чески стали ими. В наше время многие бы позавидовали им. Официальная бумага, скрепленная печатью, может многое, очень многое, но и она не в состоянии заставить жить вместе двух разных людей, вернуть утраченное уважение, возвратить любовь. И люди влачат жалкое существование, номинально числясь в глазах всего общества по законам государства и права мужем и женой, оставаясь, в сущности, чужими людьми. Шарль посмотрел на часы и присвистнул. Уже пятый час. Он обещал Элен встретить ее у театра "Арджентина" в четыре. Встреча со связником несколько затянулась, и он, кажется, уже здорово запаздывает. Поймав первую попавшуюся машину и пообещав двойную плату, он подъехал к театру. Элен в белых брюках и блузке цвета морской волны сидела на ступеньках. - Я виноват, - сокрушенно вздохнул Дюпре. - В первый и последний раз, - прищурилась миссис Дейли. - Конечно. В последний раз, - горячо заверил Шарль, чувствуя, что он может быть прощен. - Ты уже обедала? - спросил он, когда они пересекли улицу и вышли на Корсо Витторио Эммануэле. - Еще нет, ждала тебя. Встреча состоялась? - Элен тревожно взглянула на Дюпре. - Они встретятся вечером в отеле, - хмуро сообщил Дюпре, - пока ничего нового установить не удалось. А что у тебя? - Из Нью-Йорка сообщили, что Луиджи убит по приказу Индзерилло. - Как мы и предполагали. - Да, генеральный комиссар настаивает на исключительных мерах конспирации. Все-таки утечка в нашем отделе. - Мигель уже на месте? - Все в порядке. Он подтвердил свое прибытие. Шарль, тебе нужно быть очень осторожным. - Постараюсь. Где нам пообедать? - спросил он, намеренно меняя тему разговора. - Где хочешь, но лучше поехать куда-нибудь в тихое место. Здесь так много людей. - У меня всего полчаса... - Дюпре взглянул на часы, - ты же знаешь. - Все же решился на встречу? - Да. Без местной полиции нам не обойтись. Группа "Р-11" связалась через Интерпол со следователем Кинничи. Он известен как стойкий борец против мафии. Люди группы не могут выйти сами на связь, но они обещали устроить нашу встречу. - Где? - На вилле Торлония. Меня будут ждать. А туда еще ехать минут десять. - Значит, я буду обедать одна, - вздохнула миссис Дейлй. - Что поделаешь. Зато я обещаю тебе роскошный ужин. В том самом ресторане, где я сегодня встречусь со связным. В восемь часов вечера. Договорились? - Ты опять опоздаешь? - насмешливые интонации в голосе, которые особенно нравились Дюпре. - Ни за что. Я приеду заранее, за час, и буду ждать тебя у входа в ресторан с большим букетом цветов, - он улыбнулся, целуя ее на прощание. - Можешь без цветов. Я все равно буду рада, - пообещала она. До виллы Торлония Дюпре доехал за двенадцать минут вместо десяти. "Пежо" уже стоял у ограды. Шарль огляделся по сторонам и не спеша подошел к машине. В ней сидели трое мужчин. Двое, очевидно, охранники, молодые ребята, спереди и один пожилой сзади. Безошибочно признав в нем следователя, Шарль наклонился к машине. И сразу увидел дуло пистолета. Нелишняя предосторожность в Италии, подумал он. - Господин Кинничи, вам звонили насчет меня. - Садитесь в машину, - раздался довольно молодой голос, и Шарль не заставил себя упрашивать. В машине он огляделся. Следователь внимательно смотрел на него. Холодные глаза, не мигая, в упор рассматривали Дюпре, словно проверяя, можно ли ему доверять. Машина тронулась. - Вы из "голубых"? - Да, - Шарль ответил кратко. Даже чересчур. Следователь кивнул. - У вас есть что-нибудь новенькое? Видимо, дело чрезвычайной важности, если вы решились на такую встречу. - Да, господин Кинничи. "Черные мечи" - вам что-нибудь говорит это название? - Триада из Индонезии? Знаю. Последнее время ее ребята наладили неплохой мост сюда к нам и в Амстердам. Но, кажется, в последние дни она понесла ощутимые потери. Ваша работа? - Наша, - подтвердил Дюпре. - Молодцы, - одобрительно кивнул следователь, - было бы неплохо и у нас так. Совсем неплохо. - Поэтому мы и вышли на вас. Нам удалось установить связника этой организации, который вышел на связь с семейством Ди Перри. - Джованни, - следователь несколько оживился, - старый знакомый. В свое время мы отдали его под суд, но его оправдали "за недостаточностью улик". Ну теперь, думаю, ему не выкрутиться. Машина, не сворачивая, неслась в район Монте-Сакро. - Где они встречаются? - Следователь вытащил из кармана записную книжку, но Шарль покачал головой. - Не нужно, пока не нужно. Мы установили за ними наблюдение. Но о том, что вы вышли на Ди Перри, не должен знать никто. По нашим сведениям, Ди Перри действует по поручению самого Индзерилло. А это уже, как вы понимаете, не пустяк. - Индзерилло, - следователь начал волноваться, - мой земляк. Я хорошо знаю все их "семейство". Сам ведь я тоже родом с Сицилии. Давно уже мы подбираемся к "крестному отцу". Не так-то легко его взять. Улик никаких. А свидетели давно молчат, замурованные в стены домов Палермо. Дюпре кивнул. - Знаю. Поэтому мы и не хотим торопиться. Нужно все обдумать. Но главное сейчас - узнать, куда переправляются партии наркотиков и каким образом. Кроме того, мы сильно подозреваем, что Джованни Ди Перри хочет убрать связного. Он ему уже не нужен. Думаю, больше поступлений из Индонезии в ближайшее время не предвидится. А отдавать деньги просто так... насколько я понял, Индзерилло не тот человек. Значит, связник обречен. А он нам нужен. Желательно живым. Следователь понимающе улыбнулся. - Вы не хотите нарушать юрисдикцию наших территориальных органов по борьбе с мафией. Правильно я вас понял? - Абсолютно. - Дюпре улыбнулся тоже и сразу почувствовал, что первоначальное напряжение спадает. - Мы предоставим вам запись беседы Ди Перри со связным триады, - продолжал он, - и полюбовно "поделим добычу". Ди Перри вам, связной нам. Всего на один час. - А присутствовать при его допросе вы мне не разрешите? - деловито спросил Кинничи. - В порядке исключения и только с условием, что вы не будете вести протокола. Наше участие в расследовании должно быть тайной. Тайной для всех. - Хорошо. Считайте, что мы договорились. За одного Ди Перри я готов оказать вам любую услугу. Во всяком случае, я доволен нашей беседой. Так где, вы говорите, состоится встреча Ди Перри со связным? Нью-Йорк. День двадцать пятый В этом огромном, похожем на гигантский муравейник городе Гонсалес живет уже второй день. Уже второй день он, как заклинание, произносит - Сальдуенде, Уилкотт, Аламейда, Жунцзы. Кто из них? Кто помог убить Дамиано? И не находит ответа. Иногда ночью у него вдруг нестерпимо начинает болеть грудь. И непонятно, что это? Ноет рана, которую он умудрился получить в тюрьме, или болит сердце, когда он вспоминает гибель Луиджи? Мигель почти ни с кем не разговаривает. О том, что он находится в городе, знает лишь генеральный комиссар. Гонсалес получил документы на имя Мануэля Родригеса, торговца недвижимостью. Теперь он опять коммерсант из Южной Америки. В первый вечер он не удержался и вышел посмотреть город. Огромные коробки, заслоняющие от людей солнечные лучи, смотрелись довольно эффектно, но нагоняли тоску. Гонсалес вдруг подумал, что он ничего не знает об этом городе. Он решил немного пройтись. После того как таксист высадил его у Колумбийского университета, Гонсалес пошел пешком, не останавливаясь, мимо Линкольновского центра исполнительских искусств и Фордемского университета и вышел на Бродвей. Ярко горели огни, неоновый пожар полыхал по всем улицам. Мигель шел довольно долго. Он с интересом разглядывал освещенные магазины, замечал подмигивающих ему женщин, мужчин, иногда попадающихся на пути и в самых благопристойных городах мира; полицейских, которые хмуро смотрели на оживленные толпы народа. Он вдруг пожалел, что не сможет ничего купить. И не потому, что у него не было денег - долларами он был снабжен достаточно. Просто ничего нельзя привозить домой. Ничего, что могло бы выдать тебя и рассказать, где ты был и когда. Это была одна из главных заповедей "голубых", и ее придерживались неукоснительно. На пути выросло монументальное здание. Похоже, церковь. Гонсалес с интересом разглядывал архитектуру здания. Он не знал, что это была знаменитая церковь Грейс-черч. Для него это была лишь частица Нью-Йорка. Неизвестного, чуточку страшного, но всегда волнующего города. Поколебавшись немного, он решил войти. Церковь была почти пуста. Лишь несколько человек в темных одеждах быстро прошагали мимо него. Глядя на лики святых, Гонсалес вдруг отчетливо понял, кого напоминал ему Луиджи. У Минелли было худое, вытянутое лицо с ввалившимися скулами. Как у святого, подумал Мигель. В церкви было сравнительно тихо, и Мигель решил присесть на несколько минут. У алтаря появился какой-то человек. Очевидно, священник. Не спеша, чуть шаркая, он подошел к Гонсалесу. - Вам что-нибудь нужно? - спросил он по-английски. - Нет, святой отец, я просто зашел на минуту. - Мигель постарался выговорить эту фразу как можно четче. - Вы иностранец? - почти утвердительно спросил священник. - Да, - ответил, чуть помедлив, Гонсалес, - а что, у меня сильный акцент? Священник улыбнулся. - Я закончил Оксфорд в Англии и довольно неплохо разбираюсь в тонкостях английского языка. - А теперь вы священнослужитель? - удивился Мигель. - Это очень странно? - Необычно, святой отец. Священник улыбнулся еще шире. - В наш век много необычного. Я думал, что люди уже перестали удивляться. Гонсалес с интересом взглянул на своего собеседника. Худое, аскетическое лицо, почти без морщин, большие, глубоко посаженные глаза, какие-то грустные и веселые одновременно, узкий тонкий подбородок над острым выпирающим кадыком и правильные, даже красивые черты лица. Лет шестьдесят, не меньше, подумал Мигель. - Люди будут удивляться всегда, святой отец, - возразил он, - на этом держится мир. - Это прекрасно. Прекрасно, что вы так сказали. Если вы сами в это верите. - А что нам еще остается делать? - вдруг улыбнулся и Мигель. - Да, конечно. Нужно всегда во что-то верить. Простите меня за нескромный вопрос, но вы сами веруете в господа нашего? ' Гонсалес задумался. Он искал подходящие слова для того, чтобы не обидеть старика. - Значит, не веруете, - вздохнул священник, правильно истолковывая его молчание, - вот и вы тоже. Он присел на скамью рядом с Мигелем и, достав платок, вытер лоб. А ему, пожалуй, все семьдесят, подумал Гонсалес и взглянул на часы. Сегодняшний день в его распоряжении. Времени у него было достаточно. - А вы сами веруете? - вдруг непонятно почему спросил он. - Вы же учились в Оксфорде. Неужели действительно веруете? - Да, - с неожиданной твердостью сказал священник, - да. Верую в господа нашего. Верую в его силу, в его разум, в его благость - А в человеческий разум не веруете? - Человеческий разум... - священник замолчал. - Человек слаб. И помыслами, и духом. Ему нужно утешение, божье слово и, может быть, прощение. - Прощение... - Мигель вспомнил Луиджи, - прощение... Не всякий человек достоин прощения. Есть такие, которые лишь похожи на людей. Только похожи. Их надо истреблять, как бешеных зверей. Священник грустно покачал головой. - Надо смиренно нести обиды свои... - И подставлять щеку под удар, - докончил Мигель. - Нет, святой отец, божий суд не всегда находит обидчика. Человеческий суд вернее. - Значит, ты присвоил себе права бога? И ты будешь решать, кто виновен, а кто нет? - Не я, не я один, - поправился Мигель, - в конце концов, вы же не отрицаете государственные органы, суд, полицию. Вон там, у входа, я видел двух полицейских. Если в церковь залезет вор, вы ведь не будете ждать суда божьего, вы закричите и позовете полицейских. А они передадут воришку в суд. И он накажет вора, посадит его в тюрьму. Вот и получится, что вы тоже не признаете божий суд, а отдаете свои дела в руки суда человеческого. Старик грустно покачал головой. - Вор не боится суда божьего. Его не страшит кара всевышнего. Он заблудший, и его надо спасать. Я помешал бы вору унести имущество церкви, но я никогда не посадил бы его в тюрьму. Только бог вправе решать, кто истинно виноват, а кто нет. Подожди, - сказал он, видя, что Мигель собирается его перебить. - Скажи мне прямо, разве ты не знаешь такого, когда судья, судящий за прелюбодейство, сам прелюбодей? Или не было случаев, когда вор, сидящий в судейской мантии, судил другого вора? Так как же эти люди, грешные делами своими и помыслами, могли судить других, столь же грешных людей? Какое они имели право? И кто дал им его? - Святой отец, вы революционер, вы отрицаете систему государственности, - с улыбкой сказал Гонсалес. - Нет. Я только отрицаю суд человеческий, ибо только господь в благости своей может решать, кто истинно виновен, а кто нет. - Святой отец, скажите мне: если у вас убьют брата и вы узнаете, кто это сделал, что вы сделаете с таким человеком? Старик помолчал. - Я не буду ему мстить. Ибо творил зло он, не ведая, что губит душу свою. А в Святом писании сказано: да возлюбите вы врагов своих. Я не смог бы его судить. Может быть, я не простил бы ему, но судить... нет, для этого я слишком слаб. Мигель задумчиво посмотрел на своего собеседника. - Можно я задам вам один вопрос? Я задаю его многим, но ответа никто пока не дал. Священник чуть наклонил голову. - Я не уверен, что обязательно отвечу, но давайте попробуем. Так что это за вопрос? - Вы слышали о Хиросиме и Нагасаки? - Я был там, - тихо прошептал священник. - Тем лучше. Тогда ответьте мне, святой отец, где был господь, когда бомбы летели на эти города? Почему он молчал, видя, как гибнут люди, тысячи людей, видя, как сгорают заживо женщины, видя, как ни в чем не повинные младенцы превращаются в пепел? Почему он смолчал? Почему он не остановил людей, не покарал убийц? Почему? Священник молчал. Мигель вдруг замолк и, повернувшись к старику, шепотом спросил: - Так где же он был, где? Может быть, его и нет вовсе? Старик поднял скорбные глаза на Гонсалеса. Мигель вздрогнул. В глазах священника стояли слезы. - Простите меня, я был слишком резок. - Ты сам ответил на свой вопрос. Человек должен был пройти и через это. Пройти через тысячи страданий, чтобы стать лучше и чище. - И стал? - Нет, - громко отозвался священник, - не стал. Человек придумал еще более дьявольские виды оружия, сумел измыслить невиданные силы уничтожения людей. Японские города не стали для него уроком. Теперь человек хочет уничтожить весь мир. - И господь допускает это? - Господь прощает человека. Но он не может все время решать за него. Человек должен помочь себе. Господь благословит его на это, ибо тяжек путь к познанию истины. И человек должен иногда спасти себя сам. - И спасет? Священник покачал головой. - В последнее время мне кажется, что нет. Остается только верить в милость всевышнего. Они помолчали. Мигель осторожно произнес: - У нас был чуть отвлеченный спор. А что, если я скажу сейчас, что несколько дней назад убили моего брата? И я знаю, кто убил. И сейчас, выйдя отсюда, я отправлюсь искать убийцу. А когда найду, то убью его. Считайте меня своим прихожанином. Что вы можете мне посоветовать? - Я так и думал, - старик тяжело вздохнул. - Что посоветовать? Христа распяли люди. А он простил им и это. Как священнослужитель я против крови, но как человек... Ваш брат был виновен? - Нет, - твердо сказал Мигель. - Абсолютно? - Абсолютно. Он нес людям добро. - Добро... - старик задумался. - Вы не простите убийцу? - Никогда. - Тогда... тогда ищите, и если найдете его, значит, на то была воля господа нашего. Больше мне нечего сказать. - Спасибо, святой отец. - Мигель встал. - Вы мне очень помогли. Я уважаю вашу веру и ваши идеалы. Пожалуйста, поверьте. Старик вздохнул. - Бог должен быть в душе каждого человека. А когда его нет... Все остальное суета. Вспоминая на следующий день этот разговор, Гонсалес вновь и вновь произносил четыре фамилии - Сальдуенде, Уилкотт, Аламейда и Жунцзы. Сегодняшняя встреча была назначена у здания Эмпайр Стейт Билдинг. Выйдя из такси около Нью-Йоркской публичной библиотеки, Мигель прошел остаток пути пешком. Встречавший будет знать его в лицо, поэтому никаких паролей не требовалось. Гонсалес остановился у здания, пристально вглядываясь в лица прохожих. Он пытался угадать, кто из них? И все-таки растерялся, когда высокий седоволосый негр, остановившийся около него, произнес на чистейшем испанском языке: - Здравствуйте, Мигель. Рад вас видеть. Давайте зайдем в здание, посмотрим на Нью-Йорк сверху. Пока они поднимались в лифте, Гонсалес искоса наблюдал за своим попутчиком. Крупные, резкие черты лица, могучий торс, фигура атлета. Красивая седина придавала ему какое-то благородство, неуловимую импозантность. На вид лет сорок, не больше. Это был сам генеральный комиссар зоны "Комиссар зоны был убит 28 июля 1983 г. в Гонконге: В перестрелке погибли еще двое "голубых"". Поднявшись наверх, Мигель не сдержал возгласа восхищения. Огромный город четко вырисовывался в сиянии яркого солнца. Особенно хорошо просматривался район Манхэттена и Гудзон. Генеральный комиссар оторвал его от созерцания красот города. - Как погиб Луиджи Минелли? Гонсалес в нескольких словах рассказал. - Мы вышли на его убийцу. Алан Дершовиц. Вот, кстати, его портрет. Рекомендую познакомиться. Под номерами 2 и 3 в его списке Дюпре и вы. С фотографии смотрело худощавое лицо. Человек был в очках. Гонсалес вернул фотографию. - До смерти не забуду. - Его наняли итальянцы. Индзерилло уже знает, что вы вышли на его след. За голову каждого из вас назначена награда в тридцать тысяч долларов. - Я ценю свою голову немножко дороже, - осмелился пошутить Гонсалес. - Правильно делаете, - холодно бросил комиссар, - но вас вызвали сюда не для этого. У нас мало времени. Нам нужно точно установить, кто из этих четырех - сообщник мафии. То, что все четверо могут работать на ЦРУ, - даже это допустимо. Но вот кто из них работает на мафию? Это нужно установить немедленно. Все, что касается ЦРУ, забудьте. Это не наше дело. Мы не вмешиваемся в работу территориальных органов безопасности. - Но наркотики... - Повторяю: этим займутся другие люди. Ваша главная цель - выяснить, кто из нашего отдела связан с мафией. - Проверить всех четверых? - Да. Но вы не знаете главного. После того как в Белграде был убит наш связник и Дюпре едва не погиб в Дубровнике, мы заблокировали всю информацию. А это значит, что вот уже три недели ни один из этих четверых не выходил на улицу, ни с кем не общался. И что к ним не заходил ни один человек. И тем не менее информация просочилась. Дершовиц абсолютно точно знал, что ваша группа в Индонезии. Знал ваши настоящие и подложные фамилии по документам, даже узнал, что вы должны лететь в Италию. - А кто готовит документы и связи помимо этих четверых? - Больше никто. В том-то и загадка. - Ну неужели никто не входит к ним в комнату? - Право доступа имею только я, мой помощник, президент Интерпола Джон Симпсон и заместитель Генерального секретаря ООН Уркварт. И больше никто. - Значит, кто-то из вас четверых... - Не говорите глупостей. - Я не имел в виду господина Симпсона или Уркварта. - Значит, вы имели в виду меня? - А ваш помощник? - Мигель проигнорировал опасный вопрос. - Абсолютно исключено. Это глухонемой. Он и живет в нашем крыле, почти не выходит на улицу. Только за покупками - сигареты, журналы, газеты. - Он что, постоянно живет у вас? - Да. Я знаю его уже много лет. Полностью отпадает. Одинокий старик, ему ничего не нужно. И потом, не считайте нас такими дилетантами, Гонсалес. Мы проверили и его. Он выходил из здания за последние три недели четырежды. И все четыре раза еще до того, как стало известно, что вы полетите в Италию. А ведь Луиджи ждали у посольства, где он должен был отметить паспорта. - Но у Дершовица мог быть свой человек в посольстве. - Не мог быть. Однако фамилию нашего агента Дершовиц узнал заранее. Иначе ему пришлось бы поджидать всех туристов, отправляющихся из Индонезии в Италию. А он точно знал, кто. И сообщил в посольство. А там уже, за солидное вознаграждение, конечно, ему кто-то и передал, когда именно Луиджи приедет. Все очень просто. - Значит, ваш помощник исключается, - разочарованно произнес Гонсалес. - Но все равно как-то информация просочилась. Черт. Дурацкая загадка. - Которую мы должны разрешить, - свеликодушничал комиссар, не сказав "вы", - и чем быстрее, тем лучше. - У меня есть план, но он... словом, для этого мне нужно несколько человек. - Что за план? - У нас нет времени. Так, - казалось, Мигель рассуждает вслух, - надо идти ва-банк. Сообщим им, что я приехал в Нью-Йорк. Дайте им мой точный адрес. То есть шифровку на ваше имя я пошлю по обычному каналу, укажу свои координаты, и, таким образом, письмо попадет к ним. Предатель сразу поймет, что я неспроста вдруг неожиданно объявился в Нью-Йорке. Значит, я вышел на след. Он начнет нервничать. И попытается снова передать информацию, чтобы меня убрали. Ну, а вы... мы, - поправился Мигель, - должны сделать так, чтобы и мышь не проскочила незамеченной. Для этого мне и нужны люди. Мы оцепим помещения, возьмем на контроль все телефоны, будем проверять даже мусор, который выносят уборщицы. Кстати, не разрешим мойщикам окон мыть их окна несколько дней. Отключим все каналы связи. Словом, создадим вокруг него блокаду. И в этой ситуации он неминуемо попадется. - План неплохой, - одобрительно сказал комиссар, - но с одним нюансом. А вдруг опять утечка? И выяснится, что в гостинице вас нет. - Невозможно. Я же сказал, мы перекроем все. - Я привык предполагать даже невозможное, Гонсалес. Сделаем так. На всякий случай в вашем номере гостиницы поселится наш агент, еще двоих мы разместим в соседнем номере. Это будут обычные ребята из Интерпола, и в детали операции мы их не посвятим. Они должны будут прикрывать вашего двойника. Мигель покачал головой: - Неужели вы думаете, что ему удастся и на этот раз нас перехитрить? - Посмотрим, - комиссар задумался на миг, - но я не исключаю и такого варианта. Рим. День двадцать пятый Цветы Шарль все-таки достал. Правда, не очень большой букет, но и это было неплохо. И праздничный ужин получился на славу, причем миссис Дейли превзошла себя. Она успела заехать к парикмахеру и теперь, явившись в отель и чувствуя на себе взгляды всех проходящих мимо мужчин, весело, совсем как девчонка, смеялась, пила "кьянти" и шутила с Дюпре. Шарль позволил себе пригубить бокал с вином, но не стал нарушать своего "сухого закона" и заказал кока-колу. Он уже давно заметил представителя группы "Р-11". Но тот пока не подавал никаких условных знаков, и Шарль усилием воли заставлял себя также шутить и смеяться. Заодно он поражался выдержке Элен Дейли. В пяти метрах от него сидел Рокко Кинничи. Рядом с ним расположились еще трое мужчин, один вид которых вызывал уважение. Дюпре почувствовал легкое раздражение. В конце концов, можно было явиться сюда без такой свиты. Но, несколько поостыв, он представил себе всю сложность работы следователя по делам мафии в Италии и удивился еще, как Кинничи вообще выходит на улицу. Мафия жестоко мстила своим обидчикам, а Кинничи был наиболее рьяным преследователем. В десятом часу Дюпре наконец уловил знак, поданный ему представителем особой группы. Он поднялся, извинившись перед миссис Дейли, заспешил к выходу. Кинничи он сделал знак - оставаться на своих местах. Спустившись в туалет, он прошел в освободившуюся кабинку. Через три минуты за дверью послышались шаги. Дюпре вышел. - Они здесь. Встретились, - услышал он тихий голос. - Какой номер? - Четырнадцатый. Микрофоны прикреплены к столу. Возьмите. Кассета на час. - Дюпре опустил в карман маленький записывающий магнитофон. - Охрана есть? - Да. В приемной дежурят двое его людей. - Начнете через полчаса. Кивнув друг другу, они разошлись. Дюпре поднялся в ресторан. К миссис Дейли уже подошел какой-то экспансивный итальянец преклонных лет и живо выражал свое восхищение. Шарль сделал страшное лицо и двинулся к их столику. Испуганный итальянец поспешно ретировался. - У тебя такой вид, ой-ой-ой... - поддразнила его Элен. - Тем не менее я иду танцевать. - Зато у тебя он просто великолепный, - в тон ей ответил Дюпре, - совращаешь стариков. Со своего места Кинничи подал знак, но Шарль отрицательно покачал головой. - Через полчаса, - сказал он тихо миссис Дейли. Дюпре напряженно ждал. Следя глазами за миссис Дейли, он инстинктивно ждал выстрелов, криков, общей паники. Минуты шли одна за другой, но ничего необычного не случилось. Ровно через сорок четыре минуты в зал вошел представитель группы "Р-11" и кивнул головой. Шарль понял, что все в порядке. Он подошел к танцующим. - Простите, но мы уезжаем, - сказал он итальянцу, чувствуя легкую радость, что может досадить сопернику. И сделал знак Кинничи. Выходя из ресторана, он незаметно опустил руку в карман и выключил магнитофон. С момента включения прошло всего 47 минут. - Что случилось? - тревожно спросила миссис Дейли. - Все в порядке, - успокоил ее Шарль, - жди меня в номере. Отправляйся сейчас же. Передай по своему каналу, что группа "Р-11" успешно выполнила задание. Элен Дейли пошла к выходу из отеля. Дюпре показал на нее глазами, и один из людей Кинничи, расталкивая окружающих своими квадратными плечами, двинулся следом. Лишняя осторожность никогда не мешала. Кинничи подошел к нему. - Они ждут нас. Номер четырнадцатый. Следователь кивнул своим ребятам и вместе с Дюпре пошел по лестнице вверх. Шарль успел заметить, что из отеля вышел представитель группы "Р-11". Несмотря на то что они встречались четырежды, Дюпре так и не запомнил черты его лица. Это тоже было особое умение агентов. Быть безликим и бестелесным. Поднявшись наверх, они постучали. За дверью послышались стоны. Открыв ее настежь, они обнаружили аккуратно уложенных и связанных охранников Ди Перри. Сам Джованни Ди Перри и связник триады сидели в креслах, перевязанные крест-накрест и с кляпами во рту. Дюпре впервые столкнулся с работой группы "Р-11" и почувствовал зависть, к которой примешивалось восхищение. "Как это им удалось? - подумал он. - И совершенно бесшумно? Вот это работа". Очевидно, то же самое подумал и следователь Кинничи. Он подошел к столу, в то время как двое его людей остались в приемной сторожить телохранителей Ди Перри. - Браво, - сказал Кинничи, - чистая работа. - Следователь достал кляп изо рта Ди Перри. - Здравствуй, Джованни, - ласково сказал он, - как это тебя угораздило? Ты смотри, какие бандиты. Такого уважаемого человека оскорбили. Это безобразие, Джованни. Ты должен подать на них в суд. Мафиози молчал, следя налитыми кровью глазами за следователем. Дюпре осмотрел связника триады. Очевидно, тот пытался избежать участи Ди Перри. Во всяком случае, его разбитое лицо свидетельствовало, что у его обладателя оказался избыток сил. И нехватка здравого смысла. Убедившись, что он жив, но пока без сознания, Шарль оставил его и также подошел к Ди Перри. Кинничи удобно расселся на диване. Шарль уселся на стул. - Ну что, Джованни. Плохо дело. Тебя застукали в номере со связным. Переправлял наркотики. Уж на этот раз тебе не выкрутиться. - Кончай, Рокко, - злобно отозвался мафиози, - ты пока не выиграл. Я еще посмеюсь на твоих похоронах. - Может быть, - серьезно сказал следователь, - но из окон тюремной камеры, куда я надеюсь тебя упрятать. И на этот раз надолго, Джованни. - У вас нет никаких доказательств, - прохрипел Ди Перри. Шарль вспомнил про свой магнитофон, подошел к столу. Пошарил под ним, вытащил сразу два микрофона. Ди Перри, увидев их, грязно выругался. Дюпре достал из кармана магнитофон и, перемотав ленту, включил запись. Послышался голос Ди Перри: - У вас нет никаких доказательств. - Теперь они есть, - громко сказал Рокко Кинничи, - ну что, Джованни, будешь говорить? - Пошел ты... - мафиози дернулся всем телом, - ничего, мы еще встретимся. Дюпре перемотал ленту дальше. Включил с самого начала. Послышался голос Ди Перри. С небольшим акцентом ему отвечал связной. Беседа велась на итальянском. Ди Перри: Входите, входите, мы вас давно ждем. Связной: Я немного задержался, но прошу меня извинить... Ди Перри: Ничего. Хотя, честно говоря, я начал волноваться. Связной: Что вы, господин Ди Перри... Что может случиться со мной в вашей чудесной стране?! Только автомобильная авария, но, к счастью, небольшая. Ди Перри: Прекрасно, прекрасно. Вы привезли точное количество груза, как мы договорились? Связной: Конечно. Сто пятьдесят килограммов. Наш товар не нуждается в рекламе. Ди Перри: Переработанный? Связной: Нет, вы же просили только сырье. И потом, с этим у нас некоторые трудности. Не хватает специалистов. Из магнитофона донесся смех Ди Перри. Ди Перри: Специалистов всегда не хватало. Нам тоже. Но что поделаешь. Теперь, думаю, мы наладим дело, и с вами у нас не будет проблем... Он знал, что триада провалена, подумал Дюпре. Значит, участь связного была решена. Связной: Почему теперь? Ди Перри: Я имею в виду, после расширения нашего дела. Связной: Посмотрим. Это зависит не от нас двоих. Мое дело только передать товар и получить деньги. Ди Перри: Как всегда, доллары? Связной: Простите, господин Ди Перри, но лиры не конвертируются в нашей стране. Ди Перри: В нашей тоже. Так куда вы доставили свой товар? Связной: Остров Маддалена. На военную базу, как "военное снаряжение". Можете получить хоть завтра. Ди Перри: На Маддалену? Меня всегда удивляла азиатская хитрость. Уже в третий раз туда. Связной: Я не знаю подробностей. Мне только сегодня сообщили, что товар находится там. Ди Перри: Я всегда го... Дюпре выключил магнитофон. Кинничи посмотрел на Ди Перри. - Ну, что скажете теперь, господин Ди Перри? - Ничего. Пригласите моего адвоката. Развяжите меня. Я требую своего адвоката. Без него я не скажу ни слова. - Сейчас позову, - зло пообещал Кинничи, выходя в спальню. За ним вышел Дюпре. - Где находится эта Маддалена? - спросил Шарль. - Около Сардинии. Это американская военная база. Всегда подозревал, что там дело нечисто. Но мы не могли доказать. А теперь у нас есть доказательства. - Вы имеете в виду это? - Шарль показал на магнитофон. - Да. А что? - Это не доказательство. Я не могу предоставить вам эту пленку. Наше участие не должно фигурировать в деле. - А что мне делать? - Следователь явно разозлился. - Сообщить, что связной триады указал место нахождения наркотиков - остров Маддалена. А там пусть уж ваши решают, верить ему или нет. - А если он откажется говорить? - Не откажется, - успокоил его Дюпре, - я сообщу ему несколько приятных новостей из Индонезии и, кстати, разъясню ему, чем должна была закончиться его беседа с Ди Перри. Думаю, он не откажется. - Может быть, вы и правы, - согласился следователь, - во всяком случае, нам нужны веские доказательства того, что на американской военной базе на острове Маддалена находится перевалочный пункт пересылки наркотиков. Нужно еще доказать, что используются военные самолеты США, перевозящие наркотики из страны в страну под видом "военного снаряжения". А обстановка сейчас сами знаете какая. Да и правительство у нас неустойчивое. И оппозиция может потребовать... - Это нас не касается, - строго сказал Дюпре, - нам запрещено вмешиваться в ваши внутренние дела. - Конечно, - Кинничи кивнул на дверь, - нужно будет основательно потрясти этого связника. Они прошли в комнату, где по-прежнему сидели Ди Перри и связной триады. Связной уже начал приходить в себя, но пока еще плохо соображал. Дюпре, перерезав веревки и освободив обоих, дал им по стакану холодной воды. Ди Перри выплеснул воду на пол. Связной выпил. - У нас впереди длинная ночь, господа, - Дюпре посмотрел на часы, - давайте начнем нашу беседу. Господин Ди Перри, вас я прошу подождать в другой комнате. Вызвав одного из своих сотрудников, Кинничи распорядился провести Ди Перри в спальню и не спускать с него глаз. Сам он уселся поудобнее и приготовился слушать допрос Дюпре. Шарлю понадобилось немного времени, чтобы убедить связного в провале триады. Потрясенный тем, что Дюпре известны даже имена членов совета триады, связной решил заговорить и сам предложил свои услуги. Подтвердив, что наркотики доставлялись на остров Маддалену, он рассказал, каким образом товар переправлялся из Индонезии. Как и предполагал Кинничи, это делали американские военные самолеты под видом "военного снаряжения". Кроме того, эти рейсы пользовались особым покровительством ЦРУ. Во всяком случае, связной слышал об этом. Дюпре заинтересовал вопрос, кто именно передал связному данные о группе Фогельвейда. Выяснилось, что Ди Перри. Кроме того, связной подтвердил показания господина Муни, что пересылка наркотиков в Италию и продажа их Индзерилло при посредничестве Ди Перри осуществляется тайно от других "семейств", которые не должны знать об этой деятельности Индзерилло. После двухчасовой беседы Дюпре понял, что из связного больше ничего нельзя выжать. Отправив его в спальню, он попросил пригласить Ди Перри. Шарля интересовал только один вопрос: от кого последний узнал о группе Фогельвейда? Ди Перри презрительно молчал. Дюпре, понимавший, что это единственная ниточка, ведущая к предателю, упорно старался расшевелить мафиози, но все было безрезультатно. Наконец, не выдержав, Дюпре прямо спросил об Индзерилло. И по тому, как вздрогнул Ди Перри, не сумевший скрыть своего испуга, региональный инспектор понял, что сведения из их Центра получает сам "крестный отец" мафии Сальваторе Индзерилло. И, разумеется, этим секретом ни с кем делиться не собирается. Глава "семейства" явно не желал отвечать на вопросы и твердо заявил, что без своего адвоката разговаривать не будет. Впрочем, Шарль больше и не настаивал. Он понимал, что перед ним стоит безумная задача - выйти на самого Индзерилло и через него узнать, кто именно предатель. Нереальность этой задачи была очевидна, и Шарль вдруг с горечью ощутил свою беспомощность. На "крестного отца" всемогущей сицилийской мафии не мог замахнуться весь Интерпол. Даже особая группа "Р-11" была бессильна против этого человека. Разочарованный Дюпре прекратил допрос. Он уже собирался попрощаться со следователем и уехать в отель, когда в номер вошел один из людей Кинничи. Шарль узнал его. Это был тот самый, кто провожал Элен. Дюпре вдруг вспомнил, что не позвонил ей. - Что случилось? - спросили они в один голос со следователем. - Ваша мадам похищена, - запыхавшийся сотрудник не мог внятно объяснить, - ее похитили прямо на моих глазах у отеля. А меня оглушили. И я ничего больше не видел. - Когда это случилось? - Шарль взглянул на часы. - В половине одиннадцатого. - А сейчас уже половина третьего ночи. Дюпре вскочил со стула. Рука метнулась за оружием. - Я пристрелю всех, если с ней что-нибудь случится, - пообещал он Ди Перри с понятным гневом. Тот злорадно пожал плечами. - Сядьте, сядьте, - Кинничи положил ему руку на плечо, - если бы ее хотели убить, ее бы не похищали. Это исключено. Я-то знаю нравы нашей публики. Они наверняка выставят какое-нибудь требование. Не беспокойтесь. Пока ей ничего не грозит. Шарль от ярости сжал кулаки. Идиотское положение. Как он мог отпустить ее одну? Как он не предусмотрел такой элементарной ситуации? Он метнулся к телефону. Это был номер связного группы "P-11". Телефон не отвечал. Подождав еще минуты две, он опустил трубку с такой силой, что телефонный аппарат жалобно звякнул. Кинничи подвинул аппарат к себе и, набрав номер, вызвал полицию. - Говорит Рокко Кинничи. Кто у аппарата? Записывайте сообщение. Четыре часа назад из района Трастевере похищена женщина. Рост 165 - 170, возраст около тридцати, волосы светлые. Как ее фамилия? - обратился он к Дюпре. - Миссис Боукер, - сказал Дюпре, вспомнив, что и он мистер Боукер. - Миссис Боукер, - повторил в трубку следователь, - да, весьма срочно. - Он положил трубку. - Не отчаивайтесь. Время у нас есть - похитители не предъявили нам своих условий. Посмотрим, что они хотят. Мой вам совет: немедленно поезжайте в свой номер. Вероятно, вам будут звонить. Возьмите одного из моих людей. Я приеду через полчаса. Распорядитесь, чтобы телефон мистера Боукера был взят под контроль, - громко произнес Кинничи. В воспаленном воображении Шарля Дюпре возникали всякие ужасы, ожидающие Элен Дейли. Он начал чувствовать, что сходит с ума. Нью-Йорк. День двадцать шестой Отправив шифрованное сообщение вечером, Гонсалес проверил оружие и с понятным нетерпением ждал, когда от комиссара прибудет его двойник, который поселится в его номере. Сам он должен перебраться поближе к отделу азиатской зоны, с тем чтобы в решающий момент быть на месте. Комиссар обещал выделить ему восемь человек. Игра стоила свеч, и Мигель должен был предусмотреть все варианты. Ошибка могла стоить жизни. Он выглянул в окно. Внизу копошились дети. Слышались звонкие ребячьи голоса. Его отель "Картер" был расположен почти в самом центре Нью-Йорка, на Сорок третьей улице. В дверь постучали. Гонсалес сразу насторожился. Проверил оружие, расстегнул пиджак и, взяв в правую руку пистолет, прикрытый газетой, громко крикнул: - Войдите. Дверь осторожно приоткрылась. - Четверку превращаем в тройку, - громко произнес довольно молодой голос за дверью. Это был пароль. Гонсалес не убрал оружие. - Зайдите в номер и закройте дверь, - громко приказал он. На пороге стоял высокий стройный парень лет двадцати. Он нерешительно переступал с ноги на ногу и, закрыв дверь, несколько раз повернул ключ. - Садись. - Мигель вытащил пистолет из-под газеты и жестом предложил вошедшему опуститься в кресло. Внимательно пригляделся к нему. Красивый мальчик, подумал Гонсалес. Он вдруг поймал себя на мысли и испугался. Этот - мальчик. А он что же, уже взрослый? Ему ведь еще нет и двадцати пяти. А кажется, что все сорок. - Сколько тебе лет? - вдруг неожиданно спросил он. Очевидно, парень не ждал такого вопроса. - Девятнадцать, - произнес он удивленно. - Новичок? - Да, стажер, - охотно подтвердил парень, - комиссар сказал, что не послал бы меня, но я очень похож на вас. Только теперь Мигель с удивлением обнаружил, что вошедший действительно похож на него. Темноволосый, темноглазый, высокий, правда, более стройный, чем он, что Гонсалес отметил с некоторым неудовольствием. - Тебя что, искали по всем школам "голубых"? - улыбнулся Гонсалес. - Наверно, - заулыбался и парень. - Как тебя зовут? - Роберто. Роберто Карденас. - Знаешь, зачем ты здесь? - Да, мне все объяснили. Как только вы уйдете, я дам знать агентам Интерпола. Двое из них уже в соседнем номере. Они установят здесь аппаратуру, будут прослушивать все, что здесь происходит. Правда, комиссар сказал, что это будет продолжаться недолго. День, два, от силы три. - И все равно будь осторожен. Из номера не выходи. Оружие есть? - Конечно, - парень с радостью достал из кармана "кольт" последнего образца. Рука Гонсалеса автоматическ