и человек намеревалась пройтись траверсом через две вершины и четыре высокогорных перевала, что и было успешно сделано. Когда группа благополучно прибыла обратно на место встречи с вертолетом, то не обнаружила там никаких следов последнего. Вертолет не прилетел ни на следующий день, ни через день, ни через два дня. Обескураженные альпинисты, имевшие запас продуктов всего на три дня и не имевшие карт и достаточно времени для спуска собственными силами в обитаемые места, решили экономить продукты и все же дождаться вертолета. Возможно, у него кончилось горючее, которого не оказалось и по близости, поэтому пришлось послать за горючим машину в соседний район. Все это могло случиться на самом деле и отнять несколько дней, но прилететь за ними должны были в любом случае. Для того чтобы скоротать время, альпинисты стали играть в разные игры. Самая интересная из них была географическая игра с политическим уклоном. Она заключалась в следующем: район, в который их забросила судьба, находился на нейтральной территории. Это был клочок высокогорной земли между российской и китайской границами. В связи с этим, пока не прилетит вертолет, альпинисты решили отделиться от России и образовать собственное независимое государство. В первый день ожидания винтокрылой машины определились только со столицей - столица самопровозглашенного государства находилась в палатке. Затем, как во всяком государстве, необходимо было выбрать правительство. Его выбирали двое суток. В результате долгого дележа портфелей из шести человек один стал президентом, другой - премьер-министром, третий - министром обороны, четвертый - министром топливно-энергетической промышленности, пятый - министром финансов, а последний альпинист стал народом. Министры сразу после получения портфелей принялись обсуждать положение в стране, топливный кризис в которой привел к столь бедственной ситуации. В результате они вынесли общественное порицание министру топливно-энергетической промышленности. В продолжении дебатов, которым суждено было длиться целую неделю, народ безмолвствовал, поскольку очень хотел есть. А когда вертолет все-таки прилетел, он первым сказал "Блин", а потом сказал "Какого хрена вы так долго(" и залез внутрь. Министры последовали за ним. Так закончилась история неизвестного миру самопровозглашенного государства альпинистов между Россией и Китаем, просуществовавшего ровно неделю. Антон снова остановился и взглянул вниз. Теперь завод казался игрушечным домиком из детского конструктора "Сделай сам" в модификации для народов крайнего севера, поскольку смотрелся он на фоне окрестных гор крайне аляповато. Антон вдохнул полной грудью и посмотрел на восток в сторону перевала Ичмет. С такого расстояния он ничего не увидел, кроме самих гор. Поэтому осторожно снял рюкзак и достал бинокль. Приставив его к глазам, Антон, спустя минуту детального осмотра скалы, обнаружил одинокую черную точку, двигавшуюся со стороны перевала Двугорбый в сторону перевала Ичмет. Егор прошел уже почти половину пути по склону и приближался к пункту назначения. Двигаясь с такой скоростью, он через полтора часа должен был достигнуть перевала и заложить заряд. Антон направил бинокль в сторону появления остатков отряда "Эдельвейс" и с удивлением констатировал, что немцы также преодолели почти половину пути, хотя двигались по отвесной стене. Гризов еще раз оценил ситуацию и немного успокоился - все говорило за то, что Егор выйдет к перевалу первым и сделает свое дело. Антон достал последнюю пачку папирос, вытряхнул одну и закурил. На самом перевале курить было чревато - ветер затягивало в цирк. Папироса, конечно, не дымовая труба паровоза, но не ровен час, немцы могли учуять запах дыма на подъеме. Ведь Антон собирался подпустить их почти вплотную, чтобы убить как можно больше, не тратя много патронов. Поэтому он решил покурить напоследок прямо сейчас. Солнце уже стояло в зените. Воздух казался таким теплым и свежим, что Антону вдруг ни с того ни с сего захотелось бросить курить. "А, - махнул он на себя рукой, помучившись с минуту, - Теперь-то уже все равно. Может последний раз курю". Катя сидела рядом, зажав между ног гладкий приклад винтовки, и смотрела в долину. Она сняла шапочку и ее красивые волосы теребил ветер. По глазам было видно, что она совсем забыла о предстоящем сражении и откровенно любовалась высокогорной природой. Антон даже позавидовал такой беспечности. Сомнения его не терзали. Внутренне он был готов на все, но вот так спокойно любоваться горами у него не получалось. Он почти постоянно думал о скорой встрече с противником и прикидывал варианты. Говорят, что нужно уметь расслабиться перед схваткой, но в данную минуту у него это никак не получалось. Он много читал о йогах и самураях, но все эти восточные прибамбасы напрочь вышибало из головы при появлении первых признаков смертельной опасности. В такой ситуации Антон начинал действовать чисто автоматически, повинуясь какому-то внутреннем подсознательному инстинкту самосохранения, заставлявшему падать вправо, когда пуля летела влево. Спроси его потом почему он так поступил, он ни за что на свете не смог бы объяснить свои действия. Но, к счастью, его никто не спрашивал. Антон украдкой посмотрел на Катю и, словно испытывая неловкость, что отрывает ее от столь увлекательного занятия, тихо сказал, тронув за плечо: - Пойдем, Катя. Пора. Она обернулась так неожиданно, что Антон даже немного отпрянул. - Ты меня почти в первый раз назвал по имени. Так странно. Антон помолчал немного и повторил: - Пойдем, нам надо идти. Время кончилось. Она молча встала, надела рюкзак и взяла винтовку. Антон бросил прощальный взгляд на долину, просунул голову под ремень "Шмайсера" и пошел вверх. Спустя пятнадцать минут они уже лежали рядом посреди узкого перевала, спрятавшись за небольшими камнями. Антон внимательно изучал в бинокль окрестные склоны гор, спускавшиеся в жерло потухшего вулкана. По одному из склонов быстро спускался отряд альпинистов в белых маскхалатах. Антон сосчитал немцев, их было ровно двенадцать человек. Значит никто не пошел в обход или через соседние перевалы. Антон оказался прав, выбрав именно этот перевал для засады. Немцы считали себя нераскрытыми и никого не боялись. Вполне вероятно, что тот, первый отряд, на который напоролись бойцы капитана Иванова, оказался просто приманкой. Немецкое командование при планировании операции не могло не предусмотреть, что диверсантов обязательно попытаются остановить. Лучшим выходом могла послужить выброска двух независимых друг от друга диверсионных отрядов, которые имели одну цель, но шли к ней разными путями. И, что самое интересное, могли абсолютно не подозревать о существовании друг друга. В случае засады вероятность прорыва хотя бы одного отряда из двух, с учетом уровня подготовки нацистских альпинистов, была обеспечена. А в случае прорыва сразу двух отрядов, налет на электростанцию и завод мог походить на блиц-криг немцев в Европе. Блиц-крига не получилось, но вот основная опасность секретный завод пока не миновала. Судя по беспечному поведению часовых, там пока никакого нападения не ждали, а это могло кончиться плохо, если не остановить диверсантов здесь. Антон подождал пока отряд, словно змея, выползет на открытый склон и начнет подниматься на перевал. В пятидесяти метрах от перевала тропа зигзагом круто уходила влево, а затем возвращалась обратно. Именно в этом месте, когда нацисты растянутся в горизонтальную цепочку перед перевалом, Антон и хотел открыть огонь. Немцы быстро приближались к намеченному Гризовым рубежу. Наклонившись к Кате, приникшей к своей снайперской винтовке, Антон прошептал ей на ухо: - Целься в замыкающих. Сначала сними последнего, потом бей остальных сколько сможешь. Отрезай им отход. Катя молча кивнула. Антон неожиданно притянул ее к себе и поцеловал в щеку. Затем оттолкнул и прицелился в высокого немца, шедшего впереди колонны диверсантов. - Готова? - спросил он сдавленным голосом. - Да. - ответила тихо девушка. - Огонь! Короткая автоматная очередь и винтовочный выстрел слились воедино, расколов тишину. Егор шел осторожно, стараясь не подскользнутся и не улететь вниз. Он хорошо понимал ситуацию как сапер, а ситуация была такой же опасной - один неверный шаг и лавина тебе обеспечена. Не надо даже никакого взрыва. Он шел по самой верхней кромке крутого лавиноопасного склона. Над ним возвышался снежный козырек, а под ним находилось несколько сот метров сыпучего снега, готового в любую минуту превратиться в белый водоворот. Егор спинным мозгом чувствовал бомбу, которая лежала у него в рюкзаке и должна была принести смерть немцам. Но если он вызовет лавину до намеченного срока, это будет самая бесполезная смерть, а глупо погибать Егор не хотел. Время для него словно остановилось. Он переставлял ноги с такой осторожностью, словно действительно шел по минному полю и в миллиметре от подошв его башмаков торчали усики противопехотных мин. Шаг влево, шаг вправо - мгновенная смерть. Вот уже до конца склона, за которым твердая скала, осталось пятьдесят метров. Вот уже сорок. Егор остановился на секунду и вытер пот со взмокшего лба. Еще несколько мучительно долгих шагов, в течение которых он не чуял своих ног, словно это и не он ступал по снегу. Вот до спасительной скалы осталось двадцать метров. Черт побери, сейчас эти несчастные меры казались едва ли не длиннее километров. Еще несколько шагов, закрепился ледорубом, сделал следующий шаг. Как медленно тает расстояние! Шаг. Еще один. Вот уже остается не более десяти метров. Рукой подать. Но спешить нельзя. Егор передвигается подобно улитке. Вот еще несколько бесконечных метров остается позади. Вот уже и скала. Шаг, и левая нога заскользила вниз. За ней поехала правая. Егор прыгнул вперед, изо всех сил изогнувшись в падении схватился за скальный выступ. Подтянулся на руках и оказался на твердой почве. Под ногами спасительный камень. - Черт побери, - выругался Егор и изодранными руками вытащил папиросу из пачки. Нервно закурил, радуясь жизни. - Чуть было не отправился покататься на лавине. Выпустив пару густых колец едкого дыма, он уставился в долину. Внизу, прямо под ним находился завод. Невооруженным глазом с этой скалы можно было разглядеть два казавшихся небольшими корпуса и высокие опутанные колючей проволокой ограждения. По периметру ограждения завода располагались вышки с пулеметами, но был ли кто-нибудь на них, с такого расстояния было невозможно рассмотреть. Прямо перед ним уходила вниз бездонная пропасть. Егор подошел к ее краю и попытался заглянуть вниз. Он не боялся высоты, но вдруг в нем возникло странное чувство, похожее на эйфорию. Страха не было вообще, скорее было сильное ощущение власти над пространством. Ему вдруг захотелось бросится вниз и полететь, поймав восходящий поток воздуха. Егор ни на секунду не усомнился, что взлетит, и абсолютно не боялся упасть в пропасть. Постояв так несколько минут, он с некоторым сожалением отодвинулся от края на несколько метров и перевел взгляд в ту сторону, в которой скрылись Антон и Катя. Цирк был залит солнцем. Вершины гор сияли. Там должно было быть жарко. "А скоро станет еще жарче, если они уже достигли предперевального взлета. - очнулся Егор от своего состояния, - Поэтому мне надо торопиться". Он кинул недокуренную папиросу в снег и стал подниматься по камням на возвышавшуюся над перевалом Ичмет вершину. Метров через триста Егор остановился. Он уже почти достиг вершины и решил осмотреться. Судя по всему, немцы появятся на перевале не ранее, чем через полчаса. Они поднимутся, передохнут чуток, и двинутся дальше вниз. Егор внимательно всматривался в расщелины и складки горы стараясь обнаружить удобное убежище, где можно было бы пережить взрыв и остаться невредимым, но перевал Ичмет был на удивление гладок. Не обнаружив ничего примечательного, Егор пришел к выводу, что успешно заложить бомбу можно только на западной оконечности перевала, там где ожидалось вступление на него диверсантов. Но для этого Егору надо было спуститься с вершины на перевал, а в первом варианте операции этого не планировалось. Если немцы неожиданно появятся на перевале, то он вряд ли успеет унести ноги обратно на вершину. Егор минуту раздумывал, но потом решил рискнуть. В противном случае, даже после взрыва немцы могли уцелеть. Он обошел вершину и стал спускаться по северному склону на перевал со всей скоростью, на которую только был способен. Склон был довольно крутой и Егор трижды падал, прежде чем достиг самой седловины перевала. Здесь прямо в лицо дул противный ветер. Егор приблизился к левой части перевала, снял рюкзак и достал оттуда взрывное устройство. Он едва успел установить его в глубокий сугроб на самом краю перевала, как неожиданно услышал треск автоматной очереди и свист пуль над головой. Бросившись на снег, Егор успел заметить человека в белом маскхалате, который показался на краю склона. Человек держал в руках "Шмайсер" и стрелял длинными очередями. Мысли понеслись в голове Егора с лихорадочной быстротой. Подняться обратно он уже не успеет. Долго отстреливаться против шестерых тоже, просто не хватит патронов. Остается одно - взрывать заряд. Но как? Надо попытаться бросить заряд как можно ближе к немцам, а самому уходить на другую сторону перевала. В этот момент Егор заметил еще двух немцев, отделившихся от скалы и вступивших в седловину. Они сразу начали стрелять. Пули свистели над головой Егора не переставая. Он вытащил из рюкзака блок дистанционного управления и засунул его в нагрудный карман. Затем приподнялся над поверхностью и изо всех сил швырнул самодельную бомбу в немцев. Ныряя в снег Егор ощутил резкий укол в правое плечо. Горячая волна разлилась по телу. Снег вокруг мгновенно стал алым. Егор посмотрел на свое плечо и увидел на нем огромное красное пятно, которое увеличивалось на глазах. В этот момент что-то больно ужалило в левое бедро и голень. Уже не пытаясь бежать, он нащупал в нагрудном кармане блок дистанционного управления и вытащил его. В ладони хлюпала кровь. Егор собрал последние силы и еще раз приподнялся, чтобы посмотреть на немцев. Уже все шестеро находились на перевале. Они шли бесстрашно распрямившись во весь рост с автоматами на перевес и поливали огнем со всех сторон небольшой засыпанный снегом камень, за которым прятался Егор. - Ну, прощайте, братцы. - сказал Егор, посмотрел на девственно чистое небо и нажал на кнопку. Перевал содрогнулся от мощного взрыва. Короткая автоматная очередь и винтовочный выстрел слились воедино. Первый и замыкающий колонну фашисты нелепо вскинули руки, хватаясь за грудь, и повалились в снег. Не теряя драгоценных мгновений, Антон дважды с секундной задержкой перевел автомат влево, полоснув очередью по второму и третьему диверсантам. Оба рухнули как подкошенные. Остальные успели упасть в снег и открыли ответный огонь. Над головами Антона и Кати запели свинцовые птицы. - Четверо! - радостно крикнул Антон сквозь треск автоматных очередей Кате, - Неплохо для начала. Молодец! Ловко сняла замыкающего. Снизу послышался тяжелый и глухой стук ручного пулемета. Об камни застучали крупнокалиберные пули. - А вот это не очень хорошо, - сказал Антон, - попытайся снять пулеметчика. Катя чуть-чуть высунулась из-за камня и приникла к оптическому прицелу. В перекрестье возникла морда нациста, лупившего очередями из чернотелого пулемета с дырчатым устрашающим стволом. Катя прицелилась и плавно спустила курок. Сухой щелчок винтовочного выстрела потонул в грохоте пулеметной трескотни. Но вслед за этим трескотня резко смолкла. Пулеметчик уткнулся лбом в снег рядом с еще дымившимся стволом собственного пулемета. - Пятеро! - констатировал Антон. Он вытащил гранату и ждал случая, чтобы кто-нибудь из диверсантов решился сменить позицию для стрельбы. Долго ждать не пришлось. Двое нацистов, привстав, короткими перебежками устремились к перевалу. Антон прицелился и метнул гранату, которая угодила под ноги второму диверсанту. Раздался взрыв. Бежавший первым немец согнулся и, упав на снег, забился в агонии, видимо, с перебитым осколками позвоночником. От второго осталось кровавое месиво. "Семь." - мысленно сосчитал Антон. Но оставалось еще пятеро нацистов, которые успели расползтись по склону, как тараканы, и почти не стреляли, выжидая. Наверняка у кого-нибудь из них была снайперская винтовка. Эту догадку Антон проверил очень быстро. Едва он попытался высунуть голову из-за своего укрытия, как щелкнул негромкий выстрел и в воротнике его бушлата образовалась аккуратная дырочка. Пуля пролетела в такой близости от кожи, что Антон успел почувствовать обжигающее дыхание смерти. Он спрятался назад. Неожиданно в голову Гризову пришла идея. Антон подполз к Кате и сказал: - Оставайся здесь и держи подступы под прицелом. Вот тебе пистолет. Я обойду немцев сбоку, там в двух сотнях метров есть небольшой проход, и добью оставшихся. Если что - сразу стреляй. Катя посмотрела на него с мольбой во взгляде, но ничего не сказала. Антон отполз назад метров на десять, приподнялся, и, пригнувшись, бросился бежать к левому плечу перевала. Обогнув несколько скальных выступов, он нашел то что искал, что заметил еще на подъеме - небольшую промоину в снежном покрове, которая вела на самый верх левого гребня перевала. Не теряя времени, он стал карабкаться наверх. В этот момент со стороны перевала послышались автоматные очереди. Обдирая руки и лицо об острые камни, Антон изо всех сил вскарабкался на гребень и увидел как четверо немцев с автоматами со всех сторон склона уже почти вплотную подобрались к камню, за которым пряталась Катя. Раздался сухой щелчок. Один из них вдруг схватился за живот и, выронив автомат, упал на колени. Еще секунда, и Катю возьмут в кольцо. Антон это видел, но лихорадочно искал глазами пятого немца со снайперской винтовкой. Искал и не находил. Его нигде не было. Но он должен был где-то быть, черт побери. Он был! Антон это явственно чуял. Автоматчики подползли уже почти вплотную. Вот они вскочили и бросились к камню. Все, будь что будет! Антон поднялся во весь рост, опустил дуло автомата вниз и нажал на курок. Трофейный "Шмайсер" застучал, поливая огнем своих создателей. Немцы, не ожидавшие нападения с тыла, ловили свинец кто в спину, кто в бок, а кто, инстинктивно повернувшись на звук выстрелов, прямо в лицо. Антон стрелял до тех пор пока курок не стал щелкать вхолостую, и остановился, только когда увидел под собой застывшие в нелепых позах тела в белых маскхалатах с расплывшимися красными пятнами. На секунду над цирком повисла бездонная тишина. Антон стоял и смотрел на распластанных мертвых немцев, силясь поверить в то, что они победили, как вдруг краем глаза он уловил шевеление внизу на склоне, но даже не попытался укрыться. Один из немцев, казавшихся мертвее мертвых, вдруг вскинул винтовку и выстрелил. Дикая обида и злость захлестнули Антона, что-то горячее и мерзкое ударило в грудь. Уже падая вниз, в небо, как ему казалось, он услышал второй выстрел, гулким эхом отозвавшийся в долине. Глава 14 Охота на "Тирпиц" - Еще двадцать минут и начнется обледенение двигателя, - доложил Антону штурман Бомберидзе, - пора возвращаться на базу. - Будем искать еще пятнадцать минут, - приказал Антон, - он должен быть где-то здесь. Штурмовик "Ил-2" уже около двух часов кружил у береговой полосы Норвегии, занятой немцами, словно нарочно подставляя свои бока под зенитный огонь. Пока, к счастью, все шло благополучно. Антон пролетел над немецкой территорией в тумане и остался незамеченным - зенитчики приняли его за своего. К вечеру, однако, развиднелось. Ветер растащил облака, обнажив широкую полосу арктических льдов. В ветвистых, словно вены, разломах заиграло предзакатное солнце. Пора было подумать о возвращении на аэродром, а дело это представлялось нелегким. Три остальных штурмовика, посланных на разведку трассы к запретным фьордам, до цели не добрались. Выбрав неверный курс, звено вознамерилось пройти вдоль береговой полосы и попало под шквальный огонь немцев. Два штурмовика рухнули в море. Третий дотянул до ближайшего аэродрома и врезался в ангар с топливом, надолго запомнившись немцам. Честно говоря, Антон и сам толком не знал, что за корабль он ищет. По донесениям разведки где-то здесь нацисты прятали свой секретный суперлинкор "Тирпиц". Корабль этот толком еще никто никогда не видел, потому что участия в войне он принял пока только пару раз. Фюрер опасался часто использовать свое новое детище - один залп из орудий этого линкора стоил несколько миллионов немецких марок. И атаковали его только дважды - десять английских бомбардировщиков типа "Ланкастер" при переходе из Германии в Норвегию, никто из них не вернулся на базу, и русские бомбардировщики в густом тумане норвежских фьордов. Тогда же был сделан единственный расплывчатый снимок суперлинкора. Следующий массированный налет на логово "Тирпица" не дал ничего - суперлинкора там уже не было. Значит немцы его успели перепрятать. Линкор был грозен, а скоро в Мурманск должен был прийти караван с оружием. Командование авиаполка специального назначения требовало от Антона срочно обнаружить "Тирпиц". В противном случае корабль мог сорвать проведение крупной операции союзников. К этому дню прибывающий в Мурманск караван с оружием, боеприпасами и стратегическим сырьем из США уже пересек семьдесят пятую параллель. Охранять его должны были английские и американские корабли. Однако, невидимой преградой маячил где-то немецкий суперлинкор. Специально сформированная на Карельском фронте группа из летчиков-асов должна была найти и уничтожить нацистский линкор раньше, чем тот успеет пустить ко дну половину русского каравана. "Легко сказать "найти", - думал Антон, вглядываясь в изрезанный узкими проходами берег, - их тут сотни, черт ногу сломит". Однако чуял Антон - где-то здесь таится фашистский дредноут. Прячет жерла своих огромных пушек до поры до времени за норвежскими скалами. Антон взглянул на отметку топлива - осталось только на обратный путь. "Ну, ладно, - подумал лейтенант, - все равно отыщу". И бросив прощальный взгляд на скалистый берег, махнул рукой штурману: "Идем домой!" Все что случилось с ним до этой минуты и происходило прямо сейчас Антон воспринимал так, словно пребывал бесконечном тягучем кошмаре. У него перед глазами стоял тот заснеженный горный цирк, полный немецких трупов, а в ушах висел звон от одиночного выстрела снайпера. Нет он не умер, хотя и провалялся в больнице почти три месяца. Пуля угодила в правую часть груди. Долгие недели Антон находился на волосок от гибели, в беспамятстве, потерял много крови, но его снова выходили. Он был жив. Как рассказал ему потом лейтенант Григорьев, доставивший его на самолете с Кавказа в Мурманск, когда его обнаружили, Антон казался настоящим мертвецом. Нашел его отряд охранения секретного завода, под началом майора Прохорова, подоспевший на поле битвы уже после того, как все закончилось. Майор пересчитал трупы нацистов и обалдел от их количества, особенно, когда нашел на поле битвы одного смертельно раненого Антона. Он приказал срочно доставить лейтенанта вниз, где ему в походных условиях сделали первую операцию, и, спустя несколько дней, когда восстановилась связь с внешним миром, отправить на большую землю. Антона вывезли с завода на грузовике и доставили в расположенный в предгорьях аэродром, откуда самолетом перевезли в Мурманск. Вместе с ним майор Прохоров отослал представление к званию героя Советского Союза. Если лейтенанту Гризову суждено было умереть в пути, то умереть героем. Почему его доставили именно в Мурманск Антон узнал только спустя три месяца, когда пришел в себя после пятой операции и окончательно поправился. Несмотря на свою отлучку на Кавказ, Антон по-прежнему считался асом в пилотировании самолетов. К этому времени на северном фронте сложилась чрезвычайная обстановка. Страна задыхалась от нехватки боевой техники, топлива и боеприпасов, необходимых для ведения войны с нацистами. Эту помощь, естественно не бескорыстно, оказали Соединенные Штаты Америки, послав в Мурманск несколько караванов с необходимыми припасами и техникой. Нацисты яростно пытались задержать поставки в Мурманск. Для того, чтобы сорвать планы союзного командования, по данным агентуры, они даже готовы были пойти на широкомасштабное использование своего нового супероружия - гигантского линкора "Тирпиц". Командование русских ВВС получило приказ от ставки верховного главнокомандующего экстренно обнаружить, уничтожить или вывести из строя суперлинкор. Для чего создавалось авиационное спецподразделение из асов, прославившихся в трудных операциях. За Антоном закрепилась слава одного из трех летчиков, сумевших уцелеть после массированного налета воздушной армады на немецкий порт Киль. По донесениям разведки в тот день нацисты бросили на отражение налета втрое превосходящие русских силы, которые были уничтожены более чем наполовину. Именно поэтому смертельно раненого лейтенанта доставили в Мурманск, неподалеку от которого базировался специально создаваемый из асов авиаполк, в надежде на его скорое выздоровление. Все это гвардии лейтенант Гризов понимал и смог разложить в своей голове по отдельным полочкам, когда пришел в себя. Но вот чего он никак не мог уразуметь, так это почему на все его вопросы о медсестре Кате, вместе с ним защищавшей перевал, никто не мог дать ему никакого ответа. То есть, вообще никакого. Слыша вопросы о Кате, лейтенант Григорьев делал удивленные глаза и отрицательно мотал головой, объясняя, что впервые слышит о таких подробностях. Немного подлечившись, когда его уже выпускали одного на прогулки по парку и улице, Гризов сходил в штаб нового спецподразделения и отослал запрос на Кавказ. Ответ пришел неожиданно быстро. Из штаба полка сообщали, что согласно показаниям майора Прохорова в тот день на перевале был обнаружен только смертельно раненый лейтенант Гризов. Никакой медсестры Катерины Игнатьевой на месте схватки обнаружено не было. Это сообщение повергло Антона в изумление. Как это не было? А куда же она подевалась? Не сквозь землю же провалилась в самом деле. Если бы ее убили немцы или она даже свалилась в пропасть, то ее нашли бы бойцы из отряда майора Прохорова. А ему отвечают, что никаких следов ни живой ни мертвой Кати не обнаружено. У Антона путались мысли. Он часами теперь просиживал в коридоре у окна госпиталя бессмысленно глядя в пустоту, дымил как паровоз, опаздывал на процедуры, забывал принимать лекарства. Врачи стали им недовольны, а ему стало абсолютно наплевать на свое состояние. Иногда хотелось выть на луну и лезть на стены от безысходности, а иногда просто достать пистолет и застрелиться. Хорошо, что у Антона сейчас не было пистолета, иначе он обязательно бы это сделал Он не мог себе представить, что остался жив после этой смертельной схватки, а она бесследно исчезла, растворилась словно дым или утренний туман. Словно ее и не было никогда. Но это было не правдой. И воспоминания говорили о том, что Катя была даже более реальной чем он сам в этом мире. Но кроме собственных воспоминаний ничто в мире не хотело признавать Катю живой или хотя бы когда-то существовавшей. К счастью, как это не дико звучит, шла война. Скоро Антон выздоровел и стал вполне боеспособным летчиком, а их-то сейчас и не хватало. Спустя несколько дней прямо в госпиталь ему поступило предписание явиться в штаб спецподразделения, носившего кодовое название "Северные крылья", неожиданно романтическое для скупого на фантазию командования. Подразделение располагалось недалеко от Мурманска на бывшем аэродроме подскока, расширенным для того, чтобы на нем могли садиться не только истребители, но и штурмовики. Антон явился к новому месту службы и был препровожден прямо в кабинет командира подразделения полковника Залетова, находившийся в большом одноэтажном каменном доме на краю взлетной площадки. Полковник был высок ростом и грузен, как медведь в пору обжорства. Принимая во внимание всеобщее голодное время, Антон решил, что полковник чем-то болен. Как только Антон появился в кабинете, полковник поздоровался с ним и спросил по-отечески: - Ну, как самочувствие, гвардии лейтенант? - Нормально, товарищ полковник. - ответил Антон без особого энтузиазма. Залетов оглядел его тяжелым внимательным взглядом из-под седых бровей, но сказал только: - Ну, вот и хорошо. Самолетом управлять ты, я знаю, умеешь. А это нам сейчас как раз и понадобится. Наслышан о твоих подвигах на Кавказе, но это теперь уже позади. Впереди новая задача. И задача сложнейшая. Куришь? Антон взял из портсигара полковника папиросу и безразлично закурил. - В настоящее время проводится операция союзных сил по доставке в Мурманск боеприпасов и вооружения для нашей армии. Везут это все на кораблях под конвоем американских и английских сил, самолетов и кораблей. По данным нашей агентуры в штабах германских морских сил ходят упорные слухи о том, что именно этот караван "PQ-17" будет атакован германским линкором "Тирпиц", самым сильным кораблем на Балтике. Сам понимаешь, лейтенант, насколько важен для нас сейчас этот груз. Потерять мы его не можем. Полковник прервался и сделал длинную затяжку. - Кроме того, есть и вторая сторона дела. Наши союзники, американцы, хотят первыми найти и уничтожить этот линкор. Это конечно хорошо, но ставка верховного главнокомандующего дала четкий приказ - первыми это должны сделать именно мы. Наше подразделение "Северные крылья". Задача архиважная и в политическом смысле первостепенная, хотя наше дело выполнять приказы, а курс за нас определяют другие. Залетов докурил папиросу. Затушил о пепельницу, сделанную из гильзы от снаряда среднего калибра. Затем продолжил. - Ты, лейтенант, я знаю, истребитель. Всю войну летал на "Яках". Однако, ситуация в данный момент потребует летать на штурмовиках. Истребитель против кораблей - штука несерьезная, так что придется переучиваться. Но это дело недолгое. Быстро освоишь. Залетов снова пристально посмотрел на лейтенанта Гризова, медленно курившего с безразличным видом. - Лейтенант, В 141 истребительном полку тебя считают асом. Поэтому с тебя и спрос будет особый. Я хочу назначить тебя командиром звена штурмовиков, которым будет поручено решить исход операции в нужный момент. На Антона, казалось, эта информация не произвела никакого впечатления. Он не выказал особенной радости, продолжая молча курить. Залетов, слегка удивленный таким безразличием бравого лейтенанта к собственной судьбе, на всякий случай поинтересовался: - Возражения есть? Антон все также не торопясь сделал последнюю затяжку, затушил папиросу о пепельницу на столе полковника, прибавив к одному сиротливо лежавшему окурку второй, и сказал: - Нет. Возражений у меня нет, товарищ полковник. - Ну, вот и хорошо. - удовлетворенно проговорил Залетов, - Значит с завтрашнего дня приступайте к своим обязанностям. О плане полетов получите инструкции от начальника аэродрома майора Седова. Со следующего дня для гвардии лейтенанта Гризова, которому по секрету сообщили из родного 141-го истребительного полка, что вместе со званием героя Советского Союза он получит внеочередное звание капитана, начались жаркие дни. Он учился летать на штурмовике "Ил-2", снова на время став желторотиком. Но Антон не зря считался асом, поэтому учение шло быстро. Сначала новая машина показалась Гризову, привыкшему к большим скоростям, едва ли не медлительнее кукурузника. Но затем, совершив на ней более двадцати тренировочных вылетов, часть из которых автоматически превращалась в боевые из-за кишмя кишевших в северном небе истребителей нацистов, Антон постепенно начал смотреть на "Ил-2" другими глазами. По-своему это была неплохая машина. Не столь скоростная и маневренная, конечно, как истребитель "Як", но и выполняла она другие функции. "Ил-2" был довольно мощным штурмовиком, способным нанести фашистским кораблям ощутимый урон. Во время одного из тренировочных вылетов над акваторией Северного моря Антон заметил подвсплывшую подводную лодку нацистов, видимо чинившую неполадки в машине. Эта встреча стала для нацистов роковой. Сначала Антон прошелся по корпусу подлодки из шестиствольного крупнокалиберного пулемета, затем сбросил на нее две бомбы, одна из которых угодила прямо в кормовую часть подлодки. За несколько минут, в течение которых длилась атака, немецкая субмарина перестала существовать. На поверхности от нее осталось только большое масляное пятно. Единственно, о чем жалел Антон при таких встречах с немецкими кораблями, так это то, что он не летает на торпедоносце. "Ил-2" был конечно мощным штурмовиком, но торпедоносцы привлекали Антона своей отчаянностью. Атака самолета-торпедоносца на ощетинившийся всеми зенитными орудиями корабль на высоте трех метров над водой волновала Антону кровь. Глядя на такие самолеты, ухитрившиеся добраться каким-то чудом до базы после боевого вылета, превращенные вражеской артиллерией в натуральное решето, гвардии лейтенант Гризов каждый раз преисполнялся неописуемого восторга и боевого настроя, вдохновлявшего его на долгое время. "Интересно, спустя сорок лет мы будем балдеть от каких-то самураев и камикадзе, - думал он, - а сейчас эти летчики вытворяют такое, за что где-нибудь в Японии их наградили бы золотым самурайским мечом и пожизненным правом не склонять голову перед императором. А они и понятия не имеют об этом. Для них все это - обыкновенная война. Тяжелая опасная работа, только и всего." В один из таких вылетов звено из четырех штурмовиков, которым Гризов учился управлять, как когда-то учился воевать в составе звена истребителей, столкнулось в воздухе с морским самолетом-разведчиком нацистов, кружившем неподалеку от Мурманска. Антон решил не спускать немцу такой наглости и бросился в атаку, но немецкий самолет оказался значительно быстроходнее русских штурмовиков и стал уходить в сторону Норвегии с большим отрывом. Пока длилась безуспешная погоня, немецкий пилот успел вызвать подкрепление и в тот момент, когда Антон решил оставить затею с погоней и приказал звену повернуть домой, из облаков вынырнуло два черных "Мессера" с желтыми драконами на фюзеляжах. Они моментально подожгли замыкающий штурмовик Васьки Брыкова и набросились на следующий. Пока Антон пытался огнем из своих пушек и пулеметов отогнать верткие истребители, у него в душе росла уверенность, что он уже встречался с этой сладкой парочкой раньше. Помимо уверенности рос, словно снежный ком, и дикий необъяснимый ужас, недостойный советского летчика. Антон чувствовал себя так, словно пожал руку костлявой старухе-смерти. Никогда ранее при встрече с немецкими истребителями он не испытывал такого панического ужаса, наоборот, только становился собраннее. Был готов ответить на любые выпады вражеских асов. Теперь же ему захотелось улепетывать со всех ног подальше от "Мессеров" с желтыми драконами. Чувство это захлестнуло его так быстро и было столь всепоглощающим, что Гризов едва удержался, что бы не выйти из боя. Между тем, немецкие истребители вели себя как-то странно. Они сбили один русский штурмовик и принялись кружить вокруг самолета Антона, не открывая огонь. Пулемет его штурмовика выплевывал огненные заряды не переставая, но никак не мог даже слегка задеть немцев. Наконец, словно им надоела эта игра, "Мессеры" исчезли в облаках и больше не появлялись. Приземлившись на аэродроме спустя полчаса, Антон доложил обо всем полковнику Залетову и зашел в медсанбат, квартировавший неподалеку от аэродрома. Там он выпросил у знакомого фельдшера банку спирта, уединился в землянке, и стал думать. Однако, как ни старался, ничего объяснить себе не смог. Природа панического ужаса осталась неразгаданной. Единственное, о чем неожиданно вспомнил раскрепощенный мозг гвардии лейтенанта, так это о смутном и мгновенном ощущении ужаса, которое он испытал в те секунды, когда падал с пулей в груди вниз со скалы. Ощущения как две капли воды походили на сегодняшние, но те, кавказские ощущения, можно было списать на предсмертные судороги, а сейчас он был в относительно здравом уме и светлой памяти. Опустошив банку спирта, лейтенант решил пойти проветриться по взлетной полосе. Наступал вечер, вылетов на сегодня не предвиделось, а спать он пока не хотел. Порядки в "Северных крыльях" были чуть попроще, поскольку подразделение состояло сплошь из асов. Обычно часовые никого не подпускали к летному полю, но для своих пилотов делалось исключение. По дороге к аэродрому Антон повстречал Леньку Крестовского, от которого узнал о том, что в соседней зенитной части, казармы которой располагались в трех километрах от аэродрома, сегодня показывают американскую кинокомедию. Круто изменив свой маршрут, Антон отправился вместе с Ленькой в гости к зенитчикам. Всю дорогу Крестовский болтал о чем-то без умолку, но Антон его абсолютно не слушал. Он думал о Кате. Она ведь даже не считалась без вести пропавшей, все делали вид, что ее просто не было. Почему? Может операция против диверсантов из дивизии "Эдельвейс" была настолько секретной, что ее, или ее труп, решили спрятать даже от него. Чушь! Антон был не столь важной птицей. Тогда его, по логике вещей, самого должны были первым запрятать куда-нибудь в Сибирь. Да и что в сущности он знал такого секретного? Практически ничего. Ну, есть на Кавказе какой-то завод. Делает какую-то секретную продукцию. Но ведь Антон даже отдаленно не представлял какую именно, да и знать не хотел. Гораздо увереннее он чувствовал себя при самолетах. Да, загадок было значительно больше, чем ответов. Когда Крестовский и Гризов добрались, наконец, до клуба зенитчиков, который был устроен в одном их блиндажей, совсем рядом с огневой батареей, американская кинокомедия уже началась. На экране бодрые и сытые, не нюхавшие пороха американские женщины катались на велосипедах по парку, потом разъезжали там же на лошадях, пили шампанское и в конце концов стали швыряться друг в дружку тортами. По сюжету и постановке фильм представлял третьеразрядную подделку под наиболее известные работы Чарли Чаплина. Раскритиковав кино в душе, Антон, тем не менее, от души посмеялся в нескольких местах. Поскольку других шедевров искусства под рукой не оказалось, приходилось учиться радоваться тому что было. Антон ненадолго забылся, и даже мысли о любимой девушке его не будоражили во время фильма. В конце киноленты как всегда образовался хэппи энд - все незамысловатые девушки встречали миллионеров и выходили за них замуж, одним ударом получая от жизни все. Когда фильм закончился, Крестовский пригласил Антона к знакомым зенитчикам на банку спирта, и Антон, у которого хмель уже почти выветрился из головы за время просмотра киноленты, с радостью согласился - он не хотел так скоро возвращаться в реальность и вспоминать панический ужас сегодняшнего дня. Расставив на походном столе несколько банок спирта, зенитчики и их гости несколько часов пили за победу, за смерть фашистским гадам, за то, чтобы остаться в живых, и, когда Антон все же собрался в свой полк, на ход ноги. Крестовский остался еще на часок, благо спирта хватало. Антон, между тем, был уже близок к своей норме. Для того чтобы снова выветриться перед тем как заявиться в родную часть, он решил пройтись пешком по проселочной дороге, которая вела из расположения зенитчиков к аэродрому. Запахнувшись в теплый бушлат, гвардии лейтенант Гризов нетвердой походкой зашагал к дому. На дворе стояла холодна зимняя ночь. Полярная, как называли ее на севере. За время пути Гризову несколько раз мерещилось, что далеко позади него маячили две темные фигуры. Каждый раз, когда у Антона возникало это чувство, он оборачивался и пристально вглядывался в темноту, плотно укрывавшую все пространство вдоль неосвещенной дороги - ночной иллюминации в целях маскировки от налетов вражеских бомбардировщиков на аэродроме не включали, поэтому Антон брел впотьмах, едва различая на ощупь колею, разбитую военными грузовиками. Но если следовать колее, то сбиться с пути было невозможно, дорога вела только в одно место - на аэродром. Иногда ночью по дороге проходили конвои с боеприпасами для зениток, береговой артиллерии и кораблей, но сегодня выдалась на удивление безлюдная ночь. Через десять минут ходьбы на морозном воздухе Антон начал постепенно трезветь. Вдоль дороги росли чахлые деревца, днем еще кое-как служившие ориентирами, но сейчас абсолютно бесполезные, в лучшем случае казавшиеся мутным тенями. Еще через десять минут небо на западе слегка просветлело. Антон поднял голову, что бы рассмотреть причину неожиданного появления зыбкого света и увидел вышедшую из-за облаков полную луну. Круглая серебристая тарелка зловеще светила с низкого небосвода. Антон непроизвольно ускорил шаги - до аэродрома должно было быть уже не так далеко. Неожиданно он снова услышал за собой отдаленный шум, напоминавший скрип снега под башмаками. У гвардии лейтенанта отчетливо возникло чувство сжимающегося вокруг него невидимого кольца злобной силы. Он обернулся. Метрах в ста, по колено в зыбком тумане, стояли два человека с головами волков. Пасти их были оскалены, торчавшие языки подрагивали от учащенного дыхания, злобные глаза поблескивали в темноте. Одно из этих существ подняло голову, и окрестности огласил душераздирающий волчий вой. Антон трясущейся рукой вытащил из кобуры пистолет и выстрелил в напр