встречаются с девушками своего сословия и женятся на них. - А воины? - лукаво спросил Рон. - Даже армия нуждается в женщинах. Отпустив эту двусмысленность, мастер прогнал Рона спать. x x x - Ты знаешь, скоро Новый Год! - сказал Пек как-то утром в ванной. - Нетривиальное замечание. Ну и что? - Ты не знаешь?! Будет большой праздник. - У нас тоже праздники под Новый Год. Что же в этом удивительного? Я слышал, лучшие поедут на ярмарку? - Это не главное. - А что, кто-то приедет сюда? - Само собой. - сказал Пек, вытираясь. - У нас ведь три интерната. Ближе к деревне - для малолеток, а по другую сторону, в направлении Андикрона - для девчонок. Новый Год все встречают дома. Как - я тебе рассказывать не буду, сам увидишь. Но здорово. А в первый день года приезжают к нам, устраивается грандиозная заварушка. Всем нравится. Некоторые малыши остаются потом здесь учиться. - А у нас под Новый Год все собираются вместе, охотники обязательно возвращаются в форт. Никто не остается один. - мечтательно сказал Рон. x x x Как и предсказывал Пек, суматоха под Новый Год была большая. Началось все за три дня, когда все, кто успешно закончил учебный год, поехали на ярмарку. (Ни Рона, ни Пека не было в их числе.) Остальные лихорадочно сдавали долги, чтобы не заставили учиться в каникулы, а в промежутках украшали двор и школу еловыми лапами. Из кладовой достали цветные блестящие игрушки. Некоторые были заводными. Существовали даже целые системы, сделанные руками учеников, которые приводились в действие одним поворотом рычага где-нибудь в укромном уголке. 31 декабря никто не учился. Все, кто не уехал на ярмарку (а уехавшие должны были вернуться вечером), мастерили из снега во дворах трех зданий школы большие, семь футов в высоту и четыре в ширину, арки. Группа ребят поехала за дровами в лес. (Рон был этому удивлен, так как зимой в школе обычно топили углем.) Наконец, за аркой и перед ней был приготовлен (сложен шатром) самый сухой хворост и несколько бревен для костров. Рону все было в новинку - у себя на родине ничего подобного он не видел. И вот, после ужина, ближе к двенадцати, все, кто жил в главном здании, собрались во дворе у первого костра. (Точнее, пока около дров.) Налект в праздничной серебристой накидке поднял руку и взглянул на небо. Луна уже взошла, ни одно облачко не заслонло звезд. Речь ректора была короткой и радостной. Закончилась она так: - Последним, кого принес в наш дом этот год был Ронис Ворансон. И ему суждено сегодня зажечь последний костер уходящего года. - Налект протянул растерявшемуся мальчику факел. - Давай, Роне. Рон со смущенной улыбкой принял его, и учитель высек искру. Промасленный факел вспыхнул, и Рон осторожно поднес его к костру. Почти одновременно с ним вспыхнули два других костра у соседних зданий. Когда огонь разгорелся, Налект пригласил всех потеснее окружить костер. - Давайте споем прощальную песню. Когда звуки песни замолкли, Налект выжидательно посмотрел на Полената, державшего в руках массивные часы, чуть меньше стенных и без маятника. Они показавали без пяти двенадцать. - А первый новогодний костер по обычаю зажжет наш самый младший жилец - Ян. Светловолосый малыш, весь надувшийся от гордости, подошел к Поленату. Тот взял его за руку и повел к арке. В этот миг часы в руках Полената заиграли дивную мелодию. Нагнувшись, Поленат прошел под аркой. За ним гуськом, держась за руки последовали все собравшиеся. Стояла полная тишина. Были снышны лишь потрескивание дров в костре, да чудесная музыка. Налект, который шел последним, достал другой факел, вставленный в роскошно украшенный держатель, и зажег его от пламени костра. Затем, переложив факел в левую руку, взял правой торчавшую из снега лопату и затушил костер, подбросив туда снега. Пройдя под аркой, Налект передал факел по цепочке, пока он не дошел до Яна. Малыш подождал несколько мгновений и, когда часы начали бить, решительно ткнул им в костер. Затем факел взял Поленат. Орудуя им, как дубинкой, он перечеркнул стены арки, и она рухнула. Грянула приветственная песня, а в доме, как по мановению ока, зажглись огни. (Об этом позаботился кто-то из взрослых, скоре всего, Калима.) Все повалили в дом, растирая раскрасневшиеся от мороза щеки. В доме их ждали накрытые - нет, не столы, а доски, чуть выше уровня пола. И так уютно было сидеть здесь, на циновках, среди еловых лап и сияющих звездочек, в ярко освещенной комнате, в окружении веселых приятелей, что Рон почувствовал себя дома и понял, что наконец-то стал родным здесь. x x x Наутро в школу приехали гости, девочки и малыши. И опять был веселый праздник, на котором выступали и прибывшие, и хозяева. Особенно Рона развеселил хор малышей. Среди них были почти одни эдоры - маленькие мальчики и девочки. Они так важно изображали взрослых, явно гордясь своим выступлением, что Рон чуть не лопался со смеху. Дети пели на твентри с милым эдорским акцентом, какой Рон слышал только и Риндона - у взрослых школьников он пропадал. Тут Рон вспомнил, отчего у этих детей акцент и как они очутились в школе, и сердце у него екнуло. Неужели через двадцать лет такие же маленькие ротени будут... вот так? Глава 7. 1 января - 11 мая 956 г. п.и. Чиросская школа. Рон смотрел на сцену. "Вот и год прошел. Ох, ну почему я ничего не чувствую, почти не грущу по родным и по Ротонне? Может, я каменный? Нет, это все проклятая школа задурила мне голову. Ну ничего, я вырасту и..." Но он еще сам толком не знал, что же он будет делать, когда вырастет. Пока дела у него шли на лад. У Рона выявилась мания - сдавать как можно больше предметов и как можно раньше. Причем, привлекал его отнюдь не сам процесс учебы, как таковой, а результат - количество зачтенных курсов. Раньше, чем через три месяца прошедшего года Рон уже перешел в группу Пека по основным предметам, а по математике шел впереди. Математика нравилась Рону именно из-за того, что было ясно, что и сколько нужно решить, чтобы сдать тему. Кроме того, Рона никогда не привлекала зубрежка, хотя именно этим способом ротени вбивали знания в головы своих непослушных детей. История и география интересовали Рона меньше, чем литература, и он налегал на них еще упорней. Наука жизни оказалась не такой интересной, как показалось Рону в начале. Здесь изучали не столько саму природу, сколько нудные ее подробности и детали, важные для человека. На большинстве уроков речь шла о болезнях, домашних животных и культурных растениях, а то и минералах. Музыка нравилась Рону чуть больше, но ни малейших следов музыкального слуха у него не наблюдалось, и, несмотря на свою любовь к пению Рон на уроках стеснялся раскрывать рот. Но в остальном прилежание Рона было явно выше обычного. Ильзар, не привыкший к такому вниманию к своему предмету со стороны эдоров и слегка ошалевший от вечных требований Рона зачесть ему то или это, в конце концов, устроил ротену контрольную на все пройденные темы, чем слегка погасил азарт своего ученика, вызвав, впрочем, у последнего немалую досаду и возмущение. Впрочем, Рон оправился от такого удара за три недели и, вскоре, на горе учителю, вновь обрел свой пыл. Но единственным предметом, приносившим Рону несказанное удовольствие, которым он делился только с Пеком и Катиленом, было рисование. Нелькос гонял его неимоверно, и за этот год юный художник отточил свое мастерство и систематизировал свои знания на научной основе. Он стал совершенно по-другому смотреть на многие вещи и из любителя превратился в профессионала. Сейчас Рон перебирал в уме предметы, которые собирался сдавать в конце каникул. Он уже начал изучать физику и астрономию и собирался идти в старшую группу Ильзара. По остальным предметам он шел месяца на три впереди своей группы, кроме языков. Там от него вообще отвязались, после того, как он благополучно сдал твентри, так как рота, сиалона и эдорского с избытком хватало для получения диплома школы. Итак, у Рона появилась надежда, что как только ему исполнится одиннадцать, его примут кандидатом в цех художников. x x x Но, когда настала весна, и Рон, радостно насвистывая, пришел к Нелькосу и объявил, что ему уже одиннадцать лет, его ждал обескураживающий ответ. - Ты ошибаешься, если думаешь, что я отпущу тебя в кандидаты, - Рон удивленно поднял голову. - Я не собираюсь из-за тебя краснеть. Лепишь ты еще плохо, пейзажи у тебя не получаются, да и вообще, в последнее время ты обленился. Глотая слезы, Рон выбежал из мастерской и уселся на ограде, мрачно уставившись в землю. Сзади подошел Пек и, легко подтянувшись, примостился рядом. - Что это с тобой? У тебя же сегодня день рождения! От его неуверенного тревожного голоса у Рона стало тепло на душе. - Нелькос меня отшил. Ничего, Пек, спасибо. Я в порядке. - Вот гад! В день рождения! - Да нет, это я сам виноват, почти не ходил к нему последние три месяца, вот ему и стало обидно. - Ты обязательно хочешь стать кандидатом? Зачем так торопиться? - Не знаю, Пек, не знаю. Только мне все время кажется, что здесь я загниваю, вернее, будто бы куда-то опаздываю, что-то в мире проходит мимо меня. Я здесь, а... - тут Рон осекся. На Ротонну готовилось нападение, и Рон ничего не мог сделать, но говорить об этом не стоило даже Пеку. - Ты никогда не пытался сбежать. - задумчиво произнес Пек. - А многие новенькие пробуют. - Меня Мэйдон заколдовал. Пек издал неопределенный звук и с открытым ртом и широко распахнутыми глазами уставился на Рона. - Вот это да! Ну, тогда понятно! А если бы нет, то сбежал бы? - Не знаю... Рон поднял голову. Было начало мая, почки только начали распускаться, но в воздухе уже явственно пахло весной. - Здесь ничего. Я думал, будет хуже. - Не надо Рон, не убегай. Без тебя будет скучнее. С кем еще можно так трепаться, не опасаясь, что тебя прервут! Пек схлопотал по шее и свалился с забора. Тем не менее, он был рад, что сумел растормошить друга. Глава 8. Август 956 г. п.и. Чиросская школа; филиал цеха художников в Чиросе. Рон шел по широкой лесной тропинке. Первый раз он был здесь один. Тропинка проходила по краю леса, лишь немного срезая дорогу. Под ногами уже шуршали красные и золотые листья, кончался август. От входа в лес предстояло пройти около мили, а потом обогнуть холм. Рон направлялся на свое первое занятие в цех живописцев. Название, конечно было чисто условным - там были и скульпторы, и чеканщики, и ювелиры. Нелькос договорился, что Рон будет приходить туда два раза в ладонь - вместо занятий с ним после обеда и в выходной с утра. Хоть мастер и предупредил Рона, что кандидату ничего особенного ожидать не приходится, у Рона все-таки в душе тлела надежда на какие-то важные перемены в его жизни. Тем более, что он уже почти перешел в четвертую группу, последнюю, и ученичества теперь оставалось ждать недолго. В интернате, в отличии от обычной школы, было не шесть групп, а четыре. Первые два года превращались в три в младшем интернате, где учиться начинали в пять-шесть лет. Благодаря этому, время учебы сокращалось и в цех ученики могли попасть в двенадцать лет. Отставали только те, кто пришел в интернат с опозданием, вроде Чентиса или Рона. Но последний, перейдя в четвертую группу, оказывался среди своих ровесников и, таким образом, ничего не терял. Пек вообще кандидатом быть не хотел. Его тянуло море. Но, поскольку простым матросом ему быть не хотелось, пришлось учить историю, географию и языки, то есть все, что должен знать капитан, кроме своего непосредственного дела. Катилен тоже хотел идти в этот цех, но собирался стать офицером армии, как погибший отец. Ильзар отозвался о решении Рона неодобрительно. - Всегда легче смотреть на мир, чем проникать в его суть, - сказал он. - Некоторые называют это широтой взглядов, а по-моему так это - бегство лентяев от работы в философию. Какая может быть широта взглядов у человека, нахватавшегося по верхам? И не думай, что тебе удастся меня покинуть до того, как вдолблю в твою упрямую голову хотя бы половину того, что знаю сам. Должен же я воспитать хотя бы одного пристойного ученика в этой дыре! А сплав художника с математиком оценят многие. Действительно, Ильзар занимался с ним больше, чем с любым другим учеником, и Рон уже ломал голову: как бы избежать такого внимания? Незаметно Рон добрался до зданий цеха. Разыскав мастера, с которым познакомился в прошлый свой приход в цех в компании Нелькоса, Рон доложился ему и стал ожидать распоряжений. Они не замедлили последовать. Рону было приказано привести в порядок кисти и краски после сеанса учеников, все убрать и подмести мастерскую. Рона это не очень обескуражило, в конце концов, надо же кому-то убирать, но в его голову впервые закралось страшное сомнение, что Нелькос не так уж и не прав. Выполнив первые два задания, Рон уже собрался было идти за метлой, как вдруг его поймал парень, наголову выше, с нашивкой ученика цеха. - Ты умеешь рисовать? - нетерпеливо спросил он. - Ну, расписывать глину? - Д-да! - растерянно ответил Рон. - Вот, Канди, он за тебя дорисует. Смотри, малек, вот здесь, дорисуй орнамент, сумеешь? Рон взглянул на вазу. По ее бокам шли девушки, взявшись за руки. Две из них уже были полностью нарисованы, остальные, только намеченные, предстояло дорисовать. - Наверное, сумею. - Вот видишь, Канди, решайся. В кои-то веки есть кости, до ужина успем сыграть пару партий. Как нам без четвертого? Ты, глядишь, еще два часа провозишься! - Ну, ладно. - Канди, высокий гибкий парень с черными прямыми волосами, бросил суровый взгляд на Рона. - Только делай как следует. Испортишь - узнаешь, что почем. Четверых учеников как ветром сдуло, а Рон принялся за работу. Его мучили сомнения. Возможно, у учеников действительно было право командовать кандидатами, но в интернате строго осуждались игры, основанные лишь на одном случайном везении, победить в которых мог круглый дурак, и Рон не был уверен, что здешний мастер одобрил бы то, что ученик бросил работу ради игры в кости. Поразмыслив, мальчик решил закончить вазу поскорее - авось, обойдется. Он уже рисовал третью фигурку,когда сзади раздался недовольный грохочущий голос мастера: - Чем это ты здесь занимаешься, паршивец? - Ученик Канди велел мне доделать эту работу. Я не решился его ослушаться. - смиренным голосом проговорил Рон. - А что же ты делал до того, как получил столь строгий приказ? Ты же только начал рисовать, а мастерская до сих пор не подметена! За это время можно было подмести ее дважды! - Но мастер, я рисую уже третью фигуру! - возмутился Рон. Художник наклонился, чтобы рассмотреть вазу поближе. - Хм, верно. Руки у тебя, парень, на месте. Но к этому мы еще вернемся. А теперь обсудим две других вещи. Во-первых, ученики действительно имеют право приказыват кандидатам, как и все остальные обитатели цеха. Но они не могут требовать, чтобы ты выполнил за них учебное задание, как не могут требовать, чтобы ты пошел лазарет и полечил их их запор. А во-вторых, как ты думаешь, кто здесь главнее, ученики или мастера? - Думаю, мастера, мой господин. - опустив голову, прошептал Рон. - Так чей же приказ надо выполнять раньше? - Я все понял, мой господин, простите меня, пожалуйста! - То-то. Теперь иди, так уж и быть, дорисовывай вазу, а потом ступай домой. А с этим лентяем я еще разберусь. Придется ему подмести мастерскую вместо тебя. И еще кое-что. - зловеще пообещал мастер. Только Рон, радуясь удачной шутке мастера, вышел из мастерской и свернул за угол, как напоролся на Канди и его приятелей и получил отменную затрещину. - Зачем ты трепался, скотина? - А... что мне было делать? Мастер застукал меня! Последовала еще одна затрещина. - Зачем ты назвал мое имя, ты, идиот от рождения? Тебе что, больше всех надо? Не мог сказать: просто ученик? Это же не мой мастер, он не стал бы меня искать! - Я боялся... - Лучше бы ты меня боялся. - с досадой прервал его Канди. - Эх, остолоп. Впредь будь умнее. Тебе все равно ничего не было бы, а мне теперь из-за тебя вкалывать. Ладно уж, канай отсюда. И Рон поканал. Мысли его текли несколько сумбурно, поскольку он не знал, насколько были велики его промахи и успехи нынешним вечером. В конце концов, он махнул на все рукой и стал смотреть по сторонам, наслаждаясь окружающим миром. Вокруг тянулся сосновый лес с кое-где торчавшими елочками и дубками - любимый лес Рона. Дорожка, вернее, просека, была усыпана усыпана иголками, посередине неширокой полоской тянулась трава. Кое-где на дорогу выползали корни деревьев. В самом лесу землю покрывал зеленый мох, из которого в великом множестве торчали мухоморы и сыроежки. Воздух, наполненный сосной был пронзительно-вкусен, и мальчик наслаждался каждым вздохом. У интерната лес был лиственный и мокрый, и Рон очень обрадовался появившейся возможности два раза в ладонь проходить через сухой, добрый, полный достоинства лес. Он напоминал ему Ротонну, но здесь не росло ни одного ротоука. Рону так же еще ни разу не встречались светлые поляны, покрытые серебристым мхом, на которых росли елочки, березки и вереск, а под ними - подосиновики, шляпки которых было почти невозможно отличить от опавших листьев. Такой лес был до того уютным и гостеприимным, что казался сказочным жилищем какого-то веселого хозяина, там так и тянуло присесть и отдохнуть, а то и прилечь. На родине Рон всегда любил ходить по такому лесу, и теперь ему очень его недоставало. И все же здесь Рон был больше дома, чем где-либо. На небе уже засияли звезды, и настроение у него исправилось. День опять показался ему началом добрых перемен. x x x - Что-то не замечаю особого восторга от твоей вчерашней прогулки! - заметил Катилен, уплетая кашу за завтраком. - Да нет, все нормально. - рассеянно ответил Рон, подумав про себя: "Поглядим, что будет полезавтра." - Он так долго этого ждал, что сейчас ему остается только глазами хлопать. - поддел его Пек. - Иди вон. - последовал лаконичный ответ. x x x Через два дня Рон явился явился в цех с раннего утра. Мастер Джарвис, отвлекшись от разговора с каким-то подмастерье, заявил: - Сегодня заниматься тобой некому. Все подмастерья, кроме дежурного, уехали на большую летнюю ярмарку. Тебе забыли сказать, чтобы ты не приходил. Но раз уж явился, поступай в распоряжение ученика Тима. Тим, в котором Рон сразу узнал одного из закадычных дружков Канди, уже стоял поодаль и ласково, многообещающе улыбался Рону. "Так. Только бы мне вырваться отсюда живым." - мимоходом подумал Рон. - Ну что, малек? Работаешь ты, конечно, классно, но раз уж ты оказался таким нахальным треплом, тебя следует проучить. А? Как ты думаешь, малыш Рон? "Да, - подумал Рон, - И кто меня вчера за язык тянул? Сколько раз себе твердил: не спрашивают - не говори лишнего! И вправду, лучше уж иметь дело с мастером, чем с учениками." Вслух он сказал: - Тебе виднее. - Раз так, ты сегодня немного поработаешь. Мы же должны учить тебя нашему ремеслу! И научим, будь уверен! Тим потащил несчастного кандидата к одному из рабочих мест. - Распишешь эти пять ваз, элемент узора здесь намечен. Потом закончишь чеканку здесь и здесь. - Тим показал два едва начатых книжных переплета. - После этого уберешь в мастерской и вымоешь в пол в нашей комнате. Дочиста! Пойдем, я тебе покажу. - И, не дав ротену опомниться, Тим потащил его наверх. - Если останется время, вырежешь две-три фигурки из набора. Вон то место. - Тим показал пальцем в угол столярной мастерской. - Там все уже лежит. - Но я плохо режу. - Брось! Если ты так же плохо режешь, как рисуешь, нас это устроит. Вперед! Рон трудился, не покладая рук, почти до обеда. Задания были не сложными, но однообразными, а, значит, утомительными. К тому же Рон уже отвык столько работать. И, под конец, когда он уже почти закончил вырезать вторую фигурку - медведя, он порезался. Пробегавший мимо Канди сочувственно осмотрел его большой палец, мимоходом с одобрением взглянув на сделанную работу, и сказал: - Ну, хватит на сегодня. Пойдем, я перевяжу тебе палец, и пообедаешь с нами. Затем он широко улыбнулся, покровительственно хлопнул Рона по плечу и сказал: - Прощен! Канди с друзьями, захватив из столовой еду и напитки, разместились в комнате. Рону это не очень понравилось, так как всего лишь час назад он скоблил там пол, но он промолчал, не желая портить только что установившихся добрых отношений. Из четверки друзей лишь трое жили здесь. Колиер, недавно ставший подмастерьем, уже перехал в другой корпус, где жил в двухместной комнате, но продолжал обедать со старыми друзьями. Новые знакомые Рона представились. Белокурый Тим был пока единственным парнем с островов, которого Рон встретил в цехе художников. Канди и его младший двоюродный брат Андже, такой же черноволосый и гибкий, родились на северо-восточном материке. Колиер был в этой компании единственным аборигеном. Его отец жил в Андикроне и был плотником. Став мастером, Колиер собирался уехать домой. - Я заметил, ты работаешь не хуже нас, даже, порой, лучше Колиера. - заметил Канди. - Неужели у Нелькоса научился? - Ну да, он гонял меня два года. А до этого я несколько месяцев работал в эдорской мастерской в Трис-Броке. - В Трис-Броке? Это же свободный полис, он не воюет! Как же ты здесь оказался? - Я случайно увидел тайную посадку эдоров на корабль. - Ну и что? Это же не повод, чтобы тебя хватать? Увидел и увидел. Ничего страшного. Может, это вообще пираты! Ты чего-то не договариваешь. Не хочешь говорить - не надо. Но мы не собираемся тебя никак подводить. - Вообще-то, я с ними встречался раньше. - чуть помедлив, сказал Рон. - В Трис-Броке. Там я был в рабстве, но сумел сбежать. А потом попался им. Сам-то я из Ротонны. - А-а. Ну, не так уж и позорно стать рабом. Прихоть судьбы. Тем более, что ты сумел сбежать. - сказал Тим, аккуратно обходя вопрос о происхождении Рона. - Я думаю, как только тебе исполнится двенадцать, тебя примут в ученики. Если не займут место Колиера, подселяйся к нам, согласен? - Ага. Слушайте, я хотел у вас спросить: где вы кости берете? Злоумышленники дружно расхохотались. Ответил Тим: - Покупаем, а иногда сами делаем. Это ведь пара пустяков. - Да, но если мастер застукает? - Можно сказать, что делаешь для продажи. Только он вряд ли поверит. В общем, чистка котлов тебе обеспечена, особенно если попадаешься не в первый раз. - А чем здесь занимаются кандидаты, кроме того, что моют пол? Я что-то не разберу. Друзья снова грохнули. - Ой, и веселый же ты парень, Рон, ну просто не могу! - простонал Колиер. Рон, хотя и задавал свой вопрос не всерьез, все же не ожидал такой бурной реакции. - Именно, что моют полы. Время о времени, мастер проверяет, помнят ли они хоть что-нибудь из того, что учили в школе. Если к концу срока не забудут все окончательно - принимают в ученики. Выяснилось, что кроме Рона кандидатов немного, не больше двух десятков - профессия сейчас была непопулярной. В подобные годы приоритет имели низшие сословия - крестьяне и ремесленники - поселенцы, торговцы, воины, моряки. Огромная нужда была в учителях, а в цехе художников ценились архитекторы, но в небольшом количестве. Из девятнадцати кандидатов Рон был единственным интернатским. Было еще, правда, двое девочек из параллельной школы, и еще трое девчонок были крестьянками из соседних деревень. Отцы не любили отправлять дочерей далеко от дома и не слишком приветствовали их учебу. Больше всего женщин было среди учителей, музыкантов и лекарей. Остальные тринадцать кандидатов были парнями, многие приехали издалека, и почти все они были старше Рона. Колиер объяснил Рону, что за каждую группу учеников-кандидатов от двух до четырех человек отвечает кто-то из подмастерьев или старших учеников и занимается с ними самостоятельно. Кроме того, подмастерье поопытней отвечает и за нескольких учеников, как правило за тех, кто был у него кандидатом. Сейчас на каждого подмастерья приходилось не более пяти подопечных (включая и действительных учеников). - Колиер, а не мог бы я быть твоим учеником? - спросил Рон. - Боюсь, не удастся. Мне дадут ученика не раньше, чем через три месяца, ближе к зиме. Считается, что мне прежде надо освоить новые обязанности. Кроме того, я раньше никого не вел. Сейчас в старших учениках нет надобности. "Подумать только, Ротонна, сама не зная, влияет на положение дел в цехе художников!" - усмехнулся Рон. - Жаль. - Да ты не волнуйся! - протянул Колиер. - Много внимания на тебя здесь обращать не будут. Ты бы лучше пореже сюда ходил. В школьной мастерской ты преуспеешь больше. Глава 9. Конец августа 956 г. - январь 957 г. п.и. Чиросская школа; цех художников в Чиросе. - Кандидат Ронис, твоим первым учителем в нашем цехе будет подмастерье Джолли. На его попечении уже два кандидата и три ученика, и мы надеемся, что ты не будешь ему в тягость. - важно объявил Джарвис на следующем занятии. Подмастерье Джолли обычно имел несколько утомленный вид, но , как сказал Колиер, был парнем неплохим. Он довольно быстро выяснил, что Рон знает достаточно, чтобы принять его в действительные ученики, и тоже посоветовал ему заниматься в интернате. - Давай договоримся так. Ты будешь приходить сюда раз в ладонь, после обеда, а в выходной - оставаться дома. Другое дело, если бы ты был приезжим. - Приезжие кандидаты жили в цехе вместе с учениками и посещали обычную школу в ближайшей деревне. - В интернате у тебя есть рабочее место - так зачем тебе шляться туда-сюда? Тебе сейчас лучше поскорей закончить учебу в школе, а в цех тебя примут без проблем. Так, мирно и чуть-чуть однообразно протекали теплые осенние дни. Рон не слишком перетруждал себя учебой, но по выходным, все же, проводил довольно много в мастерской Нелькоса. Ему было хорошо с друзьями, и со старыми, и с новыми. Он узнал распорядок жизни и обычаи в цехе и, благодаря поддержке четверки друзей уже стал там своим. Но все чаще, проходя по лесной тропинке, Рон думал о том, что срок его пребывания в Чиросской школе заканчивается. Близился Новый Год. Рон уже во-всю занимался по программе старшей группы. Большую ее часть составляли предметы Ильзара - математика, физика и астрономия, а Ильзар занимался с Роном, как ни с кем другим и уже почти научил его всему, чему хотел. Да, срок его учебы в школе подходил к концу, а вместе с ним подходило к концу и заклятие Мэйдона Фингара. Рон положительно не знал, что делать. Ему нравилась здешняя жизнь, хотелось просто стать гражданином этой благополучной и совсем неплохой страны, но ведь от того, что закрываешь глаза и пытаешься забыть, опасность для Ротонны не становится меньше. В конце концов, Рон решил, что пока убегать не стоит. Его очень успокаивало то, что до вторжения еще оставалось не меньше пятнадцати лет. "Хорошо бы узнать, что там происходит! Может быть, они уже что-то знают? Не могут они ничего не знать!" - пытался утешить себя Рон. x x x На дворе был конец января. Еще не было шести, но уже стемнело. Издали были четко видны светящиеся окна главного здания Чиросской школы. Там, на первом этаже в зале собрались почти все ее обитатели. В первом ряду, почти у самых ступенек, по которым можно было взойти на сцену-кафедру, стояла скамья. На ней сидели несколько мальчишек в белых туниках и штанах, в сапогах, а не в мокасинах, с обручами на головах, словом, в что ни на есть праздничной одежде. По бокам от этой скамейки, в первом и во втором ряду расположились учителя, а дальше остальные зрители, одетые тоже празднично, но поскромнее. На возвышении стоял ректор школы Налект Плант в звездной накидке и с прекрасным сапфиром в серебряном обруче на голове. Он улыбнулся и заговорил очень торжественно. - Поздравляю вас, друзья, с окончанием каникул, - в зале послышались смешки, - для вас начинается новый учебный год, и мы сегодня должны отпустить из школы тех учеников, которые начнут его в другом месте и которыми мы можем по праву гордиться. Итак, подмастерье Астрил из цеха народов, ваш цех может забрать ученика нашей школы Катилена. Катилен вскочил и легко взбежал по ступенькам на сцену. Крупный подмастерье чинно поднялся следом и приколол к совершенно белой тунике Катилена нашивку с двумя дугами - знак ученика второго полукружья. Цех народов занимался историей, лингвистикой, географией и литературой Мэгиены и завоеванных ею стран. Кроме специалистов общего профиля, отсюда выходили шкиперы, дипломаты и офицеры. Последним и стремился стать Катилен. - Ученик Омальд, ты уходишь от нас в цех музыкантов. Желаем тебе стать замечательным артистом. - Ученика Оваса мы провожаем в цех жизни. Становись врачом, Овас, и возвращайся к нам. - Ронис Ворансон, ты пробыл у нас всего два года, но успел многое. Будь счастлив в цехе художников. Рон, как во сне, поднялся наверх. Налект поставил его перед собой, положив ладони ему на плечи, и когда на сцену поднялся Джолли, подтолкнул мальчика к нему. Через минуту сияющий Рон присоединился к друзьям в зале. x x x - Вот и вы уходите. - грустно сказал Пек Рону и Катлену, доедая праздничный ужин. - Через год уйдешь и ты. - подбодрил его Катилен. - Да, конечно. Могли бы и подождать! - задиристо заявил будущий моряк. - С тобой-то мы будем часто встречаться, а вот этот бездельник... - Пек кивнул на Рона. - И надо же было ему выбрать цех на противоположном конце! - Злыдень, как есть злыдень. - поддержал его Катилен. - Ребята, - сказал Рон, но больше ничего сказать не смог. - Ладно уж. - хмыкнул Пек. - Хоть заходи иногда. - Обязательно! - Так я и поверил! x x x Рон кутался в накидку. Санями правил Джолли. Здесь же сидел Андже, с которым Рон особенно сдружился в последнее время. Оба были молчаливы и, может быть поэтому, отлично понимали друг друга. Впрочем, с болтливым Пеком Рон сошелся не хуже. "Ночь. Опять ночь." - думал Рон, вспоминая декабрьский вечер два года назад. - " Я что, всегда теперь буду переезжать на новое место зимним вечером?" Впрочем, место было не такое уж новое. Четвертая койка в комнате его друзей так и осталась незанятой. И по приезде Рона ожидали поздравления и славная вечеринка. В камине потрескивали поленья. Тим, сидя на ковре, скрестив ноги, и жуя пирог, разглагольствовал: - Теперь ты можешь и пару монет подзаработать, будет что в кости проигрывать! - Как это? - не понял Рон. - Ты разве не знаешь? Сделаешь что-нибудь и продашь на ближайшей ярмарке. Если самого не пустят, можно передать с Колиером. Или сбыть крестьянам - у нас есть знакомые. - Постой, а как же материал? - Ну, железа в цехе много, дерева тоже, не говоря уж о глине. Бери, если хочешь, только не слишком зарывайся. А так - кто знает, что ты там делаешь и зачем. Мастера вобщем-то и не возражают. А подмастерьям - так прямо позволено, и норма определена. А вот за золото и серебро надо платить из своего кармана. Тут у Рона впервые возникла некая мысль, и он понял, что не успокоится, пока не попробует воплотить ее в жизнь. Глава 10. Май 957 г. п.и. Цех художников в Чиросе. Рон, у которого теперь было намного больше свободного времени, чем в школе, мог бы, наконец, заслуженно отдохнуть, но, как ни странно, торчал в мастерской гораздо чаще, чем следовало. Чтобы не вызвать подозрений или не прослыть среди учеников слишком старательным, он говорил всем, что делает вещи на продажу, как ему посоветовал Тим. Действительно, он сделал несколько переплетов, а также кое-какую металлическую посуду и выручил на зимней и весенней ярмарках несколько серебряных монет. Колиер с удовольствием возил в Андикрон все изделия друзей, тем более, что ему полагалась пятая часть с выручки. Между тем в мастерской Рон занимался не только обычной работой. Он напряженно вспоминал, вспоминал и делал наброски на металлических пластинках, которые сразу после неудачи кидал в переплавку. Он провозился до конца февраля, пока не получил нужный ему рисунок. Постепенно он начал переносить его на изделие. После изготовления наброска дальнейшая работа стала делом техники, тем более, что он не стремился украшать свое творение. Но спрятать изделие куда сложней,чем пластинку, и Рон работал над ним только рано утром или поздно вечером, да и то не слишком часто. Наконец, к середине мая почти все было готово. За это время Рон пристрастился ходить в лес к северу от цеха. Он был еще суше, чем южный, и там Рон, наконец нашел свои серебристые поляны. Правда, здесь лес был выше, чаще встречались дубы и рябины, и почти не было вереска, отчего лес выглядел менее уютным. Ротен облюбовал себе местечко между корнями огромного дуба, в двухстах ярдах от небольшого ручейка, сворачивавшего на юг, и подолгу сидел там, приманивая знакомую белку. Эта рыжая белка, отощавшая за время зимы, наверное, жила поблизости и часто сиживала на ветках стоящей недалеко от дуба случайной сосны, где у нее, как полагал Рон, был склад. Сначала Рон оставлял орехи и сушеные грибы, которые стащил на кухне, под сосной; затем, прислонив руку ребром к дереву, ждал, когда белка спустится вниз головой и заберет подарки прямо с ладони. Наконец, зверек так осмелел, что садился на ладонь, а иногда и на плечо и даже перебегал по земле к дубу, где сидел мальчик, и требовал угощения. Правда, когда Рон как- то захотел ее погладить, он потом дня три не мог как следует работать левой рукой - зубы у белки оказались острые. И вот, утром выходного дня, когда (Рон знал точно) никому не взбредет в голову его искать, мальчик взял свое детище и пошел к дубу. Предварительно он завернул к ручейку и набрал в кубок воды. Усевшись поудобнее, Рон сперва закрыл глаза, чтобы сосредоточиться и как следует все вспомнить. Но вот его глаза открылись. Круги и спирали завораживали, уводили вглубь. Ни у Рона-ротена, ни у Рона-раба ничего бы не вышло. Он бы просто в это не поверил, и скептицизм сковал бы ему мозг. Но Рон - житель Мэгиены уже смотрел в кубок Эмрио и пережил переброску через кристалл. И ему это удалось! Поверхность воды позеленела, и мальчик увидел лес, а сквозь ротоуки просматривался его родной форт и стража у ворот. Рону показалось даже, что он узнал одного из воинов, но тут его сеанс был прерван. - И что же ты хочешь в нем увидеть? - раздался сверху насмешливый и чуть печальный голос. Рон вздрогнул, пролив воду себе на колени, и поднял голову. Перед ним стоял рыжеволосый парень, лет двадцати пяти. Таких огненно-рыжих волос Рон еще ни у кого не видел. Они были аккуратно обрезаны, так что не падали на плечи. Глаза у незнакомца были тоже необыкновенные - желтые, как у кошки, но золотистей. Казалось, в них поблескивали огненные искорки. Цвет кожи и волос выдавал в нем уроженца северо-восточного материка. На нем были теплые непромокаемые штаны. (Несмотря на то, что уже стоял май, было еще холодно.) Такую же меховую куртку, прикрытую непромокаемой тканью, он все же снял и привязал себе на пояс. Рубашка на нем была ярко-красная, без каких-либо нашивок, а за спиной висел опять-таки непромокаемый рюкзак, из которого торчала гитара. Единственным украшением юноши была вышитая повязка, прикрывавшая уши и удерживавшая волосы. Он опирался на дорожный посох, а на ногах, в отличии от большинства жителей Мэгиены у него были не сапоги, а сандалии на босу ногу. Рон знал, что они очень удобны при долгой ходьбе по лесу - не трут, вода свободно проходит между ремешками и нигде не хлюпает, а ноги во время ходьбы не мерзнут и быстро высыхают. Но зимой их, конечно, не наденешь. Одним словом, незнакомец был отлично экипирован для лесной прогулки, но по новизне этой экипировки можно было сделать вывод, что странствует он недолго, не больше месяца. - Итак, что же ты хочешь в нем увидеть? - повторил незнакомец, присев на корточки перед мальчиком и улыбнувшись. Улыбка у парня была очень добрая, она осветила его лицо, но в глазах еще прыгали насмешливые искорки. Казалось, его забавляли растерянность и испуг мальчика. Рон угрюмо, исподлобья взглянул на него и ничего не ответил. - Откуда ты, малыш? - уже совсем серьезно, очень мягко и немного грустно спросил пришелец. - Из Ротонны, - чуть слышно ответил Рон. - А, страна сердитых дубов ! - Ты там бывал ?!- задохнулся ротен. - Слышал, - усмехнулся парень. - Кто теперь о ней не слышит? Рон насупился. Мало того, что этот тип шляется где попало, помешал ему, так он еще и... - Извини. Ты, наверное, действительно имел на это право, - он указал на кубок. - Во всяком случае, рассказывать я никому об этом не собираюсь. - Правда? А ты кто? - Рон поднял голову и с любопытством взглянул на собеседника. - Меня зовут Руджен. Я маг-подмастерье, волшебник, то бишь. Ну а ты? - Меня зовут Рон. С полминуты царило молчание. - Можно мне взглянуть? - Руджен потянулся к кубку , и мальчик неохотно выпустил его из рук. Присмотревшись, маг нахмурился. - Кто тебе его дал? - резко спросил он. - Н-никто. Я сам сделал. Я художник. - пояснил Рон. - Но ты уже где-то видел такой? - Да. Мне показывал принц. Три года назад. - Знаешь, Рон, я хотел бы побеседовать с тобой поподробнее. Вообще-то я странствую, как большинство наших подмастерьев, но задержусь тут на несколько дней. Хочешь - встретимся здесь, или заходи в таверну в Чиросе. - Когда? - Вечером сможешь? - Ладно. Скажи, а почему ты меня не выдал? - Понимаешь, Рон, мне было всего пять, когда в нескольких шагах от меня воин твен заколол копьем моего брата. Конечно, всякое бывает, и на войне такие случаи неизбежны, мне потом все очень хорошо объяснили. Но забыть я не могу. И не мне осуждать твою любовь к родине. Все равно, ты ничего не увидел в этом кубке. - Почему же не увидел? Увидел! - Что?! Ты уверен, тебе не показалось? Рон кивнул. - Тогда тем более нам надо поговорить! Ну, до вечера! А эту вещицу, пожалуй, отдай мне. - Руджен решительно протянул руку и забрал кубок. - Держи! - в руки мальчика упала золотая монета. - Так будет лучше для всех. - решительно сказал маг и скрылся в кустах. x x x Вечером Рон неуверенно переступил порог деревенской таверны и спросил Руджена. Ему указали небольшую комнатенку наверху. Кроме кровати и умывальника никакой мебели не было - здесь останавливались на ночь, от силы на две. Руджен уселся прямо на пол и пригласил Рона последовать его примеру. - Так ты говоришь, тебе удалось что-то увидеть? - Да, мой господин. Я посмотрел точно также, как это делал Эмре, и увидел форт, и стражу у ворот, и... - А Эмрио давал тебе свой кубок? - Нет. Он сказал, что мне нельзя. Но он рассказал, как это делается. - И как же? - Он просто смотрит и вспоминает. - Ну-ка! - Руджен протянул мальчику кубок, заблаговременно наполненный водой. - Покажи мне королевский замок! - Снаружи? - Да. Рон опять сосредоточился и... у него ничего не получилось. - Что-то не выходит, - сокрушенно пробормотал он, но тут вода потемнела и начали проступать знакомые очертания замка. Рон удвоил усилия, и изображение сделалось отчетливым. Руджен, наклонившись, внимательно наблюдал за мальчиком. - Я слегка помог тебе, но большую часть ты сделал сам, - сказал он