окого роста, с большой несимметричной головой, он походил на какое-то уродливое животное или птицу. Антон легко представлял его где-нибудь на верхушке сосны, замотанного в маскировочные оболочки, с длинной автоматической винтовкой. Когда Гоблин начинал говорить, казалось, его мучает изжога. Антон ни разу не слышал, чтобы этот человек отзывался о чем-то хорошо. Складывалось впечатление, что всю жизнь ему только гадили - родители, учителя, соседи, командование и даже случайные прохожие. Но, что и говорить, Гоблин умел мстить миру за свою непонятную обиду. Когда он изредка рассказывал про свои "миротворческие" приключения, его глаза разгорались. "...Этот лох в прицеле у меня ходит взад-вперед и на часы поглядывает. Думает, наверно, сейчас сменят его и пойдет в казарму гашиш курить. А война кончится - домой, к жене, к детишкам. Телевизор по вечерам смотреть, кофе варить... А тут я с дерева пальчиком - щелк! - и все. Не видать ему ни гашиша, ни жены с детишками..." Рассказывая это, Гоблин кривился, улыбался одними губами и нервно перебирал своими короткими кривыми пальчиками. Антон старался поменьше общаться с ним. Но тот и сам не лез с разговорами. Когда другие рядом с ним болтали, он обычно сидел с пустыми глазами, с вечной своей кривой ухмылкой, шевеля пальцами, вспоминал что-то свое... ...Первый круг, как и ожидалось, закончился легко. Антон бежал, не отставая от других, в приподнятом настроении. Двигаться по утоптанной дорожке вдоль забора было приятно, особенно здесь - на свежем воздухе, под кронами больших деревьев. Но впереди было еще несколько кругов. Антон давно понял, что эти пробежки устраиваются не для того, чтобы занять время. Кросс учил выжимать из себя последние силы. Уже в начале третьего круга у Антона начало сбиваться дыхание. Всему виной был темп, который задавал бегущий впереди Самурай. Он не позволял замедлиться, отдышаться, восстановить силы. И трудно было не только Антону, но и всем остальным... ...С ребятами он сошелся довольно быстро. О дружбе, конечно, речи идти не могло, но его приняли в свой круг. Хотя сначала несколько удивленно поглядывали, не понимая, что делает здесь этот задумчивый парень с неспортивной фигурой и спокойными глазами. Но вопросов не задавали. Раз его привезли - значит, так нужно. Первое время Антон, правда, комплексовал. Было совершенно ясно, что он здесь случайно - чины ЭКОПОЛа увидели на видеозаписи, как он раскидал двоих инспекторов на рынке, и ошибочно решили, что он хороший боец. На самом деле Антон понимал: его ученические навыки - ничто по сравнению с тем, что умели делать остальные члены команды. Там, на рынке, было легко отбиться от двух необученных полицейских контролеров, которые к тому же не ожидали нападения. Здесь же ему даже в шутку не предлагали помахать ногами. Как партнер он никому не был интересен. Просто пустое место. Ближе всех Антон волей-неволей сошелся со своим соседом по комнате. Болтать с ним было довольно легко, хотя общих тем для разговоров находилось немного. Иногда обсуждали фильмы. Сержант часто говорил про службу, вспоминал, как их дивизию вывозили в зону Поволжского конфликта. Особенно любил рассказывать, как некоторые взводы отказывались стрелять в казаков, как казаки братались с частями регулярной армии. Про трудности и опасности он почему-то говорил очень мало. Антон пытался найти собеседника в лице Обжоры - все-таки тот был электронщиком, - но Обжора был немногословен, на вопросы отвечал неохотно и знал по своей профессии довольно мало. Оказалось, он не имеет даже своего почтового ящика ни в одной из коммерческих сетей... ...Третий круг Антон прошел легче, чем обычно - видимо, начали давать плоды прежние тренировки. И все же грудь судорожно вздымалась и опадала - легкие не могли насытиться воздухом. Казалось, он стал жидким и разреженным. Ноги пока еще держали темп, но уже двигались как бы сами по себе, Антон почти не управлял ими. Он знал, что пройдет несколько минут - и он начнет отставать. Это было самое неприятное - видеть, как спины твоих товарищей становятся все дальше и дальше, а ты остаешься один на один со своим изнеможением, хриплым дыханием и последними каплями сил. Но пока он держался. Мучился, насиловал себя, но не отставал... Несмотря на то, что за последнее время Антон пообвыкся со своим новым положением, настроение у него было все еще подавленное. Больше всего удручала неопределенность - Антон привык знать, зачем живет, видеть свои цели и не играть по чужим правилам. Тем более втемную. Теперь все было с точностью до наоборот, и это раздражало. Ежедневные изнурительные тренировки не лишили его способности думать, напротив, он научился острее чувствовать и понимать, что видит. Беда заключалась в том, что он мало видел. Выводы было делать не из чего. Определенно, его ломали как личность. Более того, заставляли самого активно участвовать в этом. Инструктору по рукопашному бою было все равно, выучит ли Антон тот или иной удар. Ему было важно, чтоб Антон заставил себя учить этот удар, как бы трудно это ни было. Не прибавляло радости и то, что Антон явно отставал от остальных. Он не был спортсменом, он никогда толком не учился стрельбе и рукопашному бою, не считая нерегулярных сомнительных уроков в армии, а на занятия с "гумми" ходил только, чтобы разнообразить свой сидячий образ жизни. Тренировки в спортзале раньше были для него лишь зарядкой и развлечением, так же, как и домашняя пальба по электронным мишеням. У него действительно красиво получалось махать ногами, но когда здесь с ним провели первое вводное занятие, он решил больше никогда никому не показывать своих прежних умений. Это было настолько убого, настолько беззащитно, что Антон в тот вечер полчаса сидел на стуле и не отвечал на вопросы - он был потрясен и раздавлен. Еще через несколько занятий он поразился, насколько терпеливым и твердым нужно быть, чтоб продвинуться вперед хотя бы на шаг. Человек, желающий научиться чему-то, должен ненавидеть свое тело, не давать ему никакой пощады и радоваться его боли и измождению. Были в его теперешней жизни и приятные моменты. Время от времени всех собирали в пустующем конференц-зале, раздавали портативные компьютеры и учили ориентироваться в сетях - как любительских, так и специальных. Из всех членов команды, кроме Антона, только Обжора имел некоторое представление об этом деле. Антон удивлялся, глядя, как эти сильные, самоуверенные парни становились совершенно беспомощными перед мониторами. Обучение шло со скрипом, ребята не понимали, зачем им знать такие сложные вещи, и занимались неохотно. Что же касается Антона, инструктор сразу понял, что этого парня уже нечему учить, и предоставлял ему право заниматься самостоятельно. Антон мог залезть со своего компьютера куда угодно, единственное, чего он не мог, - это отправить сообщение: операция передачи была надежно заблокирована. Трудновато было поначалу привыкнуть к кличкам, которые имели все в команде. Точнее не кличкам, а "позывным" или "псевдонимам", как любил выражаться Сергеев. Сам Антон так и остался без "псевдонима". Правда, однажды в столовой Анна при всех шутливо обозвала его Шпунтиком. Все ухмыльнулись и попробовали утвердить это прозвище за Антоном. Но уже на второй день Самурай заявил: у нас не должно быть никаких "шпунтиков". Еще через пару дней на занятиях с компьютерами Антону пришлось объяснять какой-то простой вопрос Печеному. Чрезмерно увлекшись, он и сам не заметил, как залез в такие дебри понятий и терминов, что все оторвались от занятий и уставились на него, открыв рты от изумления. Печеный лишь сокрушенно покачал головой и пробормотал: "Ну ты даешь, кибернетик..." Ребята попытались было отныне звать его Кибернетиком, но прозвище не приживалось. Пришлось ему оставаться под своим именем. И это было вовсе не плохо. ...На последнем круге Антон уже не разбирал дороги. Трава, забор, деревья - все прыгало перед глазами, сливалось в пеструю мешанину красок. Он уже не вспоминал про теоретические правила бега - один вдох на два шага, выдох через рот, и так далее. Его дыхание теперь больше походило на стон. Слипшиеся от пота волосы болтались и стегали по глазам, пульс бил в виски резиновой грушей - тум, тум, тум... Расстояния перестали существовать, казалось, движение ни на сантиметр не приближает его к финишу, а ноги просто молотят горячую вязкую пустоту. Но он различал впереди чью-то голую спину, и нетрудно было почувствовать, что этому человеку тоже неимоверно тяжело - его бег напоминал камнепад: ноги тяжело обваливались на землю, подгибаясь от ударов. Уже десять раз Антон собирался плюнуть на все и остановиться, но всякий раз не позволял себе сделать это. "Вот, еще десять шагов - и остановлюсь... Нет, еще двадцать..." - и так каждый раз. Он учился не бегать, а только лишь побеждать самого себя. Наконец впереди показались долгожданные ворота лагеря, служившие условной точкой отсчета ежедневного кросса. Но их вид не прибавил новых сил. Наоборот, тело взбунтовалось и не хотело подчиняться, метры пути растянулись, воздух стал тугим и неподатливым, отказываясь пропускать тело вперед... Последние шаги Антон пробежал, уже падая. Он коснулся ствола ближайшего дерева и медленно опустился на траву, жадно забирая воздух. Полминуты спустя до финиша добрался и Обжора - бледный, взмокший и хрипящий от напряжения. Антон не помнил, когда успел обогнать его. Теперь уже все сидели на траве возле ворот, отдувались, стряхивали пот и растирали онемевшие ноги. Все, кроме Самурая. Он тоже устал, но, как всегда, гораздо меньше, чем другие. Он единственный не сел отдыхать, а остался стоять на ногах. - Сегодня лучше, - сказал он, подойдя к Антону. - Знаю, - тихо ответил Антон. Еще бы... Сегодня Антон впервые пришел не последним. После кросса оставалось еще около получаса до обеда. Все разбрелись по своим домикам под защиту желанной прохлады. Антон, приняв душ, тоже отправился к себе. После пробежки ноги казались деревянными. Он шел очень медленно, наслаждаясь тем, что не нужно никуда больше спешить. Обычно он обходил домик Анны слева, по тропинке, но сегодня решил пройти с другой стороны - там, где падала тень от двух огромных сосен и не пекло солнце. Он удивился, увидев с обратной стороны домика дополнительную дверь. Обычная деревянная дверь с простым механическим замком. Именно механическим, который можно открыть только ключом, а не чип-картой, комбинацией цифр или голосом. Открыть такой замок Антон не смог бы, несмотря на свой большой опыт борьбы с разными средствами защиты от посторонних. Жилые домики были столь маленькими, что присутствие дополнительного помещения казалось странным. Антон не мог представить, что можно уместить в такой каморке. В конце концов он постарался убедить себя, что ему нет до этого никакого дела, и пошел своей дорогой. И все же решил теперь почаще обходить домик Анны с правой стороны. Может, случайно удастся узнать секрет этой двери. Сержант лежал на кровати, обмахиваясь полотенцем. - Что это ты возле Анкиного дома остановился? - насмешливо спросил он. - Да так... - пожал плечами Антон. - Ты не знаешь, что это за дверь там, с обратной стороны? - А тебе-то что? Хочешь Анку туда затащить? И не мечтай. Тут у нас все такие мечтатели, а ее Сергеев к себе водит. Только дернись - сразу вылетишь отсюда, сам знаешь, куда... Антон расстроился. Анна ему очень нравилась. Он каждое утро видел, как она занимается со своим роботом, и всякий раз она очень приветливо здоровалась с ним. Других членов команды она, в общем-то, не замечала, и Антону льстило, что только с ним она установила этот дружеский мостик. А теперь оказалось, что она принадлежит здесь кому-то еще. Лучше бы об этом не знать... - Да ты не кисни! - засмеялся Сержант. - Поедем в следующий раз на "фестиваль" - такую девку тебе найдем, что вовек не забудешь, может, даже жениться захочешь. Мы ребята простые, у нас с этим делом проблем не бывает. - Куда поедем? - не понял Антон. - Увидишь! - загадочно пообещал Сержант и поднялся, натягивая майку. - Пойдем-ка пообедаем. У меня сегодня еще теоретическая подготовка, а на такое дело лучше приходить сытым. x x x Через два дня в лагерь приехал Брусов. Антон увидел его, возвращаясь с тренировки. Они шли вместе с Сергеевым по тропинке и о чем-то спорили. Как ни странно, при виде Брусова Антон почувствовал что-то вроде радости. Оказалось, после стольких дней заточения с совершенно чужими людьми было приятно встретить даже малознакомого человека. Антон подошел поближе, чтобы поздороваться, но майор равнодушно скользнул по нему взглядом и прошел мимо. Антона это задело. Сразу вспомнилось, как Брусов распинался в момент вербовки и прикидывался чуть ли не другом. Он остановился, с глупой обидой и недоумением глядя им вслед, и вдруг услышал отрывок разговора. - У ребят только-только начало получаться! - раздраженно говорил Сергеев. - А вы хотите взять и все в один момент испортить, "засветить" команду перед всем городом. А главное - ради чего?! - Вот иди и скажи это шефу, - невозмутимо отвечал майор. - Мое дело - передать распоряжение, поскольку я вроде ваш куратор. - Неужели нельзя как-то договориться, ну, других найти в крайнем случае? - Сергеев нервно стучал своей бамбуковой палочкой по голени. - Мало ли головорезов... - Если б можно было - тебя бы не побеспокоили... Антон заинтересовался - речь шла о команде, а значит, и о нем тоже. Однако больше ничего расслышать не удалось. Заинтригованный, он вернулся в свой домик и поделился услышанным с Сержантом. Тот лишь пожал плечами и предположил, что нашлась какая-то работенка. Разгадку все узнали только вечером. Сергеев пришел в столовую хмурый и велел после ужина никому не расходиться. Никто сначала не удивился. Сергеев часто оставлял команду после ужина, чтоб объявить распорядок занятий на следующий день или сообщить, например, о замене постельного белья. На этот раз речь шла не о белье. - Завтра будет горячий денек, - сказал Сергеев. - Вам нашли работу. Скажу честно, она мне не нравится, но придется ее сделать. От того, как вы справитесь, может многое зависеть. - Какая работа? - нетерпеливо спросил Гоблин. - Сегодня утром торговцы отметелили двоих инспекторов ЭКОПОЛа на юго-западном рынке. Завтра утром вы должны выехать на рынок и сделать то же самое с торговцами. Не со всеми, а с теми, которых вам покажут. Они все стоят на одном ряду и торгуют телетехникой, их немного. Вот, смотрите... Сергеев подключил висящий на стене плоский экран и открыл карту рынка. Антон плохо его слушал. Он пребывал в величайшем изумлении: оказывается, ЭКОПОЛ занимается такими гнусными вещами, да еще и создал для этого... нет, не команду, а просто банду, иначе не назовешь! Ему раньше и в голову не могло такое прийти. А сейчас он сам должен был участвовать в этой подлой, преступной акции. Сергеев наскоро объяснил, где находится то место, в котором следовало устроить погром, обвел своей тростью предполагаемый маршрут, показал, где будет ждать машина, и добавил: - Еще раз повторяю, я не хотел бы, чтоб вы этим занимались, но выхода нет - у меня распоряжение начальства. О секретности, думаю, предупреждать не нужно. Детали обсудите между собой, Самурай уже в курсе. Когда он вышел, воцарилось молчание. Антон украдкой оглядел товарищей и понял, что все относятся к предстоящему делу по-разному. Доволен был, кажется, только Гоблин. По его лицу блуждала мстительная усмешка. Впрочем, это было одно из обычных выражений его лица. Обжора, Сержант и Печеный выглядели слегка растерянными. Но слегка. Спокойным был лишь Самурай. - Надо делать, - сказал он. - Интересно, сколько их там человек? - задумался Печеный, почесав затылок. - Как бы мы там сами не получили... - Если все хорошо продумаем - не получим, - Самурай встал, подошел к карте. - Длина ряда - около тридцати метров. Обработать мы должны только вот эту часть. Идти придется двумя группами - по одной на каждую сторону. На рынок заходим поодиночке, собираемся вот здесь, но друг друга не замечаем. Постепенно сдвигаемся к середине ряда, а вот здесь я незаметно бросаю в толпу свето-шумовую гранату... - Давайте все бросим гранаты! - предложил Печеный. - Больше будет паники. - Если мы все начнем бросать гранаты, будет слишком заметно, - спокойно возразил Самурай. - Я брошу гранату, и только после этого начинаем действовать. Если успею - подброшу и еще несколько штук для шума. Я уже обсудил экипировку с Сергеевым: у каждого будет электродубинка, укрепленный кевларовый панцирь, нарукавники и шоковые пистолеты с резиновыми пулями. Пистолетами пользоваться только в крайнем случае. Ими можно покалечить людей, а такого приказа не было. Все, что несем, должно быть спрятано под одеждой. - Там на рынке охрана, - подал голос Обжора. - И у них тоже пистолеты. С настоящими пулями, кстати. - Знаю. Охрана обычно сидит у себя в вагончике и успеет сюда в лучшем случае через полторы-две минуты. За это время мы должны закончить дело. Работаем быстро. Индивидуальный подход к каждому клиенту необязателен. Нужно только ударить один-два раза, испортить товар и переходить к следующему прилавку. Затем мы должны перескочить через этот забор и спрыгнуть в грузовик, который будет нас ждать. - Высокий там забор-то? - поинтересовался малорослый Гоблин. - Довольно высокий. Но там будут приставлены крышки от ящиков, об этом позаботятся без нас. - А если кого-то из наших примнут? - проговорил Печеный. - Ждать его или бежать, выручать? - Если кто-то останется и попадется охране - это его личная проблема. Подставлять всю команду из-за одного человека мы не можем. Он на секунду замолчал, оценивающе посмотрев на Антона. - Сразу определимся с группами. По правой стороне идут Обжора, Гоблин и Печеный. По левой - я, Сержант и Антоха. Еще вопросы есть? - Зачем это все нужно? - не выдержал Антон. Все насмешливо переглянулись. - Не тебе обсуждать, - назидательно ответил Самурай. Потом он нервно пробарабанил пальцами по столу и добавил, уже не так холодно: - Начальство считает, что, если не отреагировать сейчас, инспекторов будут бить и дальше. Это уже не первый случай. Но принять меры по закону они не могут. Во-первых, ни один дурак на рынке не станет давать показания, а во-вторых, эти инспектора сами постарались всех разозлить. Брали штрафы и не выписывали квитанции. До того обнаглели, что брали деньги и, не пересчитывая, клали в карман. А наказывать их нельзя, - Самурай понизил голос, - один из них начальнику департамента зятем приходится. - Так во-от в чем дело! - протянул Печеный. - Выходит, нас на кровную месть подряжают? - А тебе не все равно? - отозвался Гоблин. - Ладно, хорош базарить! - оборвал Самурай. - Если кто-то недоволен, идите к Сергееву и там протестуйте. Экипировку и гражданскую одежду получаем утром после завтрака. Подъем - в семь тридцать. Если хорошо сделаем дело - поедем на "фестиваль". Мне уже обещали... При этих словах команда заметно повеселела. - Какой еще фестиваль? - спросил Антон у Сержанта, когда они вернулись в свой домик. - Увидишь, - многообещающе улыбнулся Сержант. - Я же тебе обещал невесту найти. А то ты весь слюной исходишь, когда на Анку глядишь. Думаешь, не видно? - Да при чем тут это?! - с досадой ответил Антон. Он лег в кровать и долго мучил себя унылыми размышлениями. В этот вечер он почувствовал себя быдлом, на которое можно надеть любой хомут, даже самый грязный. Завтра они должны идти на рынок и бить торговцев только потому, что какой-то чиновник из ЭКОПОЛа хочет отомстить. А давно ли Антон сам был таким же торговцем, стоял в рядах и клял последними словами инспекторов, что копались в его товаре и наказывали за каждую мелочь? "Завтра будем убеждать себя, что торговцы плохие, что они сами поступили неправильно и заслужили наказание, - подумал Антон. - А иначе - как решиться ударить?.." x x x Утром он почувствовал неприятное волнение. Как перед экзаменом, к которому не готов. Да и не только он - настроение было неважным у всех. Быстро, почти не разговаривая, позавтракали, затем получили у Сергеева вещи. Антон взял себе брюки из плотной темно-серой ткани и просторную рубашку, под которой легко было спрятать панцирь и все остальное. Смотрелся он в этом одеянии не слишком элегантно, зато незаметно. Остальные тоже не блистали вычурностью нарядов. В автобусе Самурай постоянно бросал на Антона полные сомнения взгляды, потом подсел и сказал: - Когда начнется, от меня не отходи, понял? Вперед не рвись, но и не отставай. Если что случится - зови. Их высадили в двух кварталах от рынка, и автобус уехал. Как было оговорено, все сразу разделились и растворились в потоке прохожих. Антон вдруг почувствовал какую-то шальную радость от того, что вновь оказался на улице, один, среди обычных свободных людей. Но примешивалась горечь обиды. Он не мог сейчас повернуться и пойти куда вздумается, а маршрут его был четко определен и исключал отклонения. Антон шел, опустив глаза, чтобы случайно не наткнуться на кого-то из знакомых. На такой случай у него, конечно, была припасена версия, но выкручиваться и объясняться с кем-то все равно не хотелось. Территория рынка была огорожена плотным щитовым забором, украшенным пестрыми рекламными панелями. Он бывал здесь раз или два - юго-западный рынок располагался на самой окраине, и сюда приезжали в основном только жители пригородов. Антон плохо помнил расположение рядов. Найти нужное место оказалось сложнее, чем он думал вчера, глядя на карту. Посетителей пока было мало, и торговцы, пользуясь этим, пили кофе, болтали, листали журналы и игрались с карманными электронными играми. Антон неторопливо шел между рядов, поглядывая на товар и нигде надолго не задерживаясь. Продавцы иногда делали попытки заинтересовать его своими вещами, но не очень настойчиво - у Антона был вид типичного праздношатающегося без копейки в кармане. Он без особого интереса миновал ряды с одеждой и обувью, слегка задержался у прилавков с туристическим снаряжением. А вот поглазеть на фототовары ему толком не удалось - время поджимало. Ряды телевизионщиков были видны издалека - эти ребята выстраивали из своего товара стенки метра по три высотой. Здесь уже собралось довольно много посетителей, и Антон не сразу нашел своих. Сначала он увидел Обжору - тот эмоционально спорил с одним из продавцов насчет какой-то антенны, хотя Самурай четко дал понять, что нельзя заранее привлекать внимание. Затем в толпе мелькнула вечно не чесанная голова Сержанта. Антон неторопливо направился в его сторону. По дороге его перехватил неизвестно откуда взявшийся Самурай. - Ты готов? - тихо и быстро спросил он. - Ждем Гоблина и сразу начинаем. Далеко не уходи, будь рядом. И посмотри на всякий случай, нет ли тут твоих знакомых. Он вновь исчез. Антон нерешительно остановился. Ему следовало по-прежнему прикидываться рыночным зевакой, но при этом находиться на одном месте. Задача нелегкая. Наконец он решился подойти к ажурному стеклянному прилавку с видеокамерами, наклонился над ними и стал пристально разглядывать, растягивая время. Торговец посмотрел на него без интереса. Он даже не стал спрашивать: "Чем интересуетесь?" Антон закончил любоваться камерами и перешел к чтению аннотаций. Подняв на мгновение глаза, он встретил подозрительный взгляд продавца. Тот как будто спрашивал: что ты, парень, здесь дурью маешься, покупателей отпугиваешь? Антон хотел было спросить что-нибудь умное, но не успел. Кто-то Легко тронул его за плечо, и над ухом прозвучал быстрый шепот: - Через пять секунд начинаем... Он оглянулся, но никого не увидел. И вслед за этим раздался оглушительный грохот. Антон вздрогнул и начал растерянно озираться по сторонам. Народ в панике бросился врассыпную, образовалась нешуточная давка. Антон отскочил на опустевшее пространство, уворачиваясь от мечущихся людей, и увидел сквозь затянутый пороховой дымкой воздух, как Самурай подрубает ногой стойку широкого трехметрового прилавка. Телевизоры посыпались на асфальт, как кубики, треща пластиковыми корпусами и разлетаясь фонтанами осколков. Вслед за этим раздались еще два взрыва - брошенные заранее гранаты разорвались ослепительными белыми хлопьями. Антон зажмурился, а когда открыл глаза, увидел, что Самурай смотрит прямо на него и что-то кричит: - Чего встал, как баран?! - разобрал он через мгновение. - Давай сюда! Антон подскочил, выхватывая электродубинку, и успел ткнуть ею в живот здоровенного разъяренного торговца, который собирался обрушиться на Самурая сзади. Торговец дернулся, сгибаясь пополам, и отлетел на асфальт, под ноги бегущим людям. Самурай рванулся вперед, к следующему прилавку, и снова ударил. Еще один шестиэтажный "небоскреб" из телевизоров покачнулся и рухнул с грохотом и звоном. Впереди действовал Сержант. Он, как вертолет, махал своей дубинкой, разгоняя торговцев и освобождая пространство для наступающего следом Самурая. Антону же оставалось только прикрывать Самурая сзади. Тактика эта не была придумана заранее, она родилась прямо здесь, как простейший и единственно верный метод. Под ногами трещали корпуса разлетевшихся видеокамер. Самурай особенно старательно уничтожал их, чтоб ни у кого не возникло мысли взять камеру и зафиксировать происходящее "для истории". С каждым шагом Антону приходилось все труднее. Первый испуг у торговцев прошел, и теперь они с яростью бросились защищать свое добро. Антон, как никто другой из команды, понимал их. Он знал, что каждый удачный удар Самурая разоряет одного человека. Если что-то и оставалось относительно целым после его атак, то продать это по нормальной цене было делом безнадежным. Антон знал, что внешний вид товара - половина его стоимости. Да и мало что могло уцелеть - почти все телевизоры были оборудованы хрупкими хрустальными полусферами - распознавателями жестов, которые ломались от малейшей перегрузки... ...Антон уже не понимал, кого защищает - себя или Самурая. Пока его спасала только давка и высокая скорость движения: разъяренные продавцы не успевали как следует сорганизоваться. Махать дубинкой уже не оставалось сил. Антон все чаще просто нажимал на кнопку разрядника, со страхом думая, что емкость батарей не бесконечна. В какой-то момент он не смог увернуться, и молодой парень с разбитым лицом крепко и больно схватил его за волосы, а кто-то еще дважды от души ударил - в скулу и в висок. У Антона закружилась голова, он выронил дубинку и сам едва не свалился на землю, но тут что-то сильно потянуло его в сторону, а потом - вверх. Ноги почему-то оторвались от земли, он начал перебирать ими, нащупал какую-то опору... Когда Антон пришел в себя, он обнаружил, что уже сидит на заборе. - Прыгай в кузов! - заорал прямо в лицо разгоряченный Самурай, отпуская его одежду. Антон судорожно схватился руками за забор и глянул вниз. Свалка, из которой его выдернули, кипела прямо под ногами, но она уже стала казаться чем-то совсем неопасным, не имеющим к нему отношения. По другую сторону забора стоял небольшой автофургон с задранным тентом, из кузова Антона звал Сержант, что-то крича и размахивая руками. Рядом оседлал забор Обжора с двумя пистолетами в руках - он отгонял каучуковыми пулями торговцев, пытавшихся поквитаться со своими обидчиками. - Прыгай за мной! - снова крикнул Самурай и сиганул прямо в кузов, ловко удержавшись на ногах. Антон еще раз посмотрел за забор и собрался было прыгать, но вдруг увидел неподалеку небольшую, но плотную группу торговцев, похожую на кипящий котел. В центре этого котла моталась окровавленная голова Гоблина. - Там Гоблин! - закричал Антон, показывая рукой. - Что?! - Гоблин! - Черт с ним! Прыгай - и поехали. - Его сейчас разорвут! Самурай выговорил какое-то зверское ругательство и снова вскарабкался на забор, ловко достав пистолет. -Где? - Вон там... - Дай свой пистолет и вали отсюда, не мешай. Антон наконец перебрался в кузов и сел, привалившись к бортику. - Жив? - спросил Сержант, бесцеремонно повертев его голову в руках и тронув пальцем набухающую шишку на виске. Антон не ответил. Машина стояла в пустынном хозяйственном дворе, здесь были только однообразные боксы из листового железа и несколько ветхих тракторов. Из-за забора все еще доносился шум. Рядом приземлился Обжора. - Все, сейчас едем, - выпалил он. - Там уже охрана бежит... Перед глазами Антона мелькнули тяжелые ботинки Самурая, грузовик содрогнулся, когда подошвы ударили о кузов. Следом перевалился едва живой Гоблин, а за ним прыгнул Печеный - гибкий и упругий, как кошка. Сержант стукнул кулаком по кабине и поднял тент. Машина рванула с места. Оказавшись в полумраке, Антон утратил остатки сил-и самообладания. На теле ноющей болью обозначились те места, которые он не смог уберечь от пинков и ударов. Сержант сидел рядом и пытался разжечь сигарету. В другом углу кузова над стонущим Гоблином склонились Печеный и Самурай. Они что-то с ним делали и беспрерывно ругались, приказывая ему не дергаться и не ныть. Машина мчалась, не останавливаясь, как будто в городе не было ни светофоров, ни перекрестков. И чем больше она удалялась от растревоженного рынка, тем свободнее себя чувствовали все, кто сидел в фургоне. - Да... - сказал Обжора. - Устроили мы ребятам... телешоу! И засмеялся. Все остальные тоже вдруг начали смеяться - сильней и сильней, и Антон почувствовал прилив веселья и легкости, хотя ничего смешного, конечно, не было. - А я... А я... - захлебывался Сержант. - Этот орет: только товар не трогай! А я его самого тронул, да так, что он в свою витрину улетел... - А я там. одному прилавок с видеокамерами разбросал! - подхватил хохочущий Печеный. - А он их сгреб в охапку, бежит за мной и в меня кидается! Камерами! Антону тоже захотелось рассказать всем, как он ловко столкнул лбами двоих мощных торгашей, но он все же решил промолчать и послушать, как другие хвастаются своими "подвигами". Когда все отсмеялись и успокоились, к Антону подсел Самурай. - Что-то ты не очень сегодня напрягался, - тихо, чтоб никто не слышал, сказал он. - Специально, что ли, старался товар не попортить? - Когда мне было товар портить? - возразил Антон. - Ты впереди шел, после тебя ничего целого не оставалось. А я, между прочим, напрягался будь здоров! Сам разве не видел? Самурай промолчал, смерив Антона медленным, напряженным взглядом. - Всем лихо было, - сказал он. - И все успевали громить прилавки. Кроме тебя. Я понимаю, что мы сегодня, может, хреновыми делами занимались и что тебе неохота своих же братанов-торгашей долбить, но ты же с нами пошел! А если настоящее дело будет - тоже за другими спрячешься? - Думаешь, я сегодня испугался?! - вскинулся Антон. - Да нет... Просто добренький ты слишком. Учись бить по-настоящему! А то на тебя надежды никакой... Самурай криво усмехнулся и отошел к Гоблину проверить бинты. Антон почувствовал, что его оскорбили до самой глубины души. Только что он прикрывал Самураю спину, принимал на себя все удары и пинки, которые предназначались ему, и этот же самый Самурай обвиняет его в том, что "не очень напрягался"! После таких слов Антон засомневался, стоит ли теперь вообще верить ему и уважать его мнение. Машина остановилась на узкой пустынной дороге за городом. Все высыпали из кузова размять ноги и глотнуть свежего воздуха. Из кабины появился Сергеев, почесывая спину своей тросточкой, - оказалось, он сидел рядом с водителем. - Генерал доволен, ребята, - сказал он, не выказывая, впрочем, никакой радости. - Он смотрел прямую телетрансляцию с рынка и видел все от начала и до конца. Я только что разговаривал по телефону с его референтом, и он говорит, что старик даже помолодел от удовольствия. Молодцы, одним словом... - Ну так! - гордо воскликнул Сержант. - Все целы? - Практически, да, - ответил Самурай. - Ну, тогда заедем на базу в медпункт, а потом на гулянку. Или хотите сначала отдохнуть? - Какой еще отдых! - простонал Гоблин. - Сейчас заклеим шишки - и вперед, на новые подвиги! - Как хотите, - усмехнулся Сергеев, садясь в машину. x x x В лагере их встречала только Анна. Она с любопытством посмотрела, как потрепанная, но бодрая команда выгружается из машины, и ушла куда-то. В медпункте уже ждал врач - высокий костистый мужик с простым грубоватым лицом. В первую очередь он занялся, конечно, Гоблином. У того был расквашен нос, рассечена кожа на голове и повреждена, несмотря на защитный панцирь, пара ребер. Врач посоветовал ему отлежаться, но Гоблин и слышать об этом не хотел. Глаза у него бегали, как у голодного хорька в предвкушении кормежки. Да и все остальные находились во власти какого-то сладкого предчувствия. Антон дожидался своей очереди на улице, когда вновь увидел Анну. Она тоже заметила его, подошла и села рядом. - Сильно досталось? - полюбопытствовала она. - Не очень, - пожал плечами Антон. - Некоторым хуже. - Ну-ка, дай посмотрю... Антон повернул голову, и Анна осторожно потрогала ссадину на его виске. От ее мягких прикосновений у Антона мороз пошел по коже. Он замер и перестал дышать, чтобы не спугнуть эти волшебные секунды. Это было похоже на ласку матери. Впрочем, матери своей Антон не помнил, но представлял себе именно так. - Больно? - тихо спросила Анна. - Крови много натекло. Хочешь, я принесу крем, чтобы размягчить корку? - Не надо, врач все сделает, - ответил Антон. И добавил: - Спасибо, конечно. Анна помолчала несколько секунд. Потом сказала: - Ничего... Сейчас поедете долечиваться. К вечеру и не вспомнишь про свои болячки. И что-то странное прозвучало в ее голосе - то ли горькая усмешка, то ли презрение. Антон так и не понял, что же она имела в виду, но отчетливо почувствовал подувший холодный ветерок. Однако отъезд на "долечивание" почему-то задерживался. В ожидании транспорта пришлось пообедать, послоняться без дела по лагерю. После четырех к воротам наконец подъехал небольшой комфортабельный автобус. Все неторопливо загрузились, расселись в высокие кресла и принялись ждать Самурая, который, как всегда, где-то пропадал. Наконец появился и Самурай. Он помахал перед глазами ребят желтым конвертом и прошел на заднее сиденье. - Сколько дали? - спросил Печеный. - Сейчас посмотрим, - буркнул Самурай и вытащил из конверта ворох новых банкнот. Автобус тронулся и выехал на дорогу. Антон чувствовал себя неважно. Казалось, что сейчас Самурай снова подсядет и начнет укорять в мягкотелости и ненадежности. Или как-то обделит при распределении неизвестных, но ожидаемых благ. Но Самурай, казалось, уже позабыл про утренний разговор. Вскоре он прошел вперед и сел лицом к салону. Антон рискнул посмотреть в его глаза и не увидел там никакого упрека в свой адрес. - Ну что... Начальство, как всегда, пожадничало, - сказал Самурай. - Деньжат у нас маловато. Хватит, чтоб всем как следует напиться и споить пару платных девчонок на вечер. Или, наоборот, споить девчонок для каждого, а самим чуть принять для храбрости. Какие есть мнения? - А как насчет много выпивки и бесплатные женщины для всех? - поинтересовался Сержант. - Сегодня такое вряд ли получится. Едем в одно глухое придорожное заведение, на тридцать километров ни одного городишки, и приличные дамы - в смысле бесплатные - туда не заглядывают. Только "заплечные" - шоферские подруги. - Посмотрим, - проворчал Сержант. - Бесплатные везде есть... - Ну, что мы решим? - напомнил Самурай. Никто не ответил. Антон смотрел в окно и видел в нем отражение шестиместного "ЛуАЗа", который следовал за их автобусом. Интересно, куда едут эти люди? Что за дела у них могут быть в каком-то другом городе? Антон так привык к однообразию своей новой жизни, что не представлял, может ли где-то в мире быть другая жизнь... - Я думаю, после такого дела нужно мощно напиться, - сказал Печеный. - А затем разберемся с бабьем. Кто захочет, конечно... - И кто сможет! - насмешливо добавил Обжора. - Резонно, - согласился Гоблин. - Тем более что на одну подружку у нас деньги все равно остаются. А нам больше и не надо. - Не с твоей-то разбитой рожей вообще о женщинах рассуждать, - заметил Самурай и посмотрел на Антона. - А ты как думаешь? Антон несколько секунд помялся, потом сказал: - Я с вами первый раз еду, ничего не знаю и посоветовать ничего дельного тоже не могу. Решайте без меня. - Ладно. - Самурай сложил деньги пополам и сунул в карман. - Значит, берем много водки и не обращаем внимания на женщин. Пусть они сами на нас внимание обращают. Шестиместный джип по-прежнему мчался позади автобуса. Все замолчали и смотрели в окна, думая о своем. Антон размышлял, отчего их увозят так далеко. Наверно, чтобы избежать случайных встреч со знакомыми и других неприятных неожиданностей. Тех, кто находится вне закона, лучше держать подальше от шумных городов. Ожидание закончилось остановкой возле небольшой чистенькой автозаправки в пустынном месте, посреди широкого поля. За офисом оператора пестрела вывеска придорожного ресторана, чуть дальше стояло несколько щитовых домиков - видимо, жилье для обслуживающего персонала. На стоянке красовались разрисованными боками несколько большегрузных автомобилей. - Да-а, - вздохнул Обжора, выбираясь из автобуса. - В таком месте можно пить только от большой тоски. - Скажи спасибо, что хоть сюда привезли, - проворчал Печеный. - После того, что мы устроили в прошлый раз на турбазе, нас вообще могли под замок посадить. Порыв горячего ветра взметнул пыль и мелкий песок с дороги, заставив зажмурить глаза. Антон повернулся к ветру спиной и увидел, что "ЛуАЗ" остановился неподалеку. Из него уже выбрались четверо крупных плечистых мужчин, одетых как бизнесмены. Они направлялись к ресторану. Ветер трепал полы их дорогих пиджаков. Место и в самом деле было тоскливое. Все поскучнели и разбрелись вокруг, ожидая, пока Самурай все выяснит и разведает. Мимо проносились машины, никто не останавливался. Под навесом дремал на ящиках рабочий бензоколонки в ярко-зеленом комбинезоне. Антон послушал, как Сержант спорит с Гоблином насчет каких-то боксеров, ему стало скучно, и он отошел, присев на корточки возле колеса автобуса. Потом появился Самурай. - Я все узнал, - с ходу сказал он, сразу заразив всех своей энергией и бодростью. - Это место шофера называют "пьяные домики". Вон те будочки сдаются на ночь. Водка здесь недорогая. Иногда приезжают практикантки с текстильной фабрики и устраивают гулянки. Но сегодня вряд ли - середина недели. Может, кто-то подъедет ближе к вечеру. - Скучно, - сморщился Сержант. - Что заслужили - то и получили. Ничего. Выпьем по стаканчику, глядишь, и развеселимся. Ну, пошли. Зал ресторана был полупустой и темный. Даже подсветка стойки бара не включена. Здесь сидели всего несколько человек: те самые бизнесмены из "ЛуАЗа" и еще двое каких-то людей, судя по всему, шоферов, остановившихся перекусить. Обжора и Печеный сдвинули вместе два стола, и все расселись, неуверенно поглядывая по сторонам. Похоже было, что Самурай не только все узнал, но уже и договорился: зевающий, неопрятно одетый официант-бармен сразу стал ставить на стол бутылки и тарелки с холодной закуской. Сержант протянул бутылку Самураю. - Разливай, командир. Тот распределил по стаканчикам приправленную ароматизаторами водку и кивнул, объявляя начало застолья: - За удачу. За то, что и сегодня все обошлось, и мы остались живыми и здоровыми. - Ну, насчет здоровья можно поспорить, - проворчал Гоблин, поднося стакан к губам. Антон обратил внимание, как о