койное. Я был внизу, когда они вошли в холл. Министр подозвал меня и попросил провести его в кабинет шефа. При мне он позвонил. Сказал, что будет ждать господина Мелтона здесь, у нас. Потом приехал шеф. Министр попросил нас выйти. Говорили они минут пять. Затем министр и охранник уехали. Шеф остался в кабинете. Я спросил его, не будет ли каких приказаний. Он ответил, что нет. Улыбнулся, покачал головой и стал листать бумаги. Я уехал домой. В пять утра звонок дежурного выдернул меня из постели. - Меня тоже, - сказал Коун. Они стояли у дверей кабинета шефа в толпе инспекторов, которых поднял на ноги дежурный по управлению. Полицейские растерянно переглядывались, говорили вполголоса. Таких происшествий в полиции еще не было. Кто-то позвонил в СБ. Оттуда приехал следователь. Он поставил в известность министра. Говорили, что министр чрезвычайно изумился. "Боже мой, - сказал он. - Ведь я видел его несколько часов назад". Следователь из СБ, осмотрев место происшествия и труп господина Мелтона, пришел к выводу, что налицо несчастный случай. На эту мысль его навел полуразобранный пистолет господина Мелтона. Вероятно, заключил следователь, шеф полиции решил осмотреть оружие, заметил какую-то неисправность и стал разбирать пистолет. При этом он неосторожно нажал на спусковой крючок. Предположение следователя подтвердили специалисты. Им даже удалось доказать, что пистолет господина Мелтона имел весьма существенный дефект выбрасывателя. Баллистическая экспертиза показала, что господин Мелтон в момент, когда произошел выстрел, сидел за столом. Пуля прошла через нос шефа в задние отделы мозга. Таким образом, гласило заключение комиссии, назначенной министром, предположение о самоубийстве исключается. Самоубийцы не стреляют в себя из полуразобранных пистолетов и не направляют оружие в нос. На всякий случай комиссия поинтересовалась личными делами господина Мелтона. С этой стороны все было в порядке. Счет в банке показал, что шеф полиции был человеком весьма состоятельным и умирать не собирался. Газеты напечатали некролог, в котором были отмечены заслуги господина Мелтона. Господин Домар выразил соболезнование министру. Смерть профессора Кирпи на фоне смерти господина Мелтона выглядела довольно бледно. Больше всех, пожалуй, заинтересовался ею Коун. Он, как только услышал о дорожной катастрофе, постарался узнать возможно больше подробностей. Повидал он полицейских патрульных, обнаруживших машину Кирпи. Оба в один голос заявили, что виной всему, по всей вероятности, была непозволительная скорость, которую развил профессор, и скользкая после прошедшего ночью дождя дорога. Куда мог мчаться Кирпи, почему он так торопился - осталось неизвестным. Не пролили света на дорожное происшествие и на поведение профессора и показания персонала клиники. От Роула и Стивенса Коун узнал о том, что ночью в клинике побывал представитель СБ, искавший Эльвиру. Он только присвистнул, когда Роул сообщил ему, в чем СБ подозревает Эльвиру. - Колдунья обвела нас вокруг пальца, - сказал он Фримену, когда тот поинтересовался результатами поездки инспектора в клинику. - И, кажется, не только нас. Честное слово, я восхищаюсь этой бабой. - Да, - улыбнулся журналист. - На этот раз вы оказались плохим пророком. - Что?.. Что?.. - переспросил Коун. - А, - догадался он, - вы имеете в виду тот разговор в кафе. - Вот именно. - Но ведь я в принципе прав, - заметил Коун. - Относительно Эльвиры - возможно. Вы говорили, что Кирпи поможет ей исчезнуть из поля зрения полиции. А вот насчет самого профессора... - Что ж, - улыбнулся Коун. - Я ведь не автор детективного романа. Это только в книжке можно ограничить количество действующих лиц. А в жизни?.. В жизни оно как-то не так выходит. - Что вы имеете в виду? - Да вот хоть эту историю с Кирпи. Есть вещи, Фримен, которые мы не в силах узнать. - Он помолчал немного, потом вынул из кармана руку, сжатую в кулак, и спросил: - Как вы думаете, что в кулаке? Фримен пожал плечами. Коун разжал кулак. На ладони лежала пуля. - Я нашел ее недалеко от того места, где разбилась машина Кирпи, - сказал он. - Позвольте, - удивился Фримен. - Разве в Кирпи стреляли? - Вот этого, Фримен, мы никогда не узнаем. И давайте бросим бесплодный разговор. Расскажите лучше, как обстоят ваши дела? - Нет, инспектор, так не годится. - Еще как годится, - хмуро заметил Коун, пряча пулю в бумажник. - Сохраню ее на память, - добавил он. - Как-никак дело было интересным. - Было? - Угу, - подтвердил Коун. - Не знаю, правда, что я скажу мальчику. Но, вероятно, что-нибудь скажу. Как вы считаете? Когда в дело вмешивается провидение, полиция отступает. Или что-нибудь в этом роде. Я вечером пойду к Алисе. Помните, я вам рассказывал о женщине, которая мне понравилась. И поведу ее в клуб Вилли Кноуде. Там уютно, Фримен. А как они любят друг друга - Вилли и Лилиан. Умилительно до слез. Лилиан споет нам песенку про изгнанников из рая... Хотите присоединиться? - Никуда вы не пойдете, Коун. Я же знаю, эта история не дает вам покоя. - Возможно, вы и правы, - согласился инспектор. - Но что толку? Вешки на моем пути выдернуты. Ямки, в которых они торчали, засыпаны. Мертвые не приходят, Фримен, как выражалась одна наша общая знакомая. Словом, картина весьма невеселая. - А Эльвира? - Эльвиру, дорогой, ищет СБ. - Ух ты, - только и смог вымолвить Фримен. - Да. И, кажется, ей инкриминируется шпионаж. Мне случайно удалось узнать, что агенты СБ арестовали несколько врачей из клиники Кирпи. Они также проявили недюжинный интерес к одной из тамошних лабораторий. Оттуда вывезена часть оборудования. Объясняется это так: профессор Кирпи будто бы совершил колоссальное открытие государственного значения. Шпионка Эльвира проникла в лабораторию, сумев обмануть бдительность персонала и самого профессора. Ей удалось подкупить тех врачей, которые сейчас арестованы. И только случай помог службе безопасности вовремя раскрыть преступление. В данный момент принимаются меры, чтобы оградить изобретение профессора от красных шпионов. Широко развернуты поиски Эльвиры. - Коун, вы верите этому? - Не знаю, - задумчиво сказал Коун. - Во всяком случае в СБ, вероятно, верят. - Не может быть. Кто-то ведь знает, во имя чего совершается все это дело. - Кто-то, конечно, знает, - согласился Коун. - Министр, например. Но и он, видимо, не полностью информирован о происходящем. Это тот случай, Фримен, когда знать много для полицейского так же плохо, как знать мало. - Пулю вы мне показали. А что вы думаете о смерти шефа? - Думать можно все что угодно. Они с Кирпи, например, были друзьями. Шеф старался не подпускать меня к профессору. Но никаких особенных выводов из всего этого, к сожалению, не следует. Какая разница - застрелился шеф или это случайность? Комиссия, назначенная министром, решила, что налицо несчастный случай. Основания для этого у нее имелись довольно веские. А что думал на сей счет господин Мелтон, установить едва ли возможно. - А министр? - Попросите у него интервью? - Между прочим, это мысль, Коун. Кстати, я не сказал вам, что ухожу из "Трибуны". Я расплевался с директором. В "Экспрессе" обещают место репортера уголовной хроники. - Тут я плохой советчик. - Дело сделано, Коун. Я просто констатирую факт. И я им принесу интервью с министром. В "Экспрессе" народ несколько дней ломает головы над загадкой вашего бывшего шефа. А написать нечего. Гадать на кофейной гуще надоело. Этим уже никого не удивишь. И тут вдруг интервью с самим министром. Недомолвки. Легкие намеки. Вопросы, построенные в форме ответов. В "Экспрессе" это любят. "Не можете ли вы, господин министр, сказать, о чем вы беседовали с господином Мелтоном за несколько часов до того, как раздался выстрел?" "Вы говорили о вчерашних скачках?" "В таком случае, чем вы объясните желание господина Мелтона почистить свой пистолет именно после вашей беседы?" Конечно, он прогонит меня после первого же вопроса. Но когда он поймет, что дурачок журналист не такой уж дурачок, будет поздно. Как вы считаете, Коун? - Не знаю, - сказал Коун. - Я, наверное, пойду в клуб. Но в клуб ему идти не пришлось. Выйдя из управления около четырех часов дня, Коун подумал, что неплохо бы немного проветриться, и направился к реке. Путь лежал мимо "Ориона". И в тот момент, когда инспектор огибал гостиницу, навстречу ему вывернулся Билли Соммэрс. Увидев Коуна, Билли страшно обрадовался. - Как хорошо, - сказал он. - А я ведь шел к вам. - Ну-ну, малыш, - проворчал инспектор. - Ты бежишь со смены? - И предложил: - Не хочешь ли прогуляться? Они пошли рядом, обмениваясь незначительными репликами. Коун поинтересовался здоровьем Лики. Билли сокрушенно покачал головой, сказал, что девушку, наверное, надо показать врачу. Нужны деньги. Билли ждет получки. Коун заметил, что и сам Билли выглядит скверно. Соммэрс махнул рукой. О своем здоровье думать сейчас не приходится. Потом Билли осторожно спросил инспектора, удалось ли тому напасть на след Эльвиры. Коун не стал отвечать. Они как раз вышли на набережную. Здесь было холоднее, чем на улице: дул северный ветер. Серые волны шлепали по бетонному парапету. Мокрый ветер сразу залез под плащ. Коун поежился. Билли нахохлился, стал похож на какую-то длинноногую птицу. Не сговариваясь, они быстро свернули в первую попавшуюся улочку. Коун шагал широко. Билли торопливо семенил сбоку. Инспектор подумал, что со стороны они, наверное, выглядят смешно. Наконец впереди показалась неоновая вывеска маленького кафе с прозрачными стенами. Публики внутри было мало, и Коун со своим спутником проскользнули в помещение через вертящуюся дверь. Здесь было тепло. Буфетчик возился у стойки с каким-то прибором, который при ближайшем рассмотрении оказался видавшим виды магнитофоном. Молоденькая официантка с усиками бросила пренебрежительный взгляд на вошедших и что-то сказала буфетчику. Тот оставил магнитофон в покое и тоже поглядел на новых посетителей. Выпрямился, потянулся и бросил несколько слов официантке. Она нехотя отодвинулась от стойки и неспешно подошла к Коуну и Билли. - Два виски, - бросил Коун. Девушка лениво повернулась и пошла обратно к стойке. Через минуту она принесла им две рюмки на подносе. Буфетчик наладил магнитофон, и в зале зазвучала музыка. - Почему вы не спрашиваете меня ни о чем? - сказал Билли. Коун поманил официантку и, когда она подошла, попросил: - Еще два, пожалуйста. - Билли он сказал: - Ситуация изменилась, малыш. А ты что-нибудь узнал? - Как вам сказать? С Лики сейчас трудно разговаривать. Она ушла в себя, замкнулась. Я несколько раз спрашивал ее про статуэтку. Похоже, что она не понимает, чего я хочу. То говорит, что никакой статуэтки у них в доме не было. То вдруг сделает вид, что вспоминает, показывает место на столе, где эта вещичка стояла, и говорит, что это Бредли сделал ей подарок ко дню рождения. - Н-да, - протянул Коун. - Ты говоришь страшные вещи. Ее, наверное, действительно надо показать врачу. - Днем ничего, - сказал Билли. - А к вечеру она становится какой-то странной. Ходит по квартире, трогает вещи, будто гладит. Когда ее спросишь о чем-нибудь, долго не отвечает, смотрит внимательно, но словно мимо тебя. Потом переспрашивает. Я как-то видел гипнотизера. Так вот она ведет себя, как загипнотизированная. А вчера ни с того ни с сего стала петь какую-то чудную песенку. "В красном свете, в красном свете посажу цыпленочка". Я спросил ее, что это значит. Лики засмеялась и погрозила пальцем. Потом как будто очнулась ото сна и заговорила совсем о другом. Коун поднял глаза на Билли. У лифтера на лице ясно читалось отчаяние. Он машинально вертел пальцами рюмку. И Коун вдруг ощутил, как одиноко и тоскливо сейчас этому мальчику, взвалившему на свои хрупкие плечи такую непосильную тяжесть. Собственные затруднения показались ему мелкими, не стоящими внимания. Что его заботы по сравнению с душевными муками, которые испытывал этот человек? Любимая девушка сходит с ума. И нет денег, чтобы лечить ее. И нет надежд на счастье. И нет... - Выпей виски, малыш. - Спасибо. Наверное, хватит. Я хочу пойти к ней... Но я шел спросить вас... - Еще рано, малыш. Еще рано. - Так я пойду, инспектор. Мне еще надо кое-что купить. - Иди, малыш. Билли вышел. Коун проводил его взглядом и попросил еще виски. Официантка почувствовала к нему расположение и поторопилась выполнить заказ. Здесь любили людей, которые долго сидели и много пили. В этот вечер Коун два раза приближался вплотную к разгадке тайны дела "Шах - Бредли". Но разгадать ее довелось ему гораздо позднее. Ибо в этот вечер мысли Коуна были заняты совсем другим. Инспектор не оправдал надежд официантки кафе... Посидев еще с полчаса, он расплатился и медленно пошел по набережной по направлению к Кинг-стрит. Там сел в автобус и поехал, как говорил Фримену, к Алисе, чтобы пригласить ее в ночной клуб. Ему хотелось не думать ни об Эльвире, ни о Билле. Хотелось просто забыть обо всех больших и маленьких событиях последних дней и отдохнуть от них. Но Алисы он дома не застал. Коуна встретила ее мать, встретила настороженно. Взглянула удивленно и сказала, что Алиса ушла в кино с господином Меланджером. Коун не стал интересоваться личностью этого господина. Он понял, что опоздал со своим приглашением, и раскланялся с женщиной. Она спросила, не надо ли что передать. "Не надо", - сказал Коун и вышел на улицу. Напротив светилось окно Броуди. "В самый раз", - подумал Коун, вспомнив темную бутылку и старика, сосущего виски прямо из горлышка. Он отошел от дома Алисы, перешел на другую сторону улицы и позвонил к Броуди. Как и тогда, долго не открывали. Как и тогда, послышались шаркающие шаги. Звякнула цепочка. - Открывайте, Броуди. Я еще не вступил в Лигу нравственности, - сказал Коун. Старик прошипел что-то и открыл дверь. Коун двинулся по коридору в спальню - кабинет. Улыбнулся при виде развороченной постели и знакомой скамеечки у камина. Сбросил с кресла раскрытую книгу, сел. Броуди с минуту повозился с дверным замком, потом зашел в комнату. - Я ведь не хотел идти к вам, - сказал Коун, улыбнувшись. - Но так получилось. Кстати, вы не знакомы с господином Меланджером? - С дерьмом не общаюсь, - ответствовал старик, сел на скамеечку и жестом фокусника извлек из-под нее бутылку. - У вас сегодня хорошее настроение, - заметил Коун. - Не будете ли вы любезны предложить и мне стаканчик? - Отчего же, - сказал старик. - Я сперва был о вас худшего мнения. А потом понял, что говорил просто с дураком. - Вы попали в точку, - усмехнулся Коун. - Только я не совсем понимаю: вы имеете в виду господина Меланджера? - Я читал судебные отчеты. Видел ваш портрет. И... - И прониклись ко мне доверием? - Вы вели себя глупо. - Кто знает, - произнес Коун, прикуривая сигарету. - Может, я из тех дураков, которые умеют обращать сделанные ими глупости себе на пользу? Броуди прищурился, оценивающе разглядывая Коуна, потом сказал: - Но я не понимаю, при чем здесь господин Меланджер. - Точнее: здесь я ни при чем. - Ах вот оно что, - ухмыльнулся Броуди. - Этот господин появился в наших краях несколько дней назад. Говорят, коммивояжер. Преуспевает, торгуя предметами первой необходимости. Что еще? Умеет не говорить о делах с женщинами. Умеет тратить деньги. Все это мне удалось увидеть из окна. - Да, - согласился Коун. - Из окна можно много увидеть. - Не ловите меня на слове. - Вы не на допросе, Броуди. И, между прочим, если бы вы не были таким трусом, то, возможно, дело повернулось бы совсем не так. - Трусом? - Да, - жестко сказал Коун. - Чего вы притворяетесь? Старик вздохнул. Сказал тихо: - А вы меня пожалели? - Считайте как хотите. Вы - бывший адвокат. Я - полицейский инспектор. Мы оба в день первой встречи отлично раскусили друг друга. Я понял, что вы не дадите показаний. Вы сообразили, что если будете настаивать на своем, то ни я, ни вся полиция вместе не добьемся от вас правды. Но одновременно мы оба допустили по ошибке. Вы с трусливо поджатым хвостом бросились к Алисе Кэрри. А я? Я не воспользовался вашей оплошностью. Во-первых, я знал о деле очень мало. Почти ничего. Во-вторых, ваше прошлое снизило бы цену вашим показаниям. Руководствуясь этими соображениями, я на время оставил вас в покое. Мне казалось, что можно обойтись и без вас. Потом я понял, что поступил неверно. Был однажды момент, когда я уже собрался к вам, чтобы попытаться поговорить откровенно. Как раз в те дни я имел счастье познакомиться с профессором Кирпи. - Даже так? - удивился Броуди. - Да. Момент мне казался подходящим. И я думаю, вы бы не устояли. - Вы опять ловите меня? - Нет, Броуди. - Зачем же вы пришли? - Я не собирался к вам. И я ничего не знал про господина Меланджера, который умеет тратить деньги. Я сам хотел истратить сегодня немного денег. Но я опоздал. У вас в окне горел свет. Почему бы и не зайти к старому знакомому, подумал я. А теперь налейте еще стаканчик. Они выпили, помолчали. - Так вот - об ошибке, - сказал после паузы Коун. - Если бы я в свое время поговорил с вами, то, наверное, не произнес бы на суде речь, которую вы назвали глупой. А если бы я не произнес этой речи, то не сидел бы сейчас у вас и не разговаривал столь доверительно. Парадокс, да и только. Броуди повертел бутылку, почмокал губами и наполнил стаканчики. Коуну он не сказал ничего, и инспектор так и не понял, как относится Броуди к его словам. Выпив виски, старик облизнулся и неожиданно спросил: - Вы уверены, что Кирпи умер своей смертью? Коун усмехнулся и показал пулю. Старик крякнул и испытующе поглядел на инспектора. - Между прочим, это была порядочная сволочь, - сказал Броуди. - Вы знаете, что он фабриковал наркотики? - Догадывался, - лаконично заметил Коун. - Может, и ваш... этот Бредли тоже догадался? Коун покачал головой. - Нет. Тут другое. - Черт его знает, - пробормотал Броуди. - Я ведь и сейчас опасаюсь. Хоть и вижу, что вы ищете правду. Только зачем она вам? - Я вас не тяну за язык, - бросил Коун. - Правосудие свершилось. Ваши показания уже никому не нужны. Кроме разве меня... - Вот этого-то я и не понимаю. - Хорошо. Налейте мне еще виски. Дело в том, Броуди, что у Бредли есть сестра. Ее любит один мальчик. По странной случайности он является земляком убитого. Им сейчас очень трудно: девушке и этому парню. Ей свернули мозги набок вороны из Ассоциации. Ее уверяют, что Бредли был красным шпионом. Девчонка, кажется, даже сходит с ума. Я бы мог поставить все на место. Но... Броуди прищурился, потом стал массировать пальцами набрякшие подглазные мешки. Коун махнул рукой, оборвав фразу, и потянулся за бутылкой. Он вдруг почувствовал, что опьянел. Зачем он заговорил о Лики и Билли? Чтобы вышибить слезу у старика? Это же смешно. Пожалуй, не меньше, чем его сегодняшний поход к Алисе, в царство господина Меланджера - торговца подтяжками и туалетной бумагой. А ведь еще совсем недавно сам Коун завидовал жителям этого царства, умилялся любви Лилиан и Вилли Кноуде. И не у него ли возникло острое желание убежать в это царство? Старик тяжело поднялся, принес новую бутылку. - Хватит, - сказал Коун. Он вытащил сигарету, закурил. Потом попросил кофе. Броуди зашлепал на кухню. Вернулся он минут через пятнадцать с подносом, на котором дымился кофейник. Коун налил чашку. Туман стал выходить из головы. - Вы можете на ночь остаться у меня, - сказал Броуди. - Спасибо. Налейте еще чашку... Я думаю, в этом нет смысла. - Как хотите. Место нашлось бы. А я давно не разговаривал сам с собой... - Что? - Я ошибся в вас. А сейчас пригляделся и вспомнил: ведь я был таким же когда-то. - Трусом? - Нет, дураком. Трусом меня сделали. Кстати, не обольщайтесь: и вас это ждет. Сказать, что я видел в окно? Тогда? - Ну-ну? - Полицейскую машину. - Вот как. - Да. Она остановилась возле люка, который был открыт. Там что-то делали вечером да так и оставили. Из машины вылез человек, вытащил второго, бросил его в колодец, затем задвинул крышку и уехал. На другой день явились вы. Догадываетесь, что я подумал? - Пожалуй, - сказал Коун. - Вы решили, что я убийца. - Или сообщник, - поправил Броуди. - В темноте да еще издали трудно было разглядеть убийцу. И я дал себе слово молчать. Но испугался, как бы соседка не подвела. - Понятно, - кивнул Коун. - С полицией вы решили не связываться. А с той дамочкой из Ассоциации, которая являлась потом к вам, беседовали? Броуди наморщил лоб, вспоминая. - А она разве имеет отношение? - Самое непосредственное. - Я ее просто прогнал. - И больше вас никто не тревожил? - Да нет. - Послушайте, Броуди. Вы сказали, что Кирпи фабриковал наркотики. - Я это определенно знаю. Только уговор: все это нужно вам, вы и расхлебывайте. - Ладно, считайте, что договор заключен. - С чего бы начать, - задумчиво произнес Броуди. - Вас ведь моя история не интересует. Да и ни к чему ее рассказывать. Для общества я мертв. Короче говоря, два года назад меня выкинули из клиники Кирпи. Насколько я понял, заинтересованные лица отправились в рай, а относительно моей персоны своим наследникам распоряжений не сделали. Кирпи перестал получать "дивиденды". Его это, разумеется, не устраивало. И в один прекрасный день он нашел, что я вполне здоров. Если быть более точным, то именно в эти дни я чувствовал, что схожу с ума. Как раз в то именно время я начинал созревать для психиатрической лечебницы. Кирпи думал иначе. Но как бы то ни было, я очутился на свободе. Начинать все снова уже не было сил. Добиваться справедливости - глупо. От прежних времен оставались кое-какие сбережения. Их хватило на домик и на вещи. Вот и все. Я дал себе клятву ни во что не вмешиваться, соседям выдал сочиненную легенду. А теперь вот, кажется, собираюсь нарушить клятву. Броуди налил виски, выпил, помолчал. Коун дымил сигаретой. - О том, что Кирпи делает наркотики, - сказал Броуди после паузы, - я узнал случайно. Я считался тихим сумасшедшим, и ко мне в палату иногда подсаживали компаньонов. Во время ремонта, например. Были среди них и настоящие. Но были и другие. Вроде меня. Как-то санитары втолкнули в мою палату молодого человека. Я не буду загромождать рассказ подробностями. Этот парень - я забыл его имя, не то Джонс, не то Джиннер - утверждал, что он сделал какое-то потрясающее открытие. Чудовищной силы наркотик или что-то в этом роде. Он собирался опубликовать результаты своих опытов, но Кирпи его сцапал. Парень просидел со мной одну ночь. Утром его увели. Но рассказал он достаточно, чтобы можно было сделать некоторые умозаключения. Теперь вам понятно? Коун выпрямился. - Да, - сказал он. - Это было?.. - Три года назад... "Сходится", - удовлетворенно констатировал Коун. Первые весточки о "Привете из рая" тоже появились три года назад. А полиции так и не удалось поймать ни одного торговца наркотиками. И труп Бредли привезла к канализационному колодцу полицейская машина. И в тот день господин Мелтон, изменив своим привычкам, приехал на службу в неурочное время. Но не шеф же убил Бредли. Значит?.. Коун задумался. Он смотрел мимо Броуди, сидевшего напротив, его взгляд стал отрешенным. Кофе выбил хмель из головы. Старик что-то сказал, но Коун только кивнул. Факты стали складываться в цепочку. Это был очень важный момент. "Полицейская машина". Это значит, что круг поисков резко сужается. Это значит, что в полиции... - Вы не могли бы описать того человека? - задал вопрос Коун. Броуди не понял. - Я говорю об убийце, - сказал Коун. - Я еще не научился угадывать мысли, - заметил Броуди. - Нет. Хоть ночь была и лунная. Во всяком случае довольно плотный человек. И сильный. Он свободно управился со своей работой. И весьма ловко, должен заметить. - Даже рост не запомнили? - Примерно ваш. Может, чуть выше. Но не ниже, во всяком случае. "Ловко. Господин Мелтон покровительствовал торговцам наркотиками. Господин Мелтон и профессор Кирпи. Симпатичная парочка. И ушли в одну ночь. Ловко. Но, пожалуй, шеф не знал, кто убил Бредли. Бредли затесался в какую-то другую игру. Он не сел бы в полицейскую машину, если бы не доверял полиции. Бредли интересовало что-то другое". - Хотел бы я знать, - пробормотал Коун, вставая. Броуди взглянул на него вопросительно. Инспектор махнул рукой. - Это я так, - сказал он и пошел в прихожую. Надевая плащ, ухмыльнулся старику. - Все-таки хорошо, что вы мне сказали, - заметил он и взялся за дверную ручку. - Молиться я не умею, - сказал Броуди, выйдя на крыльцо. - Выпейте за мое здоровье, - хмыкнул Коун и шагнул в ночь. Утром произошли два события. На набережной возле самой воды патрульный полицейский увидел труп Эльвиры Гирнсбей. Вскрытие показало, что она отравлена. Коун узнал об этом, придя на службу. А часа через два в дверь его кабинета постучали. На пороге стояла Бекки - смуглянка Бекки из магазина амулетов, о существовании которой Коун стал уже забывать. - Здравствуйте, господин Питер, - сказала Бекки. Коун указал на стул, пытаясь понять, что привело к нему эту женщину. Бекки кокетливо наклонила голову и раскрыла сумочку. На свет появилась статуэтка восточного божка. Бекки поставила ее на стол. Коун поднял брови. Божок блаженно ухмылялся, его короткие руки были сложены накрест на отвислом животе. Коун молча взял его за голову, отвернул ее, как набалдашник от трости. На стол упал рулончик пленки. Все еще не веря, Коун аккуратненько развернул его и поглядел на просвет. На всех кадрах виднелся текст. - Вы довольны, господин Питер? - спросила Бекки. - Рассказывай, - предложил Коун. Бекки начала с того, что ее снова приняли в салон амулетов. Новый хозяин кажется вполне приличным человеком. Сейчас открыт свободный доступ к тем сокровищам, которые Эльвира обычно прятала. Флер мистики сдернут, новый хозяин говорит, что его мало волнует чудодейственная сила амулетов, важны они сами. Он даже хотел выбросить веревку Кальтенбруннера, приносящую счастье. Так было в первые дни. Но потом, когда он увидел, что находятся покупатели и на веревку, то изменил свои взгляды. В магазине произведена некоторая реконструкция. Если господин Питер желает, то он может убедиться, что салон выглядит куда шикарнее, чем при Эльвире. - А ты по-прежнему предлагаешь пистолеты? Бекки потупилась. Не все же такие догадливые, как господин Питер. Людям нужны сильные ощущения. Кино, например, таких иллюзий создать не может. А хозяин выписал из-за границы двух живых кобр. Когда они обвиваются вокруг скелетов, это создает впечатление... - Крокодила он еще не выписал? - осведомился Коун. - С зубами? Хватит смеяться, крошка. У меня мало времени. - Я сейчас, - заторопилась Бекки. - Господин Питер, наверно, помнит стойку, на которой лежало оружие. - Когда в магазине стали производить ремонт, рабочие разобрали стойку. Оттуда, из маленького потайного ящичка, выпала статуэтка. Господин Питер интересовался ею. Поэтому Бекки спрятала божка и решила отдать господину Питеру. Бекки не понимает, почему господин Питер сердится. - Когда ты видела Эльвиру в последний раз? - Давно. - Что с ней сейчас? - Не знаю. - Сегодня твою бывшую хозяйку нашли мертвой на набережной. Бекки широко открыла глаза. Порылась в сумочке и приложила к глазам платочек. Коун внимательно наблюдал за ней. - Она была плохой женщиной, - тихо сказала Бекки. - Ты тоже можешь далеко пойти, - заметил Коун. Бекки обиделась. Неужели господин Питер ей не верит? Она говорит только правду. Она никогда не обманывала господина Питера. Пусть он вспомнит. - Допустим, - сказал Коун. То, что говорила Бекки, действительно похоже на правду. Он еще раз посмотрел пленку на свет, подкинул рулончик на ладони и спрятал в карман. Какую тайну хранил он? За что сложил голову Бредли? А шах, Магда, Кирпи, господин Мелтон? И, наконец, Эльвира? Шесть трупов на один маленький рулончик пленки. И как просто он ему достался! Бекки смущенно теребила сумочку, поглядывая на Коуна. Она ждала одобрения. А господин Питер, кажется, даже сердился. - Почему ты не сказала мне тогда, что Эльвира была в магазине? Бекки наклонила голову. - Ты говорила, что она только звонила. - Господин Питер не должен сердиться, - тихо сказала Бекки. Она совсем спрятала лицо в раскрытую сумочку. На щеках выступил румянец. - Господин Питер должен понимать... - Что понимать? - жестко спросил Коун. - Мне было трудно. - Ты знала, где она спрятала статуэтку? - Нет. Честное слово, господин Питер. Она приехала туда сразу после звонка, убедившись, что в магазине нет никого, кроме меня. И она попросила меня отослать телеграмму. - Кому? - Я не знаю. Забыла. Помню, что телеграмма была адресована в Рио-де-Жанейро. В ней было три слова: "Я ухожу. Эльвира". Почта находилась за углом. Я вернулась через пять минут. Госпожа уже садилась в машину. Она сказала: "Пока, Бекки". И дала мне денег. - Понятно, - бросил Коун. Эльвира, почувствовав, что обстановка накалилась до предела, перед тем как скрыться, дала команду своим компаньонам по амулетным делам. Она в общем-то правильно рассчитала, что полиции в те дни было не до амулетов. И действительно, никто не догадался допросить Бекки. Героем дня тогда был Перси. - Не знаю, что с тобой делать? - вздохнул Коун. - С одной стороны, я обязан тебя арестовать... - Господин Питер, - прошептала Бекки, умоляюще уставившись на Коуна. - С другой стороны, - продолжал инспектор, - ты все-таки помогла мне... - О, господин Питер! Я буду молить Бога... - Бога? Тебе это не нужно, Бекки. Амулеты, по-моему, помогают тебе лучше, чем кому бы то ни было... - Не надо смеяться, господин Питер. - Какой уж тут смех, - проворчал Коун. Он встал из-за стола, подошел к Бекки. Она преданно смотрела на инспектора. Ее симпатичное личико излучало такое чувство благодарности, что Коун не смог отказать себе в удовольствии потрепать Бекки по щекам. Она вела себя как нашкодивший щенок после взбучки. Коуну стало смешно. Бекки, уловив смену настроения, кокетливо улыбнулась и, закинув руки за голову, начала поправлять прическу. "А у нее красивые руки", - подумал Коун. И перевел взгляд на божка, стоявшего на столе. Потом посмотрел на часы. Бекки заметила это и встала. Коун проводил ее до дверей, вернулся к столу. О Бекки он тут же забыл. В кармане лежала пленка, с которой нужно было срочно сделать отпечатки. Отдавать ее в лабораторию Коун не собирался. В полиции никто не должен знать, что у него в руках. Пожалуй, лучше всего прибегнуть к помощи Фримена. Он подумал и позвонил в "Экспресс". - Я освобожусь через час, - сообщил журналист. - Кстати, есть любопытные новости. - У меня тоже, - сказал Коун. - Но нам лучше встретиться в "Экспрессе". - Жду, - лаконично произнес Фримен. Коун положил божка в карман. Прошел по коридору до кабинета Грегори, постоял перед дверью, зашел. - Привет, старина. - Грегори оторвался от дела, которое изучал, и вопросительно взглянул на Коуна. - Я получил информацию о банде Эльвиры, - сказал Коун. - Занятно. Тебя все еще волнует это? Эльвирой ведь интересовалась СБ. Дело вышло из нашей компетенции. - Салон амулетов приобрел нового хозяина. Он ставит торговлю на широкую ногу. Не исключено, что дружки Эльвиры сделают попытку с ним связаться. Кстати, кражи в музеях продолжаются. Того и гляди... - Ты придаешь этому чересчур большое значение. Но мы можем послать Грейвса. У тебя есть адрес? - В Рио Грейвса не пошлешь, - усмехнулся Коун. - Я хочу попросить тебя связаться с тамошней полицией. А Грейвс пусть пока сходит на почту. Кинг-стрит, 21. Ему там нужно порыться в корешках квитанций на отправленные телеграммы. - И Коун рассказал Грегори о том, что ему сообщила Бекки. Про статуэтку он не сказал ни слова. Статуэтка к делу банды торговцев амулетами не имела отношения. - А почему ты сам?.. - начал Грегори. - Наклевывается одно дельце, - уклончиво ответил Коун. - Требуется мое личное присутствие. - Ну что ж. Постараюсь тебе помочь... Редакция "Экспресса" встретила Коуна стуком пишущих машинок и телетайпов. Фримен ждал его. Взял под руку и повел по застекленному коридору мимо многочисленных дверей с табличками. Возле одной остановился, сказал: "Здесь можно спокойно поболтать". Они вошли в небольшую комнату, где маленький остроносый человек что-то печатал. "Роби, - сказал Фримен ласково, - будь добр, дай нам возможность потолковать". Остроносый поднял тоскующий взгляд на вошедших, произнес нечто непонятное, выдернул из машинки листок и хлопнул дверью. Фримен засмеялся. - Самый покладистый парень. Литературный обозреватель. Ему выделили эту комнатку, чтобы мог работать в тишине. Он даже ночует тут. Говорят, ненормальный, не выносит шума, боится людей. Но пишет толково, вот и держат. Вообще-то в каждой редакции есть свой идиотик. Но черт с ним. Я тут узнал такое, что закачаешься. Оказывается, Бредли незадолго до гибели был в "Экспрессе". Предлагал какой-то разоблачительный материал. Обещал принести, да так и не пришел. - Вот он, - сказал Коун, доставая пленку. Фримен развернул рулончик. - Похоже на странички, - заметил он, рассматривая пленку, - а текст непонятен. Где вы ее достали? - Бекки принесла. - Коун коротко рассказал об утренних событиях. - Отдать в лабораторию? - спросил Фримен. - Пожалуй. Только без объяснений. Фримен вышел. Вернулся он через десять минут. - Сделано. Фотограф сам принесет отпечатки. Мы успеем покурить. - Удалось вам интервью с министром? - А ну его к дьяволу. - Что так? - Старый ипохондрик оказался умнее, чем я думал. Он принял меня, усадил, но только не ответил на вопросы. Он попросту молчал. Постукивал пальцами по столу и поглядывал рассеянно по сторонам, пока я лез из кожи. Потом ласково улыбнулся и предложил мне чашечку кофе. Еще немного, и он погладил бы меня по голове. Ясно, что дело нечисто. А вот поди укуси... - Мне представляется, - задумчиво произнес Коун, - что и Мелтон, и Кирпи - жертвы собственного любопытства. - Пленка? - Да. Для шефа смерть Бредли тоже была неожиданностью. Когда Эльвира затеяла свою игру с шахом, Кирпи что-то почуял. Он и Мелтон насторожились, ибо возникла реальная угроза их бизнесу с наркотиками. - С наркотиками? - Ну да. Я, между прочим, тоже брал интервью. Хоть и не у министра. Фримен поднял брови. Коун рассказал ему о разговоре с Броуди. - Так, - произнес журналист. - Значит, мы вступаем в область недозволенного. - Я почувствовал это давно, - заметил Коун. - Это больше чем скандал, - задумчиво сказал Фримен. - "Экспресс" едва ли возьмется за такую задачу. Шеф полиции - и торговля наркотиками. Да. Ситуация. - Плюс пленка. Еще неизвестно, что там. - Н-да. Выходит, Эльвира хотела кого-то шантажировать. А Кирпи и Мелтон... - Пытались вырвать пленку из рук Эльвиры, - докончил Коун. - А их благополучно отправили на тот свет. Служба безопасности закамуфлировала все это под красный цвет. Кто же стоит за кулисами? Коун взглянул на часы. - Скоро мы об этом узнаем. Но независимо от результата надо думать, что делать дальше. - Бороться, - лаконично ответил Фримен. - Вдвоем? - усмехнулся Коун. Фримен не ответил. Пристально поглядел на Коуна и похлопал его по плечу. Инспектор снова улыбнулся. - Честное слово, Фримен, - сказал он, - честное слово, я начинаю подозревать нечто такое, что вам, возможно, не понравится. - Что именно? - Вы для меня большая загадка, чем все дело Бредли. А ведь я вас давно знаю. Почему вы ушли в "Экспресс"? - Я же вам говорил. Коун погрозил пальцем. - Ну ладно, - сказал он. - Значит, бороться? - Сначала посмотрим: с кем? - сказал Фримен, набирая номер. - Эдди, - крикнул он в трубку. - Ты скоро? Идешь? Ну, давай, мы в комнате Роби. Эдди оказался невысоким толстяком с сердитым лицом. Он раскинул веером перед Коуном и Фрименом пачку фотографий и тут же полез в карман за платком. Пока он чихал за спиной, Коун и журналист перебирали снимки. Они были одинаковыми. На каждой фотографии явственно виднелась страничка какой-то книги на незнакомом языке. - Что за черт? - проворчал Коун. - Ты ничего не напутал, Эдди? - спросил Фримен. Эдди чихнул в последний раз и презрительно взглянул на Фримена. - Хорошо, хорошо, Эдди, - заторопился Фримен. - Беру свои слова назад. А тебе спасибо. Эдди ушел. Коун и Фримен переглянулись. Первым не выдержал Фримен. Он захохотал. Коун растерянно перебирал снимки, потом швырнул всю пачку в угол и сердито сказал: - Между прочим, мне совсем не весело. Фримен вытер выступившие слезы. - Не могу, - наконец сказал он. - Это же черт знает что. Откуда оно могло взяться? - Это-то ясно, - сказал Коун. - Непонятно, зачем оно сделано. На пленке, которую принесла Коуну Бекки, многократно повторялась одна и та же страничка "Извлечений из Корана". Только одна страничка. На всех кадрах. До куба-кристалла, в котором размещался салон амулетов, Коун дошел пешком. Бекки, как и в первый раз, встретила его у дверей лучезарной улыбкой. Скелеты стояли на месте. Возле них, свернувшись клубком, спали две змеи. - Они без зубов, - сказала Бекки. - И все время спят. Под постаментом много электрических лампочек. А они любят тепло. - Ты одна? - О да, господин Питер. Змеи не в счет. - Ты во что-нибудь веришь, Бекки? - Я не понимаю, господин Питер. - Ты ходишь в церковь? Ты христианка? Католичка? - Господин Питер, как всегда, шутит. Конечно, я католичка. По воскресеньям я хожу в церковь. - А с нечистой силой ты в каких отношениях? - Господин Питер - большой шутник. - У тебя есть мать? Отец? - Мать. И маленькая сестренка. - Ты любишь их? - Да, господин Питер. - Ты можешь поклясться их здоровьем, что сказала мне все? - Это так серьезно? - Быстрее, Бекки! - Клянусь, господин Питер. Клянусь здоровьем матери, что сказала вам все. Всю правду. Коун взял ее за руку, повернул лицом к себе и посмотрел прямо в глаза. Бекки ойкнула, потом долго терла руку: видимо, Коун не рассчитал усилия. Но взгляд Коуна выдержала. - Хорошо, Бекки. Коун повернулся и зашагал к двери. Он поверил Бекки. У себя в кабинете он неторопливо снял плащ, сел за стол и позвонил Грегори. Телефон молчал. Тогда Коун пошарил в кармане, достал записную книжку и набрал другой номер. - Мне нужен врач Роул, - сказал он в трубку. - Роул? Говорит инспектор полиции Коун... Да, мы встречались. У меня к вам просьба. Не можете ли вы осмотреть одну девушку? Что? Да... Что-то неладно с психикой. Гонорар за мной... Почему?.. Ну, дело ваше. Да, назначьте время... Я предупрежу. Адрес: Адони-стрит, 72/18. Там будет парень. Его зовут Билли Соммэрс... Когда? Сегодня?.. Между девятнадцатью и двадцатью часами? Отлично. Заранее благодарен. - Теперь надо предупредить парня, - пробормотал Коун. - Он сегодня, кажется, в дневной. Инспектор позвонил в "Орион". Портье подозвал Билли, и Коун долго втолковывал ему, как вести себя с врачом. Подумал, что визит к Бекки, в сущности-то, был не нужен. Только зря разволновал девчонку. Это все из-за пленки. И Фримен. Правда, лучше не думать о Фримене. Важно, что ему можно доверить это дело. Проклятое дело, которому нет конца. Пленка. А если она уже не существует? И может, ее и не было вовсе? Да нет. Что-то было. Шесть трупов. Шесть. Эльвира - последняя. Бредли - первый, и еще - Магда. Две загадки. Бредли и Магда. Или три? Нет, Эльвира была уверена, что держит козыри. Иначе все летит к чертям. Эльвиру обманул Бредли. Он подсунул ей фальшивую пленку. Но тогда получается, что Бредли знал о том, что будет происходить на его квартире после его смерти. Это чудовищная чушь. Случайность? Но для какой цели ему понадобилось фотографировать эту страничку из "Корана"? Зачем он положи