зах  отражались  дымные  блики,  они  лежали
грудами, почти полностью закрывая бетон. На искромсанных тел-ах  с  трудом
различались остатки одежды: сиреневые форменки, джинсы,  кожанки,  рабочие
блузы - все это было смято,  пережевано,  как  остатки  бронзовой  статуи,
скрученной взрывом. От нее остались только сапоги, а над  ними  начиналось
нечто оплавленное и искореженное.
   А рядом с сапогами, возвышаясь над ними,  серебрилась  широкая  игла  с
плавно закругленными гранями. Она стояла  посреди  бетонной  площади;  это
было единственное чистое место на Площади, вернее - почти  чистое,  потому
что и на этой полоске, едва не касаясь ногами  матовой  поверхности  иглы,
лежал лицом вниз человек, почти надвое перерубленный автоматной  очередью.
Из-под тела широкой полосой вытекала кровь, кажущаяся в разорванных  огнем
сумерках почти черной, а  чуть  выше  щерилось  темное  отверстие,  словно
прорезанное в поверхности серого металла.
   Корабль ждал.