сси на своих крыльях тоже лавировал. Двигаясь рывками, он облетал деревья, скользил между кустов. А главное, что бесило преследователя, - лохматый летун угадывал, куда именно прыгнет "лягушка", и удирал чуть ли не из-под самого носа машины. Пенн вскидывал на ходу ружье, которое протягивал ему оруженосец, но всякий раз опаздывал на какое-то мгновение: Рэсси не давал стрелку прицелиться. Пот катился из-под шлема, на рубашке выступила соль. Охотник, сжав зубы, посылал машину вперед. Он видел, что многокрылый превосходит любого зверя по быстроте реакции, но не отступал. Внезапно "лягушка" увязла. Пенн нажимал на кнопки - бесполезно: болото. Он выскочил из машины и, провалившись по колено в жижу, выпалил из обоих стволов в небо, где в последний раз мелькнула тень, - просто так, чтоб разрядить свою ярость. Как это он не заметил и угодил прямо в болото! Охотник махнул оруженосцу: надо возвращаться пешком, вдвоем "лягушку" не вытянуть... Они пробирались сквозь заросли, искали тропу. Весь мир вокруг охотника и его следопыта был колючим: острые, как рыболовные крючки, согнутые шипы царапали кожу, рвали одежду. А сверху жалило солнце. Пенн был недоволен собой: он стрелял, хотя цель уже исчезла, - что может подумать о нем черный оруженосец?.. Но Зузу, казалось, забыл позорное для охотника происшествие: молчаливо скользя среди кустов, он выводил спутника из зарослей. Иногда они ползли в густом, переплетенном вверху кустарнике, и Пенн видел перед носом лиловые пятки следопыта. Выбравшись на простор, Зузу вытаскивал из рубашки охотника колючки; сам он был без единой царапины. А где-то в кустах бежал носорог - его, Пенна, рекордный трофей... Ухо охотника уловило в знойном воздухе медленные звуки барабана: неподалеку, у реки, была деревушка. Пенн выругался про себя: еще не вечер, а уже передают новость. Кто-то стучал по натянутой на огромную чашу коже слона: "Рум-ра-та... ра-ра... дум!" И это значило: "Слушайте все, слушайте! Звери белых охотников разбежались. Каравана больше нет..." Тяжелый, глухой звук плыл над рекой... ...Несколько дней сонные стрелки выслеживали беглецов. Те, кто уходил к зеленым холмам за рекой, возвращались без добычи. Самые опытные охотники спешили по свежему следу, но не сделали ни одного выстрела: звери словно превратились в привидения. Пенн был уверен, что во всем виновато странное крылатое существо, которое он не догнал. Час за часом под раскаленным солнцем патрулировал командир в своем аэромобиле, но не замечал ни одного подозрительного силуэта. Это было какое-то проклятое место! Как будто подходящее для охоты, с бродившими рядом "живыми целями" и - пустое. Пенн-долговяз уже колебался: может, ехать дальше и начать охоту заново?.. Несколько дней Рэсси пространствовал в тропических зарослях и вел себя как прирожденный африканец. Прыгавшие на ветках обезьяны, пестрые крикливые попугаи, притаившийся в развилке дерева леопард, мирно сопящий на пустынной тропе носорог, которому все уступают дорогу, зная его дурной характер, строгая шеренга слонов, идущих к ночной реке, - ничто не ускользало от острого взгляда Рэсси. Он слышал звуки африканских джунглей, понятные всем зверям: ведь только безнадежно глухой не уловит крик боли теленка, на которого прыгает большая кошка. А кроме того, каждый зверь, каждая птица говорили друг с другом почти неслышно для соседей: зебра фыркала своему жеребенку беззвучно для рыскавшей рядом гиены, а переговоры шакалов, сопровождавших львиное семейство, были для львов лишь слабым шепотом. Чуткие уши Рэсси невольно подслушивали лесные тайны - любви и рождения, гибели и утоления жажды, гона добычи и свержения сломавшего ногу вожака. Рэсси мог даже вмешаться в чью-то чужую жизнь, подавая особые сигналы для каждого животного. Но он вел себя, как все: звери по природе своей молчаливы и не говорят без причины; даже царь пустыни, чей рык сотрясает землю, подает голос очень редко. Так, внимательно слушая окружающий мир, Рэсси проверял то, что знал раньше: в любом крике зверя, в любой песне птицы есть важная нота, и смысл песенки меняется, если переставить ноты. Огибая препятствие с ловкостью летучей мыши, Рэсси следил за небом и землей, не теряя из виду преследователей. Как ни были опытны и осторожны охотники, разведчик замечал их первым. То, что человеку могло показаться промелькнувшей смутной тенью, для глаз Рэсси было точной фигурой; он определял расстояние до нее и скорость ее движения. Вот тут Рэсси подавал знак опасности резким голосом. А когда охотник был близко, лохматый страж ощетинивался, принимал угрожающую позу, предупреждая: спасайтесь! Обнаружив стрелка в засаде, он оставлял пахучие метки на тропе, кустах, стволах деревьев, и все шедшие на водопой обходили страшное место или возвращались обратно; сиди стрелок в секрете хоть несколько дней - ни один зверь не переступит опасной черты. Если бы звери имели обычай выбирать среди своих вожаков наиглавнейшего, которого почитал бы не из одного только страха каждый житель леса, Рэсси несомненно был бы избран "царем зверей". Даже в короткие минуты передышки оберегал он своих подданных, решая сотни задач. Как всякая машина, Рэсси никогда не думал о себе в превосходной степени и вообще не думал о себе. Разве только в моменты опасности. Да и тогда он представлял себя в третьем лице - как игрока в честном поединке, который непременно должен выиграть. Несмотря на особую чувствительность, не был он электронным поэтом, наподобие тех машин, которые сравнивают шелест травы с тихим дождем, а звон ручья с пением птиц. Но это не значит, что Рэсси был просто механическим набором схем. Его электронное нутро жило своими ритмами, его обостренные чувства - слуха, зрения, погоды, направления, движения, опасности - непрерывно изучали окружающий мир, чтобы угадать, предвидеть действия противника, опередить его. Иначе бы Рэсси просто не был Рэсси!.. Непрерывно посылая информацию Электронику, Рэсси получал от него ответные сигналы. Он не знал, конечно, что происходит в далеком от него городе. Не видел, как Электроник дает листы бумаги, испещренные математическими знаками, учителю; как тот, лукаво улыбаясь, говорит: "Ну что еще преподнесло нам наше таинственное "И так далее"?" И хмурится, и качает головой, и радуется, читая листы. А потом Громов на свободной части листа набрасывает уравнение, протягивает Электронику: "Пошли-ка Рэсси эту поправку. Возможно, она ему пригодится..." Электронный Рэсси, редчайший механизм, - он слишком старательно выполнял поручение. Убедившись, что самые стойкие, самые сильные, заметные всем издали сигналы опасности - пахучие метки, разведчик подобрался на рассвете к каравану и, как маленькая химическая лаборатория, оставил свои знаки на шагающих колесах вездехода. Затем скользнул в открытую дверь фургона, где дремали сонные стрелки, и очень внимательно осмотрел ботинки охотников. - Смотрите, - изумленно сказал, просыпаясь, один из стрелков, - собака. Ребята, да ведь это терьер! Вслед за лохматым терьером стрелок выскочил наружу и увидел странное существо, убегающее на длинных ногах с огромной скоростью. На этот раз радиопуля поразила цель. Любитель собак сообразил, что обычный терьер вряд ли станет улепетывать на страусовых ходулях. Пенн-долговяз ухмыльнулся от такого везения. Выслушав стрелка, он сразу понял, кого отметила радиопуля. Теперь надо только дождаться солнца, чтоб выследить наверняка и прикончить боевым зарядом проклятое многокрылое существо. Разбойнику не уйти, кем бы он ни был. Радиоящик, стоявший в багажнике машины, издал характерный писк. Приземлив аэромобиль, Пенн побежал в фургон к стрелкам - поздравить счастливца. Когда он вернулся к машине, то не поверил своим глазам. Багажник с дорогой аппаратурой был сплющен мощным ударом, будто на него наступил слон. Пенн растерянно осматривал остатки аппаратов, соображая, что он теперь доложит фон Кругу. Без уникального пеленгатора охота радиопулями не имела никакого смысла: машина фон Круга не получит ни одного сигнала и хозяин очень скоро догадается, что экспедиция провалилась. Через полчаса колонна пустых вездеходов направилась к шоссе... - ...Ничего не понимаю в этом ящике с хвостом. Модель вышла из подчинения. - Электроник развел руками. - Несколько дней наш Рэсси изучал и синтезировал запахи опасности, раздражения, приманки и забыл главный для путешественника знак - чувство дома. Он даже не слушался моих приказаний. Только теперь Рэсси возвращается. - Победителя не судят! - авторитетно заявил Сыроежкин. - Вот Колумб. Поехал в Индию, а открыл Америку. Никто ему и слова не сказал. А наш Рэсси открыл Африку! Африку для свободных зверей... Как обычно, друзья встретились в кабинете математики и обсуждали приключения Рэсси. Электроник аккуратно чертил формулы на доске, стирал их и писал новые. - Конечно, Рэсси - особая личность и, как предусмотрено основным правилом, имеет свободу действий, - скрипуче продолжал Электроник. - Но я не думал, что он проявит такую самостоятельность... Вероятно, постоянное усложнение системы в результате накопленного опыта рождает новые свойства, которые невозможно предвидеть... Электроник монотонно бормотал, и лицо его было очень скучное, почти тоскливое. Хотя в этих неинтересных научных словах и угадывалось новое открытие Рэсси, Сыроежкину стало жаль друга. Его Электроник, математическое светило, чего-то не понимает!.. Не может этого быть! Он просто устал от напряжения. Его надо развеселить, помочь ему развеяться. - Ты хочешь сказать, что Рэсси умнее тебя? Че-пуха! - Сыроежкин рассмеялся. - Погоди, вот он вернется, мы ему устроим экзамен и выясним, кто лучший в мире фокусник и математик. - Не к месту смеешься, - сделал ему замечание Электроник. - Когда система не подчиняется и дает странные результаты, их прежде всего надо понять. Я должен все спокойно проанализировать. Ого! "Система не подчиняется"! Ставит в тупик самого Электроника... И он в этом признается... - Молодец, Рэсси! - не выдержал Сергей. - Эх, будь я на его месте... Да, Рэсси - гениальная личность... Уметь слышать шелест змеи, который не слышит даже лягушонок, понимать песни иволги, подражать трубному крику слона. А летать в темноте, приманивать зверей, узнавать все новости пустыни... А пространствовать! Видеть, слышать, бегать, планировать, чувствовать, искать, находить - все это сразу - каково, а? Пространствовать в небе, в джунглях, в море, а завтра, возможно, и на Луне, среди звезд! Да любой человек, решил про себя Сергей, захочет стать такой собакой! - Кто же из нас не прав? - размышлял Электроник. - Я хозяин Рэсси, значит, мои распоряжения неоспоримы, а он меня просто не слушается. (Нет, не хотел рассудительный Электроник превратиться в гениальную собаку!) А Рэсси, может быть, старается доказать, что выполняет задание хозяина, исходя из обстановки. Но хозяин, к сожалению, этого не понимает... - С ума сойдешь, какая-то страшная путаница, - взмахнул руками Сыроежкин. - Быстрее решай свою задачу! Делай мировое открытие! - К счастью, я не впадаю в панику, сталкиваясь с логическими тупиками, - хрипло продолжал Электроник. - Я применяю в таких случаях первую теорему Геделя: не все истины можно доказать. И оставляю пробел в своей памяти. - А вдруг Рэсси прав? Вдруг он сделал открытие? - И здесь есть выход. Надо спросить профессора. Учителю я полностью доверяю. - Мудрая теорема, - согласился Сыроежкин. - Как ты сказал - Геделя? - Великая теорема о неполноте формальных систем. Повторяю ее суть: не все истины можно доказать. Если бы я не знал ее и не применял на практике, я давно бы перегорел от бессмысленных рассуждений. - А как же профессор? - Профессор обычно отвечает: "Благодарю тебя, мой друг. Ты еще раз напомнил мне, что человек изобрел машину, а не наоборот. Придется мне подумать..." А потом он вдруг находит решение. И я заполняю свой пробел. - Голова! - восхищенно произнес Сыроежкин. - Лучшая в мире голова - профессора Громова. И ты скоро станешь профессором, Электроник. Бедняга ты, бедняга. День и ночь следишь за Рэсси, слушаешь машину фон Круга и считаешь, считаешь, считаешь... Брось все это, Электроша! Давай погоняем мяч или прокатимся на велосипеде... А то в самом деле перегоришь раньше времени... - Опять ничего не понимаю. - Электроник сказал это так хрипло, что Сыроежкин мигом понял: что-то случилось. - Ну? - Сергей подошел к другу. Электроник застыл. Несколько минут стоял он тихо, прислушиваясь к себе и раздумывая. Сергея смутило его молчание: неужели Электроник перегорает на его глазах? - Что с тобой? Электроник молчал. "Куда бежать? - лихорадочно соображал побледневший Сергей. - Ему, кажется, плохо... В аптеку?.. Что я, в какую это аптеку? Теоремы в аптеках не продаются... Что делать? Ведь я не знаю Геделя..." - Не все истины правильны... - горячо сказал Сергей. - Верно, Электроник? Отвечай! - Отвечаю. Уже несколько часов Рэсси летит над стадом, - прервал молчание Электроник. - Бегут тысячи антилоп. Ряд за рядом. Там есть страусы и даже лев. Лев никак не вырвется из стада. Ревет, кусается, но он в плену... Они поднялись на гору... Впереди обрыв, пропасть!.. Рэсси ничего не может сделать. Он пугает, кричит, бежит впереди, увлекает за собой. Стадо не сворачивает... Рэсси не знает, как сбить их с пути. Я тоже ничего не могу придумать. Не могу подсказать... Осталось несколько минут... - Звонить Громову! - крикнул Сергей. Громов понял их с первых же слов. - Сколько до пропасти? - спросил он отрывисто. - Пятьсот метров, - ответил через несколько секунд Электроник. - Поздно, - прозвучало в трубке. - Пусть Рэсси внимательно слушает на разных волнах, нет ли радиосигналов от антилоп. - Есть. Сигналы исходят от животных, которые бегут вперед. Такие же, как от пули, которая застряла в Рэсси... Они уже прыгают! - крикнул Электроник. - Ряд за рядом, все до одного с большой высоты - в пропасть. И разбиваются! Рэсси кружит вверху... Я ничего не понимаю, Гель Иванович. - Передай Рэсси: немедленно возвращаться! - Господа, я благодарен вам за то, что вы пришли выслушать меня. Сообщение, которое я хочу сделать, думается, заинтересует правление фирмы "Пеликан". Доктор фон Круг торжествующе оглядел длинный ореховый стол, за которым сидели правители могущественной фирмы "Пеликан". Фирма, имеющая заводы и лаборатории в десяти странах, выпускала все: электронику для ракет, обшивку для подводных судов, приборы для промышленности, косметику, мясные и рыбные консервы, механических зверей для зоопарков. Сложный прибор и консервную банку венчала знаменитая этикетка: веселый пеликан, ловящий на лету в свой мешок золотую рыбку. Сейчас золотую рыбку для "Пеликана" держал профессор фон Круг. Наступила минута, к которой он готовился всю жизнь. Если правление фирмы доверит ему, он получит неограниченную власть. Сейчас не нужны никакие; формулы. Его аргументы - энергичное изложение идеи, точные слова. - Выводы, к которым я пришел, изучая живые организмы, в кратком изложении выглядят так: возможно управление всем животным миром планеты. Технически это несложно: миниатюрный радиопередатчик, введенный в болевой нерв организма, не мешающий его нормальной жизнедеятельности, в любой момент может быть включен простым нажатием кнопки. Животное под влиянием боли будет двигаться в заданном направлении. На свой страх и риск я проверил систему управления в разных условиях, дав задание некоторым нашим экспедициям. Система действует безотказно. Я вижу мир разумного будущего, в океане пасутся стада китов, дельфины направляют косяки рыб, исследуют глубины океана, спасают жертв с тонущего корабля, олени и антилопы сами направляются на тучные пастбища, стаи птиц уничтожают вредных насекомых. Моя фантазия не в состоянии представить всех выгод для человечества. Я кончил, господа!.. Негромкие аплодисменты свидетельствовали, что докладчик поймал невидимую рыбу удачи. - В этой трагедии надо разобраться. Кто-то должен ответить за гибель тысяч животных! Гель Иванович Громов говорил горячо. Отрывистые слова вылетали вслед за маленькими клубами дыма из длинной профессорской трубки, и казалось, каждое слово мягко взрывается в воздухе. Друзья, которых профессор пригласил на чашку чая, видели, что он волнуется. Друзья вспоминали, как когда-то в этом кабинете испытывались кибернетические модели, которые любил собирать хозяин: черепахи, лисицы, электронный мальчик. И Рэсси, который действует где-то за тысячи километров. - Но что же, в конце концов, ваш Рэсси? - спросил академик Немнонов. - Произведение искусства! - Глаза Громова радостно сверкнули. - Да, да! Как бывает шахматный этюд или литературное сочинение, так и Рэсси - произведение бионики. Резкие морщины на лице Немнонова чуть разгладились. Он с удовольствием пил крепкий чай из лаковой, почти невесомой чашки. - Надеюсь, Гель Иванович, ваш Рэсси не очень самостоятелен?.. Как тот красный лис с самыми правдивыми в мире глазами?.. - Александр Сергеевич Светловидов, самый молодой из собеседников, улыбнулся. - Ах, вот вы о чем! - Громов рассмеялся, представив хитрую мордочку своего лиса. - Вы, Николай Николаевич, - обратился он к Немнонову, - вероятно, не слышали про этот случай. - И он рассказал, как рыжий лис долго водил за нос его, не говоря уже о работниках милиции, пока однажды в нем не кончился заряд электроэнергии и беглец не остановился. - Но Рэсси... - Рэсси, - живо подхватил профессор, - был изобретен, как вы понимаете, не для борьбы с фон Кругом и его сонными стрелками - совсем для других целей. Я долго занимался изучением нервной системы человека и пришел к выводу, что в информации, которую она передает, есть большие пропуски. Мы часто не видим мир таким, какой он есть, даже таким, каким его видит ребенок. Недаром говорят, что все дети - талантливые художники: они воспринимают все ярко и точно. Словом, у меня появилась потребность взглянуть на мир другими глазами, осмыслить его заново и целиком. И прежде всего - представить, как относятся к природе и человеку звери, птицы, обитатели моря. Здесь, понятно, главное - сохранение животного мира планеты. За образец я и взял способности разных животных, их особую чувствительность, их таланты, а Электроник по схемам построил модель... - И неплохо справился с задачей, - заключил Светловидов. - В схватке с сонными стрелками Рэсси подтвердил ваши идеи. - Дело еще в том, что Рэсси обладает свободой действий, которая помогает ему выполнять все задания. Между прочим, его поведение в среде животных любопытно. Каким-то образом ему очень ловко удается воздействовать на них. Правда, антилоп он не сумел спасти. - Я думаю, - размышлял вслух Светловидов, - что ударом по пеленгатору в машине командира стрелков Рэсси замкнул какие-то контакты. Антилопы, носившие в себе радиопули, получили болевой удар и увлекли за собой стадо. Разумеется, это только предположение, требующее проверки... Сам Рэсси, вероятно, не почувствовал раздражения... - К счастью или несчастью для себя, Рэсси не имеет нервов, - подтвердил профессор. - Пуля сидит в его толстой шкуре... Однако если Александр Сергеевич прав, то это опасная своими последствиями история. Хозяин разлил гостям чай. - Просто не верится! - прервал молчание старый академик. - Какая-то дикость в наши дни - сонные стрелки, радиопули, наконец, доктор Круг. Мы строим машины вероятного будущего, а сталкиваемся подчас с невероятным, отсталым миром! - Такие, как фон Круг, - спокойно и строго произнес Громов, - уничтожили очень многое на Земле: саванну и прерии, гепардов и ленивцев, цветы и травы. Уничтожили, так и не поняв всей ценности для людей этого наследия природы. А теперь замахиваются на все остальное. - "Свободное экспериментаторство", которым так гордится фон Круг и его компаньоны, и подлинное будущее человечества несовместимы. Фон Круг - человек из прошлого, он разрушитель. - Я благодарен вам, Николай Николаевич, за то, что вы подтвердили мои мысли. В последнее время я раздумывал: что ждет людей, если они постепенно уничтожат природу? Без лесов, трав, животных - без привычного за миллионы лет мира - человек просто переродится... - Не будем ждать, когда сфинкс засмеется, - шутливо заключил Немнонов, и его собеседники вспомнили выразительную древнюю надпись на базальтовой стене: "Когда человек узнает, что движет звездами, сфинкс засмеется и жизнь на Земле иссякнет". Где-то в черноте космоса, над этим домом, над городом, над Землей кружили межпланетные станции, мчались ракеты и спутники, но человек еще не знал, что движет разбегающимися во все стороны галактиками... Сфинкс - вечная собака фараонов - молчал... - Вы предупредили Совет охраны животных? - спросил академик. - Не только предупредил, - отозвался Гель Иванович, - но и получил задание. Завтра улетаю с Электроником в Индию. - С Электроником? - Светловидов от неожиданности привстал со стула. - С вашего разрешения, - иронически поклонился Громов и от души рассмеялся, увидев недоумение на лице коллеги. - В этой истории все непостижимым образом переплелось: дети, звери, сфинксы, тропики и еще один старый рассеянный профессор. Авторитетно могу вам заявить, что еще не научился вещать формулами, как Электроник. Моим Рэсси удивительно управляет именно Электроник. И еще его давний приятель Сыроежкин. - Тот самый, - вмешался академик, - что выдавал себя за Электроника? - Совершенно верно, только все было наоборот... Кроме того, я уже рассказывал, как Электроник держит связь с машиной фон Круга и получает все отчеты сонных стрелков. Как видите, я буквально ни на один день не могу расстаться с Электроником. - Кое-что начинаю понимать в этой истории, - кивнул Немнонов. - Ну, а вы-то, дорогой Гель Иванович, ни с того ни с сего и вдруг - в Индию? - Завидуете путешественнику, да? - хитро спросил Громов. - А я рад: проблемы, волновавшие меня в молодости, не утратили всей остроты и поныне. Раз уж есть на свете Рэсси, надо посмотреть его в действии!.. А если говорить серьезно, то именно в Индии наиболее активны сонные стрелки. Международный Совет разделяет мои опасения: посланы экспедиции в места промысла стрелков, усилена охрана заповедников. И самое главное - должна быть кем-то создана теория, которая не только покажет всю лживость доводов фон Круга, но положительно решит проблему? Что вы на это скажете, Николай Николаевич? - С удовольствием наблюдаю вашу юношескую задорность и потому не сомневаюсь в успехе. - Академик Немнонов встал. - А пока вы не улетели, нам надо решить очередное уравнение Громова-Немнонова. И они стали ходить по комнате, говоря друг с другом на точном языке математики. В разговоре среди прочих строгих законов мелькало и уравнение Громова-Немнонова; оно произносилось обычным тоном, как самые простые слова, - ведь им давно уже пользовались ученые разных стран. Сейчас коллеги разрабатывали новую теорию. Если ее удастся доказать, мир еще больше откроется человеку. - На чем мы остановились в прошлый раз? С этими словами в восьмой "Б" вошел математик Таратар, и класс отозвался дружным смехом: "последний раз" был весной. - От имени учителей и редколлегии стенной газеты "Программист-оптимист" поздравляю с началом новой жизни! - продолжал шутливо-серьезно старый друг программистов Таратар Таратарыч, и распущенная щеточка его усов подчеркивала торжественность момента. - По вашим лицам я вижу, что вы решили завоевать мир формулами и уравнениями. Похвальное намерение! Новая жизнь, а для Сыроежкина - конец приключениям. Каникулы окончились, начинались трудные времена, а все были почему-то радостно возбуждены. Все, кроме Сыроежкина. Даже вынырнувший из толпы обугленный до черноты Макар Гусев, который насмешливо приветствовал Сережку: "Это кто - Сыр Сырыч Сыроежкин или Электрон Электроныч Электроник?" - получил от него только дружеский хлопок по спине. - Все на месте. Не вижу одного Электроника, - сказал Таратар, оглядывая класс. - Если мне не изменяет память, на последнем уроке именно Электроник был назначен моим помощником - за выдающиеся успехи в математике. - Он в Индии, - буркнул Сыроежкин, вызвав неудержимое веселье товарищей. Усмехнулся и Таратар, дернув густыми усами, подумал: "Сколько в ребятах веселой энергии!" - Чего тут смешного? - нахмурился Сыроежкин. - Я ведь русским языком сказал: он в Индии, выполняет важное задание. - И махнул рукой: разве все объяснишь! - Хорошо. - Таратар привычным жестом успокоил класс. - Пока не вернется мой знаменитый ассистент, на эту неделю помощником назначается... - Он обвел взглядом загорелые лица. - Будет назначен тот, кто отличится сегодня! И словно пробили невидимые склянки. Плавание в неведомое началось. - Мы познакомимся с новейшей математикой и ее важнейшим разделом - теорией управляющих машин. Это могущественная теория, так как с ее идеями можно смело браться за изучение мозга, давать задания машинам, самим строить электронно-биологические системы... "Рэсси! - подумал после этих слов учителя Сережа. -Где он сейчас, крылато-хвостатая система? Летит в далекую Индию? Или атакует новый отряд сонных стрелков? Теперь ничего не узнаешь про Рэсси - как там его успехи, пока не вернется Электроник". - Итак, о формулах, - продолжал математик. - Лучше всего, на мой взгляд, о них сказал знаменитый Генрих Герц. Когда он узнал, что свет - лишь частный случай электромагнитных волн, открытых математиком Максвеллом, то заметил: "Нельзя избавиться от ощущения, что эти математические формулы имеют независимое существование и собственный разум, что они мудрее, чем мы; мудрее даже, чем их первооткрыватели; что мы получаем из них больше, чем в них было первоначально заложено..." Сыроежкин поднял руку. - Пожалуйста, Сыроежкин. - Герц сказал правильно, но он был знаком только с первой частью работы современного программиста, - решительно заявил Сергей. Гул удивления пролетел над партами. Сыроежкин поправляет Герца! - Если на основе формул построить электронную модель, - спокойно пояснил Сергей, - она может дать неожиданные результаты. - Ты что, агитируешь за монтажников? - ехидно бросил Вовка Корольков. Класс насторожился: вечный спор между программистами и монтажниками, возникший вместе с рождением школы юных кибернетиков, спор о том, кто важнее для науки - теоретики или практики, учителя или конструкторы вычислительных машин, продолжался. Сергей обернулся к соседу по парте. - Сто лет назад, - спокойно ответил он Профессору, - сразу же после спуска на воду утонул вместе с экипажем английский броненосец "Кептен". Утонул только потому, что лорды адмиралтейства осмеяли опыты с моделью броненосца. Модель-игрушка переворачивалась даже при слабых волнах. А потом пошел ко дну и сам броненосец. И ты знаешь, Профессор, какая мемориальная доска висит в Лондоне? Профессор, не ожидавший такого вопроса, молчал. Вокруг него была такая пустая тишина, точно он внезапно очутился на необитаемом острове. И громом прозвучал голос учителя математики, цитировавшего первый исторический параграф устава современного кибернетика: - "Вечное порицание невежественному упрямству лордов адмиралтейства!" От грохота задребезжали стекла. Казалось, вместе с классом хохочут над своей глупостью сами невидимые лорды адмиралтейства. Вечный вопрос на сегодня был решен. Сыроежкин сел с видом победителя. - Ну зачем ты так? - проговорил, хихикая, Вовка Корольков. - Шепнул бы мне на ухо... - Читать надо, Профессор, - строго сказал Сережка. - И не одни только логарифмические таблицы... Таратар, подождав, пока класс успокоится, вновь обратился к победителю: - Но ты не закончил, Сережа. Идея твоя интересная. А доказательства? И Сыроежкин, став у доски, начал рассказывать о сложной биоэлектронной системе - то, что он знал о Рэсси. И хотя он ни разу не назвал его имени, ребята почувствовали, что речь идет о какой-то необычной личности: вот она, набросанная в уравнениях, обретает плоть в электронных схемах, учится распознавать образы, обнаруживать цель, формирует свои понятия о внешнем мире, тренируется в математических играх, изучая полет, движение в воде, погоню, пожар, ранение, аварийное состояние, даже землетрясение, - и все запоминает. Каждый, кто слушал Сергея, как он рассказывает о следах памяти, представил снежный рисунок на стекле, или серебристую паутину, натянутую между деревьев, или звездную нитку Млечного Пути - словом, какой-то сложный, мгновенно сверкающий узор, - так запоминает важные события память машины и человека. Хитросплетенные узоры остались после обучения в схемах Рэсси, сложной модели, которая должна принести миру новые важные открытия. - Кто это? - спросил тонкий голос, когда Сережка умолк. - Рэсси, - кратко ответил Сыроежкин и испуганно пощупал карман. К счастью, транзистор был в другой рубашке, и Рэсси не слышал лекции. - Я покажу его, когда вернется Электроник. Все сразу поверили, что есть на свете Рэсси. А Макар Гусев, махая над головой кулаками-гирями, закричал: - Это не Сыроежкин! Я сразу догадался... Это Электроник. Он слишком умный! Сыроежкин молча погрозил Макару, и тот с уважением вспомнил, что у Электроника железный кулак. - По данному мною обещанию, - сказал Таратар, - я должен назначить ассистентом Сергея Сыроежкина. Но я не могу этого сделать. Сергей уезжает по заданию научного института. - Что?! - Сергей не верил своим ушам. - Ты еще не знаешь, - мягко сказал Таратар. - Сейчас будет звонок. Иди к директору, он тебе объяснит. Сыроежкин покраснел и, забыв портфель, выскочил из класса. Последнее сообщение потрясло класс. Индия, Рэсси, научное задание - и все это на одном уроке! Шум стоял такой, что никто не слышал звонка. - От Института бионики! - торжественно выговорил учитель, застегивая портфель. - Вот так, программисты-оптимисты!.. А Гусев приставал к приятелям: - Потрогай-ка плечо. Еще сегодня утром меня хлопал сам академик Сыроежкин. На морском берегу в маленькой бухте сидят на плоском камне мальчик и собака. Они отделены от мира подковой зеленых гор, от их ног начинается синее полотно моря. Мальчик и собака смотрят на спокойное зеркало залива. Они встретились здесь, на берегу. Рэсси, издали приметив знакомую фигуру, спланировал сверху на серебристых крыльях. В первый момент Сережа даже вздрогнул: он не представлял, что летящий Рэсси похож на гигантскую стрекозу. Крылья бесшумно сложились, уползли под густую шерсть, Рэсси вновь стал привычным Рэсси, бросился навстречу хозяину. Они катались по горячему песку, и визг собаки смешался с радостными криками мальчишки. Потом Сергей сел, подобрав под себя ноги, и, все еще изумленно глядя на Рэсси, сказал: - Это ты, Рэсси? Как я рад... Сядь рядом. Слушай... Сергей вынул из кармана листок со срочным заданием для друга... Его, единственного из людей, кого слушался Рэсси, провожали, как важную персону: Таратар и кибернетик Светловидов приехали на аэродром, а мама даже пробралась в самолет и, тревожно оглядываясь, защелкнула на его поясе тяжеленную бляху ремня. Когда самолет взревел, развернулся и в иллюминаторе мелькнули далекие, трепетавшие в воздухе руки провожающих, Сергей наконец-то поверил, что именно он летит выполнять ответственное поручение. Листок с заданием для Рэсси, который лежал у Сергея в кармане, был сочинен профессором Громовым. Точнее, написан рукой кибернетика Светловидова, а продиктован самим Громовым из далекой Индии. Светловидов, вручая Сергею листок, так и сказал: "Мне звонил Гель Иванович. Случилось непредвиденное: экспедиция морских охотников преследует уникального синего кита. Его имя - Нектон. Найти и выручить синего кита может твой Рэсси. Ты передашь ему содержание этого листа. Ведь Рэсси слушается тебя, не так ли?" Сыроежкин кивнул. Он почти ничего не понял в профессорских формулах, но после объяснения Светловидова запомнил, как читать с листа каждый знак. Встреча состоится на берегу моря, в бухте Тихой, куда по команде Электроника летит сейчас Рэсси... В южном аэропорту, где приземлился самолет, радио пригласило пассажира Сыроежкина Сергея в комнату дежурного, и там человек в белой рубашке с закатанными рукавами, научный сотрудник морской станции, крепко пожав руку восьмиклассника, пригласил его в машину. Он отвез Сыроежкина в приморский поселок, поселил в маленьком белом доме, и хозяйка, накормив гостя обедом, показала с обрыва, как пройти по узкой кромке берега в бухту Тихую. Мягкие линии гор, золотой песок, синева моря, сливающаяся с синевой неба, понравились Сыроежкину. В прекрасном настроении спустился он в бухту Тихую, где приземлится Рэсси. Кроме того, в бухте была назначена еще одна встреча. "Ты должен понять всю сложность поручения, Сергей, - подчеркнул в разговоре Светловидов. - Рэсси, прекрасный разведчик пустыни, станет на этот раз морским жителем..." "И так далее"?" - спросил, сощурившись, Сергей. "Ты прав: как сказал Гель Иванович Громов, Рэсси выручит именно его знаменитое "И так далее". Когда ты прочитаешь ему задание, включатся схемы поведения морских жителей. Но Рэсси, понятно, не сможет плыть один, ему нужен опытный проводник. Институт бионики дал нам в помощь специалиста - молодого, но уже опытного дрессировщика. Его дельфин поможет Рэсси. Запомни это имя: морской смотритель Дон". Сергей и Рэсси ждали больше часа. В глазах Сыроежкина плыли круги от солнечной ряби. Вот Рэсси насторожился, приподнялся, и Сергей увидел, что из моря выходит светловолосый парень, шлепая по мелководью ластами. На берегу пловец снял очки и ласты, пустил изо рта струю воды, присел, подпрыгнул несколько раз, хлебнул воздуха и только тогда обратил внимание на Сыроежкина. - Сергей? - Да. - Меня зовут Дон. - Пловец протянул руку. Он был на несколько лет старше Сыроежкина. - А это, насколько я понимаю, Рэсси. - Дон кивнул на лохматого терьера. Но Рэсси, не заинтересовавшись Доном, подбежал к воде. Из моря вылезала собака. - А, Малыш, ты догнал меня! Дон нагнулся, взял собаку и, держа ее за задние лапы, стал трясти, как мешок. С шерсти стекала вода. Дон положил бездыханную собаку на песок. - Нахлебалась воды? - шепотом спросил Сыроежкин. - Сейчас отдышится, - небрежно ответил юноша и, увидев широко открытые глаза нового знакомого, усмехнулся: - Ты что, не знаешь, как плавают сегодня на глубине? Мальчишка покачал головой, пробормотал: - Как сказал бы наш главный силач Макар Гусев: на Уроках не проходили. Он нагнулся над несчастной дворнягой. А та вдруг вскочила и, обдав Сыроежкина мокрым песком, с лаем бросилась на Рэсси. Подбежав к невозмутимому терьеру, дворняга внезапно смолкла, словно почувствовала какой-то подвох. Потом обнюхала незнакомца, завиляла мокрым опущенным хвостом. - Ну вот, знакомство состоялось. Малыш - славная морская дворняга, ты на нее не обижайся, Рэсси, - улыбнулся смотритель. - Сергей, ты не заметил тут Бочку? - Не-ет. А что это? - Не что, а кто. Мой дельфин. Дельфин Белобочка. - Ах, Белобочка! Мне про него говорили. Но я сразу не понял. Дельфина пока не видел. - Я его зову Бочка - так проще. Бочка-Белобочка поплывет с Рэсси искать Нектона. - Знаю. - Сергей с облегчением вздохнул: кажется, он точно выполнял сложное задание. Все шло так, как объяснил ему Светловидов. Вот Дон, вот Рэсси, скоро прибудет Белобочка. Но как Рэсси поплывет с незнакомым дельфином - этого Сыроежкин не представлял. А ведь именно они - Рэсси и Белобочка - должны спасать Нектона. - Нектон? - с удовольствием сказал Сергей. - Красивое, мужественное имя. - Да, - подхватил Дон. - Свободный кит. Синий кит, морской гигант, одиноко бороздил просторы океана. Кит был известен морякам разных стран, хотя и избегал встреч с кораблями. Потому и имя ему было дано Нектон, что значит по-древнегречески "свободно плавающий" - свободный кит. Мало кто сталкивался с Нектоном в просторе океана: он любил спокойные прохладные глубины. Но те, кто хоть раз видел, как из зеленых пучин, пустив ввысь радужный фонтан, выплывает острая, расщепленная таинственной улыбкой бархатно-черная морда с серпом усов и умными глазами; как мощным рывком, оставляя за собой тонны взбитой пены, выпрыгивает кит в небо и, сверкая на солнце иссиня-темной спиной с белым пятном, летит свободно над волнами, набирая в мешки своих легких порцию воздуха, необходимую для погружения; как потом, перевернувшись, словно ныряльщик с вышки, отвесно входит в воду, медленно и без брызг, исчезает на несколько часов в загадочных глубинах, на прощание шлепнув море лопастью сильного хвоста, отчего еще долго бегут белые барашки волн, - те счастливцы, кто видел Нектона, рассказывали о его силе и редкой красоте, смелости и особом чутье, их скупые слова со временем превращались в легенды. Подлодки не рисковали спускаться в морскую пучину, где чудовищной тенью скользил свободно Нектон: там крепкую сталь мгновенно разорвет давление воды. Но на судоходной глубине, среди обычных кораблей, шедших своим курсом, одна подлодка специально искала встречи с Нектоном. Подлодка "Тунец", принадлежавшая фирме "Пеликан", изучавшая жизнь дельфинов, получила срочное задание найти и загарпунить сонным снарядом Нектона. Несколько строчек в одной из газет Теймера о том, что новейший зоопарк "Мир животных" готовится принять необычный экспонат - синего кита, известного среди моряков под именем Нектон, - встревожили Международный Совет охраны животных. Совет дал поручение морским станциям, всем экспедициям найти и задержать подлодку. Тогда же профессор Громов предложил в помощь свое новое изобретение. Так в одной точке планеты, в бухте Тихой, сошлись пути Рэсси, его проводника дельфина Белобочки, дрессировщика дельфина Дона и Сыроежкина. Два хозяина должны были познакомить морских разведчиков, объяснить им сложность задачи. - Если бы Земля стояла, как думали древние, на трех китах, то одним из них был бы Нектон, - задумчиво сказал Дон, вспоминая то, что он знал о синем ките. - Даже не верится, что в наши дни может быть первобытная охота на такого кита!.. Сергей представил особняк в Теймере, хозяина "Мира животных" и молча кивнул. - Скажи, - Дон с подозрением взглянул на терьера, - а твой Рэсси угонится за Белобочкой? Я слышал о его талантах и, разумеется, верю каждому слову Александра Сергеевича Светловидова, но ведь Бочка - быстрый пловец. - У Рэсси скорость меч-рыбы, и сам он обтянут дельфиньей кожей, - с гордостью сообщил Сыроежкин. - Только не видно под шерстью. Это изобретение Громова. - Отлично сказано! Авторитет Геля Ивановича Громова настолько высок, что я уже начинаю беспокоиться за способности моего Бочки... - Дон засмеялся и тут же нахмурил выгоревшие брови. - Но где же Белобочка? Где этот неуклюжий, болтливый Бочка? Дон поднес ко рту свисток, который висел на металлической цепочке. Сережа не услышал привычного свиста - вообще никакого звука не издал свисток. Дон вскочил на камень. Мальчик встал рядом с ним, приложил ладонь к глазам. Из-за гигантской глыбы, миллионы лет назад брошенной вулканом в море, блеснув серебром спины, выпрыгнул дельфин и направился к берегу. Морской смотритель бросился в воду, поплыл навстречу дельфину, крикнув: "Это он!" Собаки, кружившие по песку, остановились, повернули морды к морю... Дон, встретившись с дельфином, протянул ему руку, а Бочка раскрыл рот, словно смеясь, осторожно сжал руку зубами, потянул человека за собой в море. Но Дон, ловко изогнувшись, обхватил скользкое серебристое тело и даже поставил дельфина на хвост, вызывая на борьбу. В первый момент Бочка как будто растерялся, беспомощно взмахнул плавниками, а потом, изловчившись, ткнул нападавшего мордой в грудь, сшиб ударом хвоста. Падая, Дон ухватился за плавник, и дельфин стрелой утащил его в прохладный простор залива. Чуть позже пловцы вернулись к берегу. - Каков мой Бочка, а?! - кричал, подплывая, Дон. -Самолюбив, упрям, зато смел! Видел? Сергей кивнул. Дон вышел из моря. - Бочка с радостью исполняет все поручения, но он свободный дельфин, - сказал хозяин. - Он никогда не примирится с неволей - утонет от тоски или разобьет себе голову о камень. Сергей понимающе улыбнулся: Бочка с первого взгляда показался ему симпатичным. - Не будем терять время, - предложил Дон. - Надо их познакомить... Но твой Рэсси знает задание? - Знает, я уже прочитал ему формулы. - Сергей достал из кармана и махнул в воздухе листком, который вручил ему Светловидов. - Мне кажется, он умеет говорить по-дельфиньи... - Умнейшая у тебя собака. - Дон усмехнулся. - Понимаешь, Серега, мой Бочка по-своему способное существо, но он не понимает формул, как твой Рэсси. Вообще для него человеческая речь звучит слишком медленно. Он свистит гораздо быстрее и, как говорится, без лишних "слов". Стараюсь научиться свистеть, как он. - И Дон щелкнул пальцем по свистку, висевшему на его шее. - Я читал, что дельфины свистят, - вспомнил Сергей. - Вот я и свистел Бочке, но ты солжешь, если скажешь, что слышал что-то. Это не для наших ушей - ультразвук. Слышит один Бочка. Может, еще и Рэсси... Но теперь я должен с ним объясниться. Скоро увидимся. И Дон побежал к морю, где его ждал, беспокойно выпрыгивая из волн, Бочка, одинаково хорошо видевший в воде и в воздухе. Подплыв, Дон лег на спину и взялся рукой за дружески предложенный плавник. Он вернулся очень скоро, присел на камень. - Теперь дело з