вреживание "ежа". Разве можно что-нибудь возразить против этого ? И Астахов молча кивает. Инженер-полковник Шахов и старший лейтенант Джансаев уходят, унося гаммаграфическую установку и рацию. А полковник Астахов и капитан Уралов остаются на пеленгаторной станции, все еще включенной на прием. 18 Может быть, и не так уж много времени уходит на осуществление этой рискованной операции, но полковнику Астахову кажется, что длится она целую вечность. И вот наконец Шахов и Джансаев стоят перед ним живые и невредимые, и он крепко жмет им руки. -- Ну, герои, рассказывайте, как вам это удалось,-- радостно говорит он, похлопывая по плечу старшего лейтенанта Джансаева. -- Можете мне на слово поверить, до чего я тут за вас переволновался... -- Рассказывать особенно нечего, -- неохотно и каким-то слабым голосом отвечает инженер-полковник, с ожесточением выжимая мокрый носовой платок. -- Пришлось, конечно, слегка струхнуть. Сами понимаете -- работали не в фотоателье. Да и "еж" тоже ведь не девица, готовая сидеть перед аппаратом сколько угодно, лишь бы хорошо получилось... В общем, пришлось поторапливаться. Никогда еще, пожалуй, не ощущали мы так остро, что такое время. Задержись мы еще хоть на одну секунду, снимать было бы нечего... и некому. Он махнул рукой и, тяжело ступая, пошел прочь. Лишь от старшего лейтенанта Джансаева удается узнать подробности. -- Вначале все шло хорошо,-- возбужденно размахивая руками, рассказывает Джансаев --Инженер-полковник дежурил у рации, а я, облачившись в маскхалат, пополз к "ежу" и в полутора метрах от него осторожно выкопал окопчик. Как только передали по радио, что он начал передачу, мы тотчас же бросились к нему -- дорога была каждая секунда. Инженер-полковник меня заранее проинструктировал, что и как нужно делать, так что я действовал четко. И у него тоже все ладилось сначала. Расчеты свои мы основывали на том, что передача будет вестись не более двадцати пяти секунд. В таком режиме "еж" уже дважды вел сегодня свои передачи. И мы решили сделать две гаммаграфии с разной выдержкой. Джансаев очень волнуется и то и дело вытирает ладонью мокрый лоб. -- Может быть, хотите газированной воды, Ахмет? -- предлагает Уралов. -- Нет, спасибо. От воды только больше пить хочется. Лучше перетерпеть... Ну так вот: первый снимок сделали мы, значит, довольно быстро. Я держал штатив с контейнером, инженер-полковник занимался экраном. Когда понадобилось сменить кассеты, он вдруг уронил их -- обе сразу... И весь сразу взмок. "Ну, думаю, сдали, значит, нервы". Хотел подхватить его под мышки, чтобы оттащить от этого чертова "ежа", но он схватил обе кассеты и стал их осматривать. А на исходе уже пятнадцатая секунда. Как он второй снимок сделал, я и не заметил даже. Помню только, как он сказал: "Ну, теперь все!.. " -- и подтолкнул меня к окопчику. Долго мы лежали совершенно без сил. На инженер - полковника просто смотреть было страшно. Да и я, наверное, был хорош... Разволновавшийся Джансаев все-таки протягивает руку к сифону с газированной водой и жадно выпивает целый стакан, не переводя дыхания. -- Потом, когда мы отлежались немного, -- продолжает он, -- инженер-полковник объяснил мне, что с ним произошло: "Чуть было не испортил я все дело, Ахмет. И не потому, что уронил кассеты, -- от волнения никак не мог найти сделанных на них пометок. Сунуть вторично отснятую кассету значило погубить оба снимка. Потом все-таки нащупал нужную пометку". Вот ведь какая история приключилась! Я бы, правда, на его месте не стал второго снимка делать, а он упрямым оказался... "Может быть, это он из-за меня так рисковал?! -- взволнованно думает Уралов о Шахове. -- Знает ведь, что моя работа по обезвреживанию "ежа" зависит от этих снимков. Чем больше снимков, тем больше шансов на успех. Может быть, даже и на то, чтобы в живых остаться..." Изучать гаммаграфии собирается целый "консилиум", состоящий из Астахова, Шахова, Уралова, Джансаева, нескольких радиотехников и командира саперного подразделения майора Васина. Изображение нутра "ежа" на гаммаграфиях оказывается достаточно четким. Во всяком случае, верхний ряд его механизмов вполне различим. Радиотехники сразу же распознают электронно-лучевую трубку и отдельные элементы программного устройства. Кто-то из связистов обращает внимание на антенну: -- Похоже, что она убирается внутрь. -- Это, наверное, когда он перекатывается.... -- Да, пожалуй. -- Вот это, видимо, кремниевые батареи, преобразующие солнечную энергию в электрическую,-- замечает старший лейтенант Джансаев. -- Надо полагать, имеются тут и химические источники питания. -- Не это сейчас главное, -- повышает голос инженер-полковник Шахов. -- Важнее всего: раскрыть взрывную систему... Вы ничего тут по своей части не заметили, товарищ майор? --обращается он к майору Васину. -- Пока не замечаю, -- смущенно признается тот. -- Видимо, взрывчатка либо не получилась при просвечивании, либо находится где-то в самом центре этой машинки... -- Весьма возможно, что ее вообще - нет, -- замечает кто-то. -- Мы должны исходить из худшего -- полагать, что "еж" все-таки заминирован, -- убежденно заявляет Астахов. -- Абсолютно согласен с вами,-- одобрительно кивает головой инженер-полковник. -- Исходить будем только из этого. Нужно и искать, следовательно, если не взрывчатку, то механизм, подающий сигнал к взрыву. Это даже важнее, чем сама взрывчатка. -- Таким механизмом может быть только фотореле, -- замечает молчавший до того капитан Уралов. -- И вот один из его фотоэлементов. -- "Один"? -- усмехается Шахов. -- Я думаю, что не один. Сфероиду для полной безопасности необходим круговой обзор, и сказать. И мне думается, что вот это пятнышко -- тоже фотоэлемент. -- Да, пожалуй, -- соглашается полковник Астахов. -- Где-то, значит, должен быть выключатель этих фотоэлементов. В противном случае "еж" может ведь подорвать и своих хозяев. Но я не вижу тут никаких признаков такого выключателя. И непонятно, каким образом разбирается кожух "ежа". -- Я не думаю, что выключатель фотоэлементов находится под кожухом, -- упрямо качает головой Шахов.--Он должен быть где-то на поверхности "ежа". И даже догадываюсь, где именно. "Еж", видимо, сконструирован таким образом, что центр его тяжести смещен к одной из стенок. Тогда всякий раз, как только "еж" прекращает движение, эта стенка оказывается внизу, становится донной частью. Вот там-то, в каком-нибудь углублении, и нужно искать выключатель. Логично? -- Логично, -- соглашается Астахов. Посовещавшись еще некоторое время, все кроме дежурных радистов, отправляются спать. Операция по обезвреживанию "ежа назначается на следующий день, когда возобновится инсценировка запуска "новой ракеты. 19 Капитан Уралов и старший лейтенант Джансаев снова лежат рядом на том же месте, что и вчера. Ахмет почти слезно вымолил у полковника Астахова разрешение быть помощником у Уралова. -- Вы были уже помощником у инженер - полковника Шахова, -- строго заметил полковник. -- Зачем же вам рисковать вторично? Потому и прошусь, что уже был, -- с обезоруживающей улыбкой ответил Джансаев. -- Я вроде обстрелянный уже. -- Ну, как вы на это смотрите, товарищ капитан? -- повернулся полковник к Уралову. Капитану очень хотелось, чтобы помощником у него был именно Джансаев, но ему жаль Ахмета -- неизвестно ведь, чем еще может все это кончиться... -- Я тоже думаю, товарищ полковник, что вторично рисковать ему не следует. Ну вот, видите, товарищ Джансаев... И все-таки Ахмет уговорил их обоих. - Ай-яй-яй!-- укоризненно покачал он головой. -- Совсем, значит, нет в меня веры у товарища капитана? А ведь если бы не я в тот раз и не мой Шайтан, знали бы вы разве ахиллесову пяту "ежа"? Нельзя так, товарищ капитан. Несправедливо это!.. Прикажите ему, товарищ полковник, взять меня с собой... От волнения Джансаев, безукоризненно владевший русским языком, стал вдруг говорить с акцентом. -- Ну что с ним поделаешь! -- сдаваясь, воскликнул Уралов. -- Придется, видно, взять. Идемте, дружище Ахмет! Он крепко обнял старшего лейтенанта за плечи. Вот они снова лежат рядом, изнывая от зноя и настороженно прислушиваясь к шорохам электрических разрядов в наушниках радиотелефонов. Внешне Уралов очень спокоен, но мысли его тревожны. Надо было написать письмо матери, мало ли что... Все очень туманно. Выключателя фотоэлементов у "ежа", вероятно, вообще нет. Да и зачем он нужен? Управляют ведь им издалека, а выкатывать его с полигона и разряжать никто, наверное, не собирается. Скорее всего, как только он сослужит свою службу, его подорвут специальным импульсом. Беспокойные мысли Уралова нарушает Джансаев: -- Известно вам, товарищ капитан, как они этот "еж" сюда закатили? -- Ну, это дело нехитрое. -- А все-таки? -- Через государственную границу его перевезли, конечно, в разобранном виде, по частям. Каждая отдельная деталь "ежа" была при этом, наверное, так расчленена, что догадаться о ее назначении не представлялось возможности. Осуществить перевозку всех этих деталей могли какие-нибудь иностранные "туристы". Весьма возможно даже, что "еж" прибыл в Советский Союз с дипломатической почтой какого-нибудь иностранного посольства. -- Потом кто-то из этих "дипломатов", подбросил его к развилке шоссе у западного участка нашего полигона, -- хмуро замечает Джансаев. -- Теперь я почти не сомневаюсь, что это именно так и было. Примерно месяц назад мои связисты линию там прокладывали и видели, как какая-то подозрительная машина слишком уж долго у той развилки "ремонтировалась". Я, правда, думал тогда, что это случайность, но доложил все - таки кому следует. Ваше начальство должно было бы знать об этом. -- О том, что к полигону вашему проявляет интерес иностранная разведка, начальству нашему действительно давно уже известно, -- подтверждает Уралов. -- Кроме нас с полковником Астаховым, этим делом и другие ведь занимаются. Примерно полгода назад в вашем районе задержали какую-то подозрительную личность. Но тогда они и мечтать не могли проникнуть так близко к пусковым установкам. Теперь вот "еж" дал им такую возможность. Наверное, они тогда действительно сгрузили его у развилки шоссе. Потом уж он сам, управляемый специальными импульсами, покатился в заданном направлении. -- Такую штуку можно было бы на Луну или на какую-нибудь другую планету забросить, -- задумчиво произносит Джансаев. -- Она бы там тоже вела разведку, но не для войны, а для мирной науки войны, а для мирной науки. Ну и гады они все-таки! У нас, конечно, тоже есть разные электронные штуки и еще получше, вероятно, чем этот "еж", но мы их только на Луну или Венеру отправим и без всяких взрывателей. Нашим электронным разведчикам ни к чему будет кончать "самоубийством"... Потом они лежат некоторое время молча. Уралов задумчив сегодня, да и Джансаеву не до разговоров. Медленно тянутся минуты. Наконец в наушниках радиотелефонов раздается условный сигнал. Капитан и старший лейтенант мгновенно вскакивают и, пригнувшись, словно под огнем противника, стремительным броском преодолевают расстояние, отделявшее их от "ежа". И сразу же валятся перед ним на траву. Какую-то долю секунды нервная спазма сковывает мышцы Уралова, но он тотчас же овладевает собой и протягивает руку к "ежу" с таким ощущением, будто кладет ее в пасть тигру. Ничего, однако, не происходит. Рука ощущает лишь твердую шершавую поверхность. "Еж" невелик, чуть побольше футбольного мяча. Офицеры заранее договариваются, что капитан попробует перевернуть "ежа", а старший лейтенант постарается хорошенько разглядеть его со всех сторон. И вот Уралов без особых усилий переворачивает "ежа" набок, а Джансаев осматривает нижнюю поверхность. Она ничем не отличается от верхней. Не видно на ней никаких углублений и кнопок. - И вообще ни малейших признаков каких-либо креплений, резьбы или швов. Все тут монолитно. Единственная деталь, торчащая над корпусом "ежа",-- это замысловатая антенна. Как ни мало уходит времени на осмотр всего этого, время все же идет. В распоряжении офицеров остаются всего десять секунд. И тогда, не спрашивая разрешения Уралова, Джансаев выхватывает из кармана кусачки и резким движением стискивает ими тонкий стерженек антенны у самого основания. Капитан пытается остановить его, но антенна уже у старшего лейтенанта, а времени в запасе -- всего три секунды. Раздосадованный самовольством Джансаева, Уралов делает ему знак немедленно уходить. И они с поспешностью, продиктованной инстинктом самосохранения, откатываются в сторону окопчика. Некоторое время лежат молча, переводя дух и осмысливая происшедшее... -- Не ругайте .меня, товарищ капитан! -- робко произносит старший лейтенант.--Что же было делать?.. Не уходить же с пустыми руками? Уралов не удостаивает его ответом. -- Зато теперь они над ним больше не властны,-- убежденно заявляет Джансаев. Капитан даже не понимает, о чем это он говорит. Кто над кем не властен? Это он о "еже", конечно... И в самом деле, связь с ним теперь нарушена. Никуда он больше не пошлет информации, и ему никто ничего не прикажет. Это совсем новая ситуация, и в ней нужно спокойно разобраться. -- Вы, значит, считаете, Ахмет, что он теперь неуправляем? -- Он же без связи, товарищ капитан! -- горячо восклицает Джансаев.-- Мы гарантированы от неожиданностей--кроме нас, никто уже его не взорвет. -- Но и мы теперь не сможем к нему приблизиться, так как не будем знать, когда он ведет передачу... Джансаев так и сияет весь, хотя и сам он только сейчас окончательно осознает все значение своего поступка. -- Наоборот, товарищ капитан, именно теперь мы сможем подойти к нему без всякого риска. Он если и заметит нас, то все равно никому уже не сообщит. Конечно же, черт побери! -- радостно восклицает Уралов.-- Спасибо, Ахмет!.. Ну пошли же к нему... -- Не очень, однако! -- предостерегающим жестом останавливает его Джансаев.-- Фотореле у него осталось... -- Конечно, Ахмет,-- смеется капитан,-- не ближе чем на полметра. -- Лучше на метр. -- Ладно, не возражаю, хотя уверен, что его фотоэлементы срабатывают не дальше, чем за полметра. Они снова лежат у "ежа" и спокойно рассматривают его. Теперь он уже. не кажется им коварным существом, готовым к убийству. Просто слегка приплюснутый зеленый шар. Он, правда, может еще обороняться и причинить вред, может быть, даже убить кого-нибудь, но это уже не активная оборона. Теперь это будет лишь актом отчаяния... -- Надо, очевидно, сообщить что-нибудь полковнику Астахову, -- вспоминает наконец о начальстве старший лейтенант Джансаев, вопросительно глядя на капитана. -- Да, обязательно надо доложить ему обо всем, -- спохватывается Уралов. Он встает и почти бегом устремляется к рации. Радист командного пункта уже надорвал голос, выкрикивая его позывные. -- Наконец-то!-- облегченно вздыхает он. -- Живы вы, товарищ капитан? И старший лейтенант тоже?.. А полковник, не дождавшись, пока вы отзоветесь, сам к вам поехал. Подъезжает уже, наверное. Уралов поднимает голову и осматривается. Вон и в самом деле катит к ним открытая машина. В ней полковник Астахов, инженер-полковник Шахов, гарнизонный врач и два санитара. -- Почти вся санчасть! -- смеется Джансаев. -- Решили, видно, что этот чертов "еж" разорвал нас в клочья. -- Вы ведь не слышали взрыва, зачем же столько медиков с собой захватили? -- улыбаясь, спрашивает капитан Уралов, как только Астахов выскакивает из машины. Черт его знает, каким образом мог вывести вас из строя электронный шпион!-- серьезно отвечает полковник Астахов.-- С этим не шутят. Ну, докладывайте, что тут, у вас произошло. -- Докладывать нечего, товарищ полковник. Откусили мы у него антенну, и теперь: он у нас во власти. -- И уже не взорвется? -- От этого мы не гарантированы. Неосторожным действием можно, конечно, вызвать его взрыв. Но теперь мы не торопясь подумаем, как предотвратить и это. А вероятно, и предпринимать ничего не придется. Может быть, он тихо скончается естественной, так сказать, смертью -- от истощения. Полковнику это не понятно, но он не торопит капитана, ждет, когда тот сам все объяснит. -- А это идея! -- восклицает вдруг инженер-полковник Шахов. -- Нужно только заставить его работать непрерывно! -- Это уже сделали за нас его хозяева! -- смеется Уралов. -- Намереваясь получить как можно больше сведений об испытании нашей "новой" ракеты, они перевели работу "ежа" на повышенный режим и переключить уже не смогут. Ни одной из их команд теперь он не примет. Мы постараемся, чтобы он не имел больше возможности заряжать свои батареи солнечной энергией и работал до полного истощения. Тем более, что вся полученная им информация так и останется теперь в его запоминающем устройстве. ... Спустя несколько дней полковник Астахов докладывает генералу: -- Я уже договорился с Министерством иностранных дел, товарищ генерал. Они назначили на завтра пресс-конференцию. Приглашены все аккредитованные у нас иностранные журналисты. -- Экспонаты у вас готовы? -- Да, товарищ генерал. "Еж" разобран на составные части, на каждой из которых стоит марка "Маde in...". Они ведь были совершенно уверены, что их "электронный Пауэрс", попав к нам в руки, непременно "покончит с собой" и скроет тайну своего происхождения. Объяснение его "анатомии" будет давать капитан Уралов. -- Пригласите ко мне этого капитана! -- приказывает генерал. И почти то же, что много лет назад на одном из фронтов Великой Отечественной войны сказал Астахову командующий армией, говорит теперь один из генералов Комитета государственной безопасности капитану Уралову: Так вот вы какой, Уралов!.. Ну спасибо вам, товарищ капитан! Томан (Анисимов-Томан) Николай Владимирович - советский писатель. Родился в 1911 году в Орле. Окончил железнодорожное училище. Член партии с 1944 года. Работал в редакции газеты "Гудок". Учился в Литературном институте им. А. М. Горького в 1937-1938 годах. Участник советско-финляндской и Великой Отечественной войн. Автор приключенческих повестей "На прифронтовой станции", "Что происходит в тишине", "Made in ...", "В погоне за Призраком", сборника "По светлому следу".