточиться и нащупать надежду, которая бы послужила мощным щитом и экраном. - Что ты думаешь обо всем этом, Бар? Мне кажется, ты кое-что понял и постараешься до конца исполнить свой долг. - Да, - кивнул Бар, - я постараюсь. Жизнь, которой мы живем, нестерпима. Пора разрушить всю паутину лжи, которая опутала страну... Пока я сидел в тюрьме, советники короля придумали "Закон об истинном служении отечеству". Отныне каждый житель должен ежемесячно предоставлять властям характеристики на людей, с которыми общается. И вот полуголодные, нищие люди, которые не могут сыскать времени, чтобы заштопать прорехи в собственном платье (а за это платятся штрафы!), каждую свободную минуту строчат характеристики, потому что за них начисляют дополнительный паек. Люди чураются родственников, знакомых и даже на работе не хотят знать никого, кроме надзирателя и нарядчика. Двулицые торжествуют: разве в этих условиях может вызреть хоть какое-то зерно протеста? - Друг мой, - сказал Иосиф, - ты понял правду о положении народа. Теперь у меня нет сомнений: народ воспрянет духом! - Воспрянет. Воспрянет, потому что догадывается о своей несчастной доле... Иосиф слушал своего единомышленника и чувствовал, что теряет нить разговора. Сон все сильнее наваливался на него - сказывались нервные перегрузки. Попросив Бара разбудить в случае чего-либо непредвиденного, Иосиф закрылся в комнате, примыкавшей к той, в которой были заперты король и уцелевший заговорщик, лег на пол и тотчас как в яму провалился... Иосиф спал не более часа и пробудился в тревоге, разбитый неопределенными сновидениями. Подняв голову, тотчас увидел, что кто-то пытается пробраться в его комнату. Стальная пила монотонно, чтобы не разбудить, выпиливала квадрат в дубовой двери. Зловещая работа была близка к завершению. Иосиф кашлянул и поднял пистолет. Пила тотчас исчезла. И тут Иосиф хватился спортивной сумки - сумка пропала! Он вспомнил, что еще сомневался, закрываться ему в комнате или не закрываться - неудобно было перед Баром, - и только в самый последний момент решил, что долг перед всеми важнее щепетильности перед сотоварищем; именно тогда он вытащил пакет с золотым мундиром и спрятал его себе под рубашку. Пакет был на месте. Но куда делась сумка с "часами" - бомбой, которой он устрашал своих противников? - Бар, - позвал Иосиф. - Где ты? - Тут, - отвечал голос из-за двери. - Сижу на стуле и караулю ваш сон. - Что-нибудь случилось? - Ничего особенного. - А все-таки? Он открыл дверь, зная, что теперь уже не представляет серьезной опасности для своих врагов и легко может быть схвачен. Бар сидел на стуле, и, не имея еще никаких улик, Иосиф тотчас заподозрил именно Бара. "С какой стати я доверился этому человеку? Разве не ясно, что говорить можно одно, а делать другое? И почему Бар столько времени сидел в одной и той же камере для новичков? Прибывавшие менялись, а он оставался - почему?.." - Кто приходил сюда? - Заглядывал какой-то слуга. Чернявый такой, тонкий. Ему понравилась спортивная сумка, брошенная здесь в углу. Я даже не знаю, чья сумка. Он предложил десять скублонов, талоны на сахар и куриные потроха. Извините, я посчитал предложение выгодным и согласился. Бар протянул желтые талоны. "Врет, все врет..." - Это была моя сумка. Я по забывчивости оставил ее... Не огорчайся, Бар. Ущерб, который нам причинили, невелик. Мы по-прежнему владеем оружием, способным защитить нас всех... - Что же это за оружие? - Сейчас, сейчас расскажу... Подожди здесь, я сбегаю в туалет, приведу себя в порядок, затем мы продолжим нашу беседу... Почуяв опасность, Иосиф попытался ввести в заблуждение своих противников. Нельзя было терять ни минуты. Выйдя в коридор, он услыхал возбужденные голоса. Из открывшегося лифта на площадку вывалилась целая толпа вооруженных полицейских, - командир уже ставил перед ними какую-то задачу. Не раздумывая Иосиф завернул за угол коридора и бегом устремился к залам канцелярии. Он беспрепятственно миновал два поста. Наверно, их не успели еще оповестить. Так или иначе Иосиф оказался в потоке суетящихся чиновников. Но на него обращали внимание: он был в костюме советника (переоделся во время грозы - в поместье) и на лице имел маску. Он вбежал в первый попавшийся стеклянный бокс и приказал лысому старику, подшивавшему бумаги: - Раздевайся, живо! Вот тебе за твою одежду десять скублонов и талоны на куриные потроха! - Моя одежда того не стоит! - завопил испуганный чиновник. - Это насилие! Иосиф достал из кармана пистолет, после чего беспрепятственно переоблачился, вышел из бокса и затерялся среди снующих людей... Выбравшись из дворца, услыхал, как повсюду включились громкоговорители: - Внимание, внимание! В залах и комнатах дворца находится опасный государственный преступник, пытавшийся совершить покушение на короля и одного из его мудрейших советников! Преступник одет, как советник, но, возможно, уже и переменил одежду. Останавливайте работу, хватайте подозрительных, вызывайте охрану! Кто задержит преступника, получит дом с огородом пожизненно и полное освобождение от налога!.. "Поднимется большой переполох..." Иосиф шел быстро, выбирая наиболее узкие и кривые улочки. У керосиновой лавки задержался, купил бутылку керосина и пачку спичек. Мимо промчался полицейский наряд на мотоциклах. - Вы не знаете, что происходит? - спросил он у продавца. - Что происходит, то происходит, не нашего ума дело. Обо всем объявят в свой час. "Из города мне не выйти... Эх, хотя бы десяток бойцов, мы бы пробились, хотя бы десяток тех, кто не боялся бы умереть, защищая свой бедный народ!.." Увидев в конце улицы толпу полицейских, Иосиф свернул в первый попавшийся двор, пустой и унылый. Из помойного ларя выскочила кошка. Иосиф крикнул на нее, выхватил из-за пазухи золотой мундир, облил его керосином и чиркнул спичкой. Пыхнуло пламя, в небо пополз столб черного дыма. "Прощай, полковник Пуш, отныне ты и твое воинство полностью свободны от присяги перед тряпкой, командовавшей вашими мозгами. Может быть, теперь вы догадаетесь подумать о своей свободе..." Глянув на дом, Иосиф заметил в окнах настороженные лица. Кусая губы, он прошептал: "Я бы не уступил, полковник Пуш, я бы не уступил, будь со мной хотя бы несколько отважных товарищей!.." Растоптав ногой пепел, Иосиф пересек двор, прошел под арку и выглянул на улицу. Шла тотальная облава: с одной и другой стороны приближались полицейские. Увидев дверь в глухой стене арки, Иосиф решительно постучался. Открыл бледный мужчина. Направив на него пистолет, Иосиф вступил в грязное, захламленное помещение. - Что здесь такое? - Парикмахерская, господин, - пролепетал человек. - Вход в нее с улицы. Это вход в жилую комнату. Я думал, жена вернулась с базара. - Кто в парикмахерской? - Никого... Мое дело совсем захирело. Столько рубят голов, что люди уже безразличны к прическам. Прическа для висельника - зачем? - Вот что, - Иосиф выгреб из кармана оставшиеся деньги. - Ты рассуждаешь слишком смело для своей профессии, из чего я заключаю, что ты связан с полицейскими. Так это или не так, покажет ближайшее время. Вот тебе деньги, спрячь меня и никому ничего не говори, получишь еще столько же. Парикмахер проворно сунул деньги под фартук. - Будьте спокойны, я все исполню. "Гешефт есть гешефт, - как говорит первый министр короля, - гешефт выше политики". Политика меня не интересует. Он провел Иосифа до стенного зеркала, отодвинул его за край, обнажив тайник, - крохотный закуток с табуреткой. Иосиф вступил в тайник, сел на табуретку, зеркало встало на свое место, и сразу выступили из темноты щели под потолком - для притока воздуха и дырочки в зеркале, позволявшие наблюдать за клиентами. "Зря я доверился, - подумал Иосиф о парикмахере. - Это, несомненно, проходимец, он тотчас заложит меня..." Увидев, что парикмахер вышел, Иосиф выбрался из тайника, осмотрел комнату и спрятался между стойкой для пальто и обшарпанным диваном. Не прошло и минуты, как в парикмахерскую ввалилась свора полицейских. Вперед протолкался низенький чернявый тип. Он держал за шиворот парикмахера. - Говоришь, преступник за зеркалом? Посмотрим, посмотрим. Всем приготовиться, стрелять только по моему приказу! Чернявый рывком отодвинул зеркало. Некоторое время все изумленно созерцали пустой тайник. - Он был тут, - растерялся парикмахер. - Я сам посадил его туда. В это время где-то на верхнем этаже упал таз, звеня, что-то покатилось. - Часть людей - наверх! - скомандовал чернявый. "Где я видел этого мерзавца? - подумал Иосиф. - Ах, это же двойник полицейского майора!.. Отделившаяся гнусность, которую носил в себе двуликий, уже возомнивший себя королем этой страны!.." Полицейские, выполняя приказ, затопали по лестницам. - Ты что, вздумал смеяться надо мной? - чернявый тряхнул парикмахера и несколько раз ударил его рукой в перчатке по щекам. - Сколько он тебе заплатил? - Вот все, что он мне дал, - униженно бормотал осведомитель. - Моя честность известна полиции. Все мои деньги - ваши деньги... - Всыпать ему плетей! Полицейские поволокли парикмахера, который размахивал руками и кричал, что он самый честный и порядочный парикмахер в городе, что полиция всегда пользовалась его услугами и была довольна. Чернявый достал из кармана какой-то прибор. Полицейский офицер почтительно стоял рядом. - Он должен быть здесь, - сказал чернявый, постукивая пальцем по прибору. - Последние измерения указали именно на этот квадрат. Вошел полицейский, неся на вытянутых руках жестяной таз. - Во дворе обнаружены останки сожженного предмета, - доложил он. - Осведомитель с верхнего этажа показал, что нечто, похожее на сложенное платье, было сожжено молодым человеком среднего роста минут за пять до нашего прихода! Чернявый поковырялся в пепле. - Да, это именно то, что они ищут. Но это детали, они меня не интересуют. Меня интересует человек, который знает слишком, слишком много для того, чтобы оставаться на земле. Пока он жив, наше царство не будет прочным... Отнесите это в мою машину! Жестом руки он выпроводил полицейского. Но тут вбежал другой полицейский. Он беспрестанно козырял и заикался. - В подвале дома обнаружен ход к подземному каналу! - Отсюда можно туда добраться? - Да, лестница ведет прямо в подвал, там люк. Правда, люк был закрыт на замок. А замок затянут паутиной. - Так что же ты морочишь мне голову, бревно? - взорвался чернявый. - Ищите, лучше ищите! - И когда полицейский выбежал, повернулся к офицеру: - Возьмите запасную роту, начинайте новый прочес! Охватите весь квартал, сдвигаясь сюда, к этому дому! Офицер козырнул и вышел. Иосиф тотчас же выскочил из своего убежища, поднял пистолет: - Стоять смирно, повиноваться точно! Лицо чернявого исказила гримаса ненависти: - Нам тесно на этой земле! Или ты, или я! - задыхаясь, выкрикнул он. - Смерть, только смерть рассудит нас! Иосиф не успел выстрелить - ловким движением чернявый выбил из его руки пистолет. Тогда Иосиф схватил за ножку сушильный колпак и обрушил его на чернявого - раз и другой. Зашатавшись, чернявый упал, но в следующую секунду нанес Иосифу сильнейший удар ногой в живот. Противники сцепились в борьбе. Одолевал чернявый, он душил Иосифа, прижав его к полу. Задыхающемуся Иосифу подвернулся под руку аппарат, с помощью которого следили за местоположением золотого мундира. Схватив его, он из последних сил ударил по голове чернявого. Чернявый отвалился, как насосавшийся клещ. Зная хорошо повадки негодяя, Иосиф хотел добить врага, но сдержался: не привык бить поверженного. Оглядевшись, бросился в коридор, нашел дверь, ведшую в подвал, и побежал вниз, не зная еще, выберется ли на волю. В подвале горел свет, его, конечно, включили полицейские, только что побывавшие здесь. Иосиф метнулся в одну сторону - уперся в глухую стену, кинулся в другую сторону и - увидел в полу люк. Люк был раскрыт - подле массивной железной крышки лежал огромный замок. Иосиф заглянул в люк, но ничего не увидел. Прислушался - где-то далеко внизу шумел поток. Он зажег спичку и бросил ее. Но спичка погасла, не долетев до воды. И тут он услыхал топот ног - полицейские хлынули в подвал. Раздался голос чернявого: - Одни - налево, другие - направо! Не стрелять, брать только живьем! И тогда Иосиф, зажмурившись, прыгнул в люк... 10 Доктор Шубов тряс за плечо, добродушно повторяя: - Очнись, очнись, дорогой, ты рядом с друзьями, которые не дадут тебя в обиду!.. Иосиф лежал на кровати. Голова кружилась, тело болело, будто после жестоких побоев. И в самом деле, на руках, на ногах, повсюду были свежие ссадины. Не хотелось и думать о пережитом. Одно удивляло: как могли жить люди в таком аду? Откуда черпали терпение и надежду? - Учитель, - сказал он, чувствуя неодолимую усталость, - я чуть не захлебнулся. - Пожалуй, - кивнул доктор. - На этот раз ты, действительно, чуть не погиб. Но я, видишь, сумел уберечь тебя. - Разве вы сопровождали меня? - Иногда я наблюдал за тобой и, скажу честно, остался доволен... Это я заносил в парикмахерскую лохань с сожженным золотым мундиром. Я вернулся тотчас, намереваясь освободить тебя из лап негодника, но ты опередил меня. - Вы имеете в виду чернявого? Кто это такой? - Долгий разговор. Скоро ты сам сумеешь ответить на свой вопрос. Ты чувствуешь себя все уверенней. Твой нынешний опыт, умение чувствовать и находить определяющие связи между событиями жизни позволяют надеяться, что ты уже недоступен для махинаторов. Тебя не обманешь, не проведешь на дешевке, не внушишь чепухи... Знакомясь с подлинной историей, ты убеждаешься, сколько лапши вешают людям на уши фальшивые "друзья народа". - Кто такие? - Те, кто не любит работать, но любит роскошно жить. Это все предполагает разбой, обман и беззастенчивый грабеж народа. В конечном счете, всеобщий заговор против него. - Учитель, меня интересует недавняя история нашей страны. - Успеется... Мне, например, гораздо интереснее беседовать со Святославом, с Плутархом Херонейским или знакомиться с Римом времен Диоклетиана... Сколько раз история могла выбрать иное русло!.. Обстоятельства, которые решают пути великих народов и даже целых цивилизаций, - вот вопрос, который никого не должен оставить равнодушным. Сколько открытий! И как величава вечность даже среди малозначащих, монотонных событий!.. Иногда, утомившись от прозы календарных дней, я наведываюсь в гости к старику Синь Ци-цзину. Молодость его прошла в седле, "в пыли походов, в подвигах геройских". Он перевалил в XIII век, и до самой смерти сердце его горело решимостью сражаться с иноземными завоевателями. И поэт он отменный. Но где же, где былые хризантемы? Их прежде много было в этом месте. Их вновь увидим - надо только верить, им не помеха эта стужа злая и этот ветер западный студеный. Настанет час, и мы их вновь увидим! - Счастливый вы человек, - сказал Иосиф. - Нельзя не любить жизнь, когда знаешь о ней самое сокровенное. - Прекрасная мысль, - похвалил доктор Шубов. - Но ты тоже счастливый - ты понимаешь великую роль знания. Без знания невозможна любовь. А без любви жизнь не имеет смысла... Пока ты странствовал, я помирил твоих родителей. Сегодня они должны приехать сюда. Лесник привезет их на своем "Москвиче". Так что скорее приводи себя в порядок. Пойдем, обольешься холодной водой из бочки, добавишь себе здоровья... Никто не свершит задуманного, если не научится разумно пользоваться своими силами. Тратить на пустяки дары богов более чем глупо. Как история отсеивает все второстепенное, так и личная судьба. Мало ли тех, кто впустую потратил себя? Ел, пил, развлекался, зарабатывал деньги - зачем? Что принес судьбе своего народа?.. Помни, не существует раздельной жизни тела и духа. Малая жизнь духа определяет малую жизнь тела, если даже человек занимается атлетикой и устанавливает рекорды. Великая жизнь духа определяет совершенно иной уровень жизни тела. Задача человека - подняться на вершины духа. Конечно, это сложно, тысячи преград на пути, но человек способен преодолеть сложности своего быта и противоречия эпохи... Я все чаще задумываюсь о том, что индивидуальные погружения в эпохи, как бы ни были поучительны, ничего не дают, нужны коллективные, а это требует общих высот духовного совершенства. Там, в глубине столетий или в просторах будущего, особенно нужны единомышленники. Все эксперименты нужно перенести туда... Убежден, что можно научиться управлять ходом исторических событий. Но прежде необходимо освободить историю от подтасовок и лжи. Не сосчитать, сколько настоящих героев оклеветано, сколько великих имен стерто, сколько негодников пользуется чужой славой! - Можно своротить горы, если найти побольше единомышленников, - сказал Иосиф. - Учитель, вы пробудили во мне новую мечту! - Это хорошо. Мечта, замысел - это начало любых свершений... Восстанавливай свои силы, а мне нужно сделать кое-что по хозяйству... Иосиф и не подозревал, насколько чудодейственна ледяная вода. Облившись, он почувствовал себя опять бодрым и свежим. И все же тревога не покидала его. Хотелось поговорить обо всем с доктором Шубовым обстоятельней. Со двора донеслись сигналы подъехавшей машины. "Лесник привез отца и мать", - радостно подумал Иосиф и заторопился навстречу. Машина сигналила, но никто не выходил. В окне кухни мелькнуло обеспокоенное лицо доктора Шубова. Едва Иосиф приблизился к машине, из нее выскочил юркий старичок - грива белых волос и белая борода. Он был в кожаной куртке и синих джинсах. Темные очки скрывали его глаза. - Иванов, журналист, - отрекомендовался он. - Телевидению стало известно о вашей истории, я хотел бы снять пару кадров для репортажа... Не давая опомниться, он потащил Иосифа за дом, поставил у стены, отступил на несколько шагов и поднял камеру с необыкновенно длинным объективом. "Какое телевидение? Какая история? Журналист, видимо, все перепутал..." Не успел Иосиф сказать об этом, как откуда-то вихрем налетел доктор Шубов, толкнул журналиста, из объектива "камеры" выкатился столб пламени, раздался выстрел, и заряд, предназначенный для Иосифа, ушел в воздух. Между "журналистом" и доктором завязалась борьба. Несмотря на свой грузный вид, доктор оказался необычайно сильным и ловким. Он бросил "журналиста" на землю, сорвал с него белый парик и бороду, и Иосиф тотчас же опознал в "журналисте" чернявого двойника отравившегося полицейского майора. Изумленный Иосиф кинулся на помощь доктору, но злодей бросил дымовую шашку и внезапно исчез. - Что с вами? - Иосиф наклонился над доктором, недвижно лежавшим на земле. - Я ранен. Не трогай меня... Сейчас все пройдет. - Как же пройдет? Как же пройдет? - Иосиф чуть не плакал от досады. Доктор дышал тяжело и говорил медленно: - Мерзавец охотился за тобой. Это доказывает, что ты далеко продвинулся в постижении истины... Посмотри, стоит ли еще там машина? - Странно, никакой машины я не вижу. - Ничего странного. Это была не настоящая машина, а внушенный образ ее. Мерзавец в совершенстве владеет приемами сгущения психической энергии. Но сила его невелика. Материализованные им вещи тотчас же распадаются... Погоди, ты будешь владеть гораздо большей силой, вот отчего тебя стремятся убрать. - Он один или их много? - Их немало, но все они подобны друг другу. И все связаны друг с другом, так что общаясь со многими, ты, в сущности, имеешь дело с одним, воздействуя же на одного, влияешь на всех... Их могущество - вызов законам природы, оттого оно висит на волоске. Отсюда ненависть и вероломство... Кризис миновал, мне уже лучше. Доктор осторожно поднялся с земли и, держась за грудь, направился к дому. Иосиф шел следом. - Как только вы уцелели? - Эта наука посильна для каждого, кто стремится к правде... Скоро и ты научишься пропускать через себя сгустки разрушительной энергии и оставаться неуязвимым. Он вошел в дом и не раздеваясь прилег на диван. - Ничто не дается без потерь, мой друг... Будь осторожен, не попади впросак. Знай, этот тип не может поразить тебя с дальнего расстояния. - Жалею, что еще там не прикончил негодяя. - Он боится тебя. Как всякий сгусток зла, он поглощает биоэнергетические поля. И если даже ты промахнешься, если стрела твоей правды пройдет рядом, она все равно поразит его. Напротив, твой потенциал добра создает вокруг тебя такой мощный панцирь, что все поля лжи не могут преодолеть его. Вот для чего он идет на сближение. Он ищет дыру или пробоину в твоем биоэнергетическом экране. Иосиф не все понял в объяснениях, понял только, что надо быть готовым к поединку. - Я готов сразиться. Доктор Шубов усмехнулся. - Он никогда не пойдет на честный бой. Он будет нападать исподтишка и действовать незаметно. И, в сущности, победить его можно только последовательным постижением все более полной правды... Со временем совершенный становится неуязвимым, недоступным для вражеского удара. Тогда противник гибнет сам собой, едва попадает в его лучистое биополе. Вот отчего он смертельно боится твоего совершенства... К полудню лесник привез родителей Иосифа. Обрадованные, они поочередно обнимали сына и без конца повторяли, что очень соскучились, что теперь дома его ждет мир и покой. Иосиф был доволен, но старался скрыть свои чувства, чтобы мать и отец глубже осознали ошибку. Мать сказала со вздохом: - Господи, как же мы глупы! Считаем свои мелкие царапины, а про то, что и другие страдают, не хотим даже и знать. И что мы не поделили? Это ведь счастье, к тому же очень короткое, жить на земле среди друзей, стараться, чтобы все было лучше. И отец, видимо, многое понял за те дни, что провел вне семьи. - Да-да, - поддержал он мать, - вымещать на ближних досаду от невезения - самое последнее дело... Иосиф познакомил родителей с доктором Шубовым. Кто бы сказал, что он ранен и только что расслабленно лежал на кровати! Он смеялся так радушно и говорил так забавно и умно, что, кажется, в него влюбились и мать и отец Иосифа. А когда сели за стол, доктор сказал, и каждый это отнес на свой счет: - Подлинное - объединяет. Если люди не находят дороги друг к другу или внезапно теряют ее, значит, подлинное от них уходит или ушло... Завидую тем, кто своими руками творит подлинное. Вот у Ивана Ивановича, нашего хозяина, - сад, видели, какой сад? Под осень он приглашает воспитанников из детских домов: "Собирайте, ребята, яблоки!" А они, как увидят всю эту красоту, как почуют щедрость земли, так все озорство из них вон - даже стесняются рвать яблоки, верно я говорю?.. Всякий бескорыстный плод роднит человека с человеком... Все смеялись, всем было весело, все чувствовали себя непринужденно, будто давние друзья. - Переночуйте у нас, - предложил родителям лесник. - Отведу на сеновал, небось забыли в своем городе, что это такое. На свежем воздухе (какой он ни есть теперь на планете, лучшего-то нет!) не сон - сказка. А после завтрака отвезу вас домой. - Вместе поедем, - сказал доктор Шубов ("Ай, умница!" - восхищался Иосиф). - Представьте, мне хорошо знаком директор школы, где учится ваш сын. Думаю, будет лучше, если я объясню причину пропуска, не так ли?.. Ожидание покоя и лада в родном доме напомнило о том времени, когда не было ни покоя, ни лада. Иосифу захотелось подумать обо всем спокойно и обстоятельно, чтобы каждый момент занял в душе свое положенное место. Доктор Шубов будто прочитал его желание. - Приглашаю всех в лес - рубить сухостой. Кто рубить, кто носить, кто складывать, кто красотой любоваться... Чаще всего люди сами губят свои сокровища... Процветал человек, пока использовал разум для необходимой защиты, а чуть приобрел защищенность, примитивный эгоизм заговорил в нем, захотел он гарантий и легкого хлеба. Оружие пошло, армии, крепости, запасы продовольствия, а за всем этим - рабы, обиженные, казни несогласных... Назначение разума - не повредить чудо жизни, созданное не нами, повсюду отстоять гармонию. Самое разумное - нести добро другому, а кто себе одному несет, неслыханно себя обирает, приближая общую печаль... Жизнь научит, когда болото дойдет до горла. Тогда закричат, запричитают, но, пожалуй, уже не смогут отыскать ни козла отпущения, ни подлинного виновника... - В личных отношениях - то же самое, - сказала мать Иосифа. - В семейной жизни нельзя искать себе выгоды, это разрушает семью. - А как надо жить? - Надо о других заботиться больше, чем о себе. Едва каждый станет думать о том, как бы другому было хорошо, будет хорошо всем. - Сильная мысль! - просиял доктор. - Но одно звено все же упущено, ай-яй-яй, упущено!.. Ну, Иван Иванович? Лесник пожал плечами. Может быть, нарочно. - Иосиф? Иосиф тоже не нашелся. - Мы хотим, чтобы сообщались два отдельных сосуда, чтобы содержимое одного свободно переливалось в другой... - Надо их соединить, - сказал отец Иосифа. - Вот! - торжествующе поднял палец доктор Шубов. - Чтобы люди хотели и могли заботиться друг о друге, нужно жизнь так перестроить, чтобы все сосуды сообщались. Но как это сделать - подумайте!.. В лес, друзья, в лес!.. Иосиф видел, как радуются эти люди, как весело им и интересно друг с другом, и невольно думал о словах доктора: что же это такое "сообщающиеся сосуды", которые позволят людям по-иному дышать, мыслить и чувствовать?.. 11 Не хватало воздуха, пора было выбираться на поверхность, но Иосиф тянул до последнего. И вот взмахнул судорожно руками и тотчас ощутил сильный удар... Он стоял среди небольшой группы людей. Голова кружилась, сердце чуть ли не выскакивало из груди. Впереди шумела поднятая плотиной река. За мостом гладкое, выложенное из бетонных восьмигранников шоссе уходило в старый еловый лес. Сыростью веяло оттуда: стоял апрель, и снежные сугробы еще светились по укромным местам. В стороне разворачивался автобус. Девушка в голубом пальто, помахав рукой, крикнула: "До свиданья, товарищи! Через неделю приеду за вами!" Поднялась по ступенькам, и автобус покатил прочь. Люди махали в ответ, пока машина не скрылась за поворотом, а потом повернулись к другой девушке, ожидавшей на мосту, миловидной, но строгой - с экскурсоводческой сосредоточенностью на загорелом лице. - Меня зовут Люся. Кто-то из вас, дорогие гости, видимо, не сдал свою путевку. Иосифу показалось, что люди вопросительно поглядели именно на него. Словно убеждая себя, что он ни при чем, Иосиф сунул руку в карман куртки и... вытащил оттуда небольшую книжечку. - Именно эта, - улыбнулась девушка, приобщая книжечку к пачке точно таких же. - Еще совсем недавно, когда интерес к общинам, подобным нашей, был не так велик, экскурсии проводились бесплатно. Но поток посетителей все изменил. Выросли расходы, стали ощущаться помехи. Одним словом, мы ввели небольшую плату, - она организует гостей и частично компенсирует наши расходы. Мы ведь работаем полностью на принципах хозрасчета: собственным трудом обеспечиваем и достойный уровень жизни, и постоянную модернизацию своего хозяйства. Разумеется, сполна выплачиваем налоги в бюджет района, в котором живем, а также в бюджет центрального правительства. Кстати сказать, и район, и центр пользуются правом преимущественного заказа нашей продукции. - Разрешите спросить, Люся, - с акцентом сказал черноволосый бородач, стоявший подле Иосифа. - Я Фриц Кайзер, психолог из Гамбурга... Ваша путевка довольно дорогая. Есть ли скидка для молодежных организаций? - Да, господин Кайзер, для школьников, студентов, военнослужащих и пенсионеров существует скидка... Итак, мы вступаем на территорию общины с южной стороны. Сейчас пешком пройдем через лес мимо грибопитомника, пашни и выйдем к оздоровительному комплексу, где пройдем санитарное обследование, - процедура отлажена и займет не более 20 минут, а затем разместимся в жилом корпусе номер восемь, куда уже отправлен ваш ручной багаж. После короткого отдыха пообедаем, а после обеда уточним программу ознакомления с хозяйством и бытом общины. - Мы долго ехали в автобусе, - сказала пожилая женщина. - Нельзя ли где-либо уединиться? - Вот здесь слева, смотрите, уже виден "Теремок путника". Слева - туалеты, справа - павильон, где можно выпить березового сока или хлебного кваса... Иосиф заглянул в "теремок", поразился чистоте и удобной планировке помещений, а затем вместе с другими туристами направился в павильон. Люся открыла входную дверь, желающие уселись за столики, где стояли бутылки с напитками. - И умывальники, и дезинфицируемые полотенца - убедительная реклама, - заметила пожилая седоволосая дама в брюках, активистка шведского движения за гуманное обращение с животными. - Но реклама - еще не жизнь. Отражает ли она повседневный быт? Насилие добра - тоже насилие... Я читала в английском журнале об этих новых общинах. Специалисты утверждают, что это пропагандистская, рабская по существу система, которая загоняет личность в железную клетку, предписывая ей ритм жизни, навязывая работы, короче говоря, это нечто фабрики по выращиванию шампиньонов, только вместо грибов получают безликих, со всем согласных людей. Люся отбросила со лба светлую челку. - Не торопитесь, я покажу все монеты из нашего кошелька, вы возьмете на зуб любую. Госпожа Лундстрем (я, кажется, правильно запомнила вашу фамилию?) приводит мнение тех, кто в принципе отрицает целесообразность общинного быта. Что же, давайте проэкзаменуем каждый элемент нашей жизни прежде всего с точки зрения свободы личности. Ищите, настойчивей ищите противоречия или неясности в моих объяснениях. Вам самим предстоит ответить на вопрос: значит что-нибудь наш опыт для раскрепощения каждого человека или ничего не значит?.. Я убеждена, что община не допускает никакого насилия над общинниками. Поскольку принцип вступления в общину - полная добровольность, общинника не может неволить ежедневный трудовой урок, кстати, без понуканий - быстрее, больше!.. Вообще, стратегия нашей общественной жизни совсем иная, нежели та, что еще преобладает среди человечества. Преобладающая стратегия требует возможно большей прибыли, ради нее вздуваются масштабы производства, происходит технологическая гонка. Кто быстрее, кто лучше, кто навязчивей, тот господствует на рынках, стало быть, получает дополнительные козыри: эксплуатирует уже не только трудящихся своей страны, но и население прочих стран, которые продают сырье или покупают готовые изделия... Стратегия развития в нашей общине иная: эффективность производства - лишь следствие подчинения всех общественных сил задаче непрерывного развития, совершенствования каждой личности. Мы не участвуем в эксплуатации более слабых, но не позволяем эксплуатировать себя более сильным, памятуя о том, что первоблаго - благоприятная среда жизни. Отсюда - минимум производства при максимуме заботы о природе, ее ресурсах и досуге, необходимом для развития созидательного потенциала человека... Если бы не внешние обстоятельства, мы бы производили ровно столько, чтобы нам хватало на потребление и на воспроизводство. Мы вынуждены пока поддерживать состязательную мощь государства, поэтому подстраиваем технологические возможности к высшему международному уровню, успешно конкурируя на внешних рынках... Нас стараются вытеснить, нам создают массу помех, но мы не делаем из этого трагедии, понимая, что реальная история всегда накладывает свои ограничения, а несовершенный мир всегда упорно борется против всякого совершенства. - Как бы вы строили отношения, если бы вокруг существовали такие же общины? - Мы бы свели производство до неотложных потребностей и не торопились бы менять технологию, не получив полной отдачи от прежней. Зато шагали бы не с одной технологической ступеньки на другую, а сразу через две-три ступеньки... Торговали бы по гораздо более справедливым ценам, а в перспективе перешли бы к эквивалентному обмену... Вообще говоря, будущее общины, как и будущее всего людского сообщества, - в том, чтобы покончить с зависимостью от старого мирового рынка, орудия хищничества и кабалы. В конце концов, технология поможет построить совершенно иные внешние торговые отношения. Растет духовный обмен. Пока ведь он - та же торговля и та же пропаганда... В более совершенном мире станет аксиомой: насколько опасны сила и богатства у одних за счет других, настолько же опасна и односторонняя бедность, не связанная с бездарностью и ленью... Туристы неспешно шли по дороге. Лесной воздух бодрил. Выглянувшее солнце поднимало настроение: люди шутили и смеялись... Иосиф плелся в хвосте. Его подмывало спросить, который на календаре год, но это выдало бы его с головой, и потому он молчал. - Справа и слева грибопитомник, - объяснила Люся. - Никакой промышленной технологии мы не используем, просто поддерживаем нормальный естественный режим. Тут в изобилии растут белые грибы, рыжики, лисички, моховики. Сбор грибов - великолепнейший вид отдыха, полная психологическая разгрузка. В течение часа грибник проходит от трех до шести километров... Дорога вывела к полю - зеленела ровная, крепкая озимь. Мимо проехал на велосипеде с коляской пожилой мужчина в куртке с эмблемой общины - цветком одуванчика в овальном круге. Из коляски выглядывали стеклянные бутыли. Мужчина приветствовал гостей улыбкой и поднятием кепки. - Все в порядке? - спросил Люсю. Она кивнула. - Куда он? - спросила девушка из Китая. - В березовую рощу. Это наш пекарь. Замечательный мастер. И тонкий знаток леса. В св