взглядом и еще более подозрительно посмотрел на лысого. Тот молча стоял у дверей. В комнате больше никого не было. - Сейчас должны позвонить из Киева, - пробормотал Сириец, кивая на телефон. - Ну-ну, - сказал Папаня, удобно устраиваясь на диване, - мы подождем. Интересно, что они нам скажут. - А это кто? - спросил Сириец, показывая на лысого. Тот продолжал неподвижно стоять у дверей. - Мой охранник, - улыбнулся Папаня. - Ладно, пусть выйдет, подождет за дверью, чего ему здесь торчать, - и он сделал знак охраннику, который тут же вышел из комнаты. - Думаешь, получится что-нибудь в Киеве? - поинтересовался Папаня. - Обязательно получится, - кивнул Сириец, с нетерпением поджидая телефонного звонка. В Киеве его боевики, выломав дверь, ворвались в квартиру, перепугав женщин. Кроме самой хозяйки, в квартире еще были ее внук и племянница. Один из боевиков запер хозяйку и внука в ванной комнате, второй тем временем привязывал Надежду к стулу. Она была уже не очень молода и не очень красива. - Где Сухой? - мрачно спросил гориллообразный боевик. Несчастная женщина невнятно мычала и качала головой, не понимая, чего именно от нее хотят. - Где он прячется? - настойчиво спрашивал боевик. Стоявший у дверей лысый внимательно смотрел на часы. Ровно в половине десятого он должен был начать действовать. На нем был темный костюм, черные ботинки и темная водолазка, словно он нарочно избегал светлого цвета. Ведь на светлом так заметны пятна крови. Лысый был опытным, профессиональным убийцей. Видя, что женщина ничего не соображает от страха, один из бандитов принес ей стакан воды, отвязал ее правую руку и посоветовал успокоиться и рассказать, где сейчас находится ее муж. Она пила воду крупными глотками, разбрызгивая ее, со страхом глядя на склонившихся над ней людей. Она готова была рассказать им все, надеясь, что они не станут ее мучить. Сириец нетерпеливо ждал звонка. Волнуясь, встал с дивана и подошел к окну. Потом нервно повернулся к своему гостю. - Чего они медлят? - злобно сказал он. - Уже давно должны позвонить. Сам дал мобильный телефон этим кретинам. - Ничего, - улыбнулся Папаня, - они позвонят. Он держал в руке стакан с минеральной водой и был похож на доброго Деда Мороза, случайно зашедшего летом поздравить ребятишек. В Киеве, не дождавшись, пока несчастная женщина успокоится, один из боевиков выбил у нее из рук стакан. Потом ударил ее по лицу и заревел: - Где он? - Не бейте меня, - взмолилась женщина, - я действительно ничего не знаю. Он позвонил мне и сказал, чтобы я срочно уезжала в Киев. Я тут же собралась и уехала. Вот и все. Больше я ничего не знаю... - Где он сейчас? - настаивал один из ее мучителей. - В Финляндии. - Мы знаем, что в Финляндии. Где именно? - Он не сказал. Он только сказал мне, чтобы я переехала в Киев. Он мне ничего не объяснял, тут же положил трубку. Допрашивающий ее бандит с размаху дал ей пощечину. Потом обернулся к другим, усмехнулся: - Там на кухне я видел утюг. Тащи его сюда и включи. Мы сейчас будем гладить эту стервочку. Авось что-нибудь припомнит. - Нет, - истошно закричала Надежда, когда увидела, как один из боевиков поспешил выполнить поручение старшего. Стоявший у дверей лысый еще раз посмотрел на часы. Ровно половина десятого. Он обернулся к одному из охранников и что-то тихо сказал. - Что? - наклонился к нему дюжий парень, и в этот момент убийца резко взмахнул рукой, нанеся удар ребром ладони по шее охранника. Тот обмяк и свалился как подкошенный. Второй охранник обернулся как раз в тот момент, когда убийца профессионально отработанными ударами свалил и его. Затем он вытащил из кармана тонкую леску, неслышно подошел к дверям, чуть приоткрыл их и заглянул в комнату. Сириец по-прежнему стоял спиной к дверям, глядя в окно. Папаня сидел на диване, абсолютно не реагируя на действия лысого, хотя видел, как тот вошел в комнату, мягко прикрыл дверь и мягкой походкой направился к Сирийцу. В Киеве один из боевиков поднял горячий утюг, и Надежда, даже не ожидая, когда раскаленный металл коснется ее тела, заорала на весь дом. - Не кричи, - испуганно попросил бандит, державший в руках утюг. Он даже немного растерялся. Она продолжала неистово орать, пока один из мучителей не заткнул ей рот полотенцем. Но вокруг уже всполошились соседи, было довольно поздно, и в панельном доме крики разнеслись по всем этажам. Снизу громко стучали. - Сейчас милицию вызовут, - заорал один из бандитов, - уходим к чертовой матери! - А что с ней делать? - спросил другой. - Бросай ее. Она ничего не знает, - махнул первый, подбегая к двери. Остальные последовали за ним. Последний, перед тем как выбежать из квартиры, все-таки подскочил к Надежде и ударил ее по лицу так, что она упала вместе со стулом. Боевики выбежали из квартиры, когда уже отовсюду доносились возмущенные крики. Даже тетка Надежды, набравшись храбрости, начала кричать из ванной, чем напугала внука больше, чем все похитители, вместе взятые. Боевики поспешили в сторону метро, и один из них достал мобильный телефон. Надо было доложить о результате Сирийцу. Он быстро набрал номер, ожидая соединения. Сириец неподвижно замер, глядя в ночную тьму, когда раздался пронзительный телефонный звонок. Он повернулся к аппарату и увидел надвигающегося на него убийцу и молча сидевшего на диване Папаню. Он вдруг все понял. И внезапный приезд Папани, и это его молчаливое ожидание. Убийца уже был в двух шагах от него, надвигаясь уверенно и грозно. Он не сомневался, что Сириец не сможет ничего предпринять. Он только не мог предвидеть того, что под большим шерстяным пуловером, в котором обычно Сириец ходил дома, он держал оружие. И тут сказались реакция и опыт закаленного в передрягах зека. Не давая убийце и секунды, Сириец выхватил пистолет и выстрелил лысому прямо в лицо. Убийца дернулся и, отлетев к стене, тяжело сполз на пол. Телефон продолжал настойчиво звонить. Сириец направил пистолет на своего гостя. Папаня нервно отставил стакан с минералкой. Руки его заметно дрожали. - С ума сошел? - нахмурился он. - Ты что, хочешь и меня убрать? Не дури... - Хочу. Давно хочу, - хищно улыбнулся Сириец и выстрелил в голову своего ненавистного гостя, влепив пулю точно между глаз. В комнату ворвалось сразу несколько его телохранителей. - Убрать этих скотов, - жестко распорядился Сириец. Он злобно усмехнулся и добавил: - Они приехали за нами. Сидевшие в машинах боевики так ничего и не поняли, когда по автомобилям начали стрелять со всех сторон. Они ожидали сигнала, а вместо этого на них внезапно напали. Внизу еще раздавались предсмертные крики и проклятия, гремела пальба, когда Сириец наконец поднял трубку телефона. - Он в Финляндии, - доложил один из его боевиков. - Его баба ничего не знает. Он сказал ей, чтобы она ехала в Киев. И все... - Идиоты, - Сириец в сердцах бросил трубку. Внизу все еще раздавались автоматные очереди и крики умирающих бандитов. ПОРВО. ФИНЛЯНДИЯ. 9 АВГУСТА Всю вторую половину дня Сухарев шлялся по городу, мучаясь и не зная, как ему поступить. Ночью он вернулся в мотель. Постояльцы из соседнего номера уехали еще утром, даже не узнав о том, какой страшной опасности они подвергали себя и своих детей, оставаясь в этом мотеле. Номер, который занимал Сухарев, был крайним с правой стороны здания. Мотель был одноэтажный, старый, и Сухарев по закоренелой воровской привычке сам выбрал именно его. Он вдруг почувствовал, что у него как-то особенно неприятно чешутся ноги, и решил, что это из-за долгой бесцельной ходьбы по городу. Сидя в комнате, он тупо смотрел на стоявший перед ним непонятный прибор, все еще сомневаясь, стоит ли звонить Сирийцу. Просто бросить прибор и убежать ему даже не приходило в голову. Все равно Сириец не успокоится, пока не найдет его и похищенный ящик. Нужно было что-то делать. После двух часов ночи он все-таки решился и, подойдя к телефону, поднял трубку, попытавшись набрать санкт-петербургский номер Сирийца. Но из мотеля нельзя было выйти на международную линию. Чертыхнувшись, Сухарев еще несколько раз попытался набрать номер, но без всякого результата. Он с сожалением бросил трубку и снова затравленно посмотрел на прибор. Потом провел рукой по одеялу. Ему показалось, что он слышит какой-то шорох, словно одеяло потрескивало. Наверно, статическое электричество, решил Сухарев. Он наблюдал подобное в одном из лагерей. Но при чем тут электричество. Он посмотрел на загадочный аппарат. Ноги чесались все сильнее. Он шагнул к прибору. Почему Сириец так беспокоился об этом ящике? Сухой наклонился, внимательно осматривая прибор справа. Рядом с пультом управления виднелась какая-то надпись. Он включил настольную лампу, чтобы легче было разобрать, что именно написано на приборе, и встал на колени. "Осторожно. Радиоактивность" было написано на металлической табличке большими буквами. И дальше мелкими буквами шел остальной текст. Радиоактивность, подумал Сухарев. Наверно, поэтому так трещит это одеяло. Он не знал, что это такое, но понял, что прибор может представлять какую-то опасность. Сухарев наклонился и попытался прочесть написанное мелкими буквами. "После запуска программы включается таймер времени на девяносто минут", - прочел он. "Какой таймер? - подумал Сухарев. - Какой прибор включается?" Там было еще несколько надписей, но он, махнув рукой, отошел от прибора и снова улегся на кровать. Нужно будет поспать, чтобы утром позвонить Сирийцу и все-таки попытаться объясниться с ним. Он лег на кровать и забылся беспокойным сном. Утром, когда он проснулся, ему показалось, что ноги чешутся и болят еще сильнее, но он по-прежнему не понимал, что происходит. Было непривычно сухо во рту. В мотелях такого уровня в номерах нет мини-баров. Сухой закрыл дверь и вышел на улицу, чтобы купить бутылку воды. Когда он подошел к небольшому кафе, открытому с самого утра, он снова остро почувствовал, как болят ноги. Купив две бутылки воды и заказав чашку кофе, он заметил удивленный взгляд женщины, стоящей за стойкой, и подумал, что, наверно, выглядит неважно, коли она так на него смотрит. Еще бы - двухдневная щетина на лице, мятая одежда, воспаленные глаза. Он быстро выпил кофе, съел небольшую булочку и с двумя бутылками воды вернулся в свой номер. Прибор стоял на месте, и он еще полчаса сидел перед ним на кровати, мучительно думая, как ему быть. Затем поднялся и решительно вышел из комнаты, снова направляясь в уже знакомое кафе. Купив карточку для телефонных разговоров, он вышел на улицу, отыскал кабину телефона-автомата. Войдя в нее, он вставил карточку и набрал номер телефона в Киеве. Трубку сняли сразу же. - Алло, - это была Надя. Говорить с ней не имело смысла, можно было только подвести ее, и он положил трубку. Значит, все в порядке, она успела выехать в Киев. Теперь все зависит от того, как быстро он смоется отсюда, чтобы затем позвонить Сирийцу и сообщить ему об этом непонятном предмете. Черт с ним, пусть забирает свой гребаный груз. Он вернулся в мотель, еще раз посмотрел на непонятный и громоздкий прибор, который перевернул всю его уже устроенную жизнь, и вышел из мотеля, решив никогда больше сюда не возвращаться. Но перед этим он заплатил за три дня вперед, подсчитав, что за это время успеет убраться из города и откуда-нибудь позвонить Сирийцу, чтобы тот забрал этот проклятый ящик. Он сел в автобус, идущий на север. Перед этим специально узнал направление на Хельсинки, чтобы случайно туда не попасть. В автобусе он ехал до четырех дня. Затем пересел в другой автобус. Сильно кружилась голова, болели ноги, вдобавок его начало тошнить и сильно заболел живот. На какой-то маленькой станции, не в силах больше сдерживаться, он вышел из автобуса и, пройдя в станционный туалет, довольно долго пробыл там. А когда вышел, то обнаружил, что его автобус уже давно уехал. На станции ему кое-как объяснили, что в трех километрах отсюда есть мотель. Он уже собирался идти туда, когда его снова скрутило. Так продолжалось около двух часов. Стало уже темно, и он решил снова сесть на какой-нибудь автобус. Один из автобусов, подошедших к станции, был почти пуст, и он влез в него. Здесь он устроился на заднем сиденье и заснул. Проснулся оттого, что кто-то сильно его тормошил. Стоявший над ним водитель что-то говорил по-фински. Сухарев поднялся, у него сильно кружилась голова, во рту было по-прежнему сухо, все тело болело. Было около одиннадцати часов вечера. Он узнал, в каком городке они находятся. Название ничего ему не говорило. Он вышел из автобуса и сразу же увидел телефон-автомат. Вставив карточку, набрал номер телефона Сирийца. Тот тут же ответил. - Слушаю, - сказал он. - Это я, - тихо произнес Сухарев. - Кто это? - удивленно спросил Сириец. Он ехал в аэропорт, чтобы улететь в Лондон. Все документы были готовы. Сириец решил переждать там, понимая, что в России его могут достать где угодно. - Это я, - тихо повторил Сухарев. Голова сильно кружилась, перед глазами плыло. Он едва держался на ногах. - Ты? - не поверил Сириец. - Ты сам позвонил?! Где ты находишься? Откуда ты звонишь? Он просто не верил своим ушам. Это было противоестественно, как если бы вдруг ожил покойник. - У нас авария произошла на границе, - тяжело дыша, соврал Сухарев, - ящик выпал из вагона. Ну а я его подобрал и в Хельсинки привез. Думал, ты будешь злиться, что так получилось, поэтому прятался, боялся тебе звонить. - Останови машину, - приказал Сириец водителю. - Мы опоздаем на рейс, - обернулся к нему один из телохранителей. - Мы никуда не летим, - рявкнул Сириец. - Ты сейчас где? - закричал он Сухареву. - Где ты находишься? Ящик с тобой? - Со мной, - подтвердил Сухарев, - я хочу тебе его вернуть. Сириец. Это твой груз, мне чужого не нужно. "Сукин сын", - подумал Сириец и снова закричал: - Где ящик? - У меня он. Не волнуйся ты. Он у меня спрятан. - Твою мать, - захрипел разъяренный Сириец, - где ты его спрятал, куда ты его дел? Говори! - Я его тебе сдам, Сириец, - прошептал Сухарев, - только уговор: ты ни меня, ни Надю не трогаешь. - Черт с тобой, - заорал Сириец, - я согласен. Где груз? - Завтра, - вдруг сказал Сухарев, - завтра твои ребята пусть ждут меня в Хельсинки. Я туда приеду. Пусть мне приготовят пятьдесят кусков, и я верну тебе твой груз. Он вдруг понял по остервенелому тону Сирийца, что тот никогда не простит ему этих долгих часов волнения и тревоги. И, поняв это, он решил пойти ва-банк. Раз им так нужен этот непонятный ящик, пусть заплатят деньги. Пусть заплатят ему пятьдесят тысяч. И пропади они все, вместе с Сирийцем, пропадом. - Согласен, - сразу, не раздумывая, заорал Сириец, и Сухарев пожалел, что не попросил больше. - Завтра в семнадцать часов дня, в Хельсинки, - сказал он, - встретимся с твоими ребятами у конторы, где Федор обычно получает груз. На терминале. Но скажи ребятам, чтоб без глупостей, иначе никогда ничего про ящик не узнают. Ты меня знаешь, Сириец, я шутить не стану. - Да-да, - поспешно согласился Сириец и, не выдержав, уточнил: - А ящик у тебя? Ты его не открывал? - А на кой он мне нужен, твой ящик? Ты ведь в нем не деньги, наверно, перевозишь, - напряженно пошутил Сухарев, морщась от боли. По-прежнему сильно болела и кружилась голова. - Хорошо, - закричал Сириец, подумав, что Сухой наверняка врет. Ящик он, конечно, вскрыл и, ничего не поняв, решил обменять ненужный прибор на деньги. Черт с ним, пусть подавится, лишь бы груз точно дошел по назначению. А там разберемся. - Завтра в семнадцать, - согласился он, - только будь там обязательно. Минута в минуту. - Буду. - Сухарев повесил трубку. Сириец обессиленно откинулся на спинку сиденья. В такую удачу было невозможно поверить. Словно в последний момент ему улыбнулась сама судьба. Раздался еще один звонок. Он решил, что это Сухарев, и сразу поднял телефон. - Да? - Ты, говорят, устроил стрельбище на даче? - раздался низкий голос Законника. - Показательные стрельбы провел по своим коллегам? - Ах ты сукин сын, - разозлился Сириец. - Ты, сука, ко мне еще убийц посылать надумал? Кишка тонка. - Дурачок, куда ты бежать надумал? Тебя ведь из-под земли достанут и твои кишки на барабаны намотают. - Не пугай, сволочь. Все уже. Теперь я тебя пугать буду. Второй ящик я нашел, завтра его сдам нашим друзьям в Хельсинки. Сам сдам, а ты мне проценты заплатишь за погибших ребят и за погром на моей даче. За все заплатишь. Законник. - Ты нашел груз? - не поверил тот. - Как это нашел? - Вот так, - торжествующе произнес Сириец, - и теперь смотри, чтобы не мои кишки, а твои на барабан не намотали. Пока я твой поганый груз искал, ты ко мне убийц подсылал. Может, ты и не хотел, чтобы я этот ящичек нашел? Может, так и передать твоим благодетелям? А? - Где ящик? - Завтра предъявлю. - Сириец радовался от всей души. Он оказался победителем по всем статьям. - Если хочешь, можешь завтра сам приехать за головой твоего друга Папани. - Его убили? - Нет, он умер от сердечного приступа, - с лающим смехом сказал Сириец, - ему ведь много лет было. Как и тебе. У нас говорят - одна голова хорошо, а две лучше. Улавливаешь? - Ты сначала ящик предъяви, - мрачно посоветовал Законник. - Ящик, считай, у меня в кармане. И ты у меня в кармане со всеми своими погаными потрохами. Ты теперь мой кровный должник. Теперь ты мне за найденный ящик в десять раз больше заплатишь. А потом мы поговорим, - издевался Сириец. Его собеседник отключился. Сириец посмотрел на телефон и мечтательно протянул: - Еще как поговори-им... МОСКВА. 9 АВГУСТА Президент вышел мрачный и суровый, всем своим видом подчеркивая важность момента. На этот раз на совещание пригласили и министра иностранных дел, успевшего вернуться в Москву, и руководителя пограничной службы. Кроме традиционных руководителей, присутствовали еще и министр по чрезвычайным обстоятельствам, и директор Федерального агентства правительственной связи. Манюков, как обычно, сидел одним из последних в левом ряду. Он видел, что Президент нервничает, и хорошо понимал его состояние. На сегодняшнее заседание пригласили и начальника Генерального штаба, который до появления Президента все время о чем-то шептался с министром обороны. Президент вошел в зал, и все поднялись. Он коротко кивнул головой и сел первым. Не давая времени на раскачку, начал: - Вы все знаете о том, что произошло. Случилось то, чего мы все так боялись, о чем все время предупреждали наших военных. И вот очередной срыв. - Президент чуть не стукнул кулаком по столу. - В нашем Центре в Сибири произошло хищение. Комиссия, которая там работает, ничего не смогла сделать. Только выводы свои представила. Они нам так хотят помочь, - зло сообщил Президент, - понимают, что мы все хотим знать, как это могло случиться. И если уж случилось, то куда увезли это оружие? Может, его в Чечню увезли или куда похуже? Может, оно сегодня рванет у нас в Москве, в метро где-нибудь или на Красной площади. И весь город сотрет с лица земли. Пусть директор ФСБ отчитается, а мы послушаем и сделаем выводы. Директор встал, чувствуя на себе сочувственные взгляды коллег. Только премьер сидел нахмурившись. - Комиссия, работающая в Центре, пришла к выводу, что хищение произошло два месяца назад. Пропал один военнослужащий, подозреваемый в причастности к хищению. Погибли двое сотрудников Центра. Сегодня мы имеем основания считать, что за этим хищением стояли и внешние силы. - Что это значит? - повысил голос Президент. - Чтобы украсть подобные заряды, - пояснил директор, - нужно заранее позаботиться об их изоляции, о защите от радиоактивности. Заряды радиоактивны, и это представляет некоторую сложность в обращении с ними. Однако за несколько недель до хищения в Москве произошло внешне немотивированное убийство одного из сотрудников научно-исследовательского института. Он был убит вместе с женой, и милиция посчитала, что это ошибка бандитов, перепутавших квартиры, хотя и тогда были некоторые сомнения. Сотрудник разрабатывал средства защиты от радиации. И кое-чего добился... Вчера на коллегии рассмотрен этот вопрос, определены приоритетные направления работ, созданы специальные поисковые группы. К расследованию привлечены лучшие специалисты, в том числе и эксперты, сотрудничающие с Интерполом и ООН. Пока что мы определяем направление поисков, исходя из двух версий. Первая - похищенный груз все еще находится в пределах страны, вторая - он был вывезен за рубеж. Директор не сказал про Чечню, чтобы не подливать масла в огонь, но про нее вспомнил премьер. - А если эти заряды попали в Чечню? - спросил он. - Нет, - ответил директор, - мы считаем, что это практически невозможно. Во-первых, у нас там действует многочисленная агентура. А во-вторых, они бы не стали столько времени скрывать такое оружие, а давно бы попытались как-то о нем заявить. - Это ваше мнение? - уточнил Президент. - Нет, это мнение наших экспертов. - Они считают, что можно найти и вернуть заряды обратно? - Президент упорно не смотрел на него, и это было хуже всего. - Наши эксперты считают, что это возможно, - твердо заявил директор, - но шансы не очень большие. Сейчас мы определяем направление поиска. Пока мы считаем, что ситуация не вышла из-под контроля, так как похищенные заряды не были где-либо предъявлены или использованы для шантажа. Возможно, что они все еще в пределах нашей страны. - Садитесь, - махнул рукой Президент. - Какие рекомендации у других министерств? - Наши специалисты уже работают, - доложил тяжело поднявшийся министр обороны, - мы передали сообщение всем военным атташе. Готовы задействовать возможности Генштаба, Главного разведывательного управления. При Генштабе создан аналитический центр, который отслеживает информацию, поступающую со всего мира. Пока никаких тревожных сигналов мы не имеем. - Мы предупредим все наши посольства, вставил министр иностранных дел, - чтобы сотрудники наших представительств тоже отслеживали любую информацию по этому вопросу. - В нашем министерстве создана особая группа, - доложил министр по чрезвычайным ситуациям, - люди готовы вылететь по первому сигналу. Президент мерно кивал, словно соглашаясь с каждым их словом. Он отрешенно смотрел перед собой, ожидая, когда выступит каждый из присутствующих. - В Службе внешней разведки мы собираем тех, кто работал с подобными зарядами, - доложил руководитель разведки, - попытаемся дать их общие рекомендации по этой проблеме. - Общие рекомендации, - грозно повторил Президент, - все у нас вот так. Общие рекомендации. Ясно одно - перед нами возникла очень серьезная проблема. И уже несколько дней мы не можем ее решить. И ни у кого нет серьезных предложений. Все молчали. - Простите, - сказал вдруг Манюков, вставая. Президент кивнул, разрешая ему говорить. - Мне кажется, что мы должны признать наличие проблемы и заявить о ней международному сообществу, - сказал, чуть запинаясь, Манюков. - Нет, - решительно возразил министр иностранных дел, - американцы знают о существовании у нас такого оружия. Наверно, знают и некоторые другие государства. Но ни мы, ни они официально никогда не признавали наличия такого оружия. Если мы признаем его существование, то это будет не только наша проблема. Это придаст многим странам импульс к созданию подобного оружия. - Правильно, - решительно поддержал его министр обороны, - сейчас многие страны сдерживает отсутствие у них ракетного потенциала. А если будет доказана принципиальная возможность создания подобной ядерной мини-бомбы, то контроль за вооружениями будет невозможен. Этого делать нельзя. Манюков испуганно молчал. Он не ожидал подобной нервной реакции министров. Президент согласно наклонил голову. - Правильно, - сказал он, - не нужно пока сообщать всему миру о наших проблемах. Как ваша комиссия? Они уже закончили свою работу? - спросил он у директора ФСБ. - Нет, - сразу поднялся тот, - они еще работают. Сегодня ночью к ним вылетел еще один эксперт. Он бывший аналитик ООН, и мы рассчитываем на его помощь. - Хорошо, - кивнул Президент, - но учтите, что у вас мало времени. Я отложил свой отпуск и остаюсь в Москве до тех пор, пока не будут улажены все проблемы. Мы обязательно должны решить их самостоятельно. Почему вы не можете найти своего военнослужащего? - строго посмотрел он на министра обороны. - Если он дезертир, то его всегда можно найти. Куда он мог сбежать? - Мы его найдем, - решительно ответил министр. - Сколько времени вам нужно? Министр обороны посмотрел на остальных, нерешительно вздохнул и попросил: - Три дня. - Хорошо. Три дня, - согласился Президент. - А вам сколько нужно? - обратился он к директору ФСБ. - За два месяца ничего не смогли сделать, даже не узнали, что у вас под носом произошло хищение, - пробормотал он раздраженно. - Мы делаем все, что можем. - Сколько вам нужно, чтобы решить ваши проблемы? - повысил голос Президент. И директор понял, что он обязан назвать срок. Все замерли. Все молча ждали, когда он назовет какую-нибудь цифру. Любая цифра была нереальной, это понимали все. И все сознавали, что он должен что-то сказать. Он не имеет права молчать. - Десять дней, - наконец выдавил директор, - нам нужно десять дней. Президент, тоже понявший, что любой срок будет нереален, уже пожалел о своем вопросе. Но он был задан, и срок назван. - Хорошо, - вздохнул Президент, - пусть будет десять дней. ПОСЕЛОК ЧОГУНАШ. 10 АВГУСТА Он прилетел в Чогунаш вечером девятого августа. Особенности перелета с запада на восток таковы, что ко времени, проведенному в полете, нужно прибавлять и реально прошедшее время. Ведь Земля вращается. В результате, вылетев в ночь с восьмого на девятое и сделав три пересадки, Дронго прилетел в Чогунаш девятого вечером. Он не любил самолетов. Более того, он даже боялся этих ревущих громадин, которые, по его мнению, вопреки всяким законам притяжения взлетали в небо, преодолевая тысячи километров. Умом он понимал, как это происходит, но все равно не очень любил летать в самолетах. Однако приходилось каждый раз садиться в разные типы летательных аппаратов и снова и снова подниматься в воздух. Несмотря на тяжелый перелет, он не отправился спать, а решил поговорить с офицерами, проводившими расследование в Центре. Генерал Земсков, узнавший о прибытии непонятного штатского эксперта с неясно очерченным кругом полномочий, даже не стал встречаться с ним. По его примеру генерал Ерошенко также уклонился от встречи. Кроме того, у него были свои проблемы. Министр обороны в ультимативной форме приказал разыскать исчезнувшего Мукашевича, достать его хоть из-под земли. Были подняты войска округа, оповещены все соседние области, переданы сообщения в Министерство внутренних дел. Ильин занимался координацией поисков, а Левитин, узнавший, что Земсков отказался принимать приехавшего эксперта, тоже сослался на занятость. Они действительно были очень заняты. Предстояла проверка двадцати четырех человек, один из которых - руководитель лаборатории, где работали погибшие сотрудники, - вызывал наиболее пристальный интерес Левитина. Несмотря на возражения полковника Машкова, он отстранил от работы Шарифова и весь день обстоятельно допрашивал его, призвав на помощь прокурора. Именно поэтому получилось так, что Дронго сидел в столовой в двенадцатом часу вечера и ужинал в гордом одиночестве, когда туда вошел полковник Машков. - Добрый вечер, - сказал он, с некоторым любопытством взглянув на Дронго. - Здравствуйте, - Дронго продолжал есть. - Можно присесть? - спросил, улыбаясь, полковник. - Садитесь, - кивнул Дронго, - кажется, ваше руководство не очень склонно встречаться со мной. Вы, по-моему, как и я, не абориген. - С чего вы взяли? - заинтересовался Машков. - Когда вы входили, то открыли дверь и осмотрелись, как обычно делает человек, не знающий, работает ли в столь поздний час столовая. Кажется, у вас тоже много работы. - Верно, - рассмеялся его собеседник и представился: - Полковник Машков. А вы можете не называть себя. Я уже знаю, что к нам в Центр прилетел Дронго. Так, кажется, вас называют по всему миру. К тому же вас трудно не узнать. У Дронго была мощная фигура, широкий разворот плеч, высокий рост, и он больше походил на профессионального спортсмена, чем на аналитика. Лишь высокий выпуклый лоб свидетельствовал о том, что он занимается интеллектуальным трудом. - Спасибо. Вы давно в Центре? - Нет. Несколько дней. - Тихо тут, - кивнул за окно Дронго. - Да, - согласился Машков, - хотя, несмотря на ночь, сейчас вовсю идет работа. - А как сотрудники добираются до поселка? - Туда ходят автобусы каждые два часа. Хотя с двух ночи до шести утра перерыв, - пояснил Машков. - Ясно. Это вы первым обнаружили пропажу? - Верно. Откуда вы знаете? Подошедшая официантка спросила, будет ли Машков ужинать, и, записав заказ, удалилась на кухню. - Читал досье. Мне его дали только в вертолете, который летел в Центр, хотя обещали дать еще в самолете. Но самолет был рейсовый, и они, наверно, просто опасались за свои секреты, хотя двое офицеров с документами летели со мной. Впрочем, их можно понять. Этот маразм излишней секретности так до сих пор и не изжит. - Вы всегда настроены так агрессивно? - улыбнулся Машков. Улыбка у него вышла усталой. - Нет, хотя у меня есть для этого основания. Я срочно вылетел, добирался сюда почти сутки, а ваши начальники даже не хотят меня принимать. - Их тоже можно понять. Утром, пока вы летели, сюда звонило все руководство. Они настаивают, чтобы мы активизировали поиски исчезнувшего водителя. Впрочем, вы о нем, наверно, еще не знаете. - Немного знаю. Он исчез. - Да. Сразу, как только мы обнаружили пропажу. Или почти сразу. Пока мы разбирались с тем, как могло быть совершено хищение, он исчез. В общем, все непонятно. - У него было высшее образование? - Нет. Обычный прапорщик. Остался на сверхсрочную. - Странно. И такой человек был организатором столь изощренного преступления? - Может, организаторами были другие, а он только помогал им, - резонно предположил Машков. - Во всяком случае, теперь объявлен настоящий розыск. И его ищут повсюду. - Понятно, - Дронго закончил есть и отодвинул тарелку. - Вы новый куратор Центра? - Если ничего не выясним, то боюсь, что куратором я пробуду совсем недолго, - признался полковник. - Понятно. Простите, у вас не было старшего брата? - вдруг спросил Дронго. - Был. А почему вы спрашиваете? - Я так и думал. Вы немного похожи. А я, кажется, знал вашего старшего брата, - пробормотал Дронго, - майор Машков. Он ведь погиб в Афганистане? Верно? - Да, это мой брат. Так вы с ним были знакомы? - Совсем немного. Мне рассказывал о нем генерал Асанов. Они шли в одной связке, и, когда сорвались со скал, ваш брат перерезал веревку, чтобы спасти остальных. Но сам погиб. - Да, именно так, - помрачнел Машков. - Вы давно здесь? - Уже несколько дней. Машкову принесли первое, и он жадно начал есть. - Значит, это вы обнаружили пропажу в контейнерах, - задумчиво произнес Дронго. - Да. Но основная заслуга принадлежит не мне, а прокурору, который сумел доказать, что с сотрудниками Центра произошел не несчастный случай, а их убили. А мы уже потом раскрутили все это дело. - Я прочел об этом, - кивнул Дронго. - Но каким образом они сумели вывезти заряды из хранилища? Это же невозможно, почти фантастика. - Двое тех самых сотрудников Центра вошли в лифт, рядом с которым всегда сидит охранник. У них был допуск, и их не остановили. Они входят в лифт уже в спецодежде. - То есть в скафандрах. - Их не совсем так называют, но да, они были одеты в такие неповоротливые костюмы. Внизу сотрудникам службы безопасности находиться нельзя. Там радиация не очень сильная, но при длительном воздействии на человека может сказаться и она. Но внизу установлены камеры наблюдения, связанные с компьютерной сетью. Позже мы выяснили, что кто-то изменил программу, и компьютер выдал дважды один и тот же эпизод. Теперь уже ясно, что они вошли в хранилище девятого июня и вынесли заряды наверх. Десятого они вывезли их из Центра вместе с радиоактивными отходами. Такова наша версия. Машков закончил есть первое, и девушка в белом халате принесла ему второе. Собеседники замолчали, думая каждый о своем. - Предположим, что программа компьютера была изменена, - прервал молчание Дронго, - но как могло получиться, что они пронесли заряды мимо дежурного офицера и это осталось незамеченным? - А вы думаете, охранники спрашивают, что именно носят одетые в спецодежду сотрудники Центра? - ответил вопросом на вопрос Машков. - Никому и в голову не могло прийти проверять, что они там несут. Их лаборатория расположена внизу, и сотрудники службы безопасности не вмешиваются в научный процесс, таковы строгие правила. - Черт возьми, - пробормотал Дронго, - какие дурацкие правила. Получается, что ваши офицеры охраняют Центр от внешних врагов, а не от внутренних. - Получается так, - согласился Машков. - Эти ЯЗОРДы очень тяжелые? - Одному человеку они не под силу. Но двое справятся. И довольно легко. - Досье на погибших у вас, конечно, есть? - Они у Земскова, но я думаю, их можно взять, это не проблема. - Они вывезли заряды под видом радиоактивных отходов? - Да. Нам кажется, что именно так. И видимо, Мукашевич, тот самый исчезнувший водитель, был непосредственно замешан в этом. - Я не думаю, - сказал Дронго. - Что? - Нет, ничего. У вас есть еще какие-нибудь соображения? - Больше нет. Наши офицеры проверяют: где могли перегрузить заряды, если их действительно вывезли на этом автомобиле. С другой стороны, эту идею подали нам ученые, работающие в составе комиссии. Иным путем вывезти что-либо из Центра шансов практически нет. Ни единого. У них была единственная возможность воспользоваться автомобилем, который вывозил отходы именно десятого числа. Что они, очевидно, и сделали. А одиннадцатого оба погибли. И вот теперь мы нигде не можем найти Мукашевича, исчезнувшего сразу после того, как мы обнаружили пропажу зарядов. - Интересно, - пробормотал Дронго, - очень интересно. Мне нужно будет поработать с личными делами сотрудников Центра и сотрудников службы безопасности. Как вы думаете, полковник, мне разрешат это? - Нет, - ответил Машков, - точно не разрешат. У нас даже не все офицеры имеют доступ к такой информации. Вы же понимаете, что это особый Центр. У него свои специфические задачи. Раньше он был полностью в ведении Министерства среднего машиностроения и КГБ. Потом его передали Министерству обороны, но степень секретности Центра осталась. Нет, я думаю вам не разрешат... - И все-таки я буду настаивать. Машков закончил есть и благодарно кивнул сидевшей в стороне девушке, которая терпеливо ждала, когда они закончат ужинать. Подойдя к ним, она убрала тарелки и тихо спросила: - Чай пить будете? - Если можно, - улыбнулся Машков, и девушка пошла на кухню. - Мы проверяем обычный путь транспортировки отходов, - продолжал полковник, - но пока ничего не смогли обнаружить. Никто не мог даже подумать, что такое возможно. Мы так привыкли к стабильной системе безопасности. - Замкнутые системы всегда уязвимы, если происходит замыкание в самой сети, - задумчиво проговорил Дронго, - вы расходуете столько сил и средств на защиту подобных центров, не ожидая, что удар возможен совсем с другой стороны. - Но это просто фантастическое стечение обстоятельств. Да еще Степанов ушел в отставку. Это мой предшественник, - пояснил Машков. - Все так несчастливо наложилось друг на друга. Ученые говорят, что подобное роковое невезение случается чрезвычайно редко. И Степанов уходил, и замену ему пока не нашли, и оба молодых ученых как-то вышли из-под контроля. Да и жизнь у них не заладилась. У одного были неприятности с женой, которая уехала с ребенком из поселка, другой вообще был холостой. Сотрудник службы безопасности, дежуривший девятого июня, был новичком и многого не знал. Он даже не помнит, выносили они что-то или нет. Да еще их внезапная смерть. В общем, все получилось так непредсказуемо сложно... И еще Кудрявцев разрешил погибшим поменяться сменами, забыв сообщить об этом, как полагается по правилам. Он вспомнил об этом только несколько дней назад. - Мне обязательно нужно будет посмотреть личные дела сотрудников Центра, - снова убежденно сказал Дронго, - иначе у меня ничего не получится. - Тогда обращайтесь к генералу Земскову. Он сейчас здесь главный. Сырцов пока отстранен от исполнения своих обязанностей. Они вместе с Волновым были даже сначала арестованы, но затем по настоянию директора их освободили и взяли подписку о невыезде. - А директор сильно переживает? - Не то слово. Он постарел на десять лет. - Вы можете завтра со мной пройтись по всему маршруту? - попросил Дронго. - Я бы хотел спуститься в хранилище. Там ведь, наверно, существует своя система шифра? - Да, конечно. Пароль меняется каждый день. Это тоже одно из условий безопасности. - И кто его знал? - Только начальник службы безопасности полковник Сырцов. И его заместитель подполковник Волнов. Обычно знали кодовое слово директор Центра и его заместитель. Больше никто. - Академик Добровольский и Кудрявцев? - уточнил Дронго. - Правильно? - Точно. Но есть еще ключи, точнее, магнитные карточки. Только у Добровольского и Сырцова. И открыть двери в хранилище можно лишь одновременно обоими ключами. И, конечно, набором известного кода. - У кого еще могли быть ключи? - Только у них. Мы проверяли, ключи не похищали и не подделывали. Впрочем, это невозможно сделать. Это не обычные ключи, как я сказал, а специальные магнитные пластины, карточки, информацию на которых даже теоретически невозможно подделать. Там цифровой код. Тридцатизначное число. Это надежнее, чем даже отпечатки пальцев. Вообще-то я не имею права рассказывать вам об этом, но карточки действительно невозможно подделать. - А сотрудники могли взять карточки и войти в хранилище? - Нет. Обычно для обеспечения доступа сотрудников в хранилище утром туда спускались директор и начальник службы безопасности. Или кто-то из их заместителей, которые производили разблокировку двери. Код знали сотрудники лаборатории Шарифова. - Он начальник лаборатории? - Да, мы его тоже проверяли. Наше руководство считает, что он самый подозрительный. - Почему? - Глупое подозрение, - вздохнул Машков, - он наполовину татарин, и они считают, что он мог быть каким-либо образом связан с чеченцами. - Из-за своей национальности он заранее считается подозрительным? - усмехнулся Дронго. - У вас несколько странный руководитель комиссии, вы не находите? - Не знаю, - улыбнулся Машков, - я не могу обсуждать такой вопрос. - Мне нужно будет встретиться с каждым из членов комиссии, - решительно произнес Дронго. - Только утром, - возразил Машков, - посмотрите на часы, уже первый час ночи. Это у нас с вами поздний ужин. - Да, жалко девушку, она, кажется, ждет не дождется, когда мы уйдем, - согласился Дронго, вставая. - Пойдемте, полковник, я хотел бы пройтись с вами по территории Центра и посмотреть предполагаемый путь вывоза зарядов. - Сейчас? - изумленно спросил Машков, взглянув на часы. Потом добавил с некоторым восхищением: - Вы ведь только что прилетели... - Разве я сказал, что устал? - Идемте, - согласился полковник. - Знаете, я много слышал про вас. Может, вы действительно сумеете сделать то, что не смогли все мы. ПАРИЖ. 10 АВГУСТА Отель "Крийо