олитика "византийца" Горбачева. Политика уступок и взаимных противовесов, сдерживания и недомолвок. В Ереване Александр Яковлев заявил, что главное право любого народа - "это его право на самоопределение". В Баку в этот же день Егор Лигачев заявил, что драницы между республиками "не могут быть пересмотрены ни при каких условиях". А в это время в Женеве миротворец Шеварднадзе наконец соглашается на подписание договора, предусматривающего вывод советских войск из Афганистана. Взамен американская и пакистанская стороны обещают отказаться от вмешательства во внутренние дела Афганистана, перестать вооружать и помогать моджахедам. Сразу после подписания Шеварднадзе летит в Кабул. Он уверяет доктора Наджиба, ставшего к этому времени уже Наджибуллой, в правильности данного решения, в верности советского руководства идеям пролетарского интернационализма и международного сотрудничества. Мы никогда не бросим Афганистан в беде, наших друзей и братьев, - патетически восклицает Шеварднадзе. Наджибулла внимательно слушает его горячие заявления, понимая, что северный сосед уже сдал его оппозиции. А пока Шеварднадзе собирает актив советского контингента вооруженных сил и дипломатических работников, чтобы объяснить и им причины подписания подобного соглашения. Шеварднадзе говорит долго. Говорит убедительно и красиво. Он даже употребляет такую фразу, которая запомнилась автору этих строк: "Мы должны уйти, чтобы остаться". Очень красивая, хлесткая фраза, видимо, придуманная для министра кем-то из его помощников. Тогда сам Шеварднадзе еще верил в такую возможность. А может, делал вид, что верит? Соглашения были подписаны и советские дивизии начали готовиться к эвакуации. Здесь-то и выяснилось, что подписанные документы являются ничего не значущими бумагами для другой стороны. В строгом соответствии с подписанными соглашениями советский ограниченный контингент, вся сороковая армия начала организованный вывод своих частей из страны. И на дорогах, во время передвижения, во время ночных стоянок на них начали нападать отряды вооруженных афганских моджахедов. Более того, воодушевленные отходом нечестивых "шурави" моджахеды перешли в тотальное наступление, изгоняя представителей правительства из городов и поселков, и повели общее наступление на Кабул. Слишком поздно в Москве поняли, что подписанное соглашение может гарантировать только формальное выполнение его пунктов пакистанскими и американскими официальными лицами. На племена, поднявшиеся против неверных, на моджахедов, не признающих ничьей власти, эти протоколы не имели никакого влияния. Сороковая армия уходила из Афганистана с боями. Она не просто уходила. Некоторые отдельные подразделения бросали технику, снаряжение, материальную часть лишь бы поскорее добраться до границы. В некоторых местах организованное отступление превратилось в бегство. Но Афганистан уже не интересовал лидеров великой державы. В восемьдесят девятом году в Восточной Европе начались перемены, потрясшие весь социалистический мир, да и не только социалистический. Сначала в Польше на демократических выборах победила польская "Солидарность". Затем по принципу домино костяшки посыпались одна за другой. "Бархатная революция" в Чехословакии, разрушение берлинской стены в Германии, расстрел четы Чаушеску и революция в Румынии. Система социализма рухнула, и Горбачев со своим министром иностранных дел просто вынуждены были заниматься проблемами Европы, так потрясшими весь мир. В самом Афганистане, вопреки всяким ожиданиям, лишившийся поддержки Наджибулла сумел отстоять Кабул и даже перейти в контрнаступление. Из Афганистана последним вышел генерал Громов, командующий сороковой армией. Война, начавшаяся десять лет назад, казалось, закончилась. Теперь это были уже внутренние проблемы самих афганцев. Но так только казалось... VI Асанов добросовестно работал до глубокой ночи и лишь затем получил разрешение отдохнуть и поужинать. Он обратил внимание, что среди людей Нуруллы были в основном местные таджики и узбеки, здесь не особенно любили пришельцев с севера, которых местные жители считали слишком жестокими и непримиримыми. Был уже четвертый час утра, когда Асанов, выйдя из лагеря Нуруллы, на этот раз никем не остановленный, наконец добрался до своего лагеря. Дежурил Елагин, собиравшийся было разбудить спящих офицеров: Но Асанов не разрешил. Следовало обдумать услышанное и наметить план на завтрашний день. Он и раньше знал, что в Центре и в СВР подозревают Нуруллу в связях с американской разведкой. Теперь он наконец получил все необходимые подтверждения. Но заодно он получил и информацию к размышлению. Полковник Кречетов абсолютно не интересовал местного резидента ЦРУ и теперь нужно было сделать так, чтобы он сильно заинтересовался. Тут Асанов вспомнил о нападении на станцию и резидентуру ЦРУ. Ему не нравилось это новое неизвестное уравнение, появившееся в решении их задачи. Асанов хорошо знал, что только чрезвычайные обстоятельства могли толкнуть кого-либо в этих горах на такой отчаянный шаг. Нападавшие на станцию люди не могли не понимать, что возмездие американцев будет быстрым и жестоким. Значит, они шли на этот риск во имя какой-то более важной задачи, чем их собственные жизни. Теперь следовало обдумать ситуэцию с учетом знания внутренних постов и расположения охраны в лагере Нуруллы. У него там не более ста семидесяти человек, значит, примерно двадцать-дзадцать пять бандитов на одного из его офицеров. Нормальное соотношение профессионала и дилетантов. Так и не заснув в эту ночь, ои терпеливо ждал пробуждения своих сотрудников. Лишь когда все окончательно проснулись и позавтракали, он набросал свой план действий. На этот раз его четкие, продуманные замечания не вызвали возражений даже у Рахимова. Асанов правильно рассудил, что в серьезной игре не стоит рассчитывать на легкомысленность противной стороны. Следовало бороться изо всех сил, чтобы создать видимость правды. Только тогда этот надменный американец заинтересуется захваченным в плен на границе полковником. И только тогда САМ приедет за ним. - У вас есть какие-нибудь вопросы? - по привычке спросил он. - Почему вы считаете, что я буду полезнее с этой стороны, - спросила Падерина, - я ведь профессиональный снайпер, может, мне стоит подменить Борзунова? - Ни в коем случае. Бандиты не знают, что среди нас есть женщина. И не должны этого знать. Иначе они будут останавливать любую пару, встреченную ими на пути, а наш шанс как раз и состоит в том, что мы действуем скрытно. - Вы правы, - согласилась женщина, но Асанов видел, как она недовольно отвернулась. Захватив оружие, они вышли из лагеря. Каждый безошибочно знал свое место и лишних расспросов уже не было. Асанов и Чон Дин, одетые в национальные костюмы таджика и киргиза, снова зашагали по направлению к лагерю. Падерина и Елагин, захватив гранатометы, собранные прямо в лагере, поспешили наверх, чтобы занять свое место на небольшом холме прямо над лагерем. Борзунов, Рахимов и Семенов с автоматами расположились на дороге, перекрывая путь из лагеря в соседний кишлак. На этот раз Асанов шел более уверенно. Остановившему их патрулю он спокойно рассказал о своей профессии, добавив, что Чон Дин его помощник. Многие бандиты знали, что ночью в лагере врачу помогал местный лекарь и поэтому охотно пропустили Асанова в лагерь. Конечно, к палатке с больными они не пошли. Асанов безошибочно определил еще вчера, где люди Нурул-лы держат захваченного Кречетова. Кивнув Чон Дину, он показал глазами на эту своеобразную тюрьму, вокруг которой ходило двое охранников. Затем спокойно направился к ким. - Меня послали сюда, чтобы я навестил вашего пленного, - сообщил громко Асанов, подходя к обоим бандитам, - говорят, этот неверный плохо спал ночью. - Пусть он совсем не проснется, - пожелал один из бандитов, - и тогда нам не надо будет охранять его всю ночь. - Нам никто не говорил, - нахмурился второй, - Нурулла приказал никого не пускать к пленному. - Раз это приказ, - вздохнул Асанов и, уже поворачиваясь, нанес резкий короткий сильный ударно шее второго охранника. Первый даже не успел ничего сообразить, когда нож Чон Дина, точно брошенный с пяти метров, заставил его замолчать навсегда. Асанов быстро пролез в палатку Кречетова. - Добрый день, Владимир, - быстро сказал он. Кречетов, опухший и немного располневший, не поверил своим глазам. - Акбар Асанов? Откуда вы? Что вы здесь делаете? Чон Дин молча втащил оба тела бандитов и снова исчез. - Тихо, - показал руками на выход Асанов, - нам нужно уходить. - Куда уходить, что вы здесь делаете? - спросил ничего не понявший полковник. - Вам привет от генерала Затонского, - наклонился к нему Асанов. - Я не знаю никакого генерала, - быстро ответил Кречетов. - Конечно, не знаете. Но сейчас вы пойдете со мной. Я старше вас по званию, полковник, и прошу не рассуждать. - Значит, вы генерал, - Кречетов все-таки немного приподнялся и усмехнулся, - вы хотите, чтобы я поверил в такое освобождение. Вот уж не думал увидеть вас среди этих мерзавцев, "генерал" Асанов. - Вы напрасно смеетесь. У нас мало времени. Связной Али-Рахман умер несколько дней назад, поэтому мы не могли ничего узнать. Наши люди должны были передать ему привет из Дели. Теперь, наконец, вы мне верите? - А какой был отзыв? - Нет, мои родные живут в Бомбее. - Что вам нужно? - Кречетов даже не изменился в лице. Он был настоящим профессионалом. - Я все знаю, - шепнул ему Асанов, - ничего не говорите. Просто поверьте мне. Вы должны сейчас пойти со мной, это в интересах всей операции. - Не знаю, о чем вы говорите, но раз вы настаиваете, согласен, - на всякий случай быстро сказал Кречетов. Они выбрались из палатки и Чон Дин протянул Кречетову накидку одного из охранников. - Набросьте на себя. - Быстрее к больничной палатке, - приказал Аса-нов, - нужно забрать хотя бы одни носилки. - Сейчас я принесу, - быстро побежал в ту сторону Чон Дин. - Нужно было раньше их брать, - разозлился Аса-нов, понимая, что Чон Дин охранял палатку во время его короткой беседы с полковником. Капитан вернулся довольно быстро с импровизированными носилками, брошенными рядом с больничной палаткой. - Ложитесь, - приказал Асанов Кречетову. Тот, не задавая лишних вопросов, лег на носилки. - Понесли, - приказал Асанов, и они вдвоем с Чон Дином потащили носилки через весь лагерь. Все шло нормально, но уже при выходе из лагеря их остановили трое патрульных. - Что несете? - просил один из них, - умер, что ли? - Не кощунствуй, - тяжело дыша, ответил Асанов, - он жив, но у него лихорадка. Отойди лучше, чтобы тебя не коснулась зараза. Лицо Кречетова тоже было прикрыто, и бандит в ужасе отпрыгнул в сторону. Они были уже на дороге, когда в лагере послышались крики, автоматные очереди, одиночные выстрелы из пистолетов. Бандиты обнаружили пропажу своего пленника. Асанов и Чон Дин перевернули носилки. - Теперь бежим, - сказал Акбар Кречетову. Тот кивнул, отбрасывая в сторону накидку. Из лагеря спешили люди. - У вас есть оружие? - спросил, задыхаясь, Кречетов. - У нас есть все, - тоже на бегу прокричал Асанов. Ударили сразу два гранатомета, отрезая бандитов отбежавших людей. Бандиты растерялись, но ненадолго. Оставив нескольких убитых на земле, они побежали за беглецами, уже открыв стрельбу. Некоторые, наиболее дальновидные, бросились в ту сторону, где стояли их машины. Асанов видел, что Кречетову трудно быстро бегать на длинные дистанции. Кроме того, полковник ощутимо хромал. Этого они не предусмотрели, - Чон Дин, - крикнул Асанов, - прикрываем, давай пистолет. Не останавливаясь, кореец бросил ему пистолет, и они, почти сразу перекатившись, открыли огонь по приближавшимся бандитам. Кречетов нерешительно остановился, оглядываясь вокруг. - Туда, - крикнул ему Асанов, - в сторону дороги, туда. Кречетов, кивнув, заспешил в сторону дороги. Он знал, что в таких ситуациях нужно беспрекословно выполнять команды старших. Но Рахимов уже видел, что его товарищи залегли на дороге. Он верно оценил ситуацию, приказав Семенову охранять Кречетова. А сам вместе с Борзуновым бросился помогать Асанову и Чон Дину. Два пистолета, конечно, не могли остановить нападавших, но подоспевшие Рахимов и Борзунов заставили-таки залечь спешивших бандитов. Из лагеря уже выезжали сразу три машины, огибавшие плато. Бандиты считали, что все силы бежавших сосредоточены на дороге и не подозревали, что первые два выстрела из гранатометов бы^и сделаны сверху, как раз там, где внизу сейчас огибали лагерь машины, спешившие отрезать беглецов от гор. Два выстрела и почти сразу прозвучавшие за ними взрывы заставили содрогнуться не только лагерь, но и соседний кишлак. Оба выстрела из гранатометов попали точно в цель. Два грузовика сразу превратились в горящие факелы, с которых спрыгивали, крича и ругаясь, оставшиеся в живых бандиты. Кабины обоих машин были разворочены и разорваны. Двое офицеров, находящихся на холме, дали еще два выстрела по залегшим бандитам и те, не выдержав такого давления, вскочили и побежали обратно к лагерю. Там уже бегал среди палаток и ругался сам Нурулла, пытаясь навести хоть какой-нибудь порядок среди растерявшихся людей. - Отступаем, - крикнул Асанов, показывая в сторону гор. Рахимов и Борзунов уже перезаряжали автоматы. Они все четверо, пользуясь замешательством бандитов, бросились в ту сторону, где, сильно прихрамывая, бежал Кречетов и помогавший ему Семенов. - Почему мне не сказали, что он хромой, - зло подумал Асанов, - могли хотя бы предупредить. - Рахимов, будьте осторожны, - попросил он своего первого заместителя. - Нужно отступать с таким расчетом, чтобы потом соединиться с Падериной и Елагиным. - Понятно, - крикнул в ответ Рахимов. - Сколько у них еще гранат? - спросил Борзунов, видя, как бандиты карабкаются наверх в горы, и понимая, что нужно отрезать двоих гранатометчиков. - По одной для гранатометов, - тревожно бросил Асанов, - нужно как-то отвлечь их внимание. - Мы остаемся, - решил Рахимов, - вы тащите Кречетова в горы, у него, кажется, повреждена нога. - Хорошо, - крикнул Асанов, понимавший, что Рахимов прав, - но ненадолго. Человек тридцать бандитов уже карабкались вверх, пытаясь взять живыми обоих офицеров. Те не стреляли, расчетливо выжидая, когда нападавшие подойдут поближе. Лишь изредка раздавались одиночные выстрелы. Бандиты, считавшие, что у обороняющихся кончились гранаты, радостно кричали, предвкушая расправу. И в тот момент, когда несколько человек уже взошли на гребень холма, раздался выстрел, опрокинувший первую волну. Внизу на дороге Борзунов и Рахимов вели неравный бой, сдерживая наседавших бандитов. Нурулла, наблюдавший из лагеря за обеими парами, приказал готовить оба БМП, чтобы прорваться по дороге. Обе машины, тяжело урча, двинулись по дороге, когда сверху раздался последний выстрел из гранатомета. На этот раз граната не попала в башню, а пробила гусеницу. Первый БМП завертелся на месте и, встав, перегородил путь второму. Ругаясь и беспрерывно стреляя, бандиты посыпались с машины, пытаясь прорваться. Рахимов, видя, как Асанов уже нагнал Кречетова, сделал знак Борзунову отходить. Наверху по-прежнему шел бой, но Падерина и Елагин уже отходили в горы. Асанов, верно продумавший отход своих офицеров, четко распределил, куда и кому нужно отходить, с максимальной выгодой используя горную местность и прикрывая друг друга. Асанов, Чон Дин, Кречетов карабкались в горы, когда Рахимов и Борзунов, уже догнавшие их, услышали треск выстрелов. Это Семенов заметил, как пара патрульных, возвращавшаяся из кишлака, попыталась открыть огонь, но Семенов их опередил. - Как там Падерина? - спросил Асанов. - Отходят в горы, - крикнул Рахимов, - быстрее иначе скоро здесь будут боевики Нуруллы. - Ставьте мины, - распорядился Асанов, - он прекрасно знал, что у бандатов могут быть местные проводники, которые найдут отряд не хуже гончей собаки, пущенной по горячему следу. - У меня только три, - немного виновато сказал Борзунов, - я помогал нести гранаты ребятам. - Понятно, ставьте одау мину, следующую поставим чуть дальше, - распорядился Асанов, - только очень быстро. У нас нет времени. Операция прошла неплохо. - Вы идите, мы вас догоним, - кивнул Борзунов Чон Дину, чтобы тот остался ему помочь. Асанов отходил наверх в горы со своим маленьким отрядом. Вскоре их догнали Борзунов и Чон Дин. А еще через некоторое время начали раздаваться взрывы заложенных мин, это бандиты шли по их следам. К вечеру они вышли на исходную точку, где должны были ждать Падерину и Елагина. Но двое офицеров, отходивших кружным путем, так и не появились в условленном месте. Асанов прождал еще два часа и, когда ждать уже было нельзя, приказал с тяжелым сердцем сниматься с лагеря и закладывать оставшиеся три мины. Даже если здесь появятся в будущем оба офицера, они уже не найдут никаких следов группы. Отряд двигался в сторону Ишкашима, где Асанов назначил на всякий случай контрольное место встречи. Это была последняя надежда отряда на благополучное возвращение своих товарищей. Но ночью они шли в подавленном настроении. VII Как и предполагал Мосс, из Лэнгли прислали специального представителя для разбора ситуации на месте. Им оказался ведущий сотрудник аналитического отдела Рэй Корнер, худощавый подтянутый спортсмен сорока лет, в каких-то больших старомодных очках с роговой оправой. Мосс встречал его сразу в Исламабаде, а затем на вертолете они полетели сначала в Пешавар, потом в Дрош, и уже затем в Читрал. На станции у Беннета уже работали новые сотрудники, все последствия нападения внешне были ликвидированы, удалось даже поменять мебель, любезно предоставленную полицейским главой города, контролировавшим все близлежавшие поселки и кишлаки, а также являющимся по совместительству американским агентом-осведомителем. За время пути Корнер ни разу не улыбнулся, оставив у Мосса впечатление зануды, карьериста-служаки, которые встречаются везде, в том числе и в Лэнгли. Ему не нравилось, что расследование этих убийств было поручено сотруднику не азиатского отдела, как будто обычный сотрудник, даже ведущий, из аналитического отдела мог справиться с задачей лучше, чем непосредственные начальники Мосса из азиатского отдела, собственно и курировавшие Пакистан. Но у Корнера должны были быть еще какие-то особые полномочия, если Моссу позвонили из Вашингтона и предупредили, чтобы он был осторожен с этим типом. Друзья у него еще оставались, и он очень надеялся, что рано или поздно они вытащат его из столь ненавистного ему Пакистана. Он, не любивший местных обычаев, не знавший местных языков, попавший сюда после скандала в южноамериканском отделе, когда был уволен их непосредственный начальник, подозревавшийся в связях с колумбийской мафией, чувствовал себя несправедливо обиженным и даже наказанным таким незначительным местом, как Пешавар. Более того, он злился еще больше оттого, что последние несколько лет, после вывода советских войск из Афганистана, резидентура ЦРУ в Пакистане была сокращена почти на две трети и должности резидентов в пакистанских городах уже не считались такими престижными и важными, как раньше. Теперь после происшедшего инцидента, способного поставить крест на его карьере и привести к отставке, он понимал, что должен сделать все от него зависящее, дабы замять этот неприятный скандал. Корнер, промолчавший всю дорогу и почти не отвечавший на различные попытки Мосса хоть как-то завязать разговор, сразу оживился, едва они попали в Читрал, словно охотник, почувствовавший возможность хорошей охоты. Для начала он попросил показать ему вертолетную площадку, откуда обычно улетал вертолет, и долго ходил вокруг нее, вызывая недоумение Мосса и прилетевших пилотов своим непонятным чудачеством. Затем, познакомившись с Беннетом, он поинтересовался, кто из сотрудников станции курит, какие именно сигареты. Наконец, у дома он начал обходить его со всех сторон, пытаясь увидеть что-либо в окнах. "Тоже мне Шерлок Холмс, - раздраженно подумал Мосс, - делает ввд, что эти вопросы помогают ему вести расследование. Типичный карьерист, хочет произвести впечатление. Как-будто, узнав, какие сигареты курил покойный капитан Херрик, он точно установит, кто именно напал на станцию. Ах, как не повезло ему с этим Пакистаном", - в который раз подумал Мосс с сожалением. Когда закончится это расследование, нужно будет сделать все, чтобы выбраться наконец отсюда, - решил для себя Мосс. Ничего хорошего в этой стране его не ждет. Наконец они вошли в дом, где Корнер познакомился со своим коллегой - аналитиком Блантом и новыми сотрудниками, присланными сюда временно из Исламабада. Бланту он задал еще несколько дурацких вопросов и лишь затем отправился отдыхать в свою комнату, выйдя только к ужину. После еды Мосс, Беннет и Корнер поднялись в кабинет Беннета, чтобы еще раз обсудить возникшую после нападения на станцию ситуацию. Беннет разлил всем виски. На этот раз холодильник работал, и он подал охлажденное виски со льдом, как любил сам Мосс. - Скажите, - спросил Корнер, - вы все-тзки никого не подозреваете в этом нападении? - Всех, - громко ответил Беннет, - горцев, бандитов, фундаменталистов, пакистанские власти... - Даже их? - удивился Корнер. - Конечно. Вы напрасно думаете, что все пакистанцы относятся к нам, как наш местный шериф. Многие из них нас просто терпеть не могут. И с удовольствием могли воспользоваться моментом и напасть на нашу станцию. - Каким моментом? - уточнил Корнер. - Ну, подходящим случаем... - А почему вы считаете, что в тот день был именно подходящий случай, - не унимался Корнер. - Может, он бывший следователь ФБР, - впервые подумал Мосс, видя настойчивость Корнера, - набросился на бедного Беннета и не унимается. - Мы улетели вместе с Блантом в Афганистан, - объяснил Беннет, - а здесь осталось только три человека. Обычно на станции всегда бывало четверо-пятеро. Но одного нашего сотрудника отозвали две недели назад в Карачи, а Бланта я забрал с собой. Вот так и получилось, что здесь было всего трое людей и одна из них женщина. - Ваш вертолет не виден из города, площадка примыкает прямо к скалам и жители не могли знать, что вы улетаете. Вернее, не могли видеть, хотя я думаю, что отсюда можно услышать шум винтов, в горах довольно хорошая слышимость. А это значит, что чужие не могли наверняка знать, кто улетел, а кто остался в доме, - заключил Корнер. - Может, это были просто фанатики, - рискнул предложить Мосс, - для них все равно сколько людей в доме - трое или пятеро. Они одинаково ненавидят всех американцев. - Вы верите в совпадения? - немного удивленно спросил Корнер, - в нашем деле нельзя верить в так называемый случай. Боюсь, что здесь все гораздо сложнее. Мне не нравится их слишком хорошая осведомленность. Они действовали по строгому плану, направленному именно на убийство наших офицеров. - Я тоже так считаю, - согласился Беннет. - А я нет, - резко возразил Мосс, - здесь могли быть любые бандиты и не нужно ВИДЕТЬ ВО ВСЕМ ПОЛИТИКУ. Он подчеркнул последние слова, словно давая понять зарвавшемуся гостю его место и возможности. В конце концов пусть Беннет сам и отвечает за свою станцию. Ему надоело нянчиться с этим недоумком. Но Корнер был очень спокоен, даже слишком. - Ваши офицеры не курят, то есть ни один из них не спускался в город за сигаретами, кроме самого мистера Беннета. - Ну и что? - А в этот день мистер Беннет за сигаретами не ходил, как обычно. Значит, можно сделать вывод, что он куда-то улетел. Тем более, если многие слышали шум вертолета. - И сразу решили напасть? - скептически уточнил Мосс, - я тоже не всегда хожу за своими сигаретами, но это еще не значит, что на нашу резиденцию в Пешаваре должны сразу нападать после этого. - Конечно, нет, но здесь напали, - напомнил Корнер. Он говорил всегда негромким спокойным голосом, мягко улыбаясь, и Мосс еще раз подумал, что у Корнера могут быть какие-то секретные инструкции. - Существует несколько вариантов сценария этого нападения, - начал говорить Корнер, по-прежнему не повышая голоса, - по-моему, сотрудника, вызванного в Карачи, звали Рон Баксей. Верно? - Да, но при чем тут он, - снова удивился Беннет, ему тоже перестал нравиться дотошный мистер Корнер. Перед тем как продолжить, Корнер впервые поднял стаканчик с виски, немного пригубив янтарной жидкости. - Внезапное исчезновение мистера Баксея со станции и нападение после этого неизвестных людей можно было бы не увязывать, если бы не одно существенное обстоятельство. За день нападения на вашу станцию мистер Баксей был убит в Карачи неизвестным убийцей. Того до сих пор не могут найти. - Какой ужас, - испугался Мосс, только начинающий понимать, что произошло, - вы думаете, это Баксей навел этих бандитов? - Он никого не мог навести, - напомнил Корнер, - я же сказал, что его убили за день до нападения. А об отъезде мистера Беннета и мистера Бланта не мог знать никто из посторонних. - Я все-таки не понимаю, - наконец не выдержал Беннет, - что вы все время хотите сказать. Мне не нравятся ваши подозрения, мистер Корнер, и я говорю об этом прямо. Скажите наконец, что вы думаете по поводу этого нападения. - Хорошо, - спокойно сообщил Корнер, - я могу вам сказать об этом. О поездке в банду Нуруллы знали на станции только два человека - вы, мастер Беннет, и мистер Гарри Блант, за исключением убитых, конечно. Еще об этом могли знать пилоты, но, как я выяснил у мистера Бланта, вы дали им задание перед самым вылетом, и они ничего не знали о предстоящем рейсе. И, наконец, кроме вас двоих, об этом мог знать только мистер Мосс. Беннет сидел как камень, он даже не шевельнулся. А мистер Мосс почувствовал, как начинают гореть щеки. У него всегда горели щеки, когда он был в ярости. - Вы обвиняете меня в нападении на станцию, - вскочил на ноги Мосс, - меня? Сотрудника ЦРУ с двадцатилетним стажем. Мистер Корнер, извинитесь или я немедленно ухожу. - Напрасно вы так го, ячитесь, - успокоил его Корнер, - я же не сказал, что вы виновны в нападении на станцию, я просто отметил, кто мог знать о предстоящем отъезде. И в результате конкретного анализа пришел к выводу, кто именно мог знать об отъезде двоих сотрудников станции за границу. - Выводы верные, - спокойно заметил Беннет, - но это только предварительные результаты. Меня интересуют конечные выводы. Кто именно напал на станцию и кто из нас троих, если, конечно, это именно так, мог сообщить нападавшим о благоприятном для них времени. Вы не хотели бы поделиться и этими размышлениями? - Я не знаю, - просто ответил Корнер, - вернее, я пока не знаю. Но мой коллега мистер Фрэнк Уолш ведет сейчас расследование в Карачи по факту убийства офицера Рона Баксея. И как только у него будут хоть какие-нибудь результаты, мы будем обладать еще большей информацией. - Значит, из Лэнгли прилетели сразу двое сотрудников вашего отдела? - удивился Мосс, - я об этом не знал. - Из Лэнгли прилетело восемь человек, - уточнил Корнер, - и все сейчас занимаются расследованием вашего дела. - Но почему? - взмолился Мосс, он вдруг понял, что все его мечты о досрочном переводе могут не только рухнуть, но и остаться прямо здесь, похоронив всю его карьеру. - У нас есть сведения, что русские готовят на вашем участке какую-то грандиозную игру. И теперь весь наш отдел находится здесь, пытаясь определить, какую именно игру затеяли люди Примакова. - Русские? - удивился Беннет, - нет, только не они. Зачем им нападать на нашу станцию. Это ведь нелогично. - Мы не знаем точно, но у нас есть сведения полагать, что они начали крупную операцию против нас именно на этом участке, именно здесь, - снова сказал Корнер. - А зачем вы нам это говорите? - вдруг спросил Беннет. - Потому что с этой минуты ни один из вас не покинет эту станцию до окончания расследования. У меня есть необходимые полномочия. Если выяснится, что вы все трое не причастны к этому нападению, значит, вас просто вывезут обратно в Америку. Но не раньше. До этого дня вы будете находиться на станции и я, естественно, буду вместе с вами. Если вам не будет в тягость моя компания. - Это арест? - спросил Мосс. - Конечно, нет. Думаю, что все трое не причастны к этому событию. Но мы должны быть уверены. И в свою очередь постараться раагадать игру русских в этом регионе. Мы пока не имеем об этом больше никаких сведений. - Какая игра может быть в этих горах? - задумчиво переспросил Беннет, - и зачем им нападать на нашу станцию. Вы сами видите какую-нибудь логику в их действиях, мистер Корнер? - Я нет, но согласитесь, если бы это было так легко, они не начали бы свою игру. Наши аналитики пока не могут определить, какие конкретно цели преследуют русские, но мы работаем, пытаясь выяснить их замыслы. - Только этого не хватало, - пробормотал Мосс, - они все-таки не унимаются. - Стратегические интересы не меняются из-за различия в идеологических режимах, - сказал довольно банальную фразу Беннет, - это, к сожалению, так. - Возможно, - согласился Корнер, - но здесь нечто другое. Понимаете, мы имеем совершенно точные данные, что русские начали глобальную операцию именно здесь, в этом районе. Мы не знаем, какую именно, не знаем, откуда ждать удара, чего они хотят. Но знаем совершенно точно - удар будет нанесен именно в этом районе мира. - Может быть, нужно активизировать нашу агентуру, - предположил Беннет, - в последнее время на границе сравнительно спокойно. - Думайте сами, господа. Вы наша местная опора, - решил немного смягчить пилюлю Корнер, - просто из-за того, что мы все ищем козни русских, пытаясь понять, какую именно игру они начали здесь, в горах Гин-дукуша, мы вынуждены несколько ограничить ваши и наши права. Только на время, но это просто необходимая ситуация. Завтра весь контингент станции будет заменен на новых людей. Мистер Блант ничего не должен знать. Он останется с нэми здесь до полного выяснения ситуации. Я думаю, мы должны почувствовать игру русских уже в ближайшие несколько дней, если только нападение на станцию не было их первым ударом. - И все-таки я не верю, - сомневался Беннет, - здесь, в Пакистане, у русских просто нет базы для создания такого отряда. Это могут быть скорее наемники, но тогда мы бы уже знали от наших информаторов о них. А мы пока ничего не смогли выяснить. - Может, нам может помочь ваш русский? - предложил внезапно Мосс, обращаясь к Беннету. - Какой русский? - заинтересовался Корнер. - Бандиты Нуруллы, - недовольно пояснил Беннет, задетый тем, что не вспомнил об этом раньше самого Мосса.- Они захватили недавно в плен российского офицера, полковника. Итеперьсобираются обменять его на своих людей. Или на оружие. - Давно его захватили? - Не очень. Был сбит вертолет, а полковника видимо выбросило взрывной волной. По рассказам Нуруллы, он обычный пограничник и поэтому я решил, что он не представляет для нас особого интереса. - Он все еще у бандитов? - спросил задумчиво Корнер. - Кажется, да. - Это может быть находка. Его нельзя доставить сюда, в Пакистан? - Конечно, можно, но для этого нужно, чтобы за ним полетел вертолет, - пояснил Беннет, - а я, как вы только сейчас заметили, обязан сидеть на этой станции вместе с вами. - Но ваши пилоты знают туда дорогу? - Пилоты знают, но им могут не выдать полковника. Должен лететь я. Мне Нурулла верит гораздо больше. - Значит, полетим вместе, - сразу решил Корнер, - как вы выходите на связь с Нуруллой. Дайте координаты, пусть ваш радист свяжется с ними. Обязанности радиста выполнял обычно один из техников. Беннет быстро набросал координаты и, открыв дверь, позвал одного из своих людей. - Свяжитесь как можно быстрее и уточните, находится ли еще у Нуруллы его пленник. Или он успел его обменять, - приказал Беннет, - как можно быстрее, - снова повторил он. - Вам придется за него заплатить, - напомнил Мосс. - А я попрошу у вас денег, - пошутил Беннет, - никогда не думал, что буду под подозрением у своих коллег. - Мистер Беннет, - покачал головой Корнер, - давайте договоримся, что вы никогда больше не вспомните об этом. Мне кажется, господа, что такие опытные профессионалы, как вы, должны понимать мотивы вашего руководства. Мне тоже совсем не нравится сидеть в этих горах, но это наш долг, господа, - подчеркнул Корнер. - Понимаем, - махнул рукой Мосс, - у нас в южно-американском отделе тоже так начиналось. Сначала говорили - проверка, а потом с работы вылетел наш шеф, которого обвинили в связях с мафией. - Ну, мафии, надеюсь, в этих горах нет? - спросил Корнер. - Еще как есть, - сразу ответил Беннет, - сколько угодно. - Торговцы наркотиками... - он вдруг вспомнил, - подождите, - волнуясь, сказал он, - я, кажется, вспомнил. Перед самым нападением мы получили сообщение о том, что люди Нуруллы готовятся переправить свой груз из Афганистана через Душанбе и Москву. Да, я сейчас вспоминаю, мне говорил об этом капитан Херрик. У нас должна быть запись об этом в журнале. Но я совсем забыл, а журнал тоже сгорел. Хотя я отлично помню слова Херрика. - Он говорил, что груз пойдет в Москву? - Не он говорил, - возбужденно заметил Беннет, - это было, перехваченное нами сообщение. - А вы не спрашивали об этом у самого Нуруллы? - спросил Корнер. - Конечно, спрашивал. И он сказал, что за границей, в самом Таджикистане у него есть свои люди. Я так понял, что существует даже цепочка мафии, связывающая бандитов, Душанбе и Москву. Теперь, я думаю, может, эта цепочка находится под контролем русских. Может, действительно Нурулла ведет двойную игру. Мы с ним говорили об этом, но он все отрицал, заявляя, что наркотики помогают ему кормить его людей. - Зачем русским наркотики, - пожал плечами Мосс, - они что, собираются таким образом разложить западные страны. - А если это источник поступления твердой валюты для русской разведки? - спросил более практичный Беннет. - Все может быть. - И вы об этом молчали, - Корнер все-таки разозлился, - такое сообщение даже не было передано в Лэнгли. - Какое сообщение, - растерялся Беннет, - что Нурулла бандит, промышляющий наркотиками, что он переправляет за границу наркотики целыми партиями? Так это не секрет, об этом знает вся страна. А что они идут через бывший Советский Союз, по-моему, знает весь мир. Мы не придали этому сообщению никакого значения. Здесь не было ничего необычного. Вошел радист. - Нам удалось связаться, - доложил он, - Нурул-лы нет в лагере, но мы говорили с заместителем. Он страшно ругается. Говорит, полковника похитил целый отряд русских десантников, высаженный прямо на их голову. Теперь Нурулла преследует их. - А где полковник? - быстро спросили Корнер и Беннет одновременно. - Удалось сбежать, - немного виновато ответил радист, как будто это была его вина. - Кажется, русские нанесли наконец первый удар, - с разочарованием заметил Корнер. VIII К Ишкашиму они шли налегке. Теперь, когда не было тяжелых ящиков с гранатометами, почти не осталось провизии и воды, были расстреляны сотни патронов, можно было идти быстрее обычного. Семенов вел группу специально по запутанному маршруту, постоянно сверяясь с картой, чтобы сбить со следа ринувшихся за ними боевиков. Кречетов, сильно хромая, молчал весь день, словно его освобождение было в порядке вещей. Наконец вечером, когда был объявлен короткий привал и они смогли отойти с Асановым от небольшого импровизированного лагеря, он спросил генерала: - Зачем вы это сделали? - Вы уже поняли? - Только то, что вы знаете о моей операции, - чуть поколебавшись, ответил Кречетов, - и я даже не знаю, насколько много. И не понимаю, зачем вы лично здесь: - Чтобы поверили, - усмехнулся Асанов, - вы ведь знаете задачу нашей группы - "уйти и не вернуться". Сделать неудачную попытку вашего освобождения. А потом уходить к границе. Но я решил, что у нас будет больше шансов, если мы вас все-таки вытащим. - Почему? - не понял Кречетов, - ведь план операции предусматривал, что ваша попытка не должна была увенчаться успехом. Разве не так? - Верно. Но я слышал разговор Нуруллы с местным резидентом ЦРУ. - С Беннетом, - усмехнулся Кречетов, - толковый мужчина. - А тот наотрез отказывался даже видеть вас, решив, что полковник пограничных войск не представляет для них особый интерес. Вас могли обменять уже сегодня и тогда вся операция могла просто провалиться. Вы же не могли бегать по лагерю и доказывать, что вы разведчик, и вас не стоит обменивать. - Согласен, - кивнул, улыбаясь Кречетов, - я этого не знал. Мы считали, что вы успеете сделать свою попытку до моего обмена и привлечете ко мне внимание резидентуры ЦРУ. - Уже было поздно имитировать ваше похищение. Нужно было сделать все, чтобы вы тут остались, -.сообщил Асанов, - однако это только первая часть плана. По нашим данным, Нурулла тоже идет в Ишкашим. Его основная база находится там. И если сейчас вас вдруг случайно обнаружат в этом городе, ваша ценность, увеличившаяся в тысячу раз, привлечет особое внимание. Как опытный человек, Нурулла сразу поймет, что простого пограничника не освобождала бы такая группа профессионалов. А если поймет он, значит поймут и американцы. У них на станции крупные неприятности. Совершено нападение в Читрале на их резидентуру и станцию, есть убитые. - Кто это может быть? - изумился Кречетов, - кому понадобилось убивать техников станции? Здесь что-то не так. - Я тоже об этом думал. Кроме нас и американцев, здесь играет какая-то третья сила. Вот почему я решил на всякий случай пока удалить вас из этого муравейника. Нужно посмотреть на развитие ситуации. - Да, - кивнул Кречетов, - но из-за меня вы потеряли двух своих офицеров. Как я понял, одна из них была женщиной. - Подполковник Падерина, - мрачно сообщил Асанов, - я думал, у нее самое безопасное место наверху. - Она из военной разведки? - спросил Кречетов. - Нет, она из вашего ведомства, - мрачнея еще больше, выдохнул Асанов, - никогда не любил работать с женщинами. Вместе с ней был и капитан Елагин. Он горы, правда, знает довольно хорошо. Может, и выведет. - Когда мы выйдем к Ишкашиму? - спросил Кречетов. - Завтра утром. А что с вашей ногой? Я обратил внимание, когда вы бежали. - Повредил при падении с вертолета. Тело защищал специальный костюм, а вот ногу довольно сильно вывихнул. Но, может, это и к лучшему, ибо от боли я орал таким матом, что бандиты боялись даже подойти ко мне. - Будьте внимательны, - посоветовал Асанов, - постарайтесь не повредить больную ногу еще раз. Здесь в горах это легко может случиться. - Постараюсь, - отозвался полковник, - спасибо вам за все. - Это наша работа. Вы помните, мы, кажется, встречались с вами в Иране? - Конечно, помню. У нас был резидентом Шебаршин. Я всегда преклонялся перед ним. А вы тогда часто к нему заезжали. Вы ведь, кажется, работали в посольстве помощником военного атташе? - Так вы меня узнали? - улыбнулся Асанов. - Как только вы вошли. - Поэтому вы так долго мне не верили? - Именно поэтому. Поверить в такую слу