лн пространства и на звездолетах и на Оре были слишком слабы, чтобы зафиксировать пропажу и появление Оранжевой, зато мы хорошо рассмотрели ее в оптике. Звезда была эффектна - ярко-оранжевая, неистово пылающая, она затмевала своих соседей мятежным сверканием. Я и раньше замечал, что разрушители облюбовывают для своих селений именно такие звезды-гиганты поздних спектральных классов. - Родная сестра Угрожающей, - сказал я Осиме об Оранжевой. Мы рассматривали ее со сложным чувством восхищения и недоброжелательности: сражения в районе Угрожающей еще были свежи в памяти. Через три дня после первого сообщения Альберт передал, что Оранжевая появилась на прежнем месте и светит так же можно и мирно. История с пропажей Оранжевой занимала нас недолго и особенно не встревожила никого. Ромеро предположил, что причина в неполадках на СВП. Он так и написал в отчете, что локация на пространственных волнах - дело неиспытанное и, очевидно, не звезда занялась цирковым иллюзионом, а возникли неожиданные помехи в сверхсветовом приеме. Мы были поверхностны в суждениях, сейчас это надо признать. Никто не знает своего будущего. Не знал его и я. Нельзя требовать от человека больше того, что свойственно человеку. Я не буду описывать движения к звездным скоплениям Персея, об этом лучше моего рассказал Ромеро. Упомяну лишь, что каждый из кораблей был быстроходней "Пожирателя пространства", но флот в целом двигался медленнее, чем тот галактический разведчик. Мы не могли рассчитывать, что такая армада подберется незамеченной к крепостям разрушителей, - нужно было принять меры, чтобы вражеская атака не застигла нас врасплох в пути. И хоть разрушители и не осмелились напасть в рейсе, а придумали похитроумней средства защиты, я и поныне не жалею, что не дал воли нетерпению иных капитанов, настаивавших на стремительности полета. Мы неслись в две кильватерные струн, осмотрительно и надежно страхуя себя спереди, с боков и сзади. Астру пошел шестой год, когда перед нами, на все звездное небо, раскинулись гигантские скопления светил Персея. 8 Нас ожидали. Еще издалека мы стали расшифровывать сообщения, посылаемые нам друзьями, и о нас - врагами. И снова, как во время разведки на "Пожирателе пространства", в космосе забушевала буря помех. Посторонние шумы забивали информацию галактов, а внутренние депеши разрушителей были так невнятны, что расшифровка их не дала ничего ценного. Мы подошли к поясу космической пустоты, разделявшему оба скопления: ближнее Аш и дальнее Хи. Расстояние между скоплениями было около сотни парсеков - пустяк по масштабам Галактики, но вовсе не пустяк для наших кораблей. Некоторые капитаны настаивали на обследовании ближнего - Аш, но я повернул в Хи, где мы уже побывали однажды: там нас поджидали хорошо подготовленные к встрече враги, но также и несомненные друзья. Неведомые друзья уже пытались нам в прошлый прилет помочь, были основания надеяться на их новую помощь - и гораздо более эффективную. Вскоре справа и слева остались окраинные пустые звезды, и мы очутились в области, где светила густо теснились одно к другому. Каждая эскадра двигалась самостоятельно - строем тарана, в восемь слоев с острием. В эскадре Осимы острие тарана составлял "Волопас", за ним шел "Гончий Пес", а вокруг "Гончего Пса", по кольцу, располагались двенадцать других звездолетов. Дальше этот слой из тринадцати звездолетов, один в центре и двенадцать по окружности, повторялся семь раз с одним изменением - диаметр окружности от слоя к слою увеличивался. Колоссальный конус из ста двух кораблей штурмовал тенета неевклидовости, чуть не запутавшие когда-то "Пожирателя пространства". По расчету МУМ, этой мощи было достаточно, чтобы преодолеть любые возмущения метрики. А на отдалении в несколько световых недель точно такой же отряд звездолетов под командованием Аллана и Леонида прокладывал собственный туннель в неевклидовости. Первые депеши Аллана говорили, что все идет хорошо. Мы не сомневались в успехе. Я хорошо помню день, когда эта уверенность в легкой победе была разметена. В тот день мы сидели вчетвером в командирском зале - Осима, Вера, Ромеро и я. Свет звезд был так ярок, что я различал лица друзей. Эскадра, пожирая пространство, неслась на желто-красное светило с одной планетой. Это была Оранжевая - звезда, внезапно исчезнувшая из Персея перед нашим выступлением с Оры и так же внезапно потом появившаяся. Альберт назвал ее мирной. Мне она мирной и с Оры не показалась: ее исступленное сияние тревожило, а не успокаивало. Это, конечно, были эмоции, а не расчеты, тем более - не факты, но о фактах рассказал Ромеро, я же описываю свои ощущения, и тут ничего не поделаешь - Оранжевая меня беспокоила... - Пока, кажется, все удачно? - прервала молчание Вера. Ей ответил Ромеро. В те первые дни он глядел оптимистом. - Думаю, разрушителям да этот раз не удадутся нехитрые приемы, которыми они чуть не запутали Ольгу с Леонидом. - И меня, - коротко напомнил Осима. - И вас, уважаемый капитан Осима, - хладнокровно добавил Ромеро. - Я хорошо помню, что и вы были в числе трех командиров, сломя голову бежавших из Персея. И я очень рад, что именно вы командуете победоносным возвращением. Я наблюдал в это время Оранжевую. Волны пространства, лоцировавшие странную звезду, преобразовывались в приборе в обычный оптический спектр, - я видел ее не той, какой она была месяцы и годы назад, а какой она была сейчас, в данную минуту. И я ожидал от нее удивительных перемен - вспышек, гигантских протуберанцев, бешено разлетающихся туманностей. Если бы она на моих глазах превратилась в сверхновую, я не удивился бы. - Почему ты так впился глазами в Оранжевую, Эли? - поинтересовалась Вера. - Что-то произойдет, - сказал я. - Это ведь не просто светило, а звездное оружие зловредов... Как бы оно не грянуло в нас ошеломляющим залпом разрушительных частиц и испепеляющих полей. - Пусть попробуют, адмирал, - отозвался Осима. - Наши средства защиты от частиц и полей вполне надежны. И, как бы накарканные мною, вскоре произошли перемены, но не те, каких мы ожидали. Оранжевая не вспыхнула, исполинский взрыв не превратил ее в сверхновую, исторгнув массы испепеляющего излучения. Она стала тускнеть, просто тускнеть. Пораженные, мы молча переглянулись в звездной темноте. Что-то в этом ослаблении блеска звезды было нехорошее. - Сообщение от Аллана! - быстро сказал Ромеро. - Прошу внимательно слушать МУМ. Кажется, рапорт о полной победе! Но это был рапорт о неудаче, а не о победе. Впоследствии таких рапортов я получал много и сам отправлял такие же на Землю - и понемногу мы к ним привыкли. Но в тот день слова депеши звучали похоронными колоколами. Попытка вторгнуться внутрь скопления окончилась крахом. Повторилось то, что проделали с "Пожирателем пространства": тогда нас не выпускали из скопления, а сейчас не впустили в него. И хотя сейчас в звездную ограду врага врубалось свыше ста сверхмощных кораблей, а тогда в его лабиринте метался лишь один неосторожный галактический разведчик, перемен не произошло. С той же стремительностью, с какой Леонид ударил тараном эскадры в звездные стены противника, отряд звездолетов выворачивало назад: задние слои тарана еще штурмовали окраинные звезды скопления, а острие, флагманский корабль "Скорпион", вылетел наружу, в свободный от светил космос. Звездные проходы в скопление Хи были закрыты. - Вечера отсюда не было выхода, сегодня сюда нет входа, - невесело сформулировал я положение. - Но мы движемся пока вперед, адмирал! - воскликнул Осима. - Мы пока атакуем. И что не удалось эскадре Леонида, может, удастся моей! Оранжевая все больше тускнела. Я уже понимал, что это как-то связано с искривлением пространства. Скоро, очень скоро и мы, вслед за Алланом, должны были, как шар под гору, покатиться по предписанной кривизне наружу. - Ты чего-то ожидаешь, Эли? - спросила Вера. - Да, Вера. Ожидаю, что нас вышвырнет отсюда так стремительно, что мы не успеем даже сбросить скорости. Пулей полетим, как выражались предки. МУМ вскоре информировала о нарастающей кривизне в пространстве. Нас выбрасывало наружу. - Разрушители пока действуют по шаблону, - заметил Ромеро. - Не противоборствуют нашему движению, а спокойно меняют его направление. Вы не собираетесь поискать новых вариантов, дорогой адмирал? - Уже ищу... - Ну, и?.. - Если они повторяют удавшийся им прием, то почему нам не повторить удар Ольги по планетке? Аннигилируем подходящий объект на окраине скопления и ворвемся в созданные нами ворота пустоты. Осима передал командование автоматам, мы зажгли в зале свет. На полусферах засветились карты скопления Хи. Оно не было таким компактным, как шаровые скопления на окраинах Галактики, здесь имелись и одинокие звезды с планетками и темные космические шатуны, уныло странствующие вокруг скопления. Нужно было подобрать планету поближе к крепостям врага, чтоб их искривляющие механизмы не успели ввести созданную нами пустоту в свои пространственные поля. В том районе, куда подошли обе эскадры, имелось около десятка планет вокруг одиноких звезд и примерно столько же галактических шатунов с массой покрупней планетной, но значительно меньше звездной. Каждый из этих объектов мог быть использован для прорыва. - Надо смотреть в глаза неприятным фактам: атака в лоб не удалась. И не удастся, сколько бы мы ее ни повторяли, - подвел я итоги обсуждения. Я говорил так резко для упрямого Осимы. - Конечно, новый вариант потребует месяцев, может быть, лет. Но если прямые пути перекрыты, ничего не остается, как идти в обход. 9 Я прошел к Мэри в лабораторию. Она занималась выведением простейших жизненных форм для разных условий питательной среды, гравитации, температур и давления. Именно для этой работы я и доставил Мэри материалы с Земли. Я равнодушно поглядел, как Мэри возится с прозрачными колбами. В колбах плескалось что-то мутное. - Неинтересно, правда? - спросила Мэри, засмеявшись. - Неинтересно, - согласился я. - Жиденькая грязца. - А если я тебе скажу, что одной капли этой грязцы, пролей ее случайно из колбы, будет достаточно, чтобы полностью уничтожить весь наш звездолет, - тоже неинтересно? Я посмотрел колбу на свет. Это, несомненно, была колония бактерий. Но о бактериях, уничтожающих корабли, мне еще не приходилось слышать. Я попросил разъяснить, как могли попасть на звездолет такие опасные препараты. - Они занесены в списки корабельного имущества в соответствии с требованиями закона, - успокоила меня Мэри. - Но они грозят разрушением. Руководителю экспедиции полагается знать, для каких целей на корабле появляются предметы, таящие в себе гибель. - Разве мало у вас здесь предметов, потенциально опасных? В сравнении с аннигиляторами, уничтожающими планеты, мои микробы - стая ос рядом с тигром. Из объяснений Мэри я понял, что на Земле были недавно синтезированы удивительные тельца - микроскопические атомные заводы. При достаточном притоке энергии извне, а иногда и за счет внутренней энергии процесса они перестраивают ядра атомов, входящих в состав их пищи. - Вот эти крохотульки питаются чистым железом, - сказала Мэри, любуясь колбой. - И после их работы железа уже нет, а есть кислород и водород, кремний и углерод... Если мы где-нибудь натолкнемся на планету из чистого железа, я заражу планету этими бактериями, и через несколько тысячелетий на безжизненном металле появится разрыхлительный слой, вполне пригодный для питания растений. Я сказал, удовлетворенный: - Можешь возиться со своими крохотными страшилами, звездолету они не опасны. Железо для постройки кораблей давно не применяется. Мэри лукаво смотрела на меня: - У меня еще десятка два похожих на эту колб и в каждой точно такая же грязь... Но она разъедает уже не железо, а другие элементы. К нашей беседе прислушивался Астр. Куда Мэри ни идет, он бежит за ней. Сейчас он сидел на полу и возился с отказавшим игрушечным драконом. - Папа, почини гравитатор, - попросил Астр. - Я уже два раза плюхался на пол. У игрушечного дракона были плохо подогнаны гравитационные контакты - обычная беда этих игрушек. Я прочистил щеточкой излучатели, и Астр стал носиться по лаборатории, то взлетая под потолок, то гремя крыльями у моего уха. - И тебе не страшно, что он разобьется? - упрекнула меня Мэри. - Я образовалась, когда этот противный ящер отказал. Хоть день прошел бы без царапин и синяков. - Мальчик без царапин и синяков немного стоит, - отозвался я, искоса наблюдая, не нужно ли спешить Астру на помощь. - Если маме не нравится мой зверь, я попрошу Лусина покатать меня на Громовержце! - крикнул с потолка Астр. Он уцепился руками за плафон, а ногами удерживал рвавшегося вперед дракона. Если бы игрушка проскользнула между ног, Астру оставалось бы только падать. Я прикрикнул на него. Он опустился на пол. Мэри вскоре догадалась, что меня что-то гнетет. - Кое-что новое есть, - ответил я. - Дороги внутрь скопления закрыты основательно. Будем применять метод, каким Ольга воспользовалась при бегстве из Персея. Я говорил тихо, но у Астра был отличный слух. - Вы хотите аннигилировать звезды? Дальше секретничать не имело смысла. - Ну уж - звезды! Ограничимся планетоподобными шатунами. Зрелище будет красочное, тебе понравится, Астр. Он объявил с гордостью: - Я видел в стереоэкране, как ты с капитаном Ольгой Трондайк аннигилировал зловредную Золотую планету. Отличный был удар, такого до вас никто не наносил! - Нам тоже досталось, сын. Но ты прав: аннигиляция удалась, выход пустого пространства был максимальным. Мэри и раньше без одобрения прислушивалась к нашим разговорам с Астром, а сейчас что-то вывело ее из себя. - Иди к себе, Астр! - сказала она резко. Когда Мэри говорила таким тоном, спорить с ней не следовало. Астр покорно убрался. - Чувствую, чувствую, что мне за что-то достанется! - сказал я, посмеиваясь. - Ты не знаешь меры в своем обожании сына! - с негодованием воскликнула Мэри. - Как ты с ним разговариваешь? - Нормально. Говорю, как с тобой или Ромеро. - Именно. Но мы с Павлом взрослые люди, а он ребенок! Жалею, что на звездолетах нет земных интернатов, некоторые родители портят своих детей! Ты из таких родителей. - Сюсюкать с ним, как древние няньки? - Не сюсюкать, нет! Но и не объясняться с малышом так, словно перед тобой Ньютон или Эйнштейн. - С Ньютоном или Эйнштейном я бы не объяснялся, как с Астром, - отпарировал я хладнокровно. - Они бы не поняли меня. Эти люди были научными великанами, но многое знали хуже Астра. Наш шестилетний малыш куда образованней Ньютона или Эйнштейна! Раздражение Мэри превратилось в смех. Такие переходы с ней бывали часто. - Я устала от твоих парадоксов! - объявила она потом. - Где ты нашла парадоксы? Все тривиально. Ньютон был гениален, но ничего не знал об электричестве. Астра же окружают электрические игрушки, электрические машины, он бредит стереоэкранами, передачами, сигналами, электричество его согревает и освещает, он способен сам привести в движение и остановить гигантские электрические моторы. Ньютон в ужасе бы отпрянул, если бы перед ним показалось какое-нибудь электронное страшилище, на котором раскатывает наш Астр! Теперь поговорим об Эйнштейне. - Эли, довольно! Тебя не переспорить! - Нет уж, поговорим! Эйнштейн создал современную теорию гравитации, но что он знал о переходе отрицательной энергии полей тяготения в положительную энергию отталкивающихся полей? А ведь это та операция, которую Астр совершает простым поворотом рычага! Постой, я не кончил! Скажи по-честному: сумел бы великий Эйнштейн одним нажатием кнопки взлететь на воздух и мотаться где-то под потолком? Сумел бы он рухнуть с высоты, не повредив ни единой косточки? А наш малыш проделывает это запросто! Не говори мне после этого, что с Астром нельзя потолковать серьезно! 10 Проклятые разрушители были умнее, чем нам того хотелось. Ни к окраинным звездам скопления, ни к планетоподобным шатунам прохода не было. Чуть мы нацеливались на какой-либо из этих объектов, как пролетали мимо. Мы атаковали раз за разом, день за днем, месяц за месяцем - неевклидова сеть сперва прогибалась, потом, пружиня, выбрасывала нас обратно. Гигантское скопление, мощно пылавшее прожекторами звезд, было в ином мире, по ту сторону досягаемости. Альберт с Земли насчитал шесть светил, подобных Оранжевой, наша старая знакомая Угрожающая тоже принадлежала к этой грозной стае звездных крепостей. Каждая защищала свой участок, а все вместе они были расположены так умело, что закрывали скопление, как стеной. Если бы я диктовал роман в манере предков, а не правдивые мемуары, у меня нашлось бы много захватывающе интересного материала. Одно описание погонь за одинокими небесными телами, пропадавшими в момент, когда мы направляли на них аннигиляторы, составило бы авантюрную повесть. А наши разочарования, неизменно заканчивавшие кратковременные надежды на успех! А ярость против предусмотрительных разрушителей, безошибочно парировавших любой наш выпад! А тающие запасы активного вещества, сжигавшегося без норм и меры! И, быть может, самое непонятное и тягостное, сперва недоумение, потом возмущение - ни одна из "неактивных" звезд, населенных галактами, не откликнулась на наши призывы, ни одна не пообещала и не оказала помощи! Если на подходе к Персею мы как-то улавливали их передачи, то сейчас их не было, никаких передач от галактов не было! Три полных года по земному счету прошло со дня, как мы подошли к теснинам Персея, а мы все толкались у звездной околицы. И тогда у меня возник проект, так разно потом оцененный историками. Я не хочу ни восхвалять, ни обвинять себя. Недавно я слышал лекцию, передававшуюся по системе Звездного Содружества, в ней с моего предложения датируется поворот во взаимоотношениях звездных народов. Трудно не усмехнуться. Потомки иногда презрительно отвергают твои достижения и увлеченно возвеличивают твои провалы, издалека твое время видится иным, чем оно было для тебя. Так вот, я утверждаю, что большей катастрофы, чем та, что обрушилась на нас в результате моего плана, нельзя было и ожидать. А если итог вышел иной, чем рассчитывали разрушители, то это была не их вина и не моя заслуга. В нашу взаимную отчаянную борьбу непредвиденно вмешалась иная сила. Буду рассказывать по порядку. На "Волопас" прибыли Аллан, Леонид и другие командиры - вести межкорабельный совет на пространственных волнах я не решился. Вкратце мое предложение сводилось к следующему. Обе эскадры соединенной армадой атакуют неевклидовость неподалеку от Оранжевой. Отразить удар такой силы разрушители смогут, лишь форсировав защитные механизмы Оранжевой. А в это время три корабля, во главе с "Волопасом", ударяют с другой стороны, где в момент атаки основных сил флота защита, несомненно, будет ослаблена. Три корабля вторгаются внутрь, а по открытому ими пути туда же устремляется весь флот. МУМ просчитала этот план и признала его реальным. Я ожидал возражений, и возражения посыпались. Аллан сказал: - Альберт сообщает, что резервная эскадра Ольги наконец заполнила все трюмы активным веществом. Не лучше ли подождать подхода Ольги? - Третья эскадра арифметически добавит мощи, но МУМ не дает гарантии, что этой добавки хватит, - возразил я. - Корабли Ольги появятся не раньше, чем через три года. Зачем терять эти три года? Разрушителей надо взять не силой, а обманом. Обмануть их можно и без крейсеров Ольги. - Риск поражения, конечно, есть, - закончил я речь. - Всякая война - риск. Я не требую немедленного согласия - подумайте, посовещайтесь с экипажами. А завтра радируйте на "Волопас" коллективные решения: "да" или "нет". Пока командиры разъезжались, я поговорил с Леонидом и Алланом. Леонид был мрачен Аллан весел. Я не помню, чтобы Аллан когда-либо терял доброе настроение. Он был идеальным руководителем для экспедиций, попадающих в беду. Я сказал им: - Командовать кораблями, идущими в прорыв, буду я. Руководство объединенным флотом примет Аллан. Не вешай носа, Леонид. У нас с тобой бывали и хуже положения. У Леонида раздраженно побелели синие белки глаз. - Хуже, чем сегодняшнее положение, - да. Но я не уверен, что через неделю "Волопас" не запутается в треклятой неевклидовой улитке. Риск неизвестности - самый страшный риск. Как бы наш обман не натолкнулся на встречный обман. - А есть другой риск, кроме риска неизвестности? - спросил я. - Пусть тогда Павел разъяснит нам философскую природу понятия "риск". Ромеро припомнил смешную историю. Когда древние греки поднялись на таких же древних персов, божественный оракул на просьбу дать официальный прогноз войны вдохновенно изрек: "Большое царство будет разрушено", не уточнив, однако, какое царство - греческое или персидское. Ловкий ответ оракула привел Аллана в восторг: - Не возражаю, чтоб и нам дали такой же результативный прогноз. Царство будет разрушено - значит, никаких ничьих, никаких идеологических сосуществований. А наше уже дело - чтобы разрушалось царство врага, а не свое! Так, посмеиваясь, он и умчался с хмурым Леонидом. Я прошел к Вере. У нее сидела Мэри. - Тебе придется разлучиться с Павлом, - обратился я к сестре. - Операция "Волопаса" - чисто военный маневр, незачем рисковать в ней судьбой политического руководителя экспедиции. Павел едет со мной, а ты переберешься к Аллану. - Если надо, значит надо, - сказала она. Ей, похоже, понравилась моя категоричность, раньше она часто выговаривала мне, что я сам не знаю, чего хочу, и без рвения добиваюсь желаемого. - Ты и Астр поедете с Верой, - сказал я Мэри. Мэри наотрез отказалась. - Ладно, оставайся на "Волопасе", - сдался я. - Но зачем брать малыша? Поручим Астра заботам Веры. Если с ним что-нибудь случится, мы же себе не простим этого, Мэри! Когда Мэри что-нибудь задевало, она становилась невероятно упрямой. Мне нужно было отложить этот разговор. Потом, остывшая, она решила бы по-иному. Это был тяжкий мой просчет - я стремился сразу ставить точку над "и", а надо было маневрировать. - Что может случиться с ним, что не случилось бы с нами? - опять, как перед отлетом с Оры, спросила она. - Что, я спрашиваю? Ты уже несколько лет разговариваешь с Астром, как со взрослым, почему ты отказываешь ему в праве действовать по-взрослому? Нет, послушай теперь меня, я не кончила. Я жена твоя, он твой сын - мы разделим твою судьбу, какой она ни будет. Я больше не стал спорить. Со всех кораблей радировали: "Да". Ни один экипаж не постановил: "Нет", ни один не воздержался. Санкция на обманный маневр была единогласной. 11 "Волопас" сопровождали "Гончий Пес" и "Возничий". Мы ждали лишь известий от Аллана, что атака всем флотом начата. Аллан сообщил, что и новая попытка прорыва развивается неудачно. Неевклидова улитка выворачивала назад один за другим все звездолеты. - Пора! - передал я на мои три корабля, и мы ринулись вперед. Мы сидели втроем - Осима, Ромеро и я. Осима командовал, мы с Ромеро наблюдали. На оси полета сверкала Оранжевая, в умножителе был виден и шарик ее планеты. Если там обитали враги, они должны были принять какие-то защитные меры, пусть неэффективные, но немедленные. Мы летели, все убыстряя ход, противодействия не было - ничто не показывало, что нас раскрыли. Три звездолета вторгались в скопление, как в открытые ворота. - Слишком хорошо, чтоб было хорошо, - прервал молчание Ромеро. - Оранжевая как бы распахивает нам объятия. Если бы у меня была хоть капля суеверия наших добрых предков, я добавил бы к этому, что она коварно улыбается. Если разрушители и готовили нам пакость, то пока это еще не было ясно. Мы продолжали лететь в ненарушенном просторе. - Среди прочих вариантов мы рассматривали и тот, что разрушители будут нас заманивать, - высказался Осима. - Не кажется ли вам, адмирал, что осуществляется именно этот вариант? Аллан передал в это время, что Оранжевая действует очень энергично. Лишь на направлении прорыва не было признаков активности - вариант, что нас заманивают, делался достоверным. И вместе с тем я не мог в это поверить. Нужно было обладать мощью, несравненно превосходящей нашу, смелостью, граничащей с безрассудством, чтоб без сопротивления пропустить в свои тайники три звездолета после того, что наделал у них один "Пожиратель пространства". Враги шли на огромный, не поддающийся исчислению риск. В моем сознании не укладывалось, что они способны на него. - Пока все развивается по плану. Разрушители захвачены врасплох, - сказал я Осиме. Мы пронеслись мимо окраинных одиноких звезд. Уже не только впереди, но и по бокам густо засверкали светила. Мы наконец были внутри Персея. Корабли Леонида, не дожидаясь приказа, уже спешили в район прорыва. В сверхсветовых передачах мы увидели десятки ярких точек. Они приближались, количество их умножалось, а в пространстве по-прежнему не появлялось возмущений. - Кажется, растерявшиеся противники упускают последний шанс на действенное сопротивление, - оценил положение Ромеро, и мы с ним согласились, я - с торжеством, Осима - с удивлением. Усталый, я задремал в кресле и увидел бредовый сон, первый из серии удивительных снов, так часто посещавших меня впоследствии. Я был в огромном зале, темный купол блистал звездами, но это был экран, а не небо, и я хорошо знал, что это проекция наружных звезд на потолке, а не сами звезды. Я блуждал, то сел, то бежал вдоль стелы но окружностям, радиусы окружностей уменьшались, меня но спирали выносило в центр зала, я туда не хотел, там реял меж полом и потолком полупрозрачный шар, я почему-то боялся этого шара, а меня неотвратимо толкало к нему. В тоске, молчаливо поднимая руки, я вглядывался в потолок, чтоб только не смотреть на страшный шар, а на потолке, среди ярких естественных звезд беспокойно сновали звезды еще ярче, искусственные, я знал, что это не звезды, а наши эскадры, Аллан упрямо штурмовал скопление, а его так же упрямо вышвыривало назад. Я присутствовал как раз при такой неудачной попытке Аллана. - Кажется, я попал во сне в наблюдательную рубку врагов, - сообщил я, пробудившись, Осиме и Ромеро. - Вам, историографу экспедиции, нужно бы заинтересоваться дурацкими видениями, которые появляются временами в мозгу. Они не были расположены разгадывать сны. - Действительность фантастичней бреда, адмирал, - мрачно отозвался Осима. - Послушайте депешу Аллана. МУМ передавала, что корабли Леонида, уже далеко проследовавшие не проложенному нами пути, натолкнулись на неевклидову метрику и вынуждены возвратиться обратно. Ворота, пропустившие три звездолета, наглухо захлопнулись для остальных. - Вторая новость еще интересней, - проговорил Ромеро. - Посмотрите на экран, дорогой друг. Я глядел на экран со стесненным сердцем. Несколько минут назад, во сне, я видел примерно такую же картину: множество подвижных светил среди неподвижных. Но в видении подвижные огни были дружественны - наши собственные корабли, здесь же это были крейсера врага, сферой окружавшие нас. - Около двухсот кораблей против трех, - сказал Осима. - Боятся они нас основательно, адмирал! - И мы докажем им еще раз, что нас надо бояться. Приготовьте корабль к бою, Осима. Передайте это же распоряжение на "Возничий" и "Гончий Пес". Мы понеслись навстречу эскадрам противника. 12 - Скучная история, - проговорил Ромеро, зевнув. - И выхода из нее я не вижу. Прошло уже много дней с момента, когда мы ринулись в лоб на противника, а столкновение все не удавалось. Преследуемые корабли врага бросались наутек, зато нас настигали те, от кого мы в это время удалялись. Когда же мы поворачивали на них, удирали и они, а недавние беглецы превращались в преследователей. Тактика противника была проста: нас не выпускали, но сражения с нами не завязывали. - Хоть бы одна неактивная звезда отозвалась! - воскликнул я с досадой. - Неужели в скоплении не осталось ни одной звезды, населенной галактами? Ромеро промолчал, но я разбирался в его мыслях: мы явились сюда не как туристы, мы освобождали родственные народы, попавшие в беду, - народы эти могли бы отозваться на поданный им клич освобождения. Нас все больше тяготило различие между тем, что происходило во время полета "Пожирателя пространства", и тем, что мы встретили сейчас. Тогда неактивные звезды, не умевшие менять метрики, отчаянно взывали к нам, предупреждали об опасностях, восхищались нашим успехом. А враги с энергией подавляли их передачи - межзвездные просторы были полны сигналов и шумов, волны боролись с волнами. Сейчас пространство было мертво. Мы без устали, всей мощью генераторов, пробивались к друзьям вслепую, а друзья не хотели и сообщить, где их искать. - За сферой вражеских звездолетов проглядывается темный шатун, - сказал Осима, указывая на карту. - Если оседлать его, получим свободу действий. - Созовите командиров кораблей, будем совещаться без передач в пространстве, - сказал я. Осима приказал кораблям выброситься в эйнштейново пространство. Вскоре "Возничий" и "Гончий Пес" появились в оптике. Мы остановили сверхсветовой бег, и вслед за нами в отдалении замерли крейсера врага. К "Волопасу" понеслись планетолеты. "Возничим" командовал Камагин; второго капитана, Артура Петри, я знал меньше. Аллан говорил, что после Спыхальского Петри больше всех налетал парсеков в Галактике. - Нужны большие решения, - сказал я на совещании командиров. - Вам не меньше моего надоело бесцельное мотание вокруг Оранжевой. - У меня возражения против нового плана, - объявил Камагин, когда я закончил сообщение. - Наших запасов активного вещества недостаточно, чтоб настичь и разметать неприятельский флот. Сомневаюсь, изменится ли что-нибудь от захвата шатуна. - Вы против овладения шатуном? - Нет, Эли. Но я против того, чтобы использовать захваченную планету для новой бесперспективной погони за вражескими кораблями. - А если мы истратим его на выход к дружеской звезде? - Можете ли вы указать координаты такой звезды? Нет? Тогда разрешите вам сказать: прорыв вслепую не лучше блуждания вслепую. - Если так, зачем же нам захватывать шатун? - Чтобы бежать к своим, - холодно сказал Камагин. - Вы отказываетесь развить успех удачного вторжения? - неприязненно спросил Осима. Среди нас он был настроен всех воинственней. На него не подействовали возражения Камагина. Камагин живо повернулся к Осиме: - Я отказываюсь считать вторжение удачным. Оно скорее похоже на провал, чем на успех. В чем была идея плана? В том, что вначале прорываются три звездолета, а за ними весь флот. А что получилось реально? Флот отброшен назад, а мы мечемся, как затравленные крысы в этой звездной крысоловке. Пора, пора убегать! - Убегать? - переспросил Ромеро, усмехаясь. - Вы считаете, что у нас есть свободный путь для бегства, любезный капитан? Или вы собираетесь повторить эксперимент Ольги? - Я повторил бы его, если бы был шанс на удачу. Но разрушители с тех пор поумнели. Они не подпустят нас к своим планетам и не примут сражения. Именно поэтому я голосую за захват шатуна. Пока Осима спорил с Камагиным, а Ромеро с Петри подбавляли жару, я молча рассматривал маленького капитана. И помню, в голове моей теснились мысли, имевшие мало отношения к теме дискуссии. Я размышлял о Камагине и про себя восхищался им. Характер и ум иной эпохи, он вписался в наше время, словно родился в нем. Он часто подчеркивал, вежливо и холодно, что не ему учить нас: он ровно на четыре с половиной века отстал от любого нынешнего человека, - и хладнокровно учил. Он чертовски быстро, за несколько лет, преодолел разделявшие нас столетия. В старинных журналах о нем писали, что он человек выдающегося ума и воли, один из крупных деятелей своей эпохи. Среди нас, опередивших его на полтысячелетия, он был человеком не менее выдающимся. Это не значит, конечно, что я готов был принять любое его предложение, но я прислушивался к его предложениям и размышлял над ними, это я и сейчас с охотой признаю. Ромеро обратился ко мне: - О чем так напряженно думает наш уважаемый командующий? Я ответил в тон: - Ваш уважаемый командующий согласен с капитаном Камагиным. У нас мало сил, чтоб господствовать в скоплении. Вторжение не удалось, пора возвращаться. Но для этого все равно нужно овладеть одинокой планеткой. Ромеро пишет в своем отчете, что приказ о бегстве из скопления был в общем стиле моих приказов - неожиданных, круто поворачивающих ход событий. 13 Я не помышлял, конечно, что разрушители легко отдадут неприкаянную планетку. Она мчалась меж их кораблей, как привязанная. В отчете Ромеро вы найдете подробные расчеты нашего обманного маневра. Там подробно рассказано, как три наших звездолета, мчавшиеся до того компактной группкой, вдруг ринулись в разные стороны, смяли стройную сферу вражеских крейсеров, а когда вновь пошли на соединение друг с другом, добрый десяток звездолетов противника вместе с темным шатуном оказался с трех сторон на оси нашего движения, и деться им было некуда. К рассказу Ромеро я добавлю, что зрелище панического бегства врага было красочно. Их корабли мчались кто куда, лишь бы скорее удрать. Ни Осима, ни Петри не стали преследовать беглецов, но Камагин отомстил за предательское нападение на звездолет "Менделеев" в Плеядах. Один из крейсеров попал в прицельный конус "Возничего", и Камагин ни секунды не медлил. Зажженное им солнце пылало недолго, но, не сомневаюсь, зловещий блеск нового светила нагнал еще страху в души беглецов. А затем наши звездолеты повисли над темной планеткой, осветив ее дальними прожекторами. Это был типичный шатун - каменистый шарик, размером раза в три побольше Земли, без атмосферы, без воды, без каких-либо признаков жизни. Его не жалко было уничтожить, и мы его спокойно уничтожили. Я снова сошлюсь на отчет Ромеро там хорошо описано, как мы расправлялись с планеткой, впервые использовав в боевых действиях метод "медленной аннигиляции". В звездных окрестностях Солнца, где "взрывы по Таневу" строжайше запрещены, только этот метод, как известно, и применяется для ликвидации ненужных космических тел и восстановления пространства. Планета таяла, источая вокруг себя пространство, как пар, она "газила пространством", по удачному выражению Ромеро. Все происходило, как было задумано. Мы стали независимы от нарушений метрики, создаваемых врагами. Возмущения метрики - это перемена структуры уже существующего пространства, а тут пространство было еще в акте творения, его еще предстояло ввести в ту или иную структуру. И оно росло, расширялось, мы мчались в этом своем непрерывно генерируемом защитном пространстве, как в беспрестанно возобновляемой скорлупке - какой бы ад ни кипел снаружи, какие бы мощные поля метрики ни формировали создаваемую нами пустоту, до нас эти внешние бури не доходили. Я сказал - все происходило, как было задумано. Теперь добавлю - кроме одного. Вырваться нам не удалось. Колыбелька автономного пространства была не больше чем колыбелькой. Мы лишь немного расширили объем скопления Хи, в одной его части появилась крохотная опухоль, а надо было взорвать исполинскую сферу, замкнувшуюся вокруг Оранжевой, - теперь мы знаем это хорошо. Люди крепки задним умом, ничего не поделаешь. День за днем мы удалялись от Оранжевой, слой пространства, закрученного в неевклидову улитку, становился все тоньше, мы уже видели корабли Аллана по ту сторону неевклидова забора, принимали депеши друзей, подбадривавших нас, - еще один-два хороших удара, еще одно отчаянное напряжение генераторов - и мы вырвемся да свободу, так это тогда нам представлялось. И когда стали таять последние мегатонны захваченного нами планетного вещества, я, не колеблясь, отдал приказ готовить к уничтожению "Возничего" и "Гончего Пса". - Лучше пожертвовать двумя звездолетами, чем успехом кампании! - сурово оборвал я запротестовавшего Осиму. - Прикажите капитанам эвакуировать на "Волопас" свои экипажи. Пусть корабельные машины просчитают, каковы наши шансы. Все три МУМ подтвердили, что дополнительного вещества хватит на разрыв последнего слоя неевклидовости. Тогда мы еще не думали, что сверхмудрые МУМ тоже способны ошибаться... 14 Один за другим планетолеты перебрасывали с обреченных звездолетов людей и ценное имущество. Командиры кораблей совещались в салоне, а я сидел с Мэри и Астром. Древние капитаны, отказывавшиеся брать в походы свои семьи, были мудрыми людьми, сейчас я это понимал особенно ясно. Астр свободное время проводил в обсервационном зале. Когда мы встречались, он давал мне пылкие советы, советы были не хуже других, не хуже моих собственных решений. Пусть не поймут меня превратно, я не хочу сказать, что он был гениален, нет, напротив, все мы, участники экспедиции, были средними людьми, о чем ныне стали забывать, изображая нас чуть ли не титанами, - дорасти до нашего уровня было не сложно. - Ты напрасно взрываешь два корабля, отец, - убеждал меня Астр. - Так ослаблять свою ударную силу! Три корабля или один! - Три корабля больше, чем один, - согласился я. - Но у нас нет другого выхода. - Есть! Захватите корабли врага. Пусть они, а не мы, увеличивают собой мировое пространство! Я любовался им. Стройный и сильный, он уже доставал головой мне до уха - веселый, живой, сообразительный мальчишка. И просто удивительно, как он походил на меня. Я иногда раскладываю на столе его фотографии и свои в том же возрасте, и сам затрудняюсь, где он и где я. Отличие лишь в том, что он красивей меня. - Да, захватить корабли противника! - сказал я со вздохом. - Беда в том, что они не дают приблизиться к себе. Погуляй, сын, нам нужно с мамой поговорить. - Я пойду в обсервационный зал, - сказал он. - Три крейсера противника в направлении на ядро Галактики недавно стали сближаться с нами. Я говорю о "Смирном", "Трусливом" и "Дрожащем". Проверю, продолжается ли сближение. Он проворно убежал. Он знал в "лицо" все крейсера разрушителей, ни один из нас не мог похвалиться таким умением различать каждую из этих однообразно зеленых точек. Он называл их по-своему насмешливо. - Не скрывай ничего! - потребовала Мэри. - Дело идет к гибели, да? - Кризис, Мэри, - сказал я. - После кризиса или спасаются, или погибают. Терять бодрость не следует, но и быть ко всему готовыми - надо. Она обняла меня, прижалась ко мне. - А если что-нибудь случится... - проговорила она изменившимся голосом. - Ты не простишь, что я взяла Астра! - Астр такой же человек, как и все мы. И если придется умирать, он умрет не раньше нас с тобою. Она оттолкнула меня, долго вглядывалась в мое лицо. В ней совершился очередной скачок настроения, я предчувствовал бурю. Но она сдержалась. - Удивительный вы народ, мужчины, - сказала она только. - Все у вас звучит математическими формулами. Умрет не раньше нас с тобою - это так утешит