отистого глаза заглядывало к нему в комнату, играя разноцветными бликами в многочисленных склянках и пробирках с химикатами. Предвидение редко обманывало старого мага, поэтому сегодня он с нетерпением ожидал встречи с чем-то необычным и замечательным. Через полчаса он поднялся, подошел к окну и поневоле залюбовался солнечным утром - таким оно было добрым. После небольшого завтрака он как всегда засел за работу, работал он обычно до обеда, после обеда или гулял, или занимался хозяйством. Но в это утро работа не клеилась. Ожидание важных событий захватило его. Как дети перед Рождеством ждут подарков и праздника, так и Миракл ожидал то, что готовилась преподнести ему судьба. Весь верхний этаж башни занимало одно большое помещение, которое одновременно служило Мираклу кабинетом и спальней. Ряд круглых окон-иллюминаторов позволял ему, переходя от одного окна к другому, видеть все, что происходит вокруг башни. Этим он и занялся, он ходил от окна к окну и вглядывался в степь. Восточный тракт был заброшен, ездить по нему было некуда: с одной стороны находилась процветающая Террана, с другой - дикие степи, леса, подвергнутые порче, и бесплодные земли, выжженные Конахом вплоть до самого западного побережья. Дорога из Терраны уходила в никуда, а если дорога не соединяет два пункта, она умирает. Но Миракл знал, что рано или поздно придет день, когда в степи появится всадник и посетит башню. Гости у него бывали редко - пару раз в год наведывались посетители из Терраны. Иногда это были чиновники королевской администрации по поводу уплаты налогов, иногда его товарищи по ордену: поинтересоваться, жив ли еще старик. Надо сказать, что он был рад даже этим вынужденным посещениям. Вот и теперь он, переходя от окна к окну, как капитан на мостике корабля, ожидал гостей. А то, что гость появится, он знал твердо - предвидение было дочерью мудрости, а мудростью, как ему казалось, он не был обделен. В старые времена, которые он прекрасно помнил, предвидение будущего считалось среди магов весьма незатейливым фокусом, почти таким же ярмарочным трюком, каким сейчас обучают в тайных школах магии разные шарлатаны-недоучки. Старые школы сгинули в пламени войны и были погребены Конахом. Почти никого не осталось из стариков, и особенно было обидно, что все они ушли, не сумев выстоять против Конаха, и унесли с собой в могилу свое искусство. Он, последний из оставшихся в живых Великих Магов, прятался здесь, в безлюдных степях Редера, и тоже не знал, кому передать свои знания. Эти сокровенные знания теперь были запрещены повсюду, даже в просвещенной и свободной Терране. Король не хотел связываться с Конахом и усложнять себе жизнь из-за какой-то там оккультной науки. Канули в лету наука Древних, исчезали и современные сокровенные знания. Мир катился в бездну, и никому не было до этого дела. А что мог поделать он, одинокий старик? Оставалось только писать книги и складывать их на полку в надежде, что в будущем появится кто-то, кому понадобятся эти знания. Сначала вдали на Восточном тракте появилось облачко пыли. Оно быстро приближалось, и старик понял, что кто-то скачет по дороге. Еще через несколько минут он уже отчетливо различал одинокую фигуру всадника на гнедой лошади. Судя по темпу езды, было понятно, что этот человек куда-то спешит. Но Миракл так долго был лишен человеческого общения, что ему нестерпимо захотелось, чтобы незнакомец посетил его. Башня была хорошо видна со старого тракта, возможно, для этого и была построена. Однако за этими местами водилась недобрая слава, поэтому даже среди тех немногих путников, что решались на путешествие по заброшенной дороге, не находилось желающих отклониться от тракта и посетить старую башню: загадочную, опасную и зловещую, - как им представлялось. Но Миракл владел особым секретом приглашения, если очень хотел заполучить кого-нибудь в гости. Он подошел к письменному столу, обмакнул перо в чернильницу с особой золотистой жидкостью и быстро набросал на листе следующие строки: "О, путник, влачащийся в пустыне одиноко, твои уста давно не ведали воды. Устал твой конь, а впереди широко все также степь, раскинувшись, лежит. С тех прошло немало дней, когда в последний раз знавал ты вкус и молока, и хлеба, а также вдоволь получив еды, заслуженного ожидал ночлега. Здесь ждут тебя, хороший человек, в приюте тишины и мира. Направь сюда коня и поспеши восстановить утраченные силы". Миракл спешил -- всадник ехал быстро и скоро мог скрыться из виду, поэтому, ругнув себя за неряшливость рифм, маг торопливо взмахнул в воздухе листком с написанным текстом. Одновременно он что-то буркнул себе под нос, усмехнувшись, -- пусть знают: у старой гвардии есть еще порох в пороховницах. Золотые буквы отделились от бумаги и попыли в воздухе, словно кольца дыма, выпущенные искусным курильщиком. Змейками они проскользнули в открытое окно и, все более увеличиваясь в размерах, устремились ввысь. *** Квентин подгонял коня - нужно было добраться до города, пока еще оставались силы. Башню, привидевшуюся ему в Эрлиере, он увидел издалека, но сомневался, стоило ли ему, уставшему и голодному, сворачивать с дороги больше, чем на милю? Что он мог найти в этом древнем заброшенном сооружении? И до тех пор, пока над башней не возникло золотистое сияние, он все еще раздумывал: сворачивать ли к башне. Через несколько минут быстрой езды он разглядел, что в небе над башней ярко сияет приглашение, выписанное сверкающими золотыми буквами. Тогда он понял, что в башне его ждут. В дверном проеме на крыльце башни стоял высокий и довольно крепкий старик, облаченный в длинный белый балахон, перетянутый серебряным поясом. У него были седые спускающиеся до плеч волосы и аккуратная серебряная борода. Старик стоял в темном проеме башни, против света, и был настолько белым, что, казалось, сам излучал сияние. *** Всадник остановился перед башней и спрыгнул с коня. Перед Мираклом стоял бледный худой юноша в изорванной одежде. Маг приветливо улыбнулся молодому человеку и посторонился, пропуская его вперед. - Рад приветствовать тебя, странник, в убежище одинокого старца, - произнес он заготовленную фразу. Квентин с трудом смог разлепить запекшиеся губы: - Благодарю Вас за гостеприимство. Если можно, хоть немного воды... - Вот это - намного лучше воды. - Миракл держал в руке кубок из металла желтого цвета, наполненный темной жидкостью. Квентина не надо было уговаривать -- пусть даже отрава, но жидкая -- и он одним глотком проглотил содержимое. Божественная влага мгновенно оросила все ссохшиеся внутренности, и он почувствовал себя вновь ожившим. - Благодарю Вас, - вымолвил он, задохнувшись в пелене охвативших его необычных ощущений. - Поднимайтесь по этой лестнице на самый верх башни и отдыхайте. А я позабочусь о вашем коне, он, наверное, чувствует себя не лучше вашего. Квентин медленно поднимался по винтовой лестнице, осматривая внутреннее устройство башни. Лестница вилась по центру башни, проходя сквозь круглые площадки этажей. По их окружности располагались двери многочисленных комнат. Окна комнат выходили на улицу, а двери, многие из которых были закрыты, внутрь башни, отчего на лестничных площадках были темно. Волшебный напиток быстро восстановливал силы. Принц даже с удовольствием поднимался по лестнице, хорошо было размять затекшие после длительной езды ноги. Все это: старинная башня, таинственный старик с седой бородой, - волновало его. Без сомнения, это было сооружение, построенное в Древнюю эпоху. Удивительно, как ему удалось пережить столько войн и катаклизмов. Интересно, кто и с какой целью его построил? Пройдя этажей двадцать, он очутился на самом верху башни. Здесь было одно большое помещение, напоминающее стеклянный фонарь, какие устраивают в маяках. Вид открывался прекрасный и удивительный: вся степь была как на ладони. Бесконечные зеленые поля, и над ними голубой полог неба. Квентин подошел к окну и залюбовался. Через некоторое время он перевел взгляд внутрь помещения и принялся разглядывать различные любопытные приборы и механизмы, расположенные на рабочем столе, на полках, в шкафах и даже на полу. В этот момент за спиной раздался какой-то скрип и от неожиданности он вздрогнул. - Простите, не хотел вас пугать, юноша. Я вижу, вы заинтересовались приборами. Это все оборудование для научных исследований, многое сохранилось с Древних времен. Может, вас интересует что-то конкретно? Не стесняйтесь, все, что в моих силах, поясню. Квентин смутился - старик появился так быстро и неожиданно. Было не похоже, что он преодолел двадцать этажей по довольно крутой лестнице: ни малейших признаков одышки. Кроме того, все это было настолько невероятно, начиная с Эрлиера и кончая золотым стихотворным приглашением, вывешанном в небе, что Квентин не нашелся, что ответить. Старик, видимо, почувствовал состояние молодого человека и поспешил придти ему на помощь. - Что ж, думаю, настало самое время познакомиться, а затем перейти к дружеской трапезе. - Меня зовут Миракл. Я одинокий затворник, доживающий свои дни вдали от людей и коротающий время за научными изысканиями. Позвольте же и мне полюбопытствовать, кого судьба забросила в наши пределы. - Меня зовут Квентин, - ответил Квентин в тон старику. -- Я странствующий рыцарь, пытающийся настигнуть ускользающую мечту. Квентин заметил, как в седой бороде старика зародилась и спряталась лукавая улыбка. Старик оценил юмор. - Прекрасно, когда у человека есть путеводная мечта, ведущая его сквозь годы и невзгоды, - старик продолжал изъясняться высоким стилем. -- Что ж теперь, когда ваш конь напоен, накормлен и находится в безопасности, пришло время и нам насладиться скромным обедом, - всем тем, что по силам произвести старику с помощью земли, воды и солнца. Чувствовалось, что заждавшийся старик был неимоверно рад исполнить роль гостеприимного хозяина. - Прошу к столу. - Миракл сделал приглашающий жест, и Квентин с удивлением обнаружил, что стол у окна еще мгновение назад абсолютно пустой, полностью заставлен всевозможными блюдами. Миракл, насладившись удивлением Квентина, заметил: - Только что нам удалось убедиться в справедливости древнего закона, гласящего: природа не терпит пустоты. Вопрос только в том, чем заполнить эту пустоту, но это уже дело искусства и знаний человека. Квентин еще пытался соблюдать приличия и поддерживать беседу, но когда они уселись за стол, опьяненный ароматами и видом разнообразных блюд, он уже был не силах думать ни о чем другом. Все было необыкновенно вкусно, сдержать себя было трудно, и он наелся и напился так, что к концу трапезы еле шевелил языком, а в глаза будто насыпали сонного песку, и они норовили все время сомкнуться. Старик же, словно подшучивая над ним, все время пытался втянуть его в беседу и что-то расспрашивал о путешествиях и приключениях. Но глаза закрывались, и если бы старик не смилостивился и не указал ему на широкое ложе, разомлевший от еды и легкого опьянения Квентин, несомненно, соскользнул бы на пол. Как он добрался до покрытого белоснежным пологом ложа и как провалился в сон, не помнил. Солнце зашло и снова начало подниматься, когда Квентин наконец проснулся. Он сел на кровати и непонимающим взглядом уставился перед собой, осматривая утопающую в лучах рассветного солнца комнату. Старик еще спал, его белая борода торчила над подушкой кровати. Квентин отругал себя: как можно было так слепо довериться незнакомому человеку. Он схватился за то место на груди, где висел Эрлиер, слава богу, он был на месте. Не пропало и кольцо Эльфиды, подаренное Таной. В следующий раз он будет осторожней. Солнышко, проснувшееся после темной ночи, ласково гладило его теплыми лучиками. Вставать не хотелось, так приятно было понежиться в настоящей постели. Но тут же ему стало стыдно: он не мылся много дней, а лежит в настоящей постели с белыми чистыми простынями. Его одежда после странствий по лесам превратилась в грязное рубище. Надо встать и поискать место в этой башне, где можно помыться. Он бесшумно, как ему показалось, соскользнул с постели и направился к ряду каких-то то ли шкафов, то ли комнаток, выгороженных на верхнем этаже башни. В одной из комнат он наткнулся на ванну из зеленого с прожилками камня, которая занимала полкомнаты. Таких больших ванн не было даже в его родном дворце, там все было устроено гораздо скромнее и проще. Стоило ему повернуть кран на блестящей трубе, как в ванну с шумом ударила струя воды. Другой кран -- и потекла горячая вода. Это было вообще чудом. Большего и желать было нельзя. С радостными возгласами он погрузился в бурлящую упругими струями воду. Какое это было блаженство - ощутить себя в ванне с горячей водой. И воды было столько, сколько захочешь. На полочке он обнаружил мыло, принялся намыливать себя и нещадно тереть мочалкой. Через некоторое посвежевший и повеселевший, он вылез из ванны и, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить старика, прошел в комнату. Но старик уже был на ногах и, приветливо улыбаясь, обратился к Квентину: - Вот ваша новая одежда. Пусть не такая роскошная, как была на вас прежде, но, во всяком случае, чистая, удобная и такая, какую носят в наших краях. - Миракл протягивал ему сложенную стопкой одежду. Квентин развернул ее: широкие штаны, рубашка и жилет, - все белого цвета. - Да, в Терране большинство жителей мужского пола одеты именно так, - подтвердил Миракл. - В этой одежде вы не будете выделяться из толпы. - Большое спасибо, но откуда вы взяли, что я направляюсь в Террану? -- с подозрением спросил Квентин. - И что для меня важно выглядеть так же, как местные жители. - Во-первых, юноша, путь, которым вы ехали, упирается в королевство Террана со столицей городом Магоч, за которым лежит Срединное море, - дальше дороги нет. Во-вторых, в одежде принца Монтании, с королевским мечом Гедара вы были бы слишком заметны на улицах мирного и открытого города Магоча, правители которого не желают осложнять себе жизнь столкновениями со Священным престолом, поэтому не очень-то жалуют впавших в опалу у Конаха людей. Хотя, в конечном счете, решать вам, юноша, - старик с лукавой улыбкой возрился на принца. Квентин почувствовал себя полностью обезоруженным, старик узнал о нем почти все, да так, что и добавить к этому было нечего. - А теперь прошу к столу, Ваше Высочество, - торжественно объявил Миракл. Принцу Монтании не оставалось ничего иного, как последовать приглашению. Ему тоже хотелось порасспросить старика о многом, и он решился на лобовую атаку. Но старик оказался совсем не прост. Он внимательно и долго смотрел в глаза Квентину и наконец произнес: - А почему, юноша, я должен рассказывать вам, кто я такой. Разве оказанного гостеприимства вам недостаточно? - Но вы ведь знаете почти все обо мне, и было бы несправедливо... - Не понимаю, о какой справедливости вы ведете речь. Вам уже должно быть хорошо известно, что такое справедливость в нашем мире. -- Старик метнул на принца взгляд упругих и цепких, как стальные крючки, глаз. Но Квентину была необходима помощь и поддержка, поэтому он решил сразу же выяснить, кто перед ним: друг или враг. - Хорошо, если я все расскажу вам, смогу ли рассчитывать на вашу ответную откровенность? Или хотя бы на то, что вещи, которые вы услышите, не станут достоянием посторонних ушей. - Это, юноша, будет зависеть от того, что вы мне расскажете, насколько полно, и насколько это будет соответствовать моим представлениям о добре, зле и справедливости. Вы еще очень молоды, и прежде чем раскрыть все свои карты перед незнакомцем, должны хорошенько подумать, кто перед вами. Но принц думал не долго. Жизнь поставила его перед выбором: пан или пропал. И без посторонней помощи он вряд ли бы смог сделать следующий ход в этой опасной игре. Кроме того, ведь был еще Эрлиер, врученный ему друзьями в Гедаре, а он ясно указал на эту башню и до этого никогда не врал. Поэтому Квентин рассказал почти все: кто он, что произошло с Монтанией, рассказал о своих странствиях и приключениях, умолчал только о целях своей миссии, как ее определили в Гедаре. Неизвестно, кто такой этот Миракл, его отношение к Конаху, а следовательно, можно ли ему доверять. Пусть сам, если такой проницательный, догадается о целях Квентина. Миракл слушал внимательно. Они сидели за обильным столом, никуда не спешили, и Квентин наслаждался тишиной, спокойствием и умиротворением этого дома, с удовольствием смакуя вкус давно позабытых блюд. Все было необыкновенно вкусным, и из старика мог бы получиться замечательный кулинар. Застольная беседа текла непринужденно, и в памяти Квентина сами собой всплывали такие эпизоды его путешествия, какие в другой обстановке он бы и не вспомнил. Теперь, когда все волнения были позади, его самого увлекло собственное повествование, и он, заново переживая, ярко описывал все новые подробности, которые раньше и не вспоминались. Миракл отнесся к рассказу принца очень внимательно, иногда прерывая его вопросами, относительно того, что ему казалось неясным. Все это время старик внимательно разглядывал юношу. Казалось, с помощью своего взгляда он узнает больше, чем из рассказа Квентина. Было удивительно, но Квентин ощущал необыкновенное воодушевление, такого с ним раньше никогда не случалось -- он не задумывался над сказанным, и слова лились сами собой, слагаясь в красивые и понятные фразы. Принц, как зачарованный, сам упивался своей речью. Хитрый старик только согласно покачивал головой. А Квентин сам себе казался отважным героем, побеждающим гоблинов, чудовищ и несущим спасение всему миру. Время текло незаметно, они и не заметили, как миновал полдень. Наконец Квентин почувствовал облегчение: все то, что томило и тяготило его душу, страшным кошмаром жило в его памяти, - было теперь выплеснуто, перенесено вовне, прожито еще раз, став не только его достоянием, но и достоянием другого человека, сумевшего разделить с ним груз тяжелых переживаний. Миракл сопереживал, кивал и одобрительно поддакивал, - умение внимательно выслушать и понять другого человека входило в арсенал его магических средств. Юный принц понял это только тогда, когда закончил рассказ, и тут же пожалел, что сболтнул лишнего. Но было поздно, Миракл вцепился в него и не собирался отпускать, вытягивая все новые подробности его эпопеи. Но Квентин твердо решил, что не расскажет ни о напутствии короля Гедара Мелара, ни о рассказе Диры и вождя, ни о магических свойствах кольца и Эрлиера. Но о грибах и золотом ободке все же рассказал: просто помянул их как некий курьез, повстречавшийся ему на пути. Сказал, что грибы подарили ему золотой ободок, и теперь он может стать участником и пользователем Силы Единой Мысли. Вот только управляться со всем этим он пока не научился. Старик не успокоился, пока не вытянул из него все о грибах и их интересных свойствах. Было видно, что все это его сильно заинтересовало, и он попросил, чтобы Квентин дал ему золотой ободок. Принцу ничего другого не оставалось, как выполнить его желание. Старый маг водрузил ободок на голову, и с ним тут же случилось что-то неладное. Он запрокинул голову, глаза закатились, а его рот полуоткрылся. Квентин в страхе, что старца хватил удар, вскочил на ноги и бросился к нему на помощь. Но тот, пребывая в трансе, слабым жестом руки остановил юношу. Дыхание из груди старика вырывалось с храпом и свистом, рукой с потемневшей кожей он судорожно ухватился за Квентина, как хватается утопающий, прежде чем навсегда погрузиться в пучину. Принц стоял рядом со стариком, боясь до него дотронуться и наблюдая внутреннюю борьбу, что в нем происходила. Прошло минут десять, прежде чем дыхание старика стало более ровным, и на щеках из желтоватого пергамента проступил румянец. Старик понемногу приходил в себя, и Квентин с облегчением перевел дух. Еще через минуту старик непослушной рукой стянул с себя золотой ободок, облизал пересохшие губы и, не говоря ни слова, протянул ободок Квентину. - Что случилось? Вам было плохо? Маг посмотрел на Квентина проясняющимися глазами. Казалось, он все еще находился где-то далеко, за гранью этой реальности. Наконец ему удалось восстановить контроль над речью, и он прошептал: - Это великий дар, Квентин. Ты еще не понимаешь, чем владеешь. Пройдет время, прежде чем ты сможешь это оценить. Это, как лавина, которой ты не можешь противиться. Хотя, наверное, на разных людей действует по-разному, - он помотал головой, окончательно стряхивая с себя оцепенение. - Я посчитал бы свою жизнь прожитой зря, если бы не познакомился с этой штукой... - он сделал паузу, переводя дыхание: -- Удивительно, как это у них получается. Вскоре к нему вернулся его цепкий, зоркий взгляд, от которого, казалось, ничего не могло укрыться. Он воззрился на Квентина и сказал: - Только поистине великий человек достоин этого дара. Довольно странно, что именно тебе была оказана эта высокая честь. Или здесь скрыт какой-то тайный смысл, или я чего-то не понимаю. Квентин уже открыл было рот, чтобы все рассказать, но в последний момент сдержался. Миракл продолжал буравить его своим пронизывающим взглядом. Принц крепко, до боли, прикусил язык и решил, что ничего не скажет. Дуэль взглядов повторилась. Но маг неожиданно отвел взгляд, как воин отводит клинок от горла поверженного противника, может быть, посчитал, что не стоит дальше испытывать юношу и надо самому сделать шаг навстречу. - Ладно, сынок, поиграли, и будет, - примирительно произнес старик. -- Всему свое время, все скрытое и тайное рано или поздно становится явным. Никогда точно не знаешь, кто перед тобой. Может быть, не только принц Монтании, но и будущий спаситель мира - победитель Конаха. Возможно, что-то промелькнуло в глазах Квентина, какая-то искорка, и старый плут уловил это. Квентин заметил, как он притворно, не подавая вида, потупил взгляд. - Ну, коли так, то и старику будет что рассказать Принцу, - забросил наживку Миракл. -- Мне очень много лет, я появился на свет задолго до воцарения Конаха и даже задолго до этих дурацких войн, что разразились между королевствами. Это было если и не золотое время, то, во всяком случае, куда как лучше нынешнего. Эпоха Древних кончилась. Их знания были утрачены, но мудрость еще жила в людях. И люди стремились овладеть науками и ремеслами, создать что-то новое. Можно сказать, что жизнь развивалась так, как ей и положено. Мы многое пытались почерпнуть из ушедшей эпохи, кое-что нам удалось, и появились замечательные механизмы и технологии. Многим тогда стало казаться, что со временем мы сможем овладеть секретами Древних. Лучшие умы нашей эпохи бились над загадками Древних, но основной массив их знаний так навсегда и остался запретным плодом. Однако человек устроен так, что стремится повсюду установить свое могущество. Поэтому наряду с изучением трудов Древних и освоением их технологий возникла область совершенно нового знания - или как тогда говорили -- искусства. Магия стала нашей технологией и нашей наукой. С ее помощью мы научились многому, а кое в чем даже превзошли Древних. Возникли целые отрасли этого знания: боевая магия, магия превращений, магия элементов, магия духов, магия состояний и т.д. Было ли это направление человеческой мысли тупиковой веткой развития цивилизации, не знаю, но в любом случае, это было лучше всеобщего отупения и деградации, что наступили сейчас. Маги были элитой общества. Короли заискивали и унижались перед ними, стараясь наиболее одаренных переманить к себе. Некоторые маги настолько преуспели в своем искусстве, что могли свободно перемещаться в пространстве на многие мили без использования каких-либо летательных аппаратов, подобных тем, что были у Древних. Это был совершенно новый подход. Человечество пошло по новому пути, но оно развивалось, двигалось по пути прогресса, и это был неоспоримый факт. Урожайность, благодаря использованию магических приемов, выросла во много раз, погоду мы могли устанавливать по своему выбору. Воздействуя тонкими механизмами вибраций, мы научились лечить самые тяжелые болезни. Понимай, как хочешь, но в то время жилось значительно лучше, во всяком случае, вольно дышалось воздухом свободы. Не было ни одного короля или мага, покушающегося на чью-либо свободу, гражданам и подданных тогдашних государств гарантировались такие права и привилегии, которые в теперешнем мире показались бы просто анархией. В общем, жизнь развивалась свободно, - старик отхлебнул из большого кубка с вином, золотящимся в свете заходящего солнца. - Если все было так хорошо, отчего же тогда вспыхнула Великая война? -- спросил Квентин. - Так уж устроена человеческая натура, или таковы законы развития человеческого общества, - не знаю, но нам надо постоянно находить себе врага, даже если его нет в действительности, - продолжал Миракл. -- А может, правдивы сказания Древних книг, и на самом деле существует этот таинственный враг рода человеческого, который постоянно сталкивает нас друг с другом. Как бы там ни было, но все хорошее когда-либо заканчивается. Враг ли этот пресловутый замутил человеческий разум, или мы в своем желании возвыситься над другими сами посеяли семена вражды, но мир пошатнулся. Я к тому времени достиг уже значительных успехов в искусстве, которыми и тогда не каждый маг мог бы похвастаться, не говоря уже о нынешних замухрышках. И так сложилось, что я был вынужден занять сторону одного из Великих королей, как я тому не противился. Ты, возможно, читал об этом времени -- война всех против всех. Люди будто обезумели, союзы заключались и распадались за считанные часы, обман и вероломство царили в отношениях между королями. Страшные войны прокатились по процветающим странам, выжигая все на своем пути. Земля пришла в упадок и запустение. Победивших в той войне не было. Правда, некоторые сохранили благоразумие и не ввязались в драку, благодаря чему и выжили в этом кошмаре, как, например, твои предки. Короли Монтании всегда были людьми благоразумными и осторожными и не лезли на рожон, но и их, как вижу, не обошла беда... -- Так вот, - маг продолжал рассказ. - Когда земля совершенно пришла в запустение, а от былого величия королевств не осталось и следа, явился он - наш избавитель, которого сейчас называют Конах, хотя я знавал его и под другими именами. Его появление было как гром среди ясного неба. Он обладал такими силами, какие были неведомы даже самым могущественным магам. Неудивительно, что те, кто пытался бороться с Конахом, в один миг были разбиты и рассеяны по лику земли. Ни маги, ни оставшиеся короли с их войсками, - никто не мог противостоять ему. Участь Земли была предрешена, и вскоре все королевства были завоеваны и порабощены Конахом. Я в то время с остатками войск короля Эдварда находился на севере Редера. Мы пытались сдержать врага на северных границах и не допустить его к побережью моря. Великой была та битва. Но надо сказать, что выиграли ее не воины, а маги. Именно магическое искусство Конаха сказало свое решающее слово. Кипело ожесточенное сражение, в котором сошлись черные рыцари Священного престола и наши воины. Началось оно на рассвете и закончилось, когда на небе взошли первые звезды. Вся бескрайняя степь Редера была усеяна трупами. Две великие армии почти полностью уничтожили друг друга, но не одна из них не отступила. Король Эдвард, израненный, весь покрытый окровавленными бинтами с головы до ног, призвал меня к себе. Это был умнейший человек и храбрый воин, один из Великих королей, действительно достойных этого звания. Он сильно ослаб от большой потери крови и с трудом выговаривал слова. Мне пришлось наклониться почти к самым его устам, чтобы услышать: - Миракл, - сказал он мне, - все решится этой ночью. Наши резервы и резервы Конаха полностью исчерпаны. У него осталось последнее его оружие -- магия. Только ты сможешь противостоять этой силе и спасти нашу землю от порабощения. Не дай ему запутать и обмануть тебя, ибо он всегда действует вероломством и хитростью. Много раз он пытался подкупить и переманить меня на свою сторону. Я не поддался его посулам, но даже те, кто пошел у него на поводу, кончили плохо. Он обманул и уничтожил их всех. Будь осторожен, и не верь лживым посулам. Сделай все, что в твоих силах, чтобы победить врага, каким бы искушениям и соблазнам ты не подвергался. - Я вряд ли дотяну до утра, но знай, что все решится этой ночью. И вот тебе мое завещание, - сказал король Эдвард, и его глаза наполнились слезами. - Не дай сломить себя никаким силам, и пусть твердость духа пребудет с тобой. Запомни, Конах не успокоится, пока не уничтожит последнего живущего на земле человека. Если бы я мог, я открыл бы тебе, откуда мне это известно. Но жизнь у тебя будет долгая, и ты не раз убедишься в правоте моих слов. Помни же, что Конах, и то, что за ним стоит, - злейшие враги человечества. Поклянись... - король, собрав последние силы, приподнялся на локтях, чтобы заглянуть мне в глаза, - что всю свою жизнь посвятишь борьбе против этого врага человечества. Поклянись, что не предашь и не свернешь с этого пути. И еще... - у короля совершенно не осталось сил, из горла вырвался хрип, он закашлялся и рухнул на подушку. - Знай, придет время и явится избавитель мира. Борьба будет еще более жестокой, чем сейчас, но ты должен помочь ему. Поклянись... -- из последних сил выговорил король и, откинувшись на подушки, замер. Миракл замолчал и, стараясь не встречаться взглядом с Квентином, отвел к окну глаза, в которых стояли слезы. И долго смотрел, как яркое заходящее солнце медленно закатывается за край земли. - И я поклялся, - не поворачивая головы, сказал он и замолчал надолго. - Вы победили? - прервал молчание Квентин. - Я вышел из палатки короля. Стояла глубокая ночь, луна на небе светила ярко, и поле боя, усеянное тысячами тел, было хорошо видно. Мне никогда не забыть лунных отблесков, что играли на рыцарских доспехах павших воинов, отражаясь в них тысячами бликов, словно все поле было усеяно чешуйками гигантской рыбы. Слышались стоны раненых. Сражение продолжалось до темноты, и их не всех еще успели убрать с поля боя. Многие из них так и не пережили этой ночи. Оставшиеся в живых отдыхали, рассевшись кучками возле ярко пылающих костров. Стояла непривычная для такого большого скопления людей тишина: не было слышно ни криков, ни вспышек смеха, ни песен, даже разговоры, и те были не слышны. Люди молчали и выглядели совершенно вымотанными и подавленными. Такая армия не стоила ни гроша, и я понял, что нечего и задумываться о предстоящем сражении на завтра. У противника дела обстояли не лучше. Из их лагеря тоже не доносилось ни звука. Король Эдвард умер, но большинство солдат и командиров этого не знали. Что будет, если они узнают об этом? Да еще в ночь после неудачного сражения. Ясно, что это известие не послужит поднятию их боевого духа. Значит, завтра нам оставалось вкусить только один плод -- горький плод поражения, независимо от того, будет завтра бой или нет. Кроме того, было неизвестно, что еще задумал Конах. И тогда я решил предпринять кое-что, что было в моих силах. Я не плохо разбирался в боевой магии и решил, что настало время использовать ее секреты. Враг мог напасть неожиданно, а следовательно, нужно было подготовиться к этому. Я произнес магическую формулу, и в воздух взвились мои дозорные -- огненные птицы. Если бы противник попытался пойти в наступление, они тотчас бы ринулись на него с высоты, обнаруживая, тем самым, место атаки. Затем я достал и бросил в направлении врага горсть жуков-скарабеев. Они мгновенно увеличились в размерах и, светясь голубоватыми огоньками, помчались в сторону неприятеля. Там они зароются в землю, и если противник посмеет незаметно подкрасться к нашим позициям, исполнят роль самонаводящихся мин. Что еще я мог сделать? Произнести довольно сильное круговое заклинание, о котором тебе без сомнения известно, сейчас его примитивный вариант изучают во всех школах. Вот, пожалуй, и все. Я понимал, что всего этого явно недостаточно, но настроение, царившее в нашей армии, невольно передалось и мне. Ощущение того, что все наши усилия тщетны, все более овладевало мной. Но я недооценил коварство Конаха. Время незаметно приближалось к рассвету. Звезды стали светить ярче, а навалившийся сон почти одолел меня, когда я заметил подле себя какое-то вращение воздуха. Возле меня возник маленький вихрь, словно бы спрессованный из темноты, пронизанной тонкими молниями. От неожиданности я вскочил на ноги и уже собирался произнести заклинание, вызывающее огненного телохранителя, когда передо мной, выкристаллизовавшись из темноты, предстала фигура, облаченная в длинный балахон с низко надвинутым на лицо капюшоном. Сомневаться не приходилось, передо мной был сам Конах. Как сумел он пробраться в наш лагерь, обойдя все магические ловушки, для меня остается секретом и по сей день, хотя мои знания с той поры значительно углубились. Видимо, его искусство, в отличие от традиционных школ, основано на иных принципах. - Что ж, многое, в особенности эти огненные птицы, придумано неплохо, - произнес он голосом тихим, но таким низким и рокочущим, что сердце у меня подпрыгнуло и замерло. -- Но основная твоя ошибка состоит в том, что ты, как и все другие, используешь шаблоны и не можешь вырваться из порочного круга заблуждений. И мне приходится делать все, чтобы помочь вам освободиться от этих навязчивых стереотипов, - густо захохотал он. - Но я все более убеждаюсь в том, - продолжал Конах, - что все вы неблагодарные ученики, и либо ленитесь, либо не желаете ничему учиться. Поэтому мне и приходится время от времени вас наказывать, как и подобает добросовестному и ответственному учителю. Но я не держу зла на заблудших и своенравных учеников и до последней возможности пытаюсь наставить их на путь истинный. - Зачем ты пришел? -- выкрикнул я, опомнившись от оцепенения. Конах злобно сверкнул глазами из-под капюшона и продолжил: - Я пришел к заблудшим своим овцам, чтобы попытаться в последний раз спасти их, - он говорил ровно и невыразительно, но четко и с паузами, чтобы до меня определенно дошел смысл его слов. -- Многие из вас не доживут до утра, и обещаю: никто из вас не увидит завтрашнего заката. Король Эдвард мертв, а боевой дух вашего войска сломлен. Я предлагаю вам сохранить ваши жизни. Я даже не требую того, чтобы вы сдались в плен. Вы просто должны разойтись спокойно, тихо и мирно. Сделать это вы должны в ближайшие два часа, до рассвета. Ответ я хочу получить через час. В течение последнего оставшегося до рассвета часа большая часть ваших людей будет уничтожена, оставшихся в живых утром прикончат мои воины. Ты, Миракл, должен довести мое предложение до командиров. Теперь, когда мертв ваш безумный король, я думаю, в ваших рядах должны найтись здравомыслящие люди, - Конах сделал долгую паузу и уставился на меня взглядом немигающих глаз, в которых затаились злобные звери. Я даже слышал, как он дышит - звук был такой, будто воздух качают мехами. - Что же касается тебя, Миракл, я никогда не сомневался в твоих талантах. Мне нужны такие люди, как ты. Ты искусный маг, и поверь, я не бросаюсь такими словами. Если будешь со мной, на всю жизнь обеспечишь себе величие и власть. Зная твою одержимость наукой, могу сказать, что перед тобой откроются такие горизонты нового знания, о которых ты и не смел мечтать. Тебе будет доступно все, включая и знания Древней эпохи. Весь мир, трепеща, падет к твоим ногам. Истинно говорю тебе, займешь место по правую руку подле меня. Сделаю тебя первым маршалом и наместником и распахну перед тобой сокровищницу знаний. И все это за одну небольшую услугу: уговори воинов Эдварда сложить оружие. Подумай, сколько невинных людей ты спасешь от гибели, если согласишься на мое предложение. Даю тебе один час. -- Я попытался тотчас ответить ему, но он предостерегающе поднял руку, и от него повеяло таким холодом и властностью, что я тут же осекся. -- Первые слова идут не от ума, - сказал Конах. - У тебя будет целый час на размышления. Я пришел с миром, но через час приду с мечом, и тогда все будет кончено. Черный вихрь снова волчком закрутился вокруг меня и исчез, а я остался стоять на наших передовых позициях перед полем, усеянном мертвыми телами. Я знал, что будет дальше. Даже если утром наша армия вступит в бой, его исход был уже предрешен. Но я не мог пойти и объявить командирам о предложении Конаха -- это было бы равносильно предательству. Я знал, что многие командиры колеблются, а это предложение окончательно бы внесло дезорганизацию в наши ряды. Нет, я не мог так поступить: всего полчаса назад я стоял перед постелью умирающего короля и клялся ему в верности. "Будь, что будет, - решил я. -- У меня есть час, чтобы нанести решающий магический удар". Стоны раненых на поле боя стихали. Смерть, обходя дозором поле битвы, собирала свою жатву. Так или иначе, к утру все будет кончено. Я не мог нанести удар по Конаху -- он был неуязвим для моего искусства, но я мог нанести удар по людям, составляющим его армию. Пока шел бой между двумя великими армиями, я не мог применить это магическое средство, но теперь, когда на поле боя остались лишь трупы и раненные, которые в любом случае не доживут до утра, я решился. В моем магическом арсенале было заклинание огненного вала. Оно сметало все на своем пути. Таким образом я решил ответить Конаху, не дожидаясь установленного срока. Никогда раньше в войнах Великих королей эта магия не применялась. Ее воздействие было слишком непредсказуемым и опасным: малейшая ошибка мага, и неугасимое пламя могло поглотить его собственное войско. Но я принял на себя ответственность и распорядился судьбами тысяч этих несчастных людей, - Миракл склонил голову, и его седые волосы, выбившись из-под скрепляющего их серебряного ободка, рассыпались скрыв его лицо. Голос его звучал глуше, когда он произнес: - Возможно, юноша, и тебе когда-нибудь придется взять на себя ответственность за человеческие судьбы. Тогда ты поймешь, как тяжела эта ноша... К тому времени я был полностью подавлен, и в течение четверти часа собирался с духом, пока наконец не почувствовал присутствие Силы. Сейчас секрет огненного вала утерян, да и тогда был известен немногим. Но ведь недаром я состоял на службе у Великого короля Эдварда: моя магическая формула сработала, и вал поднялся такой высоты, что и с нашей, и с их стороны раздались крики ужаса. Столбы всепожирающего пламени взметнулись до неба и двинулись в сторону противника. Ликование наполнило мое сердце - заклинание подействовало, а это означало, что хоть чем-то я мог ответить Конаху. Скорость движения огненных валов нарастала, и когда они, прокатившись по полю, захлеснули лагерь Конаха, я услышал душераздирающие вопли врагов. В тот момент я был счастлив, мне хотелось петь и плясать, но я снова и снова произносил магическую формулу, обрушивая на врагов все более мощные волны огня. Я видел, как приободрились и воспряли духом наши воины, и подумал, что если все пойдет удачно, к утру отчаянной атакой кавалерии можно будет завершить начатое дело. Я уже представлял себя во главе войска, преследующего отступающего противника, когда заметил, что что-то пошло не совсем так, как следовало. Огненные волны по-прежнему занимались у моих ног и, постепенно вздымаясь девятым валом, накатывались на врага. Но, тем не менее, я почувствовал, что произошел какой-то надлом