пять лет. Впрочем, вместе со своими камнями в печени он может еще жить и жить. - Отец, - сказал он, - Тэд Валенти бывает у своей любовницы два раза в месяц. Джо Коломбо снял очки, отчего его глаза стали казаться меньше и злее, и начал массировать лицо ладонями. Он вздохнул несколько раз, снова надел очки и невидящими глазами посмотрел на сына. - Так, - наконец сказал он, - Тэд Валенти... Значит, он. - Пока это только слова Руфуса Гровера, тем более что Гровер не слишком долюбливает Валенти, как, впрочем, и наоборот. - Да, Марв, конечно, но слишком уж велики совпадения. - Но зачем бы Валенти, если он действительно шпионит для Кальвино, рассказывать Руфусу Гроверу о своей любовнице? - А почему бы и нет? Элементарная мера предосторожности. Мало ли кто мог увидеть его в городе. А так пожалуйста, я и не скрывал. Рассказывал даже Гроверу, спросите у него. Хитрый пес... Найди ее, Марв, и обязательно привези ко мне сюда. Я бы хотел сам поговорить с ней. - Хорошо, отец, найду. Марвин Коломбо поднялся на лифте на третий этаж. Шофер Валенти сказал, что номера он не помнит, но как будто из лифта направо. Удивительное дело, но похоже, что Валенти вовсе не делал тайны из своего знакомства с этой дамой. Вот здесь. Квартира тридцать четыре. Он нажал на кнопку звонка. Дверь не открывали. Он нажал еще раз, прислушался. Ему почудилось, что где-то внутри скрипнуло, затихло. После пятого звонка из-за двери послышался старушечий голос: - Кого? - Мне нужно видеть Бернис. - Нет ее. - Когда будет? - Кто ее знает, будет или не будет. - Вы можете мне открыть? Из-за двери донесся слабый, но ехидный смешок. - Чего захотел... Она тоже чужим открыла... вот что получилось... Марвин почувствовал, как у него забилось сердце. Что-то случилось, кто-то уже опередил их. Неужели это дело рук самого Валенти? Но старуха говорит - чужие. Мало ли кого он мог послать... Почувствовал, что что-то не так... - Уверяю вас, бабуся, я с вами ничего не сделаю. - Не-е, - донесся из-за двери еще один смешок, - не открою. - Мне нужно просто поговорить с вами. - Не-е, не открою. Она тоже чужим открыла... вона что стало. Он вышел на улицу и не без труда нашел привратника. Дом был из сравнительно дорогих, и при нем еще сохранился привратник, оказавшийся угрюмым человеком средних лет с костяной отполированной лысиной. - Мне нужна ваша помощь, - сказал Марвин. Привратник ничего не ответил, лишь метнул на Марвина сердитый и обиженный взгляд. - Мне нужно поговорить с женщиной, которая живет в квартире тридцать четыре. - Ну и говорите, - неожиданно громко рявкнул привратник, - мне-то что. Я ей не хозяин. Я вообще никому не хозяин, - с отвращением добавил он и повернулся к Марвину спиной. Марвин протянул ему пять НД, которые исчезли мгновенно, словно растворились в воздухе. - И еще десять, - сказал Марвин, - если вы устроите мне свидание со старухой из тридцать четвертой квартиры. - Ей же тыща лет, - привратник подозрительно посмотрел на Марвина, - ее же черт испугается. - Я не черт. И мне с ней надо поговорить по делу. Они снова поднялись на третий этаж. Привратник нажал на звонок и, не дожидаясь ответа, забарабанил по двери руками и ногами. - Эй, ты что, оглохла, старая? - заорал он. - Чего разорался, лысый пес? - донеслось из-за двери. - Тут к тебе кавалер пришел. - Сказала, не открою. - Он тебе посулился пять НД дать. - Брешешь ты все. - Ей-богу. Сейчас он под дверь подсунет. Марвин попытался было подсунуть купюру под дверь, но не смог - мешал наружный порожек. - Ну видишь, - донеслось из-за двери, - я ж говорила, брешешь ты все. - Да как же я подсуну, если не дает порожек? - сказал Марвин, подумал и добавил: - Вот что. Я оставляю вашему знакомому деньги и выхожу на улицу. Вы открываете дверь, берете деньги и выходите на улицу. Там мы и поговорим. Вы ж не боитесь выйти днем на улицу... Если вы выйдете, получите еще столько же. - Ладно. Иди на улицу и жди там, - проворчала старуха из-за двери. Марвин спустился вниз и вышел на улицу. Недавно прошел дождь, и лужицы быстро подсыхали на раскаленном асфальте. Около подъезда на складном стульчике сидел старик. Глаза его были устремлены вдаль с сосредоточенностью слепого. - Мистер, - тихо сказал старик, - почему вы остановились около меня? Я не люблю, когда останавливаются около меня. - Почему? - зачем-то спросил Марвин. - Я боюсь людей, - вздохнул старик. - Я жду человека. - А... - протянул старик, и Марвину почудилось, что в голосе его прозвучало разочарование, - я тоже жду. - Кого? - Жду. Просто жду. Все равно кого или что. Хлопнула дверь, и из подъезда выползла толстая старуха с морщинистым, словно печеное яблоко, лицом. - Это вы, что ли? - подозрительно спросила она Марвина. - Чего вам нужно? - Привратник передал вам деньги? - Попробовал бы не передать... Говорите, чего вам, а то я здесь на улице торчать не люблю. Вон пусть он торчит. Ему хорошо, он слепой. - Расскажите, что случилось с Бернис? - А чего рассказывать? Звонят это поздно вечером, я уж и телевизор выключила в своей комнате. Она сама и открыла. Это все я из своей комнатки слышу. У вас вообще хозяйка так мне говорит: "Если, - говорит, - я сама знакомым открываю, нечего тебе твой старый нос совать". Это она мне. А что я, можно сказать, вынянчила ее, это ей без внимания. - Я понимаю, - кротко сказал Марвин. - Значит, она открыла. Что случилось дальше? - А чего дальше? - Это я вас спрашиваю. - Да, вот я и говорю. Открыла она, и я слышу, спрашивает: "Что-нибудь случилось с Тэдом?" Тэд - это у ней есть такой. Лысоватенький, но вообще самостоятельный мужчина. - Это он? - спросил Марвин и показал старухе фотографию Тэда Валенти. - Смотри, - удивилась старуха. - Он. Он как и есть он. - Ну и что же случилось дальше? - Дальше... Они заржали, а Бернис вскрикнула. То ли чего она увидела, то ли ударили ее - не знаю, врать не стану. Только замолчала она. "Ну, - думаю, - сейчас до меня очередь дойдет", - и шмыг под кровать. Вы не смотрите, я еще шустрая. И правда. Они там чего-то между собой поговорили и, я слышу, мою дверь открывают. Хорошо, я ее не заперла, а то они бы сразу поняли, что внутри кто-то есть. А так вошли они, покрутились. Я лежу ни жива ни мертва. Лежу, смотрю на ноги. Четыре ноги. В середине комнаты постояли, подошли к кровати. Один из них говорит: "Нет старухи, ушла, видно, к любовнику". Второй заржал и говорит: "Ладно, пошли, черт с ней". Я так и поняла, что это, значит, черт со мной. "И слава, - думаю, - богу". Смотрю - и вправду ноги к двери двинулись. Ну, потом я как услышала, что дверь входная хлопнула, вылезла. "Ну, - думаю, - сейчас я Бернис скажу, что больше я у ней работать не стану. Что хватит с меня. Что хоть я ее и вынянчила, но терпеть такую жизнь не намерена. Не для того я до седых волос дожила, чтобы как кошка от ейных знакомых под кровати шмыгать". Так ей и хотела сказать. А ее нет. Унесли ее. - Как унесли? Откуда вы знаете, что унесли? Вы ж были в своей комнате, да еще под кроватью. - А я и не видела. Я, молодой человек, слышала. Перед тем, как хлопнула входная дверь, один из них и говорит: "Ты смотри, маленькая, а тяжелая. Попробуй ее на себе волочь. Пусть, мол, подкинет полсотни за тяжесть". - Кто подкинет? - А я почем знаю, какое-то имя вроде он назвал, да я не помню. Вот и все. Вы мне еще обещали пятерку. - Вот, держи. И когда это все случилось? - Да позавчера. Я все жду хозяйку-то. Только ни слуху от нее ни духу. Ну ладно, я пойду, а то озябла я что-то. Да и Бернис вдруг позвонит. - Значит, вы не помните, о ком они говорили, чье имя поминали? - Нет. Я б сразу сказала, чего таить-то? - Хорошо. Я еще раз приеду к вам завтра. Постарайтесь вспомнить имя. Если вспомните, четвертной ваш. - Врешь ты, - недоверчиво сказала старуха. - Ей-богу, - улыбнулся Марвин. - Ну приезжай, даст бог - вспомню. Тэд Валенти подошел к двери комнаты босса, но путь ему преградил телохранитель Коломбо. - Я очень сожалею, мистер Валенти, но есть приказ забирать оружие у всех, кто входит к боссу. - А что случилось? - встревоженно спросил Валенти. - Не знаю, у меня приказ. Валенти протянул телохранителю пистолет, постоял, пока тот ловко не ощупал его, и спросил: - Теперь можно? - Идите, мистер Валенти, босс вас ждет. Валенти вошел в комнату. Он взглянул на главу семьи и наклонил голову: - Добрый день, дон Коломбо. Вы звали меня? - Да, Тэд. Марвин и я хотели спросить у тебя, сколько тебе платит дон Кальвино. Нет, нет, Тэдди, не волнуйся. Мы же не налоговое управление. Просто любопытно. Может, это действительно выгодно - шпионить? Расскажи нам, Тэдди-бой. Коломбо внимательно посмотрел на Валенти и заметил, как тот с трудом проглотил слюну и неуверенно, как бы на пробу, сложил лицо в улыбку. Но улыбка мгновенно исчезла, когда взгляды их встретились. - Так тебе не хочется ничего рассказать нам? - мягко, почти ласково спросил Коломбо. В его вкрадчивой неторопливой манере было что-то от кошки, которая собиралась поиграть с жертвой. - Я... я не понимаю, - пробормотал Валенти. - Я не могу понять, шутите ли вы, дон Коломбо... - Ну, конечно, шутим. Шутим, почему же нам не шутить, когда у нас хорошее настроение, когда нам весело, когда, наконец, я знаю, кто предает и продает меня и всю семью. Согласись, это случается не каждый день, Тэдди, и не каждый день можно накинуть на шею бывшему другу, которого ты собственноручно вытащил из дерьма, хорошенькую удавочку. Можно было бы, конечно, и просто пустить пулю в лоб, но не надо забывать старых традиций. - Нет, нет, нет! - слабо крикнул Валенти и упал на колени. - Богом клянусь... - Ты же у нас атеист, - улыбнулся Коломбо. - Клянусь всем, что вы сделали для меня, дон Коломбо... - Так это я сделал, а не ты. Я тебя вытащил из джунглей, где ты под именем Эдди Макинтайра размешивал белое снадобье молочным сахаром, чтобы трижды обокрасть и тех, кому ты толкал героин, и тех. Кто тебя им снабжал. Ты и капитан Доул, я вас вытащил обоих, когда вас хотели наказать, чтоб другим было неповадно красть у тех, кто тебя кормит. Доул сегодня наш уважаемый сенатор, гордость Скарборо. Сенатор и респектабельный бизнесмен, у которого вложено в дело почти полмиллиона. Ты же, Тэд Валенти, дослужился до советника семьи. У тебя жена и двое детей, на которых ты получил лицензии. Ты уважаемый гражданин. Ты неплохо работал, потому что чем выше ты поднимался под моим крылом, тем больше, надо думать, тебе платил дон Кальвино. - Го-осподи, го-ос-поди! - взвыл Валенти и ударил головой об пол. - Это ложь, ложь, ложь! Слова здесь нет правды, дон Коломбо, клянусь вам. Детьми клянусь! Кто, кто мог вам нашептать такое? Почему вы так решили, почему вы отвернулись от меня? Жизнь моя вся прошла у вас на виду... - Он начал всхлипывать. - Ты неплохой актер, - улыбнулся Коломбо и несколько раз хлопнул в ладоши. - Я аплодирую твоей игре, потому что я человек справедливый. Что хорошо, то хорошо. Я ничего не буду от тебя утаивать. К нам из Уотерфолла перебежал человек. Он рассказал, между прочим, о разговоре, который он случайно услышал и который вели между собой дон Кальвино и Папочка. Кальвино беспокоился, не слишком ли часто ездит один человек к своей даме, а Папочка успокоил его, человек этот не пылкий и ездит всего два раза в месяц. Этот человек ты. - Дон Коломбо, - протянул руки Валенти. - Это вы говорите о Бернис? Так спросите ее, она вам подтвердит под пыткой, что ничего у меня и в мыслях не было. - Она ничего не подтвердит. - Почему, дон Коломбо? Почему? Сжальтесь надо мной, почему? - Ее похитили. Ее нет. - Кто похитил? Зачем? - Это я как раз тебя хотел спросить. - Найдите ее, богом вас заклинаю... - Ты к ней так привязан? - улыбнулся Коломбо. - Нет, чтобы она подтвердила мою невиновность. - Хватит, ты становишься, смешон. Оставайся хоть мужчиной. - Но я же не скрывал, что езжу к ней. Все знали об этом. - И даже в Грин-Палисейд? Даже дон Кальвино знал? - Господи, что же это? - Валенти на коленях добежал до кресла, в котором сидел Коломбо. - Господи, это же заговор врагов моих! Я знаю, дон Коломбо, это все чудовищные интриги Руфуса Гровера. Он ненавидит меня. Да, я ему говорил, что езжу к Бернис Разве это преступление? Я сам предлагал познакомить его с ней. - Хватит, Тэд Валенти, ты мне надоел. У меня все уши полны твоим визгом. Будь мужчиной. Ты ведь у нас атеист, так что тебе нечего беспокоиться из-за ада. Эй, - крикнул он, - возьмите его! Дверь бесшумно распахнулась, и в комнату вошел телохранитель дона Коломбо. Он легко, словно ребенка, поднял Валенти с ковра и посмотрел на босса. - Запри его пока в подвале. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. МАРКВУД И ФРИСБИ 1 Клиффорд Марквуд вылез из-под душа, вытерся и посмотрел на себя в зеркало. Удивительный все-таки перед ним был человек, решил он. Мало того, что физиономия у него всегда была асимметричная и унылая, теперь в ней появилось что-то совсем отталкивающее. Блудливо-самодовольные глаза, трусливо-жестокие губы. И не мудрено, впрочем. Доктор Клиффорд Марквуд, друг гангстерского лорда. Друг и поверенный. Интеллигентный и образованный человек, который с таким интересом выслушивает лекции по истории мафии. Кто сможет еще так оценить тонкие силлогизмы седовласого джентльмена? Никто. Народ все вокруг грубый. Стрелять? Это пожалуйста! А вести после стрельбы тонкие просвещенные беседы - для этого, извольте, мы держим специального человечка. Как же, как же, с образованием. Настоящий доктор наук. И не какой-нибудь адвокатишко, которые толпятся в очереди перед дверями мафии - авось возьму", а специалист по компьютерам. И заметьте, человек со стороны, будней наших не знает, все ему в диковинку. Надо будет вас познакомить. У него, представляете, еще есть совесть... ха-ха... представляете? Правда, чуть-чуть, но есть еще, и так забавно следить, как он ее, совесть, выжимает из себя. Что вы хотите, человек он образованный, не может просто вспороть кому-нибудь брюхо, как это делаем мы. Должен же он помучиться немножко. Нет, нет, я вам его не уступлю, мне свой ученый тут нужен. Да, Клиффорд Марквуд, это ты можешь. Что-что, а по части самобичевания ты мастак... Ну хорошо, а если прямо сказать: мистер Коломбо, я вас презираю и ненавижу. Вы чудовище. Я отказываюсь иметь с вами дело. Я буду всеми силами бороться с вами. Всегда и везде. Что вы говорите? Стать сюда? Зачем? Ах, чтоб не забрызгать мозгами ковер, когда вы сейчас будете стрелять в меня? Нет, дон Коломбо, я вас предупредил, что буду бороться против вас - я забрызгаю своими мозгами ваш ковер, причинив вам тем самым ущерб в пять кредиток на химчистку. А если серьезно? А если серьезно, то на душе муторно, а что делать, не известно ни мне, ни даже мудрой машине. Пока ждать, даже отдавая себе отчет, что с такого безропотного ожидания, когда человеку кажется, что он лишь выжидает благоприятного случая, чтобы потом проявить верность принципам, - и начинается предательство. Кто определит, что такое благоприятный случай? То, что имеешь сегодня? Пожалуй, нет. Надо подождать, может, завтрашний день принесет действительно Благоприятный случай. А принципы? А что принципы, я ж им верен. Просто жду благоприятного случая. Марквуд сварил себе кофе, выпил пару чашечек и вышел на улицу. Хвойный густой воздух настаивался на солнечных лучах. В торжественной сосновой тишине слышно было, как деревья, потрескивая, разминают суставы. Пайнхиллз. ОП, охраняемый поселок. Сосновые холмы. Богом благословенное место. Дорогое место. Стоило миллионы. Миллионы, по крохам собранные, скопленные, уворованные парками для короля Гангстерляндии, его светлости дона Коломбо Первого. Под ногами у него хрустнула сухая веточка, и на мгновение ему почудилось, что это хрустнуло стекло шприца. Ничего удивительного. Эти благословенные холмы стоят на шприцах. Не Гангстерляндия, а Шприцляндия... Его уже ждали. Конвоир - дюжий парень, и тот, ради которого он выслушал столь замечательную лекцию по истории мафии. Лекцию, прочитанную самим доном Коломбо. - Возьмете его наверх, мистер Марквуд? - спросил конвоир. - Да, в мою комнату. Они молча поднялись по лестнице. - Мне помочь вам? - поинтересовался конвоир. - Да нет, я сам справлюсь, спасибо, - кивнул Марквуд. Они остались вдвоем и оценивающе осмотрели друг друга. - Как вас зовут? - спросил наконец Марквуд. - Арт Фрисби, - ответ был четкий и старательный, как у ученика, который хочет показать учителю свою дисциплинированность. - Прекрасно. Будем знакомы. Меня зовут Клиффорд Марквуд, и мне поручили произвести испытание вас на детекторе лжи... Вы знаете, кстати, что это такое? - Так, - пожал плечами Фрисби, - в самых общих чертах. - Ну хоть назначение его вы себе представляете? - Марквуд вдруг почувствовал, что говорит снисходительным тоном сержанта, обращающегося к новобранцу. Боже мой правый, я презираю человека за то, что он плохо знает, что такое детектор лжи! - Назначение? - переспросил равнодушно Фрисби. - Да. - Догадываюсь. Марквуд посмотрел на Фрисби и подивился какой-то апатии испытуемого, глубокому безразличию, наконец просто отсутствию самого элементарного любопытства. Не его, Марквуда, собирались испытывать, а он, и тем не менее сердце у него билось учащенно. Перед ним человек, похожий на корову, ведомую на убой. Она спокойно пережевывает в блаженном неведении свою жвачку, а он, тонко организованный поводырь, переживает за корову. Но все это самое элементарное и самое привычное для него принаряживание своей трусости, ее облагораживание. Что ни говори, а по этой части он мастак. Ни подлости, ни трусости - один лишь трепет высокоорганизованной нервной системы. Он усадил Фрисби на стул и долго и неумело возился с датчиками, прикрепляя их клейкой лентой к его телу. Наконец он управился со всем: пульс, электропроводность кожи, дыхание и другое. Датчики он соединил с машиной. Он начал задавать вопросы, помня об инструкциях, которые получил от Коломбо. Мистера Коломбо несколько смущала ссора в баре, и нужно было подойти к ней неожиданно. Поэтому вопросы вначале были отвлекающие, безобидные, простые. Он заранее договорился с машиной, что она будет анализировать одновременно и сами ответы как таковые, и показания физиологического состояния Фрисби. Замечания и указания машина должна была сообщать по радио, и в ухо Марквуда был вставлен крошечный приемничек. Арт отвечал на вопросы скучным, ровным голосом. "У меня впечатление, - вдруг сказала машина, - что его угрюмость, как бы внутренняя замороженность, в общем для него привычны. Он не стал таким с момента ссоры в баре. Скорее всего причины формирования такого характера лежат где-то глубже..." Марквуд посмотрел на Фрисби. Вот перед ним сидит ладно скроенный человек лет тридцати с правильными, но маловыразительными чертами лица и ждет очередного дурацкого вопроса. Человек, устроенный так же, как он. Его земляк по планете. И он не понимает его, не знает его. Словно они заряжены одноименными зарядами и не могут приблизиться друг к другу. Что в голове у этого Фрисби, что за пружинка заставляет его двигаться, думать, жить? Кто он, что он, для чего он? Неужели нельзя преодолеть одноименность зарядов и приблизиться друг к другу, не испытывая взаимного отталкивания? Ах, ах, - тут же поймал он себя, - какие прекрасные слова! Земляк по планете. А он, тонко организованный Клиффорд Марквуд, пытается этого самого земляка поймать, дабы укрепить или развеять подозрение гангстера. Для чего он играет эту дурацкую роль? Только ли оттого, что в услужении Коломбо для него есть какая-то надежда? Надежда на что? На то, что он выживет? А для чего? - Послушайте, Фрисби, - сказал Марквуд, - для чего вы живете? Фрисби поднял глаза и посмотрел на Марквуда. Он, должно быть, ожидал улыбки, но Марквуд был серьезен. - Не знаю, - медленно сказал он. - А вы знаете? Вы человек образованный, а у меня четыре класса за душой. Вы даже книги, наверное, читаете. Вот и объясните, для чего вы живете. - Не знаю. - А чего же вы меня спрашиваете? - Мне на минуту показалось, что у вас есть цель в жизни. Что вы, в отличие от меня, знаете, для чего вы дышите и шевелитесь. Мы ведь все дергаемся, как маленькие заводные игрушки. Бегаем, чтобы было что поесть, где поесть, на что купить, с кем лечь спать. Это все не цели... - А... Верно... Цель - это другое. У меня, если подумать, бывали цели... "Легкое отклонение от нормы, - послышался в ухе у Марквуда голос машины, - разговор о цели имеет для Фрисби эмоциональную окраску". - Какие же? - спросил Марквуд. - Разные, - пожал плечами Фрисби, - в разное время разные. Бывают цели поменьше, бывают покрупнее. А бывают и такие, которые помогают жить. "Еще раз обращаю внимание, - пискнуло в ухе у Марквуда, - разговор о целях волнует его, но он старается держать себя в руках". - Возможно, - кивнул Марквуд Фрисби. - Даже не возможно, а безусловно. Вопрос о другом. Ну хорошо, у вас есть цель. Вы ее достигаете. Допустим. А что дальше? Вы ставите себе новую цель? - Не знаю, - покачал головой Фрисби. - Я в философии не разбираюсь. Каждый живет как может. Один одним - другой другим. Люди себе цели не ставят. Жизнь их ставит. - А вам какие цели ставила жизнь? - Разные. Я вот когда был совсем еще сопливым, поставил себе целью стать сильнее одного мальчишки, который меня тиранил... - Фрисби слегка улыбнулся, словно ему было приятно вспоминать, как его тиранили. - Я устроил себе что-то вроде турника из куска трубы. Сначала я, не то чтобы подтянуться, даме висеть толком не мог, а потом пошло... - И вы поколотили своего тирана? - Да. Это был хороший день. - Мне кажется, у вас должна быть сильная воля. - Может быть, - пожал плечами Фрисби. - Не знаю. - Но вы ведь, кажется, пристрастились к героину и все-таки сумели бросить. Так, во всяком случае, вы говорили мистеру Коломбо. - Это правда. - Но бросить героин чудовищно трудно. Практически невозможно. Он же включается организмом в процессы обмена. Что вас заставило бросить? "Все датчики регистрируют эмоциональное отношение к вопросу", - предупредила машина. - Мне повезло, - еле заметно усмехнулся Фрисби. - Я полюбил одну девушку. А она повесилась. Из-за белого снадобья, Она, выходит, тоже была волевым человеком. Обычно нарки умирают медленно. Так, что они даже сами не замечают, как окочуриваются, не говоря уже об окружающих. Может, это потому, что и жизнь-то нарка трудно назвать жизнью... Так. А она решила умереть сразу... Тогда я и надумал бросить. - Почему? Вы были потрясены ее смертью? Я понимаю. Но все-таки как вы бросили? Наоборот, в вашем состоянии тогда естественно было бы искать успокоения в наркотиках. - Наверное, вы это понимаете лучше. А я думаю, что мне удалось все-таки бросить из-за сильного чувства. - Любовь к этой девушке? - Нет, не совсем. Мне кажется, из-за любви того не сделаешь, что сделаешь из-за ненависти. "Эта тема необыкновенно для него важна, - сообщила машина Марквуду. - Он справляется с волнением только усилием воли". - Простите, Фрисби, я вас не совсем понимаю. Ненависть - это действительно сильная штука. Кого вы ненавидели? - Был толкач, который сначала меня подколол обманом, а потом, когда Мэри-Лу - так ее звали - все старалась помочь мне бросить, он ее убедил, что вдвоем бросить легче. Что она меня лучше понимать будет. В общем, и ее приспособил к шприцу. Его-то я и возненавидел. Хотя, если как следует разобраться, - задумчиво протянул Фрисби, - я его возненавидел только потому, что уж очень сильно любил ее. Вот ведь что получается, без любви не было и ненависти. - Он усмехнулся и покачал головой, удивленный, должно быть, своим открытием. - Ну и что, удалось вам еще встретиться с ним? - Да нет, все это давно было. Одиннадцать лет назад. Так вот, вспомнил тут с вами. А так все это дело забытое... "Сильный сдвиг всех показаний датчиков. По-видимому, ответ представляет сознательную ложь", - пропищало в ухо Марквуда. - А как его звали? - спросил Марквуд и посмотрел на Фрисби. И без анализа машины видно было, что вопрос был собеседнику неприятен. - Не помню. Мало ли было толкачей. Если б я всех толкачей, с кем приходилось иметь дело, помнил, у меня б голова давно лопнула бы... "Безусловно, сознательная ложь, - констатировала машина. - По-видимому, имя и личность этого толкача играют в жизни Фрисби большую роль. Именно играют, а не только играли. Слишком велика эмоциональная реакция. Мне кажется, что следует пойти обходным путем. Постарайтесь узнать, где все это происходило. Когда, мы уже знаем. Примерно одиннадцать лет назад". - Послушайте, Фрисби, вот вы сказали, что ненависть важнее в жизни, чем любовь. Ну допустим, что вы сейчас так думаете. Допустим даже, что вы правы. Но в детстве вы, наверное, были другим? Пока жизнь не повернулась к вам своей жестокой и грозной стороной. Фрисби исподлобья посмотрел на Марквуда. Странный человек - подумал он. Странные вопросы, глупые вопросы. Чистоплюй из охраняемого поселка. Но ведь он сам-то здесь у Коломбо. Что же строить из себя наивную девицу? Или все они с образованием чокнутые? - Позвольте вас спросить, мистер Марквуд, вы сами где родились, не в ОП случайно? - Да. - А я в джунглях. И там жизнь не крутится перед их обитателями то одним, то другим боком. Она вам не вертихвостка какая-нибудь. Она всегда повернута к ним одной стороной. На то это и джунгли. - Где вы выросли? Я имею в виду - в каком городе? - Здесь, в Скарборо. - Где именно? - На тридцать второй улице. Если вы представите не просто джунгли, а болото в джунглях, так это как раз там... Марквуд на мгновение вообразил, как перетряхивает свою магнитную память машина, которая должна помнить всех тех, кто работает или работал на семью Коломбо. Если этот толкач не был диким... "Это участок Тэда Валенти, которого тогда звали Эдди Макинтайр", - передала машина. Так, спокойно, не торопись, сказал себе Клиффорд Марквуд. Обдумай все спокойнее. Этот человек, Фрисби, конечно, знает, что Эдди Макинтайр стал теперь Тэдом Валенти и входит в число самых приближенных к Коломбо людей. Знал и скрывал, что знает. Почему? Наиболее естественный ответ: боялся за свою шкуру. Ведь могли бы тогда подумать, что он оказался здесь для мести и вся история с побегом из Уотерфолла лишь инсценировка. Что значит, инсценировка? Какая, в конце концов, разница, убил ли он Кармайкла в порыве гнева или для того, чтобы его появление здесь, в Пайнхиллзе, выглядело правдоподобным? Но раз Кармайкл действительно убит, выходит, он был убит хладнокровно, только для инсценировки? А может быть, в инсценировке принимал участие не он один? Нет, это уже область чистого вымысла. Чистая спекуляция. - Когда вы узнали, что Тэд Валенти когда-то назывался Эдди Макинтайром? - спросил Марквуд. - Не помню, - медленно сказал Фрисби и пожал плечами. "Безусловно, ложь, - комментировала машина. - Кроме того, ему вообще следовало бы несказанно удивиться. Это его первая грубая ошибка. Ведь из всего предшествующего разговора должно было явствовать, что он даже Макинтайра не помнит, а не то, что Макинтайр и Валенти - один и тот же человек. Теперь задайте ему вопрос: сам ли он узнал, что Эдди Макинтайр служит Коломбо, или ему сказали?" - Скажите, Фрисби, вы сами узнали, что Макинтайр и Валенти одно и то же лицо, или вам кто-то сказал об этом? - Сам. "По всем физиологическим показателям - ложь. Пульс сразу дошел до девяноста против его обычных семидесяти двух. Марквуд, начните снимать с него датчики и, когда вы все их снимете и он начнет успокаиваться, задайте ему вопрос, для чего его послали в Пайнхиллз. Спросите между делом, небрежно. Я буду следить за его голосом и выражением". Марквуд посмотрел на Арта Фрисби. Тот устало опустил плечи, но лицо его по-прежнему было непроницаемым и неподвижным. "Думающий компьютер да еще человек - не слишком ли много для одного гангстера с четырьмя классами образования?" - подумал Марквуд. В нем впервые шевельнулось нечто похожее на симпатию к человеку, сидевшему перед ним. Почему вообще он проявляет такое рвение в допросе? Почему он, ученый, привыкший думать, что он сам себе хозяин, вдруг лезет из кожи, чтобы помочь одному бандиту поймать другого? Что ему вообще до этих людей с их заботами? Ну хорошо, раз попал он сюда, в это осиное гнездо с философствующим гангстером во главе, - значит, попал. И вряд ли выберется отсюда вообще. Но загонять кого-либо в угол при помощи думающей машины? Да еще испытывать при этом охотничье возбуждение? До каких же пределов подлости может человек докатиться и оправдывать себя при этом? Хотя бы азартом охоты или поиска... Он молча подошел к Фрисби и подумал, что надо иметь железные нервы или вообще ничего не понимать, чтобы сохранять такое спокойствие. Но он же понимает. В его мозгу бушуют бури: страх, ненависть, боязнь, что вот-вот он проговорится. Нет, право же, в неподвижном лице Фрисби было что-то стоическое, индейское... Марквуд начал снимать с Фрисби датчики. Тот облегченно вздохнул, слегка развел руками, разминая затекшие плечи. - Да, Фрисби, - как можно небрежнее спросил вдруг Марквуд, - а чего вас все-таки послали сюда, в Пайнхиллз? - Не знаю, - машинально сказал Фрисби и тут же вздрогнул, словно его ударил электрический ток. - Я хочу сказать, что не понимаю вас, - добавил он и сам понял, что голос его звучит жалко и неубедительно. Он побледнел. Кулаки его несколько раз сжались и разжались. - Меня никто не посылал, - твердо сказал он. - Никто. Все было так, как я рассказывал дону Коломбо. Можете меня пытать. Значит, его послали сюда. Значит, нюх не подвел мистера Коломбо. То, что произошло в баре, было инсценировкой. У Арта Фрисби есть цель. Им движет ненависть. Ненависть к Макинтайру - Валенти. Значит, те, кто его послал, тоже хотят причинить вред Валенти. Ну что ж, у этого парня хоть есть в жизни цель. Хоть негативная, но цель. А у меня нет. Ни негативной, ни позитивной. Он не боится, а я боюсь. Боюсь всего. Я и пошел-то сюда только из-за страха. Из-за страха остаться без работы и быть вышвырнутым из привычного ОП в джунгли. Мэрфи и его хозяин не ошиблись во мне. Именно такие мучающиеся трусы и служат хозяину лучше всех. Его мысли прервал голос машины: "Я бы сообщила о результатах дону Коломбо. Мне кажется, что детектор лжи кое-чего стоит. Это может пригодиться..." 2 Марвин Коломбо снова подошел к знакомой уже двери и нажал на кнопку звонка. - Кто там? - почти сразу ответила старуха. - Мы с вами вчера беседовали... - Ну слава те, господи, - послышался облегченный вздох, и дверь распахнулась. - А я уж боялась, что вы не придете, мистер. Деньги при вас? - Какие деньги? - рассеяно спросил Марвин. - Это как какие? - испуганно спросила старуха, стоя прямо перед Марвином и глядя ему в глаза. - А кто мне полсотни обещал, ежели я вспомню? - в голосе старухи появилась дребезжащая визгливость. - Я цельную ночь глаз не сомкнула - все вспоминала, чуть голова не лопнула, а у меня и так давление, а ты прикидываешься, что не знаешь, какие деньги. Марвин потряс головой. Не может быть. Два раза подряд так не везет. Сейчас старуха исчезнет, растает, и он снова окажется за своим письменным столом и юркнет как мышь в гору документов. Но старуха не исчезала, и Марвин сказал с нежностью, которая была для него непривычна: - Да есть же деньги, вот они. Хотите - мелкими. А хотите - одной бумажкой. - Тогда слушай, - степенно кивнула старуха. - Вот тебе имя-то. Значит, один из них и говорит другому: "Маленькая, а тяжелая. Попробуй ее на себе волочь. Надо бы, чтобы Руфус Гровер подкинул нам по полсотни за тяжесть". - Как вы сказали? - чуть не подпрыгнул Марвин. - Руфус Гровер? - Ну а я что говорю? Руфус Гровер. - Точно? - А я что, придумала? Я б тогда еще вчера придумала. Всю ночь вспоминала, веришь - глаз не сомкнула, а у меня давление... Марвин не стал ожидать лифта, а бросился вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через три-четыре ступеньки. Это даже была не просто удача, это невозможно было себе представить. И даже дело не в том, что шпионил-то вовсе не Валенти, а сам Руфус Гровер, черт с ними с обоими. Дело в том, что теперь-то уж отец поймет, что на него можно положиться. Исчезнет из отцовских глаз то снисходительное выражение, которое всегда в них появлялось, стоило ему заговорить с сыном. Не ценил его отец, считал, видите ли, адвокатишкой, испорченным слишком легкой жизнью, способным лишь оказывать услуги. А для главы семьи, для настоящего босса нужна, мол, прежде всего твердость, жестокость, предприимчивость. Вот тебе и предприимчивость, вот тебе и правая папенькина рука. Руфус Гровер. Кто бы мог подумать... Он не помнил, как домчался до Пайнхиллза и как ворвался в домик, в котором жил отец. Телохранитель кивнул ему, и он понял, что старик у себя. Он даже не постучал в дверь, а распахнул ее толчком. Коломбо сидел за письменным столом, обложившись бумагами. Он поднял глаза и понял, что случилось что-то важное. - Руфус Гровер, - задыхаясь, пробормотал Марвин. - Что Руфус Гровер? - Старуха вспомнила. Те двое, что похитили Бернис, говорили между собой, что она маленькая, а тяжелая и что надо бы, чтобы Руфус Гровер подкинул им по полсотне. - Она назвала имя Руфуса Гровера? - Да. Темная, наполовину выжившая из ума старуха. Она не могла ничего придумать. - Да, наверное... Марвин, налей мне немножко выпить. И можешь плеснуть себе. Марвин подошел к бару, налил два стакана виски, бросил туда льда и добавил воды. Старик, видно, разволновался. Он ведь пьет только, когда что-то его очень беспокоит. Вообще-то ему нельзя. Печень. Еще, не дай бог, что-нибудь с ним случится. Нет, нет, он, конечно, не желал смерти отца, боже упаси, но вместе с тем мысль о его смерти не пугала его, не несла эмоционального заряда, а была лишь некой абстракцией. Джо Коломбо сделал глоток, облизал губы, поставил стакан на папку с бумагами - боится, что от мокрого стакана может остаться пятно на полированном столе, подумал Марвин, - помассировал руками лицо. - Это несколько меняет картину, - вздохнул Коломбо. - Еще бы. А я было уж решил, что на Кальвино работает действительно Валенти. Марвин мог бы, конечно, сказать: "Ты было уже решил", но старик не прощал, когда его тыкали носом в собственные ошибки. - Да, похоже было, - согласился Джо Коломбо. - Значит, это Руфус Гровер. - Да, отец, теперь уже сомневаться не приходится. Посуди сам, какая получается картина. Мы узнаем, что в нашем штабе кто-то из наших приближенных к тебе людей работает на Кальвино. Это факт. - Это факт, - кивнул Джо Коломбо. - К нам попадает Арт Фрисби, и от него мы узнаем, что Кальвино заботит человек, посещающий свою приятельницу дважды в месяц. Мы узнаем, что это Тэд Валенти. Это факт. - Это факт. - Дальше. Нам удается узнать адрес этой Бернис, причем выяснилось, что Валенти вовсе не скрывал ни Бернис, ни ее адреса. Даже предлагал познакомить с ней Руфуса Гровера. Это факт. - Это факт, - слабым эхом отозвался Джо Коломбо. - Я нахожу квартиру Бернис. Ее похитили. Похитили после того, как в Пайнхиллзе появился Арт Фрисби. Я решаю, что все сходится. Шпион - Тэд Валенти. Именно его имел в виду дон Кальвино в разговоре с Папочкой. А когда они узнали, что Арт Фрисби у нас, они убирают на всякий случай Бернис, которая, очевидно, была связной и что-то могла знать. Но это не так. Шпион не Валенти, а Руфус. Это, кстати, Руфус сказал мне о Бернис. Чтобы отвести подозрение от себя... Постой, постой, значит, этот Арт Фрисби... Значит, его подослали... Подослали с байкой о человеке, который ходит дважды в месяц к своей приятельнице. Теперь все понятно. Руфус знает об этом, сообщает в Уотерфолл, и все вместе они разрабатывают просто дьявольский план. Бросить подозрение на Валенти. Все указывает на него. На шее его затягивается традиционная удавка - все в порядке. Невинный человек на том свете, а шпион может теперь спокойно работать, пока Кальвино не решит, что можно вообще разделаться с семьей Коломбо. Имея такого шпиона, грех не попробовать. Руфус Гровер... Кто бы мог подумать... Предан как собака, казался преданным как собака. Боже, что было бы, если бы старуха не вспомнила имени или эти два похитителя получше обыскали бы квартиру... - Никогда не верь никому, - сказал Джо Коломбо, поднял стакан и посмотрел его на свет. - Ты думаешь, я тебе верю до конца, сын мой? Ты ведь сам не против стать главой семьи? А? Тебе ведь кажется, что ты бы уже развернулся, что я слишком много плачу и полиции, и судьям, и депутатам. Так ведь? - Господь с тобой, отец... - испуганно промямлил Марвин. - Господь со мной, - кивнул старик. - Он-то и учит меня никому не верить. Есть только интересы. Если твои интересы совпадают на какое-то время с интересами другого - можешь рассчитывать на него. Если нет, лучше подумай о своей безопасности. Так-то, сынок. И поди скажи Раве, чтобы он позвал ко мне Руфуса. И пусть позовут ко мне этого Марквуда. Давай-ка подумаем, с кем лучше побеседовать сначала. - Ну как, доктор, что-нибудь получилось из ваших бесед с перебежчиком? Или все то же самое, что я уже знаю? - Боюсь, мистер Коломбо, кое-что оказалось не совсем так, как рассказывал Фрисби. - А именно? - без особого интереса спросил Коломбо. - Арт Фрисби не убежал из Грин-Палисейда. Все это была тщательно поставленная инсценировка. Его послали. А если это так, то выходит, что в Уотерфолле заинтересованы в погибели Валенти. Стало быть, он не является их шпионом и не предал вас. Шпионит кто-то другой, а вся операция была задумана, чтобы обезопасить этого другого и лишить вас Валенти. Таковы выводы из показаний детектора лжи. Арт Фрисби держался прекрасно. Ни одной ошибки, ни один мускул не дрогнул. Если бы не детектор... - Спасибо, Марквуд. Я уже знал обо всем этом. Но вы еще раз укрепили меня в мысли, что Валенти ни при чем. Продался Кальвино не он. Продался Руфус Гровер. Что поделаешь - он деловой человек. Решил, что работать на дона Кальвино выгоднее. Очевидно, так... Стало быть, я не ошибался, когда говорил, что ссора в баре мне не очень нравится. - Вы не ошиблись. - А вы знаете, в этом Фрисби что-то есть. Согласиться на такое задание... Почти верный провал... - Мистер Коломбо, я как раз хотел попросить вас, чтобы вы разрешили мне продолжить опыты с Фрисби и детектором лжи. Я хотел бы усовершенствовать технику анализа показаний датчиков, вводя их в компьютер. Если вы не возражаете, я бы даже поселил Фрисби у себя на некоторое время. Он должен привыкнуть ко мне. - Пожалуйста, доктор. Держите его сколько вам угодно. Это пешка, которой уже сыграли, сыграли хитро, коварно, но противник разгадал замысел... - Джо Коломбо слегка улыбнулся. Открытый грузовичок медленно двигался по улице. На транспарантах, прикрепленных к бортам, белыми буквами на черном фоне было написано: "Зачем быть рабом белого снадобья? Хочешь избавиться от шприца - переходи на метадон. Раз в день бесплатный стакан сока с метадоном - и ты сможешь обойтись без дозы белого снадобья. Общество борьбы с наркоманией". Те же слова доносились время от времени и из динамика, установленного на крыше кабины, но в женском хриплом голосе не было особой уверенности, скорее безразличие, а может быть, даже и брезгливость. То же выражение можно было прочесть и на лице той, которая сидела в кабине рядом с водителем и каждые несколько минут подносила к губам микрофон. Общество борьбы с наркоманией не испытывало недостатка в м