осле чего, ему показалось, что обрушился небоскреб - с таким грохотом грузный предводитель завалился навзничь. Остальные портовые грузчики бросились на летчиков с дикими криками дорвавшихся до тропы войны каманчей. Однако, Кремп мог гордиться своей командой. Билл Хармен по силе не уступал перворазрядному грузчику и одним ударом раскрошил челюсть нападавшему. Джонни Питфайер, ловко увернувшись от просвистевшей над головой бутылки, врезал своему противнику под дых так, что бедняга мгновенно покраснел от недостатка кислорода. Вторым ударом штурман отправил докера в нокаут. Несладко пришлось только молодежи. Джассини пока как-то уворачивался от ударов, а вот Форд сразу получил в ухо, отлетев к стойке. Увидев, что противник попался сильный, не ожидавшие сопротивления докеры схватились за ножи. В полумраке тускло сверкнули несколько лезвий. В этот момент в бар ворвались люди в военной форме и с автоматами. В потолок ударило две длинных очереди, осветив картину жуткого погрома. - А ну, прекратить драку! - громко приказал жесткий голос, - За неповиновение военному командованию - расстрел. Движение мгновенно замерло. Солдаты быстро вытолкали всех грузчиков на улицу, как ни странно не обратив никакого внимания на Рассела и его спутников. Офицер, командовавший патрулем, подошел к ним и сказал: - Вы не имеете права, сэр, в такое время рисковать своей жизнью и жизнями ваших людей в пьяной драке. Вы нужны фронту. Я не буду вас задерживать, но если драка повторится, у вас могут возникнуть большие проблемы. После этого в пустом баре не осталось никого кроме экипажа бомбардировщика. - У нас уже возникли большие проблемы, - сказал Кремп, усмехаясь вслед офицеру, и добавил, обращаясь к подчиненным, - пошли отсюда, парни. Компания вышла на улицу. Немного постояв в нерешительности, Кремп, у которого было муторно на душе, предложил всем разойтись и остальное время отдыхать по собственному желанию. Дик Биллинго и Лесли Форд, уже немного пришедший в себя после мощного удара в ухо, отправились вместе с Громоотводом искать какой-нибудь другой пивной бар, славившийся своими раками и темным пивом. Джассини приударил за девочками с бульвара. Кремп и Питфайер решили просто побродить по нью-йоркским улицам. Они побрели наугад по 49 авеню, совершенно непохожей на ту улицу, которую Кремп видел в родном времени, но кое-где уже радовавшей глаз приметами того самого родного времени. То тут, то там между проросшими в небо небоскребами ютились 2х - 3х этажные домики с широкими крышами и едва заметными балкончиками. У подъезда одного из них летчики купили жареной кукурузы и, похрустывая на ходу, направились дальше, разглядывая светящуюся рекламу над дверьми кинотеатров и питейных заведений. Разговор не шел, каждый предпочитал молча предаваться воспоминаниям под шум проезжавших по дороге автомобилей. Так, незаметно для себя, Рассел и Джони добрались до конца 49-й улицы, которая упиралась в ворота морского порта. Стоявший у ворот патрульный не впустил праздношатающихся летчиков внутрь, но им и без того были хорошо видны громады военных кораблей, снаряжавшихся для какого-то дальнего похода. У причала стояло также несколько сухогрузов, в трюмы которых что-то активно закатывалось и затаскивалось. Двое откровенно высматривающих что-то военных летчиков вызвали подозрение у начальника охраны порта, и он не преминул проверить у них документы. Но, рассмотрев новое назначение Рассела, успокоился и к немалому удивлению последнего, указав на стоящие на рейде крейсера, сказал: - Ставлю $100, сэр, что вам придется сопровождать вот эти игрушки. На следующий день ровно в шесть вечера майор ВВС США Рассел Кремп стоял перед полковником Райтом и внимательно слушал задание: - Таким образом, майор, ваш бомбардировщик будет сопровождать караван "PQ-17" с оружием и боеприпасами, который направляется в советский город Мурманск. Ваша задача - довести его до северной водной границы Норвегии, далее караван будут прикрывать англичане, а затем, изменив курс, направиться в квадрат 63.11. К тому моменту, когда вы его достигнете, по нашим расчетам, основанных на донесениях разведки, там будет находиться фашистский суперлинкор "Тирпиц", имеющей своей целью уничтожить идущий в Мурманск караван "PQ-17". Ни один из находящихся на вооружении США самолетов не обладает достаточной огневой мощью, чтобы нанести суперлинкору значительный урон. Судя по рапорту разведподразделения второй армии, разобравшему по винтику вашу машину, этот бомбардировщик способен на все. Именно поэтому, майор, ваш самолет решено отправить на выполнение особо опасной миссии. "Тирпиц" - кость в горле союзных сил. Этот линкор обладает зенитной артиллерией, способной выстроить в небе стену огня длиной в полмили. Мы дважды неудачно пытались вывести его из строя, но Фюрер бережет свое смертельное оружие и использует его только для крупных дел. На сей раз мы выманим "Тирпиц" из логова в норвежских фьордах, а вы его уничтожите или сильно повредите. Потеря суперлинкора приведет Гитлера в чувство. Вылет завтра, в 8.00 утра. С Богом, Рассел! Рассел невольно вздрогнул - эту фразу майор слышал уже второй раз в жизни. Глава 5 Дениц всегда любил хорошую шутку Адмирал нацистских военно-морских сил фон Денис мучился бессонницей вот уже второй год. Больше всего адмиралу досаждал гул радиаторов отопления, казавшийся ему воем русских торпедоносцев, пикирующих на флагманский линкор "Тирпиц". Свой линкор, самый мощный среди линкоров всех европейских флотов, Дениц очень любил, а потому запрятал его подальше от боевых действий - в заснеженные норвежские фьорды. Русские торпедоносцы, преследовавшие адмирала по ночам, от этого, правда, из его снов не исчезли. Тогда Дениц приказал разобрать всю систему новомодного и дорогостоящего парового отопления, после чего стал просиживать долгие бессонные часы перед камином, отогревая свои вечнохолодные пятки. Заботливый Фюрер как-то посоветовал ему пить валерьянку, закусывая ее кусочками алоэ. Валерьянку Дениц пил, однако алоэ, несмотря на все свое влияние, он нигде не смог достать. Поэтому приходилось запивать валерьянку шнапсом. В то промозглое ноябрьское утро Дениц по обыкновению досушивал свои пятки у камина перед тем как отправиться в штаб ВМС. На белом мраморном столике перед ним стояло шесть пустых стопок из под шнапса. Адмирал понемногу просыпался и собирался с мыслями. С северного фронта поступали тревожные донесения. Русским морякам под прикрытием американских и английских кораблей удалось наладить сообщение между Нью-Йорком и Мурманском. По северному морскому пути в СССР поступали грузы стратегической важности - танки, орудия, самолеты, топливо. Несмотря на все попытки немецких подводных лодок и авиации сорвать доставку грузов, конвои все шли и шли. До СССР уже благополучно добрались шестнадцать конвоев. Дениц готов был рвать волосы на своей голове, если бы не вырвал их еще в первые годы войны. Фюрер требовал от него во что бы то ни стало остановить череду конвоев, доставлявших вооружение русским. Именно по этому поводу адмирал собрал в то утро совещание в морском штабе. Опрокинув в себя седьмую стопку шнапса, Дениц встал, - его мысли пришли в стройное соответствие. Появившись в штабе, адмирал первым делом поставил перед офицерами задачу и отвел на размышления час, после чего собирался начать пытки. На целый час в огромном кабинете Деница в штабе ВМС Германии повисла напряженная тишина. От длинного дубового стола к высокому потолку поднималось несколько столбиков густого дыма - курить трубку в морском флоте Германии было традицией. Ее ввел лично адмирал фон Дениц. За курение обычных папирос или модных нынче самокруток из березовых листьев а ля "рус" полагался расстрел на месте. Шестой заместитель второго начальника штаба Герхард фон Хейфиц под видом размышления о поставленной задаче углубился в изучение стоящего посреди стола парусника "Летучий Нацист", склеенного и раскрашенного лично фон Деницем. Тем же самым занимался и пятый заместитель - граф Опельман, а также все остальные. Дениц все это видел, но ничего не говорил, поскольку искренне гордился сотворенной им моделью корабля, а на русские конвои ему было откровенно наплевать. К действительности адмирала вернула лишь мысль о нагоняе со стороны Фюрера. Нагоняй заключался в пытке с пристрастием, которую будет проводить лично главнокомандующий в застенках "СС", если Дениц в ближайшие дни не представит четкого плана очередной успешной операции. Адмирал поскрипел своим креслом и произнес: - Ну? Граф Опельман, лелеявший мечту стать четвертым заместителем начальника морского штаба, растворил было рот, но сказать ничего не успел. Два дюжих охранника со шмайсерами наперевес, отделившись от стены, схватили Опельмана и выволокли в коридор. Истошные крики прекратила автоматная очередь - нарушение субординации каралось немедленно и жестоко. Адмирал еще раз скрипнул своим креслом и снова произнес: - Ну? На этот раз никто выступать не захотел. Дениц пригрозил: - Расстреляю за отсутствие мыслей. Тогда Фон Хейфиц вскочил со своего места и нервно затараторил: - Предлагаю атаковать, мой адмирал, атаковать немедленно! Атаковать! Немедленно! Атаковать! Дениц пристально посмотрел на Хейфица и переспросил: - Кого? Но Хейфиц не ответил. Он влез на стол и продолжал орать все сильнее: - Атаковать! Ура! Вперед! Немедленно! Адмирал выдвинул верхний ящик стола, достал оттуда парабеллум, метким выстрелом в лоб застрелил Хейфица, и положил парабеллум обратно. Хейфиц на секунду замер, на его лице застыла гримаса крайнего удивления, на лбу - маленькая красная точка, а затем рухнул на пол со страшным грохотом костей. После того как безжизненное тело шестого заместителя охранники выволокли за дверь, Дениц сказал: - Ну? Ответом ему было гробовое молчание штабных офицеров. - Ну... тогда я сам, - процедил Дениц и кратко обрисовал ситуацию, - Дела у нас на севере идут хреново, дальше некуда. Русские на кораблях танки и самолеты возят, а американцы их прикрывают. Фюрер бесится, пристрелю, говорит, как собаку! А я что? Я и сам ни хрена не понимаю. Дениц вытащил из кармана штанов фляжку со шнапсом и залпом ее осушил. В этот момент в окно, со звоном разбив стекло, влетела ручная граната. Она упала на стол перед адмиралом и завертелась как волчок. Дениц презрительно поморщился, процедив сквозь зубы: - Опять покушение... Затем пальцем подозвал охранника и сказал: - Возьми это и отнеси Борману. Он сейчас как раз обедает у Кальтенбрунера. Охранник взял гранату и вышел за дверь. Через секунду раздался взрыв, с потолка посыпалась штукатурка. Дениц весь прямо засветился от удовольствия: - Ха-ха, поверил, дурачок. Затем адмирал снова стал серьезным и продолжал: - Короче говоря, надо русских припугнуть хорошенько, а то Фюрер обидится, отвечаю. Для следующего конвоя устроим ловушку. Пошлем на задание десять линкоров и десять подлодок. Американцы скорее всего испугаются и убегут, вот тут-то мы возьмем русских тепленькими и пустим ко дну. Конец речи адмирала заглушили овации. Офицеры штаба рукоплескали ему стоя. Дениц даже покраснел от смущения. - Что вы, что вы, господа. Не стоит. Все свободны. Офицеры взяли свои папки и вышли. После того как последний закрыл за собой дверь, Дениц поднял трубку телефона и спросил: - Все готово? Отлично! Потирая руки, он достал из ящика стола устройство с длинным рядом лампочек и кнопочек. Нажав первую кнопку, Дениц с наслаждением услышал, как на углу Ундер-ден-Линден и Коганович штрассе в щепки разнесло машину четвертого заместителя. Следующая кнопочка отправила к праотцам третьего заместителя. Так адмирал продолжал развлекаться до тех пор, пока не отгрохотал последний взрыв. Фон Дениц очень любил хорошую шутку. Порезвившись в волю, адмирал сел в свой лимузин и поехал на прием к Фюреру, имея в активе принятое решение, а в пассиве пропавший без вести штаб. Но это его не беспокоило, главное, что он наконец-то испытал лично им придуманное и собранное радиоуправляемое устройство - гениальное изобретение технической мысли. Иногда Дениц думал, что если бы не война, то он стал бы либо преуспевающим автомехаником, либо подрывником, в лучшем случае - террористом. Но проклятая судьба-лихоманка зачем-то свела его с Гитлером, который, также как и он сам, был не дурак выпить шнапсу. На этой почве они и познакомились как-то на дне рожденья у жены Геринга, когда ей стукнуло пятьдесят, а самому Герингу тридцать. Адмирал никак не мог понять, что за муха укусила его однокашника и он вдруг решил жениться на этой старой образине. Не такой уж сексуальной она и была. Кости выпирали даже сквозь корсет и свадебное платье. Кожа на лице обвисала дряблыми складками. А когда она передвигалась, казалось, что истлевший скелет девицы Жозефины, безжалостно удушенной своим отцом в замке Нэкст, бродит по комнатам. Дениц вообще подметил нездоровое влечение Геринга к скелетам. Установив за однокашником слежку, Дениц узнал, что тот по ночам ежедневно посещает все кладбища Берлина и подолгу плачет на могилах. Заподозрить в раскаянии Геринга было трудно, поэтому Дениц решил, что его друг - законченный некрофил, и ожидает скорой смерти своей невесты, чтобы провести наконец с ней медовый месяц. В тот вечер Гитлер был явно в ударе и заявил во всеуслышание, что выпьет бочку неразведенного спирта на спор. Дениц не мог упустить такого случая и поспорил с Фюрером, что ни в жизнь ему не осилить такую бочку. Фюрер, между тем, взял и выпил. Правда глаза его при этом округлились и вылезли из орбит, а волосы встали дыбом. Сам он некоторое время стоял молча, затем, оступившись, вдруг перевалился через ограждения балкона и упал, неожиданно ничего себе не сломав. Испуганные высшие офицеры подбежали к краю балкона и увидели главу вермахта лежащим на крыше фургона припаркованного внизу военного грузовика. Фюрер был ужасно весел и орал во все горло "Ах мой милый Августин, трам-пам-пам-пам!" Спустя десять минут, когда рота эсэсовцев оцепила район великой попойки и перенесла фюрера наверх в приготовленные специально апартаменты, Гитлер вдруг признался Деницу, что давно мечтал сделать какую-нибудь пакость Сталину. Поэтому он решил усилить мощь эскадры, которая направляется топить русский конвой, новым суперлинкором (Дениц при этих словах чуть не поседел). А чтоб адмирал не очень расстраивался, Фюрер рассказал ему историю про свою собачку. Однажды Муссолини решил подарить ему на день рожденья своего любимого длинноухого басета по кличке Бурбон. Фюрер, надо сказать, очень любил собак, особенно немецких овчарок, а от породы басетов он вообще приходил в неописуемый восторг. Особенно нравились великому диктатору длинные уши этой собаки, которыми она постоянно подметала землю, и непрерывно текущие изо рта слюни. В общем, одним солнечным днем Муссолини посадил Бурбона на специальный самолет с охраной из взвода солдат и отправил в Берлин. Самолет прикрывали двадцать истребителей. Но это не спасло несчастного басета. Американцы (будь он трижды проклят, этот идиот Даллес) прознали про Бурбона и решили его перехватить. На воздушный конвой еще в небе над Средиземным морем напали "Мустанги" американцев. Завязался бой. Почти все итальянские истребители были уничтожены, а сам транспортный самолет подбит. Он задымил и стал стремительно терять высоту. Едва дотянув до земли, самолет задел крылом за гору и рассыпался на куски. Все солдаты погибли, а бедный ушастый басет пропал без вести. С тех пор Фюрер не находил утешения. Быть может, басет Бурбон и сейчас еще топчет своими кривыми ножками Европу в надежде найти своего хозяина, а его длинные уши развеваются на ветру, словно флаги великого рейха. Эх, басет! И Фюрер разрыдался на плече у адмирала Деница. Сам адмирал, честно говоря, терпеть не мог собак, а этих слюнявых басетов и подавно. Но попробуй скажи об этом Фюреру, еще чего доброго обидится. А когда Гитлер обижался, легче было самому принять ампулу с цианистым калием - это была бы легкая смерть. Дениц вдруг снова почувствовал мороз в пятках, который не прошел даже после шести выпитых подряд бутылок шнапса. Резкое похолодание в нижних конечностях адмирала было вызвано неожиданным решением фюрера послать для разгрома русского каравана с оружием PQ-17 надежду и опору германского флота суперлинкор "Тирпиц". Причем Дениц теперь мучился больше от того, что сам не раз докладывал Гитлеру о необходимости припугнуть этих обнаглевших русских и их союзников секретным супероружием, а то совсем перестали уважать. В глубине души Деницу было очень страшно - а вдруг линкор потонет сам по себе? Что будет делать великая Германия без "Тирпица"? Но фюрер был неумолим. Он так и сказал Деницу: - Ты мне лапшу на уши не вешай! Бери свою шаланду, грузи снарядами, и вали топить русских. Самолично! А не то обижусь. Дениц не очень хотел, чтобы фюрер на него обиделся, а потому утром отбыл на самолете в тихий норвежский городок Кинагсботтен, где в глубоком и узком фьорде таилось и мерзло секретное германское супероружие со всем экипажем. Офицеры линкора устроили банкет по случаю прибытия адмирала и сразу же проводили его в местный ресторан, устроенный в выдолбленной в скале штольне. Там, под надежной крышей, хранившей их от русских бомбардировщиков, Дениц хотел было рассказать о цели своего визита, но командир зенитной батареи левого борта барон фон Гриххенплан напомнил адмиралу о том, что его самолет опоздал на двадцать минут, а потому Деницу полагалась штрафная. Адмирал ВМФ Германии фон Дениц осушил рюмку шнапса и хотел было продолжить, но тут капитан второго ранга фон Дзенхерфон напомнил адмиралу, что тот не приехал на его день рождения, а потому необходимо выпить еще штрафную. Дениц безропотно выпил, и уже растворил было рот... Но после того, как фон Бригель, фон Мустенхоф, фон Никсдорф, фон Буба, фон Качински и фон Оппер заявили о необходимости пить штрафную по неотложным мотивам - фон Дениц покорился судьбе. Дикая оргия нацистов продолжалась до рассвета, и уже находясь в полудремотном состоянии и пьяном угаре, адмирал военно-морских сил Германии фон Дениц вспомнил о том, что Фюрер просил его куда-то сплавать на "Тирпице". А добряк-капитан суперлинкора фон Кац сразу же согласился выполнить приказ, чего никогда не сделал бы по трезвости, так как понятия не имел о том, кто такой Фюрер, и зачем двигать такую громилу как "Тирпиц" с места - она и здесь неплохо себя чувствует. По случаю приезда адмирала всей команде выдали по бутылке шнапса и трофейной русской водки. Команда дружно выпила за здоровье адмирала, которого очень почитали во флоте за короткую память, и раскочегарила машины линкора. На утро за стаканом спасительного шнапса Дениц поинтересовался у фон Каца куда, собственно, они плывут, на что получил исчерпывающий ответ: - Да черт его знает, а можно, кстати, и на китов поохотиться. Эта идея привела Деница в восторг, и он тут же убежал в каюту чистить свое любимое копье, привезенное им из Африки. Копье это Дениц самолично отобрал у вождя негритянского племени Мамба. По приказу фон Каца носовая башня линкора была быстро переоборудована в гарпунную пушку. Первым же залпом, который произвел лично Дениц, удалось подстрелить очень мощного кита, который долго водил за собой "Тирпиц" и даже пытался утянуть его на глубину, но, отчаявшись, спустя пять часов всплыл. К немалому удивлению Деница и всех офицеров линкора китом оказалась своя же немецкая подлодка "U-46". От капитана субмарины удалось выяснить, что где-то недалеко бродит русский конвой, который надо торпедировать, хотя и не хочется. И что асы Геринга вчера уже провели несколько воздушных налетов, и что англичане покинули конвой, так как испугались "Тирпица", и что где-то летают американцы, которые хотят потопить "Тирпиц", и что русские тоже этого хотят, и что скорее всего так оно и будет, а если, черт побери, рабочие с линкора срочно не залатают сделанную гарпуном пробоину, то он сам пустит эту дырявую шаланду на дно собственной торпедой. При слове "шаланда" Дениц просиял: он все вспомнил. Тотчас "Тирпиц" отправился на поиски беззащитного русского конвоя, не обращая внимания на вопли капитана подлодки, явно блефовавшего, так как все торпеды он уже давно сменял на цистерну шнапса. В этот день конвой, по расчетам уже подходивший к русским водам, отыскать так и не удалось и, чтобы окончательно не затеряться в бескрайних просторах Северного Ледовитого Океана, Дениц приказал вернуть суперлинкор обратно на базу в Норвегии. На подходе к базе начался шторм. Несмотря на свои гигантские по сравнению с обычными военными кораблями размеры, "Тирпиц" начало нещадно качать на волне. Качка была бортовая. Словно огромная неваляшка, суперлинкор медленно полз вперед, пробивая носом волны и переваливаясь с борта на борт. Высоченные борта корабля служили прекрасной мишенью не только для волн, обрушивавших на них свои мощные удары, но и для вражеских подлодок, которым ничего не стоило подкрасться к "Тирпицу" достаточно близко в такой шторм. Деница это сильно обеспокоило. Он приказал вахтенным удвоить бдительность, а сам пригласил высших офицеров раздавить трофейную литровую бутылку "Столичной" за партией в вист. Когда все собрались в обширной кают-компании за овальным столом и подняли уже налитые слугами хрустальные рюмки с изображением великого Фюрера на длинной ножке, адмирал предложил выпить за первый удачный рейд непобедимого суперлинкора против русских. Все офицеры дружно поддержали своего адмирала и залпом выпили содержимое рюмок. Наполнив хрустальные емкости во второй раз, Дениц предложил тост за капитана непобедимого суперлинкора фон Каца, который уверенно ведет корабль через ужасную бурю и, будем надеяться, успешно доведет его до норвежских фьордов. Все выпили еще раз. Спустя пять минут обсуждения того, доведет ли фон Кац корабль до базы, офицерам вдруг стало очень хорошо на душе и, что самое странное, бортовая качка, уже несколько часов нещадно терзавшая их при простой ходьбе из конца в конец комнаты, вдруг прекратилась. Теперь все вокруг казалось им удобным и прочно стоявшим на ногах. Наконец обратившись к игре в вист, офицеры корабля вообще забыли о том, что за иллюминатором бушует Северный Ледовитый Океан и где-то в его многокилометровой студеной толще бродят хищные русские и американские подлодки. Основной задачей на ближайшее время было уследить, чтобы никто не жульничал во время игры и не прятал карты в рукаве. Время от времени капитаны отрывались от карт и поднимали тост за тех, кто в море, за Фюрера, за Геринга и его молодую жену, за несчастного басета, который бегает по Европе. Совершенно случайно за жульничеством был застигнут фон Гриххенплан, который раньше был первоклассным шулером в борделях Берлина, Франкфурта и Висбадена, но сегодня, выпив немного лишнего, расслабился и выронил карту из рукава кителя. Застукавший его за обманом фон Бригель предложил немедленно расстрелять шулера на месте без суда и следствия за измену интересам великого рейха, в котором должны и будут жить только честные немцы, а не какие-нибудь там фон Гриххенпланы, которые прячут карты в рукавах. Гриххенплан слегка обиделся, но смиренно ждал, что решит Дениц. Адмирал, между тем, находился в прекрасном расположении духа и предложил заменить расстрел стоянием на палубе в одном кителе в течение трех часов без права на отдых. Если фон Гриххенплана не смоет волной за борт на съедение зубастым касаткам, то он будет прощен и отправится дослуживать оставшиеся до пенсии годы на плоскодонную баржу "КБ-44", что пять раз в неделю ходит вдоль по Эльбе от Гамбурга до Дрездена. Офицеры поддержали мудрое решение адмирала и все вместе отправились на верхнюю палубу смотреть как фон Гриххенплан будет стоять у самого борта в одном кителе. Едва выйдя на открытое всем ветрам пространство, между двумя бортовыми зенитными установками, офицеры застучали зубами от холода и облачились в теплые шинели на меху. Жуткой силы ветер приносил с собой снег, острые и колючие снежинки больно били по лицу. Температура не поддавалась определению, но вылетавший изо рта пар замерзал на лету и осыпался под ноги с ледяным звоном. Гриххенплану определили стоять как раз между зенитками. Он мужественно, как и подобает офицеру, добрался до борта, но, едва взглянув вниз, чуть не потерял сознание. Корабль то поднимало на волне, то бросало в пучину. То и дело борт гигантского линкора оказывался почти вровень с поверхностью воды, так что можно было рассмотреть пенистые гребни серо-стальных волн, от одного взгляда на которые хотелось как минимум выпить литр водки или шнапсу. Словно почуяв добычу, по правому борту показалось несколько бело-черных спинных плавников - за линкором следовала стая крупных касаток. Узрев плавники, фон Гриххенплан вцепился в борт мертвой хваткой, так, что спустя пять минут его ладони намертво примерзли к стальным поручням. Оторвать их теперь было можно только отрезав руки. Шторм крепчал. Волны перекатывались через борт корабля, обрушиваясь на все палубные надстройки, яростно стремясь погнуть или поломать их. К счастью, "Тирпиц" был построен на совесть - на палубе не было ни одной деревянной детали. Офицеры попрятались в рубку, откуда наблюдали за конвульсиями фон Гриххенплана, который, как это ни странно, не выказывал ни малейшего желания прыгнуть или быть смытым за борт. Шло время. Касатки щелкали зубами так, что Гриххенплан столбенел от ужаса и, наверное, у него стыла бы в жилах кровь, если бы она уже не застыла от лютого холода. Так прошло два часа. Офицеры, настроившиеся на быстрое и веселое развлечение, слегка разочаровались и ушли в кают-компанию пить шнапс. У фон Качински неожиданно обнаружилось в заначке несколько кусков трофейного украинского сала, которое пользовалось у нацистов большим успехом, также как и трофейные деревенские куриные яйца. В кают-компании офицеры, выпив шнапсу и закусив его ароматным салом, от нечего делать стали держать пари на то, продержится ли фон Гриххенплан оставшиеся сорок пять минут или все-таки есть надежда на то, что его съедят касатки. Десять против одного, то есть против адмирала Деница, все сошлись на том, что он будет съеден, поскольку никто не в состоянии продержаться в такой холод на палубе целых три часа, а фон Гриххенплан уже на ладан дышит. В случае победы адмирал должен был разрешить офицерам поохотиться пару дней на тюленей в близлежащем от базы фьорде, в случае поражения все офицеры должны будут поехать с Деницем поохотиться на оленей в окрестностях отдаленного Глуммфьорда. На том и порешили. Спустя сорок пять минут, когда вся компания офицеров во главе с адмиралом фон Деницем высыпала на палубу посмотреть на Гриххенплана, то вместо пустого места и облизывающихся после сытного обеда за боротом касаток увидела превратившегося в ледяной столб офицера. Касатки изо всех сил выпрыгивали высоко из воды и пытались укусить Гриххенплана, но ничего не получалось. Дениц приказал отколоть фон Гриххенплана, поскольку назначенное время кончилось, и отнести его на кухню, где он сможет отогреться. Когда слегка размороженного фон Гриххенплана принесли через час в кают-компанию, офицеры встретили его радостными криками "Виват" и от души выпили за его здоровье. В самого виновника торжества влили ведро спирта, и через десять минут он уже был как новенький. Дениц выиграл пари, поэтому напомнил собравшимся о том, что по прибытии на базу они обязаны будут съездить с ним на охоту в Глуммфьорд. А новая жизнь фон Гриххенплана начнется очень скоро, как и было сказано, на плоскодонной барже "КБ-44", что пять раз в неделю ходит вдоль по Эльбе от Гамбурга до Дрездена. Руки и ноги у новорожденного еще не сгибались, а язык не двигался, поэтому офицеры прислонили его пока к стенному шкафу, а сами снова уселись за карты. Но не успел еще Дениц сдать всем необходимое количество, как громаду суперлинкора потряс мощный взрыв. Добравшись до рубки, капитаны выяснили, что "Тирпиц" торпедировала наглая русская подлодка, сумевшая подобраться к нему незамеченной. Пробоина возникла ближе к кормовой части корабля, но была не очень опасной. Течь уже заделали, а корабль почти не потерял ход. Дениц в ярости приказал закидать все море вокруг глубинными бомбами, что и было сделано. Через несколько минут глубоко под поверхностью, в пучине стального океана, один за другим начали грохотать взрывы. В небо вздымались высоченные фонтаны воды, воздух сотрясался от звука разрывов глубинных бомб. Всплыло множество рыбы: селедка, треска, касатки, но вот подлодки среди нее не было. Дениц приказал повторить атаку. На этот раз повсплывали осьминоги и невесть как сюда попавшие пингвины, но проклятой подлодки не наблюдалось. Наконец, после третьей атаки глубинными бомбами, подбитая субмарина всплыла вверх брюхом. Радостные нацисты огласили окрестные воды воплем победы, однако, когда "Тирпиц" смог подойти поближе к дрейфовавшей подлодке, то офицеры увидели на ее борту нечеткую надпись "U-46". Это была та самая подлодка, которую Дениц подстрелил из гарпунной пушки некоторое время назад. Видимо ее капитан предал великую Германию и пошел против своих. "Что -ж, - здраво рассудил адмирал Дениц, - Так ему и надо." Других подлодок обнаружить рядом так и не удалось. Успокоившись насчет противника, офицеры "Тирпица" спустились в кают-компанию и вернулись к картам. Они настолько увлеклись игрой, что не заметили как прошло пять часов и суперлинкор добрался до своего тайного убежища в скалистых и узких фьордах Норвегии. Пришвартовав у замаскированного причала корабль, офицеры сошли на берег и принялись готовиться к великой охоте, которую затевал адмирал. Сам Дениц, запершись в отведенных ему под скалой апартаментах, уже чистил свое любимое историческое ружье образца 1895 года. Дело в том, что ходить на охоту с современными скорострельными ружьями или того хуже - автоматами, адмирал военно-морских сил Германии считал ниже своего достоинства. Все эти новоделы не вызывали у него никакого уважения, поскольку давали почти стопроцентную уверенность, что охотник всегда победит и останется жив. Уменьшала удовольствие также их большая дальнобойность, ведь зверя можно было свалить просто из укрытия. Нет, адмирал считал такую охоту занятием для слюнтяев, не достойных жить в великом третьем рейхе. Вот выйти один на один против медведя, вепря или оленя с ружьем докайзеровской армии, которое не имеет в запасе ни одного патрона и нуждается в перезарядке - вот это развлечение для настоящих офицеров, способное хорошо пощекотать нервы. Промахнулся - умер, не успел перезарядить - тоже самое. Мечтой адмирала вообще являлось кремниевое ружье или мушкет с тлеющим фитилем и пороховым зарядом. Но как ни старался он отыскать в захваченном Париже хотя бы один мушкет времен Людовика Тринадцатого, ничего не нашел. Видимо проклятые французские хранители музеев все попрятали еще задолго до прихода нацистов. На всякий случай Дениц велел их всех расстрелять, мало ли что от них можно было ожидать. Хороший француз - мертвый француз. Впрочем, адмирал относил это и ко всем другим народам. От любимого занятия адмирала отвлек пронзительный звук сирены, установленной снаружи бункера. В ту же секунду зазвонил телефон внутренней связи. Дежурный офицер доложил, что в небе над фьйордом появились пять неопознанных самолетов. На попытки связаться самолеты никак не реагируют. Силуэты не удается идентифицировать из-за сильной низкой облачности. На всякий случай офицер включил сигнал тревоги на всей базе, но огонь пока не открывал. Зенитные батареи приведены в полную готовность. Дениц повесил трубку и направился к самому выходу их убежища. Не исключено, что это могли быть и свои самолеты. У входных бронированных ворот уже находились фон Бригель, фон Кац и фон Качински. При появлении адмирала все вытянулись по стойке смирно. Комендантом базы по совместительству был фон Бригель. - Ну, докладывайте ваши действия! - приказал Дениц коменданту. Фон Бригель предложил подождать пока самолеты сами как-нибудь не проявят себя. Если это свои, то их появление ничем не грозит, хотя никаких радиограмм из центра Бригель не получал. Если это противник, то рано или поздно он начнет атаку, что также не является опасным, поскольку зенитные батареи базы очень мощны. Никто не уйдет безнаказанным. Дениц еще не успел высказать свое мнение, как оно стало не нужным. - Господин генерал, - передал наблюдатель, - В облачности появились разрывы, сквозь которые удалось распознать самолеты. Это русские "Як-3" с красными звездами на крыльях. Они по-прежнему кружат над базой, не предпринимая никаких действий. В этот момент снаружи донесся вой пикирующего самолета. Застучали зенитки. Не отвечая на огонь, русский истребитель спикировал вниз и пронесся над самыми трубами суперлинкора. Под крыльями его дважды мелькнули маленькие вспышки. После чего самолет взмыл вверх и снова исчез в облаках. Ничего не понимая, Дениц продолжал наблюдать за странным поведением русского истребителя. Тот снова спикировал вниз, лавируя между огненных струй, изрыгаемых зенитными стволами, и снова пролетел над "Тирпицем" с кормы на нос корабля. Под крыльями мелькнули короткие вспышки. И тут до адмирала наконец дошло, чем занимается русский истребитель. До сих пор ни одна разведка в мире не знала точного месторасположения логова секретного германского суперлинкора и не имела ни одной четкой фотографии корабля. Теперь, если этот самолет сможет улететь целым и невредимым, все разведслужбы и армии противника получат точные изображения главного оружия Германии, а заодно узнают, где именно Фюрер скрывает свой суперлинкор. Это будет означать, что со дня на день надо ожидать армаду бомбардировщиков союзных сил. - Ураганный огонь! - заорал Дениц, что было сил, - Сообщить на аэродром охранения, поднять по тревоге все "Мессершмидты", какие есть в воздух. Догнать и уничтожить все русские истребители. Иначе расстреляю всех к чертовой матери. Быстро! На базе началась беготня. Застучали каблуки солдат, бежавших к зениткам второй линии обороны. Зазвонили телефоны - офицеры названивали на все близлежащие аэродромы. Сам линкор окутался дымами, начав палить в воздух изо всех своих зенитных орудий и артиллерийских башен, каждым залпом сотрясая скалу до основания. Дениц даже подпрыгивал при звуках выстрелов. Но, несмотря на все усилия зенитчиков, русские самолеты, сделав свое дело, устремились прочь от линкора. А вот то, что произошло затем, явилось для адмирала военно-морских сил Германии полной неожиданностью. Армады бомбардировщиков не пришлось ждать несколько дней, она появилась сразу же после ухода истребителей. Снова завыли сирены над фьордом, с остервенением застучали зенитки. Но на сей раз они имели дело не просто с вооруженными фотоаппаратурой легкими истребителями. В небе завыли пикирующие бомбардировщики и от их звука мурашки побежали по коже адмирала фон Деница - до того этот проклятый звук напомнил ему пронзительный вой пикирующих торпедоносцев из его кошмарных снов. У адмирала враз похолодели пятки, но он остался стоять на месте, словно загипнотизированный страшным воем. Первые мощные авиабомбы рванули там, где находились зенитки первой линии обороны. Зенитки мгновенно смолкли. Их заменили батареи левого берега и самого суперлинкора. Следующим заходом были уничтожены батареи левого берега. Русские, а теперь в этом не оставалось никаких сомнений, били на редкость точно, бесстрашно подставляя себя под удары артиллерии. Низкая облачность снова сомкнулась, перекрыв видимость летчикам бомбардировщиков, окутав суперлинкор нацистов непроницаемым туманом. Третий заход оказался неточным - бомбы упали в глубокую воду фьорда, вздыбив высоченные фонтаны холодной воды вокруг "Тирпица". Сквозь туман и шум зенитных выстрелов моторы самолетов звучали сейчас как-то обиженно, словно у них отобрали обещанную добычу. Дениц некоторое время смотрел из укрытия мутным взором на взрывы авиабомб, а затем вдруг в секунду изменился в лице - у него созрел отчаянный, единственно возможный в этих условиях план. Адмирал подозвал к себе фон Каца и металлическим голосом отдал приказание немедленно подготовить суперлинкор к долгому плаванию. Фон Кац посмотрел на Деница так, словно тот рехнулся, однако, не стал перечить. Не соглашаться с начальством в вермахте означало расстрел самое большее на следующий день. Команда немедленно стала загружать на борт боеприпасы и продовольствие на месяц. Матросы сновали по трапу с корабля на берег и обратно со скоростью звука. Русские бомбардировщики тем временем не унимались и вокруг линкора постоянно рвались бомбы. Ни одна, правда, пока не угодила в сам корабль, и "Тирпиц" стоял целым и невредимым посреди разверзшегося ада. Несколько авиабомб попало в прибрежные строения для матросов и наружные наблюдательные посты, разметав их в клочья. Дюжину матросов из батальона охранения разнесло в клочки. И теперь по всему берегу были разбросаны в беспорядке чьи-то оторванные и окровавленные руки, ноги и головы. Когда погрузка закончилась, фон Кац доложил Деницу и тот быстро поднялся на борт суперлинкора по качающемуся трапу. - Полный вперед! - скомандовал адмирал фон Дениц, едва вступив на палубу гигантского корабля, - мы покидаем этот фьорд, капитан. Здесь больше небезопасно. - Наша цель, адмирал? - спросил фон Кац. - Русский караван. - Но ведь его охраняют англичане и американцы. Нам понадобится подкрепление, мой адмирал. Дениц смерил фон Каца с ног до головы презрительным взглядом. - К черту подкрепление! Пойдем одни. Плевать я хотел на американцев. Они все трусы. А мне нужен русский караван. Все равно это убежище нас больше не спасет. Завтра здесь появится новая союзная армада, а корабли и подлодки запрут выход из фьорда. Полный вперед, капитан. И - заткнитесь, а то расстреляю. Фон Кац отдал приказ к отплытию. Заработали мощные машины, бешено завращались гребные винты. Мимо потянулись заснеженные скалистые вершины, покрытые редкими сосенками. Бронированный мастодонт плавно двинулся к выходу из фьорда. С этой минуты время для русского конвоя начало обратный отсчет. Глава 6 Когда наступает десятая жизнь Голова весила тонн десять, не меньше. Тело - абсолютно невесомое. Во всяком случае ощущение именно такое. Ноги и руки также не имели привычной тяжести, словно пушинки. А может их уже и не было вовсе? Одна голова осталась... Но ведь голова не может думать сама по себе, без тела... А может я уже в аду? Черт побери, прости Господи, как же здесь темно. Да и жарко в придачу. Дымом тянет. Нет, я наверняка в аду... Да, не сбылись мои мечты, видимо нагрешил в жизни все-таки больше, чем сделал хороших дел, вот и оказался в этом проклятом месте. Скоро ждать чертей. Нечеловеческим усилием воли Антон оторвал десятитонную голову от земли, в которую она была плотно впечатана. В нос ударил резко усилившийся запах дыма. Тянуло не древесной гарью, судя по запаху, неподалеку чадило что-то напоминавшее солярку, мазут или керосин. "Странно, - подумал Антон, - Неужели в аду начались перебои с углем и черти перешли на солярку?" Он открыл глаза. Вокруг была почти сплошная тьма, лишь вдалеке, где-то на краю сознания, теплилось несколько рыжих огоньков. Несмелые языки пламени лизали черный воздух, то расплываясь, то собираясь в четкие образы. Антон попытался двинуться, но тьма снова обрушилась на него. Когда он второй раз открыл глаза, их больно резанул дневной свет. "Вот уж не думал, что в аду бывает светло, - промелькнула первая мысль, - А может я все же попал туда, куда хотел(" Он снова, очень медленно, раздвинул заскорузлые веки. Вытерпел возникшую боль и заставил глаза смотреть во что бы то ни стало, и на что угодно. Но, на удивление, вместо рогатых и волосатых устрашающих парнокопытных уродцев с вилами и лопатами в руках, он, когда глаза привыкли к дневному свету, увидел перед собой бездонное голубое небо. А когда сумел, превозмогая боль, сесть и повернуть голову, которая к этому моменту весила уже тонн пять, то увидел небольшую зеленую лужайку, плавно переходившую в поле и уже почти желтый, но местами еще сохранивший остатки зелени в эту позднюю осеннюю пору, лес, возвышающийся с трех сторон. Повсюду вокруг него слабо дымились почти догоревшие останки самолета, некогда бывшего скоростным истребителем. Антон сидел в кольце слабокурящихся дымков и пытался осознать происходящее. Это занятие давалось ему с большим трудом. Бой, атака, мрак. И это было все, что можно было восстановить в отказывавшейся исправно работать в голове. Что с ним произошло и где он находится? Скорее всего, он схлестнулся с теми погаными "Мессерами" в лобовой атаке и они не отвернули. Теперь его самолет догорает на земле, а немцев что-то не видно. Дымят останки только одного самолета. Неужели они уцелели после столкновения? Ничего себе таран. А может он промахнулся? Да этого просто быть не могло. Хотя, какое это теперь имеет значение. Раз на тот свет еще рановато, надо подумать как отсюда выбираться. "Впрочем, какой "тот свет", - подумал Антон, - я же совсем забыл, что стал бессмертным." И тут же почувствовал дикую боль в плече. Чтобы не заорать, он стиснул зубы так сильно, что они заскрежетали. Странно, разве бессмертные духи и бестелесные эфирные оборотни чувствуют боль в плече? А