он чуть смутился, - об этом я не подумал. Значит, ты какой-то мошенник. Задумал крупную аферу. - Поэтому обратился к первому встречному, - мои вопросы были хуже кулаков. Он еще раз подумал. - Значит, ты от кого-то скрываешься. - И поэтому хочу, чтобы ты меня отвез в другой город? Хватит придумывать глупости. У тебя есть права? - Нет, - виновато ответил он, - вернее где-то были, но я потерял. - А водить умеешь? - Думаю, да. - Что значит, думаю? - с этим типом мог мог разозлиться даже святой. - Давно не водил машину. Десять лет, - признался он мне наконец. - А в Союзе водил? - Там у меня была своя машина. "Жигули", третья модель. - Значит, умеешь. А где посеял водительские права, не помнишь? - Не помню, - он явно огорчился, потом вдруг сказал: - Все время хочу спросить у тебя, где ты потерял свою руку? - В Афганистане. - Я так и думал, - вздохнул он, - это был наш рок. - Ты тоже был там? - спрашиваю его. - Нет, - он вдруг отвернулся. Официант принес нам пиццу и кока-колу. Поставив все на столик, он улыбался, показав все тридцать два великолепных белых зуба, и удалился. Мы принялись за еду. Я подозвал официанту заказав еще по стаканчику мартини. Тот быстро выполнил заказ. Леонид долго глядел на стакан с янтарной жидкостью, потом, подняв его, сказал твердо и трезво: - За всех павших, - поднялся и стоя выпил. Этого я от него не ожидал. А я сижу, как дурак, и ничего не понимаю. Потом поднялся и тоже выпил. После мартини стал что-то соображать. Заказал еще два стакана. - Кто там у тебя погиб? - Сын. Единственный сын, - ответил Леонид. А во взгляде такая мука, что у меня аж мурашки по коже ползут. Я, не спрашивая, выхватил у официанта второй стакан и выпил залпом. Потом попросил принести бутылку виски. - Где погиб? - спрашиваю. - Точно не знаю. Пришло сообщение, что пал смертью храбрых под Кабулом. Где именно, не уточнили. Ему было девятнадцать лет. - Ясно. - Ничего тебе не ясно. Жена не смогла выдержать и умерла через полгода. А я приехал сюда. Вот и вся моя история, - закончил он с каким-то ожесточением. - Ладно, Леонид, все. Больше не будем об этом, - предложил я. Тут официант принес нам бутылку этого чертового виски, и мы немного выпили. Мне много пить нельзя - я на работе. А вот Леонид меня удивил. Он тоже не стал пить, словно его боль так мутила душу, что здесь никакой алкоголь помочь не мог. Вечером я отвез его в свой номер. Постель у меня была двуспальная, хотя комнатка очень маленькая. Он лег прямо в одежде и сразу захрапел. Я привез его не потому, что не доверял. Нет. Такой подставки не бывает. Просто вспомнил Афган, своих товарищей, всех погибших ребят. А потом сел к маленькому столику в своей комнате и долго изучал карту Филадельфии, продумывая план завтрашнего дня. Завтра у меня будет очень сложный день. Я разделся, прошел в ванную комнату и еще часа два тренировался. Кажется, все получилось так, как я того хотел. Теперь все зависит от моего умения завтра вечером в отеле "Варвик". А его я еще вообще не видел. И не нужно. Зря гусей дразнить не стоит. Потом лег спать рядом с Леонидом. Тоже в одежде. Утром я его с трудом разбудил, он крепко спал, видимо, хорошие сны видел. Проснулся, даже улыбался. Мы с ним быстро позавтракали и поспешили на автобусную станцию. Нужно было спешить. Сегодня вечером мне предстоит очень сложная работа. Вы думаете я ему слишком доверял? Нисколько. Скорее он слишком доверял мне, заснув у меня в номере. А я сплю чутко, слышу все даже во сне. Если бы он захотел сбежать от меня с моими деньгами или кокнуть меня, я бы сразу услышал. И хотя у меня всего одна рука... В общем у Леонида не было бы никаких шансов. Просто в номере нашли бы его труп. А после услышанного про его сына мне этого делать совсем не хотелось. 7 Лазарь был в ярости. Он не кричал, не ругался. Но стоявшие перед ним люди знали, что его шипение хуже любого ругательства. Француз стоял у окна и курил, не вмешиваясь в разговор. - Как, - шипел Лазарь, - как вы могли послать туда таких болванов? Мало того, что они ушли в два часа ночи, не дождавшись этого человека, они еще и расспрашивали о нем портье, который и предупредил этого Махрушкина. Где были ваши головы? Как вы могли довериться таким идиотам? И как я могу верить теперь таким болванам, как вы? Оба стоявших молчали, опустив головы. - Убирайтесь, - наконец произнес Лазарь, отпуская своих помощников. Оба быстро вышли из комнаты. Француз по-прежнему стоял спиной, пуская кольца дыма. Лазарь посмотрел на него. Он видел только затылок своего шефа. - Что ты об этом думаешь? - наконец спросил Француз. - Это тот самый убийца, о котором нас предупреждали. Он поселился в отеле "Бельведер" под фамилией Махрушкина, а потом исчез. Если бы мои кретины не поспешили, они вполне могли его взять. А теперь он исчез окончательно и скрывается где-нибудь в другом месте. - Какая разница? - спросил, не оборачиваясь, Француз, - мы ведь знаем его фамилию. Он не может ее изменить. - А если у него второй паспорт? - нахмурился Лазарь. Француз наконец обернулся, подошел к столу. Взял несколько листков бумаги, бросил их на диван, перед Лазарем. - Здесь списки всех, получивших визу в американском посольстве в Москве за последние десять дней. Из них половина прилетела в Нью-Йорк. Если хочешь, гложешь проверить и эти списки. Но мои знакомые уже проверили по компьютеру. Человека, похожего на Махрушкина, среда них нет. Так что ищите именно его. - Может, он уже здесь, в Филадельфии, - пробормотал Лазарь, изучая списки. - Не может, а точно здесь. Твои люди работают с гостиницами? - Со вчерашнего дня. Проверили все соседние гостиницы. "Латхэм-отель", "Холидей Инн", "Ритц-Карлтон", "Барклай" - нигде не останавливался этот Махрушкин. Сегодня утром проверяли еще раз. - Проверьте и другие гостиницы. Не обязательно, чтобы он остановился совсем рядом, - посоветовал Француз. - Уже делаем. Пока никаких результатов. Француз сел на диван, потушил сигарету в пепельнице, стоявшей на столике, и откинулся на подушки. - Что думаешь делать с Филином? - Мы разместили его в соседнем сюите [сюит - номер люкс]. А его людей отправили на другой этаж, сказали - нет мест. Как он все-таки решился, не понимаю. - А я понимаю. У него появились в последнее время хорошие связи в разных кругах, в том числе и среди чиновников. Видимо, в России кто-то решил, что не стоит делиться с нами. Все можно брать самим. - А мы им мешаем, - объяснил Француз, потом, подумав немного, добавил: - И не только мы. Другие тоже мешают. Лазарь насторожился. - Думаешь, может быть "баня"? - А где еще можно нас всех собрать. Может, Филин даже не догадывается об этом. Собрать всех "авторитетов" и устроить им "баню". Это мечта любого фраера. Такой шанс упускать нельзя. - Не получится, - возразил Лазарь, - чтобы устроить такую "баню", нужно огромное количество взрывчатки. А где ее взять, где разместить? Ваш зал находится в глубине гостиницы. Туда не долетит даже выстрел из гранатомета. Мы все предусмотрели. - Видимо, не все, - тихо сказал Француз, закрывая глаза, - раз упустили убийцу, видимо, не все. - Мы его не упустили. Он даже не знал, что мы на него охотимся. - Теперь знает... - Теперь знает, - согласился Лазарь, - но и мы знаем. Его фото у всех моих людей, на всех этажах. В гостинице будут сорок наших человек и еще тридцать из охраны наших гостей. - У них будет оружие? - Нет, мы отберем его при входе. Среди них не будет Махрушкина, это я гарантирую. - Обидно, - вдруг произнес Француз, не раскрывая глаз, - так глупо и обидно. - Что обидно? - Лазарю совсем не нравилось настроение шефа. - Обидно, если умрешь от руки человека с фамилией Махрушкин. Одно дело, когда тебя убивает Дантес, совсем другое - Махрушкин. Лазарь не понял, шутит шеф или говорит серьезно. - Пусть он об этом и не думает. Если он появится рядом с отелем, Мы его возьмем. И его не спасет даже его глупая фамилия. - Ты все-таки следи за Филином и его людьми, - посоветовал Француз, наконец открыв глаза, - особенно за его людьми. - Мог бы не говорить. Может, вообще не нужно его пускать на совещание? Они посмотрели друг другу в глаза. - А куда ты денешь три трупа, - улыбнулся Француз, - и что я скажу своим гостям. Что Филин улетел? Они могут не понять. Ведь мы гарантировали всем безопасность. - А после совещания? - Это другое дело. Если вдруг он решит задержаться... Француз выразительно усмехнулся. - Я вызову людей, - поднялся Лазарь. Он уже выходил из комнаты, когда его позвал шеф. - Лазарь, - очень тихо сказал Француз, - если со мной что-нибудь случится, ты прими на себя мою месть. И мое дело тоже. Военная форма американского ветерана сидела на мне идеально. Левую кисть я бережно отцепил и спрятал протез в гостинице. Мы сняли номер в отеле "Шератон" на другом конце города, у реки, на фамилию какого-то американца. Правда, стоило это удовольствие около двухсот долларов. Теперь я выглядел, как стопроцентный янки. Леониду я оставил две бутылки хорошей водки "Смирнофф", и он с удовольствием остался в номере отеля. Левый рукав демонстративно загнут и скреплен булавкой. Любой, увидевший меня в этот момент, поймет, что я ветеран американской армии, доблестно сражавшийся где-нибудь во славу Америки. Пока я шел через весь центр города, нужно было видеть лица американских мальчишек, провожавших меня восхищенными взглядами. Нужно было видеть это уважение и почитание на лицах взрослых. Я даже почувствовал, что немного разволновался. Будь проклят, этот Горбачев. Ведь в нашей стране ветеранов уважали не меньше, если не больше американских. А теперь нас называют оккупантами, презирают и не считают за людей. Нужно было попасть в Америку, чтобы почувствовать эту разницу. Вокруг тела у меня обмотан небольшой пояс, на котором держится длинная рыболовная леска. Кисточки свои я оставил в гостинице. Когда нет левой руки для балансировки, правой пользоваться сложнее. Но можно. В карманах у меня еще несколько разных приспособлений для предстоящей задачи. И я направляюсь прямо к этому "Варвику". Уже седьмой час вечера, и мой "клиент" должен быть в гостинице. Его лицо я помню очень хорошо, перепутать я не могу, иначе меня не держали бы на этой работе. И тем более не платили бы столько денег. Я иду по Валню-стрит, широко махая правой рукой. Полицейские отдают мне честь, продавцы улыбаются. Надеюсь, никто из них не догадается заговорить со мной. В магазине театральных принадлежностей я раздобыл некоторые вещи и теперь любой, заглянувший ко мне в рот, увидит, что я еще и немой. А это очень важно для такого незнайки, как я. Все-таки нужно учить иностранные языки. На Семнадцатую улицу я вступаю уже в семь двадцать вечера. И хотя я по-прежнему шагаю и улыбаюсь встречным прохожим, я успеваю заметить стоящие у гостиницы автомобили, людей, сидевших в них, рассыпанных по всей улице громил, чуть движущиеся занавески, за которыми скрываются охранники. Проходя мимо двух машин подряд, я незаметно бросаю в их бензобаки простые американские презервативы, наполненные марганцем и еще другим порошком для ускорения реакции. Каким именно, я не скажу, иначе можно будет просто взрывать автомобили на улицах. После этого я подхожу к отелю "Варвик". Нужно видеть, как смотрят мимо меня и сквозь меня все охранники. Я инвалид, человек без руки, получеловек. По их мнению, я не могу представлять никакой опасности. А вот американцы, наоборот, всячески подчеркивают мне свое уважение. Стоило мне только зайти в отель "Варвик", пройдя мимо многочисленных охранников, как ко мне подскочил портье. - Что вам нужно, сэр? - видимо, спросил он меня. Я показываю ему свой обрубок во рту и знаками прошу отвести меня в кафе. Он, кажется, понял, ведет меня в кафе на втором этаже. Всюду видны морды охранников. Портье что-то говорит официанту, и тот приносит чашечку кофе. Все-таки плохо, что я не знаю английского языка. Через полчаса начнутся взрывы, если я правильно рассчитал время. Значит, у меня есть небольшая фора. Теперь мне нужно войти в лифт. Конечно, в лифте никто не ездит. Там же нельзя спрятаться. Спокойнее. Укрепляю свои мешочки по краям верхней плиты. В нужный момент эффект будет поразительный. Ох, как трудно работать одной правой. Хорошо, что у меня есть такой крепкий ремень, на котором я могу повиснуть. Поправляю форму, выхожу на последнем этаже. В конце коридора еще двое охранников. Они нашпиговали своими людьми гостиницу. На меня эти ребята только бросают взгляд и сразу отворачиваются. Конечно, ведь инвалид не может быть опасным. Самые лучшие номера всегда бывают на последнем этаже. Это я знаю хорошо. И в этом сюите, конечно, живет мой "клиент". Этим двоим и в голову не придет, что внизу многочисленная охрана могла пропустить убийцу. Здесь они чувствуют себя спокойно. Я подхожу к ним вплотную. Действительно смешно. Что может сделать безрукий инвалид против двух откормленных боровов. Сейчас посмотрим. Для этого достаточно небольшого баллончика с усыпляющим газом. Или слезоточивым. Я не знаю, что внутри, но оба падают на пол, задыхаясь и кашляя. Удары по голове их же оружием довершают картину. Теперь нужно втащить обоих в номер. Можете представить, как трудно тащить их одной рукой. Внизу идет совещание, нужно торопиться. С баллончиком мне, конечно, повезло, их продают в Америке на каждом шагу. Но везет обычно думающим и дерзающим. Дуракам везет редко, это только в пословице так говорится, что им всегда везет. Теперь рыболовной леской связываю им руки, ноги, так, чтобы они не могли развязаться. Проверяю аварийный выход наверх, по пожарной лестнице. Он, конечно, открыт. Смотрю на часы. Еще есть пять минут времени. Что самое глупое в охране любого важного лица? Оружие его охранников. Посторонних, чужих, незнакомых гостей проверяют очень тщательно на выявление оружия, забывая, что ловкий человек вполне может отнять оружие у охранника. Это как атомная бомба, которая, взорвавшись, разрушает не только территорию противника, но и своей радиацией уничтожает собственную землю. Самая большая опасность в таких охраняемых объектах - оружие самих охранников. Достаточно им завладеть и можно смело проводить пешку в ферзи. Одного удара для этого вполне достаточно. Но на один удар я не рассчитывал. Нужно быть дилетантом, чтобы рассчитывать на случай. Я рассчитываю на целую цепь событий, которую сам подготовил и спланировал. Достав оружие охранников, проверяю его и жду у лифта, уже бросив рядом с ним свой последний мешочек. Через минуту все начнется. Никогда больше не буду браться за работу в другом государстве. Это трудно и неудобно. Я привык к своему протезу и теперь мне так неудобно с одной правой рукой. Но зато, какое это прекрасное алиби! Нарочно не придумаешь. Внизу, наверно, идет совещание. Интересно, кто здесь собрался? Такого количества охранников я давно не видел. Можно подумать, что здесь заседают сразу несколько президентов ведущих европейских стран. Хотя, я думаю, их охрана работает немного получше этих безмозглых громил. Гремит взрыв. Крики, паника. На улице раздается еще один взрыв. Заработали все лифты. Так, это уже лучше. Если на улице гремят взрывы, куда уведут моего "клиента"? Правильно, в лифт, и в его охраняемый номер. А в соседнем лифте уже начался пожар. Туда никто больше не зайдет. Еще один, "мой", лифт стоит на моем этаже, куда я его вызвал, после того как убрал тела охранников. Простая деревянная прищепка не дает ему возможности уехать вниз. Остается, только третий лифт, не забывайте, в первом я побывал, и он теперь сильно дымит. Кстати сработал и мой последний мешочек, в коридоре тоже появился сильный дым. Пока противопожарные краны на потолках не срабатывают. Дым стелется по полу. Успеваю подбежать к запасной, "пожарной" двери и открыть ее. Теперь все готово. Мой "клиент" появляется на этаже в сопровождении сразу трех охранников. Они меня мало интересуют. Мне нужен только один точный выстрел в лоб. С расстояния в пять метров трудно промахнуться. Они спешат, даже не обращая на меня внимания. Стараются спасти свою "шишку". В последний момент вижу его затравленные старческие глаза. Он, видимо, уже знает свою судьбу. Встречаюсь с его глазами и понимаю - все знает. Кажется, он даже понял, что я буду его убийцей. Охранники даже не смотрят на однорукого ветерана. Поднятая правая рука, выстрел прямо в лоб. Одного выстрела вполне достаточно. Он дернулся и падает на руки своих охранников. Пока они пытаются что-либо сообразить, я уже в лифте, отцепляю прищепку. Что вы думаете, я делаю? Нажимаю первый этаж? Ни за что на свете. Они наверняка уже передали по своим рациям вниз, чтобы меня задержали. Или пристрелили, что впрочем одно и то же. Я нажимаю кнопку этажом ниже. И тут же выхожу из лифта, посылая его вниз. Слышу, как бегут по лестнице двое охранников моего "клиента". Торопятся меня схватить. После чего я спокойно поднимаюсь вверх, на тот самый этаж, где я пристрелил своего "клиента" и ухожу по пожарной лестнице. Представить в этот момент, что я могу вернуться к месту убийства, да еще на тот самый этаж - невозможно. Для этого нужно быть немного психологом. В отель "Шератон" я добрался уже ночью. Сразу разбудил Леонида, одел свой протез, выбросил американский мундир. Леонид после похмелья был в ужасном состоянии. А может, после пьянки. Мне трудно разобрать, когда у него похмелье, а когда очередная пьянка. Поняв, что он не сможет двигаться, я оставил ему под подушкой две тысячи долларов и пожелал счастливо оставаться. Говорят, что мы убиваем всех, не оставляя свидетелей. Это такое вранье. Зачем бесполезно убивать ничего не знающего человека. Только для убийству? Но это подло. И грешно. Из Филадельфии я уехал в Вашингтон. Там, где меня никто не будет искать. Потом из газет я узнал, что в тот вечер в Филадельфии, в отеле "Варвик" был убит известный гангстер и глава мафии по кличке Француз. Знали бы, каких трудов мне это стоило. Только держать во рту эту декоративную гадость было противно. А все остальные трудности? В общем первую половину своих денег я честно отработал. Но уже тогда, в Америке я понял, что вторую взять будет труднее, чем первую. Уж очень известный мафиози был этот Француз, Такие обычно доживают до глубокой старости. Слишком умны и осторожны. А тут вот на меня попал. Не повезло ему. Из Вашингтона я улетел... Конечно, не в Москву. Тот билет я просто выбросил. В аэропорту Вашингтона я предъявил паспорт на фамилию Махрушкина, чтобы они видели мою американскую визу. Но по этому красному паспорту я должен был отдельно регистрироваться в Турции и платить за въезд вместо визы десять долларов. Вместо этого, уже в аэропорту Стамбула я предъявил другой паспорт, на другую фамилию, но уже с турецкой визой. Во всех аэропортах мира, особенно в крупных, никого не интересует, есть ли у тебя виза той страны, откуда ты прибыл. И вообще, откуда ты прибыл. Их интересует собственная виза. И самое главное - при выходе с различных рейсов пассажиры перемешиваются друг с другом. А уже потом пограничник ставит свою печать на выходе из зала. Так получилось и здесь. Пограничник взял мой паспорт, прочитал мою фамилию, имя, даже ободрительно кивнул, произнеся "Георгий", и поставил печать. Через пять минут я выходил из аэропорта города Стамбула. Первый свой паспорт я просто порвал и выбросил. Мне он больше никогда не понадобится. И хотя жаль, что я так и не посмотрел Нью-Йорка, не побывал на острове, где стоит статуя Свободы, не поднимался на их самое высокое здание - Эмпайр Стейт Билдинг, но зато я чисто сделал свое дело. А это было самое главное. Вы думаете, что я перестраховался, приехав в Стамбул? Ничего подобного. Эти сукины дети ждали меня в Москве. Ах, как они меня ждали, встречая тот самый рейс, на который у меня был их билет. Но это уже отдельная история. 8 Они сидели вдвоем в комнате президента банка. Самого президента, конечно, не было, его просто выставили за дверь. Оба садящих были в дорогих двубортных костюмах, шелковых галстуках и модельной обуви ручной выделки. Достаточно было взглянуть на них, чтобы понять стоимость этих людей. Но глядеть было некому. Здесь они были только вдвоем. - Я предупреждал, - горячился полный мужчина, - я вас предупреждал, Сергей Георгиевич, что нужно быть осторожным. А вы недооценили мои слова. - Ладно, - отмахнулся другой, поплотнее и выше ростом, - что было, то прошло. Жалко Филина. Говорят, помощник Француза, этот полоумный Лазарь сам прирезал всех троих. - Какой ужас, какой ужас, - простонал толстячок, - что теперь будет? - Теперь ничего не будет, - усмехнулся Сергей Георгиевич, - теперь все наше. Кончился Француз. Спекся. Теперь никому платить больше не будем. - А этот Лазарь? - Он убийца, а не мыслитель. И потом у него нет такого авторитета, как у Француза. Его никто не признает. - Вы думаете, он не узнает, кто послал убийцу к Французу? - В жизни не узнает. Об этом знали только три человека - вы, я и Филин. Один уже умер, остались мы двое. - А если Филин успел рассказать? - испуганно спросил полный мужчина, - вы представляете, что здесь будет? - Вы не знаете Филина, мой дорогой. Он скорее откусит себе язык, чем расскажет что-либо. Даже под пыткой. Мы сидели вместе с ним, и я помню его еще по лагерям. - Могли бы не вспоминать своего уголовного прошлого, - дернулся толстячок, - все равно нужно быть очень осторожными. Что там с этим наемником? - Осечка вышла, - огорченно произнес Сергей Георгиевич, - видимо, много денег заплатили. Парень впервые в жизни увидел Америку и решил там остаться. Но он глупо поступил. Лазарь знает его фамилию и может выйти на него. Представляю, какие пытки придумает для него Лазарь. А сменить паспорт уже в Америке нельзя, это вам не Россия. - А его связной? - Уже давно под землей, - кивнул Сергей Георгиевич, - тут мы успели очень оперативно. Он даже не понял, что произошло. - И все-таки меня все время гнетет мысль - откуда Лазарь узнал о нашем человеке. Как они вышли на Филина? - Мы проверяли. Я грешным делом даже вас подозревал, - неприятно улыбнулся Сергей Георгиевич. Толстячок даже передернулся, - но теперь думаем что через посольство. Я ведь Филину говорил, что лучше оформлять нашему наемнику туристическую визу, а он не согласился. А сидевший в американском посольстве человек работал на Француза. Вот такой круг получился. И они смогли вычислить убийцу. Правда, он конечно молодец, если сумел вывернуться и все-таки пристрелить Француза. Говорят, прямо на его этаже. Но мне все-таки непонятно, как этот убийца вошел в охраняемый отель, как прошел мимо охранников, мимо людей Лазаря? Как поднялся наверх, как оказался на этаже Француза? Я думаю, может, это Лазарь воспользовался ситуацией и решил убрать старика. А сам сесть на его место. Такое тоже может быть. Хотя в любом случае наши деньги не пропали. Мы их заплатили не зря. - Это может быть, - подумав ответил толстячок, - поэтому не вернулся и ваш человек. Поэтому Лазарь так быстро убрал Филина и его людей. Скорее заметал следы. - Мы встречали в аэропорту тот самый самолет, на котором должен был прилететь наш наемник. Он не прилетел. Мы проверили даже депутатскую комнату, просмотрели списки всех пассажиров. Его не было среди них. - Стало быть все к лучшему, - вздохнул толстячок, - и все равно нужно быть осторожнее. Теперь, когда мы наконец установили полный контроль, нужно вообще не высовываться. Сидеть тихо, как Француз, царство ему небесное, умным человеком был. Хотите отдохнуть, покуражиться? Езжайте куда-нибудь на Канарские острова. Но не ближе, чтобы не привлекать внимания. - Так я и сделаю, - улыбнулся Сергей Георгиевич, - а долю Филина мы разделим пополам. В кабинет вошла очаровательная, длинноногая секретарша. - Вас просят к телефону, - улыбнулась она Сергею Георгиевичу. - Меня? - удивился тот, поднимая трубку. - Добрый День, Сергей Георгиевич, - раздалось на другом конце. - Добрый день. Кто это говорит? - Ваш заказ выполнен, - услышал он потрясшие его слова, - когда я могу получить вторую часть приза? - А... что... - впервые в жизни по-настоящему растерялся Сергей Георгиевич, - как вы сказали? - В Филадельфии все прошло нормально. Это Махрушкин говорит. Когда я могу получить свои деньги? - Завтра, - выдавил наконец Сергей Георгиевич, - конечно, завтра. Куда их привезти? - Я вам перезвоню завтра в это время, - незнакомец под фамилией "Махрушкин" положил трубку. Сергей Георгиевич судорожно вытер лицо рукой. Рот его перекосился. - Что случилось? - испугался толстячок. - Объявился наш наемник. - Кто? - почти закричал толстячок. - Ага, тот самый. Он уже в Москве и просит оставшуюся часть денег. - Так я и думал. Значит, он человек Лазаря. Нас просто всех обманули с самого начала. - Не похоже, - задумчиво ответил Сергей Георгиевич, - Лазарь на такие тонкости не способен. Он бы не стал просить денег, а просто прислал бы сюда группу убийц. Здесь что-то не стыкуется. Может, этот человек просто гений? И он действительно убил Француза и сумел обмануть нас всех. Нет, не верю я в его гениальность. Здесь какая-то сложная игра. Нужно все продумать и выяснить. - Думаете нужно платить? - Нужно захватить этого наемника и выяснить, на кого он работает. Может, кто-то третий решил вмешаться в нашу игру. И Француз убит, и Филин убит. А этот Махрушкин ходит по Москве. Так не бывает. За ним стоят определенные силы. - А кто это может быть? - Узнаем, - пообещал Сергей Георгиевич, внезапно сломав карандаш в своих руках. Раздался сухой треск. Толстячок вздрогнул. - Только без шума, - попросил он. - На этот раз, конечно. Я пошлю десять человек. У этого наемника не будет никаких шансов. Там мы его и возьмем. - А если это человек Лазаря? - Тогда уберем его и пошлем к Лазарю людей с просьбой о перемирии. Воевать нам не стоит. А ему можно будет платить куда меньше, чем Французу. - А если нет? - Тогда выясним, кто стоит за ним и что они хотят. А потом все равно уберем. У этого Махрушкина нет никаких шансов в любом случае. Он уже мертвец. - Но возможен и третий вариант, - сказал вдруг толстячок. - Какой третий? - Что он гений. И тогда нам будет очень сложно. - Вы верите в гениев? Их давно уже нет. Чтобы убрать Француза таким образом, нужна была целая организация. А кто мог лучше все обставить, кроме самого Лазаря? Не верьте в гениев мой дорогой, предатели и мерзавцы встречаются куда чаще. Они и не думали, что весь их разговор слышит еще один человек. Вы бывали в Стамбуле? Если нет, обязательно поезжайте. Не пожалеете. Во-первых там, как и в Бруклине, все говорят по-русски. Везде такие же надписи на русском языке. Наши, конечно, молодцы - заставили турок учить русский язык. А в ресторанах я видел даже портреты русских царей. Турецкие султаны наверняка в гробу переворачиваются, видя такое количество русских на берегах Босфора и Дарданелл, Но город мне понравился. Один большой базар, где все торгуют, кричат, ругаются, обманывают и наживаются. И до утра никто не спит. Остановился я в небольшом отеле с громким названием "Гранд-отель". На самом - деле дешевая студенческая забегаловка-общежитие. Но зато стоит только сорок пять долларов в день. Всего два дня был я в Стамбуле, но мне очень понравилось. Даже накупил всякого барахла для сынишки. Когда еще я сюда выберусь. Билет в Москву я купил в кассе. За доллары здесь готовы сделать все, что угодно. Особенно много наших девочек, приезжающих на заработки. Бедные турки просто голову теряют от такого наплыва хорошего женского тела. И здесь тоже мы их обошли начисто. В Москву прилетел вечером. Сразу позвонил Игорю. Тот не ответил. Это мне не понравилось, думаю, проверить все нужно. На следующий день позвонил я ему на работу. Там тоже не знают, где Игорь. Пропал, исчез. И никаких следов. Позвонил его соседке. Мы с Игорем договаривались, в случае чего, я звоню соседке. Так та тоже ничего не знает. Нет, говорит, его, уже пятые сутки дома не ночует. Тогда, конечно, все понятно. Мои "заказчики" решили избавиться от нежелательных свидетелей. Как правильно я подстраховался с этой Турцией. Наверняка ждали меня в аэропорту, хотели достойно встретить. А я не прилетел. Наверное, решили, что остался в Америке. Или меня там убрали. В суматохе, в отеле могло случиться все, что угодно. Но они не должны так думать. За ними долг числится - еще двести пятьдесят тысяч долларов. И убитый Игорь. Нужно брать с процентами. Еще два дня я готовился. Оборудование всякое закупал. Моего заказчика, как я узнал, звали Сергей Георгиевич. И ходил он в очень известный банк. Представляете, как мне трудно было прикрепить к окну хоть что-нибудь. Всю ночь простоял, пока наконец попал прямо на оконную раму. Попасть кисточкой с пластилином даже на второй этаж очень сложно. А тут еще везде охранники. А на следующий день я нанес визит в этот банк и случайно зашел к секретарше президента. Такой красивой девушки я давно не видел. Объяснил, что я бывший афганец и хочу поговорить с президентом банка. Она долго меня не хотела пускать, пока я ей свой протез не показал. Наконец впустила. Президент оказался молодым, красномордыми нахальным. Он даже слушать меня не стал, сразу выставил за дверь, как только заикнулся о помощи. И еще вызвал для порядка двух своих охранников, которые меня и вывели. Правда, свой жучок под столом я успел прикрепить. А кисточка на окне была для ориентира. В этом окне я чаще всего и видел Сергея Георгиевича. А на следующий день они оба в банк пожаловали. С удовольствием слышал, как они президента за дверь выставляли. Будет знать, как с инвалидами разговаривать. Он для них был просто "шестерка". А потом долго обо мне говорили разную ерунду. Наконец, не выдержав, я позвонил им. Нужно было видеть, как испугался этот Сергей Георгиевич. Я, правда, не видел, но зато слышал их до разговора и после. Игоря они, конечно, убрали, это я был прав. И со мной подло поступить хотят. Захватить, пытать и прибить. Это за то, что я выполнил их "заказ". Нет благодарности у людей, всюду одно жулье. Ничего, думаю, посмотрим. На следующий день слышу, как в кабинете собрались люди. Обсуждают, как лучше меня прибить. Придумывают разные варианты. Я все слушал, слушал, потом позвонил. - Поедешь в своей машине от банка, - говорю я своему основному "заказчику", - и не пытайся дурить, за тобой следят люди. Иначе Лазарь пришлет еще кого-нибудь. Как он испугался, как начал доказывать, что всегда уважал Лазаря, что давно понял его игру. А я даже не знаю, кто такой Лазарь, просто услышал это имя в их разговоре. Они считали, что меня послал Лазарь, ну пусть так и считают. - Когда передашь деньги, - говорю этому стервецу, - Лазарь пришлет своих людей для переговоров. Они, конечно, сразу согласились. Правда, спрашивают, на какой процент могут рассчитывать. Этого я не знал и честно сказал им об этом. Гляжу через полчаса выходит мой "заказчик" с чемоданчиком. Они долго совещались, но решили, что деньги нужно отдавать. Меня захватывать им было уже неинтересно. Их теперь интересовал только Лазарь. Против него они готовы были биться. А я кто, простая "шестерка", по их мнению. Вот почему в чемоданчик они положили фальшивые доллары. У них оказывается даже запас был этих самых подделок. А внизу адскую машинку. Как только я открою чемоданчик, - тут мне и конец. А Лазарю они скажут, что деньга, конечно, отдали. И я сбежал, их присвоив. Ну и логика пещерная у этих дураков. Не хотите давать деньга, не надо. Но зачем вы взрывчатку подкладываете. Только, чтобы не платить? Нехорошо это, не по-людски. А за моим "заказчиком" еще три автомобили, увязались. Как-будто они что-то решить могут. Я ведь знал, куда они едут, место им сам назвал. И рванул туда в объезд. А там у меня уже винтовочка лежала готовая. Но я ее разобрал и убрал. Сергей Георгиевич вел себя всю жизнь как паскуда, значит, и умирать должен как паскуда, а не как достойный человек. В лоб ему я стрелять не собирался. Он приехал, вылез из автомобиля, а тут я проезжаю мимо. Притормозил машину, достал автомат и длинную очередь дал по животу, чтобы долго мучился стервец. А потом резко направо и дворами ушел. Машины его охранников даже подъехать не успели, как я уже возвращался с другой стороны. Это мой "фирменный знак", если хотите, всегда возвращаться. Преступник, что делает после убийства? Всегда убегает, пытается скрыться. А я возвращаюсь, мне даже интересно, что там получилось. И потом у меня есть такое прекрасное алиби, - мой левый протез. Автомат можно положить на него и стрелять правой рукой. По это ведь никому и в голову не придет. Машину я загнал в заранее подготовленный закрытый гараж. Запер замок, отстегнул протез и к месту преступления. А там Сергей Георгиевич долго, ох как долго и мучительно умирал. Все пузыри шли изо рта. И меня видел улыбающегося перед глазами, все хотел пальцем показать, но сказать уже ничего не мог. И руку поднять тоже. Так и умер, глядя на меня. Он-то меня знал в лицо. Так что за Игоря я с ними поквитался. А вторую половину денег пусть себе оставят. Моя жизнь стоит дороже. Потом мне говорили, что этот банк и Лазарь еще целый год воевали друг с другом, выясняя, кто такой был убийца Махрушкин? ЭПИЗОД ЧЕТВЕРТЫЙ 9 Генеральный директор сидел в кабинете перелистывая бумаги. У него была добрая улыбка старого, пожилого человека, уже осознающего всю ошибочность радикальных утверждений. Сидевший перед ним молодой человек был твердо убежден в своей правоте. Но доказать это старому человеку будет трудно. Они все такие консерваторы. Молодой говорил долго, убедительно и красиво. Но на генерального это не оказало никакого воздействия. Красивые речи давно уже не убеждали его. Он привык верить только фактам. А здесь фактов не было. - Нет, - наконец вынес свое заключение генеральный, - это нам не подходит. Молодой покраснел, попытался еще поспорить, но, поняв бесперспективность своих усилий, наконец замолчал. - Надо еще подумать, - вынес заключение генеральный, - это все не так легко, мой юный друг. Молодой человек вспыхнул и быстрым шагом вышел из кабинета. Раздался звонок коммутатора. - Простите - сказала секретарь, - я вам больше не нужна? - Конечно, нет. Спасибо. Меня кто-нибудь ждет? - Да, в приемной сидит Борисова. Хочет, чтобы вы приняли. - Так поздно, - удивился генеральный, - хорошо, пусть войдет. А вы можете идти. В кабинет вошла молодая, элегантная женщина лет тридцати. Красивая оправа подчеркивала строгий облик лица, минимум косметики. Волосы были тщательно уложены. Генеральный посмотрел на нее с грустью. Ему нравились красивые женщины. Но и... только. В его возрасте о них можно было только мечтать, получая скорее моральное удовлетворение. - Что у вас? - спросил он у молодой женщины. - Я хотела бы вам показать данные нашего отдела, - предложила Борисова, - вы сами просили меня ознакомить вас со всеми показателями. - Да, да, конечно, я помню, - заинтересованно сказал генеральный. Борисова начала раскладывать бумаги на столе. К их зданию подъехала машина с тремя пассажирами. Они требовательно просигналили и сторож предупредительно раскрыл ворота, очевидно, эти трое были здесь своими людьми. Борисова начала объяснять разницу за прошлый год и нынешний. Все трое, оставив машину во дворе, прошли в здание и, пройдя мимо двух охранников, также не остановивших их, вошли в лифт. Генеральный получал удовольствие, глядя как убедительно и доказательно говорит Борисова. С кадрами у них всегда не было проблем, - подумал генеральный, - нужно будет послать Борисову учиться в Лондон. Трое мужчин вышли из лифта на этаже, где был кабинет генерального. Внезапно генеральный закашлял. Потом виновато посмотрел на сидевшую перед ним женщину. - Старость не радость, - банально произнес он. Она мягко улыбнулась. - Давайте прервемся, попьем чайку, - предложил генеральный. - Сидите, - встрепенулась она, - я все приготовлю. За его спиной была незаметная дверь в комнату отдыха, где была электрическая плитка, чайник, небольшой столик и кровать для отдыха. Когда сотрудники задерживались на работе, они вместе с директором пили чай в его кабинете. Он был по-настоящему демократичен, без показного панибратства. Она прошла в комнату, набрала воды в чайник. В этот момент в кабинет вошло сразу трое мужчин. - Ты, - удивился генеральный, - в чем дело? - Хотим подписать тот самый проект, - протянул бумагу первый из вошедших, - он нам очень нужен. - Это невозможно, - твердо объяснил генеральный, - это самое настоящее мошенничество. Хищение государственных средств. Николай, я тебе много раз объяснял. - Он ничего не понял, - сказал первый из вошедших. - И не поймет, - добавил второй. - Поймите, - еще раз попытался убедить хозяина кабинета первый из вошедших, - это не только наше дело. Здесь, в этом деле интересы многих людей. - Я же сказал, что не подпишу, - твердо сказал генеральный директор, - и не стоит, Николай, настаивать. - Он не подпишет, - согласился второй, быстро доставая из кармана пистолет с глушителем. - Вы с ума сошли, - растерялся генеральный. Раздался щелчок. Потом еще один. Обе пули попали в цель. Первая пробила печень, вторая попала в сердце. Последней мыслью директора была тревога за Борисову. Она ведь в соседней комнате, - внезапно подумал он, перед погружением во тьму. Николай подошел к убитому, пнул его ногой. - Подлец, довел таки до этого. Эх, Осман, так трудно работать с непонимающими людьми. - Уходим, Николай. Выключай свет и уходим. Скажем, если спросят, что он остался ночевать в своем кабинете. Борисова стояла в комнате отдыха, слушая каждое слово. Она не совсем поняла, что случилось, даже услышав два громких щелчка и стук падающего тела. А может, не хотела верить в случившееся. Трое вышли из кабинета, потушив свет. Направились к лифту. Борисова осторожно вышла из комнаты отдыха. Они вошли в лифт, спускаясь на первый этаж. Она вошла в кабинет, ничего не понимая. Они уже покидали здание, когда она, еще не совсем соображая, что произошло, автоматически включила свет в кабинете и закричала. Крик ее был скорее сдавленным стоном и не был слышен нигде. Но все трое вышедших из здания обратили внимание на загоревшийся свет в кабинете директора. - Кто это может быть? - тревожно спросил Осман. - Не знаю. Черт побери, кто там может быть в такое время, - занервничал Николай, - быстро наверх. Третий просто коротко выругался. Он был в форме подполковника милиции и теперь недовольно смотрел на двух других попутчиков. - Вы же говорили там никого нет, - прохрипел он. Они ворвались снова в здание, почти бегом направляясь к лифту. Борисова выбежала из кабинета, даже не взяв своего плаща. Она пыталась найти хоть кого-нибудь в этот момент. Подполковник оказался более предусмотрительным. Он решил подняться на третий этаж пешком. Борисова, не дожидаясь лифта, побежала вниз по лестнице. Двое других - Николай и Осман - снова ворвались в кабинет. Дверь в комнату отдыха была открыта, и они все поняли. Борисова бежала по лестнице, когда столкнулась с незнакомым человеком, одетым в форму милиции. Она обрадовалась. - Товарищ офицер, - почти закричала женщина, - там наверху убийство. Я слышала их голоса. Какие-то Николай и Осман. Они убили нашего директора. Они еще здесь, далеко уйти не могли. Подполковник сочувственно улыбался. Она тянула его за рукав наверх, когда внезапно ощутила на своей шее его сильные, гибкие руки. Продолжая улыбаться, он сдавливал ей горло. Она захрипела, пытаясь вырваться. Н