в за собой полицейских, Мигель, дождавшись их отъезда, отпустил такси, щедро расплатившись с водителем, и пошел к дому. На прощание шофер явно подмигнул ему. Это его насторожило, и он еще минут двадцать ходил вокруг дома, наблюдая, не следят ли за ним. Однако ничего подозрительного обнаружить не удалось. Трехэтажный дом, казалось, ничем не отличался от других. Гонсалес обошел его вокруг. Наверху послышался смех. Он поднял голову. В окнах второго этажа несколько полураздетых девиц жестами приглашали его войти. Ах, это публичный дом?! Как это я сразу не догадался, разочарованно подумал Мигель. Так вот почему мне подмигнул шофер. Идиотизм. А я-то думал... Он обратил внимание на стоявшего внизу швейцара, очевидно, выполняющего при случае роль вышибалы. - Тьфу, гадость! - сплюнул Мигель. На явочную квартиру ехать было уже нельзя. На своем маленьком, старой модели "Форде" - он, поборов свое отвращение к машинам и более не искушая свою судьбу, как днем, когда не смог поймать такси, взял его напрокат в гостинице, в которой проживал уже третий день, - подъехал к ресторану. Внутри хозяин уже командовал своими подчиненными. Завидев Мигеля, которого он хорошо знал - посетитель был на редкость разговорчив, - китаец приветливо улыбнулся. Мигель сел лицом к дверям, когда увидел, что в зал входит Куусмууджа. Гонсалес чуть не поперхнулся от неожиданности. К счастью, старик не обратил на него внимания: Куусмууджа, оглядываясь на улицу, вошел в ресторан и сел напротив. Мигель, наклонив голову, сделал вид, что поглощен едой. Краешком глаза он видел, как в ресторан вошли двое. Гонсалес узнал в одном из них Чанга. Они сели неподалеку, очевидно, следя за Куусмууджей. Надо было арестовать этого старого хрыча, с неожиданной злостью подумал Мигель. К старику подошел один из официантов. Куусмууджа что-то тихо сказал. Чанг и его спутники подняли головы. Мигель внимательно следил. Через минуту показался сам Хун Сюнь. Он жестом пригласил старика к себе, во внутренние помещения ресторана. Куусмууджа, у которого был вид побитой собаки, вздохнул и поплелся туда. Оба скрылись в соседней комнате. Мигель перевел глаза на Чанга, тот незаметно кивнул ему, показывая взглядами на соседние столики. За ними сидели еще несколько человек. По их напряженным позам и внимательным взглядам Гонсалес понял, что и это не праздные туристы. Видимо, ловушка захлопнулась. Мне здесь делать нечего, подумал он, я только помешаю. Черт бы побрал этого Куусмууджу. Все испортил. Теперь придется их брать. Бамбуковые занавески отделяли зал от внутреннего помещения и не могли скрыть взволнованные голоса, доносившиеся оттуда. Мигель оглянулся еще раз и вышел. Его "Форд" стоял неподалеку, и он уже стал заводить машину, когда увидел, что из внутреннего дворика, расположенного за рестораном, на большой скорости выехала машина. Сомнений быть не могло - это был Хун Сюнь. Проклятие! Как же они его проморгали? Гонсалес рванул с места, отметив, что еще раньше за машиной китайца ринулся автомобиль с тремя полицейскими. Из ресторана доносились какие-то крики, и, уже сворачивая, Мигель заметил в зеркале, что к ресторану подъехало несколько полицейских машин. Автомобиль Хун Сюня летел на большой скорости, петляя по улицам города. За ним почти следом ехала машина с детективами. "Форд" Гонсалеса отставал все больше. Без гонок не обойтись... Сейчас обязательно во что-нибудь врежусь, подумал он. Непрерывно сигналя, Мигель подъехал к светофору и остановился на красный свет. Обе машины уже исчезли за углом. Карамба, прошептал проклятие Гонсалес. Тысячу раз обещал себе не садиться за руль, и вот... Тоже мне гонщик-любитель. Что делать? Куда теперь? Ушел китаец, так тебе и надо. Еще неизвестно, догонят его полицейские или нет. Тоже ослы хорошие. Не могли задержать его в ресторане. Интересно, а куда он поедет? Кстати, почему он кружит по городу, не выезжая на трассу? Туг что-то не так... А вдруг? Мигель резко вывернул руль машины. Через пять минут он уже был на месте. В доме уже загорались огни, очевидно, готовились к приему очередных "клиентов". Он вышел из машины и, оглядевшись, храбро двинулся к стоявшему швейцару. Тот что-то спросил. Мигель вложил в протянутую руку полдоллара и знаками показал, что хочет войти. Угрюмая физиономия моментально сменилась радостной улыбкой, и двери были широко распахнуты. Терпкий запах человеческого тела, дешевых духов, спертый воздух - все это сразу неприятно ударило в нос. Мигель с отвращением огляделся. В большой красной комнате в зеркалах отразилась его высокая фигура. Сверху по широкой лестнице к нему спускалась какая-то дама. Она что-то произнесла. - Вы говорите по-английски? - спросил ее Мигель. - Не очень, сеньор, - сумел он разобрать. - А по-испански? - О да, мадам неплохо говорит по-испански. Что хочет сеньор? Понятно, понятно. Он может не смущаться. Полное сохранение тайны гарантируется. Сеньору, наверно, нужны европейские девушки. Ах, сеньору все равно. Он не слишком привередлив. Это не очень хорошо. Мужчины должны быть со вкусом. Ему нравятся блондинки или брюнетки? Прекрасно, а размеры? Мадам имеет в виду ширину. Потолще? Мигель представил себе этакую толстенную бабу и испуганно закачал головой. - Ах, сеньору нравятся миниатюрные брюнетки. Прекрасно. Значит, все-таки вкус у сеньора есть и очень хороший. Желаете что-нибудь выпить? Шампанское, коньяк, виски, местный ром? Две бутылки шампанского. Отлично. Комната No11. Сеньор может подняться на второй этаж. Чертыхаясь, Мигель поднимается наверх. Если окажется, что Хун Сюнь сюда не приедет, то какого же дурака он свалял, приехав в эту помойную яму. Он взглянул на часы. Прошло уже двадцать минут. Войдя в номер, Гонсалес огляделся. Большая двухспальная кровать, несколько зеркал, небольшой комод, узенькая дверца, ведущая в ванную комнату. Очевидно, это был дом с "услугами первой категории". Несмотря на то что убранство комнаты было обычным, здесь чувствовалась атмосфера порока и разврата. Мигель брезгливо поднял один из двух стульев, стоявших в комнате, и подвинул его к окну. Вот единственное, что хорошо, подумал он, тщательно вытирая руки, окно выходит на улицу. Если подъедет Хун Сюнь, он увидит его. В дверь постучали. Девушка в белом переднике принесла шампанское и, открыв бутылку, посмотрела на недовольное лицо Мигеля, улыбнулась и вышла. Почти тотчас в комнату вошла довольно стройная брюнетка, видимо, местная, но скрывающая свое происхождение под густым слоем пудры, помады и прочей косметики. Наверно, в зависимости от количества крема и пудры они подразделяются на местных и европейских, подумал Мигель. Несмотря на весь комизм ситуации, он не улыбался. В своей атеистической душе он горячо молился. Только бы Хун Сюнь приехал сюда. Только бы приехал. Кажется, он расцеловал бы китайца, увидь он его сейчас. Девушка что-то спросила. Гонсалес покачал головой. Девушка, улыбнувшись, спросила на ломаном английском: - Вы меня ожидаете? - Вообще-то не тебя, чтоб тебе провалиться, но что поделаешь, - сказал Гонсалес вслух. - Не понимаю, - девушка покачала головой. - И не поймешь. Чертова кукла. Вон шампанское, бери и пей. - Этот знак она сразу поняла. Наполнив два стакана, девушка подошла к нему, протягивая один. Гонсалес послушно взял бокал, девица бесцеремонно уселась на его колени. Внизу послышался шум подъезжающей машины. Сердце екнуло. Неужели Хун Сюнь? Мигель не верил глазам. Он. Значит, я не ошибся, радостно подумал Гонсалес. Значит, не ошибся. Но почему он один? Неужели все-таки оторвался?! Вот сукин сын. И все равно молодец, Хун Сюнь, что ты оторвался. Китаец, оставив машину на улице и оглядевшись по сторонам, юркнул в подъезд, где были предупредительно распахнуты двери. Гонсалес почувствовал на себе чьи-то руки. О черт, об этой кукле я даже забыл. - Ну, ну, - сказал он, легонько отстраняясь, - раздевайся, раздевайся, - и жестом показал на кровать. Она охотно, даже слишком, встала и принялась стягивать платье. - Сейчас приду, - пообещал Мигель и, увидев в ее глазах вопрос, сумел, преодолевая отвращение, похлопать ее по щеке, - не бойся, не убегу. Вот это тебе, - он вложил ей в руки несколько индонезийских банкнот. Рупии оказали свое чудотворное действие. Женщина понимающе кивнула и принялась раздеваться еще быстрее. - Сейчас приду, - снова сказал Гонсалес, выскальзывая за дверь. Кажется, от этой особы отвязался. Он прильнул к дверям, мимо прошла какая-то девушка. Внизу слышались чьи-то голоса. Гонсалес прислушался. Ну что за язык! Ничего не понятно. Этот старый черт Куусмууджа все испортил. Теперь надо брать Хун Сюня, иначе сейчас он исчезнет и его уже не найдешь. Достаточно ему сесть в свою машину и... Мигель хорошо знал, что он не догонит китайца - это был пробел в его "образовании". Он решительно шагнул вниз. Осторожно спустившись на первый этаж, вытащил пистолет и рывком распахнул дверь. Послышался чей-то крик. В комнате сидели Хун Сюнь, хозяйка заведения и незнакомый высокий мужчина. - Спокойно. Я не грабитель. Мадам, объясните это своим гостям, - сказал он по-испански, несколько путая слова. Хун Сюнь посмотрел на сидевшего. Тот кивнул, и через мгновение в его руках блеснул пистолет. В комнате сразу прозвучали два выстрела. Мигель выстрелил первым. Пуля попала сидевшему в живот, и тот скорчился на полу, так и не сумев прицельно поразить противника. Мигель перевел взгляд на вскочившего китайца. - Советую не шутить, - сказал он уже по-английски. Раненый стонал на полу. Внезапно дверь распахнулась, и в комнату вбежали двое мужчин, спешивших сюда, очевидно, на выстрелы. В руках у обоих были пистолеты. Хун Сюнь моментально упал на пол. Хозяйка взвизгнула. Гонсалес мгновенно перевел свой "кольт" в их сторону. У него было много слабостей и недостатков. Но во время подготовки он был лучшим стрелком среди "голубых" и сейчас доказал, что не зря считался сильнейшим. Два выстрела раздались почти одновременно. Еще не успев даже оценить обстановку, Мигель автоматически прострелил вошедшим руки. Новый выстрел раздался у самого уха. Пуля прошла в нескольких сантиметрах от головы. Гонсалес успел заметить, что первый мужчина выронил пистолет и схватился за правую руку, но второй был лишь слегка ранен. Будь у него пистолет в правой руке, конечно, он бы не успел выстрелить, но этот второй был левша и сумел ответить на выстрелы Мигеля. Гонсалес не раздумывал. Еще один выстрел. На этот раз левша грузно осел. Пуля попала в лоб, и тут же начала растекаться кровь, впитываясь в светлый ковер. Гонсалес оглянулся. На полу корчились двое раненых. Лежал, обхватив голову руками, Хун Сюнь. В углу стонала от ужаса и страха женщина. Мигель наклонился и поднял чей-то пистолет. Подойдя к лежавшему в полуобмороке китайцу, он выстрелил у самого уха. Такие вещи впечатляют. Хун Сюнь дернулся всем телом. - Отвечай быстрее, кто приказал убрать Таамме? - Я не понимаю, - простонал по-английски китаец. - Советую понять, иначе я продырявлю твою голову. - Я... не стреляйте... не стреляйте... это она... она передает мне приказы босса. Это она, - завизжал он. Гонсалес перевел пистолет на женщину. - Ну, - грозно посмотрел он на нее, краем глаза замечая, что первый из вбежавших мужчин, придя в себя, тянется к оружию, лежащему неподалеку на полу. Раздался еще один выстрел. Пистолет отлетел, погнутый и покореженный. - У меня нет времени, мадам, - сказал он уже по-испански, - говорите быстрее, иначе ваши девушки останутся без хозяйки, ну... - Господин Муни, он сказал мне, что надо убрать этого человека. - Адрес? Женщина, причитая, назвала адрес. Снаружи у дверей послышался какой-то шум. Раздались удары чьих-то ног о входную дверь. Слышался топот во внутренних комнатах, визг девиц. Мигель снова перевел пистолет на китайца. - Ты умрешь вместе со мной, - сказал он чуть дрогнувшим голосом. Джакарта. День пятнадцатый Шарль отложил ручку, выпрямился, потер затекшую руку, взглянул на часы. Уже вечер. Но плотные шторы не пропускали дневного света, как, впрочем, не пропускали и электрического. Они работали уже третьи сутки, не выходя из квартиры. Раз в день их навещал Чанг, привозил еду, необходимые вещи, материалы для работы. Материалы были строго секретны, и на следующий день Чанг, забрав их, привозил новые. Все эти дни миссис Дейли и региональный инспектор Дюпре работали не покладая рук, перебирая груды банковских документов, просматривая объемные досье о деятельности банка "Ньюген-Хэнд" и соприкасающихся с ним корпораций "Автор обращает внимание, что у читателей может сложиться не правильное мнение о работе "голубых". Самую главную и нужную работу выполняет сам Шарль Дюпре. Научиться быстро и ловко стрелять можно в две недели, но анализировать счета, проверять финансовые документы куда сложнее". Послышался вздох. Дюпре оглянулся. На диване лежала миссис Дейли. Она открыла глаза и села, поджав под себя ноги. - Я, кажется, заснула? - Ничего, я почти закончил. - Я долго спала? - Не очень. - Дюпре бросил взгляд на часы. - Почему вы меня не разбудили? - Не хотел. - Это вы меня укрыли? - Да. - Вы работаете уже второй день не смыкая глаз. Отдохните хоть немного. - Я отдыхаю. Просто вы этого не замечаете. - Действительно. Я этого как-то не заметила.' - Честное слово, я отдыхал. - Не лгите. Шарль улыбнулся. - Мы, кажется, ссоримся? У Элен вспыхнули глаза. - Еще нет, но, если вы будете так работать, мы обязательно поссоримся. - Не беспокойтесь, я еще выдержу. - А потом упадете. Ложитесь на мое место и постарайтесь уснуть. Вам надо отдохнуть. - Нет, мне нужно просмотреть еще несколько документов, вот тогда и отдохну. - Выпейте хотя бы кофе. - С удовольствием. - Я сейчас приготовлю. - Миссис Дейли встала с дивана и включила кофеварку. Через несколько минут кофе был готов. Элен разлила его в две чашки. - Пейте. - Благодарю. Вы хорошо готовите кофе. - Лучше, чем ваша жена? - В глазах координатора появились лукавые огоньки. - Я не женат. - Шарль улыбнулся, разгадав нехитрую уловку. - Странно. Сколько вам лет? - Тридцать четыре. - Вы выглядите моложе. - Спасибо. Я об этом как-то не думал. - И не были женаты? - Нет. - Почему? - Не знаю. Наверное, не успел. - Не успели? - Женщинам не нравилось ждать. Миф о Пенелопе - всего лишь миф. Десять лет назад у меня была невеста, но я часто пропадал неделями, а то и месяцами - это, разумеется, никому не нравилось. И ей тоже, как и ее родителям. Она ждала-ждала, а потом вышла замуж за моего друга. - Значит, не любила, - тихо сказала Элен. - Значит, не любила, - согласился Шарль. - И вы не жалели? - Немножко. Было грустно и жалко. - Ее? - Себя. Миссис Дейли промолчала. Шарль понимал, почему она спрашивает и почему он отвечает. Конечно, это было грубым нарушением одного из параграфов устава, запрещающего рассказывать о своей личной жизни. "Голубые" знали только свои легенды и легенды своих товарищей, на большее они просто не имели права. Но, проработав в организации не один год, Дюпре знал, что очень часто нарушается именно этот параграф устава. Ежеминутное общение со смертью делало их более добрыми, более внимательными и чуткими, более естественными в простых человеческих отношениях, и они рассказывали друг другу правду, не пытаясь скрыться за своими легендами. Словно сама профессия снимала всю мутную накипь цивилизации, оставляя души чистыми и нетронутыми. - А вы... замужем? - спросил он. Она молчала. - Если не хотите, можете... - Я была замужем. - Были? - Я развелась. - Он был... - Нет. Нет, нет. Он был внимательным мужем, хорошим отцом, но... выяснилось, что мы не созданы друг для друга. И мы разошлись. - Вы сказали "хорошим отцом"? У вас есть дети? - Девочка. Ей уже одиннадцать лет. - Никогда бы не сказал. На вид вам меньше тридцати. - Мне тридцать два. - Вы говорите это с вызовом, словно вам шестьдесят два. Элен улыбнулась. - Нет, только тридцать два. - Это так много? - Но и немало для женщины. - После тридцати женщины расцветают. - Это комплимент? - Нет, эту истину сказал Бальзак. - Он жил в прошлом веке. - Но вы живете в настоящем. - Бальзак сказал еще одну фразу: "Счастье женщины в ее благополучии". - "Как в туалетах ее красота", - закончил Шарль. - Ну вот видите, вы знаете и это. - А вы считаете свою жизнь неудачно сложившейся? - Как вам сказать? Я жила, жила и не задумывалась, счастлива я или нет. Когда выходила замуж, мне казалось, что я счастлива, потом я поняла, что ошиблась. После развода мне было особенно тяжело, и я с радостью приняла предложение стать помощником координатора "голубых". - Давно? - Уже пять лет. - Вы пытались забыться в работе? - Да. Но меня постигла неудача. Мужчины умеют находить себя в работе, целиком и полностью отдаваясь любимому делу. Женщинам это не дано. - Вы так считаете? - Убеждена. Каждая женщина - это прежде всего женщина. В душе она мечтает о простом человеческом счастье, о своей семье, о своем муже. И не имеет значения, кто ты - премьер-министр или прачка. Они все женщины. - И даже феминистки? - И. даже они. В их рядах много отчаявшихся, заблудших, потерявших надежду на свое счастье. - Никогда не думал об этом. - А вы подумайте. Помните спор Марии Стюарт с Елизаветой? Мне всегда было жаль королеву больше, чем ее соперницу. Ведь женщина победила. Женщина Мария Стюарт, лишившись головы, торжествовала над королевой Елизаветой. Может быть, последняя отдала бы часть своего венца за радости, которые ей были не даны. - Я всегда считал Елизавету бесчувственной женщиной и жалел Марию. - С точки зрения мужчины. - Разумеется. - А Елизавета была женщиной. Как, впрочем, мы все. И она хотела простого человеческого счастья, детей, семейных радостей. Но, поняв, что это ей не дано, и почувствовав, что ее счастливой сопернице повезло больше, она не могла найти себе места. В политике победила Елизавета, в искусстве любви - Мария. И еще неизвестно, чья победа дороже. - С вами интересно разговаривать. Вы открываете новый взгляд на старые вещи. - А вы стараетесь очень незаметно польстить мне, и я должна делать вид, что этого не замечаю. Шарль рассмеялся. - Ну вот видите, я ж говорил - интересно. Не знаешь, что вы скажете в следующую минуту. Вы удивительный человек, миссис Дейли. - Это опять комплимент? - подняла брови Элен. - Нет. Святая правда. В конце концов, я могу сделать вам в течение трех дней пару комплиментов хотя бы за вашу хорошую работу? Генеральный координатор посмотрела в глаза Дюпре. - Вы знаете, что ждет вашу группу? - Догадываюсь. - Вы должны не только обнаружить лаборатории триады, вам поручат и проследить их связи. - Конечно. - Это очень опасно. Дюпре улыбнулся. - Я начинаю подозревать, что вы специально проверяете мою психологическую устойчивость перед предстоящей операцией. - Не шутите - вы же знаете, чем это все может кончиться. - Это работа. - Вы можете не вернуться оттуда... - Пятьдесят на пятьдесят, фифти-фифти. - Что? - не поняла Элен. - А можем и вернуться. - Я хочу, чтобы вы вернулись, Шарль. Слышите? Хочу! - Что-то дрогнуло в ее лице. - Это очень страшно, Шарль, - прошептала она, - уходят друзья, знакомые, близкие и не возвращаются. Один, второй, третий... Я знала Таамме. Он был другом Чанга. Я встречалась с Фогельвейдом. А Моррисон? Вы, наверное, слышали о Йоркширском Потрошителе "В 1975-1981 годах Англия была потрясена серией убийств. Было зверски убито 13 молодых женщин. Все усилия королевской полиции по поимке маньяка-преступника не имели успеха. По просьбе Скотленд-Ярда к операции были подключены задействованные в Англии "голубые". Моррисон, очевидно, был одним из них. В начале 1981 года был найден убийца, прозванный Йоркширским Потрошителем. Это был 34-летний водитель грузовика из города Брэдфорда Питер Сатклиф" и его поимке? Это работа Моррисона. А теперь они и его... Это были отличные люди, Шарль, добрые, мужественные, отзывчивые. - Ничего не случится. Все будет хоро... - Молчи, - Элен зажала ему рот рукой, - пожалуйста, молчи. Если ты не вернешься, мне будет очень больно. Слышишь - очень. Дюпре осторожно взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. В тишине комнаты отчетливо прозвучал телефонный звонок. Элен вздрогнула. Через десять секунд раздался еще один. И наконец, когда телефон прозвучал в третий раз с прежним интервалом, Шарль, поняв, что на том конце набирают номер специально уже в третий раз, поднял трубку и передал ее миссис Дейли. - Это музей? - раздался голос Чанга. - Нет, вы ошиблись. - Странно. Скажите, пожалуйста, разве номер вашего телефона кончается не шестеркой? Трубка выпала из рук миссис Дейли. - Что-то случилось, - тихо пробормотали ее губы. Она изменилась в лице и, прочтя в глазах Дюпре немой вопрос, пояснила: - Это Чанг. Он сейчас приедет. Шарль недовольно посмотрел на телефон. - Может быть, все не так плохо. - Это предчувствие, - прошептала Элен. - Я не верю в предчувствие. Все будет хорошо. Вот увидишь. Все будет прекрасно. И не надо унывать. Сейчас я приготовлю еще кофе. Посмотришь теперь, как его готовит старый холостяк. Не волнуйся. Все будет хорошо, - повторил Дюпре. Джакарта. День шестнадцатый - Ваше имя? - Хосе Жозеф Урибе. - Год рождения? - 1951-й. - Место рождения? - Спаниш-Таун, Ямайка. - Откуда прибыли? - Оттуда же. С Ямайки. - В Индонезию выехали с Ямайки? - Нет. Из Соединенных Штатов. - Когда? - Дней пять назад. - Где регистрировались? - В Джакарте. - Цель приезда? - Коммерция. - А конкретнее? - Покупка каучуковой плантации. - Что вы делали в публичном доме? Он усмехнулся. - А что обычно делают там мужчины? Офицер разозлился. - Мужчины обычно в таких местах не стреляют. Гонсалес незаметно потер левую руку. Тогда, в доме, стоя над Хун Сюнем, он с трудом сдержал себя, чтобы не разрядить в того всю обойму. Однако, сумев разобрать в последний момент среди криков и визгов завывания полицейских машин, понял, что местные детективы успели найти машину китайца и теперь берут приступом дом. Единственное, что он сделал тогда, успев сообразить, как это необходимо, - вытереть тщательно оба пистолета и выбросить их в окно. Через секунду после этого рухнула дверь, и в комнату ворвались полицейские. Щелкнули наручники, его обыскали и привезли сюда. Ничего подозрительного они, конечно, не нашли. Ямайский паспорт не привлек их внимания. Сначала его не допрашивали, но Хун Сюнь, видимо, успел дать показания, и им стало известно, что стрелял именно он. Показания двух раненых членов триады и хозяйки заведения подтвердили правоту китайца, и все внимание полиции переключилось на него, столь ловко стреляющего ямайского коммерсанта. И вот уже теперь второй час, как они пытаются поймать его на противоречиях, задавая беспрерывно вопросы. И единственное, что его сейчас действительно беспокоило, - это куда пропал Чанг. Он его так и не увидел ни среди полицейских там, ни среди офицеров тут. А передать сообщение Дюпре очень нужно. Господин Муни может узнать об аресте Хун Сюня и исчезнуть из виду или обрубить все концы. Рассуждая логично, он понимал - его участие в группе "Дубль С-14" и в ходе самой операции завершено. В лучшем случае через месяц, а то и два его затребует Интерпол как международного преступника, и, если, конечно, власти Индонезии его выдадут, он сумеет вернуться домой. Ну а до этого ему, видимо, придется сидеть в тюрьме. Это тоже его работа. Не может же он рассказывать первым встречным о "голубых", не может же он доказывать полицейским, что он специальный агент. Но сообщение о господине Муни надо передать обязательно и как можно скорее, иначе потом может быть поздно. А это пока единственно верная нить. А все-таки где Чанг? Неужели он не знает, что среди арестованных был коммерсант с Ямайки Жозеф Урибе? Пока, видимо, не знает. Но завтра к утру, в крайнем случае послезавтра, узнает и тогда, конечно, постарается с ним встретиться. Но будет поздно. Слишком поздно. - Мы нашли пистолет, из которого застрелен гражданин Индонезии, под окнами той комнаты, в которой вы находились, - раздался голос. Его допрашивал офицер, видимо, неплохо владевший испанским языком. Двое других все время ходили по комнате. - И вы думаете, стрелял я? - Мы не думаем. Мы знаем. На вас показали четверо находившихся в комнате. - Они меня оговаривают. - Хорошо. А чем вы объясните тот факт, что на пистолете не найдено отпечатков пальцев? Вообще никаких. - Никто не стрелял и никто не держал его в руках, поэтому и нет отпечатков. - Не считайте себя умнее всех, Урибе, - раздалось над его головой. - Не надо. Это не в ваших интересах. Он повернул голову к говорившему офицеру. - Но я не стрелял. - Что вы делали в Джакарте? - спросил офицер по-испански с заметным акцентом. - Жил. - Как? - Как все нормальные люди. Ел, пил, спал... - Где? Где конкретно вы спали? - В гостинице. Мои вещи до сих пор там. Вы можете позвонить и узнать о них в отеле. - Мы уже звонили туда. Вы спали там только три дня. А до этого? Где вы были до этого? - Я большой поклонник женщин. - Гонсалес улыбнулся. - Ну и что? - Я провел ночь в одном из почтенных домов. - Там вы тоже "гостили" со стрельбой? - Вы напрасно смеетесь. Повторяю, я не стрелял. Это ошибка. - Тогда укажите точно адрес. Где вы спали до того, как переехать в отель? Мигель отлично помнил, что спал он на явочной квартире, но не говорить же этим ослам ее адрес. - Я уже сказал - в одном почтенном доме. Я бы не хотел, чтобы вы тревожили эту женщину. Ее муж недавно вернулся из командировки, и у нее могут быть большие неприятности. - Дурацкая выдумка, шевельнулось в мозгу. Обжигающий удар пощечины на мгновение лишил его зрения. - Скотина. Будешь говорить правду? - Я уже сказал. На этот раз удар пришелся прямо в челюсть. Мигель почувствовал, что по подбородку стекают тоненькие горячие струйки. Он прикусил разбитую губу. - А вот это напрасно, - проговорил он угрюмо. - Теперь я вообще не буду отвечать на ваши вопросы. - Будешь, - пообещал один из офицеров. - Хочешь, я скажу тебе правду? Ты такой же ямайский коммерсант, как я епископ. Мы давно охотимся за людьми Ло Хсиня. Ты его человек. - Но... - Заткнись. Я предлагаю тебе подумать. Ты убил человека, ранил еще двоих. О том, что ты у нас, пока никто не знает. И может не узнать. У нас достаточно способов заставить тебя замолчать. Навсегда замолчать. Понял? - Как будто. - Я так и думал. Ты же не дурак. Подумай, что тебя ждет. А так ты все нам расскажешь и уедешь к себе на Ямайку, - хмыкнул говоривший. - Если, конечно, захочешь. Уеду на тот свет, подумал Мигель. Что ж, играть так играть. - Мне надо подумать. - Много? - Хотя бы до завтра. - Думай, - неожиданно быстро согласился один из офицеров, нажимая кнопку. За спиной раздавались шаги конвойных. Идя коридорами, Гонсалес приглядывался. Охрана внушительная, отсюда не убежишь. А надо. Судя по всему, его положение безнадежно. Передышка только до утра. Может, Чанг успеет найти его до этого времени? А если не успеет? Тогда надо будет тянуть время. И как можно дольше. Его подвели к одной из камер. Старший конвойный достал ключи. Дверь открылась, и взгляду предстала пустая камера. Но стоявший сзади что-то быстро сказал, старший кивнул головой и, оттолкнув от дверей Мигеля, закрыл дверь. Они сделали еще несколько шагов и остановились у следующей. Загрохотали засовы, и его столкнули вниз, не дав времени опомниться. Сзади захлопнулась дверь. Гонсалес огляделся. Две железные кровати, привинченные к стенам, маленький столик, два стула, тоже привинченные. На столе несколько мисок и тарелок. Справа сидит высокий азиат и сосредоточенно ест похлебку. На звук открываемой двери он даже не обернулся. Левое место пустовало. Это, очевидно, мое, решил Мигель, проходя к столу. - Добрый вечер, - начал он по-испански. Заключенный даже не повернул головы. - Я говорю: добрый вечер, - сказал Мигель чуть громче. И снова никакого ответа. Вообще никакой реакции. Он что, вообще ничего не понимает? Мигель сказал еще несколько фраз. Словно стена. Не пробьешь. Вот дурак. Неожиданно заключенный поднял руку и, показывая на горло, издал какие-то нечленораздельные звуки. Ах, он глухонемой, догадался Мигель. Что ж, прекрасное соседство. Отказавшись от дальнейших попыток наладить контакт, он прошел к кровати и, сняв пиджак, повесил его на спинку своего ложа. Осмотревшись, осторожно прилег. Положение, невесело думал он. Вот я и заключенный. Поздравляю. Это в первый раз. Ну ничего, будем надеяться, что не в последний. Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить. Заключенный, закончив есть, поднялся и, пройдя к своей кровати, лег на нее, спиной к Гонсалесу. Чертов чурбан. А детина почти моего роста. Интересно, за что он сидит? Наверно, уголовник. Ограбил кого-нибудь. Во всяком случае, с таким лицом только двери ломать. Тоже интеллектуальный труд. Раздался шум открываемой двери. Вошел один из надзирателей. Он посмотрел на полную тарелку Гонсалеса и показал на нее. Мигель отмахнулся. Пожав плечами, надзиратель собрал миски и тарелки. Дверь с шумом захлопнулась. Заключенный, лежавший на соседней кровати, даже не пошевельнулся, очевидно, уже спал. Нужно будет что-то придумать, подумал Мигель, надо что-то придумать. Иначе можем не успеть. Самое главное сейчас - это господин Муни. Это была его последняя ясная мысль. Усталость взяла свое, и он заснул на жестком топчане, проваливаясь в небытие. Гонсалес проснулся словно от толчка. Ему почудилось... На него надвигалась какая-то масса. Вот совсем близко от кровати. Уже в последний момент он спружинился и, увернувшись в сторону, поднял обе ноги, нанося удар по этому большому темному телу. Шум падающего человека окончательно развеял все сомнения. Нет, это не сон. Он вскочил на ноги. Глухонемой заключенный, уже поднявшись, шел прямо на него. Лунный свет позволял различать детали. В правой руке у него блеснуло лезвие ножа. Все происходило в абсолютной тишине и поэтому было еще более страшно и неестественно. Ничего не поняв, Мигель растерянно отступал в сторону дверей. Громадная дверь нависла прямо над ним. Постучаться не успею. Прирежет. Надо драться, подумал Мигель, чувствуя легкую дрожь в правой ноге. Удар. Еще удар. Нога скользнула по плечу нападавшего, не причинив ему существенного вреда, а лишь отбросив его на шаг. Еще удар. Мимо. Заключенный взмахнул ножом. Мигель увернулся. Сталь прошла в нескольких сантиметрах от шеи. На этот раз Мигель нанес точный удар в живот. Глухонемой застонал, скорчился, но ножа не выронил. Еще удар по затылку. В последний момент заключенный, собрав все силы, с размаху, всем телом налетел на Гонсалеса. Оба покатились на пол. Сосед Мигеля поднялся первым. Гонсалес успел лишь выпрямиться и резко отскочил в сторону, когда почувствовал обжигающую боль в груди. Не давая ему времени опомниться, глухонемой снова взмахнул ножом. Собрав все силы, Мигель оттолкнулся от стены и нанес удар "анеми". Этот страшный удар стал уже легендой в карате. К нему очень редко прибегают даже профессионалы. Человек умирает еще до того, как упадет на землю. Все. Гонсалес прислонился к стене и медленно сполз на пол. Все. Вот тебе и спокойная ночь, и приятное соседство.. Это, конечно, человек триады. Похоже, он недооценил ее оперативность. Господин Муни сделает все, чтобы Мигель Гонсалес замолчал навсегда. Сегодня ему повезло. А завтра? Завтра кто-нибудь из полицейских за солидную мзду может пристрелить его при попытке к бегству. Ждать больше нельзя. Надо бежать. Он потрогал грудь. Кажется, нож не причинил вреда. Он только скользнул по груди, рассекая кожу. Просто рана. Крови вытекло порядочно, но ничего страшного. Мигель разорвал рубашку со спины и приложил кусок материи к ране. Болит. Но ничего. Терпимо. Теперь надо бежать. Бежать во что бы то ни стало. Утром может быть поздно. Как? Надо придумать. Нет тюрьмы, из которой нельзя бежать. Нет безвыходных положений. Надо думать, думать, думать... Остров Мадура. День шестнадцатый Яхта лениво покачивалась на волнах Мадурского пролива. В иллюминаторе виднелась зеленая листва острова. Луиджи, развалившись на диване, смотрел на хозяина каюты, возившегося у бара с напитками. - Честно говоря, я не поверил своим глазам. Ты - и вдруг здесь, на Мадуре. Думал, ошибаюсь. Потом вижу - он. Надо же. Здесь - и такая встреча. В этой глуши. - Луиджи взглянул на собеседника. - Думаешь, случайность? Хозяин каюты усмехнулся. - Конечно, нет. Видимо, мы делаем одно и то же дело, просто с разных концов. - Не знаю. - Ну ладно... Не темни. Сколько лет прошло, а ты все такой же скрытный. Я ведь сразу понял, для чего ты здесь. Офицер АНБ "АНБ - Агентство национальной безопасности США" и вдруг на Мадуре. Ясно. По тому же вопросу, что и мы. - Мы? Вас здесь много? - И не только здесь, - собеседник Луиджи протянул, ему стакан. - Целая группа. Обеспечиваем блокировку информации. - Какой? - Можно подумать, ты не знаешь. Так и быть. На правах старой дружбы. На Флоресе "Остров Флорес расположен в море Флореса, к юго-востоку от острова Ява" найден уран. Сам понимаешь - наше правительство придает этому событию особую важность, учитывая месторасположение этого района. И вот мы здесь. - Ясно. Значит, это корабли с Флореса идут под такой охраной? - Конечно, нельзя же рисковать. - Понятно. Теперь действительно понятно многое. - Луиджи отхлебнул виски, не отводя взгляда от хозяина каюты. Когда он увидел его там, в порту, то сразу догадался, что Роберт Кларк - один из профессионалов ЦРУ - не приедет на Мадуру просто так, отдыхать. Очевидно, и Кларку не стоило большого труда моментально сообразить, что Луиджи Минелли, или, вернее говоря, бывший офицер ЦРУ и сотрудник АНБ Дамиано Конти, а ныне помощник регионального инспектора "голубых", не ради скуки на Мадуре. Увидев друг друга, они по изумленным взглядам догадались, что встреча была неожиданной для обоих. Оба были профессионалы и довольно долго не вступали в контакт, хотя Кларк и кивнул Конти, поворачивая в другую сторону. Луиджи поспешил за ним. Они все же перекинулись несколькими фразами, и вот теперь Луиджи сидел здесь, в каюте Кларка, на его яхте, очевидно, служащей прибежищем для агентов ЦРУ. Их встреча была случайностью, совершенно непредсказуемой, не предусмотренной никаким сценарием, но именно из таких случайностей и состоит жизнь профессионалов. Именно такие случайности порой спасали жизнь, а иногда приносили смерть. - Ты так и не сказал, что ты здесь делаешь? - Ищу одного человека, - хмуро бросил Минелли. - Его нужно убрать? - Кларк провел ребром ладони по горлу. - Его надо найти. - Что, только ради этого ты здесь? - В основном. - Как его зовут? Наши люди знают здесь почти всех. Если я смогу помочь - пожалуйста. Ты ведь знаешь, Дамиано. Я твой должник. Луиджи вспомнил, о чем говорит Кларк. Тогда они работали в Латинской Америке. Однажды им пришлось очень несладко, и Дамиано Конти, вытащив раненого Кларка, волок его на себе почти пять километров. - Его звали Джон Моррисон. - Как?.. - Джон Моррисон. Чего удивился? - Высокий, светлый, с маленькой бородкой? - почти утвердительным тоном спросил Кларк. - Да. Ты что, его знал? - Луиджи почувствовал, что волнение Кларка передается и ему. - И не только знал. Я... - Говори, черт побери, говори понятнее. - Он был здесь, на Мадуре. Честно говоря, он не понравился нашим ребятам. Уж очень любил совать нос повсюду. Все ходил, расспрашивал, выпытывал... - Ну и что? - Ничего. Просто мы им весьма заинтересовались, как, впрочем, и ты. - Дальше. - Ну, что дальше? Он уехал отсюда в Сурабаю. - Вы что, следили за ним? - А как ты думаешь? Конечно. Наши люди "вели" его. Затем он отправился на поезде в Богор. Там он должен был, очевидно, с кем-то встретиться. Не знаю, но на меня он произвел отталкивающее впечатление. - О своих впечатлениях расскажешь потом. Что было дальше? - Дальше? - Кларк усмехнулся. - Мы хотели прощупать его, но он что-то почувствовал. Стал метаться, пытался оторваться от преследования. Тогда мы решили проверить его данные, и представь наше изумление, когда выяснилось, что Джон Моррисон на самом деле прилетел из Индии, тогда как в его паспорте стоит французская виза. Вообще, он вел себя странно. Мы получили приказ взять его. Но... во время операции он застрелил одного из наших людей и ранил другого. - С ним? Что случилось с ним? - Луиджи привстал с дивана. - Ничего. Мы же не могли позволить ему безнаказанно убивать наших людей. Сядь и успокойся. Можешь не искать его. Наши люди ликвидировали Моррисона в Богоре. Он слишком много знал. Очевидно, это был разведчик, вот только до сих пор не можем выяснить - чей? Минелли откинулся на сиденье. Все. Вот и все. - Зачем? - непроизвольно простонал Луиджи. - Зачем? Все вставало на свои места. Моррисон привлек к себе внимание здесь, на Мадуре. Уран, конечно, надо охранять, и агенты ЦРУ заподозрили его. А потом? Что было потом, Луиджи теперь легко представил себе. Видимо, Моррисон, как профессионал, почувствовал, что его "ведут", а потеряв своих товарищей, он и без того был на грани срыва и в какой-то момент просто не выдержал и сорвался. Нелепая ошибка? Нет. В их игре любой срыв, любой недочет оборачивался опасностью, таящей в себе смертельную угрозу. - Я не понимаю тебя, - услышал он голос Кларка. - Зачем надо было его убивать? - тихо спросил Луиджи. - Мы и не собирались его убивать. Так уж вышло. Он что, очень вам нужен? - Где он? - Не понял. - Я спрашиваю, где его... - Луиджи замялся, - тело? - Ах, труп, - догадался Кларк, - не знаю, - с искренним сожалением добавил он, - не интересовался. Да и потом, это не наше дело. Пусть теперь местные олухи с ним разбираются. Минелли подавил в себе бешеное желание запустить стаканом в улыбающуюся физиономию своего друга. - Он выполнял наше задание, - четко произнес Луиджи, - это был работник специального отряда Интерпола. - Не может быть, - Кларк вытаращил глаза, - не может быть! Мы не могли так ошибиться. - Могли. Черт вас всех подери. Тупые идиоты... Ты не представляешь себе, что вы наделали, кретины... - Я прошу... - Плевал я на твои объяснения. Ты что, не понимаешь, что из-за таких, как ты, мы теряем наших товарищей? Стреляем друг в друга, а упускаем подонков! Хотя чем вы лучше их? Чем? Заткнись, не перебивай меня. Не разобравшись, в чем дело, ты приказал убрать не просто невинного человека, а нашего агента. Кларк вскочил на ноги, лицо его пылало. - Да, мы его убрали. И правильно сделали. Он знал об уране. И нас не интересовало, чей он агент. Не интересовало. У меня был приказ, слышишь, приказ! - Приказ. Такие тупые и распорядительные чиновники хороши в бухгалтерии, но не на нашей работе. Вы забываете, что перед вами живые люди. - Нет! - Крик Кларка сорвался на визг. - Это вы, Дамиано Конти, офицер АНБ и ЦРУ, за