Эта кавалькада ехала около получаса, пока, наконец, машина Рабинада не свернула к торговым складам. Один из автомобилей инспекторов последовал за ней. Банкир пробыл на складах примерно около часа. Несмотря на все усилия инспекторов, им так и не удалось подобраться поближе. Однако, настроив специальные мощные приемники с антеннами, они смогли уловить нить разговоров. Речь шла о крупной партии товара, которую банкир должен был переправить в Парагвай. Дон Мануэль предпочел несколько повременить с отправкой этого груза. Агенты поняли, что речь идет о той партии товара, которая предназначалась для Торнера. Едва автомобиль Рабинада отъехал от складов, как инспектора "Интерпола" начали свою работу. Незаметно проникнув на склад, им удалось просветить несколько контейнеров. В них оказались крупные партии кокаина, предназначенного для переправки в Парагвай. Спустя два часа через страховые компании удалось выяснить, что данный груз пришел из Колумбии. Инспектора, следившие за Росетти, сообщили, что итальянский банкир говорил с Лондоном и Мадридом. В обоих разговорах он просил отложить все назначенные встречи до восьмого декабря. Вооруженный этой информацией, Саундерс, в сопровождении Ленарта и Гомикавы, пошел на прием к Рабинаду. После недолгих формальностей их пропустили к банкиру. В приемной, где сидела очаровательная мулатка, остались Ленарт и Гомикава, а Саундерс вошел в кабинет. Банкир принял его сдержанно. Он ничего не знал о строительной компании мистера Хаксли из Англии. - Если вы хотите получить кредит, то вы напрасно теряете время, - сразу и безаппеляционно заявил Рабинад. - Нет, - улыбнулся Ричард, усаживаясь напротив, - скорее хочу дать кредит вам. - Да? - захохотал банкир. - Это уже становится интересно. Так, я вас слушаю. - Моя компания проводит строительные работы в Парагвае, - начал Саундерс. - По договоренности с местными властями я должен принимать грузы из Бразилии, посланные вашей компанией. Дон Мануэль слушал спокойно, не разжимая пухлых. губ. Только в уголках глаз прятались веселые смешинки. - Уверяю вас, мистер... э... забыл вашу фамилию, вы напрасно теряете время. Я никогда не имел финансовых операций с Парагваем и мой банк не занимается скупкой и продажей каких-либо товаров. - Даже с полковником Торнером? - очень мило улыбаясь, спросил Саундерс. Дон Мануэль сразу стал серьезен. Очень серьезен. - Вы напрасно теряете время, - ледяным голосом сказал он, - я же вам говорил, что не имею никаких дел с Парагваем. Уходите или я вызову полицию. - Вызывайте, - спокойно сказал Саундерс, кладя на стол бумагу. - Это номера ваших контейнеров, где вы храните кокаин. Можете оставить себе в качеств сувенира. - Вы из полиции? - скорее зло, чем испуганно, спросил банкир. - Нет, я по поручению другой организации. Той самой, ради которой вы нанимали людей и о которой вам говорил ваш друг Чезаре Росетти. Дон Мануэль понял все. В его взгляде, кроме, испуга, было и любопытство. - Вы тот самый "Дронго"? - А вы хотели со мной познакомиться? - Честно, говоря, нет, - откровенно признался банкир, - совсем не хотел. Но раз вы здесь... Что вам нужно? - Вы же догадываетесь. Время и место готовящегося "Дня X". Больше ничего. Дон Мануэль покачал головой: - Я не знаю. - В таком случае, можете вызвать полицию. Им понравится этот сувенир. Кстати, их не придется долго ждать. Они сидят у вас в приемной. Если мы договоримся, я уйду вместе с ними, если нет... Вы уйдете с ними. Лицо банкира побагровело так, что "Дронго" испугался. - Я действительно... - начал Рабинад, потом махнул рукой. Нажал кнопку селектора: - Меня кто-нибудь ждет? - спросил он у секретарши. - Да, - весело подтвердила она, - двое молодых людей. - Хорошо, - спокойно сказал Рабинад, - я приму их попозже. Отключив селектор связи, он устало откинулся на спинку кресла. - У меня нет гарантий. - Есть. Я дам вам две недели, чтобы закончить ваши дела с Парагваем. Остальное не мое дело. Пока вас нетронут. Это я вам обещаю. Кстати, это и не в ваших интересах, - убедительно сказал Ричард. - Я понял, - кивнул дон Мануэль. В свое время он занимался боксом и знал, как важ но держать стойку после нокдауна. - Что именно вас интересует? - Где и когда намечается этот "День X"? - Седьмого декабря этого года в Нью-Йорке, - очень тихо сказал Рабинад. - Седьмого? - переспросил "Дронго". - А что там будет? - Покушение на жизнь руководителей США и СССР во время их совместной встречи, - уставшим голосом сказал Рабинад, - кажется так. Подробностей я не знаю. Это все, "Дронго" внутренне ахнул. Такого даже он, привыкший ко всему человек, не ожидал. "Легион" хотел бросить вызов всему цивилизованному миру. И это стало бы самой оглушительной сенсацией второй половины XX века. Он сразу просчитал, почему банк Рабинада играл на понижение акций. После седьмого, в случае удачного покушения, акции всех компаний разом упадут, и Рабинад, заблаговременно подготовленный к этому, скупит их за бесценок. Это принесет банкам "Легиона" миллиарды. - Я с самого начала был против этой авантюры, но... - махнул рукой Рабинад, - делайте теперь, что хотите. - Кто возглавляет "Легион"? - Высшие военные-чины Чили, Парагвая, Колумбии, Боливии. - В Парагвае вам помогает сам Стресснер? - Нет, не он. Он просто знает о нашем существовании. Помогает другой, его заместитель, генерал Родригес. - Понятно, - кивнул Саундерс, взглянув на часы. До отъезда Росетти оставалось три с половиной часа. - Каким образом состоится это покушение? - Я не знаю деталей. Меня не посвящали в такие подробности. Террористов готовили в одном из лагерей в Чили. - Колония "Дигнидад"? - Кажется, да. Точнее, не знаю. Я действительно больше ничего не знаю об этой операции. - Понятно, - Саундерс встал, - сегодня двадцать пятое. Значит, у нас в запасе 12 дней. Я думаю, наш сегодняшний разговор останется между нами. Это в ваших интересах прежде всего. Что касается меня - хочу вам дать совет. Кончайте с "Легионом". Выходите из игры. Это ваш последний шанс остаться живым. У вас же миллионы. Продайте свою долю акций и уезжайте на Багамские острова. По-моему, совсем неплохая идея. Рабинад сидел молча, глядя вперед невидящими глазами. - Вы мне обещали, - сказал банкир - Конечно. Я сдержу свое слово. У вас еще две недели впереди. Масса времени. Постарайтесь последовать моему совету. "Дронго", кивнув на прощание, вышел из кабинета. Подмигнув секретарше, он прошел в коридор к лифту Гомикава и Ленарт поспешили за ним. "СЕМЕЙНАЯ ССОРА" ... Но на сей раз Вашингтон упрекает совсем в другом своего "лучшего союзника". В данном случае Стресснеру приходится расплачиваться за свое мошенничество в экономике. Попустительствуя происходящим в стране грязным махинациям, генерал не учел возрастающей аллергии Вашингтона на торговлю наркотиками. Эту коммерцию, баснословно прибыльную, Стресснер отдал на откуп самому опасному сопернику - генералу Родригесу, номеру 2 режима (две меры предосторожности лучше, чем одна, и он организовал брак своей дочери с сыном генерала "Кокаин"). "Четвертый рейх Альфредо Стресснера" - "Жен Африк магазин". Париж. Пьер Гардель. Сантьяго. 27 ноября 1988 года Огромные портреты Аугусто Пиночета красовались по всему аэропорту. Несмотря на недавний плебисцит о возможности оставления у власти диктатора, в котором большинство чилийцев высказались против диктатуры, портреты Пиночета по-прежнему украшали все здания страны. Семейная чета Гоуэрс прибыла в Сантьяго утренним рейсом из Бразилии. Ричард Саундерс и Моника Вигман были на этот раз мужем и женой Эндрю и Эйлин Гоуэрс. Этим же самолетом прибыл японский коммерсант, с которым супруги "познакомились" в самолете. Это был Сэй Гомикава. Из аэропорта все трое направились в гостиницу, где уже были заказаны номера. Огромный трехкомнатный номер Саундерс оглядел с видимым неудовольствием. - Куда тратят деньги, - недовольно пробурчал он, отправляясь принимать душ. Моника улыбнулась, не сказав ни слова. Зная, что за ними могут следить, как следят практически за всеми иностранцами, прибывающими в Чили, Ричард и Моника вынуждены были в этот день с заметным удовольствием осматривать Сантьяго, стараясь обратить на себя внимание своим неумеренным восторгом по поводу достопримечательностей чилийской столицы. Именно отсюда, из Президентского дворца, прозвучали последние слова Сальвадоре Альенде, навсегда заклеймившего предательскую хунту, поднявшую мятеж против законного правительства страны. В городе, насчитывающем около четырех миллионов человек, было сосредоточено много театров, музеев, высших учебных заведений. Некоторый подъем экономики Чили, пришедшийся на годы правления кровавого режима Пиночета, не только не сгладил, но, наоборот, обострил противоречия между различными слоями населения страны. И хотя попрошайничество в стране было официально запрещено и строго пресекалось полицией, Ричард и Моника постоянно наталкивались на бродячих торговцев, предлагающих свой нехитрый товар почти за бесценок. Это была узаконенная при Пиночете форма попрошайничества наиболее неимущих слоев. В осмотре города синими принимал участие Сэй Гомикава, постоянно щелкающий своим "кодаком". По странному стечению обстоятельств он снимал больше людей, находившихся рядом, чем архитектурные сооружения по пути следования. После осмотра ратуши на Пласа де Армес они осмотрели Собор и Архиепископский дворец, а затем, дойдя до здания бывшего Национального конгресса, увидели величественное сооружение консерватории. Когда они вышли на Пласа де Конститусьон и увидели бывший Президентский дворец Ла-Монеда, все трое стали серьезнее, словно кровавые события полтора десятилетия назад наложили свою кровавую тень на это место. Вечером часов около десяти они, довольные и счастливые, вернулись в отель. Громко попрощавшись с Гомикавой, семейная пара поднялась на лифте на четвертый этаж, где были расположены их апартаменты. В коридоре "случайно" оказался Ленарт, прилетевший сюда еще вчера вечером. Проходя мимо них и кивнув головой в знак приветствия, он тихо и быстро сказал: - Завтра вечером встреча с представителем Камуса. - Будь осторожен, - так же тихо сказал Саундерс, проходя дальше. В номере, где они остановились, уже была готова большая двуспальная кровать "для супругов". Войдя в эту комнату, Ричард неодобрительно покачал головой. - Я буду спать на диване, - сказал он. - Конечно, - улыбнулась Моника, - я не сомневалась, что вы скажете именно так. Саундерс негромко выругался и сгреб подушку и одеяло, выходя в другую комнату. Уже устроившись на диване, он громко крикнул: - Вы напрасно так иронизируете. У нас впереди еще очень много трудностей. - Думаю, вы решите их все так же легко, как и эту, - отозвалась, сдерживая смех, женщина. Он промолчал, сделав вид, что уже спит. - Спокойной ночи, мистер Гоуэрс, - услышал он последние слора Моники и натянул одеяло на голову Сантьяго. 28 ноября 1988 года В эту старую церковь Марк Ленарт пришел задолго до установленного времени. Он с интересом разглядывал статуи святых и мучеников, обходя несколько раз все здание внутри и снаружи; Все было спокойно, и Марк Ленарт, сев на скамью, принялся ждать гостя. Ждать пришлось долго, посланец епископа Камуса явно опаздывал. Наконец в одиннадцатом часу дня у скамьи Ленарта появился высокий священник. - Вы мистер Герберт Коди? - спросил священник. - Да, - кивнул Ленарт. - Идемте, - показал священник на небольшую боковую дверь слева от скамеек. Они прошли в маленькую комнату, где было несколько стульев и столик стоявший впритык у самой стены, - Садитесь, - сказал священник, - я вас слушаю. Его преосвященство епископ Камус говорил мне о вас. - Да, святой отец, - наклонил голову Ленарт, - вы знаете, почему мы здесь. Нам нужно любым способом попасть в лагерь "Дигнидад". Это очень важно. - Я понимаю. Но это нелегко, - словно раздумывая, сказал священник. - Этот лагерь - одно из тех испытаний, которое Господь в благости своей посылает нам. Это самый настоящий содом. Там происходит что-то страшное. Людей калечат, пытают, убивают, детей и женщин совращают. Мы боремся против них уже несколько лет и смогли вызволить восемь человек из этого лагеря. Но это очень мало. Основателя лагеря - Пауля Шэфера очень поддерживает его близкий друг, командующий карабинерами Чили генерал Родольфо Станхе, и мы не всегда добиваемся успеха в нашей борьбе. - Мы хотели бы попасть туда, - напомнил Ленарт. - Я помню, помню, - священник задумался, - сколько вас человек? - Трое-четверо. Но нам нужно попасть туда официально, чтобы Шэфер поверил нам. - Хорошо. Вам нужно будет съездить в Тальку, чтобы взять рекомендации у местного коменданта. Его хорошо знает сам Шэфер и доверяет ему. А я попытаюсь через наши связи выйти на этого коменданта. Это полковник Астеньо, Он как раз неплохой человек, но большой любитель выпивки и женщин. Если вы дадите мне время, я попрошу через наших людей уговорить Астеньо дать вам рекомендации в лагерь "Дигнидад". - Сколько времени вы хотите? - Немного. Дней десять. - Что вы! - ужаснулся Ленарт, - через десять дней вообще будет поздно. Речь идет о судьбах многих людей. День-два от силы. - Вы ставите перед нами очень трудную задачу и я боюсь, что мы не уложимся в этот срок. - Я все понимаю, святой отец, но это очень важно. Исключительно, - подчеркнул Марк, - у нас просто нет другого выхода. - Хорошо, - поднялся священник, - я постараюсь. сделать все, что от меня зависит. Позвоните мне Завтра в полдень, может быть, мне удастся что-нибудь придумать. Когда Ленарт вышел из церкви, был уже полдень, и Марк невольно зажмурился, заслонясь от солнца. После темной кельи в церкви дневной свет бил прямо в глаза. Ленарт подошел к телефону и, набрав номер апартаментов отеля, где остановился Гомикава, дождался трех звонков и дал отбой. Затем повторил это еще дважды. Сидевший в комнате и ждавший его звонка Гомикава понимающе улыбнулся. Встреча состоялась, - понял он. В этот день Моника и Ричард еще раз осмотрели Сантьяго. Если учесть, что каждый час приближал роковое число, настроение участников этой "туристической прогулки" было совсем не радостным. Однако они добросовестно ходили по улицам, делали мелкие покупки в магазинах, посещали старые кварталы города. Следом за ними тенью двигался Ленарт. День прошел спокойно, но безрезультатно и это более всего беспокоило "Дронго" Окрестности Сантьяго. 28 ноября 1988 года "Мерседес" свернул с трассы и, вырулив на стоянку для автомобилей, плавно остановился. Минут через десять послышался шум подъезжающей машины и рядом резко затормозил широкий сине-голубой "линкольн". Сидевший в "мерседесе" за рулем человек кивнул в знак приветствия, из "линкольна" вышли двое пожилых мужчин и пересели в "мерседес". - Зачем нужна была такая конспирация, Эрих? - спросил один из них, усаживаясь на заднее сидение. - Для осторожности, - мрачно заметил Вебер, - в Парагвае исчез полковник Торнер. - Не может быть, - ахнул один из гостей, - когда это случилось? - Неделю назад. Боюсь, что он недооценил "Дронго" В интересах нашей операции мы не сообщали об этом никому, но из Парагвая мне сообщили, что Торнер исчез после того, как выехал с неким мистером Хаксли на прогулку. По данным парагвайских официальных служб, он вылетел в Бразилию. - Он может появиться у Мануэля. - Уже появился. В Рио-де-Жанейро арестован Альфред Шварцман. Я начинаю думать, что этот человек в одиночку истребит всю нашу организацию. - Перестаньте шутить, Вебер, - вмешался в разговор второй из прибывших, - скажите нам лучше, что делать? - Убить "Дронго". Найти и убить любым способом. До намеченной операции осталось десять дней. Мы не имеем права отпускать его живым. - В Бразилии он встречался с Рабинадом? - Мануэль уверяет меня, что нет. Впрочем, банкиру мало что известно. Он знает только день операции. Мы не посвящали его в подробности. - Правильно делали, - одобрил второй, - значит, "Дронго" сейчас в Бразилии. - Не думаю, - Вебер достал сигарету, резко щелкая зажигалкой, - он скорее всего здесь, в Чили. - Почему вы так решили? - испуганно спросил первый. - По совету Росетти, Рабинад улетел в Европу. "Дронго" уже нечего делать в Бразилии. - А если он успел поговорить с банкиром? - Холодно спросил первый. - И в этом случае он должен появиться здесь даже еще раньше, чем мы думаем. - Нужно будет искать мистера Хаксли, или мистера Саундерса? - спросил первый. - Нужно будет искать "Дронго", - неприятно улыбнулся Вебер, - вы все-таки ничего не понимаете. Он н профессионал и может прилететь сюда под любым им нем, с любым официальным прикрытием. - Понятно, но у нас нет его фотографии. - Грубер видел мистера Хаксли в Парагвае. Торнер тогда взял его, но позже отпустил, поверив, что это не "Дронго". Какой идиот, - не выдержал Вебер, - кстати, вот фотография этого "Дронго". Но это ничего не значит. Он легко меняет внешность, все время переодевается, может иметь сразу несколько паспортов. Но зато свой рост он изменить не сможет. "Дронго" очень высокого роста, кроме того, у него своеобразная походка, Вот по этим данным мы и должны искать этого человека. Думаю, что он уже здесь, в Сантьяго. - Мы проверим все отели в городе. Из Чили он не уедет живым, - жестко сказал первый. - Нет, - Вебер покачал головой, - мы и на этот раз его упустим. Но я знаю, куда он точно приедет. Это лагерь "Дигнидад". Вот там я и буду его ждать. А уж от меня он не уйдет. - "Дронго" не должен попасть в "Дигнидад", Его нужно брать здесь, в Сантьяго, - возразил второй. - Попытайтесь, - пожал плечами Вебер, - если, конечно, сможете. Он выбросил окурок сигареты в окно: - Иногда я думаю, что все легенды, которые рассказывают об этом человеке, не так уж далеки от истины. "СЕКТА ПАЛАЧЕЙ" Эта невероятная история началась в 50-е годы. Проповедники Пауль Шэфер и Хуго Баар собрали вокруг себя группу баптистов и выстроили в городке Хайде на Рейне "приют для сирот". Там содержались 8 казарменных условиях дети членов секты. Уже спустя год после открытия приюта в полицию стали поступать многочисленные заявления на Шэфера, который вынуждал детей заниматься половыми извращениями, издевался над ними. В 1961 году был выдан ордер на его арест. Некоторое время Шэфер скрывался. Затем в 1962 году с тремястами приверженцев покинул ФРГ и обосновался в Чили, приблизительно в 280 километрах от Сантьяго. Шэфер обещал создать общину по примеру первых христиан. Вскоре, однако, обнаружилось, что колонии более присущи идеи бесноватого фюрера. Окружив лагерь двойной оградой с колючей проволокой, чтобы никто не смог убежать, глава секты свел все свое "учение". к одной фразе; "Своим трудом ты служишь Господу". Этой фразой прикрывается царящая в колонии садистская система, при которой происходит разрушение личности человека, превращение его в безвольную рабочую скотину. Те, кому удалось бежать из колонии, в один голос утверждают, что там существуют рабские условия труда. Колонисты обязаны трудиться по 12 - 14 часов в день, без выходных. Они лишены права на частную жизнь. Все, как на исповеди, должно докладываться самому Шэферу. Действует правило: если кто-нибудь сказал или сделал что-нибудь "дурное", виноват не только ослушник, но и тот, кто на него не донес. В колонии царит атмосфера взаимной слежки и недоверия, Вернер Хертнер, "Новое время", N 34. 1988 г Сантьяго. 29 ноября 1988 года Ровно в полдень в отеле у четы Тоуэрс зазвонил телефон. Ричард, ждавший звонка, быстро снял трубку - Мистер Гоуэрс? - .услышал он голос Гомикавы. - Да, это я, - громко ответил Саундерс. - Куда вы вчера пропали? Я искал вас, повсюду. Вы не хотите сегодня прогуляться, здесь такая хорошая погода. "Ленарт позвонил", - понял Саундерс. - С удовольствием, - ответил он. - встретимся внизу через полчаса. Положив трубку, он кивнул Монике. Через час они шли по улице втроем, и Гомикава громко рассказывал: - У Марка все в порядке. Священник обещал достать два пропуска в лагерь, якобы для английских журналистов из миссии Красного Креста, прибывших из Европы. Но нужно будет ехать в Тальку, к полковнику Астеньо. - Ехать надо прямо сегодня, - решительно сказал Ричард. - Это очень опасно, - вмешалась Моника, оглядываясь по сторонам, - они, наверняка, знают об исчезновении Торнера. Нас может ждать там ловушка. - Может, - согласился Ричард, - но другого выхода у нас нет. Сегодня вечером едем в Тальку. Сэй, нужно будет взять билеты. - Ясно, - кивнул Гомикава, - кто поедет в лагерь? - Я и Ленарт, - твердо сказал Ричард. Мимо прошла большая группа студентов, что-то громко обсуждавших. Среди них было много молодых девушек. - Лучше, если поедут Моника и Марк, - очень тихо возразил Гомикава, провожая их взглядом. - Вам нельзя там появляться. - Свою работу я должен делать сам, - сказал Ричард. - Но это безумие. Вы не уйдете оттуда живым. У них, наверняка, есть ваши фотографии, - возразила миссис Вигман. - Мы придумаем что-нибудь, - успокоил их Ричард, - чтобы меня не узнали. Но поеду туда только я сам, лично. Я как-то не привык перекладывать свою работу на других. В отель они вернулись в третьем часу дня, пообедав в небольшом ресторанчике с гордым названием "Эспаньола". Гомикава поехал на вокзал брать билеты дj Тальки, а Саундерс сел перед зеркалом, обдумывая свое положение. Он понимал, что его появление в лагере не сможет остаться незамеченным и "легионеры" могу опознать его. Необходимо было придумать нечто такое что сразу сняло бы с него всякие подозрения. Вечером этого дня в поезде, отправляющемся в Тальку, в купе 1-го класса сидели двое журналистов. Один молодой парень лет двадцати пяти с радостной, счастливой улыбкой на лице. Другой - полный, пожилой, лет пятидесяти, инвалид, потерявший руку во время вьетнамской войны, где он был корреспондентом английского телевидения. Этим человеком был Ричард Саундерс. Искусно наложенный грим состарил его лет на пятнадцать - двадцать, а одетая сверху широкая куртка, неузнаваемо менявшая его фигуру, и неподвижная левая пука в черной перчатке скрывали его внешность. В отеле гостиницы, в его апартаментах, Моника Вигман заказывала теперь обеды в номер, для "заболевшего мужа". Для горничных и официантов эту роль играл Сэй Гомикава, лежавший в постели под одеялом. Ричард Саундерс и Марк Ленарт не знали, что в столице разыскивают "Дронго". На вокзалах Мапочо и Аламеда и в аэропортах Санга-Эррасурие, Лос-Серрильос, Ла-Кастрима и Эль-Боске стояли представители "легионеров", внимательно всматривающиеся во всех проходивших мимо пассажиров. По всем отелям города искали высокого молодого мужчину. Фотография Саундерса была размножена огромным тиражом. К вечеру этого дня, когда поезд с "журналистами" еще не отошел в Тальку, в поиски включилась чилийская полиция. Ей было сообщено, что в столицу нелегально прибыл представитель Коммунистической партии для проведения подрывной работы. Кольцо вокруг "Дронго" сжималось. Развязку оттягивало лишь то обстоятельство, что фешенебельный отель в центре города, в котором остановились Саундерс и Моника Вигман проверялся не особенно тщательно, а смена, оформлявшая семью Гоуэрс в их апартаменты, дежурила через каждые два дня. Остальные просто не видели Саундерса в лицо, так как в качестве предосторожности ключи всегда сдавала Моника. Когда состав наконец тронулся, Марк, заперев купе, облегченно вздохнул. Саундерс, сидя у окна, задумчиво смотрел на мелькавшие за окном пригороды Сантьяго. Он понимал, что самое главное для них - попасть в "Дигнидад". До условного "Дня X" оставалось десять дней. "СЕКТА ПАЛАЧЕЙ" (продолжение) "Попытки бегства редко увенчиваются успехом Чилийские власти покровительствуют Шэферу. Беглецов чаще всего возвращают обратно. Так было в случае с Юргеном Шургелиесом. В середине апреля этого года его схватили на одной из ферм в 20-ти километрах от колонии и управляющий доставил его в полицию. Полицейские позвонили в "Дигнидад". Через несколько часов из колонии явилась группа розыска с собаками... Шэфер ввел в колонии насильственную систему полового воздержания: супругов разъединили, и разрешение на половые контакты необходимо предварительно получать у главы секты. На него самого это правило не распространяется. Бежавший из колонии в 1985 году Хуго Баар, бывший член руководства "Дигнидада", рассказывал: "В комнате Шэфера постоянно на одной из двух кроватей (эти кровати поставлены рядом как супружеские) спит так называемый "спринтер". С некоторых пор у Шэфера два спринтера - один постарше, лет . двадцати, а другой в возрасте 10 - 15 лет. Если с ним спит младший, то старший идет ночевать в общую спальню своей группы. Об этом знают все в колонии и ни кого это не вызывает возражений, потому что никто н посмеет подумать что-либо плохое о Шэфере". Хуго Баар также поведал об издевательствах над детьми. "Я сейчас испытываю страх и беспокойство в связи с тем, что доктор Зеевальд, которая не является врачом-специалистом, по поручению Шэфера, не имеющего никакого отношения к медицине, совершенно бесконтрольно, по своему усмотрению, применяет к детям электрошок. Еще более удручает, что речь идет не о психически больных, а о совершенно здоровых детях". Вернер Хертнер, "Новое время", N 34, 1988 г Талька. 30 ноября 1988 года Основанная в конце XVII века (в 1692 году) Талькэ более двух веков была заурядным провинциальным городком, пока, наконец, в стране не началось бурное развитие железнодорожного транспорта. Прошедшая через город стальная магистраль, тянущаяся на юг, преобразила город. Талька стала крупным железнодорожным центром страны, в ней началось бурное развитие промышленности. Было построено несколько заводов, дававших продукцию для всей страны. К началу восьмидесятых годов Талька насчитывала уже более ста тысяч человек. Поезд, в котором ехали Саундерс и Ленарт, прибыл в город ранним утром и почти не спавшие "английские журналисты" вышли на перрон. Было еще очень рано, и они решили для начала позавтракать в кафе вокзала, благо оно было уже открыто. Выпив по чашке кофе с булочкой, они еще около получаса сидели за столиками, намечая план предстоящих действий. Затем, повесив свои сумки на плечо, они отправились в город. Ричард, дав официанту полторы тысячи песет, не взял сдачу, оставив ему на чай более ста песет. В восемь часов утра они уже шли по направлению к военной комендатуре, для получения пропусков в лагерь "Дигнидад". Ждать пришлось долго, почти два часа. Только в одиннадцатом часу на работе появился полковник Астеньо. Он был плохо выбрит и одет в мятый, старый мундир. В последние дни многие военные, сознающие, что их власти приходит конец, старались утопить свой страх в выпивке, словно заглушая этим предчувствие скорого краха. Астеньо, поддержавший Пиночета еще в 1973 году, был тогда молодым лейтенантом, Он был одним из тех, кто сгонял студентов и рабочих, социалистов и коммунистов, демократов и либералов. Тогда все были "красные", лишь с некоторыми изменениями оттенков. И вот теперь эти самые "либералы" и "социалисты" снова рвались к власти, и выживший из ума, как считал Астеньо, генерал Пиночет собирался отдавать им власть в стране. Увидев английских журналистов, сидевших в его приемной, полковник разозлился. Опять эти демократы лезут не в свои дела. - Что вам нужно? - грубо спросил он, позволив им войти в свой кабинет и не приглашая их сесть. - Мы хотели бы попасть в лагерь "Дигнидад", - очень вежливо сказал Саундерс, - мы представители английски" газет и действуем по поручению Красного Креста. - Это закрытая частная территория, - довольно не. учтиво перебил его Астеньо, - и наш генерал Станхе не любит, когда карабинеры лезут не в свои дела. - Согласен, - весело ответил Ричард, - но мы, наоборот, хотим рассказать о полезном опыте этой христианской общины. Астеньо в упор посмотрел на него, пытаясь определить, не издеваются ли над ним эти двое. - Я не могу выдать вам разрешение. Езжайте в Линарос, - недовольно сказал он, - там вам помогут. - Но в Сантьяго нам сказали... - Много чего вам сказали в Сантьяго, - взорвался Астеньо, - там в столице вообще в последнее время потеряли голову. Говорю вам - езжайте в Линарос. - Может быть, мы все-таки договоримся, - спросил "Дронго", кладя на стол небольшой сверток. - Что это? - угрюмо спросил Астеньо, не глядя на сверток. - Это вам просили передать ваши друзья в столице, - проникновенно сказал Ричард, глядя прямо в глаза полковнику. - Кроме того, у нас есть необходимое разрешение вашего руководства. Астеньо быстро развернул пакет: - Сколько здесь? - Пятьдесят тысяч песо. - Ха... На эти деньги можно один раз пообедать, - соврал полковник, убирая сверток в угол. Его мутные красные глаза оживились, - я так и думал, что вы меня обманываете. Небось снова собираетесь разоблачать Пауля, - он подмигнул Саундерсу. Тот сдержанно улыбнулся: - Вы очень проницательны, господин полковник., Когда мы вернемся оттуда, у меня будет еще. одно подобное поручение от ваших друзей. Астеньо махнул рукой. - Где вы потеряли руку? - спросил он у Саунде. - Во Вьетнаме. Я был там корреспондентом английского телевидения. - Ну и черт с ними, - сказал вдруг, неизвестно кого имея в виду, полковник. То ли Шэфера, то ли свое начальство, то ли вьетнамцев, то ли англичан, - я дам вам машину и сопровождающего. Только смотрите, - неизвестно почему, добавил он, - будьте осторожны. Пауль Шэфер не очень любит, когда въезжают в его лагерь. Эй, Жозеф! - закричал он, - позови сержанта Фрагу. Через минуту в комнате стоял коренастый, широкоплечий с грубыми крестьянскими чертами лица сержант фрага. Военная форма удивительно ладно сидела на нем, выдавая в, нем старого вояку. Сержант имел рыжие, почти выцветшие брови, широкий чуть приплюснутый нос, полные губы и немного выпученные глаза. Остается добавить, что он служил с Астеньо вот уже десять лет, выделяясь своим усердием и выучкой. - Хуан, - обратился к нему полковник, - поедешь с этими людьми в "Дигнидад": Скажешь Шэферу, что я разрешил. Пусть все посмотрят, запишут, если надо. Снимать там запрещается, - строго сказал он, обращаясь к "журналистам", - поэтому свои фотоаппараты и камеры можете оставить здесь, у меня в кабинете. - Мы оставим их в машине, - благоразумно отклонил его требование Ричард. - Как угодно. Только не особенно там расспрашивайте, эта публика не любит много вопросов. Все, - решительно сказал он, поднимаясь, - можете ехать, Завтра я жду вас у себя. Он кивнул им на прощание, так и не протянув руки. Выходящему последним Фраге, он весело подмигнул, снова усаживаясь в кресло. Настроение у него было превосходное. Сантьяго. 30 ноября 1988 года Заказав утром завтрак для внезапно заболевшего мужа, Моника Вигман оставалась в номере, включив телевизор. После того как принесли заказ, Гомикава выполнявший роль мистера Гоуэрса, тихо вышел из номера, отправляясь к себе вниз. Его собственный номер был расположен на этаж ниже и. Гомикаве приходилось выполнять сразу две роли - за себя и за Ричарда Саундерса. От нечего делать Моника Вигман подошла к окну. Стояла обычная для этих мест ноябрьская жара, внизу слышались крики детей, игравших у фонтана. Миссис Вигман, открыв окно, долго смотрела вниз, на расшумевшихся ребятишек. В это время внизу представители чилийской полиции во второй раз показывали фотографию "Дронго" швейцарам и портье, дежурившим в день приезда Саундерса. По счастливой случайности, горничная, убиравшая в номере и видевшая Ричарда в лицо, была наверху и не могла опознать своего клиента. Полицейские не проявляли должного усердия. Им давно надоела борьба с коммунистическими шпионами, так как в страну уже почти легально, не таясь, вот уже два года приезжали многие деятели оппозиции из-за рубежа, среди которых были и коммунисты, и социалисты. Режим Пиночета вынужден был считаться с мнением людей и уже не мог себе позволить арестовывать каждого, кто пересекал границу. Вот почему представители официальных властей не проявляли особого рвения, отыскивая неизвестного мистера Хаксли. Старший из них лениво спрашивал портье: - Кто-нибудь останавливался в вашей гостинице за последние три-четыре дня? - Конечно, господин, - улыбнулся портье, - более ста человек. - Среди них не было вот этого, - чиновник достал фотографию. Портье долго всматривался в лицо незнакомого человека. У Гомикавы, следившего за их разговором в холле перехватило дыхание, пока длилась эта немая сцена, уже через мгновение портье, чуть поколебавшись, отдавал карточку назад. - Нет, такого господина у нас не было. - Может быть, у вас останавливался мистер Саудере или мистер Хаксли? - спросил молодой, более настырный, чем его товарищ. - Нет, - решительно сказал портье, - под такой фамилией у нас никого нет. Впрочем, - он широко улыбнулся, - вы же знаете, у нас можно зарегистрироваться под любой фамилией. Мы не спрашиваем документов. - Значит, этого человека не было в вашей гостинице? - Нет, но... - портье снова заколебался, - он похож на одного из наших постояльцев... Гомикава весь напрягся. - Но тот приехал с женой и сейчас лежит наверху, плохо себя чувствует. - Нет, это не он, - покачал головой старший полицейский чиновник, - тот должен быть один. - Может быть, поднимемся, посмотрим, - предложил второй. Гомикава вскочил, подходя к лифту, чтобы успеть раньше них. - Не стоит, - махнул рукой старший, - это, наверняка, не он. Наше руководство уже просто потеряло голову. В таком отеле социалисты не останавливаются. Он слишком дорогой для них. - Вот именно, - захохотал довольный его шуткой портье. Гомикава перевел дыхание. Перекинувшись еще несколькими словами, полицейские вышли на улицу. Сэй проводил их долгим тревожным взглядом. Он не заметил, что к этой беседе прислушивался еще один человек, сидевший в кресле с газетой в руках. Когда Гомикава вошел в лифт, сидевший в кресле отложил газету. Это был Миура. Талька. 30 ноября 1988 года Они выехали из города во втором часу дня после плотного обеда в небольшом местном ресторанчике, куда благоразумный "Дронго" пригласил и сержанта. За обедом сержант почти не пил, сосредоточенно жевал еду, Двигая всеми мышцами лица. Армейский "джип" старого образца, который им предоставил "любезный" полковник, был тем не менее на отличном ходу и Фрага довольно уверенно вел его в горы, пытаясь немного сократить путь. "Дронго", сидевший рядом, несколько раз пытался заговорить с сержантом, но тот отличался особой немногословностью, которая обычно присуща старым воякам и одиноким холостякам. Поняв, что эти попытки бесполезны, Саундерс оставил его в покое. Несколько раз их обгоняли армейские колонны, возвращавшиеся, очевидно, с каких-то маневров. Солдаты весело кричали им что-то, смеялись, шутили. Сержант каждый раз беззлобно ругался и прибавлял скорость, не отвечая на эти возгласы. Часа через два после того, как они выехали из Тальки, сержант остановил машину у небольшой фермы, стоявшей метрах в десяти от дороги, и отправился туда попросить воды. Ленарт увязался за ним. Хозяин, пожилой чилиец, лет шестидесяти, радушно предложил гостям холодного пива. Он с удовольствием отвечал на вопросы Ленарта, но только до тех пор, пока не узнал, куда они направляются. Хозяин фермы сразу изменился в лице, став замкнутым и неразговорчивым. Удивленный такой переменой, Марк прекратил расспрашивать. Когда они выходили из дома, хозяин тихо шепнул Марку: - Это очень грязное место, мистер. Очень... - выразительно посмотрев, добавил он и перекрестился. Ехать пришлось еще довольно долго, около часа, пока, наконец, вдалеке не показалась высокая ограда, окруженная колючей проволокой. Автомобиль въезжал в лагерь "Дигнидад". Сидя в мащине, Саундерс обратил внимание на двойную ограду, окружавшую лагерь. Всюду виднелись различные строения, разбросанные по большой территории "Дигнидада". Ричард знал, что еще больше десяти лет назад колонию посетил сам диктатор Пиночет, оставшийся чрезвычайно довольным от посещения подобной колонии в своей стране. Приезжали в "Дигнидад" и представители официальных властей, причем не только чилийских Из ФРГ частыми гостями были представители ХСС, которых всегда радушно принимали в лагере "Автор обращает внимание, что данный материал не может быть использован на суде в качестве свидетельских показаний. В лагерь "Дигнидад" приезжал Дитер Хубер, референт по внешней политике ХСС и Вольфганг Фогельгезанг, член городского совета Мюнхена от ХСС". После того как их документы внимательно проверили при въезде, их, наконец, впустили. Саундерс обратил внимание, что Фрагу здесь хорошо знали, охранники здоровались с ним, не проверяя его документов. Автомобиль въехал на территорию лагеря и резко затормозил у одного из зданий. Со всех сторон уже бежали люди, приветствуя Фрагу. Многие, однако, настороженно смотрели на прибывших с ним гостей. Из дома вышел невысокий лысоватый господин. У него было широкое лицо баварского бюргера, большой лоб, крупный мясистый нос. Саундерс сразу узнал его по фотографиям, хранившимся в досье "Интерпола". Это был сам основатель колонии Пауль Шэфер. - Здравствуйте, господа, - внимательно глядя, сказал он, протягивая руку. - День добрый, Хуан, - кивнул он сержанту, - что привело вас сюда в христианскую общину? - Мы - английские журналисты, - сказал Ричард на ломаном испанском, - и хотели бы рассказать о вашей колонии нашим читателям. О ней ходит много интересных слухов, но наши подписчики хотят знать, правду. - Увы, эти слухи не всегда правдивы, - вздохнул Шэфер. - Прошу вас, господа, в нашу скромную обитель. "Дронго", кивнув Марку, взял свою сумку правой рукой. Он принуждал себя постоянно помнить о несуществующей левой руке. По документам он был английским журналистом, потерявшим руку, и никак не мог появиться в колонии, имея две здоровые руки. От Саундерса не укрылось и то обстоятельство, что сам Шэфер не смотрел их документы. Очевидно, дежурные охранники у ворот лагеря уже предупредили главу "Дигнидада" о нашем появлении, - понял "Дронго". Сержант, чувствовавший себя здесь особенно непринужденно, сразу отправился с двумя местными колонистами поужинать и отдохнуть. Саундерс и Ленарт были вынуждены принять приглашение Шэфера на ужин, после осмотра лагеря. Им отвели небольшую комнату в том же доме, около которого остановилась их машина. Забросив свои, сумки и достав блокноты, они вышли наружу, готовые следовать за Шэфером, - Фотоаппараты нужно оставить, - чуть-чуть недовольно сказал Ленарту Шэфер, - у нас здесь не принято фотографировать, а вот записывать можете все что угодно. - Хорошо, - кивнул Марк, снимая фотоаппарат и оставляя его в машине. - Вам покажет весь лагерь наш Генрих, - показал Шэфер на бледного, светловолосого юношу лет двадцати пяти, - он вам все и расскажет. А потом прошу к