ну. - Ты чего? - удивился Сержант. - Спать, что ли, пошел? - Да нет... - Антон глубоко вздохнул и унял позывы желудка. - Мутит что-то. Врач сказал, сотрясение. - Ну так иди поспи. - Нет, спать пока не тянет. Посижу еще с вами. - Завтра все выспимся, - пообещал Самурай. - Никаких занятий не будет, можем дрыхнуть хоть до вечера. Гуляем, короче... - Тоже мне, "гулянка", - не унимался Гоблин. - Вон где ребята гулять умеют, - он ткнул пальцем в забор, за которым располагалась основная база оперативного отряда. - Чего хотят, то и делают. Я раз видел, они даже баб сюда возят. - Остынь, Гоблин, - с раздражением посоветовал Печеный. - Что-то ты сегодня очень нервный. Ну, сорвали мы операцию. И что теперь - каждый будет хныкать и жаловаться? - Да ты вспомни, кто сорвал-то! - вскинулся Гоблин. - Чей пистолетик-то на дорогу упал, а? - Кончайте! - прикрикнул Самурай. - Все хороши. Просто думать надо в следующий раз. Гоблин сразу как-то обмяк и успокоился. - Да ладно... - он сокрушенно покачал головой. - Собаку жалко. Пришлось пристрелить, там... Знаете, здоровая такая лохматая колли - как медведь! - Да, собачку жалко, - присоединился Обжора. - А жалеть ее никак нельзя было - она нас первая учуяла. Не то, что эти дуболомы из охраны. - А человечка вам не жалко? - усмехнулся Печеный. - Какого? - удивился Гоблин. - Уже забыл? Того, которого ты сегодня грохнул. - Никого я сегодня не грохнул, - заявил Гоблин, обведя всех своими покрасневшими, уже пьяными глазами. - Я просто поразил цель. Понимать надо разницу. - И в чем разница? - Убивает тот, кто принимает решение, - тихо сказал Самурай. - А снайпер - просто инструмент. - Я - как кирпич, которым проломили голову, - доверительно признался Гоблин. - Кирпич ведь не виноват? Все усмехнулись, соглашаясь с метким сравнением. Антону вдруг стало противно слушать, как эти люди изощряют свою фантазию в попытках оправдаться друг перед другом. Ему не хотелось влезать в этот разговор, но он все же не выдержал. - А если мы все не виноваты, - сказал он, - тогда чего же мы прячемся? Пойдемте за ворота, погуляем по городу. Если поймают, скажем, не мы решение принимали. - Ты чего это? - удивленно проговорил Сержант. - А ничего! Если уж мы сегодня сделали дело, то нечего придумывать и называть себя инструментами. Гоблин - убийца, а не инструмент. И мы все - точно такие же! - Похоже, ты сегодня хорошо головкой стукнулся, - хмыкнул Обжора. - Никому так не досталось. - Просто противно вас слушать. Вы боитесь вслух сказать: да, мы сегодня убили человека, который лично нам ничего плохого не сделал. Мы сделали это для того, чтоб избавиться от своих неприятностей. Мы и дальше будем также делать: выполнять любую команду, лишь бы решить свои проблемы. Он замолчал, потому что наткнулся на откровенно злой взгляд Самурая. - Тебе что-то не нравится? - с угрозой спросил он. - Можешь хоть сейчас завязать с командой. Можешь опять зажить "честно". Где-нибудь в Бурятии или Средней Азии, на исправительно-трудовом стройкомбинате. Какого черта ты здесь делаешь, такой совестливый? - Я не буду завязывать с командой, - сказал Антон, отвернувшись. - Просто я в отличие от вас не боюсь признаться, что зарабатываю свою безопасность за чужой счет. - Ну, насчет безопасности ты преувеличиваешь, - заметил Обжора. - Безопасностью здесь и не пахнет. Неподалеку послышались чьи-то мягкие шаги. Все затихли, удивленно переглянувшись. На освещенном пространстве вдруг возникла фигура Сергеева. - А я-то думаю, куда вы подевались? Что вы прячетесь, как школьники от учителя? Попросили бы - я бы вас в столовую пустил. Я же понимаю, после такого дела надо разрядиться. - "Фестиваль" будет? - незамедлительно поинтересовался Гоблин. - Не раньше, чем через месяц, - ответил Сергеев. Он нагнулся, поднял с земли пустую бутылку. - А это где взяли? - В магазине, - ответил Самурай. Сергеев хмыкнул, отбросил бутылку в сторону. - О чем спорим? Вас за километр слышно. - Да все о том же, - с досадой ответил Самурай, злобно взглянув на Антона. - Наш кибернетик очередную воспитательную беседу проводит. Воскресная проповедь на тему "Как убить человека и не остаться виноватым". - Совсем не об этом я говорил, - разозлился Антон. - А в чем, собственно, проблема? - невозмутимо поинтересовался Сергеев, обернувшись к Антону. - Ты думаешь, вы сегодня совершили преступление? - В этом я и не сомневаюсь, - фыркнул Антон. - Я о другом говорил... - Подожди. Я, конечно, не могу сейчас представить тебе оперативные материалы, документы, показания осведомителей. Могу только дать тебе слово: все, что вы сегодня сделали, пойдет на пользу и нашей организации, и вообще государству. Если для кого-то сегодняшний день оказался неудачным, то он этого заслужил. - А кстати, чем заслужил? - спросил Печеный. - Мы ведь ничего не знаем. Или это секрет? - Секрет? - Сергеев пожал плечами. - Да нет, теперь уже, пожалуй, не секрет. Человек, которого мы сегодня... э-э-э... который сегодня был ликвидирован, - иностранец, опытный и известный в определенных кругах экономист. Но его смерть мало кого удивит. Его коллеги знали, что он занимался делами, за которые рано или поздно убивают. - А какими делами? Это не секрет? - Он специалист по разорению банков. - Как это? - Разве непонятно? Он вызывал искусственное банкротство российских финансовых компаний - по заказу иностранных фирм и даже правительств. И хочу сразу вам сказать, что остановить его другим способом мы не могли. Хотя и очень многое про него знали. И даже посадили нескольких его, так сказать, помощников. Так что ваша совесть может взять выходной. Он совсем невесело усмехнулся и повернулся, собираясь уходить. - Может, все-таки открыть столовую? - Не надо, мы уже скоро закончим. - Как хотите, - пожал плечами Сергеев и медленно пошел обратно. - Ну, вы поняли? - тихо сказал Самурай через несколько секунд. - Еще неизвестно, от кого больше пользы - от ЭКОПОЛа, который ни черта толком не может, или от нас. Мы все можем, и бояться нам нечего. Ни одна тварь нам в лицо не посмеется и адвокатом не закроется. Вы поняли? - Послушай, Самурай, - задумчиво сказал Печеный, - а сдается мне, что ты никакой не разжалованный мент, а самый настоящий действующий офицер ЭКОПОЛа. - Это почему? - искренне изумился Самурай. - Да так... На экополовскую "шестерку" ты не похож - характер не тот. Но уж больно ты их любишь. Весь счастьем светишься, когда рядом с Сергеевым стоишь. Из тебя на зоне классный активист бы вышел. - Да ладно, кончай ты... - прозвучал неуверенный голос Сержанта. - Пусть говорит, - пожал плечами Самурай. - Я послушаю. - Я уже все сказал. - А теперь я скажу, ладно? - с ядом в голосе проговорил Самурай. - Если ты считаешь меня "наседкой", дело твое. Но назови мне хоть один случай, когда я сделал кому-то вред. Назови, а? - Ну, пока не назову, а когда-нибудь потом, может, что-то и выплывет. - Печеный, не заговаривайся, - деликатно предупредил Обжора. - Я чувствую, мы сегодня друг друга поубиваем, наверно, - ухмыльнулся Гоблин. Самурай мог бы прекратить этот дурной разговор одним лишь крепким словом, но не стал этого делать. На сей раз он был заинтересованной стороной. - А теперь скажу насчет того, как я их "люблю", - продолжал он. - Да в отличие от вас всех я доволен, что здесь оказался. До этого я всю жизнь имел дело со всякой сволотой, и мне иногда хотелось повеситься от бессилия. Я мог выследить кого угодно, собрать кучу компромата, устроить красивый захват с мордобоем и стрельбой из автоматов. Но я знал, что вся моя работа - это старания маленького мальчика в песочнице. Пройдет большой дядя, наступит тяжелым ботинком - и все превратится в грязь. Так было много раз - я еще не успею пристегнуть наручники, а по городу уже бегают адвокаты, собирают деньги, суют их кому надо, героиновые мальчики уже свидетелей обрабатывают... На следующий день эта тварь смеется мне в лицо - и спокойно уезжает домой. Да еще в суд обещает подать - за незаконное задержание. А теперь я могу быть таким же, как и они. Могу действовать так же, как они. Ни один прокурор мне не указка, никакое общество защиты обвиненных на меня не каркнет! - Все так, - сказал Антон. - Только чем ты теперь лучше их? Ты сам стал одним из них. - А почему только я? - Не только. Я - тоже. А Сергеев - уж и подавно. - Сергеева не трогай. Про него разговор особый. - А он-то чем лучше? Самурай вдруг замолчал. Как будто споткнулся об этот простой и вроде бы ничего не значащий вопрос. - Ну ладно, - сказал он после напряженной паузы. - Я объясню, слушайте, детки, сказочку. Жил-был простой оперативник ЭКОПОЛа по фамилии Сергеев. И поручили ему раз одно дельце. Самое обыкновенное, совершенно ничего особенного. Нужно было съездить в Астрахань и кое с кем там разобраться. Сначала казалось, просто мелкие жулики - покупали в Японии дешевые консервы и ставили на них торговую марку компании, кажется, "Дальневосточные морские ресурсы". И продавали по соответствующей цене. Сергеев поехал, во всем разобрался, сертификаты изъял, склады опломбировал, счета арестовал... А потом приезжает домой. Заходит, а там стол накрытый, и за ним его семья - жена и две дочки. Сидят, папу ждут к ужину. И у всех троих такие ма-а-аленькие дырочки в затылках. Даже крови не видно. - Какие дырочки? - озадаченно переспросил Сержант, не решаясь свести вместе такие понятия, как маленькие девочки, кровь и дырочки в затылках. - Я что-то не въехал... - Их убили, разве не понятно? Сергеева еще там предупреждали, а он не послушался, вот и дождался. Перестреляли детей из-за каких-то тухлых консервов, поняли? А сегодня у нас клиент не с консервами был, а с живыми деньгами. И что за ним тянется, никто не знает. Вот и думай, кого больше жалеть - людей или собак. - Ну, их поймали хоть? В смысле, этих... которые убили. - С какой стати? Профессионалы берутся за такие дела не для того, чтоб их ловили. Нет, сам Сергеев кое-что знал, однако официально ничего сделать не мог. А вот зато теперь он все, что хочет, может делать не официально, а по совести. И вы мне хоть сто раз говорите, что он сам как бандит, я все равно буду на его стороне. Все замолчали. Не потому, что хотелось поразмышлять над услышанным, а из-за того, что этот затянувшийся спор уже всем надоел. Потом опустошили еще по одному стаканчику и вроде как примирились. Разговор потек в другом направлении, все вдруг стали друг друга хвалить - и Гоблина, за то что не промазал, и Печеного, который сумел быстро вывести неповоротливый микроавтобус из района операции, и Антона за безупречное техническое обеспечение. Про плохое никто не вспоминал. Антона разморило, и ему тоже захотелось выпить. Но пить было нельзя, поэтому, чтобы не вводить себя в искушение, он первым отправился спать. Он отключился, едва лишь натянув одеяло. Ночь прошла, как полет в пустоте, ни один сон не успел побеспокоить Антона. Но рано утром это состояние было прервано осторожным стуком в дверь. Антон разлепил глаза и услышал вкрадчивый голос Обжоры: - Гоблин не заходил? - Делать нам нечего, как за Гоблином следить, - проворчал Сержант и перевернулся на другой бок. - Нет, ну, я думал, вдруг заходил, - растерянно проговорил Обжора, прикрывая дверь. Антон полежал немного, слушая, как на улице потихоньку начинают свой рабочий день лесные птицы. Глаза сами собой закрылись, и он вновь провалился. На этот раз сон был неглубоким и беспокойным - все время казалось, что надо вскакивать и куда-то бежать. Наконец Антон встал. Самочувствие было паршивым - слегка побаливала голова, руки и ноги отваливались, а вчерашние ссадины горели, как маленькие вулканы. Несколько минут он сидел на кровати, мечтая, как здорово было бы сейчас проснуться не здесь, а у себя дома, раздвинуть шторы, поставить кофе, включить музыку... Но вместо музыки он услышал топот на крыльце, а затем в комнату ворвался Сержант. - Пошли, Сергеев всех собирает! - крикнул он. - Злой, как собака. Вроде что-то случилось. Антон поспешно натянул форму и выскочил на улицу. Все уже были в столовой. Все, кроме Гоблина. Сергеев нервно ходил из угла в угол, размахивая своей тросточкой, и ни на кого не глядел. Антон еще ни разу не видел его таким - всегда спокойный начальник базы сейчас выглядел взбешенным, лицо его иногда искажалось злой гримасой. Наконец он остановился, уперев руки в стол, и быстро оглядел собравшихся. Чувствовалось, что он хочет сказать что-то серьезное, но не может подобрать подходящие слова. Такие, чтобы важность сказанного дошла до каждого. - Ну, что? - выдавил он наконец. - Поздравляю - дождались. Сегодня ночью ваш друг и товарищ, известный под псевдонимом "Гоблин", сдал нас всех с потрохами. Никто не пошевелился и не произнес ни слова. Сказанное Сергеевым ничего не объясняло, а потому казалось пока просто набором устрашающих слов. - Сегодня ночью, - продолжал Сергеев, - Гоблин самовольно покинул территорию базы и добрался до города. Около часа ночи он совершил вооруженное нападение на круглосуточную аптеку и забрал из кассы сто двадцать рублей выручки, с которыми отправился в ночной клуб "Сирень"... - Вооруженное? - недоверчиво переспросил Самурай. - Именно так. Интересуешься, откуда у него оружие? Я отвечу: насколько я понял, это та самая винтовка, с которой он выходил вчера на ликвидацию. - Сергеев в упор посмотрел на Самурая и после этого почти закричал, хлопнув своей палочкой о стол: - Почему не проследили, чтоб он сразу избавился от оружия?! - Проследили... Он в канал ее бросил, все видели. - Значит, плохо бросил! А вы плохо проследили! - Сергеев замолчал, глядя в одну точку, потом продолжил: - Это еще не все. Когда Гоблина задерживала милиция, он ранил офицера и убил случайным выстрелом официанта клуба. Тем не менее его задержали. Гоблин к тому времени был сильно пьян и орал на весь ресторанный зал, что завтра все у него в ногах ползать будут, что за него заступится ЭКОПОЛ, что он секретный сотрудник и так далее. Короче, выболтал все. То же самое продолжалось и в отделе, куда его доставили. С той разницей, что там он вспомнил еще и меня, и вас, и еще много интересного. И кстати, уже сегодня в Управление приходили люди в штатском и интересовались полковником Сергеевым. Но это мои проблемы, и я их решу. Гораздо хуже, ребята, ваши дела. Гоблина успели сфотографировать, взять отпечатки пальцев и гаммы запахов. Соображаете? - Его же крутить начнут! - с ужасом проговорил Печеный. - Не начнут, - поспешно заверил его Сергеев. - Не начнут, потому что полтора часа назад он убежал из отдела и при этом искалечил сотрудника милицейской конвойной роты. Сейчас он сидит у меня в кабинете, помаленьку трезвеет и ждет, что я с ним сделаю. Сергеев сделал паузу, успев вопросительно и требовательно посмотреть каждому в глаза. На его взгляд решился ответить только Самурай. - И что же? - хрипло спросил он. - Что? Не понял вопроса. - Что теперь будет? - охотно уточнил Самурай. - А вы никто не догадываетесь? Из этой истории я вижу только один выход. Прекратить с сегодняшнего дня деятельность команды, а вас распустить. О нет, я неправильно выразился. Вас - вернуть туда, откуда вы были взяты. Просто отпустить вас я не могу. Ясно? - Да уж... - тяжело вздохнул кто-то. - Думаю, у вас появится время обдумать, почему Гоблин так поступил и какого черта вы не смогли его остановить. - Да чего тут думать? - тихо проговорил Обжора. - Гоблин вчера весь вечер ныл, что остался без "фестиваля". Вот и решил сам себе устроить праздник. Я вчера спать пошел, а он говорит: я еще посижу на воздухе. Потом я заснул и не знал, что он не пришел. Только утром... - Можешь не оправдываться. Ни хуже, ни лучше себе ты этим не сделаешь. Гоблин уже все решил за вас. Повисла тишина. Антон понял: хотя Сергеев достаточно ясно указал на дальнейшую судьбу команды, на самом деле ни он сам, ни все остальные на подобный исход не настроены. Иначе не было бы такого бурного излияния чувств. Его догадку тут же подтвердил Самурай. - Да ладно... - осторожно сказал он. - Так уж сразу команду распускать... Можно ведь что-то и придумать... - Думайте, - пожал плечами Сергеев. - Я пойду, а вы думайте. Если что-то изобретете - ваше счастье. Он быстро повернулся и вышел за дверь. Самурай тут же взял инициативу на себя. - Что будем делать с Гоблином? - мрачно спросил он. Никто не отвечал. Придумать что-то было просто невозможно, для этого нужно досконально знать весь расклад. Но Самурай, похоже, и не ждал никакого ответа. Он думал сам. Эту долгую беспомощную паузу вдруг прервал вкрадчивый голос Печеного: - Да зеленкой его мазать, что тут еще поделаешь... Антон еще даже не попытался понять смысл этой нелепой фразы, как вдруг тишина в столовой стала какой-то страшной. Печеный смело посмотрел каждому в лицо. - Что замолчали? Сами же все понимаете. Только решаете, как поделикатнее сказать. - Ну, это ты зря, - тихо сказал Обжора. - Я, например, ни о чем таком еще не думаю. Я надеюсь, все обойдется... - Надеяться поздно, - решительно возразил Самурай. - Сергеев не допустит ни малейшего риска. - Да почему?! У нас тут риск на каждом шагу! А если б Гоблин не ночью попался, а утром, когда мы с ним в засаде с винтовкой лежали? Там что, риска не было? - Ну иди, поговори с Сергеевым. Докажи ему, что Гоблин больше так не будет. - Ах, вот в чем дело... - А ты что думал? В команде Гоблина оставлять нельзя - это однозначно. А отпускать - хоть в тюрьму, хоть куда, - еще хуже. К тому же неизвестно, что он там наболтал. Сергеев, может, только самую малость нам рассказал. - Ладно, хватит обсуждать, - нетерпеливо оборвал Печеный. - Сколько ни обсуждайте, Гоблина нужно мочить, и нечего тут придумывать. Лучше обсудим, как это сделать. Антон посмотрел на Печеного и понял причину его нетерпения. А точнее - вспомнил. Печеный был здесь единственным, для которого разрыв контракта означал самое.худшее, что можно придумать. - Короче, так, - быстро заговорил Самурай. - Мочить тоже надо с умом. Судите сами: милиция находит его труп, начинаются заморочки, беготня, экспертиза... Исходная информация у них уже есть: ЭКОПОЛ, полковник Сергеев и так далее. Начинается возня вокруг ЭКОПОЛа, которой Сергеев как раз и не хочет. Потому что любая дурацкая случайность может вылиться в большой шухер. - А если милиция не находит труп? - резонно возразил Печеный. - Тогда заводится оперативно-розыскное дело, и начинается та же самая беготня, только искать будут скрывшегося преступника. И случайно пролетающий кирпич мы организовать тоже не можем. Малейший намек на насильственную смерть, и прокуратура не успокоится, пока все не будет проверено до последней ниточки. На этот счет можете мне, как бывшему менту, поверить. Гоблин им достаточно наговорил, чтобы они разглядели в несчастном случае преднамеренное убийство. Как только где-нибудь на дороге найдут его труп с разбитым черепом, вся его болтовня про ЭКОПОЛ предстанет в новом свете. А тщательно все устроить мы не сможем - времени в обрез. Антон никак не мог взять в толк: неужели они действительно обсуждают, как убить - не наказать, а убить! - человека, с которым вчера пили из одной бутылки. Он внимательно слушал Самурая, даже соглашался с его доводами, но при этом казалось, что он смотрит кино, где можно проникнуться выдуманными страстями, попереживать, а затем спокойно пойти ужинать. Впрочем, он был не одинок в своих чувствах. В другом углу сидел Обжора, который все это время жил с Гоблином в одной комнате. Он изумленно переводил взгляд с Самурая на Печеного, и от его всегдашней невозмутимости не осталось и следа. - Тогда Гоблину лучше всего умереть от старости, - усмехнулся Печеный, - и никаких подозрений не будет. - Надо думать, - пожал плечами Самурай. - Должен быть какой-нибудь способ. Что-то вроде яда, который разлагается в крови... - Ну и разговорчик у нас... - не выдержал Обжора. - Яда такого у нас нет, - медленно проговорил Печеный, сосредоточенно глядя на свои сплетенные пальцы, - а вот способ есть. - Есть? - с недоверием переспросил Самурай. - Есть... Смерть от сердечной недостаточности нас устроит? - Это как? - А так. Никаких следов и повреждений не будет - гарантирую. При мне этот способ дважды испытывали, и оба раза получилось. Самурай почему-то обернулся, будто боялся посторонних, потом, медленно пятясь, отошел к двери. - Ну-ка, пойдем поговорим на улице. Печеный с готовностью встал и шагнул за дверь. Сержант придвинулся к Антону. - Ну вот... - растерянно сказал он. Сержант не знал, что сейчас нужно или можно говорить, он хотел просто не оставаться в этот момент наедине с самим собой. Антон украдкой посмотрел на Обжору. Тот сидел в неудобной позе, тупо глядя перед собой, и чуть шевелил губами, как будто что-то считал. И вдруг, поймав взгляд Антона, он тут же подобрался, сложил руки на животе и сказал неожиданно громким голосом: - Да... Отчирикался Гоблин. И от этих слов у Антона по коже пошли мурашки. Если раньше он воспринимал происходящее, как кино или игру, как неприятный, но обязательно обратимый процесс, то теперь громкий голос Обжоры вернул все в реальность. Стало отчетливо понятно - Гоблин действительно "отчирикался". Самурай с Печеным отсутствовали довольно долго. Они вернулись какие-то взведенные и неестественно энергичные. - Нужен еще один человек, - сказал Самурай. - Кто пойдет? Это прозвучало так обыденно, будто требовалась пара рук для переноски дивана. И тем не менее Антон ощутил желание опустить глаза и втянуть голову в плечи. Но тогда бы он не увидел, что происходит вокруг. А это почему-то было очень важно... Самурай скользнул взглядом по совершенно одеревеневшему Обжоре, потом перевел глаза на Сержанта. - Я не пойду, - категорично заявил Сержант в ответ на оценивающий взгляд. У Антона на такую категоричность не хватило духа. И когда немигающие глаза Самурая остановились напротив, он почувствовал себя ломким и вялым, как высохший лист. - Ты пойдешь, - сказал Самурай. В его голосе прозвучало что-то большее, чем просто приказ. Антон в этот момент возненавидел самого себя - за то, что жалел торговцев во время бойни на рынке, что слабо бил партнеров на тренировках, что задавал ненужные вопросы и провоцировал душеспасительные разговорчики, за то, что слишком много сомневался. Если бы он мог быть таким, как и все, если бы он только умел так же, как остальные, смеяться и грустить, наказывать и прощать, говорить и молчать, смотреть на мир и отворачиваться от него - может, тогда беспощадные слова "ты пойдешь" миновали бы его... Антон встал и, беспомощно обернувшись на Сержанта, шагнул к выходу. Печеный сразу взял его двумя пальцами за рукав и повел по дорожке, шепча на ухо: - Гоблин сейчас в медпункте. Когда войдем - вида не показывай. Пусть подумает, что мы просто так зашли, поговорить. Потом вы с Самураем хватаете его за руки с двух сторон и держите, пока я буду пристегивать его к креслу. Держать нужно крепче, он сильный. Когда пристегнем - стой рядом и поддакивай. Понял? Твое дело стоять, слушать меня и поддакивать. Ни о чем не спрашивай, никаких лишних слов не говори, а то все испортишь... До медпункта было довольно далеко. Антон надеялся, что путь продлится вечно, но вот впереди показалась крашенная в зеленый цвет стена щитового домика. Антон невольно замедлил шаг, стремясь оттянуть момент, когда нужно будет войти и посмотреть в глаза Гоблину, но Печеный тянул его за собой, продолжая инструктировать. Перед дверью остановились, приготовились. - Пошли, - кивнул Самурай. Изображать обеспокоенных товарищей не пришлось. Гоблин все понял, едва лишь увидел лица вошедших. Ни слова ни говоря, он вскочил и прыгнул к окну. Самурай догнал его в два шага и с разворота ударил ногой под коленку. Гоблин растянулся на полу, завалив стеклянный шкаф с препаратами, но тут же снова вскочил, будто был сделан из резины. Вновь он метнулся к окну, но через секунду Самурай уже висел у него на шее и кричал: - Держите!.. Сюда, быстро! Каждая клеточка тела Антона сопротивлялась участию в этой дикой расправе. Он на деревянных ногах шагнул вперед и вцепился Гоблину в руку, но не удержал. Казалось, это все равно, что поймать крутящуюся лопасть вертолета. Опасаясь, как бы не попасть под очередной взмах этой руки-лопасти, он суетился рядом и наконец дождался удобного момента, схватил, впился пальцами в рукав, навалился всем телом. Самурай давил на горло, нагибая Гоблина все ниже к полу, тот дергался, крутился, не давая трем сильным противникам совладать с собой. При этом он орал так, что закладывало уши, орал, брызгая слюной и переходя то на рев, то на визг: - Суки! Скоты! Что ж вы делаете! Пустите, гниды, суки!.. Он уже стал красным, потным и скользким. Антон в этот момент не испытывал ни стыда, ни жалости, а только омерзение от того, что приходится тесно прижиматься к этому визжащему мокрому клубку. Гоблин сопротивлялся до последней капли своих сил. Он боролся всем телом, вплоть до самых кончиков пальцев. Наконец удалось прижать его к креслу, застегнуть ремни на руках и ногах. Гоблин понял, что теперь силой и яростью ему ничего не добиться. Он обмяк, обвел всех слезящимися, почти сумасшедшими глазами и запричитал: - Ну не надо, .братцы... Ну за что? Отпустите, я убегу. Скажите им, что я сам вырвался... Ну, пустите, ну, пожалуйста! Было немного странно, что Гоблин так неистово цепляется за жизнь - жизнь, которую так ненавидел. Человеку свойственно быть в этом смысле эгоистом, и Антон, как и большинство живущих, в глубине души раньше считал, что только он знает истинную цену жизни, а все прочие относятся к ней совсем иначе, и умереть им будет гораздо легче, чем ему... Самое страшное, что умоляющие слова Гоблина летели в пустоту. Никто их не слышал, как будто рядом были не живые люди, а механические куклы. Антон и Самурай стояли по бокам кресла, опасаясь встречаться с жертвой глазами, Печеный с сосредоточенным видом разматывал трубки капельниц, пододвигал стеклянный столик с инструментами. Гоблин все еще бормотал что-то, но с каждым вздохом, с каждым взглядом на приготовления Печеного терял энергию. Свирепая схватка после тяжелой пьяной ночи опустошила его. Печеный отыскал в шкафу широкий моток пластыря и зашел к Гоблину со спины. - Сиди смирно, башкой не дергай! - грубо скомандовал он и взял Гоблина за волосы. - Давай помогу, - пробормотал Самурай и взялся приматывать голову Гоблина к спинке кресла. Гоблин не шевелился, наоборот, сидел очень тихо и как будто прислушивался к тому, что происходит вокруг. Он уже ничего не видел - клейкая белая полоса закрыла ему половину лица. - Вы что делать собрались? - спросил вдруг Гоблин с таким смертельным ужасом, что в комнате повеяло холодом. - Говорите, что делать будете!!! - А ничего, - равнодушно ответил Печеный. - Сейчас подрежем тебе вены и пойдем обедать. А когда все из тебя вытечет, придем и отвезем тебя на какую-нибудь свалку. Гоблин захохотал. Он будто надеялся, что его смех вдруг превратит все происходящее в шутку, в глупый и несмешной, но розыгрыш. - Ну вы даете! - надрывался он. - Ладно, развязывайте, кончайте свои шутки. - Никаких шуток, - угрюмо сказал Самурай. Гоблин резко замолчал, прислушиваясь, что будет дальше. Но Самурай не сказал больше ни слова. Гоблин понял, что никаких шуток действительно не будет. Он разомкнул губы, которые вдруг начали сильно дрожать, и закричал: - Да вы что!!! От его крика в шкафу зазвенели склянки. - Ничего, - ответил Самурай. - А ребятам и ментам скажем, что ты сам на себя руки наложил. И не ори, а то еще и рот заклеим. Печеный установил рядом с креслом две стойки, укрепил на них капельницы, оборвал лишние сантиметры трубки и налил в резервуары теплой воды из-под крана. После этого подошел к столику и сунул пальцы в ванночку с медицинскими инструментами. Блестящие металлические штучки ответили тусклым перезвоном. Гоблин дернулся, услышав этот жуткий звук. - Ну-с... - важно сказал Печеный. - Приступим, пожалуй. Он выбрал короткий ланцет, нагнулся к Гоблину и медленно провел лезвием чуть выше его ладони. Он не порезал руку, а именно просто провел, оставив почти незаметный след. Затем сунул к этому следу трубку капельницы, из которой сочилась теплая вода. Гоблин побледнел так, что кожа и пластырь на его лице почти слились. Он слышал, как звенят инструменты, чувствовал холодное прикосновение стали. Ощущение теплой жидкости на руке убедило его окончательно. Печеный между тем повторил процедуру на другой руке. Вода капала на пол, собираясь в лужицы. - Ну и кровища у тебя, Гоблин, - прошипел Печеный. - Как из протухшего помидора. Наверно, за здоровьем плохо следил, да? Гоблин завертелся, пробуя на прочность свои путы. - Давай, давай, дергайся, - Печеный потрепал его по щеке. - От этого кровь только лучше льется. Быстрей подохнешь. - Да, - подхватил Самурай. - Кровища из тебя хлещет, как из крана. Может, ведро подставить? И он требовательно посмотрел на Антона. - Да... - вяло сказал Антон, вспомнив, что ему велели поддакивать. Самурай с досадой качнул головой. Потом подошел, взял Антона за рукав и вытащил за дверь. - Ладно, иди отсюда, без тебя справимся. А то еще вперед Гоблина околеешь... Антон зашагал куда-то наугад. Потом остановился и повернул в столовую. Его вдруг испугала невероятная мысль: а если сейчас Гоблин как-то вырвется и когда-нибудь потом придется снова встретиться с ним? Какие слова тогда говорить? Сержант с Обжорой все еще сидели в столовой и молчали. Антон нерешительно остановился в дверях. Сержант поднялся ему навстречу. - Ну? Вы уже?.. Он запнулся, не зная, какое слово здесь уместно. - Еще нет, - Антон опустился на стул. - Я ушел. Они там с ним остались. - Что вы с ним хоть сделали? Антон отмахнулся, не желая ничего отвечать. Никто не стал настаивать. Потом все трое долго сидели молча, слушая, как на кухне грохают кастрюли. - Скоро обед, - непонятно зачем сказал Обжора. - А ты станешь жрать? - поинтересовался Сержант. - Мне что-то не хочется. Снова наступило молчание. Минут через двадцать или больше появились наконец Самурай с Печеным - оба суетливые, взбудораженные, похожие на мальчишек, которые по неосторожности устроили большой пожар. - Сделали дельце, - хрипло проговорил Печеный, обводя языком сухие тонкие губы. - Ни царапинки, ни кровинки - все чисто. Он постоянно тер ладони друг о друга и ни на кого не смотрел. - Быстро он отошел, - поежился Самурай. - Бывает, люди с пулей в голове еще часов десять живут, а тут... - Его страх убил, - сказал Печеный. - А то, что быстро - тоже понятно. После такой ночки он уже полутруп был. Все замолчали, нервно переступая с ноги на ногу и поглядывая друг на друга. - Все, нечего тут больше торчать, нервы друг другу портить, - скомандовал Самурай, который уже возвращался к своему обычному состоянию. - Давайте разбегаться. А я пойду Сергееву доложусь. Пусть думает, что с Гоблином дальше делать. Тут взгляд его упал на Антона, стоящего позади всех. - Что, ожил? - Он подошел, хлопнул Антона по плечу. - Ничего, все нормально. Еще разок тебя на такое шоу сводить - и станешь нормальным человеком. Антон понимал, что Самурай вовсе не хочет его оскорбить. Просто цинизмом легче всего замаскировать свои собственные переживания. Обед прошел обыкновенно. Вопреки прогнозам Сержанта все явились в столовую и все нормально ели, в том числе и он сам. Даже пытались шутить. Антон почувствовал на себе повышенное внимание. Все как будто чувствовали, что ему, не видевшему в жизни ни крови, ни смерти, ни жестокости, особенно трудно будет вспоминать этот день. Каждый считал своим долгом что-то сказать ему, подмигнуть, просто продемонстрировать внимание. Антон вовсе не нуждался ни в какой поддержке. Он нормально себя чувствовал и старался это показать - держался преувеличенно бодро, отвечал на шутки и улыбки. И даже не заметил, что старается брать хлеб самыми кончиками пальцев, а на столе уже выросла груда салфеток, которыми он беспрестанно вытирает руки. Единственное, что смутило команду, - это лишняя тарелка, которую повариха по привычке и по незнанию поставила на стол. После обеда Самурай кивнул Сержанту и Печеному, и они исчезли куда-то на оставшиеся полдня. Лишь перед ужином они наконец объявились, и Антону удалось услышать, как они отчитываются перед Сергеевым. - ...собрали из веток, как будто он там ночевал. Рядом бутылок пустых накидали, бумаг, стаканчиков из-под супа, еще мусора. Место глухое, раньше, чем завтра, не найдут... Когда стемнело, смертельно захотелось спать. Антон уснул бы сразу, но Сержант на соседней кровати все время ворочался и вздыхал. А потом в дверях вдруг показался Обжора с матрасом под мышкой. - Я у вас переночую, ладно? - Ночуй, - ответил Сержант, зевая. - Не помешаешь. Один черт, не спим. - А чего не спите-то? Боитесь, Гоблин во сне придет? - Лучше Гоблин, чем уголовный розыск. Антон полежал немного, слушая, как Обжора устраивается на полу, и спросил: - Интересно... Если вдруг со мной или еще с кем-то такое случится... Меня тоже - за шкирку и в кресло? Даже не верится. - Тебя пожалеем, успокойся, - сказал Обжора. - А Гоблин - разговор особый. Его в команду взяли только потому, что он снайпер хороший. Очень хороший... - А как он здесь оказался, он не делился? - поинтересовался Сержант. - Делился, - неохотно ответил Обжора. - Да только я делиться не хочу. Он мне не для этого все рассказывал. Да и не хочется о мертвом такие вещи вспоминать. - Ну, как знаешь. - Я только хочу сказать, что Гоблина никому не жалко. Сергеев с Самураем наверняка заранее все обговорили, а у нас мнение спрашивали просто так... Чтоб инициатива снизу. - А тебе его жалко? - спросил Антон. - Мне? Мне - жалко. Но это никого не касается. - Почему? Мне тоже его жалко. Все-таки жил человек. - Жалко... - презрительно усмехнулся Обжора. - Ты вчера громче всех орал, что Гоблин - убийца. А сам ты теперь кто? - Ладно, кончай, - буркнул Сержант. Почему-то этот разговор не перешел в новый спор, а, наоборот, всех успокоил. Ночь прошла быстро и тихо, новый день не принес никаких неожиданных сюрпризов. x x x На следующей неделе у Антона появился хороший повод отвлечься от своих тяжелых размышлений и воспоминаний. Его наконец начали готовить к выполнению своей функции. Собственно, завеса над тайной приподнялась совсем чуть-чуть. Антон понял только одно - ему поручается как раз то, за что его чуть не упекли за решетку. В одно прекрасное утро Сергеев принес ему стопку оптических дисков и пачку потрепанных брошюр с номерами вместо заглавий. "Осваивай", - небрежно бросил он и оставил Антона одного. В брошюрах оказались инструкции, а на дисках - сверхмощные программы особого назначения, пользоваться которыми могли или спецслужбы, или очень богатые люди. Антон часами не мог оторваться от клавиатуры, пытаясь опробовать все возможности той силы, что была теперь у него в руках. Он мог все, что угодно - проникать в самые защищенные сети, подслушивать зашифрованные телефонные разговоры, управлять автоматизированными системами, установленными на другом конце света. Ему казалось, что при желании он может даже вмешаться в работу космических аппаратов, кружащих над планетой. Но он сделал не это. Едва лишь освоив новый инструмент, он попытался снять блокировку со своей домашней Системы. Все получилось идеально - программа-взломщик не испортила защиту, а всего лишь временно парализовала ее, так что никакой эксперт не заметил бы следов проникновения. Антон чувствовал себя так, будто вернулся наконец в свой опустевший дом, где, наверно, до сих пор лежали в раковине две невымытые тарелки и стояло почти полное мусорное ведро. У него даже в носу защипало от волнения. Он просмотрел заново все каталоги и убедился, что все осталось по-прежнему. Никто не влез в созданную им структуру и не испортил ее. Он заглянул даже в свой сетевой почтовый ящик, хотя был уверен, что тот пуст. Однако там что-то было... Всего одно сообщение. Антон понял: инспектор ЭКОПОЛа, которому поручили наблюдать за Системой, еще просто не успел переписать новый файл в свое хранилище и стереть его. Антон воровато оглянулся и придвинулся к экрану. "ЗДОРОВО, АНТОХА! ГДЕ ПРОПАДАЕШЬ? СЛЫШАЛ, ЧТО У ТЕБЯ ПРОБЛЕМЫ С ЭКОПОЛОМ. ЕСЛИ ЛИШАТ КВАЛИФИКАЦИИ, СООБЩИ - МОЖЕТ, ПОДЫЩУ ТЕБЕ КАКУЮ-НИБУДЬ ХОРОШЕНЬКУЮ РАБОТЕНКУ. ОТЗОВИСЬ, СТО ЛЕТ УЖЕ НЕ ВИДЕЛИСЬ. ДЖАМБУЛ". Опять Джамбул... Антон моментально вспомнил, что тот интересовался им через Витьку Сапожникова. Они действительно уже не виделись много лет, и Антону захотелось немедленно отстучать короткое сообщение и послать его по адресу, оставленному его старым товарищем. А кстати, какой там адрес? Однако вместо адреса Антон увидел какой-то маловразумительный индекс бесплатного общественного накопителя, равнозначный формулировке "до востребования". Это было очень странно. Появилось чувство, будто Джамбул прячется. И потом, почему он объявился и предложил работу именно сейчас, когда у Антона действительно возникли неприятности? Почему его так заинтересовало, что он может потерять квалификацию? Конечно, это мог быть чисто дружеский поступок - узнал, что у товарища проблемы, и решил помочь. Но Антону это показалось не убедительным, что-то здесь не сходилось. И тут его будто обдало жаром. Он вспомнил, как однажды, еще на первом курсе, Джамбул показал ему свою курсовую работу и как они засиделись в общежитии до двух ночи, обсуждая ее. Работа называлась "Многоуровневое машинное шифрование: универсальный подход". В долю секунды Антон понял, почему ему так легко удалось несколько недель назад расколоть шифр, над которым безуспешно колдовала Анна в своем кабинетике. В это трудно было поверить. Взаимосвязь между старым однокашником и конфискованным диском с краденой технологической информацией поначалу казалась чудовищным совпадением или недоразумением. Но Антону оставалось только признаться себе: метод шифрования был в точности описан еще в той полузабытой курсовой работе. Именно поэтому ему удалось тогда сразу встать на верный путь и интуитивно проиграть весь процесс, как по нотам. Антон впился глазами в экран, будто хотел сжечь взглядом это коротенькое нейтральное послание, способное погубить его в один момент. В самом деле: если Джамбул имеет отношение к промышленному шпионажу, а сам Антон имеет отношение к Джамбулу... Тут и круглый дурак заподозрит неладное. Выход был один: не дожидаясь вмешательства полицейских фискалов, стереть послание, так чтобы не осталось и следа. Именно это и сделал Антон - он не просто дал команду на удаление, а тщательно "проутюжил" ячейки, чтобы файл уже невозможно было восстановить. Теперь следовало хорошенько подумать. Честный гражданин обязан в таких случаях информировать компетентные органы: вот он, шпион проклятый, ату его! Но Антон в данный момент не имел статуса честного гражданина. Рассказав Сергееву про Джамбула, можно было сильно облегчить работу Управления защиты технологий, но и немало навредить самому себе, своей и без того сомнительной репутации. На чем же остановиться? Первое, что пришло в голову, показалось разумным. Антон решил повесить "репей" на оставленный Джамбулом индекс. "Репей" - крошечная незаметная структура размером в несколько десятков байт. Стоит Джамбулу объявиться и нача