мь керосина. - Как же это вы не запаслись горючим? - Унесло нас штормом внезапно, когда катер должны были поднимать для просушки на берег. Не повезло нам. - Не только в этом, - сказал китаец. - Самое большое ваше несчастье в том, что вы встретились с нами. Горшков спросил: - Кто вы такие? Почему взяли нашего командира? - Я только боцман этого сейнера. Распоряжается капитан. Мы, как видите, спасательное судно. И знаете, как оно называется? "Любимец Желтого моря". А сам не очень любит тех, кто встречается ему на пути. - Китаец насмешливо улыбался. - Все же не советую падать духом. Хотя, если судить по тому, куда вы заплыли на своем крейсере, люди вы неробкого десятка, так, кажется, у вас говорят. Многое я уже стал забывать из русского языка. - Откуда вы так хорошо знаете русский язык? - поинтересовался Горшков. - Я очень долго жил в местах, которые вы называете Дальним Востоком. Родился в Никольске-Уссурийском. Это исконно китайская земля, как вам известно. У Горшкова от гнева потемнело в глазах. - Нам известно, что Дальний Восток всегда был русским! - Заблуждение, воспитанное пропагандой. Я тоже так думал прежде. Но не будем спорить об этом. История нас рассудит. А вот вы мне почему-то нравитесь. Давно я не видал русских. - Он засмеялся. Во рту блеснули золотые коронки. - Хорошая встреча! Скоро вам дадут немного перекусить. После такой диеты, - он посмотрел на вяленую рыбу, висевшую на переборке рубки, - надо питаться очень умеренно, по крайней мере первое время. Сейчас вам подадут конец. Закрепите его на баке за кнехт. Да смотрите, чтобы конец не перетерся, а не то вам всем придет конец! - Боцман захохотал, довольный своим каламбуром. Он внимательно наблюдал за Горшковым, пока тот крепил толстый манильский канат, продев его сквозь полуклюз. Похвалил: - Хороший узел. Теперь еще одно указание: не рыскать. Держать свою посудину в кильватер. За вами будут зорко наблюдать. С сейнера бросили замасленный узелок. - Вот вам и харчи. Желаю веселых минут. - Явно довольный собой, боцман перебрался вместе со своими матросами на "Любимца Желтого моря". - Сам ты посудина! - зло проворчал Горшков. - Юморист доморощенный! Что это они нам швырнули? - спросил он Авижуса. Петрас, не ответив, кинулся в рубку: у сейнера за кормой забурлила вода, он набирал ход. Буксирный канат, разбрасывая брызги, вылетел из воды, натянулся. Горшков еле удержался на ногах. Ругая спасателей, он поднял узелок и понес его в рубку. В узелке оказалось несколько рисовых лепешек, пропитанных бобовым маслом, и пара кусков жареной рыбы. - Я едва не запустил в них обратно этим паршивым узелком, - сказал Горшков, разламывая лепешку. - На еду нельзя обижаться, Алеша, - заметил Петрас. - Люди они паршивые, а лепешки пекут вкусные, да и рыба - тунец - как-то здорово приготовлена, со специями. - Я не на еду. Ты сам посуди... - Все понимаю, Алеша. Ведут они себя очень нагло, но за еду спасибо. Это мы оставим Ришату Ахметовичу. Как он там? Думаю, сумеет объясниться. Он ведь у нас дипломат. - Даже чаю не дали, - проворчал Горшков, наливая воды из чайника в синюю кружку с отбитой эмалью. Пил жадно, долго. Напившись, сказал: - Я еле сдержался, когда они мачту ломали. Если бы не автомат, я бы одного из них с палубы сбросил. - Их больше, Алеша. Да и слабоваты мы стали после рыбной диеты. Нет, в драку лезть нам не следует. Только обозлим их. Кроме того, мы до сих пор не знаем, что это за люди. Моряк моряку в таком положении, как наше, последнее должен отдать. - Я думаю, мы на пиратов напоролись. - Вполне возможно. В этих широтах они до сих пор не перевелись. Помнишь, старшина рассказывал, как пираты напали на судно ФРГ прямо в Гонконге? - Ну еще бы не помнить! Ребята с нашего плавучего крана и с буксиров тоже в тропиках отбивались от пиратов. Но что им надо от нас? У нас же ничего нет! - А катер? Он немалых денег стоит. - Думаешь, отнимут КР-16? - Хотелось бы не думать, да сам видишь, что получается... Ход у них узлов семь, не больше... Навстречу один за другим прошли греческий танкер и японский пароход. Несколько рыболовецких судов маячили на горизонте. - На судоходную линию вышли, - печально проронил Петрас. Горшков не ответил, закусив губу. Томительно тянулся этот тихий солнечный день. В ста метрах, обгоняя, прошел белый филиппинский теплоход. На палубах по-летнему одетые пассажиры безучастно посматривали на странную буксирную сцепку. - Туристский лайнер, - сказал Петрас. - Наверное, идет из Манилы в Японию. - Хоть к черту на рога! Нам-то теперь что? Петрас укоризненно посмотрел на Горшкова. - Ну зачем так, Алеша? Возьми себя в руки. Подумай, что бы на твои такие слова ответил старшина Асхатов. Он бы сказал: "Алексей, нам до всего есть дело". И что в такие минуты человек должен собрать все свои силы, напрячь свой ум, чтобы найти выход из положения... Подержи-ка штурвал. У меня что-то ноги затекли. - Давай... А ведь здорово мы плыли. Свободно, вольно. Как наш катер слушался руля, когда мы шли под парусом! Сейчас, гляди, так и рвется из рук. Будто чувствует, что ведут его на аркане неизвестно куда... На юг низко над водой, торопливо махая крыльями, пролетела цепочка бакланов. - Где-то там есть остров, - сказал Петрас. - Спешат к земле. - Вот бы повернуть за ними! Петрас промолчал, глядя на палубу сейнера. Там появился кок в грязном фартуке, с ведром. Подошел к борту, выплеснул помои, что-то сказал часовому с автоматом, кивая на катер, и скрылся в открытой двери камбуза. - Невозможно дышать, - сказал Горшков, болезненно морщась. - Что с тобой? - спросил Петрас. - Ничего. Шибко жареным луком пахнет... - Чувствуется. Ужин готовят пираты... - Клянчить не станем. Сами поджарим вяленого тунца. Пусть знают, что и без их помощи обойдемся. - Все-таки что с нашим Ришатом Ахметовичем? - вслух подумал Петрас. - Ни разу не показался на палубе. Наконец-то! Старшина в сопровождении боцмана шел от палубной надстройки к кормовому кубрику. Он приветственно поднял руку, увидав на палубе катера свою команду. Асхатов спустился по узкому трапу в низкий кубрик, по бортам находились двухъярусные койки. Посредине кубрика - небольшой стол с выщербленной столешницей. За столом сидели четверо матросов, игравших в карты. Боцман повелительно крикнул, игроки подались на скамейках к концу стола. - Садись, старшина. - Боцман сел напротив. - Пока будешь жить здесь. Дня через три-четыре придем в порт, там тебя и твоих матросов поместят в гостиницу. - В тюрьму? - Ну это будет зависеть от вас самих. Мы обращаемся очень хорошо с людьми, которые идут нам навстречу и говорят правду. - Я сказал вам только правду. - Ах, старшина! Неужели ты думаешь, что мы такие наивные люди? Надо было придумать более достоверную легенду. Никто не поверит, чтобы можно было пройти тысячи миль на рейдовом катере, способном передвигаться только в порту да близ берега. За последний месяц там, где вы якобы плыли, разразилось несколько жестоких штормов, даже, кажется, пронесся тайфун. Вас доставил сюда большой корабль и спустил на воду милях в тридцати отсюда. Мы встретили там вчера десантное судно. Зачем этот маскировочный такелаж? - Ты ведь прекрасно знаешь, что по-русски все это называется брехней. Бессовестной брехней! Не знаю только, для чего она вам понадобилась? - На берегу разберутся, где брехня, а где правда. Ты лучше подумай над тем, что говорил тебе капитан. - Мне думать нечего. Нам, пострадавшим от шторма, по международному морскому праву обязано оказать помощь любое встречное судно. Вот вы и оказали... - Должен предупредить, старшина, что капитан очень тобой недоволен. Ты не оценил чести, которую он тебе оказал, пригласив вместе с ним пообедать. Такой чести даже я ни разу не удостоился. Старшина Асхатов с сожалением посмотрел на боцмана: - Послушай, как тебя звали в Никольске? - Анатолием. - Жаль мне тебя, Анатолий. Неужто в тебе не осталось ни капельки гордости? Ведь ты учился в нашей, советской, школе. И стал лизоблюдом, жалким лакеем... Лицо боцмана потемнело. - Молчать! Не заниматься пропагандой! Не то загремишь в канатный ящик! - Не стращай, советского моряка не запугаешь! Я вот тоже - татарин, а горжусь своей великой Родиной, ни на какие коврижки ее не променяю! Игроки застыли, держа в руках длинные узкие карты с драконами на оборотной стороне. Заметив их интерес, боцман примирительно улыбнулся: - Не будем ссориться, старшина. Должен тебе сказать, что ты мне нравишься. Я могу быть тебе очень полезен. Очень! - многозначительно повторил он и, сказав что-то игрокам, направился к трапу. Поставив ногу на ступеньку, оглянулся: - Тебе покажут койку, если захочешь отдохнуть. Без моего разрешения на палубу не выходить. Асхатов остался за столом, обводя взором замызганное помещение. Пахло чесноком и устоявшимся запахом табачного и опиумного дыма. Матросы, казалось, не замечали его, сосредоточенно глядя в карты, делая ходы, гортанно выкрикивая ставки, жадно хватая деньги со стола или кладя их на банк. Старшина раздумывал о том, верно ли он себя держал и со шкипером и с боцманом, и нашел, что правильно. Он ничем не поступился, не выказал трусости, на что рассчитывали китайцы, пригрозив, что сбросят за борт. Он сжал голову руками, поставив локти на стол, и тут же опустил их на колени: "Пусть не думают, что совсем скис. Должен же быть какой-то выход. За борт не спишут, просто стращают, а привезут в Китай - наши и там выручат. Только бы найти способ дать знать посольству!" В очередной раз он стал досадовать на себя, что не заменил радиостанцию, и тут же, отбросив эти бесполезные сожаления, улыбнулся, вспомнив радостные лица ребят, когда те увидели его на палубе сейнера в сопровождении боцмана. "Что это за человек? Родился и вырос у нас. Возможно, был даже комсомольцем и вдруг превратился в подонка? Хотя тут все такие собрались. А шкипер еще, пожалуй, похуже боцмана. Какое у него надменное лицо! Нос с горбинкой, губы тонкие. Не говорит, а цедит сквозь зубы. Может быть, не стоило садиться с ним обедать? Нет, поесть надо было. Чтобы с ними бороться, нужно набраться сил. А мужества у нас у всех хватит". Старшина с гордостью вспомнил ураганы в ледяном море, как они приспосабливали свой кораблик к активной борьбе с океаном, как сами боролись со страхом ночами, когда заливало палубу, раскачивало катер, ставя бортом к волне. Они преодолели холод и голод, нашли способ собирать дождевую воду, собирали планктон, ловили рыбу, кальмаров. Как все эти неустанные заботы, бессменный труд закаливали их, добавляли уважения к себе, вселяли уверенность, что они обязательно, выживут, доберутся до какого-нибудь берега, встретят свое или чужое судно! И вот встретили. - Ну вас всех к дьяволу! - зло сказал старшина вслух. Картежники снова с любопытством посмотрели на пленника и опять углубились в игру. Боцман поднялся на крыло мостика. Там находились капитан и старший помощник, оба смотрели в бинокли на небольшое судно, в двух милях впереди пересекавшее курс сейнера. Капитан сказал: - Идет от Рифа Печали. Палуба и трюмы наверняка завалены тюками и чемоданами. Изрядно поживились. Боюсь, что мы придем туда, когда с американского лайнера все растащат. Надо будет позаимствовать кое-что у этих "рыбаков". Самый полный! - Мы идем весь день самым полным, - ответил старпом. - Но так мы не догоним "рыбачков". - Русский катер съедает больше двух узлов. Надо от него временно избавиться. Никуда он не денется. Боцман добавил: - Бензина у них нет. Парусная оснастка - за бортом. У нас их заложник. Капитан приказал: - Отдать буксир! Тревога! И пусть механик выжимает из дизеля все обороты. Открыть предупредительный огонь!.. Раздались частые удары в рынду. Игроки бросили карты. Банкомет сгреб деньги со стола. Все кинулись к трапу. Выглянув из палубного тамбура, старшина увидел, что матросы с автоматами пробежали в носовую часть судна, где слышались выстрелы. Часовой, прислонив автомат к лебедке, возился, отдавая буксир. Первой мыслью Асхатова было схватить автомат и перестрелять всех пиратов, а там что будет. Эту нелепую мысль он отбросил, увидев своих ребят. Алексей стоял на палубе, Петрас выглядывал из окна рубки, оба что-то кричали ему. Старшина оглянулся, ища глазами боцмана: может, тот объяснит, почему бросают катер, а его оставляют на сейнере. На кормовой палубе находился только часовой, силясь отдать неумело закрепленный буксирный канат. С бака отрывисто застучал крупнокалиберный пулемет. Часовой наконец перерезал канат ножом и с облегчением глядел, как отстает катер с двумя незадачливыми русскими моряками. Старшина быстро сбросил тяжелые ботинки. Сняв, крадучись пошел к автомату. Часовой оглянулся, когда старшина уже схватил оружие. Из груди часового вырвался хриплый безнадежный крик, похожий на стон. Японец думал, что русский срежет его очередью. Произошло не менее страшное: автомат полетел за борт, а русский вскочил на фальшборт и прыгнул вниз головой в воду. Часовой с отрешенным от всего лицом наблюдал, как плывет русский моряк навстречу идущему по инерции катеру. Он уже близко. Ему бросили конец. Помогают подняться на палубу... На баке стрельба усилилась. В кубрик пробежал матрос, быстро вернулся с двумя сумками с патронами. - Ты здесь загораешь, Тодзаки, а там дело заварилось. Они тоже голенькими не дадутся! Везет тебе, Тодзаки. Весь бой проторчишь возле русского парня. И зачем капитан оставил его?.. - Он побежал, волоча по палубе тяжелые патронные сумки. Стрельба усилилась. Над головой Тодзаки просвистели пули, словно горсть гальки рассыпалась по синей упругой волне. У русского катера за кормой вдруг запенилась вода, он развернулся и стал быстро удаляться к юго-востоку. Часовой в смертельной тоске смотрел ему вслед, а когда он скрылся, стал провожать взглядом солнце, удивляясь, как оно быстро опускается к горизонту. Осталось совсем немного, оно вот-вот коснется воды, и тогда Тодзаки умрет, Он знал это. Ему полагалась смертная казнь только за то, что потерял оружие, позволил схватить его пленному. За это вешают на грузовой стреле. Но на нем было двойное преступление. Он позволил бежать пленнику и увести катер. За такое, прежде чем повесить, выкалывают глаза. Тодзаки ждал. Солнце коснулось черты горизонта и стало неудержимо падать в расплавленное золото заката. Тодзаки выхватил нож и, как только солнце скрылось, ударил им себя в сердце. РАЙСКИЙ ОСТРОВ КР-16 шел на юго-запад, его два мотора работали на полную мощность, съедая последние три канистры бензина. Далеко позади некоторое время слышались выстрелы, похожие на глухую барабанную дробь. Скоро все стихло. Отблески вечерней зари осветили у самой черты горизонта еле приметный силуэт, потом сумерки опустились на океан, погасли краски заката, казалось, что воздух стал гуще, затеплились на темно-синем небе первые звезды. Настала ночь. - Выключай, Петрас, правый мотор! На левом - самый малый! - приказал старшина в переговорную трубу и, взглянув на компас, изменил курс - катер повернул на юг, вслед за стаей бакланов. Старшина сказал с облегчением: - Ну вот, теперь пусть догоняют. Петрас, сколько мы сожгли? - Почти все. - Залей в бак НЗ, что берегли для примуса. - Уже залил, товарищ старшина. - Будем тащиться самым малым. Кажется, течение попутное, да и ветерок тоже, хотя едва дышит. Бриз. Раз бакланы в ту сторону полетели, то, думаю, вскоре к земле приткнемся. Баклан - птица береговая. - Хорошо бы, - отозвался Горшков. Он сидел на палубе, свесив ноги в машинный люк. - Неужели мы все-таки доберемся до какой-нибудь страны? - вслух подумал он и спросил старшину: - Думаете, пираты в Китай нас хотели увезти? - Черт его знает куда! Эх, ребята, тяжелые минуты пришлось мне пережить. Вам здесь было нелегко, но там, как вспомню - пот прошибает. Признаюсь, мандраж у меня был приличный. - Акула все еще плывет за нами, - сказал Горшков. - Возле правого борта! Смотрите, как вся светится. Мы ведь вас еле успели вытащить, как она мимо прошмыгнула. Едва не цапнула вас за ноги. - Я как прыгнул, то сразу увидел ее в воде. Я всегда ныряю с открытыми глазами. Она прошла передо мной, показав белое брюхо. Что оставалось делать? Только плыть вперед. Прямо на нее. Пропал, думаю, Ришат. Ну а сам нажимаю. Никогда в жизни я так быстро не плавал. Был в одежде, а тяжести не чувствовал. Откуда сила взялась! Смотрю - уже борт рядом. А там подхватили меня... - Она два раза катер обошла, - сказал Горшков. - И вот до сих пор не отстает. - Пусть сопровождает, - махнул рукой старшина. - С ней веселее как-то. - Ришат Ахметович! А если бы вы ее с палубы увидели, то поплыли бы к нам? - спросил Горшков. - Все равно прыгнул бы... Знал, что давался единственный шанс. Пираты напали на соперников. Все на баке. Часовой растяпой оказался. Ну я и рискнул. Прыгнул бы прямо к акуле, прыгнул, - теперь уже увереннее произнес старшина. - Акула не всегда нападает, - сказал Авижус. - Вот-вот, - подхватил старшина. - Конечно, увидев ее, я не подумал об этом, а, наверно, где-то в голове сработало: "Не бойся, может, и доплывешь, Ришат". - Если бы у вас нож был, тогда другое дело. Акулу надо бить ножом в брюхо. У меня нож как бритва. - Верно, Алеша, - сказал Авижус. - Жаль, не одолжил его старшине... В голосе друга Горшков уловил иронию, но не обиделся. У матроса было легко и весело на душе. Он чувствовал себя таким же сильным и неустрашимым, как Асхатов, и даже смелее, чем старшина. Он был уверен, что вел бы себя точно так же, как тот, и даже в чем-то превзошел бы его. - Еще одна летит, - вымолвил Авижус, провожая взглядом падающую звезду. - Я где-то читал, что ежегодно на землю падают тысячи тонн звездной пыли, - сказал он и опять подумал о Зинке из Вильнюса: где она сейчас, что делает? Помнит ли его... - Сейчас бы по этой пыли босиком пошлепать, - мечтательно произнес Горшков. Все засмеялись. Потом стали строить планы на будущее: как увидят землю, как на нее сойдут и что станут делать в первую очередь. Как их встретят туземцы? Если помогут связаться с базой, то как там удивятся и обрадуются, что они живы и здоровы! Птиц становилось все больше. Чайки, деловито вертя головами, летали стаями, выслеживая добычу, на воде сидели бакланы, олуши, морские ласточки. Поднимаясь, птицы летели на юго-восток. Гарри Уилхем радостно объявил: - Теперь уже точно - какой-то остров близко. Он нам вот так необходим, - провел он ребром ладони по шее, - отсидимся на нем день-другой, пока Бешеного Сэма не выудят из воды, а затем сами выдадим сигнал бедствия - и к нам кинется целая флотилия спасателей. Джейн сказала: - Лучше бы нам попался необитаемый остров. - Ну конечно! - подхватил Томас Кейри. - Никто из нас не открывал необитаемых островов. Вот разве вы, Гарри? - Тоже не приходилось, - сознался Гарри Уилхем. - Мальчишкой я мечтал о таком своем островке. Потом, когда начал плавать, стала больше нравиться обитаемая земля. Целый год как-то я проболтался на парусно-моторном барке. Такая пятимачтовая громадина - "Донна Мария" называлась. Американо-аргентинской компании. Возили мы на ней зерно через Атлантику в Гамбург, а однажды зафрахтовали нас австралийцы, тоже для перевозки зерна. Вот это был рейс! Шкандыбали чуть не полгода. Ничего более нудного не было в моей жизни. Казалось, так и будем плыть до второго пришествия Христа. Вот тогда я даже стал бояться необитаемых островов. После такого плавания - не хватало только безлюдного острова... Ну а сейчас какой будет, такой и ладно. - Он спросил мистера Гордона, стоявшего впередсмотрящим на баке: - Что видно впереди, док? - Только птицы, Гарри. Хотя там вдали что-то темнеет! - Гора! - радостно воскликнула Джейн. - Целый вулкан! - И скалы! - предостерегающе добавил Томас Кейри. - Действительно, - согласился мистер Гордон, - прибой кипит на камнях, за ними - возвышенность. - Шлюпок не видно? - встревоженно спросил Гарри Уилхем. - Не вижу пока. - Они нам совсем не нужны, док. Все, вытянув шеи, смотрели на приближающийся островок, отходящую от него гряду скал, над которыми с громким гамом кружились птицы, на пальмы с трепещущими на ветру кронами. - Двенадцать пальм, - сосчитал Гарри Уилхем. - Хорошее число, и так еще есть зелень помельче. Смотрите! Дым! Остров обитаемый! Все подумали об одном: кто может поселиться на таком крохотном островке? На желтый песчаный берег набегали белогривые волны. - Здесь не прорваться через гряду, - сказал Гарри Уилхем. - Зайдем с подветренной стороны. - Люди! - радостно крикнул мистер Гордон. - Четверо! На оконечности небольшого скалистого мыса, почти сливаясь с коричневым базальтом, стояли мужчина, женщина, двое детей. Мужчина показывал знаками, что следует обогнуть мыс. Там оказалась окаймленная скалами бухточка. На белом песке стояла лодка, сети, развешенные на кольях. За полосой песка зеленел кустарник, в небольшой рощице пальм виднелась хижина, над деревьями синей струей поднимался дым. Рыбак-японец довольно сносно говорил по-английски, так как несколько лет провел в школе у миссионеров, о чем он с гордостью сообщил в первую очередь. Узнав, что приплывшие к ним на остров люди с погибшего судна, рыбак и его жена печально закачали головой. Рыбак сказал, что знает этот риф. На него однажды уже садилось пассажирское судно, которое с трудом сняли через двое суток. Риф коварный, спрятан глубоко под водой, опасен только в отлив для больших судов. Прибытие гостей явилось большим событием для семьи японцев. Дети были заинтригованы и видом плота, и незнакомцами, особенно их удивили собаки. Мальчик и девочка никогда не видели этих животных и сейчас с изумлением наблюдали, как Фанни с Кингом носились по пляжу. Глава семейства пригласил гостей к себе в дом. Они прошли мимо навесов из пальмовых листьев, под которыми сохли нанизанные на бечевку трепанги, похожие на перезрелые огурцы, небольшие тушки кальмаров, осьминоги и нарезанное полосами мясо тунца. Возле хижины, на утрамбованной площадке, во вместительном чугунном котле грелась вода, здесь же стояла большая железная бочка. Гарри Уилхем сказал: - Здесь у них, видать, ванная. Японцы - невероятные чистюли. Полощутся по три раза в день почти что в кипятке. Наверняка и нам предложат помыться. - В бочке! - воскликнула Джейн. - С удовольствием! Это же прелестно! - Только надо учесть, - Гарри Уилхем лукаво посмотрел на нее, - сначала моются мужчины, потом - дамы. И в одной воде. - Раз такой обычай, я согласна, - храбро ответила Джейн. Одна из стенок домика была раздвинута, открывая вид на бухту и море. Гости по примеру хозяев сняли обувь и после церемонного приглашения и поклонов хозяйки сели на золотистые циновки. - Меня все еще качает, - сказала Джейн. - Но как здесь хорошо, как просторно и какой чудесный открывается вид! - Да, вид необыкновенный, - согласился мистер Гордон, не зная, куда девать свои ноги. Томас Кейри, к удивлению всех, сидел на корточках, как заправский японец, не испытывая неудобства. - Помогает занятие йогой. В плавании я все забросил, но кое-какие навыки сохранились от прежнего. Гарри Уилхем щедро одарял растерявшуюся хозяйку консервами, супами в пакетах, фруктовым соком, банками с пивом, шоколадом, вином. Хироко - так звали хозяйку дома - не решилась выложить все это на стол, она предложила гостям свой скромный обед из рыбы, креветок, риса и овощей. Гарри сам открывал банки с фруктовым соком и пивом. Мистер Гордон налил всем по чашечке своего любимого хереса, который, к его немалому удивлению, оказался в аварийном запасе на плоту. Выпили за благополучие хозяев, за избавление от опасностей океана. Джейн сказала: - У меня такое чувство, что мы очутились в сказочной счастливой стране, где нет людской злобы, тщеславия, бешеной погони за богатствами. Может быть, это единственный уголок, оставшийся еще на земле. Давайте выпьем за то, чтобы здесь никогда ничего не менялось. - Да, здесь человек гармонично сливается с природой, - подхватил ее мысль мистер Гордон. - Никогда не предполагал, что подобное место еще существует на грешной планете. Томас Кейри сказал: - Как жаль, что с нами нет ни Лиз, ни Банни. - О, Том! - сказала Джейн. - Как мило, что ты о них вспомнил! Они сейчас, наверное, плывут к Маниле или к Токио. Гарри Уилхем, уписывавший за обе щеки запеченных в тесте креветок, блаженно улыбался. - Островок что надо, - согласился он, отпив из чашки ананасового сока. - Только не думаю, чтобы и здесь было полное райское житье. Хозяевам порядком достается. Впереди проблемы: ребят надо учить. А где? Вдруг кто заболеет? Налетит тайфун? И не от хорошей жизни они поселились здесь. Стали расспрашивать господина Юдзи - так звали хозяина. Он охотно отвечал - с неизменной улыбкой. Рассказал, что живут они здесь всего четыре года. До прошлой весны здесь обитали еще две семьи. Соседям сильно не повезло. На крышу одного дома во время тайфуна с горы свалился камень и убил хозяйку, в другой семье умер единственный ребенок, и родители уплыли, сложив в лодку свой жалкий скарб. Так семья Юдзи Накамура осталась в одиночестве. Прежде он жил в ста милях отсюда, на другом острове. Тогда ему во всем сопутствовала удача. У него были два друга. Вместе они купили в рассрочку моторный баркас: "Целое большое судно, как ваш плот". Юдзи развел руки, показывая, какой оно было величины. На том острове у него также был свой дом, гораздо лучше теперешнего, огород, садик. Все его состояние погибло в несколько минут, когда нахлынул цунами. Хорошо еще, что население поселка заранее предупредили. Все жители поднялись на гору и наблюдали оттуда, как тридцатиметровая волна накрыла поселок и, схлынув, унесла все строения в океан. Погибло все, в том числе дом, сети и все надежды на будущее. Еще много лет ему выплачивать деньги за лодку. Одному, так как его друзья погибли: в тот день они находились в море на рыбной ловле, а он заболел и остался дома. Хозяин лодки так составил договор, что каждый отвечал за полный пай. Японец переплел пальцы рук, показав, какой у него с друзьями был крепкий союз. Теперь вот он здесь. На островке родилась и младшенькая - Марико. Старшему мальчику следует учиться. Он отдаст его в школу, как только скопит достаточно денег для этого. А деньги у него будут. Он нашел отмель, где водятся жемчужные раковины. Рассчитается за лодку и сына сделает ученым человеком. Юдзи посмотрел на пляж, где "ученый человек" с сестренкой, собаками Фанни и Кингом бегали по песку, их звонкий смех и восторженный лай их четвероногих друзей повторяло многоголосое эхо. - Нет мира под оливами, - вздохнул Томас Кейри. Мистер Гордон печально улыбнулся: - Вы, Том и Гарри, оказались правы. То, что мы с Джейн приняли за полное счастье, - только маленький светлый эпизод в большой человеческой трагедии, которой я бы дал название "Жемчужная отмель". Каждого из нас ждет где-то такая отмель. По крайней мере, должна быть. Без надежды на нее жизнь теряет всякий смысл. - Нет, нет! - горячо запротестовала Джейн. - Все-таки здесь хорошо! Я никогда еще не видела места более прекрасного и таких милых, сердечных людей. Несмотря на все перенесенные невзгоды, они полны доброжелательства, несчастья не ожесточили их. Юдзи! Что вам необходимо, чтобы добывать из воды жемчужные раковины? Японец ответил: - Веревка, камень и еще один помощник. - Он стал объяснять, что Хироко - его жена - отличная ныряльщица, в юности была аму - добытчицей раковин. Однажды ее чуть не загрызла акула. Здесь много акул. С тех пор жену ни за что не загонишь под воду. Хотя бояться акул не следует. Но что поделаешь с женскими капризами! Напарника он найдет среди рыбаков, что приходят на остров в июне. Тогда приезжает скупщик трепангов и рыбы, он охотно берет и жемчуг. Юдзи с лукавым видом стал "пересыпать" из пригоршни в пригоршню невидимые жемчужины. Гарри Уилхем, сосредоточенно следивший за ребятами на берегу, сказал: - Пожалуй, я подарю им Фанни. Теперь я ее хозяин, и лучшего общества мне для нее не найти. - Он подвинул к себе радиостанцию, стоявшую на циновке, включил приемник на аварийной волне. С минуту слышались только шипение и потрескивание, затем раздался вкрадчивый голос: - ...Плот девяносто шесть! Вызываю плот девяносто шесть! Говорит старший офицер Гольдман. Почему не отвечаете? Что с вами случилось? Я слушаю вас. Мистер Гордон, предупреждаю: вы затеяли плохую игру... Гарри Уилхем выключил станцию: - Как он о нас беспокоится! Ну, док, насолили мы ему, видно, здорово, что он с нами заговорил, как волк с Красной Шапочкой. Думаю, что Сэм уже на острове или скорее всего их подобрало какое-нибудь судно. Пусть плывет подальше, а мы здесь переждем. Внезапно повеяло сыростью: со скал поползли клубы сизого тумана. Скоро туман заполнил бухту, не стало видно ни плота, ни лодки. Явственнее доносился шум волн, бившихся о рифы, и голоса птиц. Хироко позвала: - Кан, Марико! - Голос ее поразительно напоминал крик испуганной чайки. Дети, оживленно разговаривая, подходили к дому. Хироко задвинула стенку. Стало почти темно. - Вот оно, здешнее райское житье, - не преминул заметить Гарри Уилхем. - Под крышей еще куда ни шло, а каково в море в такой туман, на крохотной лодчонке?. Джейн сказала: - Вы, Гарри, совсем развенчали остров и море. - Должен заметить, мэм, что море здесь действительно скверное. Плохая о нем идет слава. Туманы падают как снег на голову; есть у здешнего моря в запасе кое-что и похуже. - Туман скоро пройдет, - заверил Юдзи. - Завтра будет солнце. Бывают плохие туманы, как день назад, когда село на Риф Печали ваше судно. Перед ужином, как и предупреждал Гарри Уилхем, Хироко предложила гостям принять ванну, но прежде выкупала ребят, а также вымылась сама после Джейн, для мужчин же нагрела новый котел воды. За ужином продолжались долгие разговоры. Дети уснули под шерстяным одеялом, захваченным с "Глории". В ногах у них свернулись Фанни с Кингом. Горел керосиновый фонарь, слабо освещая комнату. Ритмично урчал прибой. Изредка сонные чайки поднимали гам. Не выдержав, уснула Джейн. Улеглись хозяева. Сладко похрапывал Гарри Уилхем. Не спали только мистер Гордон с Томасом Кейри. - Нам с вами нельзя показываться в Сан-Франциско, - говорил профессору Томас Кейри, - пока все не уляжется. - Вы думаете, что они постараются избавиться от нас? - Непременно, Стэн. Мы для них даже страшнее писем Смита. - Без свидетелей они запросто опротестуют подлинность документов. - Не исключаю. Я думаю, что четвертый акт нашей пьесы будет еще более содержательным и напряженным. - В голосе мистера Гордона прозвучали восторженные нотки. Прогноз рыбака Юдзи оправдался - утро выдалось ясное, солнечное. Коварное море окружало безмятежной синевой одинокий маленький островок. Огромные тучи белых птиц, неистово горланя, вились над грядой рифов. Юдзи Накамура собирался на лов трепангов, которые, по его словам, во множестве водились на береговых отмелях. - Надо, чтобы солнце поднялось выше, тогда оно осветит дно, - сказал он и вдруг чутко прислушался. - К нам идет моторное судно, - сообщил он. - Неужели Бешеный Сэм? - Гарри Уилхем испуганно сверкнул глазами. - Его только нам и не хватало... Но матрос ошибся. В бухту входил незнакомый катер. Это был КР-16. Его свежевыкрашенная рубка сверкала на солнце, запаса шаровой краски хватило еще лишь на часть левого борта, весь некрашеный корпус облупился, был в белых подтеках соли, и всем своим видом катер показывал, что немало хватил лиха, пока добрался до этой благословенной бухточки. - Советский военный флаг! - приглядевшись, воскликнул Гарри Уилхем. - Точно, это русское судно. Судя по всему, оно побывало не в одной переделке! - И он побежал на конец естественного мола. Джейн сказала мужу: - Том! Тебе представляется случай блеснуть знанием русского языка. - Попробую, но боюсь, что особого блеска не получится. Мистер Гордон заметил с довольным видом: - Новые персонажи пьесы, и совсем из другого мира! КР-16, не сбавляя хода, шел прямо к молу. На баке стоял Алексей Горшков в полотняных штанах и форменке, выбеленных на солнце и на ветру. Он махал рукой, отвечая на приветствия с берега. Обернувшись, сказал старшине: - Ришат Ахметович! На плоту, что пришвартован справа, написано: "Глория-96". - Вижу, Алеша. - Стоп моторы! - Отдать якорь! Катер развернулся кормой и подошел к ближней оконечности мола. Гарри Уилхем принял причальный конец и, закрепив его вокруг базальтовой глыбы, крикнул: - Товарищ, давай, давай! - протянул руки, помогая сойти на мол. Все трое русских, почувствовав под ногами твердую почву, остановились в замешательстве: им показалось, что камни плывут под их ногами, раскачиваются, как палуба катера. Гарри Уилхем понял их состояние. Смеясь и повторяя свое "давай, давай", он взял было под руки Горшкова и старшину Асхатова. - Благодарим, мы сами, - сказал старшина по-английски. Они благополучно добрались до берега; пожав руки хозяевам острова и их гостям, опустились на песок, так как кружилась голова и подгибались ноги. Алеша Горшков похлопал ладонями по горячему песку. - Хорошо! - сказал он, улыбаясь. - Какой остров! Какие пальмы! Джейн обратилась к мужу: - Что говорит этот юноша? - Ему нравится остров. Похоже, что они очень долго пробыли в океане. - Подъем, друзья! - приказал старшина, первым вскакивая. - Что это мы расселись, когда перед вами стоит дама! Поднялись и Горшков с Авижусом. Разговор шел попеременно то по-русски, то по-английски. Томас Кейри довольно хорошо знал русский, а некоторые знания английского старшиной позволяли вести оживленную беседу. Начались обоюдные расспросы. Узнав, что КР-16 пробыл в океане пятьдесят один день, Гарри Уилхем и Накамура от удивления раскрыли рты. Рыбак что-то говорил по-японски, приседая и хлопая себя по бедрам, Гарри Уилхем снова принялся пожимать руки и награждать русских моряков шлепками по исхудавшим спинам и плечам. - Нет, это невероятно! - говорил, волнуясь, Гарри Уилхем. - Столько времени проболтаться в океане, не имея продуктов и воды! И вы только посмотрите - у парней вполне приличный вид! Жена рыбака всплескивала руками и качала головой, она-то знала, каково ожидать мужа, ушедшего в море на день, на два, а здесь люди пробыли среди волн столько времени! Дети застыли у подола матери, рассматривая новых гостей. Радостное возбуждение передалось Фанни и Кингу, и собаки кругами носились по пляжу. - Гарри! - воскликнула Джейн. - Неужели верно, что они питались одной рыбой и планктоном? - Последние дни ели кальмаров, - уточнил Асхатов. - Надо их угостить! - Гарри Уилхем побежал по берегу к плоту и приволок груду банок с фруктовым соком и пивом, шоколад, несколько пачек галет. В этот день Юдзи Накамура отложил ловлю трепангов. Хироко снова разожгла огонь под чугунным котлом, чтобы гости приняли горячую ванну, и принялась готовить еду для русских моряков. Когда все направились к дому, мистер Гордон взял Томаса Кейри под руку. - Джейн и Гарри займут гостей. Мне надо переговорить с вами, Том. - Я весь внимание, Стэн. - Вы не находите, что появление русских моряков как-то по-новому освещает события, в которых нам довелось принять участие? - Пока я не думал об этом, Стэн. Единственное, что пришло мне в голову, так это то, что эти люди по воле совсем другого случая, преодолев тысячи миль по бурному океану, очутились, как и мы, на этом затерянном островке. - Вы, похоже, не радуетесь их прибытию? - Нет, почему же, Стэн, мне приятно их общество. - Сегодня вы мне что-то не нравитесь, Том. Какая-то печать усталости лежит на вашем челе. В то время, когда мы так близки к финалу пьесы. - Меня гнетет наше бездействие. - Вынужденное, Том. Пауза перед бурным натиском. Вы же сами говорили о трудностях, ожидающих впереди. Мы их непременно преодолеем. Только бы благополучно покинуть Райский остров. Я надеюсь, что в этом нам помогут русские моряки. На плоту мы далеко не уедем. - Нам потрясающе везет, Стэн! Надо же было случиться, чтобы где-то в России бурей унесло в океан катер! Мистер Гордон тихонько засмеялся и потер руки: - У нашей пьесы, Том, прекрасный режиссер. Назовите его как вам будет угодно - господом богом, судьбой, удачей, но он действует на редкость умело. В рыбацкой хижине при виде черного ящичка рации у старшины Асхатова загорелись глаза. - Работает? Позволите нам воспользоваться ею? - Он посмотрел на часы. - Сейчас самое время... - Ну конечно, - великодушно разрешил Гарри Уилхем. - Хочешь со своими поговорить? Давай, давай! Пока хозяйка с Джейн не накроют на стол. Давай я помогу тебе включиться в эфир. Ну вот и все. Настраивайся на свою волну, а мы поболтаем с твоими ребятами. Или они тоже захотят послушать своих? Ну разговаривайте, а я схожу на плот, прихвачу еще пивка. - Ну, ребята! - Старшина склонился над рацией. - "Тюлень"! "Тюлень"! Говорит КР-16. Старшина Асхатов! Вы меня слышите? Перехожу на прием! В ответ послышался треск и завывание помех, застрекотала было морзянка и тут же оборвалась. - Что творится в эфире! - сказал старшина после нескольких бесплодных попыток связаться с базой. - Прямо немыслимое дело. - Та ли волна? - спросил Авижус. - Наша, посмотри. - Как будто она. Ну-ка, попробуй еще, старшина. Вернулся Гарри Уилхем с пивом. - Вот теперь мы можем отпраздновать встречу и наше чудесное спасение. По правде говоря, мои спутники хоть и отличные люди, да с ними как следует не выпьешь. - Мы тоже, Гарри, не лучшие собутыльники, - ответил на это старшина. - Да и нельзя нам. Видишь? - Он кивнул на Горшкова, который сидел, скрестив ноги и покачиваясь из стороны в сторону. Затуманенными глазами Алеша смотрел на Джейн и Хироко, сидевших на корточках возле плиты, потом перевел взгляд на пальмовую рощицу, на зеркало бухты, ему нестерпимо хотелось спать, но он отчаянно боролся со сном. И вот ему показалось, что он преодолел сон и сходит по ступенькам на золотистую дорожку. От плиты поднимается Варя и говорит: "Ах это ты? А я прогнала длинного механика. Пойдем посидим под пальмами. Ты же знаешь, я люблю кокосовые пальмы". И они пошли по горячему песку, и Варя поочередно превращалась то в Джейн, то в Хироко, то опять становилась Варей и рассказывала что-то непонятное, но необыкновенно приятное для слуха... - Пусть спит, - сказал Гарри Уилхем, кивая на Горшкова. - А ты, старшина, не огорчайся на такую кутерьму в эфире. Здесь это в порядке вещей, ведь мы в "море дьявола". На "Глории" тоже бились чуть не сутки, пока удалось связаться с берегом и со спасательными судами. Почему так - никто не может объяснить. - Говори помедленнее, а то я плохо разбираю. А надо еще Петрасу переводить. - Я сам... - начал было Авижус, но старшина, снисходительно улыбнувшись, сказал: - Надо Алеху будить, обед несут. Горшков вскочил, как только Авижус притронулся к его плечу. - Уже вахта? - спросил он и сам же рассмеялся. - Привычка! - Посмотрел на часы. - Время становиться к штурвалу. Ну как, поговорили с базой? - Нет, Алеха. Тут такая свистопляска и вой в эфире. Хироко поставила на циновку низенький столик и принесла деревянную миску, полную дымящегося риса. Джейн помогала хозяйке, расставляя на столе чашечки с соленой брюквой и салатом из морских водорослей. Гарри Уилхем раскрывал банки с пивом, водрузил на стол бутылку виски и бутылку хереса. - Понемножку можно, - сказал он Асхатову. - Даже необходимо после всех ваших передряг. Как же не отпраздновать такое дело! Нет, это было бы вопиющим нарушением морского закона. Старшина покачал