оворил, чтобы в Москве все под своим контролем держали! - злился президент. - Так они завтра и Кремль взорвут. Директор ФСБ по-прежнему молчал. - А прокуратура, - вспомнил президент, - расследует все эти преступления годами. Никаких результатов мы не имеем. Просто позор. Нигде в мире такого нет. Что это такое? - Мы создали специальную группу, - рискнул вставить прокурор республики. - Группу? - повернулся к нему президент. - Какую группу? Вы лучше по семьям погибших пройдите, спросите, что они думают? И как голосовать будут на выборах? Или вы действительно ничего не понимаете? Не хотите понимать? Прокурор, смекнув, что оплошал, замолчал. Но было поздно. - Группу он создал, понимаешь, - продолжал бушевать президент. - А нам нужно не группу собирать, а найти человека, чтобы расследовал это. Чтобы нашел этих бандитов. А он группу создает. Давно у нас должен быть свой специалист по таким преступлениям. Директор ФСБ хотел сказать, что и они создали параллельную группу, но снова сдержался, решив не прерывать. - И сколько мы это терпеть будем? - продолжал президент. - Почему мы такое терпеть обязаны? Я вам всем говорю: через две недели у меня должны быть данные - кто это сделал. Не можете найти, так хотя бы скажите - кто это сделал. Дудаев вчера интервью дал Би-би-си. На весь мир нас опозорил, говорит, его люди такие вещи не делают, понимаешь. А мы ничего доказать не можем. Значит, так и будем сидеть без результатов со своими группами? Президент обвел взглядом всех сидевших. Задержался на директоре Службы внешней разведки. Он единственный чувствовал себя относительно спокойно: все громы и молнии президента его не касались. - Вот наши разведчики, - кивнул в его сторону президент, - ведь могут нормально работать. Мне премьер говорил - такую информацию дают по экономике, самую передовую технологию. Здесь сидели только высшие руководители государства. Но директор СВР все равно сделал нервное движение, как бы предупреждая президента о неразглашении подобной информации. Президент заметил его движение. - Молчу, молчу, - шутливо сказал он, - не буду говорить про ваши секреты. А то потом меня и накажете первого. Все заулыбались. Напряжение было снято. Именно в этот момент в разговор вступил министр иностранных дел. Он раньше возглавлял Службу внешней разведки и был ловким царедворцем, знающим, когда и как нужно вступать со своими предложениями. - Группа, конечно, неплохо, но можно подключить и некоторых специалистов из разведки, - предложил он. - Они ведь занимаются зарубежными террористами, пусть теперь займутся нашими. - Да, - сразу заинтересованно поддержал его президент. - У вас есть такой человек? Директор СВР, работавший ранее первым заместителем нынешнего министра иностранных дел, смотрел на министра непонимающими глазами. Он не знал, о ком именно говорит его бывший руководитель. - Мы можем найти такого человека и поручить ему, - твердо сказал своим глухим голосом министр иностранных дел. - Вот это правильно, - поддержал президент. - Специалисты нужны в каждом деле. А то они группы создают, понимаешь, вместо того, чтобы возложить на кого-то конкретную ответственность. Когда группа - что получается? Все расследуют, а никто не виноват? - Мы поручим нашим специалистам, - быстро сказал директор СВР, осознав, что спорить при данных обстоятельствах никак нельзя. Совещание продолжалось. Министры говорили об ужесточении мер безопасности на транспорте. Под особый контроль перед выборами брались аэропорты, железнодорожные вокзалы, автобусные станции, места большого скопления людей. Для Москвы было признано целесообразным выделить и некоторое количество военнослужащих, которые совместно с милицией должны были осуществлять патрулирование в городе. Под контроль брались и все объекты жизнедеятельности, особенно водоемы. В самом метро было признано целесообразным ввести особую систему проверки. Было принято предложение мэра Москвы о начале широкомасштабной паспортной проверки и выселении из столицы всех неблагонадежных лиц. При этом, кроме проверки, милиция и органы ФСБ проводили операцию по ограничению деятельности многих казино и ночных баров. Совещание закончилось через два часа. Когда все выходили из зала, директор СВР чуть задержался, чтобы его догнал министр иностранных дел. - Простите, о каком специалисте вы говорили президенту? - спросил директор СВР. - У нас есть такой человек? - Есть. Он, правда, не является в строгом смысле этого слова вашим сотрудником. Но это не так принципиально. - Про кого вы говорите? Министр оглянулся. И, нагнувшись, тихо произнес одно слово: - Дронго. Директор СВР покачал головой. - Вы ошиблись. Он погиб в прошлом году, взорвался в автомобиле. У нас были точные сведения. Мы ведь с вами разговаривали о нем. Я даже посылал вам документы, как вы просили. - Да, я их получил, - кивнул министр, - и именно поэтому точно знаю, что он жив. - Откуда такая уверенность? Министр еще раз оглянулся. - Он уже в Москве, - сказал он, - приехал по моему приглашению. Вы можете с ним встретиться хоть сегодня. 5 После встречи с министром иностранных дел он уже не удивился, когда ему позвонили. Более того, он ждал этого звонка, понимая, что рано или поздно это все равно случится. Но, как обычно и бывает в таких случаях, это все равно произошло неожиданно, и ему пришлось бросать все свои дела, чтобы прилететь в Москву. Он должен был встретиться с министром иностранных дел. И, прибыв в Москву, ждал еще одного звонка, который прозвучал вечером, около семи часов. И уже через час совсем в другом месте, в большой, но закрытой комнате они встретились министром иностранных дел России. Евгений Примаков был осторожным, всегда тщательно продумывающим свои шаги человеком. Ему удавалось сохранять хорошие отношения с сильными мира сего почти при каждом режиме, упорно продвигаясь наверх по служебной лестнице. И хотя в мировой дипломатии он не сумел добиться успехов Киссинджера или Геншера, тем не менее для России это был своего рода феномен, российский Талейран конца двадцатого века. Причем в это определение входили и цинизм, присущий любому политику, и разумная мера осторожности, и умение тщательно контролировать шаги своих соперников, продумывая свои собственные на несколько ходов вперед. Примаков был единственным человеком, входившим в высшее руководство страны и при Горбачеве, и при Ельцине. Более того, он умудрился возглавить разведку после августовского путча девяносто первого, отделить ее от системы контрразведки и сохранить сотни и тысячи агентов, не разрешив президенту и его окружению начать развал системы разведки. И это была единственная организация в стране, не только сохранившая практически все кадры, но и добившаяся значительных успехов в период развала огромной империи. Теперь, сидя перед своим собеседником, министр вспоминал данные, которыми располагала его служба. Перед ним был не просто разведчик. Не только профессиональный аналитик, десятки раз доказывавший свое высокое мастерство. Перед ним сидел человек, имя которого было строжайшим табу даже в разведке. В его личном деле не было обычной анкеты, а все его операции и командировки заканчивались отчетами с одним словом - "Дронго". Это небольшая отважная птичка, название которой взял этот человек столько лет назад, сделала теперь его имя нарицательным и породила массу легенд во всем мире. При этом и сам министр, и многие высшие руководители спецслужб всего мира считали, что Дронго погиб в прошлом году, во время проведения операции с "русской мафией". И теперь они сидели друг против друга в большой комнате без окон. - Я представлял вас немного другим, - сказал своим обычным, словно простуженным, голосом министр. - А я вас именно таким, - улыбнулся Дронго. - В последнее время вас часто показывают по телевизору. - Это хорошо или плохо? - Для министра, наверное, хорошо. Для политика в такой нестабильной стране - не очень. - Довольно интересное наблюдение, - усмехнулся министр. - Почему вы считаете, что нужно редко появляться на экране? Он не стал говорить, что аналитики в СВР придерживались подобного мнения по отношению ко многим политикам страны. - Традиции, - объяснил Дронго. - Где-то я прочел, что Сталин в эпоху телевидения выглядел бы достаточно жалким и смешным. Представьте себе, его показывали бы каждый день. Маленький, говоривший с сильным акцентом, с парализованной рукой, рябой. С него стали бы делать карикатуры. А когда смеются, нет страха власти. Вас боялись гораздо больше, когда вы работали в СВР и редко появлялись на экранах телевизоров. Министр усмехнулся, но не стал спорить. - Про вас говорят, - сказал он, - что вы лучший аналитик в мире. Почти как компьютер, только с абсолютно нелогическим мышлением, помогающим вам в трудные минуты. Это правда? - Не мне судить, - засмеялся Дронго, - хотя это обидно, что мышление не совсем логическое, вы не считаете? - Не считаю. Мне рассказывали про вас, как однажды в Париже вам понадобилась крупная сумма денег. Вы узнали фамилию местного комиссара полиции и позвонили в ювелирный магазин. Владельца вы предупредили, что говорит комиссар полиции и просит его не оказывать сопротивления грабителю, который сейчас появится в магазине. Так нужно полиции, чтоб арестовать негодяя с поличным. После чего пошли в магазин под видом грабителя. И довольный хозяин магазина, посмеиваясь, отдал вам все драгоценности, ожидая, что вас арестуют. И лишь после вашего отъезда понял, как его обманули. Было такое? - Не совсем, но было. - И вы еще говорите о логическом мышлении? По-моему, это яркий образец нетрадиционного мышления. - Спасибо. - Но я позвал вас не из-за этого. - Это я уже понял. - Нужна ваша помощь. В расследований одного преступления. Вернее, уже двух преступлений, свидетелем одного из которых вы были не так давно. - Понятно, - помрачнел Дронго. - Эти взрывы в Москве! - Да, нужно, чтобы расследование провел профессионал такого класса, как вы. Крайне важно знать, кто стоит за этими преступлениями. - Кому важно? Министр метнул на него быстрый взгляд. - Мне, - выдохнул он. - Вас устраивает такой ответ? - Вполне. По крайней мере, достаточно откровенно. Что я должен делать? - Нужно провести расследование по фактам взрывов. Нужна объективная информация. Наши доморощенные сыщики, как обычно, будут искать целый год и ничего не найдут. А данные нужны, по крайней мере, за неделю до президентских выборов. - Это очень короткий срок. - Конечно. Поэтому было принято решение обратиться именно к вам. В мире не так много подобных профессионалов, Дронго. Я говорю это не для того, чтобы вас похвалить. В разведке достаточно профессионалов высокого класса. Нужен именно такой, как вы. Независимый эксперт, не состоящий на службе ни в одной из наших организаций. - Как обычно, - кивнул Дронго. - Все понятно. У меня будут помощники? - А вы обычно работаете с помощниками? - Нет, всегда один. - Значит, и теперь будете действовать как всегда. А если понадобятся помощники, можете обратиться ко мне, я пришлю вам столько человек, сколько вам будет нужно. - Нет, мне нужен будет только связной. - Я дам вам человека. - И доступ к компьютерам ФСБ. - Я организую через Службу внешней разведки, хотя это будет достаточно сложно. Надеюсь, вам нужна только общая информация, ничего секретного? Там будут свои коды и закрытые программы, в которые нельзя проникнуть без соответствующего шифра. - Разумеется, мне нужна только общая информация, - усмехнулся Дронго. - Это мы обеспечим. Ваше расследование будет стоить денег. Сколько вам нужно? - Вы спрашиваете цену моего участия? Или цену моего будущего молчания? Он получил в ответ тяжелую усмешку. С министром трудно было разговаривать. У него были волчья хватка и глаза змеи. - Я пока не знаю, - сказал Дронго. - По мере надобности буду говорить. - Согласен. Но у меня еще один вопрос. Почему появились эти слухи о вашей смерти? Вы ведь были один раз тяжело ранены в восемьдесят восьмом. Тогда вы, кажется, были в Нью-Йорке, обеспечивая безопасность президентов. - Был. А потом меня тяжело ранили. И я провалялся в госпиталях целых два года. - В этот раз вас тоже ранили? - Хуже. В этот раз меня убили. - Как это понимать? - Я занимался расследованием убийства одного банкира. Вы знаете это нашумевшее дело. Тогда за его расследование была назначена награда в миллион долларов. Удалось неопровержимо доказать причастность к убийству некоторых государственных структур. Видимо, это кому-то не понравилось. И в машине, в которой я должен был уехать в аэропорт, был оставлен "сувенир". Вот и вся история. - И как вы спаслись? - Это вам действительно так интересно? - Просто важно знать, как действовать в таких случаях. Дронго взглянул в глаза министру. Тяжелое лицо с несколькими висящими подбородками, мясистые щеки и глаза непонятного цвета, смотревшие в упор на него. - Вас так убивать не будут, - медленно сказал Дронго. - Вам это ни к чему. - А как будут? Они смотрели в глаза друг другу. - В авиационной катастрофе. Или в автомобильной. Вы слишком много знаете. И слишком известный человек. - Спасибо. Надеюсь, вас не будет где-нибудь поблизости? Взгляды обоих, казалось, обладали какой-то магически завораживающей силой. - Нет, - спокойно ответил Дронго, - меня в любом случае рядом не будет. В этом варианте мой вопрос будет решен еще раньше вас. - Это как-то успокаивает, - заметил министр, - но вы не ответили на мой вопрос. Как вам тогда удалось спастись? - Чудом. Просто иногда в жизни бывают такие чудеса. В машине сидели два человека. Мужчина и молодая девушка. А я вышел купить газеты. И именно в этот момент он завел машину. После взрыва я понял, что мне нужно уходить. Никакой мистики, обыкновенное везение. Министр ничего не ответил. Просто поднялся и пошел к выходу из комнаты. И, уходя, все-таки обернулся и попрощался: - До свидания, сейчас сюда придет ваш будущий связной. - До свидания, - чуть привстал Дронго на прощание. Министр вышел из комнаты, и Дронго остался один. Он сидел спиной к двери, но не оборачивался, понимая, что в этой комнате за ним могут следить. Степень его откровенности с министром зависела от самого собеседника. От его вопросов и ответов. Если человек, с которым беседовал Дронго, желал получить объективную, но очень беспокойную правду, он ее получал. Если желал порцию спасительного обмана - тоже получал. Но с непременным условием знания того обстоятельства, что рассказанное именно ему - порция обмана из всего приготовленного для этого человека блюда. Таковы были правила игры, и все соблюдали их, не особенно возражая. Дронго услышал, как за спиной открылась дверь. Он не шевельнулся. Раздались чьи-то быстрые шаги. Он по-прежнему сидел, не поворачивая головы. И лишь когда раздался голос, он удивленно посмотрел на своего будущего связного. - Давайте познакомимся, - сказала женщина лет сорока. Он встал. Впервые в жизни ему придется работать с таким связным. Он раньше работал с женщинами, но это были неприятные воспоминания. Дважды его напарницы погибали. В первом случае это была Натали. Воспоминание о ней до сих пор оставалось внутри ноющей болью. Да и со второй напарницей ему не повезло. Тогда, в Бельгии, она все решила за свое начальство. Правда, иногда женщины помогали ему, и это было тоже очень важно. Он смотрел ей в глаза. Глаза у нее были непонятного стального цвета. Он думал, что такие глаза бывают только у мужчин. Они были спокойными и умными, смотрели на него внимательно, словно изучая. Ему понравились эти глаза. У "пустышек" не бывает таких глаз. Длинные светлые волосы были собраны в тугой узел. Она была довольно высокого роста, хотя ходила на каблуках. - Добрый вечер, - ответил он и, не удержавшись, спросил: - Неужели они не могли прислать хотя бы одного мужчину? С этого вопроса началось его знакомство с Надеждой. И его дальнейшая работа. 6 Два дня Орловский и Агаев потратили на поиск настоящих "авторитетов". Столица давно была разделена на враждующие группировки, у каждой из них был свой определенный район и свои места базирования. Базой чеченской группировки традиционно считалась гостиница "Украина". Но после двух взрывов подряд искать там "авторитетов" было наивно. Милиция и ФСБ начали массовую проверку, устраивали облавы, выставляли дополнительные посты. Многие главари преступных кланов решили покинуть город, перебираясь в более спокойные места. Несмотря на подключение к поискам обоих офицеров ФСБ, профессионалов из МУРа, выйти на руководителей чеченской мафии в Москве так и не удавалось. В этот вечер Славин, как всегда задержавшись на работе, вышел позднее обычного. Прошел к стоянке ФСБ, где находилась его машина, запустил двигатель и вдруг почувствовал за спиной чье-то дыхание. - Сиди спокойно, дорогой, - сказал незнакомец. - Мы с тобой должны немного покататься. - Почему? - спросил подполковник, уже догадавшийся, кто его "гость". - Меня уважаемые люди послали. Говорят, скажи Владимиру Сергеевичу, что мы хотим с ним встретиться. Два дня ваши сотрудники вместе с МУРом весь город перетряхивают, ищут каких-то "авторитетов". А разве у чеченцев могут быть "авторитеты"? У нас просто есть уважаемые люди, которых мы ценим за их ум и дружескую помощь. Славин выехал со стоянки. - Куда дальше? - спросил он. В зеркале заднего обзора он видел лицо незваного гостя. Обычное лицо сравнительно молодого человека. Встретив такого в толпе, он решил бы, что перед ним либо русский, либо белорус. Чеченец был светлый, со светло-карими глазами и хорошо говорил по-русски. - Сначала на Мосфильмовскую, - предложил сидевший на заднем сиденье пассажир, - а потом я тебе покажу дорогу. Поражало не само присутствие чеченца на охраняемой стоянке ФСБ, а то, как быстро другой стороне удалось установить, кто руководит группой офицеров ФСБ, так желающих встретиться с руководителями чеченских преступных группировок в Москве. Впрочем, в последние два года Славин ничему не удивлялся. Во время боев у чеченской стороны находили даже карты Генерального штаба России. Всепобеждающий вирус коррупции, проникший на театр военных действий, сделал из героических прорывов армии посмешище, из военных планов дети делали "журавликов", а самые секретные поручения Генштаба и ФСБ почти сразу становились известны чеченскому командованию. Уже после начала войны никто не хотел признаваться, что поводом к ней была чеченская нефть, транспортировка которой шла через Чечню, и амбиции двух президентов - российского и чеченского. Каждая сторона, напротив, говорила о законности именно своего режима, обвиняя своих соперников в чудовищных преступлениях. Когда они подъехали на Мосфильмовскую, незнакомец назвал другой адрес; Славин повернул туда. Пока незваный гость вел себя спокойно, не угрожал и не особенно нервничал. - Слушай, к кому мы едем? - спросил подполковник. - Там узнаешь, - загадочно сказал чеченец. - Мы обещаем, что с тобой ничего не будет. - Надеюсь, - пробормотал Славин, внимательно следя за дорогой. Он уже давно заметил следовавший за ними темно-синий "Вольво-960". Когда он свернул в один из переулков и "Вольво" свернул за ним, сомнений уже не оставалось. За их машиной кто-то следил. - Это ваши ребята на "Вольво" за мной увязались? - уточнил Славин. - Я же тебе сказал: не беспокойся. Все будет нормально. Они въехали в какой-то двор, и к машине подошли двое парней. Знаками они попросили Славина выйти из машины и, проведя дворами, усадили в микроавтобус "Фиат". Они еще довольно долго куда-то ехали, и наконец парни, сидевшие с двух сторон, вышли, предлагая Славину следовать за ними. Славин вылез и оглянулся. Машина снова стояла во дворе какого-то незнакомого трехэтажного дома. Приехавшие с ним ребята показали ему на дом, сами остались на месте. У входа его встретил еще один парень и так же молча показал, куда идти. Наконец он оказался в большой комнате, где за столом сидели двое. Один был молодой, лет двадцати пяти - тридцати. Другой постарше, ему было лет пятьдесят. Густая борода и усы делали его облик особенно колоритным. - Здравствуй, подполковник, - сказал он. - Извини, что доставили тебя сюда таким необычным способом. - Ничего, - сказал Славин, усаживаясь за стол, - видимо, у вас были основания. - Да уж, - усмехнулся бородатый, - основания были. Сейчас милиция каждый час облавы проводит. По всей Москве чеченцев избивают. Дети многих честных людей боятся в школу ходить. Как только узнают, что чеченец, начинают издеваться или избивать. А в Москве знаешь сколько чеченцев живет? - Представляю, - вздохнул Славин. - А что вы хотели? Это ответная реакция. Заодно, вместе с вами, бьют азербайджанцев, лезгин, аварцев, считая их почти вашими родственниками. Я сегодня видел сводку по городу. Знаете, скольким вашим на базарах и в магазинах головы проломили? Считают, что вы эти взрывы в городе организовали. - Поэтому мы тебя и позвали, - нахмурился бородатый. - Только из-за этого мы вдвоем в Москву вернулись. Чтобы с тобой встретиться. Твои офицеры уже два дня контакты ищут. Весь МУР перетряхнули. А мы с тобой поговорить хотели без свидетелей. Нам лишние люди ни к чему. Поэтому мы узнали, кто командует этими офицерами, и вызвали сюда именно тебя. Как думаешь, правильно сделали? - Это зависит от цели нашей встречи, - заметил Славин. - Я ее пока не знаю. - Это ты должен говорить. Ты ведь хотел с нами встретиться. Хотя нет. У нас тоже такое желание возникло. Мы хотим тебе правду рассказать. - Я знаю, - спокойно ответил подполковник, - сейчас вы мне расскажете, что эти взрывы организовали совсем другие люди. Бородатый усмехнулся. Молодой по-прежнему молчал, не сводя глаз с подполковника. - Умный ты, - сказал бородатый. - Сам догадался или помогли? - Какая разница. Я просто рассуждал, как нормальный человек. Сколько таких, как ты, людей у чеченцев? Один процент, ну пусть два, ну пусть пять. А все остальные? Как им жить, как учить детей в школе, общаться с людьми? Да и вы не дураки, чтобы такое организовывать. Понимаете ведь отлично, в какие античеченские погромы все это может вылиться. - Правильно говоришь, - согласился бородатый. - Мы тебя сюда позвали не из-за себя. Наше дело такое: либо сегодня убьют, либо завтра. Либо свои пристрелят, либо милиционеры что-нибудь придумают. Но при чем тут дети? Там, в метро, дети погибли, женщины, старики. Мы проверили всех наших людей. Это чеченцы не делали. Никто не мог такую вещь сделать. На войне мы сражаемся, когда нас убивают, и мы убиваем, но вот так, подло, чтобы детей убивать, такого мы не могли сделать. - Я так и думал. - Мы из-за этого тебя и позвали. Хотим, чтобы ты понял. Чтобы всем рассказал - чеченцы не подлецы. Среди нас есть убийцы, есть грабители, чего там скрывать. Можно подумать, среди других народов их не бывает. А те ребята, которые в Чечне воюют, - те настоящие герои. Они не как мы умирают. В Чечне сейчас люди за свободу воюют. Но взрывать детей мы не умеем. Ни мы и ни те ребята, которые там воюют. Хочу, чтобы ты понял. Такого мы сделать не могли. Это кто-то другой делает и нам все пришивает. - А вы знаете кто? - Если бы знали, - нахмурился чеченец. - Знаешь, какие убытки несем? Миллиарды. Все магазины закрыли, все лавки. Милиция избивает наших ребят, ломает стекла, мешает торговать. Мы не знаем кто, а если узнаем, сами глотку перегрызем, чтобы на нас не сваливали в следующий раз. - А может, нам лучше заключить мирный договор на время? - улыбнулся Славин. - Какой договор? - нахмурился молодой. - Я говорил, с этим кагэбэшником ничего нельзя иметь общего, - почему-то по-русски сказал он, обращаясь к своему напарнику. Может, для того, чтобы его понял подполковник. - О чем говоришь? - не понял и бородач. - Какой договор? - Давайте вместе искать этих подонков. Мы со своей стороны, а вы - со своей. Судя по всему, организация дела у вас поставлена серьезно. Если смогли мою группу просчитать, узнать, кто ее возглавляет, устроить встречу - значит, информаторов у вас хватает. И даже среди наших сотрудников тоже. Поэтому, ребята, не будем друг другу бабки забивать. Я все равно после того, как мы закончим операцию, начну искать, каким образом и через кого вы на меня вышли. Не обижайтесь, поймите меня, это моя работа. Я это обязан сделать. А вы, при ваших связях, можете ощутимо помочь всем нам. И себе в том числе. Давайте вместе искать того, кто мог устроить такой взрыв в метро. - Мы уже ищем, - сказал молодой. - Сами найдем - сами разберемся. - Глупо, - убежденно возразил Славин. - Вы убьете нескольких исполнителей, а об этом никто не узнает. Наоборот, скажут, чеченцы лютуют. Нельзя так делать. Нужно, чтобы этих людей арестовали. Чтобы все узнали, что это не вы сделали. Что у этого чудовищного преступления были заказчики. - Он правильно говорит, - кивнул старший из собеседников. - Нужно искать не тех, кто эту бомбу принес в метро, а тех, кто им заплатил за это деньги. - Они всегда все говорят правильно, а потом нас же и обвиняют, - огрызнулся молодой. - Не верю я ему. Он тоже нас обманывает, как и все остальные. Ему важно только свое следствие закончить, найти виноватых. Стрелочников. Кто бомбу подложил. А больше его ничего не интересует. Ему ведь полковником стать нужно. - Врешь! - разозлился Славин. - Я в метро был в тот день. Все сам видел. Врешь, негодяй, мне нужны виноватые не потому, что мне за это звездочку на погоны нацепят. Плевал я на эту звездочку! Мне важно найти мерзавцев. И я их все равно найду. И без вашей помощи найду. Просто, пока будем искать, вам будет плохо, все шишки все равно на вас падают. - Ладно, - решительно заключил бородатый, - может, ты и прав. Но и мы правы, подполковник. Враг ты наш все равно. И звездочку третью ты давно получить хочешь. А насчет метро ты, наверно, прав. Нам всем искать нужно. В общем, сделаем так: если мы что-нибудь узнаем, мы тебе позвоним. Скажем: привет от дяди Володи. Значит, жди в машине наших сообщений. Все понял? - Телефон вы тоже знаете? - улыбнулся Славин. - Ребята, я начинаю вам завидовать. Вы прямо как вражеская разведка работаете. Его собеседник улыбнулся в ответ, показывая свои крепкие зубы. - Иначе нельзя. На войне как на войне. Так, кажется, в Европе говорят. 7 В этой квартире, кроме него, отныне могли появляться только два человека - его связной и специалист по компьютерной технике. Министр иностранных дел, несколько лет возглавлявший службу разведки, сумел найти человека, виртуозно разбирающегося в компьютерах и абсолютно не имеющего никаких связей с Москвой. Это был специалист из Новосибирска, работавший ранее в местном Академгородке. Его необыкновенные способности привлекли внимание, и его пригласили на работу в региональное отделение СВР по Сибири, находящееся именно в Новосибирске. Теперь по просьбе министра этого специалиста срочно командировали в Москву и поселили в квартире, ставшей своеобразным компьютерным центром из-за обилия установленной там аппаратуры. Мировая система "Интернет", к которой были подключены и компьютеры, стоявшие на квартире, уже действовала во многих странах, и лишь в СНГ о ней не знали даже многие специалисты, работавшие на компьютерах. Дронго четко представлял себе, что без подобной системы подключения, без необходимого центра обработки аналитической информации ему одному не справиться. Времена чудаковатых аналитиков, поражавших своей логикой и человеческим участием к происходящим событиям, - кончались. Им на смену приходили новые герои, новые детективы, новые специалисты. Играющий на скрипке и поражающий своей безупречной логикой Шерлок Холмс, добродушный и проницательный Эркюль Пуаро, всезнающий и всепрощающий патер Браун, любитель орхидей Ниро Вульф и даже сам комиссар Мегрэ со своими немногочисленными помощниками уже стали легендами уходящей эпохи. Они были великими профессионалами, позволившими миллионам людей поверить в торжество справедливости, не потерять веру в себя, добиваясь показательного торжества добра над злом. Но в век космических кораблей, спутниковых телефонов, всемирных компьютерных программ требовалось не просто торжество логики. Требовался профессионализм, основанный и на умении переработать массу информации, которой просто не могло быть в прежние годы. Именно поэтому Дронго и был нужен специалист, умеющий подключаться к нужным источникам информации и обрабатывать получаемые результаты гораздо надежнее любой группы помощников. Специалиста звали Зиновием Михайловичем, и ему было тридцать восемь лет. И хотя он был сравнительно молодым человеком, тем не менее постоянная задумчивость на лице, какой-то болезненно-растерянный вид, худые плечи, с которых смешно свисал его немодный пиджак, и вечно всклокоченные редкие волосы вкупе с большими роговыми очками не позволяли никому точно определить его возраст. Занятый своими мыслями, болезненно влюбленный в компьютеры и все, что с ними связано, не женившийся в свои годы, Зиновий Михайлович выглядел как бы выпавшим из общей колеи времени. При желании ему можно было дать и тридцать, и сорок, и пятьдесят, и все шестьдесят лет. Собственно, он сам знал это лучше других и относился к этому философски спокойно. После тридцати пяти его как-то перестали интересовать женщины. И его единственной страстью были ежедневные игры на компьютерах. Это была его религия, заменившая ему реальный мир. Поручив Зиновию Михайловичу переработать все данные по двум взрывам в метро, Дронго терпеливо ждал результатов анализа. И хотя он понимал, что компьютеры могут проанализировать только известные факты, тем не менее уже по опыту предыдущих расследований он знал, что такая обработка информации иногда позволяет взглянуть на известные факты несколько иначе, обратить внимание на те или иные детали, упущенные в ходе возможного расследования как незначительные и малодоказательные. От Надежды Ковровой, которую к нему прикрепили в качестве связного, он узнал, что расследованием преступлений руководит специальная группа работников прокуратуры, ФСБ и МВД, которую возглавляет опытный следователь по особо важным делам прокуратуры республики Михаил Никифорович Воробьев. Та же Коврова сообщила ему о том, что группа Воробьева пока не смогла выйти на какие-нибудь конкретные результаты, а технические эксперты лишь проводили идентификацию обоих взрывных устройств. Иными словами, эксперты старались определить - сработаны ли оба взрывных устройства по единой схеме и каков принцип действия подобных разрушительных подрывных мин. К вечеру следующего дня Дронго узнал, что, кроме группы Воробьева, неофициальное расследование поручено и специальной группе подполковника Славина. Он немедленно запросил все данные на группу. Коврова удивилась, но пообещала узнать. Через час она позвонила, как раз в тот момент, когда Дронго и Зиновий Михайлович молча ужинали на кухне. - У нас некоторые сложности, - сказала Коврова. - Я приеду только утром. - Хорошо, - согласился Дронго, - но учтите, что эти данные мне обязательно нужны. Это не моя собственная прихоть. Так нужно для дела. - Понимаю, - ответила Коврова и первая отключилась. Телевизор в квартире был, но по взаимному молчаливому согласию они смотрели только последние новости. И после этого Зиновий Михайлович шел в другую комнату, где возился со своими машинками, а Дронго - в противоположную, чтобы, сидя за столом, в тысячный раз мысленно прокручивать любой из возможных вариантов подобных взрывов в столице. Утром Коврова приехала несколько позднее обычного, часов в одиннадцать. Поздоровавшись, протянула папку с документами. - Здесь все, что удалось получить, - коротко сказала она. - Учтите, что это офицеры Федеральной службы безопасности, поэтому были определенные сложности с получением этой информации. - Вы оставите эти документы у меня? - спросил Дронго. - Нет, вы должны их просмотреть и вернуть мне. Копии снимать не разрешается. Внизу меня ждет автомобиль. - Эта специальная группа так засекречена? - удивился он. - Во всяком случае, я получила документы только на этих условиях. И это было очень сложно, - невозмутимо произнесла она. Он взял папку и прошел к столу. Раскрыл, стал читать биографии членов группы Славина. Первым шел сам Владимир Сергеевич Славин. Подполковник. Тридцать шесть лет. Дронго, просматривая его послужной список, отметил, что семья офицера проживает в Санкт-Петербурге и он лишь недавно был переведен в Москву. Обратил внимание на данные подполковника, набиравшего по шкале умственного коэффициента Роундерса свыше ста тридцати баллов, что было чрезвычайно высоким показателем. Вторым значился майор Орловский. Решительный, смелый, храбрый. Перечисление его успешно выполненных заданий заняло целый список. Он был старше Славина и опытнее его, но из-за того, что поздно пришел в органы КГБ после службы в армии и пограничной службы, на которой также успел отличиться, даже был тяжело ранен, он все еще был майором. Третьим членом группы была капитан Инна Светлова. Ее послужной список также производил впечатление. Она работала в специальных подразделениях по освобождению заложников. Под видом медсестры часто участвовала в переговорах. И во время одной из таких встреч сумела обезоружить трех вооруженных преступников, получив при этом легкое ранение в левую ногу. В группу подполковника Славина она была рекомендована одной из первых. Следующим в списках был капитан Гамза Агаев. Ему было тридцать лет, и, несмотря на это, все свои три звания в ФСБ он получал досрочно. Агаев пришел в органы уже после начала перестройки и успел отличиться в "горячих точках" Кавказа. Дронго обратил внимание на рапорты руководства о присвоении Агаеву досрочных званий. Он также был однажды ранен в Махачкале во время задержания террористов, пытавшихся взорвать поезд, следовавший по маршруту Ростов - Баку. И, наконец, последним в списке был старший лейтенант Виноградов. Самый молодой, пришедший в органы ФСБ уже после августовских событий девяносто первого года. Он считался специалистом в области компьютерной техники, и Дронго чуть усмехнулся, читая эти строчки. Прогресс сам по себе вещь довольно приятная и полезная, если умело пользоваться его достижениями. И он особо отметил фамилию Виноградова. Нужно будет попросить Зиновия Михайловича выйти на компьютер этого молодого человека или хотя бы связаться с ним каким-нибудь образом. Пока он внимательно читал документы, Коврова сидела за столом и терпеливо ждала. Он дочитал последнюю бумагу, осторожно сложил все в папку, закрыл на мгновение глаза, словно давая возможность остаться увиденному в памяти, как при фотографировании. И снова открыл глаза. - А почему нет их фотографий? - спросил он у Ковровой. Она пожала плечами. - Не думаю, чтобы их могли нам дать. Они и так согласились почти на невозможное. По-моему, вмешался даже директор СВР. Фотографий не было. - Хорошо, - он протянул ей папку. - Это все, что у вас есть? Она взяла папку. - А этого мало? - Только один вопрос. Можно ли как-то узнать, в каком режиме и на каком компьютере работает обычно старший лейтенант Виноградов? У него есть свой код или это обычное подключение к их компьютерной сети? - Я этого не знаю, - поднялась Коврова, в ее светлых глазах было удивление, смешанное с некоторой долей негодования. Кажется, этот самоуверенный тип не понимает, как сложно было достать подобные документы. - И не думаю, что мне может кто-то сообщить эти данные. Они слишком секретны. - Значит, мне придется сегодня работать с Зиновием Михайловичем, - вздохнул Дронго. - Значит, так, - подтвердила Коврова, направляясь к двери. Он выждал три секунды, пока она сделала три шага, и громко сказал: - Жаль. Она все-таки обернулась. В глазах по-прежнему было удивление, но на этот раз без примеси негодования. - Что вы сказали? - Я сказал - жаль. Мне было бы приятнее работать с вами. Вы гораздо более разговорчивы, чем компьютеры Зиновия Михайловича. Она все-таки улыбнулась. - Я принимаю это как комплимент, - сказала Коврова и вышла. Дронго прошел в другую комнату, где сидел в окружении своих "любимых игрушек" Зиновий Михайлович. - Сегодня нам с вами придется много поработать, - сказал Дронго. - Уже догадался, - мрачно ответил его собеседник. - Ушла эта баба? - Кажется, вы ее не любите? - улыбнулся Дронго. - А почему я ее должен любить? - огрызнулся Зиновий Михайлович. - Типичная стерва. Уверенная в себе сучка. Такие и замуж не выходят, и не рожают из-за карьеры. - Браво, мой дорогой! - захохотал Дронго. - Вы еще и женоненавистник. Я так и думал. Хороший специалист не может делить свою любовь между машинами и женщиной. Или то, или другое. Я прав? По-моему, в последний раз вы встречались с женщинами в эпоху развитого коммунизма. - Идите вы к черту! - посоветовал Зиновий Михайлович, обидевшись. Он действительно давно не встречался с женщинами. - Все! - поднял руки Дронго. - Беру свои слова обратно. Не обижайтесь. Вы - Дон Жуан, вы - Казанова, вы - подлинный обольститель женских сердец. Вас устраивает такой вариант? - Вы будете работать? - спросил вконец рассвирепевший Зиновий Михайлович. Почему-то сравнение с Дон Жуаном его особенно обидело. В его представлении слово "дон" было каким-то неприличным, словно заранее извещающим о несерьезности обладателя подобного имени. - Молчу, - сдерживая улыбку, сказал Дронго, - но Все-таки не нужно так серьезно о женщине. И так скучно. Она принесла много полезного. Но, к сожалению, не все, что мне было нужно. - Поэтому вы сказали, что она более болтлива, чем мои компьютеры? - желчно уточнил Зиновий Михайлович. - Ах, вы еще и подслушивали? - Нет, - покраснел Зиновий Михайлович, - я просто услышал. Вы всегда так громко говорите, что нельзя не услышать. Почему вы всегда так кричите? - Я не кричу, - серьезно ответил Дронго. - Просто восемь лет назад меня тяжело ранили. Один выстрел был в голову. С тех пор у меня сильные головные боли и первое время были шумы. Приходилось говорить чуть громче, чтоб услышать самого себя. - Извините, я этого не знал. - Ничего страшного. Давайте действительно работать, - Дронго сел ближе к собеседнику. - Для начала меня интересует компьютер старшего лейтенанта Виноградова. - А где он находится? - подозрительно спросил Зиновий Михайлович. - В центре ФСБ. Видимо, у него прямое подключение на их компьютерную сеть. И, конечно, есть свой персональный код. Так что вам придется серьезно поработать. - Вы ненормальный, - дернулся Зиновий Михайлович. - Это практически невозможно. У них абсолютная система блокировки. - Но ведь и у вас есть некоторые общие коды. Вы можете входить в их сеть? - Это абсолютно невозможно. Просто невозможно, и все! - Для начала все-таки попытайтесь. У вас ведь есть разрешение пользоваться некоторыми системами СВР. Конечно, там, где нам разрешили, нет никакой секретной информации, но, может, нам что-нибудь удастся и здесь. Общие принципы могут быть схожими. Ведь систему безопасности подобной связи разрабатывает одна организация - ФАПСИ [Федеральное агентство правительственной связи и информации; ранее структурно входило в КГБ как одно из его управлений]. Давайте все-таки попробуем, - убежденно сказал Дронго. Зиновий Михайлович пожал плечами и наклонился над клавиатурой. 8 После возвращения со своей памятной встречи Славин два дня убеждал руководство перевести его группу