ь как можно более внятно и четко, - попросил Кемаль, - чтобы я, наконец, понял твои слова. - Последнее твое сообщение было о базах НАТО в Великобритании, - напомнил ему Том, - твои данные, полученные от Маккерфи. Ты еще тогда обратил внимание, что туда пойдут американские подводные лодки "Трайдент". Помнишь? - Конечно помню, ну и что? - Они туда не пошли. Я только недавно об этом узнал. Есть сообщение в газетах, что по причинам технических неполадок обе лодки решили вернуться в порт приписки. - Я тоже читал. Возможно простое совпадение. Это было два месяца назад. - Обе лодки сразу? - иронически спросил Том. - И для чего такое сообщение в газеты? Они словно давали понять всем, что никаких других обстоятельств отмены рейса быть не может. - Так и есть. Я это тоже так понял. - А я нет. Я не верю в подобные совпадения и в напечатанное открытым текстом извинение, что лодки не могут следовать туда, куда они должны были следовать. Понимаешь? - Дальше, - потребовал Кемаль. Он не любил делать быстрых выводов. - Наша прошлогодняя информация по кандидатуре Патерлини. Мы передали в Москву, что он будет назначен представителем ЦРУ в Англии. Помнишь? - Не нужно каждый раз проверять мою память, - хмуро ответил Кемаль. - Я все прекрасно помню. Ну и что? - Ведь Патерлини не прошел. Его решили вместо Англии послать на Багамы. Там, в лучшем случае, можно найти двух бывших шпионов на пенсии с удочками в руках. И Патерлини до сих пор сидит на Багамах. И, наконец, наша последняя информация тоже не прошла. О твоих связях с англичанами и создании своего филиала в Ливерпуле. И сразу американцы вышли на нашего связного. Я только туда сунулся, как меня засекли. Понимаешь, что из этого следует? На линии сидит их человек. И он просто информирует другую сторону о наших донесениях. Совпадения быть не может. Все очень четко спланировано. - Понятно, - он смотрел в зеркала справа и слева. Кажется, никакого наблюдения за своей машиной не замечал. - Поэтому я предлагаю проверить, передав по нашей линии донесение с очевидной дезинформацией. При этом отмечая пункты ее прохождения. Только таким образом мы сможем установить, где именно находится предатель. - А как ты думаешь переслать сообщение? - По нашей старой линии. Вернуться и переслать. - Если следят за связным, значит, ты сразу попадешь под наблюдение. И уже не сможешь никогда оторваться. - Верно. Но зато ты в это время передашь мой план по резервному варианту и в Центре сумеют точнее установить, откуда именно идет утечка информации. - Это рискованный план, - подумав ответил Кемаль, - фактически ты подставляешь самого себя под сильный удар. Тебя могут сразу арестовать и выяснить, на кого ты работал. - Не арестуют, - махнул рукой Том, - у меня есть свои резервные возможности. Всегда я сумею от них уйти. Но только таким образом мы сумеем установить, в каком месте сидит их человек. Только таким образом. Кемаль молча вел автомобиль. Он обдумывал сказанные Томом слова. Понимал, что его связной прав. Поражало обилие неслучайных совпадений, выстроенных в один ряд, которые в итоге давали удручающую картину предательства. Сомневаться не приходилось. Их сообщения в Центр читали и в американских спецслужбах. Это было даже не так важно, где именно - в ЦРУ, ФБР или АНБ. Главное, что их читали и делали соответствующие выводы. А появление наблюдателей у нью-йоркского связного Тома означало, что американцы постепенно начали выходить и на человека, передававшего эту информацию в Центр. В такой ситуации либо нужно немедленно сворачивать свою деятельность, дабы успеть вовремя избежать ареста и скрыться из страны, либо, с огромным риском для собственной безопасности, попытаться установить, кто именно и на каком этапе выдает их информацию американцам. - Это очень большой риск, Том. Практически после этого тебе придется уехать из страны. И это в лучшем случае, в самом лучшем. Но тебя просто арестуют. - Нет, - убежденно сказал Том, - никак не могут. Им нужно поддерживать иллюзию наших активных действий, чтобы не раскрыть своего агента. Поэтому они не станут меня сразу брать, это полностью исключено. И у меня будут неплохие шансы снова удрать от своих наблюдателей, конечно, если они позволят мне это сделать вторично. - Кажется, я начинаю тебя понимать, - Кемаль повернул руль в сторону Старого города, - сейчас я отвезу тебя в гостиницу. А по дороге давай еще раз внимательно обсудим все наши проблемы. 11 По вечерам он лично просматривал бумаги. Самые важные и самые срочные смотрел всегда сам. И всегда советовался со всеми службами. Решения принимал только на основе вдумчивого анализа. Так приучил его работать еще Юрий Владимирович в Венгрии. Так они работали в ЦК КПСС. Так вместе они работали в КГБ. Последние несколько месяцев Андропов лежал в больнице, и Крючков знал, что шеф почти не имеет шансов выйти оттуда живым. Но по привычке каждое свое решение он мысленно согласовывал с Вождем. Для него всю его жизнь был только один Вождь. Не придурковатый Хрущев и не вальяжный Брежнев. Он признавал только своего Бога и этим всемогущим существом для него был Юрий Андропов. Сменивший хамоватого Федорчука на должности Председателя КГБ, Виктор Михайлович Чебриков слыл человеком осторожным и достаточно трезвым. Он знал реальную силу и возможности своего начальника разведки. Знал, насколько тот близок к Генеральному секретарю и какие имеет связи во всех управлениях и отделах как КГБ, так и ЦК КПСС. И всегда относился подчеркнуто сердечно и радушно к руководителю ПГУ, предпочитая не вмешиваться в работу внешней разведки. В мае восемьдесят второго Андропов, уже знавший, что дни Брежнева сочтены и решившийся, наконец, на переход в ЦК КПСС, стал фактически преемником Генерального секретаря на этом посту. И, хотя Константин Устинович Черненко по-прежнему садился всегда только с правой стороны от Леонида Ильича и по-прежнему контролировал поступление всех бумаг и документов через общий отдел к Генеральному секретарю, многие уже понимали - реальный преемник определен. И им может стать только человек, контролирующий органы госбезопасности и армию. Все знали, что Устинов был близок с Андроповым. И все понимало, что эта сладкая парочка прорвется во власть и ее нельзя будет остановить никакими мерами. Может, именно поэтому на место Андропова был посажен Виталий Васильевич Федорчук, имевший достаточно тесные связи с Украиной, откуда и была "днепродзержинская группа" старцев из Политбюро. Кроме всего прочего в Политбюро начали появляться сравнительно молодые креатуры Андропова - Михаил Горбачев и Гейдар Алиев, - на которых он мог опереться в случае необходимости. Последний в своей жизни вояж Брежнев с подачи Андропова совершит именно в Баку. В столице Азербайджана все уже знали, что вскоре Первый секретарь ЦК компартии и бывший глава госбезопасности республики генерал Гейдар Алиев должен пойти на повышение в Москву-членом Политбюро. Конкретную должность не оговаривали, но не сомневались, что Брежнев предложит Алиеву очень высокое место. Однако, все получилось несколько иначе. Брежнев прилетел в Баку уже очень больным человеком. Он отказался даже от участия в праздничных мероприятиях, посвященных его приезду. И во время торжественного заседания перепутал тексты докладов, начав читать подготовленный тост за банкетным столом вместо приветственного обращения ЦК КПСС и назвав тружеников Азербайджана тружениками... Афганистана. Правда, он честно извинился, когда забегавшие помощники быстро поменяли ему доклад. Он растерянно оглянулся по сторонам и как-то очень доверительно, мягко, по-домашнему, на весь мир сказал: - Я не виноват, товарищи. Это они мне все перепутали. И зал взорвался сочувственными аплодисментами. Вскоре после возвращения Леонид Ильич Брежнев скончался и на его место сел единственный человек, кто реально знал обстановку в государстве и в партии - Юрий Андропов, жесткий и трезвый прагматик, последовательный политик и достаточно гибкий практик. Почти сразу в Москву был переведен Гейдар Алиев, избранный членом Политбюро и ставший Первым заместителем Председателя Совета Министров при немощном Тихонове. Из КГБ в МВД на "укрепление" был переведен Федорчук, отличавшийся самодурством и непродуманностью решений, который начал разгонять старых специалистов, решив, что таким образом можно навести порядок. Вместе с ним в МВД пришли тысячи сотрудников КГБ, помогать органам внутренних дел избавляться от коррупции. Особых успехов они, конечно, не добились, но систему МВД потрясли основательно. Это были, пожалуй, немногие месяцы, когда офицеры МВД, а особенно ГАИ и ОБХСС, стали бояться брать привычные и милые их сердцу взятки. Андропов начал с наведения жесткого порядка в стране. В кинотеатрах и в магазинах стали останавливать праздношатающихся, проверяя их документы и выясняя, почему задержанные в данный момент не на работе. Андропов прекрасно знал, что именно происходило в стране, до какой степени все прогнило, но верил в возможность перемен. Но перемен, направленных на укрепление существующего строя, истовым идолопоклонником которого он был. После смерти Андропова появилось много книг и статей, в которых авторы пытаются доказать, что "пионером перестройки" был именно Юрий Андропов, а Михаил Горбачев лишь продолжатель его дела. Лозунг "перестройки" общества и особенно экономики государства действительно мог быть взят на вооружение Андроповым. Но только "перестройки" в смысле укрепления мощи государства и его жизнеспособности. Крах, к которому привел страну Горбачев, был бы немыслим при его наставнике. Это нужно четко себе представлять. Горбачев, в отличие от Андропова, оказался человеком более импульсивным, непоследовательным, трусливым. Приняв огромный корабль, он не справился с управлением и выбросил его на мель, разбив вверенное ему судно. И, как бы ни оправдывал свои действия в будущем сам Горбачев, капитан, потерявший свое судно, независимо от причин, все равно виновен в его гибели. Но пока за окнами февраль восемьдесят четвертого года, и Крючков, вызвав к себе начальника управления "С", читает последнее донесение агента-нелегала из Америки. Ему явно не нравится это донесение, и он даже не пытается скрыть свое настроение от генерала Дроздова, сидящего напротив него. - Когда пришло это сообщение? - наконец, спрашивает он. - Сегодня, - с готовностью отвечает генерал, - мы решили сразу показать его вам. Это насчет нашего последнего разговора о провалах в Скандинавии и в Англии. - Данные подтверждаются? - уточнил Крючков. - Не все, но некоторые совпадают. Подряд три явных провала. Я не хотел вам докладывать, Владимир Александрович, пока сам все не проверю. Однако, проведенная проверка подтвердила наши худшие опасения. Похоже, мы имеем дело с агентом английских или американских спецслужб, действующими как раз на этом направления. Крючков нахмурился. Долгие годы работы в разведке научили его верному пониманию и осмыслению того страшного факта, о котором ему сказал генерал. - Что думаете делать? - жестко спросил он. - Еще раз все проверить. Нам необходимо хотя бы локализировать источник утечки информации. А затем мы сможем выйти и на самого агента. Крючков посмотрел на лежавшие перед ним бумаги. Управление "С" занималось нелегалами. Это было их ведомство. - Что сообщает "Юджин"? - спросил он. - По установленному каналу его связной не стал выходить на связь. Мы предполагаем, что там возможна утечка информации. Именно последние сообщения "Юджина" по Великобритании оказались известны противной стороне. - Вы подозреваете конкретно его? - уточнил Крючков. Генерал смутился. Он только недавно был назначен на должность начальника управления "С" и не знал лично самого "Юджина". Но он был осведомлен, что этого агента знает сам Крючков, отправивший его десять лет назад, в Турцию. - У нас пока нет оснований подозревать "Юджина", - осторожно ответил он. - А его связной? - напомнил Крючков, - вы проверили всю линию связи? - Конечно. Непосредственный его контактер - наш офицер. Нелегал, посланный в Америку почти сразу после закрепления "Юджина". С ним у нас никогда не было проблем. Мы несколько раз проверяли все его сообщения. Ему вообще запрещены любые активные действия. Его задача - только координация действий и помощь "Юджину". Два года назад у них были какие-то неприятности с контрабандистами... - Я помню, - кивнул Крючков. Он действительно помнил ту историю. Когда ему доложили о неслыханных действиях агента-нелегала, едва не ставшего жертвой мафии, он даже хотел отозвать "Юджина" из Америки. Но потом все обошлось. Агенту удалось выкрутиться из этой ситуации почти чудом. Хотя он мог и не выкрутиться... Крючков снова нахмурился. Нужно будет опять проверить все сообщения "Юджина". По натуре подозрительный и замкнутый человек, Крючков не особенно доверял нелегалам, долгие годы находящимся за рубежом. Насмотревшись на выступления "антисоциалистических сил" в Венгрии в пятьдесят шестом году, он на всю жизнь сохранил в душе стойкое предубеждение к Западу, его культуре и морали. В отличие от своего бессменного шефа Юрия Андропова он не обладал широтой кругозора и эрудицией своего руководителя. И это всегда сказывалось на его отношении к работе. Скорее педант, чем мыслитель, скорее добросовестный тактик, чем гениальный стратег, Крючков двадцать девять лет сидел "под Андроповым" и это неминуемо должно было сказаться. В августе девяносто первого, когда от его решительных действий зависела судьба страны, он по привычке ждал руководящих указаний полупарализованного Янаева. Но так и не дождался. Теперь, обдумывая ситуацию с "Юджином", он вспоминал того молодого агента, которого они навестили с Андроповым перед засылкой. Ему тогда еще не понравилось излишнее красноречие агента. Может, и в Америке агент "Юджин" так и не сумел избавиться от этого столь губительного для нелегала недостатка. В любом случае, самого агента следует теперь проверить. И его связного тоже, постараться проверить всю цепочку связных от "Юджина". - Дайте указание Казакову [Казаков Владимир Михайлович - резидент ПГУ КГБ СССР в 1984 году в Нью-Йорке] в Нью-Йорк, - распорядился Крючков, - пусть проверит всю линию связи этого "Юджина". Но только связных. Самого "Юджина" пусть проверяет его управление. Так будет вернее. Мы не должны подставлять своего нелегала ни в коем случае [в Первом Главном Управлении было специальное управление "С", занимавшееся разработкой нелегалов и их внедрением; в данном случае Крючков говорит об этом управлении, структурно входящим в ПГУ]. Проконтролируйте это лично. - Мы проверим всю линию связи, - быстро ответил генерал. - Об этих подводных лодках в Шотландии нам, кажется, сообщил "Юджин" - заметил Крючков. Память у него действительно была изумительная. Кроме того, он ее специально тренировал. - Да, - растерянно согласился генерал. Он не помнил этого факта. - Нужно будет еще раз проверить все сообщения "Юджина", - приказал Крючков, - проанализируйте его работу в Америке за последние несколько лет. - Понимаю, - осторожно сказал генерал, и, не удержавшись, добавил, - но данные по лондонской резидентуре он знать не мог. А у нас там тоже было несколько провалов. "Юджин" сообщал лишь сведения по Англии, получаемые из своих источников. - Значит, утечка информации идет не от него, - холодно заметил Крючков, блеснув стеклами очков, - но проверить все равно нужно. Хотя бы для того, чтобы не подставлять нашу сеть связных по всей Америке. - Хорошо, - Дроздов собрал бумаги и, поднявшись, спросил, - я вам больше не нужен? - Нет, - ответил Крючков и, помолчав, вдруг сказал, - на всякий случай дайте указание в Вашингтон Андросову [Андросов Станислав Андреевич - резидент ПГУ КГБ СССР в Вашингтоне в 1984 году] и в Сан-Франциско Зайцеву [Зайцев Лев Николаевич - резидент ПГУ КГБ СССР в Сан-Франциско в 1984 году], чтобы они избегали любых контактов с визитерами от "Юджина", если он или его связные попытаются на них выйти. - Вы думаете, это все-таки он? - понял генерал. - Я ничего не думаю, - желчно сказал Крючков, - я просто прошу вас передать эту информацию. - Разумеется, - генерал понял, что задерживаться более не стоит. Шеф не любил долго распространяться на тему измены в их собственных рядах. Он всегда болезненно переживал подобные факты, словно оказавшийся двойным агентом-сотрудником изменял не Родине и партии, а лично ему - Владимиру Крючкову, бессменному главе советской разведки на протяжении стольких лет. После ухода генерала, Крючков долго сидел над разложенными на столе бумагами. И только когда часы показали половину одиннадцатого, он снял трубку телефона Правительственной АТС, набирая известный ему номер. - Аркадий Иванович, здравствуйте, - осторожно сказал он, - это вас беспокоит Крючков. - Здравствуйте, - услышал он характерный гортанный голос Вольского. - Как здоровье Юрия Владимировича? - спросил Крючков. Он редко звонил по правительственному телефону, спрашивая о здоровье Генерального секретаря ЦК КПСС. Подозрительный Крючков не очень верил в техническое совершенство линии правительственной связи, хотя за это отвечал целый отдел Комитета Государственной Безопасности. Но сегодня он не мог не позвонить. По его сведениям здоровье бывшего шефа КГБ буквально таяло на глазах. И он хотел уточнить эти данные у Вольского, ставшего с восемьдесят третьего года помощником Генерального секретаря ЦК КПСС. Вольский знал об особом характере отношений между Андроповым и Крючковым и не очень удивился этому звонку. - Неважное, - честно ответил он собеседнику, - врачи ожидают дальнейшего ухудшения ситуации. Пока сердце больного работает, у нас остается хоть какая-то надежда. Звонил Константин Устинович, - ядовито добавил Вольский, - интересовался здоровьем Юрия Владимировича. - Понимаю, - печально ответил Крючков, как и все выдвиженцы Андропова, он не любил второго человека в партии и государстве, члена Политбюро и Секретаря ЦК КПСС Константина Устиновича Черненко, справедливо считая, что вместе с ним вернется и весь маразм уже отмирающей брежневской системы управления. Но и он, и Вольский хорошо понимали - других претендентов просто не пропустят. Черненко, однажды уже проигравший схватку за кресло Генерального секретаря ЦК КПСС, не захочет дважды проигрывать решающую в его жизни ставку и ходить "вечно вторым". И никаких шансов остановить Черненко ни у кого не было. В том числе и у молодого Горбачева, которого Андропов искренне хотел сидеть своим преемником. По его поручению в его отсутствие вести заседание Секретариата ЦК КПСС должен был именно Горбачев. Но во время Пленума ЦК КПСС, когда по указанию Андропова Вольский сообщил об этом членам Политбюро, подобное решение не встретило горячего одобрения у "кремлевских старцев" и они почти единодушно решили выбросить этот абзац из опубликованной речи Андропова, якобы произнесенной на Пленуме. Горбачев проглотил обиду и смирился. Но не забыл. Через несколько лет он просто разгонит старое Политбюро, постепенно заменяя его своими выдвиженцами. - Спасибо, - поблагодарил Вольского Крючков, - до свидания. - До свидания, - Вольский положил трубку. Крючков посмотрел на телефон и затем, резко встав, начал собирать со стола бумаги. Он не оставлял их даже в своем, самом охраняемом, кабинете КГБ СССР. Собрав бумаги, он положил их в темную папку, убрал ее в сейф, закрыл на ключ, подошел к столу и посмотрел на календарь. Потом перевернул страницу. "Восьмое февраля тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года", - прочел он. Крючков не знал, что на следующий день весь мир облетит известие о кончине Юрия Андропова. И это будет первый шаг к краху великой державы и к его личному краху. Ничего этого он пока не знал. И поэтому, посмотрев на календарь, поспешил к выходу. 12 Он шел по коридору, привычно здороваясь с попадавшимися навстречу сотрудниками. Александр Эшби был одним из самых перспективных руководителей аналитического управления ЦРУ, когда-либо работавших в здании Лэнгли. Ему было тридцать пять лет. Блестящее образование в Гарварде и Кэмбридже открывало дорогу в науку, позволяло рассчитывать на дальнейшую научную карьеру, но он выбрал трудную профессию разведчика, пройдя изнуряющий отбор в ЦРУ, где и работал уже более десяти лет. Теперь, срочно отозванный из отпуска, он спешил к руководителю советского отдела ЦРУ Джозефу Шервуду, который попросил его срочно прервать отпуск на Багамах. Эшби был высокий, худощавый мужчина, с уже начавшей седеть головой, всегда красиво уложенной шевелюрой, отличался тонкими, аристократическими чертами лица и упрямым ирландским подбородком, доставшимся в наследство от матери. Эшби дошел до кабинета Шервуда и, кивнув его секретарю, которая в ответ улыбнулась знакомому гостю особенно ободряюще вошел в кабинет. Кроме самого Шервуда в комнате находились еще двое. Они чуть обернулись, рассматривая вошедшего с интересом. Шервуд встал из-за стола. - Извини, Александр, что мы так срочно отозвали тебя из отпуска. У нас появилась головная боль, а мы знаем, что ты лучшая таблетка для лечения любой болезни. Эшби улыбнулся, протягивая руку по очереди гостям Шервуда. Первый был крепыш лет сорока с мрачными, грубыми чертами лица негроидного типа. Он крепко пожал руку Эшби и коротко представился: - Томас Кэвеноу. Второй, высокого роста, лысоватый блондин лет сорока улыбнулся и мягко поздоровался: - Питер Блант. Он говорил с четким оксфордским акцентом. Учившийся в Англии, Эшби сразу обратил внимание на произношение незнакомца. Он не ошибся. - Мистер Блант, официальный представитель Секретной Разведывательной Службы Великобритании в нашей стране [Секретная Разведывательная Служба Великобритании, СИС в английской транскрипции, известная всему миру как МИ-6], - представил своего гостя Шервуд, - а мистер Кэвеноу из ФБР. Мистер Александр Эшби, тот самый человек, о котором я вам говорил, - представил в свою очередь и последнего из пришедших Джозеф. Эшби сел на стоявший в углу кабинета стул. - Мистер Кэвеноу, мы вас слушаем, - сказал Шервуд. Кэвеноу, сидевший у стола, поднял лежавшую перед ним темную папку. - Это началось несколько лет назад. Мы получили сообщения из вашего отдела, что русские имеют определенный доступ к нашим заводам в Калифорнии и Техасе. Вернее, непонятным образом умудряются ознакомиться с технологией производства наших управляемых снарядов. Ваши люди в Москве указывали и еще на ряд моментов, которые уже тогда позволяли предположить, что у нас в стране действует очень крупный советский агент, очевидно, завербованный КГБ и теперь передающий информацию в Москву. Мы занимаемся проверкой и разработкой этой операции уже третий год, пытаемся выявить источники утечки информации, передвижения этого агента. Но пока никаких результатов не добились. Однако, в последнее время мы все чаще получаем сигналы из вашего отдела о том, что некоторые нашим секреты становятся известны русским. Как недавно удалось узнать, ЦРУ получило подтверждение наших опасений и от английских коллег. На этот раз мы постаралось предпринять некоторые меры. Благодаря помощи английской секретной службы, мы смогли выяснить конкретного человека, выходящего на связь от местного резидента КГБ в посольстве на свидание со связным этого неизвестного. Последнего мы назвали "Вакхом", за его всегда слишком беспорядочную, но многообразную информацию, словно этот человек успевает повсюду. Анализ не вызывает сомнений - действует один человек или группа людей, связанных общим руководителем. Проблема настолько серьезная, что мы установили жесткое наблюдение за установленными связными этого "Вакха". Это офицер советского представительства в ООН Матвеев. Он выполняет поручения непосредственно резидента КГБ в городе. Нам удалось выяснить, что он несколько раз встречался с Эриком Сюндманом, сотрудником шведского представительства при ООН. Мы и раньше подозревали Сюндмана, но после получения очередного сообщения из Лэнгли решили взять того под наблюдение. Несколько дней назад с ним пытался встретиться один человек. Привыкшие к "дипломатическим" визитерам Сюндмана, мы его несколько недооценили и этот неизвестный довольно быстро ушел от наблюдения. Мы очень беспокоимся, что это был сам "Вакх" или кто-то из его связных. У меня все. Эшби, с интересом слушавший Кэвеноу, посмотрел на Бланта, ожидая, что тот задай" первый вопрос. Но Кэвеноу гневно нахмурил брови. - Из сказанного вами, мистер Кэвеноу, ясно, что ФБР провалилось. Про Сюндмана знал только наш человек в центральном аппарате КГБ. Если вы провалились столь явно и советский агент ушел от наблюдения, значит, вы невольно подставили нашего человека. Вы это понимаете, мистер Кэвеноу? И вы, мистер Шервуд? Значит, в будущем мы просто не должны обмениваться никакой оперативной информацией, если ваши спецслужбы работают так грубо, что упускают агентов даже в Нью-Йорке. Темная кожа Кэвеноу побагровела, но он ничего не сказал. Шервуд в свою очередь нахмурился. - Не горячитесь, Питер, - успокаивающе сказал он, - мы поэтому и собрались вместе, чтобы решить эту проблему сообща. Я думаю, Эшби может уже высказаться по нашим проблемам. - Зачем вы передали нашу информацию в ФБР? - снова дернулся Блант. - Ведь это была оперативная информация, предназначенная только для вас. - Виноват не я, - развел руками Шервуд, - так решило наше начальство. Вы должны понимать наши мотивы. Речь идет о национальной безопасности моей страны. Подобные сообщения мы просто обязаны сразу передавать в ФБР и АНБ. - Я не знал, что у вас такая масса глупых законов, - рассерженно парировал Блант. - Давайте нормально обсудим наши проблемы, - предложил Эшби. - Как я сумел понять, наша общая задача состоит из двух проблем. Первая проблема - это советский агент КГБ, сумевший получить доступ к закрытым технологиям наших заводов и регулярно поставляющий их в Москву. Вторая - это уже английский агент в Москве, сумевший вычислить нашего "Вакха" и сообщивший о Сюндмане. Значит, задачу нужно рассматривать как двуединую. - Только поменяйте проблемы местами, - сказал сразу успокоившийся Блант, на которого очевидно, подействовал рассудительный голос Эшби, - сначала наш человек в Москве, а уже потом розыски вашего божественного язычника в Нью-Йорке. - А почему вы решили, что он живет именно в Нью-Йорке? - спросил Эшби. - Скорость реакции, - пояснил Шервуд, - мы тоже сделали некоторые расчеты. Раньше он действовал на юге, в Калифорнии или в Техасе. Но, судя по последним данным, он перебрался сюда, на восток страны и осел где-нибудь поблизости от Вашингтона. - Значит, нам сначала нужно сделать так, чтобы русские поверили в нашу случайность с Эриком Сюндманом, - подвел первые итоги Эшби, - что сразу отведет подозрения от вашего человека, Питер, в Москве. - Вы можете предложить нечто конкретное? - спросил Блант. - Учтите, действовать нужно в максимально предельном темпе. - Мы понимаем, - вступил в разговор Кэвеноу. - Нет, вы ничего не понимаете, - снова взорвался Блант, словно сам голос Томаса Кэвеноу действовал англичанину на нервы. - Как вы могли так испортить все с этим шведом? - Мы пока только предполагаем, что это мог быть связной. Возможно и простое совпадение, - пожал плечами Кэвеноу. - Да, конечно. Простой прохожий случайно хотел встретиться со связным КГБ, а потом также случайно ушел от сотрудников ФБР. Вы сами верите в эту чепуху? - Я так не говорил, - разозлился Кэвеноу, - в конце концов мы могли выйти на Сюндмана и сами. Достаточно проследить его связи с Матвеевым. - Вот на этом мы и должны построить наше решение первой или второй, смотря для кого как, проблемы, - быстро вставил Эшби. Оба спорящих обернулись. - Я вас не совсем понял, - сказал наконец, Блант. - Мистер Блант, почему русские должны считать, что Сюндмана им выдал ваш агент? - пояснил свою мысль Эшби, - гораздо логичнее, если они поверят в возможность провала Сюндмана по вине его ведущего Матвеева или самого шведа. А мы должны их в этом убедить. Это как раз и есть решение нашей проблемы на данном этапе. Блант молчал, обдумывая слова Эшби. Кэвеноу полез за сигаретами. В восемьдесят четвертом в американских учреждениях еще не было того почти маниакального психоза, который развернется в девяностых годах в борьбе против курильщиков. Именно против курильщиков, а не против курения. Через десять лет в Америке расцветет подлинный геноцид курильщиков, которых начнут изгонять с работы, запрещать курить почти во всех учреждениях, последовательно расширяя сферу безникотиновых зон. Борьба будет вестись с типично американским размахом, без компромиссов и жалости. - По-моему, предложение мистера Эшби заслуживает внимания, - сразу вмешался в разговор молчавший до этого Шервуд. - Да, - согласился Блант, - это интересное предложение, если мистер Эшби примет участие в такой акции. Шервуд впервые улыбнулся. Кажется, на англичанина произвела впечатление убедительная и хладнокровная аргументация Александра Эшби. - Разумеется, - согласился Эшби, - нужно продумать детальный план дискредитации Матвеева и как логическое завершение данного этапа, выход на Сюндмана. Сделать все, чтобы русские поверили в то, что нам удалось выйти на шведа в результате оплошности Матвеева. Понимаете, как это важно? - Мы можем продумать план совместных мероприятий, - задумчиво произнес Блант. Его явно заинтриговала возможность такой игры с советской разведкой. - Но нужно продумать все достаточно быстро, - напомнил Шервуд, - иначе наши противники сумеют просчитать наши действия. Они ведь могут узнать о нашем выходе на Сюндмана через связного этого "Вакха". Если, конечно, это был его связной. - Или он сам, - с неприятной улыбкой поправил его Блант. - Или он сам, - мрачно согласился Шервуд, - хотя мой опыт подсказывает мне, что агент такого уровня не стал бы выходить на связь лично. - А почему они придумали такой сложный путь доставки информации? - спросил Эшби, как бы размышляя вслух. - Я с самого начала нашего разговора думаю об этом. Разве не логично, если связной этого неизвестного "Вакха" будет выходить непосредственно на Матвеева. Для чего они придумали такой сложный вариант? Ведь известно, чем длиннее цепочка, тем больше шансов провалить все дело. Почему на связь с "Вакхом" нужно выходить через Сюндмана? - Мы тоже думали об этом, - мрачно ответил Кэвеноу, - и определили для себя в качестве рабочих гипотез три возможных варианта. - Первый - связной знает только Сюндмана и соответственно доверяет ему, предпочитая общаться с русскими через нейтрала. Второй вариант - сами русские не совсем доверяют этому агенту и предпочитают именно такой вариант общения. Третий вариант при котором "Вакх" просто не знает, на какую именно разведку он работает. И передаваемая им информация просто хорошо оплачивается русскими, использующими свой источник без конкретного раскрытия, на кого именно работает агент. Третья гипотеза наиболее маловероятна, но мы взяли и ее для проверки наших версий. И все было бы правильно, если бы не появился связной "Вакха". По тому, как он ушел от наших сотрудников, мы сделали вывод - он профессионал, причем хороший профессионал. Теперь представляете, какого масштаба должен быть агент "Вакх", если в связных у него такой профессионал? И тогда мы делаем следующий вывод - он не просто агент, а либо нелегал, сумевший закрепиться в нашей стране и являющийся штатным сотрудником советской разведки, либо агент такого уровня, что для его прикрытия требуются специальные сотрудники КГБ. В обоих случаях этот "Вакх" не просто опасен. Он, как взрывной механизм, оставленный в нашем штабе, чтобы в любой момент разнести его на куски. - Поздравляю, - кивнул Эшби, - вы проделали блестящую аналитическую работу. Если возможно, потом ознакомьте меня с выводами ваших аналитиков более подробно. - Обязательно, - кивнул Кэвеноу, - после того, как исчез связной, явно шедший на встречу с нашим подопечным Сюндманом, мы блокировали весь район, но этот неизвестный ушел. Теперь мы должны принять более действенные меры, чтобы выйти и на связного, и на "Вакха", который, по нашему мнению, сейчас должен несколько снизить свою активность. От Эшби не ускользнула высокомерная маска на лице Бланта, пока Кэвеноу говорил о предположениях аналитиков ФБР. Наш английский гость, кажется, знает гораздо больше, чем мы можем предполагать, подумал Эшби. Видимо, английской разведке удалось получить достаточно осведомленный источник в советской разведке. Конечно, их очень беспокоит, что этот источник может быть раскрыт. И, судя по всему, они не намерены помогать нам в поисках этого "Вакха". Кажется, сейчас важнее всего раскачать самого Бланта, подумал он. - А если мы подставим не Матвеева, а кого-нибудь другого? - спросил он невинным голосом у Бланта. Англичанин подозрительно уставился на него. - Кого именно? - Не очерчивая конкретный круг подозреваемых, просто дадим русским понять, что мы знаем о нелегале, попавшем в нашу страну. Нелегал, не прикрытый дипломатическим паспортом, может стать настоящим призом для нашего ФБР. Вы меня понимаете? - Нет, - решительно возразил Блант, - вы таким образом можете снова невольно подставить нашего агента. - Но нам пока ничего не известно, - возразил Эшби, - мы знаем только, что у русских существует в нашей стране очень хорошо законспирированный источник, имеющий доступ к нашим калифорнийским и техасским военным предприятиям. А у вас есть свой агент, раскрытия которого мы в любом случае, совсем не желаем. Ведь мы союзники, Блант, не правда ли? Последнюю фразу он нарочито подчеркнул. Англичанин сохранил олимпийское спокойствие. - Ваш план нереален, - упрямо возразил он, - и очень опасен для нашего человека. Мы уже убедились, как плохо могут работать ваши специальные службы. Сначала ЦРУ выдает нашу конфиденциальную информацию в ФБР, а затем ваше доблестное Федеральное Бюро упускает важнейшего связного, за которым нужно было послать батальон морских пехотинцев, чтобы они его охраняли от возможных покушений. Мы просто не можем вам снова доверять. - Это не совсем так, Питер, - возразил покрасневший Шервуд, - все обстоит несколько иначе. Я уже объяснял, по законам нашей страны... - Мы отклоняемся от темы нашего разговора, господа, - холодно заметил Блант. - Он прав, - сказал Эшби, - каждый должен наниматься своим делом. Пусть наши "союзники" проводят свои операции в Москве, а мы планируем собственные операции на своей территории. По-моему, все правильно. Кэвеноу, нам нужно продумать, как установить точно, не является ли "Вакх" просто посланным к нам советским разведчиком-нелегалом. - Мы взяли под контроль все резидентуры русских в Нью-Йорке, Вашингтоне и Сан-Франциско, - кажется, понял наконец его замысел Томас Кэвеноу. И тут Блант впервые не выдержал. - Кончайте ваши игры, Эшби, - устало сказал он, - вы победили, черт вас возьми. Конечно, мы знаем, что ваш "Вакх" - советский разведчик-нелегал. И стараемся хранить это знание в глубокой тайне, даже от своих сотрудников. Иначе русские слишком быстро сумеют вычислить, кто именно работает на нас в их разведке. А это самый большой секрет английской секретной службы. 13 Известие о смерти Андропова его не удивило. Он знал из информационных сообщений о болезни Генерального секретаря. Просто, услышав эту весть, Кемаль поехал в ресторан и, заказав к великому изумлению метрдотеля бутылку водки, выпил положенные двести граммов за упокой души умершего генсека. В КГБ, где он успел проработать лишь несколько лет, Андропова уважали. За профессионализм, - он умел все постигать в ходе работы, за интеллигентность, столь не свойственную после Менжинского руководителям этого самого одиозного в истории человечества ведомства. Он казался олицетворением лучших сторон коммунистического руководства страной, если не обращать внимания на его жесткий, очень жесткий подход к диссидентам и почти маниакальность в отстаивании позиций советского государства во всем мире. Он был скорее олицетворением самой системы социализма, общества, задуманного величайшим мыслителями прошлого, вобравшего в себя мечты людей Возрождения и наиболее значимые моменты всех мировых религий, но столкнувшейся с реальностью и породившей чудовищную Гражданскую войну, истребление миллионов своих соотечественников, сталинскую систему, лагеря НКВД. В искаженном виде повторилась история Христа, верящего в земной рай и получившего свой крест и ад в Иерусалиме. Социалистическая идея, начатая как величайший социальный эксперимент, основанный на братстве и свободном труде всех людей, превратилась при своем практическом воплощении в тоталитарное государство, стремящееся любым способом подавить инакомыслие и проводить свои принципы в жизнь даже с помощью самой грубой силы. И тогда государство, не выдержавшее подобного разрыва теории с практикой, просто распалось, обреченное при своем рождении на подобные катаклизмы. Феномен Юрия Андропова, - человека, вставшего во главе уже начинавшего агонизировать государства и понимавшего необходимость реформ, полностью не изучен до сих пор. Он любил казаться либералом, а был консерватором до мозга костей. Он читал американскую литературу в подлиннике и не любил американской культуры, он был самым надежным сторонником Брежнева, а слухи и сплетни после его смерти сделают из Андропова почти диссидента. Он был умным и талантливым человеком, несколько скованным рамками того воспитания и идеологии, в которую истово верил и которой честно служил на протяжении всей своей жизни. И, может, поэтому его жизнь так трагически оборвалась и он не успел осуществить свои реформы, столь успешно начатые в восемьдесят втором году. Многие считают, что это был Рок, не позволивший Андропову остаться во главе СССР. А, может, это была историческая закономерность, ибо чудом прорвавшийся в высшее руководство страны, в отличие от своих бездарных и комических товарищей по Политбюро, он понимал всю массу проблем по реформированию общества и государства, имея куда более объективную информацию о реальном положении дел в стране, чем многие из появлявшихся с ним на Мавзолее Ленина людей. И с этой точки зрения смерть Андропова выглядит как абсолютная закономерность, словно сама судьба уберегла его от разочарования увидеть тщетность своих попыток и надежд. Кемаль сидел за столиком и вспоминал свое единственное свидание с Андроповым. Вся предыдущая жизнь в СССР ему часто казалась каким-то ирреальным сном, словно однажды приснившимся слишком ярко и реально. Но воспоминания о матери и об этой последней встрече с Андроповым были самыми зримыми и самыми важными из его сновидений. Проведя десять лет на нелегальной работе, он по-прежнему помнил свою последнюю встречу с Андроповым, словно это произошло совсем недавно. В трудные моменты он вспоминал спокойное, тяжелое лицо бывшего Председателя КГБ, его испытывающий взгляд, словно спрашивающий, сумеет ли он, совсем молодой человек, справиться с подобной задачей? Теперь, когда впервые за все время его пребывания в Америка возникла реальная угроза разоблачения, он понимал, как ему будет сложно в дальнейшем вести работу, передавая материалы в Центр. Если связной Тома предатель или на него вышли американцы, значит, они уже читало его сообщения. Значит, рано или поздно они сумеют просчитать, кто именно передавал эти сведения. И выйти на него. Теперь следовало перейти на резервный вариант, постараться на время исключить Тома из этой игры. Он помнил, что резервный вариант св