на себе, но и поможет мне защищаться в случае необходимости. Под моей командой его клыки и шип послужат более полезному делу, чем наводить ужас на очаровательных дриад. Поистине, всадник на угасе становится всесильным и неуязвимым. Дриады переполошились, завидев издалека угаса, важно шествующего к ним. Меня они, должно быть, поначалу даже не приметили, решив, что жуткое чудовище выиграло бой и теперь явилось к ним за расплатой. Но угас, отмытый от грязи, сверкал черной чешуей на солнце, а дриады, особенно чувствительные к красоте животных, быстро разглядели, что перед ними не просто чудище, а редкий и по-своему изящный зверь. После чего был замечен и я, и лесные духи потянулись в нашу сторону. - Я думала, ты явишься к нам с головой дракона, - разочарованно протянула Стрекоза. - Приручить зверя труднее, чем убить, - парировал я, красуясь верхом перед восхищенными дриадами. Лие подозрительно принюхалась и покачала головой: - Тот зверь в овраге вонял за сто шагов. - Пахнет не сам угас, а лишь его слюна, - объяснил я ей. - И эта тупоголовая скотина не любит мыться. Он облевал овраг и самого себя, вот и пропах на весь лес. Но я помыл его в речке за оврагом. Дух той самой речки, почти невидимое даже мне создание, обиженно фыркнуло. - А кто будет убирать за этим чудищем в овраге? - спросила Лие. - Там же еще несколько лет нельзя будет находиться, - Ну, знаете ли, милые девушки, это больше ваша проблема, чем моя. Вы просили убрать чудище из вашего леса-я забираю его с собой. А мыть ваши гнездышки - это не забота воинов или волков. Может, добрая речка согласится изменить на время свое русло и пройти через овраг. Дух реки надменно удалился, не желая выслушивать подобные гадости в свой адрес. Стрекоза, а вслед за ней и Лие аккуратно похлопали угаса по морде. Он в ответ лизнул их своим широким языком, перепачкав обеих в зеленой вонючей слюне. Обе дриады захныкали и побежали догонять дух речки, в надежде омыть в ее водах свои соблазнительные тела. Я недолго пробыл среди дриад. Мое близкое знакомство с "драконом" вызывало у них подозрение, несмотря на то что все они вынуждены были признать его очаровательным. К тому же чувство страха, вызванное неизвестным преследователем, хотя и уменьшилось, но не забылось. Я постоянно помнил о нем. Лесной ли это демон Нитов, разбуженный мною, или кто иной, этот преследователь пугал меня. То, что он сделал с Иворой, говорит о его невероятной силе. Но девушка могла умереть и по другим причинам. Она ведь сама ждала смерти от ужасного мстителя, посланного богиней. Но почему тогда он не тронул меня, ведь я был подле отступницы? Впрочем, я мог предположить и худший вариант, я владел бесправно, как мне казалось, древнейшей реликвией Альбиона, Мечом Орну. Не слишком ли долго я возвращаю его на Медовый Остров? Тот, кто владел им прежде, кто жил когда-то в Бренне, мог захотеть вернуть его. Я думал о Древнем Враге, Звере Фоморов, которому некогда принадлежал Меч Орну. Кто знает, не решило ли чудовище отомстить мне за похищенную святыню. Если меня преследует Зверь, то единственным спасением будет возвращение на Остров к Гвидиону. Впрочем, и от демона Нитов спасти меня могло бы море, разделяющее континентальную Кельтику и Альбион. Глава 14 Ловцы оборотней Пробыв у дриад еще два дня (раньше я просто не нашел в себе сил покинуть этих очаровательных созданий), мы с угасом отправились в путь. Древний лес уже не был таким дремучим, как прежде. Непроглядные чащобы сменились березовыми рощами, светлыми и торжественными, будто пиршественные залы в чертогах древних кельтских королей. Лето выдалось сухое, солнышко пригревало. Теперь, верхом на угасе, я двигался очень быстро, преодолевая за день свой обычный двухдневный маршрут. Правда, мне приходилось терять время на охоту, потому что угаса нельзя было насытить мышами-полевками. Зато он, как и я, легко переносил долгий голод и мог есть три-четыре раза в неделю. Бескрайний лес кончился, его сменили местные не столь обширные леса, холмы, поля и горы. Все это неслось нам навстречу. Мы благополучно миновали владения сенонов, вместе с племенами которых поэннинцы воевали в римских землях, и желание навестить бывших союзников даже не затеплилось во мне. Выжил ли их юный вождь, благополучно ли они выбрались из римских земель, пригодны ли для жизни их новые угодья или они отправились на дальнейшие поиски, я так и не узнал. В землях, лежащих за владениями сенонов, появилась наконец дорога, вытоптанная скотом и телегами. Она тянулась откуда-то из южных земель и сворачивала на северо-запад. Мне нужно было разузнать дальнейший путь, и мы с угасом вышли на дорогу в надежде повстречать какого-нибудь путника. Почти день мы проехали, так никого и не встретив, лишь к вечеру заметили на дороге человека, бредущего нам навстречу. Я поторопил угаса, но путник приметил нас, остановился, рассматривая, а потом вдруг пустился бежать прочь. Мой угас легко нагнал его. Я спрыгнул и схватил человека за плащ, желая остановить его безрассудное бегство, тем более что я ничем не угрожал ему. Но человек, оглянувшись на нас округлившимися от ужаса глазами, лишился чувств и рухнул мне под ноги. Когда я наклонился к нему, чтобы оказать помощь, то обнаружил, что несчастный мертв. Похоже, что мой драконовидный конь напугал его до смерти. Не знаю, может, в этих местах люди никогда не видели драконов, а может, здесь живет просто не слишком смелый народ. Я поднялся и похлопал угаса по морде. - Видишь, красавчик, как твоя рожа пугает людей. Угас дружелюбно отпихнул меня и принялся обнюхивать труп путешественника, издавая утробный рык. - Ладно, - сказал я, - он все равно помер. Хуже ему уже нет будет. Только, знаешь что, будет разумнее, если мы оттащим его с дороги, и ты пообедаешь где-нибудь в стороне, чтобы другой случайный путешественник не увидел это гадкое зрелище. Угас понимающе кивнул. Я давно заметил, что угасы становятся на удивление понятливыми, когда речь заходит об их пропитании. Мохх ухватил зубами за край плаща и потащил труп вслед за мной. Мы добрались до ближайшего леса и, углубившись шагов на двести, остановились. Я осмотрел труп, прежде чем позволить Мохху его сожрать, надо было избавить блюдо от острых металлических предметов, чтобы угас не поранился. В заплечном мешке странника я обнаружил кусок лепешки и несколько малюсеньких кусочков металла, которыми нередко расплачиваются кельты. Они-то и навели меня на мысль, что и мне придется чем-нибудь расплачиваться за корабль, который я собирался нанять. А это будет не какая-нибудь лодочка, ведь на корабль придется взять угаса. А значит, еще и доплачивать морякам за то, что они будут терпеть чудовище все путешествие и не сбросят нас за борт, если угас вздумает рычать или заблюет корабль своей вонючей слюной. К тому же я в это время тоже окажусь абсолютно беззащитным, так как бу! ду, скорее всего, валяться без сознания или висеть, перегнувшись через борт. Меня, как и большинство волколаков, в подобных случаях одолевала сильнейшая морская болезнь. Итак, мне понадобится золото или что-то другое, чем бы я смог расплатиться с моряками. Вот когда я пожалел, что не взял ничего из добычи даков, а ведь там было немало украшений из золота и серебра, а также хорошего оружия. Я понятия не имел, сколько именно золота мне нужно, но определенно решил, что значительно больше, чем может находиться в заплечном мешке у бедного странника. А был он действительно очень беден, босой, в старом драном плаще, какой постыдился бы одеть на себя последний раб на Медовом Острове, и в штанах, сотканных и сшитых, видимо, еще для его прадеда. Угас сожрал его вместе с одеждой и заплечным мешком, который я не успел вовремя убрать у него из-под носа. Мешок бы мне пригодился. Я пришел к выводу, что мне придется где-нибудь раздобыть немного золота. Поскольку я очень торопился и наниматься на работу мне было некогда, выход был очевиден: придется грабить. Это было бы совершенно простым делом здесь, на тракте, но я подозревал, что никого богаче этого одинокого человека мне встретить не удастся. Нужно было отыскать какое-нибудь селение, и мы отправились с угасом дальше по тракту. За несколько дней пути нам повстречались еще несколько путешественников, все они в ужасе бежали от нас, лишь завидев драконью угасову голову. Я не стал никого из них преследовать, помня случай с умершим от страха странником, тем более что бежали они в леса. Лишь один из них замешкался на дороге, не желая расставаться с телегой, да так и остался сидеть на земле, когда я подъехал. Первым делом я осмотрел содержимое телеги, но здесь меня постигло разочарование - сено ни мне, ни угасу не пригодилось бы, торговать же им я не собирался. Мне удалось разобрать в бессвязанном бормотан! ии дрожащего человека, что вскоре я достигну городища, а от него пойдет другая дорога, которая и выведет меня на побережье. Оставив несчастного человека, не пожелавшего расстаться со своим добром, рыдать под телегой, я отправился дальше. Вскоре на тракте стало больше людей, и мне пришлось покинуть дорогу и вновь двигаться лесом. Недалеко от городища я оставил угаса в лесу, приторочил ему на спину свой Меч и, дождавшись ночи, отправился к селению. Я не взял с собой оружие, полагая, что иду воровать, а не сражаться, а в этом деле самое главное иметь возможность быстро скрыться. Обратиться в волка с Мечом в руках довольно сложно, и не слишком удобно бегать в таком виде. Я соорудил из куска своего плаща некое подобие мешочка и повесил его на шею. Петля, на которой держался мешок, была достаточно широкая, чтобы не задушить меня, если я обращусь в волка. В этот мешок я рассчитывал сложить какие-нибудь ценности, если мне удастся их раздобыть. Впереди темнел невысокий вал, окруживший город. Я пошел в обход, посмотреть, нет ли где-нибудь удобного прохода. Если я не найду способа перебраться через вал в человеческом обличье, то, обратившись в волка, просто перепрыгну. Обходя вал, я почуял преследователей. Несколько человек крались за мной в темноте в надежде остаться незамеченными. Мне вновь показалось, что я чувствую охотника за своей спиной. Это были не случайные путники, они таились от меня и явно готовились напасть. Я еще не решил, будет ли лучше превратиться в волка и бежать в сторону леса или не обращать на них внимания и продолжить свой путь, как вдруг они разом выскочили из засады и окружили меня. Теперь я мог их разглядеть. Восемь дурно пахнущих мужчин и женщин в драной одежде, вооруженных дубинками и рогатиной. - Далеко направляешься? - поинтересовался один из них. Похоже, что они были просто местными разбойниками. Я надеялся легко справиться с ними, тем более что их было не так уж много. - Не твое дело. Мужик ухмыльнулся, перекинул дубинку из одной руки в другую и сказал: - А вот как и мое? - Уйдите лучше добром, - попросил я людей. - У каждого свой путь. - Так ты вздумал промышлять на нашем пути! - выкрикнула женщина. - Тише, дура, - шикнул на нее другой мужик, - услышит стража, перевешают всех. Я уже понял, что просто так одними словами мне от них не отделаться. Жалеть, что не прихватил с собой Меч, было уже поздно. Если у них нет серьезного оружия, можно было уйти от дубин, обратившись в волка. - Плевать я хотел на ваши пути, - произнес я довольно миролюбиво. - Хотите со мной сразиться? Разбойники расхохотались. Позади меня кто-то размашисто шагнул, я отскочил в сторону, возле моей головы пронеслась тяжелая дубина. Еще один удар пришелся с другой стороны. Я успел пригнуться, а в следующий миг резко выпрыгнул вперед, вложив силу прыжка в удар кулака. Человек отлетел назад и упал на спину. Люди довольно медлительны, чтобы успеть закрыть просвет, образовавшийся передо мной. Я ринулся вперед, уже уверенный, что отделался от неприятной компании. Но, сделав пару шагов, я внезапно ощутил, как что-то скользнуло по моему лицу, легко ударило в грудь и отбросило меня назад, и в тот же момент я упал, запутавшись в брошенной сети. Быстро вскочил, но сразу опять рухнул, сеть потянули и запутали меня еще больше. И тут же со всех сторон на меня обрушились удары. Лишь на мгновение промелькнула мысль, что вот так Звероловы ловили оборотней, и от сильного удара по голове я потерял сознание. Очнулся я связанным, лежащим на голой земле. Кругом был лес. Рядом горел костер, возле которого разместились трое, женщина и двое мужчин, в которых я сразу узнал моих захватчиков. Неподалеку в темноте чернел провал землянки, возможно, остальные пятеро уже спали. Все тело мое болело, я незаметно пошевелился, по-волчьи пропустив сквозь себя волну, словно судорогу, проверяя, целы ли кости. Переломы, если бы они были, ответили бы пронзительной болью. Но, похоже, мне удалось отделаться лишь синяками. Если, конечно, не считать моего многострадального плеча. Рана опять разошлась. Я попробовал, крепки ли веревки, но руки были стянуты очень сильно, и я лишь разодрал себе кожу на запястьях. На шее я ощутил тяжелый ошейник. Едва пошевелив головой, я понял, что у ошейника есть шипы, направленные вовнутрь. Я слышал о таких ошейниках, предназначенных для оборотней. Шея волка шире человеческой. Если оборотню и удастся принять звериное обличье с ошейником на шее, то этот же ошейник и задушит волка. Итак, они знают, что я волк. Интересно, откуда? В драке я не успел прибегнуть к клыкам и, по-моему, ничем не выдал своей сущности. Я прислушался к разговору разбойников. Задача оказалась не из легких, так как они были сильно пьяны, а потому речь их звучала невнятно, к тому же язык оказался искаженным и несколько отличавшимся от того, на каком разговаривали островные кельты. Разбойники говорили отрывисто и зло, и у меня сложилось впечатление, что они просто переругивались, да время от времени острили. Если бы мне удалось избавиться от пут на руках, я наверняка смог бы снять и ошейник. Но поскольку руки были связаны чрезвычайно крепко, я решил вступить в переговоры с разбойниками в надежде разузнать, какую судьбу они мне уготовили. Я подал голос: - Что вам от меня нужно? Разбойники умолкли на мгновение, а потом оживленно заговорили: - Смотри-ка, оклемался. Опять, значит, не того взяли! Волк бы в ошейнике не очнулся. - Говорил я тебе, Габ, надо было сначала проверить, а потом нападать. Тот, кого назвали Габом, смуглый молодой человек, хрипло хохотнул: - Вот бы и проверил. На оплату потом меньше ртов было бы. Я поймал взгляд веселых карих глаз Габа. Его черные курчавые волосы были зачесаны назад, на плутоватом лице играла чуть насмешливая улыбка. Его можно было принять за мелкого воришку, но на убийцу он не походил. Видя мой интерес к нему, он не сдержался и расплылся в широкой улыбке. - Судя по ошейнику, вы ловите оборотня? - спросил я. - Скажу тебе честно, парень. Мне-то ведь дела нет до того, волк ты или нет. Заплатили нам за твою шкуру. Вот придет завтра заказчик, ты с ним и договаривайся. - Кто же ваш заказчик? - удивился я. В этих местах меня никто знать не мог. - А мне почем знать? Он никак не назвался. - Слушай, приятель. Ты, вероятно, ошибся да не того взял. Я ведь в этих местах впервые, иду издалека. Ну кто может знать меня здесь? - А может, и ошибся, - легко согласился Габ. - Ты, поди, уж четвертый или пятый, кого мы споймали, а этот хрыч все твердит: "Не тот, не тот". - Так и отпусти меня, я уж точно не тот, - попросил я. - Да уж наверняка. Ошейник-то серебряный, говорят, оборотни от такого прям сразу без сознания и валятся, да потом изводятся воем. А ты, как и те, кого мы прежде ловили, хоть бы поморщился. Видно, опять мы в обмане. Женщина, кутавшаяся в рваный плед, внимательно слушала наш разговор. Она наклонилась вперед и произнесла низким, бабьим голосом: - Может, заказчик твой за нос нас водит, может, и не нужен ему никто? - Нет, ошейник больших денег стоит, разве дал бы он нам его просто так, если бы оборотня споймать не хотел? А коли споймаем надобного ему зверя, так он нам в три цены от стоимости ошейника отдаст. - А по мне и ошейник неплох, - сказала женщина, пытаясь плотнее завернуться в плед. - Мы за него на базаре знаешь сколько монет получим? А чем ловить-то неизвестно кого, ну его, дядьку-то этого, я всегда так говорила. - Ты, женщина, помалкивай! - свирепо рыкнул Габ. - Сказал же, в три цены заплатит. Ну не подойдет ему этот, другого словим. - Коли не подойду я твоему заказчику, отпустишь меня? - спросил я. - Ну, будь ты хоть девкой... - Габ хохотнул, - а так, что мне еще с тобой поделывать? У тебя даже сума пустая. Тряпье твое заберу, а тебя, ну не знаю... отпущу, может. - Отпустишь ты его, как же! - рявкнула женщина. - Будет тебе всех отпускать. Продадим его в городе. У него вон мышцы на руках какие крепкие, его быстро купят. - Ты, что ль, продавать его пойдешь? - А хоть и я. Твой прохвост нам за него денег все одно не выдаст, так что же мы зря работали, получается? - Смотри, чтобы тебя саму в городе не схватили. А ну, как он кричать примется про разбойников? - А ты ему язык отрежь, и делов-то. "Вот добрые люди", - подумал я. Ну и повезло же мне вляпаться. Кто, интересно, в этих местах так осерчал на оборотня? Ну, действительно, не меня же здесь ловят. Я и не говорил никому, что собираюсь в эти места, да и не знал о них прежде. А выследить меня было довольно затруднительно. Угас нес меня с огромной скоростью, пешему за нами не угнаться, всадника же я непременно заметил бы. Меж деревьев промелькнула тень. Я обернулся на разбойников, но никто ничего не заметил. Между тем среди деревьев двигалась огромная туша угаса. Тихо, без единого звука, подбирался он к костру. А я-то всегда полагал, что эти глупые животные могут передвигаться по лесу только напролом, поломав половину деревьев. Видно, зря жаловались на него дриады, воняет он, конечно, изрядно, но шуму производит не так уж и много. Впрочем, когда угас держит рот закрытым, то и вонь почти не чувствуется. Внезапно из темноты прямо над костром возникла драконья голова. Желтые глаза зловеще сверкнули. Угас разинул пасть и, сунув ее в костер, проглотил жарящуюся на вертеле телячью ногу вместе с вертелом. Проглотил ее целиком, не прожевав, смачно отрыгнул вертел обратно в костер и громко икнул. Пламя зашипело от его слюны. Трое разбойников молча взирали на угасову морду, зависшую над костром. Удивленный отсутствием реакции, угас открыл пасть и исторг звук, напоминающий рев медведя, у которого сорвалась женитьба по весне. Женщина упала в обморок, второй разбойник вскочил и с диким криком скрылся среди деревьев, а Габ так и остался сидеть у костра, не отводя переполненных ужасом глаз от Мохха. - Габ, - позвал я, - если не хочешь, чтобы он сожрал и тебя вместе с вашим ужином, развяжи меня, да побыстрее. Мохх наклонил голову и слегка кольнул своим шипом разбойника. Тот ползком подобрался ко мне, в ужасе оглядываясь на угаса. - Дракон, мать моя, и откуда он только взялся, а? - Режь веревки! - воскликнул я. - Мой дракон не любит, когда обижают его хозяина. - Ты б сказал, что у тебя есть дракон, сразу-то, а, - Габ почти плакал, когда перерезал веревки. - Я ж не знал, я б разве посмел. В это время из землянки появилась заспанная физиономия одного из разбойников, а рядом с ним другая. - Че орете-то? - спросил он, щурясь. Потом, разглядев, что Габ развязывает меня, завопил: - Проклятье, Габ, что ты делаешь? Габ ничего не ответил, а разбойник увидел наконец угаса и тихонько завыл. Второй разбойник свалился обратно в землянку, а на его месте появилось любопытное личико молоденькой девушки. - Ого, - сказала она тихо. За ней появился еще один разбойник, рябой парнишка, хмыкнул и скрылся в землянке. В этот момент Габ закончил возиться с веревками, мои руки освободились, я тут же вцепился в ошейник и, разогнув его, снял, кожа на шее пылала, будто после ожога. Я поднял веревку, валявшуюся на земле, и связал ею Габа. - Сидеть, - скомандовал я разбойнику, - Мохх, сторожи. Я подошел к потерявшей сознание женщине, так и лежавшей возле костра. Она все еще была в обмороке, но я решил не рисковать, взял ее за ногу и оттащил к землянке. - Принимайте груз, - приказал я. - Здесь больше нет места! - крикнула девушка. - А ты ужмись, - посоветовал я и спихнул бездыханное тело в землянку. Габ пролепетал: - Слушай, а, мы тебе ведь ничего плохого не сделали, парень. - Совсем ничего, - согласился я. - Только побили малость да вот еще эту гадость с шипами надели. - Ну, за "побили" не вини, ты же сам сопротивляться начал, убежать хотел. А что ошейник надели, так тебе-то никакого вреда от этого не было. - Никакого вреда, говоришь, - рассердился я. - Научили меня такие подонки, как вы, не выть да не кувыркаться вам на потеху, даже когда металл вот такой на меня надевают. Для тебя это было бы то же, что в костер живьем положить. Может, хочешь попробовать, чтобы определить, много ль вреда будет? Лицо Габа перекосилось гримасой ужаса. Часто же мне приходилось видеть такое. Он рухнул на колени и заговорил быстро-быстро: - Ты только не серчай, не думай, что я глупую бабу слушать бы стал. Я отпустил бы тебя, честное слово, клянусь покойной матушкой, отпустил бы. А матушка моя была порядочной женщиной, не то что эти потаскухи, - Габ неопределенно кивнул головой. - Добрый человек, освободи нас, а? - Отпустил бы, говоришь? - Клянусь, клянусь, - затряс головой Габ. - А коли заказчик твой признал бы во мне того, кого ищет? Габ беззвучно тряс головой. Я рассмотрел ошейник. Он был из серебра, тяжелый, массивный. Такого наверняка хватит на то, чтобы расплатиться с моряками. Габ вновь подал голос: - Только ты не забирай ошейник, ладно? Хрыч этот меня убьет, коли я его ценность потеряю. - И ошейник заберу, - сказал я, - и все остальное, что найду. - Ты что же, еще и ограбишь нас? - искренне удивился разбойник. - Радуйся, что только ограблю, - усмехнулся я. - У меня-то в отличие от вас нет проблем с тем, куда девать ненужных пленников. Вон какое брюхо за мной ходит, - я хлопнул угаса по круглому боку и продолжил: - Будет справедливо, если одним из вас он пообедает. Угас принялся обнюхивать разбойника. - Может, ему лучше бычка, а? - плаксиво спросил Габ, пытаясь увернуться от широкой морды угаса. - Там у нас за землянкой туша лежит, почти целая. Ляжку-то его мы сжарили. - Туша, значит, без ляжки, так, что ли? - возмутился я. - Кому-то из вас придется восполнить недостающее. Габ расплакался. - Сторожи их, - приказал я угасу, а сам направился к туше быка. Был это скорей теленок, чем бычок, но он действительно оказался почти целым. Я осмотрел его. Неплохо бы взять часть мяса с собой, чтобы потом не тратить время на охоту. Я отрубил вторую ногу для угаса и несколько кусков для себя. Их, конечно, лучше сразу пожарить, так они дольше сохранятся. Я установил вертел и закрепил на нем два здоровенных куска мяса. Угас протяжно заревел. Я позволил ему пойти перекусить остатками бычка, пока пеклось мясо. Когда оно прожарилось, я завернул его в шкуры, укрепил на спине у Мохха, и мы тронулись в путь. - Эй, хоть развяжи меня, парень, - крикнул мне вслед Габ. - Не беспокойся, твой заказчик тебя непременно развяжет, - ответил я. Больше меня не тянуло в людские селения. Не то чтобы я стал бояться людей, но появилось какое-то пренебрежение, которого я никогда не испытывал прежде. И еще меня преследовала мысль о некоем ловце оборотней. Кто нанял разбойников, и кого в действительности он хотел поймать? Может, шалили в округе волки, или кто-то промышлял похищением скота? Бывает такое нередко, когда вся округа вдруг ополчится на волков, а то еще хуже - на кого-нибудь из жителей, кто наиболее смахивает лицом да повадками на дикого зверя. И тогда начинают облавы или нанимают какого-нибудь бродячего шарлатана, выдающего себя за ведьмака, или, как в этот раз, местную шайку шалых людей. Только спустя два дня я сообразил, что мог бы получить ответ на свои вопросы, если бы догадался остаться там, в лесу, подле разбойников и дождаться того, кто нанял их. Но я, как любой волк, случайно спасшийся из капкана, поспешил скрыться вместо того, чтобы дождаться в укрытии охотника и наказать его. Я так до сих пор и не выяснил дороги. Нужно было опять ловить одинокого странника да страхом заставлять его говорить. Я выезжал несколько раз на тракт в надежде встретить такого, кто не потянется к мечу и не вынудит меня его убить или не убежит в лес, - искать мне было бы недосуг. Наконец я заметил издали двух одиноких путников, медленно бредущих по дороге. Когда они подошли ближе, я заметил, что пара эта двигается как-то странно: один держит свою руку на плече другого. Тот, что шел впереди, был еще юнцом, пацаненком. За ним шел, вцепившись в него, глубокий старик. Были они в таких драных лохмотьях, что ясно стало, почему, завидев всадника, не испугались и не спрятались. Брать с таких нечего. Когда мы сблизились, юнец, разглядев меня и угаса, пискнул: - Дракон! - и дал стрекоча. Старец остался посреди дороги. Подъехав ближе, я услышал горестные вздохи и понял по его устремленным в небо глазам, что старик слеп. Мальчишка служил ему поводырем. Я засомневался, много ли помощи мне будет от слепца, но все же остановил угаса и, спрыгнув на землю, подошел к старику. - Здоровья тебе, дедушка, - произнес я приветливо. Старик молчал, подняв к небу свои бледные глаза, потом спросил: - Ты почто, добрый человек, мальца моего прогнал? - Да зачем же мне прогонять, наоборот, я его расспросить хотел, а этот гаденыш удрал, бросив беспомощного старика на дороге. - Стало быть, меня теперь расспрашивать будешь? - Если сможешь мне помочь, то и расспрошу. Старец шевелил ноздрями. - Кто ты? Как звать? - спросил он наконец. - Что-то все подряд повадились задавать мне этот дурацкий вопрос! - рассердился я. - Да и что тебе с того? - А то, - старик сделал шаг мне навстречу и протянул руку. Его пальцы быстро пробежали по моему лицу. Я отшатнулся. - Похож на оборотня, - пробормотал старик сам себе. - Да что-то здесь не так. Вроде как волк, а вроде как кто другой. - Никто не другой, волк, самый обыкновенный. Расскажи мне лучше, старец, как мне перебраться на Медовый Остров? - На Альбион? - Ну да. Скажи мне, куда выведет меня этот тракт? - Ну уж не к Медовому Острову, - усмехнулся старик. - Может, ты не знаешь, волк, Остров, он ведь водой омывается со всех сторон. К нему плыть надобно, да далеко плыть, не один день. На судне, не вплавь. Разве ж волку выдержать такое плаванье? - Перетерпится. - И с этим драконом, от которого все живое шарахается? - Старик покряхтел. - А может, это от тебя все бегут? - Чего бы им от меня бежать? Ну да, угасы здесь редкость. На Острове и то уже выводятся, а уж здесь их никто не видел. Вот люди и пугаются. Тоже мне выдумали, дракон. Да ему до дракона, как мне - до... Придумать сравнение я так и не смог. Старик озабоченно покачал головой. - Так и чудится мне, так и видится, идешь ты, а люди прочь от тебя бегут в ужасе. Не от дракона, от тебя. Может, ты сам и есть дракон, а не лошадка твоя? - Ну что ты, старый, сочиняешь, как может слепцу что-то видеться? Ты давай отвечай, где и как мне нанять корабль, который отвезет меня с угасом на Остров. - Ну, прям тебе и корабль нужен? Что, твой дракон такой большой? Что-то, кажется мне, он чуть больше быка. - Он и впрямь немного больше быка, а как это ты, интересно мне знать, определил? - спросил я с подозрением, может, старец только притворяется слепым. - По движению воздуха, по теплу, исходящему от тела, по звуку дыхания, - наставительным тоном ответил старец. - Слепой умеет чувствовать мир по-другому, чем зрячий. У меня складывалось впечатление, что старик и не думает отвечать на мои вопросы, а только удовлетворяет собственное любопытство. Того и гляди, еще кто-нибудь на дороге покажется. Тогда опять нужно будет скрываться, и я потеряю возможность поговорить с человеком, с одной стороны, беззащитным, с другой - не боящимся меня настолько, чтобы умирать от страха. - Ну же, старик, не тяни, отвечай! - Торопишься куда? - полюбопытствовал старец. - Тороплюсь, - сказал я, еле сдерживая злобу. - Тороплюсь успеть разузнать все, пока не появился кто другой, кому драконы в героических снах примерещились, и мне вновь не пришлось бы убивать. Говори быстрее, доберусь я по этому тракту до побережья или нет. - Тракт выведет тебя к прибрежному поселению, что живет во власти морских богов. В сам город даже не заходи, выйди на побережье, там обитают рыбаки. Такие, у кого суда есть, ходят на Остров. Вот среди них и ищи кого-нибудь, кому злато страх затмит да слепым сделает. Тот, возможно, и согласится двух драконов на одном судне переправить на Остров. Может, и к лучшему, нашей земле вас двоих не выносить. - Ты дело говори, да не заговаривайся, старик, - сердито перебил я его. - Там, где тебе два дракона кажутся, ни одного нет. Ты про золото сказал. У меня вот только ошейник есть, но он серебряный. Я протянул ошейник старику, чтобы тот на ощупь смог определить его размеры. Юркие пальцы старика пробежались по ошейнику, а потом по моей руке. - Стало быть, ты его голыми руками держишь? - удивился старик. - И после этого будешь и дальше утверждать, что ты обычный волк? - Люди придумывают себе иллюзии, - сказал я. - Не мне за них оправдываться. Вода, металл, огонь - все это ничуть не мешает оборотням. Старик сосредоточенно смотрел в небо, потом снова дотронулся до ошейника. - С шипами, - проговорил старик. - Тому, кто надел его на тебя, видно, несладко пришлось, когда ты его снял? - Не твое дело, странник. Ты скажи, хватит мне его, чтобы расплатиться с моряками? - Чтоб три раза вокруг Острова проплыть, да еще сдача будет, - произнес старик с завистью. - Ты богач. Только лучше будет ошейник обменять на что-нибудь или на куски покромсать. А то, чуть увидят его моряки, так сразу поймут, каков ты. Да еще на тебя же его снова и наденут. Я подивился сообразительности старика. И как это я сам не догадался? Такой ошейник только на мысль об оборотнях и наводит. - Вот что, старик, давай сойдем с дороги, я заплачу тебе за подсказку. Сразу разобью его и дам тебе кусочек. Признаюсь, я хоть и могу держать в руках его, да эта дрянь мне покоя не дает. Пойдем. Я взял старика под локоть и повел к обочине. Отойдя шагов на десять от дороги, я остановился и усадил старика на корягу. - Здесь мне и дорогу сквозь деревья хорошо видно, и мы в глаза путникам бросаться не будем, - сказал я старику. Я достал из мешка бурдюк с водой и мясо. Отрезал кусок для старика. - Мясо? - удивился он. - Давно я его не едал. Нищему старику только кости бросают да корки хлеба. А ты почто возишь с собой печеное мясо, не для путников же случайных? - Для себя и вожу. Всем надо что-то есть. Я так мясо предпочитаю. - Сырое мясо тоже иллюзии людей? - спросил старик, вгрызаясь в телятину. - Ну не совсем, только отчасти. - Если ты еще скажешь, что в бурдюке у тебя плескается эль, я окончательно разуверюсь во всех людских иллюзиях, - усмехнулся старик. - Увы, только вода, но зато какая! Из Источника в Бескрайнем лесу, оберегаемом дриадами от праздных людей. Я потряс бурдюк, слушая, как плещется на дне вода. - Правда, и ее осталось не много. А что касается эля, отец, так скажу тебе сразу, вера людей в то, что оборотни не выносят вина там или пива, неверная на корню. Просто в диких волчьих племенах нет ни того, ни другого. Вот оттого и пошла такая байка. А что до меня, так я совсем не прочь заглянуть в какой-нибудь трактир по дороге и прикупить там кувшин крепкого пива. Да только куда я с этим крокодилом, - я кивнул в сторону угаса. - И платить-то мне было нечем. Но теперь за этим дело не станет, - я покрутил в руках ошейник. - Только как вот его на куски-то разделать? Мечом, что ли, рубить? - Ты бы лучше в кузню какую заглянул, а то сам только попортишь неумеючи, - сказал старик. - А вот насчет кузни, так это уже не просто иллюзии. Не хочу я в кузню. Могу, конечно, пересилить себя, но поверь, старик, так мне там муторно делается. Уж лучше я его сам как-нибудь раскурочу. Мне и надо-то лишь шипы пообламывать, а сам ошейник я просто пополам сломаю. Я осмотрел спайку. Шипы были приклепаны не слишком старательно. Пара из них поддалась сразу сильному нажиму рук. - На вот, - я положил в ладонь старика два отломанных шипа. - Это плата тебе за помощь. - Вот в этом я волка узнаю, - усмехнулся старик. - Поскорее избавиться от всего, что ценно. В лесу затрещали ветки. Я и старик услышали их одновременно. - Мальчишка мой, что ли, осмелел? - предположил старик. Я только подивился способностям слепого. Мальчишку я унюхал по запаху, но даже у слепого человека не может быть звериного нюха. - Может, другой кто? - спросил я исподтишка. - Может, и другой, - кивнул старик. - По треску веток слышно, что идет легонький человечек, под взрослым ветки трещат иначе. Понашок! - позвал старик. - Иди, не бойся, постреленок. Вскоре мальчишка вышел, испуганно шарахнулся от угаса, вздумавшего его обнюхать. Старик протянул ему недоеденный кусок мяса. - На вот, ешь. Мальчишка выхватил мясо и отбежал немного назад, подальше от Мохха. - Ненадежный у тебя проводник, - сказал я. Слепой горестно вздохнул. Я поднялся с места, собираясь уже покинуть старика и мальчишку. Старик тоже поднялся и сказал: - Забирай-ка, волк, свою плату. У меня, старого да немощного, отберет ее первый же торговец, у которого я попытаюсь выменять ее на еду. Еще и прибьет, чего доброго. А ты, глупец, не раздавай свое серебро кому попало, да по трактирам не ходи, не то останешься без добра совсем. Страшен ты, может, да обмануть тебя легко. Вы, волки, ничего не смыслите в плате. Лучше уж на своем Острове напьешься на радостях в каком-нибудь трактире, чем здесь все потеряешь. Нелегко тебе дался этот ошейник. Не ищи другого на свою шею. Старик нащупал мою руку и вложил в нее серебряные шипы. - Да найди лучше рыбака какого, победнее, лишь бы суденышко у него было не дырявое, не то другой может не захотеть тебя везти. И уплывай поскорее. Я вручил мальчишке бурдюк с остатками целебной воды и последний кусок мяса. - Да уплыву я, отец, чего ты так беспокоишься. Мне в ваших землях даже воздух уже претит. - Эта наша земля тебя прочь гонит, - еле слышно произнес старик. Но я услышал. Глава 15 Зверь Фоморов Я по возможности обходил стороной постоялые дворы, мне не было нужды в еде или ночлеге. Пищу себе и угасу я добывал охотой, ночевать же под открытым небом было мне не вновь. А уж подле угаса ночевать почти то же, что у теплого очага, и куда безопаснее, чем в заезжем доме. Нюх у угасов так себе, зато мой не позволит чужому подойти к нам близко. А уж внезапно разбуженный угас свиреп так, что целой армии не поздоровится. Но никто нам больше не преградил пути, и Орну приходилось скучать без дела. Он совсем не жадный, он как волк, готов ждать сколь угодно долго, но потом меч уж насытится вражеской кровью. Иногда, когда ждать нового врага приходилось слишком долго, я делал им неглубокий надрез на внутренней стороне своей руки. Сам Орну никогда не просил меня об этом, но теперь я знал, что так нередко поступал Бренн, и в своем непреодолимом желании быть похожим на моего вождя повторял за ним и это. Орну же удовлетворялся лишь несколькими каплями моей крови. Еще несколько недель пути остались позади, мы ехали по лесу, стараясь не отдаляться от тракта, а впереди меня ждало последнее поселение людей на западном берегу Кельтики. Когда угас взобрался на очередной холм, передо мной открылась голубая бездна. Я едва не потерял равновесие, голова закружилась. Казалось, за краем земли нет ничего, кроме голубого сверкающего пространства, внизу и вверху только небо. Потом я понял, что небо сливается с морем, полоса горизонта неразличима, и все это, сверкая на солнце, создает обманчивое впечатление голубой бездны. Дорога пошла под горку, и море скрылось за следующим холмом. Внезапно я ощутил панику, мне показалось, что это было лишь очередным видением. Я погнал угаса, и когда мы вновь поднялись на холм, я увидел бескрайнюю гладь воды и пережил странное чувство волнения, какого не испытывал никогда прежде. Море звало меня и манило. Я слышал его дыхание и дышал вместе с ним. Море, словно гигантский выпуклый диск, сверкало и переливалось в лучах солнца. На его берегу рассыпались домишки, большие и маленькие. Ни частокола, ни насыпи не было вокруг этого селения. Как и советовал мне слепой старец, я вышел к берегу. Угаса я решил оставить в небольшой рощице неподалеку, чтобы не перепугать местных жителей. Вдоль побережья жались рыбачьи хижины. Лодки, вытащенные на галечник и перевернутые вверх дном, сохли на солнце. На них копошилась загорелая малышня, бросая друг в друга гальку. - Эй, пацан, - окликнул я самого старшего. - Кто у вас здесь плавает на Остров? - Да почитай что все! - звонко выкрикнул мальчишка. - Все туда ходють. - Ну, так покажи, у кого самый большой корабль? Мальчишка пожал плечами и юркнул под лодку. - Чего тебе надо, воитель?! - сурово окликнули меня сзади. Я обернулся и увидел худощавого старика в заплатанной одежде. Кожа его была почти черной от загара. - Надо мне на Медовый Остров, вот что, - пояснил я. - Ты бы подсказал мне, дедушка, какого моряка получше. Старик жестом пригласил меня следовать за ним. Мы прошли вдоль берега подальше от детей. Старик уселся на перевернутую лодочку, я сел напротив на другую. - Ну, на Остров и я могу тебя отвезти, коли ты заплатить сможешь, - предложил старик. - Заплатить-то я смогу, но только вот, может, кто помоложе меня туда отвезет. Старик хмыкнул: - Я ж не баба, а моряк. Это у женщин, чем моложе, тем лучше. Думаешь, чтоб ходить по волнам, нужна только молодость да прыть? Да, воитель, в моих руках силы меньше, чем в твоих. Но у меня есть сыновья, чтобы грести, а я знаю дорогу между волн. - Так ты доплывешь до Медового Острова? - Вплавь, что ли? - удивился старый моряк. - Ты что, старый, мне голову морочишь? - разозлился я. - Разве у тебя нет какой-нибудь посудины, которая плавает по морю? - Так ты о судне? Ну, конечно, не впервой мне. Я, почитай что, с пеленок по морю хожу. - Большой ли у тебя корабль? - поинтересовался я. - Корабли тама вон, у чужестранцев, что несколько дней у нас тута торчат, - старик указал в сторону города. - Там их целая куча, кораблей этих. Только вряд ли ты сможешь их нанять. Они сами здесь всех нанимают. Говорят, чистым золотом платють. Ихние корабли вона какие, даже к берегу им не подойти. Мелко здесь для них, значит. А у меня ладья, ладная и крепкая. Нервы мои были на пределе. Я схватил старика за ворот рубахи и, слегка тряхнув его, рыкнул: - Вот что, старик, мне проще убить тебя, чем сговориться с тобой. Некогда мне разбираться в ладьях да кораблях, по мне все это нужно лишь для того, чтобы утопить честного волка. Говори, поместится ли мой конь на твоей посудине. - А что, мне и коней на тот берег переправлять приходилось, - спокойно ответил моряк, проигнорировав мой выпад. - Чего ж ему не поместиться-то? - Крупный он у меня очень. Пойдем, посмотришь на него сначала, прежде чем согласие давать. Старик нехотя поднялся и пошел вслед за мной. Ког