угнетателей. Однако, помимо стихийных расправ, на территории, занятой инсургентами, действуют и так называемые "семерки Свободы". Перед серьезными нахмуренными мальчишками стоят на коленях связанный белобородый старик, молоденькая женщина и двое детей. - Эти четверо не принадлежат к Оранжевым Дархая. Их вина лишь в том, что кормилец семьи демобилизован в армию императора. Джимми закрыл глаза. Кровь стучала в висках. Нет. Нет! Такое невозможно за два года до начала XXII века! - Таким образом, согласно "Уставу Свободы", - ввинчивался в мозг размеренный голос информатора, - семья "полосатого" должна публично проклясть его и искупить примерным трудом скверну родства. Так, например, дети будут отданы в школу "юных борцов". Они больше никогда не увидят матери, которая будет помещена в специальный Дом Возмужания при краткосрочных курсах десятников. В отношении стариков Семерки Свободы порой проявляют снисхождение... Экран погас. - Но борьба Дархая не окончена. За демаркационной Оранжевой линией, разделившей окровавленный континент, прислужники феодальной клики не желают смириться с рождением на дархайской земле народного государства, нового строя. Сегодня на Дархае вновь льется кровь. Дивизии "полосатых", нарушив перемирие, рвутся к Пао-Туну. Свободный Дархай обратился к Единому Галактическому Союзу с просьбой о помощи. Человек с ромашками в петлицах перевел дыхание. - Я могу, но не хочу приказывать. Вас здесь триста человек. Нужно только пятьдесят... Полсотни добровольцев-счастливчиков вытянулись перед штандартом "Кленовый Лист". Вдоль шеренги шли двое, внимательно всматриваясь в прозрачные молодые глаза. Эти двое, совсем разные внешне, чем-то неуловимым очень походили друг на друга: пятилистный коммодор Демократической Конфедерации Галактики с обожженным, изуродованным лицом и высокий сухопарый дархаец в оранжевой накидке - Чрезвычайный и Полномочный посол Империи. Время от времени, выделив в строю по одному ему известным признакам кого-то, коммодор подходил, крепко сжимал руку офицера и тихо говорил: - Завидую, сынок... Возвращайся с победой. Посол рук не пожимал никому. Он просто молча шел мимо строя, неестественно выпрямившись; по смуглому морщинистому лицу медленно текли слезы. ОМГА сообщает: ...Инспектор Мегапола Арпад Рамос, известный по прозвищу "Малыш", опроверг все обвинения и назвал имена сотрудников Управления, связанных с мафией. Следите за выпусками! ...На Конференции по проблемам использования боэция после двенадцатичасовых прений выработаны рекомендации по дальнейшей программе работы форума. В последний час: профессор Рубин покидает зал заседаний! ...Впервые за полстолетия по цензурным соображениям запрещен полнометражный художественный фильм! Коллектив студии "Эго" и съемочная группа фильма "Парад желаний" объявили лежачую забастовку. Режиссер Лауренсио Неберия заявляет: "Я отстою свою эстетическую позицию!" ...Обстановка на Дархае постепенно нормализуется. Консультативные группы экспертов отбыли из столиц великих держав в район конфликта. 5 Дархай. Фронт. 16 сентября 2098 года (по Галактическому исчислению). ...Каким-то чудом в деревушке уцелели десятка два хижин. На сплошном черном пятне, которое еще утром называлось укрепленным поселением Кай-Лаон, они казались неестественными, ненужными. Но они были. И солдаты в полосатых комбинезонах с оранжевыми нашивками пинками выгоняли из них выживших жителей. Ветер гнал по Долине хлопья гари, засыпая продолговатые бугорки, сотни скрюченных тел в пятнистых форменных куртках. Борцы Свободного Дархая вгрызлись в землю и стояли насмерть, отражая наступление отборных войск Бессмертного Владыки. За двое суток непрерывных боев ни пехота, ни танки под оранжевыми знаменами не смогли взломать оборону противника. Генштаб решил ввести в бой отдельный танковый корпус... Теперь те, кто дрался до последнего, защищая подступы к Кай-Лаону, лежали, а на пепелище победители сгоняли уцелевших крестьян. Их оказалось на удивление много, не менее ста. Отобрав нескольких женщин посмазливее и жестом пригласив солдат угоститься, капрал подозвал к себе невысокого лысеющего человека в потрепанной оранжевой накидке. - О уважаемый дхаи, не соблаговолишь ли ты указать нам смутьянов? Не всем же повезло так, как той падали? - Мне кажется, они уже достаточно наказаны, капрал... - Вам кажется? - с легким презрением передразнил военный. - А я имею четкий приказ. Не волнуйтесь, я подвешу самого никчемного работника. Вот этот - шумел, пожалуй, еще при вашем дедушке, дхаи! Старик с реденькой пегой бороденкой вздрогнул и сгорбился еще сильнее. - А впрочем, нет. Взгляните, дхаи, каков молодец! Экая злоба в глазах, - взгляд капрала уперся в высокого молодого крестьянина. - Ну, мы его сейчас живо успокоим. Эй, Кан, помоги-ка достопочтеннейшему дхаи выхолостить этого жеребчика... Один из "полосатых" с неохотой оторвался от толпы, сгрудившейся над женщинами, и вразвалку подошел к парню. - Раздевайся, брат-борец, капрал ждет! Сам дхаи окажет тебе честь. Побледнев до голубизны, крестьянин отшатнулся, на худой шее дернулся кадык - и ухмыляющийся солдат с проклятием отпрянул. Крестьянин плюнул прямо в глаза. Капрал, казалось, даже обрадовался. - Э, да ты ж с норовом! Видно птичку по полету; никак не меньше, чем писарь ячейки Свободных... Что ж, на баньяне Свободы мы тебя и повесим, вниз головой, а снизу - костер, чтоб мозги не простудил. Действуй, Кан! Почти беззвучно на пыльной дороге из густеющего тумана выползла громадина "Саламандры". Тяжко осев на грунт, она еще секунду вибрировала. Джимми О'Хара, откинув люк, жадно вдохнул мокрый, чужой, но удивительно вкусный воздух. Теперь он точно знал цену рассказам ветеранов. Надо быть очень странным человеком, чтобы радоваться битве. Он был в бою, и пойдет в бой еще раз, и еще, когда прикажут, но радости в этом нет. Ремесло солдата оказалось тяжелым и грязным. Но в глубине души Джимми сознавал, что будет день, когда, глядя в честные глаза безусых курсантов, он станет травить им красивые байки о блестящих колоннах на марше и девушках, с радостной щедростью награждающих победителя. Есть вещи, которые нужно увидеть самому. Уставший взгляд неожиданно зацепился за некую жанровую сценку. Джимми поморщился и полоснул по солдатушкам, резвящимся с женщинами, башенным инфраизлучателем. Прицельно. Еще раз. Недобро ухмыльнувшись панике, он сплюнул на броню, спрыгнул на землю и медленно подошел к дереву. - Это еще что, капрал? - Извольте убедиться, господин Большой Друг, смутьяна вешаем. Так сказать, знай, смутьян, про Свой баньян! - капрал подобострастно хихикнул. - А бывали ли вы в штрафном батальоне, капрал? - Джимми доброжелательно улыбался. - Никак нет, господин Большой Друг! Имею орден Верного Пса четвертой степени и нашивку за постоянную готовность! - Тем более обидно было бы увидеть вас в трибунале... А право на расстрел надо еще заслужить. Бамбук растет очень медленно, вы ведь слыхали об этом, капрал? Чтоб я этого больше не видел, ясно? Вы - воины-освободители, а не банда убийц. Исполняйте! Постороннему человеку секунду спустя могло бы показаться, что капрал вырывает из рук палачей родного брата. - Простите, - сказал Джимми крестьянину. Тот только злобно сверкнул глазами на высокого светловолосого чужака в полосатой форме. ...Джимми устало шел по деревне. Жить ему не хотелось. Дорогу медленно пересекала девочка, маленькая замурзанная девочка, сильно приволакивающая ножку. Дурная примета! Суеверный дархаец сразу же пал бы в пыль ничком и прочел заклинание от сглаза. Но Джеймс Патрик О'Хара не был дархайцем, поэтому он просто присел, заглянул в глубокие, немного раскосые глаза и невесело улыбнулся. Потом похлопал себя по карманам и нашел чудом сохранившуюся, еще с Земли захваченную конфету. - Держи. Девочка вздрогнула. - Да не бойся! - Джимми не знал, понимает ли его дикарка. Она как-то жалобно улыбнулась в ответ, крепко схватила яркую диковинку и неловко поковыляла к приземистой хижине, волоча ногу по черной пыли. Сзади послышался дробный топот сапог. - Господин Большой Друг! Пятнистые прорвали фронт. Начальник Генштаба по заслугам получил "Золотое Ла" по окончании академии. Любимый и Родной академий не кончал. Возможно, поэтому охватывающий фланговый удар отдельного танкового дао "Братья Дархая" оказался настолько неожиданным. Получив первые сообщения, начальник Генштаба долго смеялся над этой выходкой дилетанта. Отсмеявшись вдосталь и склонившись над картой, он вдруг понял, что все потеряно. Как истый представитель первого из Семнадцати Семейств начальник Генштаба не позволил себе проявить слабость при подчиненных. Он поднял телефонную трубку и бесстрастным голосом отдал приказ об общем отступлении. Корпусу "Саламандр" предстояло прикрывать отход... На экране визора метались полосатые тени. Время от времени в перекрестье возникали противотанковые батареи, тщетно пытавшиеся хоть ненадолго задержать наступающих. Танк сминал их быстрее, чем Андрей успевал об этом подумать. Машины Далеких Братьев рвались вперед, оставляя за собой смятые, искореженные обломки орудий, разбегающиеся расчеты и горящие жестянки оранжевых броневиков, чьи водители с безумной храбростью обреченных решились на таран. Северная и южная группы отдельного дао должны были вот-вот сомкнуться на развалинах укрепленного поселения Кай-Лаон. Андрей не испытывал ни азарта, ни страха. Если что-то и беспокоило его, то, скорее всего, стыд. Стыд перед дархайцами, потому что лично ему в этой огненной кутерьме ничего не угрожало. Инструкторов туземцы не обижают. В случае же непосредственной опасности для машины танк заботливо катапультировал водителя. Но в этом районе Галактики не было силы, способной остановить "тристасороковку". Андрей уже слышал в шлемофоне голос лидера Северной группы: - Я - "Сокол", я - "Сокол"! Нахожусь в восьми километрах от точки двадцать два. Я - "Сокол", прием! "Сокола", Франтишека Ярузека, Андрей знал еще по училищу и, признаться, немного завидовал ему: Франта любил быть первым, и это ему удавалось. Но на этот раз лейтенант Аршакуни тоже был лидером. - Я - "Индира", я - "Индира". Как слышите? Прием! - Езус сладчайший, кого слышу! Пани, через пять минут назначаю вам свидание в точ... Фразу прервал скрежет. Андрею не надо было напрягать слух, чтобы узнать взвизг катапульты. В шлемофоне раздался чужой гортанный голос, слегка искажающий классическую лингву: - Я - "Кондор-2"! "Кондоры", делай, как я! Помни Аламо! "Кондоры" делали, как он. Андрей впервые видел вблизи так много "Саламандр". Далекие Братья приняли вызов Больших Друзей Бессмертного Владыки... Впоследствии этот бой будет признан классическим и включен в специальные курсы танковых академий Дархая. Седовласые преподаватели тщательно проанализируют все: и кастовую самоуверенность начальника Генштаба, и свойственную истинным самородкам мудрую дерзость Любимого и Родного. Они переведут на сухой язык формул мужество пехоты и жертвенность дархайских артиллеристов и сойдутся во мнении, что только ужас дал остаткам деморализованных "полосатых" дивизий силы вырваться из "мешка" под защитой "Саламандр". Но "Саламандрам" отступать было уже некогда... Андрей и шедшие за ним не знали, что творят шедевр. После пятичасовой мясорубки из пятидесяти "Саламандр" и пятидесяти "Т-340" осталось соответственно одна и четыре. Догонять прорвавшегося счастливчика не было ни смысла, ни надобности: танки Братьев Дархая вошли в Кай-Лаон. Когда Андрей въехал в центр поселения, там уже копошилась пехота. Три щуплых женских тела слегка раскачивались на ветвях гигантского баньяна. Андрей разобрал надпись на табличке под деревом: "Оранжевые подстилки". Меньше всего эти обезображенные смертью крестьянки были похожи на сытых шлюх. Чуть поодаль даоченг, почти мальчик, с непостижимым равнодушием наблюдал, как молодой крестьянин избивает старика-дхаи в оранжевой накидке. У того уже не было сил уворачиваться от ударов. Время от времени крестьянин посматривал на даоченга и тот согласно кивал. Андрей сорванным голосом крикнул: - Даоченг! Мальчик с достоинством повернулся: - Даоченг А Ладжок слушает тебя, Далекий Брат Дархая. - Что происходит, даоченг? А Ладжок скромно пожал плечами. - Народ гневается, - заметив короткий жест Ладжока, крестьянин замер в нерешительности. - Брат-борец, хотел бы ты, чтобы наши женщины рожали "полосатых" ублюдков? Ни одна честная дочь Дархая не отдаст себя этой мрази живой. Не так ли, брат-борец? - Даоченг смиренно улыбнулся Андрею. - Видите ли, Далекий Брат, единство народа и его армии священны. Продолжай, брат-борец. Крестьянин занес палку над головой старика. - Стой! - Андрей перехватил сухую жилистую руку. - Даоченг, ведь это же старик! А Ладжок приблизился почти вплотную и снизу вверх посмотрел в глаза Андрею. - Когда Вождь, Любимый и Родной, вручал мне эти нашивки, он сказал: "Народ не любит угнетателей". Именно так он сказал... Я думаю, тебя уже ждут в штабе. Далекий Брат! ...У дверей штаба безутешно плакала маленькая девочка. На ломаном дархи Андрей спросил: - Я могу тебе помочь? Девочка не подняла головы. Андрей присел и повторил вопрос. Девочка плакала навзрыд. Своей сестре в таких случаях Андрей давал конфету. Это было самое большее и, пожалуй, единственное, что он мог сделать сейчас. Но конфеты остались дома. Далекий Брат расстегнул планшет и протянул девочке НЗ - пачку галет и плитку сушеного ла в серой обертке из скверной бумаги, украшенной профилем Вождя. Девочка подняла голову и спросила: - Дядя, а почему ты плачешь? ОМГА сообщает: ...Обвинения, предъявленные Арпадом Рамосом, отвергнуты большим Жюри как бездоказательные. Господин Пак Сун Вон освобожден из-под стражи! ...В работе Конференции по проблемам использования боэция объявлен двухнедельный перерыв. ...Папа Сильвестр Шестой в беседе с нашим корреспондентом категорически опроверг измышления врагов Единой Церкви о том, что на планете Авиньон в психиатрической лечебнице монастыря Святого Ромуальда ибн Лобсан-Жамцо якобы томится папа Бенедикт Двадцать Седьмой. ...Массовые братания армии и мирного населения в истекшие сутки происходили на Дархае близ населенного пункта Кай-Лаон. Таковы реальные плоды конструктивного курса на национальное примирение! 6 Дархай. На подступах к Барал-Гуру. 8 октября 2098 года (по Галактическому исчислению). Барал-Гур был близок и вместе с тем почти недосягаем. Стоя на самом краю провала, Андрей ясно видел линии укреплений на той стороне. Да, "полосатые" постарались на славу - а что им еще оставалось делать? Купола храмов священного города уже отчетливо просматривались в бинокли. Оставалось немногое - форсировать пропасть... - В давние времена, когда деревья ла еще не плодоносили на земле Дархая, полюбил Хото-Арджанг Деву Неба, прекрасную Кесао-Лату. Но отвергла надменная красавица страсть Духа Добра, презрела его силу, его славу, его красоту. Звезды зажег во имя любви своей Хото-Арджанг. Солнца факел воспламенил, но, смеясь надменно, облачной шалью окутала Дархай капризная дева. Ветром пел о любви своей Дух Добра, дождем плакал перед нею, но, словно седое время, неумолима была Кесао-Лату. И тогда воздвиг для нее за единую ночь Хото-Арджанг священный город любви Барал-Гур, и смилостивилась красавица, и снизошла, и открыла лоно свое страсти Доброго Духа. А чтобы никто из высших не потревожил их брачный покой, оградил могучий Хото-Арджанг златоглавые храмы Великой Пропастью и наложил крепкое заклятье. Но время шло, и вот сказала Кесао-Лату: "О супруг мой, о повелитель ложа моего! Пришел день мой, и зовет меня ныне Небесный Порог. Жди и не забывай!" И не стало несравненной, и поблекла краса мира. Померк без любимой свет в очах Хото-Арджанга и в сон погрузился он до прихода ее. А чтобы нашла сияющая тропу от Небесного Порога, когда пробьет заветный час, повесил Дух Добра в храмах Барал-Гура священные бубенцы, и создал лунгов Хото-Арджанг, чтобы не молчали бубенцы, и знала Кесао-Лату дорогу к Дархаю, когда придет она в должный час поцелуем пробудить от сна милого супруга... - полузакрыв глаза, нараспев выговаривал Ладжок. Лица борцов были необычайно мягки. Здесь, в горах, суровость, казалось бы, намертво въевшаяся в них, стала менее заметной. Может быть, потому, что победа была так близка? Или оттого, что даже сюда, за десятки километров, доносился из города тихий мелодичный перезвон? А Ладжок замолчал, и Андрей с сожалением щелкнул в кармане кнопкой магнитофона. Сказка кончилась. Глаза даоченга сузились и вспыхнули: - Борцы Дархая! В наших рядах сегодня незримо идет прекрасная Кесао-Лату, и нам выпала честь прервать сон Хото-Арджанга! С нами память наших дедов, в наших сердцах сияют идеи квэхва, рожденные Любимым и Родным! "Но танк здесь все равно не пройдет, - подумал Андрей, - даже с помощью идей квэхва..." - Ошибаешься, Далекий Брат, - Ладжок откликнулся тут же, словно угадал его мысли. - Идеи квэхва двигают горы. Как бы то ни было, Барал-Гур идеально укрепила сама природа. Пехота, вооруженная автоматами, еще могла преодолеть пропасть по узеньким, почти незаметным тропинкам. Но на той стороне ее ожидали многие сотни метров колючей проволоки, минные поля и замаскированные, окованные бетоном пулеметные гнезда. У ворот Барал-Гура стояла гвардия Чертога Блаженств. Андрей знал, что если война на Дархае не закончится в ближайшие сутки, то "полосатые" получат подкрепление: новые десятки "Саламандр", а возможно, и кое-что похлеще. Время текло в пропасть. Оно работало на Империю. После беседы с послом Хаджибуллой Любимый и Родион тоже понимал это. Он не вполне уяснил значение несколько раз употребленного собеседником слова "квота", по одно уразумел твердо: через сутки отчаянные призывы Бессмертного Владыки будут услышаны его Большими Друзьями. Борьба затянется, а страна и так на пределе. Короче говоря, пропасть следовало форсировать, а возможностей для этого даже здесь, в самом узком ее месте, не было. Сквозь болота и горы прошла пехота, три легких танка и "тристасороковка" Андрея Аршакуни. Саперы подоспеют через неделю. Если подоспеют вообще. Когда-то, в училище, курсант Аршакуни мечтал о подвигах. Таких, чтобы все окружающие - по крайней мере, посвященные в тайну его службы, - уважительно хмыкали, услышав имя Андрея. К последнему курсу мечты развеялись. "Война есть взаимодействие тактических единиц, образующих единое стратегическое целое", - это аксиома, а с аксиомами не спорят. Но сегодня подвиг был близок. Если бы каким-то чудом "тристасороковка" смогла перенестись на тот край провала, ворота Барал-Гура были бы вскрыты. Даже самая мощная имперская артиллерия не помешала бы лейтенанту Аршакуни раскромсать вдоль и поперек укрепрайон и проложить дорогу отборным ченгам - дивизиям друга Юх Джугая. Андрею было досадно до слез: "тристасороковка" могла многое, но летать она не умела. Знал об этом и Вождь. Но десять ченгов, сто тысяч борцов терпеливо ждали приказа. В отличие от Вождя борцы не сомневались ни в чем. Светоносно озаривший поля сражений полководческий гений Любимого и Родного не мог не указать единственно верный путь. Внезапно, раздвинув первую шеренгу борцов, к краю пропасти подошел дряхлый старик в истрепанной накидке монаха. Выцветшими глазами посмотрел он на Любимого и Родного и негромко проговорил: - Но и так еще завещал Хото-Арджанг: придет день, когда плоть и кровь верящих снимут заклятье с пропасти! Слова еще звучали, а старик уже исчез, словно его и не было... С криком: "Дан-дай-дао-ду!" ченги двинулись к обрыву. Они шагали в пустоту, как стояли, - рядами, повзводно, вместе с десятниками, сотниками, птицами токон на багровых древках. Только автоматы оставались там, где только что стояли борцы, - оружие пригодится сыновьям. И еще не шли вперед командиры, начиная с кайченгов, потому что они были обучены руководить, а еще девять лет назад Любимый и Родной сказал: "Без командиров не решить ничего!" Каждый, проходивший мимо Вождя, смотрел на него с любовью и восторгом. Любимый и Родной пытался поймать все взгляды, ответить на последние невысказанные слова - и борцы исчезали, улыбаясь. Нагромождение тел росло слой за слоем. Пропасти уже почти не было, когда в абсолютной тишине А Ладжок произнес: - Смотри, Далекий Брат: идеи квэхва двигают горы! Любимый и Родной обнял Ладжока за худенькие плечи. Он не сказал ни слова, но юный даоченг ощутил биение жаркого сердца Вождя и понял вдруг, ясно и неотвратимо, безусловно и навсегда, что отныне Любимый и Родной верит ему, как одному из самых первых своих учеников, тех, кого уже не осталось в живых. - Далекий Брат, - Юх Джугай неотрывно смотрел в глаза Андрею. - Нет больше преград перед Армией Свободы. Впереди Барал-Гур. Не медли ни минуты! Преграды действительно не было. Люди уже не падали, они просто укладывались - кто вверх лицом, кто вниз. Андрей протер глаза, но страшный мираж не рассеялся: живой мост шевелился. Время от времени кто-то из первого слоя сдавленно кричал: "Дай-дан-дао-ду!". - Не медли же! Андрей на секунду представил, как воздушная подушка "Т-340" превратит в бесформенное месиво этих кричащих, копошащихся, устраивающихся поудобнее людей. Стало жутко. Он попытался что-то сказать, но Вождь уже шел к людям. Перед тем, как лечь рядом с ними, среди них, он обернулся: - Миньтаученг А Ладжок! Ты ворвешься в Барал-Гур на броне. Исполняй приказ! Ладжок мученически скривился, негнущимися пальцами достал пистолет и, уперев ствол в спину остолбеневшему Андрею, прошипел: - Пошли, Далекий Брат! Ченги ждут... И действительно, три оставшихся ченга были готовы к атаке. Андрей почти упал на ставшее жестким сиденье и, не открывая глаз, включил двигатель. Мотор ровно заурчал... ОМГА сообщает: ...Магистр медицины и гомеопатии ди Монтекассино утверждает: "Только плод ла вернет вам молодость и здоровье!" ...Конференция по проблемам использования боэция возобновила работу. На повестке дня - обсуждение пакета предложений по организации совместных разработок. ...Группа "Мнемос" опубликовала в центральных газетах ЕГС манифест-декларацию, где утверждает, что только последовательная депортация нежелательных элементов может способствовать появлению "нового человека". ...Дальнейшее развитие получают идеи национального примирения на планете Дархай. Теперь оно пришло и в древний город Барал-Гур... 7 Дархай. Барал-Гур. 11 день 9 месяца 1147 года Оранжевой Эры. Люди бегут по разным причинам: кто-то от инфаркта, кто-то от неразделенной любви, кто-то от врагов, а иные только делают вид, что убегают. Прославленная мозаика Высшего Чертога была разбита вдребезги, и радужные осколки смальты хрустели под рифлеными подошвами сапог... Проснись Хото-Арджанг в своем хрустальном покое на Белой Вершине, он посмеялся бы над возней пигмеев, суетящихся на узеньких улочках священного города. Тысячи вчера еще благообразных сановников, жрецов, знахарей бестолково метались, выволакивая из домов набитые чемоданы и тут же бросали их, словно только сейчас сообразив, что рухлядь, вынесенная на улицы, потеряла всякую цену. Подлинной ценностью была ныне только жизнь, да и та стоила совсем недорого. Единственными настоящими мужчинами в Барал-Гуре оказались евнухи Чертога Блаженств. Они были первыми, кто вспомнил, что в городе есть еще более слабые существа... Большие Друзья укладывали вещи, не торопясь. Посадка в космолет была назначена на 16:00 - по твердому Галактическому времени. После гибели "Саламандр" танкисты собрались здесь и отдыхали, наблюдая за дракой со стороны. Но отдых приходилось прервать. Оранжевая Эра закончилась. В этом суетном мирке Большие Друзья не оставляли ничего, кроме разлетевшихся в прах иллюзии. Все остальное было плотно упаковано в рюкзаки или сожжено, как приказал коммодор Мураками. По глянцевому полу офицерской гостиницы ветер полоскал сажу - все, что осталось от томиков лирических стихов, дневников, писем и фотографий. Свои бумаги Большие Друзья побрезговали сжигать на общем костре во дворе Имперской Канцелярии. Разнося грязь пришлепывающими мягкими туфлями, по номерам метался безбородый, оплывший, как старая набивная кукла, Блюститель Лона. Непривычно изображая униженную улыбку, он жалобно просил господ офицеров уделить несколько минут для разговора. Евнуха гнали. Он возвращался. - Всемилостивейший господин Большой Друг, - захлебываясь, шелестел Блюститель. - Это ведь совсем дети, вы же знаете, что с ними будет... В Ваших глазах я вижу сияние истинного благородства! И в Ваших! И в Ваших! Господа офицеры, я прошу не о себе, мне терять нечего, но спасите этих девочек... Клянусь лоном Кесао-Лату, вы не пожалеете... ведь вы можете взять хотя бы по одной к себе в каюты... Когда перед ним захлопывали дверь, он горестно всплескивал пухлыми холеными руками, всхлипывал и тихонько скребся в следующую: - Господа офицеры... Серебристые змеи Священного Сада изнемогали. С давних времен те из Оранжевых, чей жизненный путь оказался ошибочным, приходили к ним и, сотворив молитву, протягивали руку для поцелуя. Сегодня на молитвы времени не было. Мог ли представить себе хотя бы один из тех надменных и гордых, кто шаг за шагом приближался к резным воротам Сада, что когда-нибудь он будет стоять - в очереди! - за смертью? Змеи выполняли долг до конца. Самые молодые из них, с зеленоватыми животами, уже лежали на песке вольера, конвульсивно вздрагивая. Высоко-высоко, выше храмов, кружились хищноклювые птицы, доселе невиданные в Карал-Гуре. Они бесстрастно поглядывали на еще живую добычу, пирующую среди добычи, уже готовой. Допив рубиновый сок ла, те, у которых хватало воли уйти достойно, отбрасывали чаши и, подбирая полы оранжевых накидок, спешили к змеиным вольерам... Коммодор Мураками ерошил белокурый "ежик", наползающий на лоб. Доклад, который предстоит сделать на Гее-Элефтере, писался против ожидания легко. Вспомогательный танковый корпус Демократической Конфедерации Галактики сделал в этой войне все, что мог, а может, даже и больше. Коммодору не давалась лишь последняя фраза - мешал назойливый Хранитель Чертога. Глядя на его трясущийся подбородок, Мураками неожиданно пожалел, что не располагает правом пороть подданных императора. - Но коммодор! Вы же понимаете, что император... - Ваш император получил в свое распоряжение две каюты "люкс", и мне безразлично, какой дрянью он собирается их забить. - Да вы понимаете, сколько стоит эта коллекция пилочек для ногтей?! Сорок тысяч уникальных экземпляров! - Я не могу разместить людей, любезный, а вы говорите о пилочках. Посмотрите, что творится! Хранитель Чертога усмехнулся, даже не поглядев на вопящую за окном толпу. - Разве это люди? Что они рядом с коллекцией императора?! - Знаете что? - Мураками стал необыкновенно вежлив. - А не запихать ли вам, дружище, все сорок тысяч пилочек в задницу своему императору?! Вон!!! Несколько успокоившись, коммодор дописал наконец последнюю фразу: "...таким образом, в силу объективных причин эффективность действий особого танкового корпуса оказалась ниже предполагаемой". Поставив число и подпись, Мураками усмехнулся, подумав, что после подобного отчета пра-прадедушка, вполне вероятно, совершил бы харакири... Начальник Генштаба не знал, что такое харакири. Зато у него был зеленый паучок каюй-тюи. Редкая честь! Завидная привилегия! В крохотной лаковой шкатулке обитало бесценное наследие предков - нежное, изящное, хрупкое, как невинность первого поцелуя на заре. Ни в чем не виня себя, несостоявшийся губернатор Пао-Туна готовился замкнуть цепь благородных предков и слиться в заоблачном единстве с теми, кто некогда нянчил его. Маршал подошел к зеркалу, огладил новенький китель, недрогнувшей рукой провел по орденам и уже собрался пройти к алтарю, как вдруг зазвонил телефон. - Мой маршал, ваша мужественность! - голос секретаря Генштаба звенел победными трубами. - Вам предоставлена отдельная каюта! - Каюта? - Да, а остальные шестнадцать Высших удовлетворятся койками в грузовых отсеках! Маршал спокойно повесил трубку. Почти тотчас же телефон зазвонил снова, но начальник Генштаба его уже не слышал. Впустить каюй-тюи в ухо оказалось очень не простым делом. Предки со старых портретов насмешливо следили за маршалом... Мураками нахмурился. - Субалтерн О'Хара, вы понимаете, какую чушь несете? - Так точно, коммодор. - Вы что же, полагаете себя лучше своих товарищей? - Никак нет, коммодор. - Вы, видимо, считаете, что все мы трусы, раз покидаем эту проклятую планету? А знаете ли вы, что ваши товарищи, которым вы плюете в лицо, отдали все свои каюты девушкам из гарема этого бессмертного... подонка? Джимми молчал. Для себя он уже решил все. Звери идут в Барал-Гур, и их надо остановить. Если они прошли по своим, замостив ими пропасть, то что же будет здесь?! Ребята молодцы, они сделали, что могли, сорок девять девчушек - это немало. Но каждому свое. - Так какого черта, субалтерн О'Хара? - коммодор Мураками осекся, встретившись взглядом с субалтерном. - Простите, сэр. Я все обдумал. Узенькие голубые глаза сощурились до отказа, напомнив бритву. - Тогда... иди, парень. И да будет с тобою Бог. Когда дверь закрылась, тренированный кулак Мураками сокрушил в синюю пыль антикварную статуэтку Хото-Арджанга, и на книжных полках тоненько зазвенели срезанные на память храмовые бубенцы. - Пррррроклятье!.. Шесть тысяч гвардейцев Чертога стояли до последнего. Андрей не мог представить себе, что эти шакалы смогут так сражаться. Когда какой-то безумно вопящий "полосатик" подорвал себя и весь боекомплект смятого дота под днищем "тристасороковки", Андрей даже не понял, что произошло. И лишь оказавшись в гуще резни, по-научному именуемой "рукопашная", он осознал, что случилось невероятное и оранжевые своими кустарными средствами вывели из дела тяжелый танк. Вокруг было страшно. Воздух рвался от воя. Человеческие клубки хрипели и разматывались на скользком граните Дворцовой Площади. Передовые отряды ченга, пытавшиеся прорваться к царящей над площадью башне, были испепелены хлесткой струей огнемета. Черные тени в оранжевой корке огня с визгом бежали к бассейнам и, не добежав, рассыпались на глазах. А ведь это были братья тех, кто сегодня на рассвете лег под "тристасороковку". Лег во имя того, чтобы наступила вот эта минута. Так неужели же все жертвы - даром? Нет! Ничто не было зря. Он в долгу перед ними, перед Вождем! Хрипло выкрикивая: "Дай-дан-дао-ду!", борец Аршакуни метнулся к башне. Четко, как в спортзале училища, раскидав гвардейцев, он выхватил еще теплый автомат и рванулся вверх по осклизлым ступеням... Джимми не успел разглядеть высокого парня в пятнистом комбинезоне, ворвавшегося на верхний ярус башни. Он развернул на турели тяжелую установку не целясь, на звук. Пятнистый сгорел мгновенно, без крика. Джимми секундно ощутил сладкий запах паленого мяса - и снова вывернул огнемет к амбразуре. Снаружи шум боя несколько стих. Передышка. И все-таки теперь приходилось быть вдвойне настороже: зияющий проход за спиной угрожал опасностью. В горстке золы, лежащей на пороге, Джимми внезапно заметил что-то блестящее. Вещица, уцелевшая в таком огне, вполне заслуживала особого внимания. Перебрасывая с ладони на ладонь еще не остывший медальон на цепочке, Джимми понял, почему тот уцелел. Тантал не плавится. Но откуда тантал на Дархае? Впрочем, эту самоделку Джеймс О'Хара узнал бы среди сотен тысяч других значков, эмблем и медальонов, украшающих армию верных болельщиков "Челесты". Джимми скинул полосатый китель и накрыл обугленные останки. Он еще пытался вспомнить, куда же задевался сине-голубой значок "Черноморца", когда шальной осколок, срикошетив от края амбразуры, превратил голову субалтерна Джеймса Патрика О'Хара в бесформенный обрубок... Миньтаученг А Ладжок благоговейно склонился над полуголым телом человека, зажавшего в руке хорошо знакомую юному командиру вещицу. - Доставить прах героя в Пао-Тун. Далекий Брат Андрей Аршакуни навсегда останется с нами. А это, - Ладжок слегка поморщился, взглянув на кучу золы под изорванным полосатым мундиром, - убрать! - Будет исполнено, брат миньтаученг! - старательно вытянулся почерневший от копоти борец. И несмело добавил: - Любимый и Родной! ОМГА сообщает: ...Теперь точно известно: в финале Кубка встречаются одесский "Черноморец" и "Челеста", сумевшая взять реванш у новобатумского "Реала". "Да, мы совершили чудо", - сказал в интервью ОМГА старший тренер "Челесты" Веско Лобанович. ...Успехом завершилась Общегалактическая Конференция по проблемам использования боэция, проходившая в Порт-Робеспьере на Гедеоне-2. Подписан заключительный документ, регламентирующий паритетные разработки боэция на Дархае. Преимущественное право вывоза сохраняется за Единым Галактическим Союзом. ...Поступил в продажу сборник "Идеи квэхва живут побеждая" видного дархайского политика Юх Джугая, трагически погибшего в автомобильной катастрофе... ...Резкое похолодание вызвало обильные снегопады на срединном хребте южной полярной шапки Эридана. В результате схода лавины пропали без вести два астрофизика из персонала международной обсерватории "Братство". Поиски Андрея Аршакуни и Джеймса О'Хара продолжаются. 8 Единый Дархай. Юх-Джугай-Тун. 1 день 8 года Единства. (Справка: 28 день 11 месяца 12 года Свободы. Устар.) - Соотечественники и соотечественницы! Граждане Единого Дархая! Бурный океан светлой радости переполняет наши сердца сегодня, в славную годовщину великого воссоединения! Семь лет, как в наших рядах нет моего верного и преданного соратника, испытанного борца, брата Юх Джугая. И сейчас, как и семь лет назад, здесь, в непоколебимом городе Юх-Джугай-Туне, гордо несущем это неугасимое имя, над могилой моего близкого друга я могу снова повторить клятву: "Брат, спи спокойно! Ростки идей квэхва пустили надежные корни на многострадальной земле Дархая. Они цветут пышным цветом - и нет такой силы во всей Вселенной, которая могла бы погубить их и свернуть мой и твой народ с избранного пути!" Дай-дан-дао-ду! Толпа всколыхнулась. В сплошном, перекатывающемся из конца в конец площади реве нельзя было разобрать слов. Высоко над людьми, обеими руками упершись в отполированный мрамор парапета, стоял Вождь. Мохнатые облака плыли в небе, а тем, кто стоял на площади, задрав головы, казалось, что это сам Любимый и Родной плывет сквозь облака, рассекая их, словно острогрудая птица токон. В ложе для почетных гостей заметно пополневший дон Мигель, сохраняя невозмутимую серьезность, едва заметно подтолкнул коллегу Хаджибуллу: - Взгляните! Над морем людских голов реяли транспаранты: "Пусть вечно живет Любимый и Родной Вождь-творец идей квэхва!", "За А Ладжоком всегда!", "Да славится в веках великая Армия Единства А Ладжока - Юх Джугая!" Гораздо реже упоминались другие имена. Коллега Хаджибулла смущенно пожал плечами. А голос асе звенел в неизмеримой высоте над площадью. - Не счесть всех тех простых дархайцев, чьи тела легли фундаментом торжества идея Единства, победоносных идей квэхва. Нам не дано узнать все эти скромные имена. Они мертвы. Они вечно живы! Но мы знаем имя того, кто пришел к нам с открытой душой и стал одним из нас, отдав жизнь свою на благо Единого Дархая. Брат Андрей Аршакуни! Как сейчас, вижу я твое прекрасное лицо. Вместе с тобой, плечом к плечу, ворвались мы на грозном танке в последний оплот нечистой Империи. Сегодня там, - в голосе Вождя промелькнуло легкое смущение, - в Барал-А-Ладжоке, прекраснейший из проспектов назван твоим именем. И там, под баньянами, где некогда стояли поганые храмы, гуляет твой дух. Но тело твое здесь, в городе, который ты знал как Пао-Тун. Мы не благодарим тебя: братьев не благодарят. Мы склоняемся перед тобой. Дай-дан-дао-ду! На несколько секунд толпа преклонила колени. В самой середине площади парни в пятнистых комбинезонах слаженным хором проскандировали: "Андрей Аршакуни вечно с нами!". - Но не все, пришедшие из-за облаков, стали друзьями Дархая, Андрей. Мне больно и горько говорить об этом в светлый день всенародного праздника, но не сказать нельзя! Воспользовавшись традиционным добродушием и гостеприимством лунгов, купив на корню прогнившую насквозь империю, люди, внешне похожие на тебя, тянули руки к богатствам нашей земли. Терпение истекло! Сегодня мы достаточно сильны, чтобы покончить с унизительным присутствием пресловутой Демократической Конфедерации Галактики под небом Дархая. Я говорю: "Вон!" двуличному подонку! - палец вождя указал на дона Мигеля. - Я счастлив и горд тем, дорогие сограждане, что могу сообщить вам решение Высшего Совета Равных о разрыве отношений с этими мерзавцами! Дона Мигеля изъяли с трибуны почти незаметно, а ошарашенный коллега Хаджибулла спустя минуту услышал: - Наша страна уже не ребенок. Да, воспитателей следует чтить, но наступает возраст зрелости и опека становится обременительной. Не хватит слов, чтобы выразить благодарность братьям из Единого Галактического Союза. Они помогли нам добиться единства. Они были рядом, когда на месте кузниц вставали заводы. Они учили нас искать дорогу в небо. Теперь Дархай подрос. Вы слышите? Как и во все дни, ревут экскаваторы в карьере "Заветы Аршакуни". Но с сегодняшнего дня они работают уже на нас! Дархай никогда не был - и не будет! - бедным родственником! Мы говорим: "Спасибо!" Единому Галактическому Союзу. Мы говорим: "Спасибо!" его послу, брату Хаджибулле. И мы сожалеем о том, что здоровье нашего верного друга подорвано туманами Дархая. В добрый путь, брат! Пятнистые молодцы, неслышно возникшие из глубины почетной ложи, накинули на шею Хаджибулле оранжевую ленту Заслуг и под локотки, нежно, вывели его прочь. Так посол узнал о том, что его отзывают. В центре площади те же парни в комбинезонах громко и скучно прокричали: "Счастливого пути, милый брат Хаджибулла!" - Сегодня славный день. Пришло время сорвать все личины и разбить все фальшивые бубенцы. Скорбя, должен сообщить вам о нескольких ничтожных ублюдках, гнилостных вшах в сияющем оперении птицы токон. Кто из вас не слышал смутных слухов о мерзавцах, именовавших себя "Сыновьями Свободы"? Они изловлены и наказаны. Но за спиной ублюдков стояли иные! Допрос поставил все на свои места. Омерзительная банда в честных пятнистых мундирах с омерзительной "полосатой" подкладкой, сумевшая пробраться на командные посты в Армию Единства, внедрившая своих прихлебателей повсюду, встанет сегодня перед лицом народа. Их имена известны страже. Сорвите с них нашивки! По трибуне - слева и справа - пробежала короткая судорога. Ловкие руки охранников мгновенно скрутили полтора десятка человек, окружавших А Ладжока, и Вождь остался на трибуне один. Внизу, в скопище людей, растворились без следа транспаранты с иными именами. - Смотрите же на их шакалий оскал! Это они предали и убили моего любимого солдата, бессмертного героя Ту Самая. Это они погубили Юх Джугая, моего верного и доброго друга. Они подстроили гибель моему Далекому Брату Андрею Аршакуни. Они покусились на идеи квэва, на нашу единственную дорогу! Беглый пес-император мог смело рассчитывать на их грязные лапы. Но Око Единств