ы УКВ неважные. Такими трудновато кого-нибудь обнаружить. -- Но обнаружили же! Я, правда, и сам в этом немного сомневался -- аппаратура у нас действительно не очень совершенная. Но теперь, после этих снимков нашего полигона, попавших в иностранную газету, ручаюсь, что засекли мы тогда какую-то шпионскую передачу. Может быть, попробуем еще раз поохотиться?.. Хотя капитан Уралов ненамного старше Джансаева, старший лейтенант заметно робеет перед ним. Он знает, что Уралов -- кандидат наук, и это кажется Джансаеву недосягаемым пределом учености. Он почти не сомневается, что капитан непременно высмеет его. Но Уралов, видя, что Джансаеву очень хочется чем-нибудь помочь, неожиданно соглашается: -- Ну что же, давайте попробуем. Думается мне только, что тот аппарат, с помощью которого велась засеченная вами передача, погиб, как только его обнаружил ваш ефрейтор. -- Ефрейтор его обнаружил? -- удивляется Джансаев, и черные глаза его становятся совсем круглыми. -- Чукреев? Что же это за аппарат? -- Кибернетическое существо, -- улыбаясь, поясняет Уралов.-- Электронное устройство с элементами функций, имитирующих нервную систему. Оно заключено, видимо, в маленькую танкетку или в шар, свободно перекатывающийся с места на место... -- Похожий на ежа? -- не сдержавшись, перебивает Уралова Джансаев. Теперь только он наконец понял связь между гибелью ефрейтора и электронным шпионом. -- Да, весьма возможно, что оболочке заброшенного к нам электронного устройства придана форма ежа -- типичного обитателя степной полосы. Отличная маскировка. -- Почему же этот "еж" взорвался при встрече с нашим ефрейтором? -- Похоже, что он покончил "самоубийством". Взорвался, чтобы скрыть тайну своего устройства. В связи с этим новый "еж", наверное, не ведет больше передач ни на одной из прежних волн коротковолнового диапазона. -- Вы думаете, что гибель ефрейтора их насторожила? -- Не ефрейтора, а "ежа". О гибели ефрейтора они, пожалуй, и не подозревают даже. Чувствуя, что Джансаев его не понял, Уралов объясняет подробнее: -- Приемная телевизионная камера "ежа" работает, видимо, не все время, а периодами, в целях конспирации и экономии энергии. -- И все заснятые ею кадры тотчас же передаются? Едва ли. Скорее всего, они хранятся в запоминающем устройстве "ежа" до тех пор, пока он не получит радиокоманду о посылке их в эфир остронаправленной антенной. -- Почти так же, значит, как при приеме информации с наших искусственных спутников? Там она тоже хранится либо в кратковременной, либо в долговременной "памяти". -- Джансаев пользуется случаем продемонстрировать свою осведомленность в вопросах современной техники связи, -- Да, принцип, видимо, один и тот же, --- соглашается Уралов. -- Ну, а если информация с "ежа" передается какое-то время спустя после происшедшего события, кто же подал "ежу" сигнал, что ему грозит опасность?- любопытствует Джансаев. щуря свои раскосые глаза. -- Никто. В такой ситуации некогда, ждать команды. Тут необходимо немедленное действие. Это, конечно, учли конструкторы "ежа". Решить же такую проблему нетрудно. Достаточно для этого снабдить "ежа" фотоэлементом, а уж он мгновенно включит взрывное устройство, как только "ежу" будет угрожать опасность. По такому принципу действовали многие минные устройства еще в ту войну. ---- Те, кто послал к нам "ежа", так и не знают, что с ним произошло?, -- Если бы он не покончил "самоубийством", блок его "памяти" проинформировал бы их потом, как наш ефрейтор охотился за ним. Не зная же этого, они могли предположить, что "еж" был обнаружен скорее всего с помощью пеленгаторов. В связи с этим их новый электронный шпион, наверное, ведет теперь передачи на каких-то других волнах и в иное время. -- Но на метровых все-таки? -- Почему же? Может быть, и на дециметровых или даже на сантиметровых. В тот же день Уралов с Джансаевым пытаются запеленговать "ежа" на дециметровых и сантиметровых волнах. На это уходит весь вечер и значительная часть ночи. Но все оказывается безрезультатным. -- Видно, действительно слишком маломощна моя техника'--тяжело вздыхает Джансаев, печально глядя на свои пеленгаторы. 11 Утром неожиданно приезжает Шахов с несколькими сотрудниками своей лаборатории. Не ожидая вопросов Уралова, кратко объясняет причину своего приезда: - Дана команда -- разобраться во всем в самый кратчайший срок. Что тут у вас нового? Уралов лаконично докладывает, обстановку. -- Все, значит, на том же месте, -- разочарованно вздыхает Шахов, пухлыми пальцами набивая трубку душистым табаком. -- Ничего конкретного, одни догадки... Заметив удивленный взгляд капитана, обращенный на трубку, инженер-полковник смущенно улыбается: Пятнадцать лет не курил и вот снова... Может быть, поможет от излишеств избавиться? Он похлопывает себя по животу и добавляет со вздохом: Когда-то и я таким же стройным был, как вы... Ну-с, теперь за дело! С помощью приехавших с Шаховым техников капитан Уралов к полудню налаживает привезенные пеленгаторы. К работе приступают тотчас же. Разбившись на три группы, все рассаживаются по машинам, предоставленным подполковником Загорским в распоряжение Уралова, и разъезжаются по полигону. Капитан работает со старшим лейтенантом Джансаевым. Этот любознательный смышленый офицер нравится капитану, льстит ему и то, что Джансаев прочел почти все его статьи о применении кибернетики в военном деле. Он о многом спрашивает Уралова, задавая то наивные, то неожиданно серьезные вопросы, свидетельствующие о живом уме. Капитан рад случаю поговорить о своем любимом предмете. Они разговаривают весь день, не спуская глаз с экрана осциллографа. Но экран не регистрирует ни единого импульса. К вечеру капитан мрачнеет. -- Это ничего, -- успокаивает его Джансаев -- Вы же сами говорили, что "еж" передает не непрерывно, а по чьей-то команде. Я даже думаю, что в целях наибольшей скрытности передачи эти ведутся не более одного-двух раз в сутки. Так что придется набраться терпения. Капитан Уралов связывается по радио с инженер - полковником Шаховым и инженер - капитаном Серегиным. У них тоже никаких успехов. -- Вы полагаете, что нужно продежурить еще и ночь? -- спрашивает Шахов. -- Непременно, -- убежденно заявляет Уралов. -- Ночью-то и может все произойти... Ну, если вы в этом так уверены, попробуем, -- без особого энтузиазма соглашается инженер - полковник.--Хотя, сказать вам по правде, я бы с гораздо большим удовольствием провел ночь в постели. -- Тогда вместо вас можно кому-нибудь из ваших техников это поручить. -- Нет, нет, зачем же! Я ведь похудеть собираюсь, -- смеется Шахов. Но и ночь не приносит успеха. На рассвете все собираются в штабе Загорского. Капитан все еще бодрится, а инженер-полковник совсем приуныл. Вид у него какой-то помятый. -- Поручим это дело связистам, -- устало говорит он. -- Вы только хорошенько проинструктируйте их. Нам пора и отдохнуть. Никаких результатов не приносит и следующий день. Теперь уже и Уралова начинают одолевать сомнения. Один только Джансаев по-прежнему непоколебимо верит в удачу. Вечером Уралову передают телефонограмму от полковника Астахова. Полковник сообщает, что завтра лично прибудет в хозяйство Загорского. 12 Астахов прилетает на специальном самолете в девять утра. За ночь на полигоне не происходит никаких перемен, зато Астахов привозит еще один номер газеты "Шварц Адлер" со снимком полигона тринадцать дробь три. На газете стоит дата: двадцатое мая. -- Видимо, это какой-то старый снимок, -- замечает Уралов. -- Об этом свидетельствует не только дата, но и качество изображения. Наверное, они тогда еще только осваивали технику своего "ежа". С любопытством и огорчением рассматривает фотографию и подполковник Загорский. -- И чего они в меня вцепились? -- недоуменно разводит он руками. -- Непонятно. Что тут можно выведать? Ракеты делаются ведь не у меня. Секрета их изготовления тут, следовательно, не подсмотришь. Ну, а с теми ракетами, которые монтируются у нас, все необходимые операции производятся в далеко отстоящих друг от друга зонах. С одной позиции их не обозришь. Полета их тоже не увидишь. Мы сами фиксируем его лишь с помощью киноаппаратов, телескопических установок да спаренных радиолокаторов. Так что, в общем, не знаю, что они тут могут высмотреть, кроме разве только вспышек при запуске ракет. -- Вы не успокаивайте себя этим, -- строго замечает полковник Астахов. -- Если им и не удается с помощью "ежа" выведать что-либо существенное, то для пропагандистских целей он себя вполне оправдывает. -- Почему все вы с такой уверенностью говорите об этом гипотетическом "еже"? -- удивляется подполковник Загорский. -- Его ведь никто не видел. -- Его видел ефрейтор Чукреев, -- хмуро говорит Уралов. Полковник Астахов достает из своей полевой сумки отпечатанные на машинке листки и медленно читает: "В наш век кибернетики и абсолютного оружия возникает вопрос о необходимости абсолютной разведки. Такой разведки, от беспристрастного и всевидящего ока которой не укроется ни один секрет. Мы успешно решаем сейчас эту задачу. Свидетельством тому получаемое нами изображение секретного советского полигона ракетного оружия. До недавнего времени ни один из наших агентов не мог и мечтать достаточно близко подобраться к подобным объектам"... -- Это перевод статьи одного из руководителей НАТОвской разведки, -- говорит Астахов. -- Ясно вам теперь, что мы на верном пути? -- Да уж яснее ясного, -- мрачно произносит подполковник Загорский.-- Проваливались они много раз, а теперь норовят взять реванш... -- Как же нам теперь действовать? -- нетерпеливо спрашивает Шахов. -- Очень просто, -- усмехается Астахов. -- Нужно не только обезвредить, но и взять, так сказать, живьем этого электронного Пауэрса. Таков, во всяком случае, приказ. Я не знаю, как мы это сделаем, но приказ этот должен быть выполнен. Мы сможем тогда продемонстрировать "ежа" иностранным журналистам на пресс-конференции, как когда-то демонстрировали им обломки пауэрсовского "У-2". Думаю, что это произведет на них впечатление, ибо НАТОвский бюллетень расписывает электронного шпиона как абсолютно неуязвимого. Тут, конечно, имеется в виду его способность к "самоубийству". Но они ведь в свое время и "У-2" считали неуязвимым. -- А не попытаются они перевести "ежа" в другое место? -- с тревогой спрашивает Уралов. -- Не думаю. Это ведь не так просто. Но все полигоны и соответствующие организации уже оповещены и держатся настороже. А чтобы подольше удержать этого "ежа" здесь, попробуем заинтересовать его хозяев возможностью "открыть" на полигоне Загорского какие-нибудь новинки. Все недоуменно смотрят на Астахова. Особенно встревожен подполковник Загорский. -- Почему бы, например, нам не инсценировать подготовку к испытанию совершенно нового типа ракет? -- поясняя свою мысль, хитро улыбается Астахов. Ночевать полковник устраивается в той же комнате, в которой уже обосновался капитан Уралов. Они решают лечь пораньше с тем, чтобы завтра подняться на рассвете. Заснуть, однако, долго не удается ни капитану, ни полковнику. Астахов часто переворачивается с боку на бок, проклиная шумные пружины своего дивана. -- Вы все еще не спите? -- негромко окликает его Уралов. -- "Не спится, няня... " -- кряхтит полковник. -- Может быть, поговорим тогда? -- Давайте попробуем. Под Ураловым резко скрипят пружины. И Астахов видит, как стремительно возникает на фоне оконного переплета силуэт его головы с всклокоченными волосами. -- Не могли мы прозевать все это? -- без всяких предисловий спрашивает он полковника. -- Вначале и мне казалось, -- признается Астахов. -- Я тогда думал, что генерал случайно послал меня проверять состояние секретности на полигоне Загорского. -- Разве было не так? -- В том-то и дело, что это не было случайностью. Конечно, генерал и сам тогда ничего еще не знал конкретно, но у него уже были основания насторожиться. Ему, оказывается, было известно, что наша станция "Дельта-17", контролирующая эфир западнее полигона Загорского, трижды засекла какие-то подозрительные импульсы. Разгадать их назначение не удалось, но было все же установлено, что излучались они остронаправленной антенной. Удалось также совершенно точно определить их трассу, так сказать. Тут-то и выяснилось, что начинается она на полигоне Загорского, так как станция "Дельта-16", расположенная восточнее, приняла только случайные отражения, "зайчики" от этих импульсов. Вы видите, что даже без снимков полигона Загорского мы заподозрили неладное и начали искать электронного шпиона, хотя и не знали тогда, что он электронный. -- Да, теперь ясно, -- с облегчением произносит Уралов. И силуэт головы его так же стремительно опускается вниз -- видимо, капитан снова ложится.-- И знаете, что еще меня убеждает в том, что мы все равно этого бы не прозевали? -- уже спокойным голосом продолжает он. -- Не только совершенство аппаратуры наших станций "Дельта", но и бдительность наших войсковых связистов. Старшего лейтенанта Джансаева, например... -- Ефрейтора Чукреева вы не считаете разве? -- Да, и ефрейтора Чукреева тоже, конечно, -- после недолгого молчания произносит Уралов. -- Вряд ли стал бы он охотиться за подобной кибернетической штукой, если бы думал, что это обычный еж. Я спрашивал солдат -- ежей здесь сколько угодно, никого этим не удивишь... -- Ну, а теперь спать!-- тоном приказа произносит полковник и решительно натягивает на голову простыню. 13 Весь следующий день капитан Уралов усердно изучает фотографию полигона, сделанную почти три месяца назад. С помощью подполковника Загорского ему удается установить, что снимок этот был произведен в период между первым и пятым мая, так как на нем обнаруживаются первомайские плакаты и лозунги, висевшие в эти дни на стенах одного из зданий. -- Похоже, что время съемки определено вами правильно ,--соглашается полковник Астахов. -- Ну, каковы выводы? -- Выводы таковы, товарищ полковник,-- с необычной для него торжественностью произносит Уралов,-- теперь не остается уже никаких сомнений, что майские и июльские снимки нашего полигона были сделаны конструктивно разными "ежами"! Объясните. - Такой вывод напрашивается не только в связи с различной четкостью изображений, но и вследствие разности между временем фотографирования и появлением снимков в газете. -Тоже не очень понятно. Довольно улыбаясь, капитан поясняет: - Снимки нашего полигона, на которые мы впервые обратили внимание, появились в этой газете примерно через сутки. А тот, что был сделан три месяца назад, только через две недели. - Ну, знаете ли, это еще не доказательство -- качает головой полковник.-- Могло быть множество причин, по которым майский снимок был доставлен в Западный Берлин так поздно. - Вы выслушайте меня до конца... Да, конечно, причин к тому могло быть немало. Но дело-то как раз в том, что тогда они и не могли доставить этот снимок в Западный Берлин так же быстро, как июльский. Уралов умышленно делает паузу, ожидая удивленного вопроса Астахова, но полковник лишь поднимает брови. -- Да, тогда они не имели такой возможности,-- убежденно повторяет капитан,-- ибо тогдашний "еж" вел передачи на ультракоротких волнах, устойчивый прием которых ограничен радиусом в сто--сто пятьдесят километров. Сверхдальние передачи на этих волнах случайны, спорадичны. Устойчивый прием их возможен лишь в периоды наибольшей солнечной активности, увеличивающей концентрацию ионов и свободных электронов в ионосфере. -- Это вы мне не объясняйте, это я и сам знаю, -- нетерпеливо говорит полковник.-- Не могли они разве вести передачу диффузно-рассеянными ультракороткими волнами? -- Едва ли. Для этого потребовался бы передатчик огромной мощности, а энергетические ресурсы "ежа" должны быть ограничены. По этой же причине не могли они использовать и метеорные следы -- облака ионизированных частиц, остающихся от сгоревших в атмосфере метеоров. Облака эти, как известно, являются идеальными зеркалами для радиоволн. В общем, все здесь упирается в мощность передатчика и в его габариты. -- Ну хорошо, -- сдается Астахов. -- Допустим, что они действительно не могли тогда осуществить дальнюю передачу. А теперь? -- Теперь они используют более дальнобойные короткие волны. Брови полковника опять вздымаются. Ему еще неизвестно ни одного случая телепередач на коротких волнах. -- Да как же удалось им втиснуть в коротковолновый диапазон частоту телевизионной передачи -- многие миллионы герц?-- удивленно спрашивает он. У капитана Уралова необычайно важный вид. Видимо, он очень доволен своей догадкой. Полковнику Астахову стоит большого труда сдержать улыбку, хотя он не только хорошо понимает чувства Уралова, но и гордится им. -- Если передавать по телевидению все точки изображения, для этого действительно потребуются большие частоты, -- солидно объясняет Уралов.-- Но ведь в этом нет необходимости, так как не все точки телевизионного изображения движутся. Гораздо проще передать полным только первый кадр, а из каждого последующего вычитать все, что уже было передано, и посылать в эфир лишь остаток. Это дает возможность вести передачу специальным кодом, сообщающим только о том, как и что меняется в кадрах. -- Так, так,-- оживляется Астахов, начиная понимать идею Уралова.-- А возможно, они вообще передают только отдельные неподвижные кадры. Тогда им и вычитать не приходится. Просто отдельные кадры, разделенные большими промежутками времени... -- Ну конечно же, товарищ полковник! Таким образом резко сокращается частота сигналов, что дает возможность осуществлять телепередачи на коротких волнах. Вот почему последние снимки, сделанные "ежом", попадают прямо в Западный Берлин, а не через резидента на нашей территории... -- Считайте, что вы меня окончательно убедили!-- весело восклицает полковник Астахов. -- Попробуем в таком случае запеленговать "ежа" на коротких волнах. Узнайте, кстати, все ли готово у подполковника Загорского. Думаю, наше представление должно привлечь внимание хозяев "ежа" и вынудить их вести более частые передачи. 14 Но и на коротких волнах запеленговать "ежа" оказывается не просто, хотя приманка для него уже пущена в ход: на полигоне идет энергичная подготовка к запуску "новой" ракеты. Роль "новой" играет прошлогодняя, не оправдавшая себя, но внешне очень эффектная конструкция. Ее привозят из зоны заправки на гигантских транспортерах и не торопясь , устанавливают на стартовой площадке. На центральном контрольном пункте весь день демонстративно суетятся кинооператоры, устанавливая свою аппаратуру. Радиотехники приводят в боевую готовность ажурные антенны спаренных локаторов. Всюду снуют электрики и другой технический персонал. Вся эта напряженная деятельность умышленно затягивается до позднего вечера, чтобы создать впечатление, что запуск ракеты будет осуществлен ранним утром. -- Ну, удалось вам что-нибудь засечь? -- без особой надежды спрашивает Уралова Астахов, как только утихает суета на полигоне. -- Пока все по-прежнему,-- спокойно отвечает капитан. Теперь он уже не теряет надежды на успех, и это радует полковника.-- Я не сомневаюсь, что "еж" уже отснял все, а передачу будет вести ночью, когда лучше распространяются короткие волны. -- Вы связывались с "Дельтой-17"? -- Связывался, но они засекли пока только один очень короткий импульс, пришедший с запада. Видимо, это какая-то команда "ежу". -- На какой волне? -- На короткой, как я и предполагал. -- Частота известна? -- Известна , но едва ли это нам пригодится. Не думаю, чтобы "еж" вел передачи на такой же волне. -- Ну что же, наберемся терпения и посмотрим, что принесет нам ночь, -- с напускным спокойствием произносит Астахов, хотя Уралову известно, что утром ему предстоит не очень приятный разговор с генералом. После жаркого дня ночь оказывается неожиданно холодной. Астахову, страдающему хроническим бронхитом, полученным еще на фронте, приходится надеть шинель. Уралов набрасывает плащ-накидку. Медленно разъезжают они по степи от одной пеленгаторной установки к другой, различая их в темноте лишь по цветным точечкам сигнальных фонарей. Резко пахнет травами и полевыми цветами. Звонко стрекочут кузнечики. Трепетно блещут крупные южные звезды в темном небе. Клонит ко сну... Чтобы не заснуть, Астахов спрашивает Уралова, запрокинув голову: -- Как вы по части астрономии, Василий Иванович? -- Кое-что смыслю, -- улыбается Уралов. -- Физика и астрономия в наши дни продвинули свой фронт дальше всех других наук. Как же этим не интересоваться. -- Читал я где-то, что американская радиообсерватория "Грин Бэнк" уже второй год ведет наблюдение за какими-то звездами в надежде принять оттуда сигналы разумных существ. -- Такие наблюдения действительно ведутся, -- подтверждает Уралов. -- Звезда эти: "тау" Кита и "эпсилон" Эридана. Это соседи нашего Солнца. Однако искусственных сигналов принять от них пока не удалось. Облокотившись на руль медленно двигающейся автомашины, капитан пристально всматривается в сигнальные огоньки пеленгаторных станций, разъезжающих по полигону. Потом замечает с глубоким вздохом: -- Вот бы на что направить все усилия ученых! А мы чем занимаемся из-за эти сволочей?.. Слышно, как он плюет в темноте и даже скрипит зубами. -- Радиозвезды и радиогалактики вспышки сверхновых, излучение межзвездного водорода -- ведь это же черт знает как интересно! Этот межзвездный водород знаете чем любопытен? Каждый атом его, оказывается, подает свой радиоголос в среднем лишь один раз в одиннадцать миллионов лет, переходя из состояния с высшей энергией в состояние с низшей. И только потому, что этого водорода в космическом пространстве невероятно много, мы принимаем его сигналы беспрерывно. А тайны границ метагалактики и возможность аннигиляции материи на их стыках? Представляете себе, что это такое? Мы же выслеживаем тут каких-то паршивых шпиков, пусть даже электронных... Уралов снова умолкает, а Астахов напряженно ждет, что он скажет дальше. Что это с ним такое--результат усталости, перенапряжение или в самом деле ему все надоело стало казаться ничтожным?.. -- Вы не подумайте только, что я разочаровался в нашей работе, -- словно угадав мысли Астахова, продолжает капитан.-- знаю, что это очень нужно. Это нужно, чтобы позже-- может быть, уже после нас-- люди могли спокойно смотреть на небо, изучать звезды, покорять Космос... "Значит, я не ошибся в нем", -- тепло думает Астахов. Он хочет сказать Уралову что-нибудь ободряющее, но замечает вдруг частое мигание сигнального огонька одной из самых дальних пеленгаторных установок. -- Смотрите-ка-- толкает он в плечо капитана, но Уралов уже выруливает машину и прибавляет газу. -- Ну что?!-- почти выкрикивает полковник, как только они останавливаются возле "газика" Джансаева. Старший лейтенант, поднявшись во весь рост, официально докладывает: -- Товарищ полковник, координаты "ежа" засечены! В течение пятнадцати секунд он излучал импульсы на частоте девять и двадцать пять сотых мегагерца. -- Это где примерно? -- взволнованно спрашивает Астахов, пристально вглядываясь в темную степь. -- Вон в том направлении... Только сейчас не разглядишь ведь ничего. Но у меня есть точный план территории полигона. Вот взгляните, пожалуйста. Полковник некоторое время сосредоточенно рассматривает ватман, который развернул перед ним Джансаев. Рослый лейтенант-связист подсвечивает им электрическим фонариком. -- Сейчас, конечно, идти туда нет смысла,-- задумчиво, будто размышляя вслух, замечает Астахов. -- Можем только все дело испортить. Впотьмах ничего не заметишь, а освещать опасно. Но и ждать до утра рискованно -- "еж" может переменить позицию... Вы как считаете, товарищ капитан? -- Я не разделяю ваших опасений, товарищ полковник,-- спокойно произносит Уралов. В последние дни он очень нервничал, всячески скрывая это от других. Теперь же, когда его гипотеза почти подтвердилась, прежнее хладнокровие вернулось к нему. -- Найти позицию с хорошим обзором местности в степи, да еще при ограниченных размерах "ежа" не так-то просто. Думаю, что без крайней надобности он не двинется с места, ибо, надо полагать, никто не подаст ему команды сменить позицию, чтобы не прозевать завтра запуск "новой" ракеты. -- А тот импульс, который засекла "Дельта-17"? -- Он, скорее всего, означает команду "внимание", предписывая этим стабильность позиции "ежа". Весьма возможно, правда, что импульсом этим изменяется режим его работы. -- Вы полагаете, что от него теперь потребуется более частая информация? -- Да, весьма возможно. -- Ну что ж, -- заключает Астахов,-- будем в таком случае считать, что мы достигли первого существенного успеха. Сейчас-- все спать! Пусть только ваши радисты, товарищ старший лейтенант, дежурят у пеленгаторов всю ночь. 15 На рассвете в помещение, в котором спит Уралов, осторожно входит старший лейтенант Джансаев. Опасаясь потревожить полковника Астахова, он идет очень тихо, на цыпочках. Ему не приходится долго будить капитана -- тот мгновенно просыпается, едва старший лейтенант приоткрывает дверь. Повинуясь жесту Уралова, Джансаев осторожно садится возле него на диван и прерывающимся от волнения шепотом докладывает: -- Обнаружил я его, товарищ капитан. Зеленый весь, как жаба. А по форме на сыр похож, шар такой приплюснутый... Но тут вдруг грохочут пружины дивана, на котором лежит Астахов. Хрипловатым со сна голосом полковник спрашивает: -- Вы что это там шепчетесь? Вместо того чтобы разбудить меня, улизнуть незаметно собрались? Он проворно вскакивает с дивана и начинает торопливо одеваться. -- У Джансаева новость,-- очень веселым голосом объявляет капитан. -- Он уже "ежом" любовался! -- Как -- любовался?!-- круто поворачивается к Джансаеву Астахов. -- Кто позволил? Вы ведь могли спугнуть его! -- Не спугнул, товарищ полковник, -- успокаивает его счастливый Джансаев. Широкоскулое мальчишеское лицо его сияет, раскосых глаз почти совсем не видно-- одни только черные щелочки. -- Я его в бинокль наблюдал. Только он на ежа не очень похож... -- Ведите нас туда поскорее! -- приказывает Астахов и первым выбегает из комнаты. -- Инженер - полковника не надо будить?-- озабоченно спрашивает Уралов. -- Не надо! -- досадливо машет рукой полковник.-- Это не так-то просто сделать, а нам время дорого. У вас что, один только бинокль? -- Два, товарищ полковник,-- отвечает Джансаев.-- Один вам, другой товарищу капитану. Джансаев идет так быстро, что полковник с капитаном едва поспевают за ним. Когда он наконец останавливается, они с удивлением видят, что в траве рядом с младшим лейтенантом связи уже расположился инженер - полковник Шахов. Думали, наверное, что я безмятежно храплю? -- смеется инженер-полковник. -- Я всю ночь глаз не мог сомкнуть и, как только стало рассветать, поспешил к связистам. Они и проводили меня сюда. Нате, берите мой бинокль--я уже насмотрелся на этого зверя. Солнце еще не взошло, а в степи уже совсем светло. Уралов не без трепета подносит к глазам бинокль и наводит его на ориентиры, которые указывает ему Джансаев. Там, на небольшом холмике, поросшем зеленым ежиком травки, видит он что-то похожее не то на продолговатый зеленый камень, не то на дыню. "Да, вряд ли бедный Чукреев мог принять это за ежа",-- думает Уралов. На гладкой издали поверхности зеленого сфероида видны темные впадины -- видимо, отверстия для объективов. И, словно крошечный растрепанный кустик, неподвижно торчит сложная фигурная антенна, тоже выкрашенная под цвет травы. Да, действительно заметить такой предмет случайным взглядом трудно. Пожалуй, невозможно... -- Ну-с, что же мы теперь будем с ним делать? -- нарушает размышления Уралова инженер - полковник Шахов, зябко поеживаясь на влажной от росы траве.-- Каким образом подступимся к нему? -- Может быть, осторожно сетку набросим?-- предлагает Джансаев. -- Нет, это не годится,-- отрицательно мотает головой Уралов.-- Даже если при этом не сработают его фотоэлементы, ему все равно сразу же подадут команду к "самоубийству", как только он передаст хоть один кадр сквозь эту сетку. -- Разве он передаст это тотчас, а не будет ждать ночи? -- Сегодня он может вести "передачи и днем,-- убежденно заявляет Уралов.-- Его хозяева непременно захотят знать возможно раньше все, что тут будет происходить. -- Значит, нужно получше присмотреться к нему -- может быть, и обнаружится где-то слабое звено. Приняв решение оставить тут старшего лейтенанта с его помощником, Астахов приказывает всем остальным идти завтракать, чтобы с семи часов начать инсценировку запуска "новой" ракеты. 16 Полдень. Немилосердно печет солнце. Капитан Уралов и старший лейтенант Джансаев, мокрые от пота, лежат в густой траве с биноклями в руках. Русую голову капитана стискивает стальной обруч телефона полевой радиостанции. Уралов только что доложил полковнику Астахову обстановку и теперь, переключившись на прием, слушает его указания. -- Ну, что там у них? -- спрашивает Джансаев, как только капитан выключает рацию.--Собираются они запускать эту бутафорию?-- Он кивает в сторону стартовой площадки, на которой, окруженное ажурными фермами направляющих, возвышается грозное тело ракеты. Вокруг нее давно уже кипит энергичная деятельность. Пожалуй, еще ни одна из ее предшественниц не привлекала к себе такого внимания механиков. Одни из них внизу, у стабилизаторов, возятся с воздушными и газовыми рулями, другие на подъемных кранах причудливой конструкции осматривают что-то в ее носовой части. Суетятся вокруг и электрики с радистами. Впечатление такое, будто и в самом деле на стартовой площадке происходит что то очень значительное. -- Да,-- улыбаясь, произносит капитан Уралов, вытирая рукавом пот со лба,--зрелище внушительное. Из подполковника Загорского вышел бы неплохой режиссер. Думаю, они на это клюнут. Для них ведь важен не столько сам запуск, сколько подготовка к нему, позволяющая строить догадки о конструкции. Запускать ее мы, конечно, не будем, а примерно через часок сделаем вид будто у нас что-то не ладится, и начнем опускать ракету на землю. -- А они не догадаются, что мы хитрим? --Не думаю. Со стороны ведь все выглядит очень правдоподобным. Что касается неполадок, то на полигонах Вумера в Австралии и на Атлантическом побережье Америки это самое обычное явление... Джансаев приглушенно смеется, припав глазами к окулярам бинокля. Солнце будто рассвирепело -- печет все ожесточеннее. Лишь легкий ветерок, приносящий многообразные запахи степи, слегка освежает потные спины офицеров. Уралов не выспался, его клонит ко сну, но он героически сопротивляется, бесплодно размышляя о том, как обезвредить "электронного Пауэрса, не дав ему взорваться... Но тут в рации, все время включенной на прием, раздается щелчок. Капитан плотнее прижимает наушники и слышит напряженный от волнения голос радиотехника: - "Еж" (за электронным шпионом осталось прежнее прозвище) ведет передачу!.. "Еж" ведет передачу!.. Включаю метроном, выключу его, как только передача прекратится. Уралов слышит теперь дробный монотонный звук маятника метронома, аккуратно отмеряющего полусекунды. -- Следите за ним внимательнее, Ахмет! - торопливо шепчет капитан Джансаеву. - Он ведет передачу... Уралов и сам поспешно хватает бинокль, но в это время раздается испуганный крик старшего лейтенанта: -- Куда же ты, мерзавец?! Назад, Шайтан, назад!.. И Уралов видит, как через поле к ним стремглав несется черная лохматая собачонка. Он узнает пса Джансаева, по кличке Шайтан. Утром Шайтана закрыли в сарае, но он каким-то образом вырвался на волю и несется теперь к своему хозяину прямо через холмик, на вершине которого лежит "еж". -- Ложитесь, капитан!..-- хриплым от волнения голосом кричит Джансаев, видя, что собаку не остановить. А Шайтан уже возле "ежа". Еще мгновение -- сработает фотоэлемент, и электронный шпион вместе с Шайтаном взлетят на воздух... Джансаев плотнее прижимается к земле, а Уралов лишь втягивает голову в плечи, не отрывая глаз от бинокля. Но вот Шайтан перемахивает через "ежа", слегка задев его мохнатым хвостом, и... ничего не происходит. Еще несколько прыжков, и Шайтан уже радостно повизгивает возле хозяина, норовя лизнуть его в щеку. - Ну, просто форменный шайтан! -- недоуменно восклицает Джансаев. -- Не взорвался!.. И как раз в это время умолкает метроном. Передача с "ежа" кончилась. Капитан жестом просит старшего лейтенанта замолчать и настороженно прислушивается. Но телефоны наушников молчат. Умолкает, получив пинка, и пес. Лишь через несколько томительных секунд раздается голос радиотехника: -- Все. Кончилась передача. Длилась она дольше обычного -- целых двадцать пять секунд. Как там у вас? Есть что-нибудь новое? -- Все по-прежнему,-- вяло отвечает капитан и приказывает радиотехнику: -- Вы не выключайтесь. Дежурьте непрерывно и держите со мной связь! -- Как же это так могло произойти, товарищ капитан?-- растерянно произносит Джансаев, едва Уралов прекращает разговор с радиотехником.-- Почему "еж" не взорвался? Или он не реагирует на собак? - Какая разница -- собака или человеческая рука? -- пожимает плечами Уралов -- Фотореле "ежа" и в том и в другом случае должно было сработать, ибо ваш Шайтан на какое-то мгновение перекрыл доступ света к фотоэлементам. -- Может быть, этот "еж" и не взрывается вовсе? -- Не думаю... -- Тогда выходит, что этот босяк чуть все дело нам не испортил, -- грозно смотрит Джансаев на Шайтана, поджавшего хвост и виновато опустившего морду. И вдруг капитан Уралов восклицает возбужденно: -- Может быть, наоборот, дорогой Ахмет! Может оказаться, что ваш Шайтан хорошую службу нам сослужил. Джансаев удивленно мигает черными глазами: -- Непонятно, товарищ капитан... Уралов некоторое время молчит, обдумывая неожиданно родившуюся догадку и сам еще не веря в ее достоверность. Потом произносит уже спокойно: -- Мне думается, Шайтан остался жив только потому, что ему очень повезло. -- Как всякому шайтану, -- смеется Джансаев. А опальный пес, почувствовав, что гроза миновала, подползает поближе к своему хозяину, кладет морду ему на спину и тяжело вздыхает. -- Насчет прочих шайтанов не знаю, а этому определенно повезло, -- повторяет Уралов.--Ваш Шайтан перемахнул через электронного шпиона как раз в то время, когда он вел передачу. На это, видимо, уходила вся энергия "ежа", и остальные его механизмы, в том числе и фотореле, бездействовали. Вот почему не сработал его взрывной механизм и уцелел Шайтан. Как по-вашему, естественно такое допущение? -- Еще как естественно! -- восторженно восклицает Джансаев. -- Ничего другого и придумать невозможно!.. Ай молодец Шайтан! Будет тебе за это королевский обед. Весь мой шашлык получишь до последнего кусочка! При свидетелях говорю. 17 Выслушав Уралова, полковник Астахов задумчиво качает головой. Он не очень верит в догадку капитана. Уж очень все просто получается. Зато инженер-полковник Шахов, который еще совсем недавно больше всех во всем сомневался, сразу же поверил. -- Меня убеждает именно эта простота объяснения происшествия с Шайтаном,-- твердо заявляет он.-- В связи с этим я хотел бы предложить следующий план дальнейших действий. Он торопливо расстегивает гимнастерку, вытирает потную шею и продолжает: -- Поскольку нам теперь известно, что во время передачи "еж" безопасен, в это-то время, следовательно, его и можно взять... Подождите улыбаться, я ведь не все еще сказал. Как, однако, это сделать в короткие двадцать пять секунд, не зная его устройства? Он снова делает паузу. -- Да не выматывайте вы наши нервы! -- полушутя, полусерьезно просит Астахов. -- Драматизма тут и без того хватает. -- Ничего, ничего,-- усмехается Шахов,-- для наших нервов это хорошая закалка, ибо то, что я предложу, потребует от нас большого хладнокровия. Теперь хотелось бы, чтобы вы вспомнили, что когда-то я работал экспертом в отделе научно-технической экспертизы военной прокуратуры. Все смотрят на него с удивлением. Старший лейтенант Джансаев даже рот открывает в ожидании чего-то сверхъестественного. А изнемогающий от жары тучный Шахов снова расстегивает гимнастерку. -- Мы воспользуемся моим опытом в этой области и произведем техническую экспертизу "ежа", -- очень просто заключает он, будто речь идет не о рискованном эксперименте, а об исследовании вещественных доказательств какого-то заурядного уголовного дела. Полковник Астахов, начиная злиться, собирается заметить Шахову, что сейчас не до шуток, а инженер-полковник, покопавшись в своем чемодане, торжественно кладет на стол небольшой свинцовый контейнер цилиндрической формы, металлический штатив и несколько рентгеновских кассет. Знаете, что это такое?-- спрашивает он.-- Гаммаграфическая установка. Я захватил ее, полагая, что нам придется кое-что просвечивать. Капитан Уралов, конечно, знает, что это за штука, остальным я коротко объясню. В общем, это почти то же самое, что и рентген, только гораздо проще и удобнее. Заряжается она различными радиоактивными изотопами, в зависимости от того, какие предметы нужно просвечивать. -- Тут что--кобальт-60?--спрашивает Уралов. -- Нет, тулий-170. Из всех известных в настоящее время радиоактивных изотопов с мягким гамма-излучением , он наиболее приемлем для просвечивания не очень толстых стальных пластинок, алюминия и пластмасс. "Еж", видимо, сооружен именно из этих материалов. Снимки, произведенные моей гаммаграфической установкой, обладают хорошей контрастностью и дают возможность отчетливо различить все детали внутреннего устройства просвечиваемого объекта. -- Какая экспозиция необходима для этого? -- Я зарядил установку тулием самой высокой удельной активности,-- заверяет Шахов. -- Кассеты тоже заряжены очень чуствительной пленкой, так что величина экспозиции будет незначительной. Думаю, что за двадцать пять секунд мы вполне успеем сделать несколько снимков. Прежде чем окончательно решиться на эксперимент, предложенный Шаховым, полковник Астахов, на котором лежит ответственность за всю операцию, долго раздумывает. Другого выхода, однако, нет, и соглашается наконец на план инженер - полковника. Но тут возникает новая трудность: кому поручить? Уралов молод и отважен, но ведь он никогда не работал с таким аппаратом, полковник Астахов же хотя и опытен в подобных делах, немолод, тучен и неповоротлив... - Над тем, кого благословить на это, вы голову не ломайте, Анатолий Сергеевич, -- спокойно говорит инженер - полковник. --Доверьте это мне, как бывшему эксперту, имеющему необходимый навык в обращении с гаммаграфическими установками. Живот мой этому не помешает. Придется ведь не художественной гимнастикой заниматься. Руки у меня еще достаточно крепки и проворны. Дайте мне только старшего лейтенанта Джансаева в помощники -- он парень толковый. А за Ураловым останется потом, может быть, самое трудное -- обез