иссии. Они бы без вас ничего не нашли. И теперь не найдут, - уверенно сказала она. - Что вы хотите этим сказать? - Ничего. - Она попыталась сжать губы, но это не очень получалось. И тогда она повернулась к Дронго и четко, по слогам произнесла: - Ни-че-го. - Можете ничего не говорить, - заметил полковник Машков, - ваш напарник согласился нам во всем признаться. - Сережа Хорьков? - удивилась женщина. - Вот подленький тип. Меня избивал, а сам сразу лапки кверху. И что вы ему пообещали? - Полное помилование, - серьезно ответил Машков. - Но это не я обещал. Это наш директор должен был переговорить с Генеральным прокурором страны. Как только согласие прокурора получат, так его сразу и отпустят. Конечно, в том случае, если он нам укажет, где находится второй заряд. Но он клялся, что расскажет все. - Он расскажет, - зло сказала Суровцева, - он все расскажет. - А про деньги свои на Багамах он тоже расскажет? Он там в банке полмиллиона держит, про это тоже расскажет? - зло спросила она, отодвигая ногу от ноги Дронго. - Он нам много чего расскажет, - строго заметил Машков. - Не верьте вы ему, не верьте ни единому его слову, - она начала нервничать. - Значит, он на свободе гулять будет, а меня посадят? - Обязательно посадят, - поддержал игру Дронго. - На вас ведь столько всего висит. В том числе и убийство собственного мужа. - Да вы что? - разозлилась она. - С ума посходили. Он же убийца, преступник, рецидивист. Как вы можете даже подумать, что нужно отпустить Хорькова. Меня спросите, я вам все расскажу. Все, все. Зачем же меня в тюрьму отправлять? У меня ребенок маленький. - Вы и так давно не видели своего ребенка, - презрительно сказал Машков. - Вы же сидели в Хельсинки с Хорьковым, ждали, когда оба ящика с грузом туда привезут и переведут вам деньги. - Это он вам уже успел рассказать? - Она сильно нервничала. Изуродованное лицо, равнодушный к ее прикосновениям Дронго, помилованный Хорьков, отнятые деньги, все это именно в таком порядке и сводило ее с ума. - Я вам все расскажу... - Теперь Суровцева чуть не плакала. Она повернулась к Дронго, решив, что он главный. - Вы ведь можете и меня помиловать. Я все расскажу. - Где заряд? - спросил Машков. - Он... - Она уже хотела ответить, но вдруг метнула подозрительный взгляд на Машкова и отрезала: - Ничего я вам рассказывать не стану. Сначала я должна Хорькова увидеть. Может, вы мне все врете. - Странно, - вдруг сказал Дронго. - Что странно? - Она снова повернулась к нему. - Странно, что вы себя так ведете. Вы же интеллигентная женщина, имеете высшее образование, красивая... Как могло получиться, что вы стали такой сволочью. - Что? - Она явно не ожидала от него такого слова. - Что слышала, - грубо ответил Дронго и отвернулся к окну. - Надо же такой стервой уродиться, - сказал он вполголоса. - Я даже в книгах не встречал таких подлых тварей. Она снова хотела сжать рот, и у нее снова ничего не получилось из-за опухшей нижней губы. Тогда она прижала ладони к лицу и начала громко плакать. В ее плаче было нечто театральное, и Дронго, повернувшись к ней, презрительно покачал головой. - Перестаньте, - рявкнул он, - свои актерские способности будете демонстрировать следователям, которые будут вести ваше дело. Вам еще понадобятся силы. Вы как минимум получите пожизненное заключение. Он специально переигрывал, и Машков это понял. С другой стороны, она при всей своей самоуверенности, ничего не знала ни об Уголовном кодексе, ни о наказаниях, хотя Дронго был прав: пожизненное заключение ей вполне могли дать. - Как пожизненное? - сразу подняла она голову. - Как это? Навсегда? - Вот приедем, там и узнаете, - продолжал давить Дронго. - Подождите, - сказала она твердо, - остановите машину. Остановите, - закричала она изо всех сил, и водитель, нажав на тормоза, обернулся к ней. - Подождите, - произнесла она, глядя на Дронго. - Я на все согласна. Я вам все расскажу. Я все вам расскажу, - дважды повторила она, - все, что вы хотите. Я все знаю. Не нужно меня в тюрьму. И не нужно отпускать Хорькова. Я сама вам все расскажу. - Останови машину, - разрешил Машков и посмотрел на Суровцеву. - Начинайте рассказывать. Впрочем, меня мало интересует ваша исповедь. Мне нужно знать только одно. Где второй заряд? Кто заказал вам его похищение? - Он у мистера Ревелли. Он находится у него, - крикнула Маша. МОСКВА. 17 АВГУСТА На совещании у директора ФСБ на этот раз собрались все, кто имел отношение к расследованию преступлений, совершенных в Чогунаше. Здесь присутствовали его заместители Потапов и Земсков. Приехали специально приглашенные Ерошенко и Ильин. Находились вызванные сюда Машков и Левитин. Были и другие офицеры, проводившие параллельно оперативную работу в Москве и Финляндии. Не было только Дронго, пригласить которого никому даже не пришло в голову. Земсков, узнавший о том, что Суровцеву нашли благодаря эксперту, ничего не сказал, только кивнул головой Машкову. Сегодня он сидел мрачный и торжественный. Суровцева дала подробные показания. Она рассказала обо всем, о чем только могла. Когда Хорькову показали протокол ее допроса, он понял, что дальнейший торг ни к чему не приведет, и согласился отвечать на все вопросы, лишь умоляя сохранить ему жизнь. Правда, при этом он страшно ругался, не подозревая, что и она ругала его не меньше, правда, не столь отборными и смачными выражениями, как у него. Докладывал Машков, которому было поручено завершение последнего этапа операции. - Можно считать доказанным, что вся операция была спланирована Хорьковым под влиянием его сожительницы Суровцевой, с которой он познакомился несколько месяцев назад. Она ему подробно и часто рассказывала о Научном центре, где работал ее муж. Когда к Хорькову, имевшему виллу в Италии, обратились итальянцы, он быстро согласился на сотрудничество. Все преступление было разработано в деталях, с учетом того факта, что само хищение будет совершено сотрудниками Центра Суровцевым и Глинштейном. Они действительно сумели проникнуть в хранилище, вынести два заряда, а подполковник Волнов подменил пленку, на которой был зафиксирован выход из хранилища обоих ученых. Затем груз был вывезен из Центра вместе с радиоактивными отходами. Нам удалось проследить всю цепочку. Ящики были отправлены вместе с отходами и приняты на месте Полухиным; он выгрузил оба ящика в Норильске, рядом с которым и находится захоронение. Этот груз, конечно, не охранялся, так как никому и в голову не могло прийти, что кто-то захочет посягнуть на радиоактивные отходы. Хотя по правилам груз должен строго охраняться, однако караульная рота почти не занималась охраной состава, что и привело к подобному результату. Груз был переправлен по железной дороге сначала в Москву, а потом в Санкт-Петербург, а там его поручили заботам местного авторитета Сирийца - Ованесова Михаила Аршаковича, имевшего пять судимостей. Он, в свою очередь, поручил переправку груза некоему Сухареву, который числился в его компании, но в основном занимался рэкетом и выбиванием денег, а также сопровождал различные грузы. Сухарев провез оба ящика через границу, но, видимо, из любопытства вскрыл первый ящик и доставил его в Порво, где и получил в мотеле огромную дозу радиации. Когда в Хельсинки состоялась его встреча в порту с сообщниками, он, видя, что его окружили люди Сирийца, застрелился. Хорьков и Полухин вместе с Суровцевой, которая была вдохновительницей всей операции, решили не оставлять свидетелей. В Чогунаше подполковник Волнов метким выстрелом пробил колесо автомобиля, в котором ехали Глинштейн и Суровцев, и те свалились в овраг и погибли. В Москве тот же Волнов и Полухин вместе с неустановленными убийцами ликвидировали семью доктора наук Сиротина Александра Никодимовича, который способствовал хищению ЯЗОРДов, разработав для этого систему защиты. После обнаружения хищения двух зарядов в Центре был также убит водитель Мукашевич, а Хорьков приказал убрать Ованесова, причастного к неудачной перевозке груза. Благодаря комиссии, работавшей в Центре, и... - Полковник сделал паузу, но все-таки решил сказать: - И эксперту, оказавшему нам большую помощь... - он видел удивленные лица других офицеров, но смотрел прямо в глаза директору, когда продолжал свой доклад, - нам удалось выйти на Хорькова и Суровцеву, и те были арестованы на даче. Полухину удалось скрыться. Выяснилось, что оба заряда были заказаны неким мистером Ревелли, проверка которого проходит по линии управления генерала Потапова. В настоящее время идут активные поиски исчезнувшего Полухина и некоего Законника, имя которого упоминается все время в показаниях Суровцевой. Кто это такой - Хорьков отказался пояснить, заявив, что это один из его знакомых. Мы имеем основания утверждать, что Законник является также одним из руководителей этой операции. Однако пока что конкретных сведений о нем не получено. - У вас все? - спросил директор. - Так точно. - Спасибо, садитесь. Генерал Потапов, теперь мы слушаем вас. - Нам удалось установить, что под именем синьора Ревелли скрывается Антонио Конти, разыскиваемый Интерполом за многочисленные преступления. В настоящее время в Италии его нет, кстати, там он приговорен к тюремному заключению. Очевидно, Конти все-таки посредник. Зная его специализацию, трудно предположить, что он переквалифицировался в террориста. Это известный мошенник, связанный с итальянской мафией, но не убийца, и поэтому он вряд ли решился бы на подобное в одиночку. У нас есть все основания предполагать, что за ним стоят другие люди, настоящие заказчики. Хорьков упоминает, что Ревелли - Конти несколько раз настаивал на том, что заряды должны прибыть в Европу к началу августа. Очевидно, они готовят свою акцию именно в августе, и поэтому счет может идти даже не на дни, а на часы. Потапов замолчал, словно обдумывая следующую фразу, и продолжал: - Деньги на счет Хорькова в немецком банке переводились из французского банка, из Парижа. Сейчас наши сотрудники уточняют номера счетов Хорькова, который согласился на сотрудничество. Однако уже ясно, что поиски Ревелли и людей, заказавших ЯЗОРДы, должны вестись именно в Париже. - У вас есть конкретные предложения? - Есть, - кивнул Потапов. - Дело в том, что Суровцева видела приезжавшего вместе с Ревелли итальянца, с которым договаривался Хорьков. Разумеется, видел их и сам Хорьков. Мы считаем возможным немедленно выслать в Париж бригаду наших сотрудников. Целесообразно было бы взять с собой либо Хорькова, либо Суровцеву. - Лучше Хорькова, - сразу же предложил Земсков, - с женщиной будут проблемы. Она очень неуравновешенный человек. - А если он попытается сбежать? - спросил Потапов. - Мы можем не знать, где он хранит часть своих денег, и он спокойно от нас скроется. А Суровцева наверняка не захочет повторять своей позавчерашней попытки, так как ни знакомых, ни денег в Париже у нее нет. - Согласен, - кивнул директор, - пусть летит Суровцева. Кто возглавит бригаду? - Полковник Машков. Мы уже связались с Интерполом и попросили их оказать содействие. Разумеется, мы не объясняем им, почему мы разыскиваем Ревелли - Конти, но Машков будет иметь в виду свою сверхзадачу - поиск ЯЗОРДа. - Да, это правильно, - согласился директор. - Не нужно раньше времени поднимать панику. Они в Европе все паникеры. Чуть что-нибудь не так, и сразу начинают нервничать. - Мы хотим показать в местном отделении банка фотопортреты Ревелли и того итальянца, который приезжал вместе с ним. По рассказам обоих подследственных, именно он говорил на русском языке, переводя разговор Хорькова и Ревелли. Но Суровцева вспоминает, что по-русски итальянец говорил с сильным акцентом. Хорьков не хочет или не может вспомнить его фамилию, но Суровцева дала довольно подробное описание переводчика. Во всяком случае, деньги переводились именно из Парижа. С пограничниками мы уже договорились. Всю группу пропустят с личным оружием. Потапов замолчал, но продолжал стоять. Директор несколько удивленно посмотрел на него: - У вас все? - Все... но... - Генерала явно что-то смущало. - Разрешите мне высказать свое личное мнение. - Мы вас слушаем. - Директору не нравилось, когда возникали какие-то посторонние обстоятельства. Потапов сейчас импровизировал, что на него было совсем не похоже. - Прошу включить в состав группы, вылетающей в Париж, нашего эксперта. Я считаю, что он реально сможет помочь Машкову в решении стоящих перед ним сложных проблем. - Он не наш эксперт, - разозлился директор, - и вообще, давайте заканчивать с этой порочной практикой привлечения к нашей работе посторонних. Как вы считаете, Земсков? Машков огорченно вздохнул. Генерал вряд ли станет возражать. Он всегда был настроен против Дронго. - Поддерживаю мнение генерала Потапова, - вдруг сказал Земсков, - считаю, что наличие такого специалиста очень поможет работе нашей бригады. Директор удивленно взглянул на него и покачал головой. Он хотел что-то спросить, но его опередил гость. - Да, - подтвердил генерал Ерошенко, - это правильно, он весьма толковый специалист. Он очень хороший аналитик. Директор нахмурился. Получалось, что все высказались против его мнения. Такого еще никогда не было. Он посмотрел на Машкова. - Вы руководитель группы. Как вы считаете, полковник, вам нужен будет этот внештатный эксперт? - Так точно, товарищ генерал, - вскочил со своего места Машков, - он нам просто необходим. - Ну, тогда я просто не знаю, - пожал плечами директор. - Если он вам всем так нужен, то пусть летит в Париж. Может, там от него действительно будет какая-нибудь польза. На Суровцеву обратите особое внимание, полковник. Чтобы у нее не было ни единого шанса сбежать. Вы за это лично отвечаете. ПАРИЖ. 18 АВГУСТА Они прилетели в Париж группой в восемь человек. С виду это была обычная туристическая группа. Две молодые женщины и шесть молодых мужчин. Внешне они казались такими беззаботными и веселыми. По предложению Дронго они поселились в маленькой дешевой гостинице "Бел Мон", расположенной недалеко от Елисейских Полей. Дронго предложил этот отель еще и потому, что там были длинные узкие коридоры и номера со смежными комнатами. Он сделал это намеренно, поселив Машу Суровцеву вместе с сопровождавшей ее сотрудницей ФСБ в самой дальней комнате, откуда Суровцева не смогла бы сбежать. Вторая женщина была придана группе специально для сопровождения Суровцевой. Капитан Шалимова разместилась в одной комнате с Суровцевой. Остальные офицеры по двое, а Дронго и Машков получили индивидуальные номера. Весь день восемнадцатого числа они провели в банке, предъявляя его сотрудникам фотографии Ревелли и неизвестного итальянца. Но все было тщетно. Никто не мог вспомнить ни первого, ни второго. В конце концов, служащие банка были не обязаны помнить всех своих клиентов в лицо, тем более что многие совершали самые рядовые операции по переводу денег. К этому времени основные договоренности о единой валюте в странах Европы были достигнуты, и уже не имело принципиального значения, в каком именно банке лежат ваши деньги. Все равно все европейские банки готовились к переходу на единую валюту - евро. С сотрудниками Интерпола они встретились вечером. На встречу отправились Машков, Дронго и один из офицеров, говоривший по-французски. Остальные остались в отеле. Особенно светиться не стоило. Не дай Бог всплывет новость, что в Париж прибыло так много сотрудников ФСБ. Это сразу вызвало бы ненужный интерес прессы. Сотрудники сильно нервничали, так как понимали, что каждый потерянный день может оказаться роковым. Встреча состоялась в национальном бюро Интерпола во Франции. Их принимал Жак Корню, элегантный, высокий, худой мужчина с короткой щеточкой усов, длинным носом, добрыми, мягкими глазами. Он был похож на киноактера или шансонье и уж меньше всего на полицейского. Улыбаясь, он долго слушал гостей, но в конце беседы лишь развел руками: - Вы думаете, так просто найти Ревелли в нашей стране? Мы ищем его уже несколько месяцев. В самой Италии его разыскивают за мошенничество в особо крупных размерах. Суд состоялся в июне, а он до сих пор не найден. Все его прежние конторы оказались закрытыми. Нельзя найти человека по старому банковскому счету, это нереально. - Может быть, то, что он связался с представителями нашей мафии, поможет выйти на его след? - предположил Машков. - Возможно, - добродушно улыбнулся француз. - Но вы представляете, какая у нас сложная задача? Сейчас во Франции практически нет границ. Достаточно человеку попасть в Шенгенскую зону, как все поиски становятся очень трудными. Если Ревелли - Конти когда-нибудь выедет из Западной Европы, тогда, конечно, мы сможем его арестовать. Но пока... - он развел руками. - У нас нет границ, и мы не можем знать, куда именно он перемещается. Надеюсь, вы меня понимаете? Они понимали. И поэтому в отель возвращались в подавленном настроении. - Сегодня уже восемнадцатое августа, - задумчиво сказал Машков. - Хорьков уверяет, что Ревелли требовал, чтобы груз доставили именно в августе. Интересно знать, почему? - Не знаю. - Дронго шел по тротуару, глядя себе под ноги. - Я был во Франции на пятидесятом Каннском фестивале с сотрудниками Службы внешней разведки. У нас тогда была очень сложная задача, но мы знали, кого и где искать. Этот Корню прав. Мы так не найдем Ревелли. Нужно придумать какой-то трюк. - Дать объявление в газету, - пошутил Машков, - что мы ищем исчезнувшую атомную бомбу? Или синьора Ревелли - Конти, которого должны допросить. Это несерьезно. Но как нам тогда найти его? - Подождите, - остановился Дронго. - Хорьков дал нам телефоны Ревелли, которые не отвечают, и адреса его старых офисов, которые закрыты. Но, как нам сообщила Суровцева, в последний день перед арестом он вызвал Полухина и поручил ему убийство Ревелли. Правильно? - Да. Но при чем тут Полухин? - Они нас обманывают, - убежденно сказал Дронго, - и Хорьков, и Суровцева нас обманывают. Они не договаривают всей правды до конца. Если Хорьков вызвал к себе Полухина, то он должен был дать ему конкретный адрес, где именно искать Ревелли. Он же не мог сказать киллерам, чтобы они рыскали, как мы, по всему Парижу. Он знал точный адрес. Как же я этого не понял в Москве! Сейчас вы сказали про объявления, и я сразу же подумал, что нельзя посылать убийц к человеку, адреса которого ты не знаешь. И еще. Хорьков должен иметь телефон Ревелли, чтобы оперативно с ним связываться. Он ведь до последней минуты сидел в Хельсинки и верил, что груз будет найден. Быстрее в гостиницу! Я же говорил, что нельзя доверять этой "сладкой парочке". Они остановили такси и поехали в отель. Быстро поднялись наверх и прошли к номеру, где разместились женщины. Постучали, но никто не ответил. Они постучали еще, но никто не откликнулся и на этот раз. - Черт возьми, - разозлился Машков, - будем ломать дверь! Куда они могли деться? ПАРИЖ. 18 АВГУСТА Он вышел из дому в хорошем настроении. В этом пригороде Парижа, где он жил, всегда тихо и спокойно. Ревелли только что поговорил с Френвалем и имел все основания радоваться. Френваль обещал закончить свою работу к завтрашнему вечеру. Значит, двадцатого августа у этого несносного Абделя будет второй ящик. Ну и черт с ним, пусть будет. Пусть делают все, что хотят. Лишь бы он наконец точно знал, что все деньги придут на его счет. Все остальное не так уж и важно. Пусть Абдель получает свой второй ящик и убирается ко всем чертям, хоть в преисподнюю. Он улыбнулся. Френваль обещал, что все будет в порядке, а это самое главное. Ревелли прошел к своему автомобилю, огляделся по сторонам. Какая сегодня хорошая погода. Похоже, не будет изнуряющей жары. Нужно будет заскочить в "Крийон" к Абделю и наконец сообщить ему, что теперь все в порядке. Он сел в машину, мягко выехал со стоянки. Пусть теперь этот Абдель попробует что-нибудь сказать. Ребята на Сицилии все приготовят как нужно. Пусть увозит свой второй ящик. Он немного прибавил скорости, направляясь к центру. Все получилось не так, как он планировал. Абделя не оказалось в отеле. Этот любитель французских женщин шляется по всем злачным местам города и не угомонится, пока не получит СПИД, зло думал Ревелли, сидя в баре перед лифтом и ожидая, когда наконец появится нужный ему человек. Абдель приехал в третьем часу и сразу прошел в бар. Его предупредили, что его ждут. Абдель сел за столик и, сухо поздоровавшись, спросил: - Какие новости? - Все в порядке, - злым голосом ответил Ревелли. - Я жду вас уже четыре часа. Мы же договаривались, что по утрам вы будете в номере. Каждый день до двенадцати. - Я ушел немного раньше, - равнодушно сообщил Абдель. Он даже не извинился. - Вы уже проверили содержимое первого ящика? - спросил Ревелли. - Надеюсь, вы остались довольны? - Да, все в порядке. Но учтите, что нам нужен и второй ящик. Нам нужно обязательно два груза, как мы и договаривались. - Будет, будет у вас второй ящик. Через два дня он прибудет на Сицилию, как условились. Но учтите, что мы сразу потребуем перевода денег. - Это пусть вас не беспокоит, - ухмыльнулся Абдель, - с деньгами у нас нет никаких проблем. - Тогда все в порядке, - Ревелли поднялся, - запишите мой коньяк и кофе на счет этого господина, - показал он бармену. "Пусть платит, - удовлетворенно подумал он, - они богатые, эти мерзавцы. Пусть за все платят". Он развернулся и поехал домой. В баре он успел легко закусить и теперь собирался пообедать рядом со своим домом, где снимал квартиру. Подъехав к дому, он припарковал машину, закрыл дверцу, поправил пиджак. Он был в синем бархатном пиджаке, серых брюках, клетчатой рубашке. Ревелли, улыбаясь, пошел к дому, навстречу ему шли два парня. Ему показалось, что он их видел. Потом он вспомнил, что точно видел их в отеле, где только что сидел. Он по инерции сделал несколько шагов вперед, с ужасом припомнив, что пистолет остался в "бардачке" его автомобиля. Один из парней поднял пистолет с навинченным на ствол глушителем. Ревелли понял, что через секунду будет покойником. И никаких шансов сбежать или спастись у него уже не оставалось. Они стояли в пяти метрах от него, что-либо предпринять он явно не успевал. Раздался громкий щелчок. Один, второй. Ревелли зажмурился, потом открыл глаза. Один из убийц, нелепо изогнувшись, падал боком на тротуар. Глаза у него были широко раскрыты. Ревелли обернулся. Рядом с его машиной стоял какой-то неприятный старик с таким же оружием, как и у нападавших. Второй киллер, увидев старика, бросился к нему, словно пытаясь что-то объяснить, но старик снова поднял пистолет. Сухо щелкнули два выстрела. Пули отбросили тело второго киллера. Все было кончено. Ревелли почувствовал, как у него дрожат колени. Он непроизвольно ощупал голову и грудь. Все было в порядке. - Все о'кей, мистер Ревелли, - подошел к нему старик, убирая оружие. Он сильно хромал. - Кто вы такой? - спросил по-английски Ревелли, все еще опасаясь своего нежданного спасителя. - Они, - показал старик на убитых, - тебя убивать. - Он сделал характерное движение рукой, и Ревелли испуганно отпрянул в сторону. - Они Хорьков, Хорьков, - несколько раз повторил незнакомец. "Их послал Хорьков, - понял Ревелли, - этот сукин сын, который не вернул моих денег. Ах мерзавец!" - Кто ты такой? - строго спросил он уже по-французски, но старик не знал и французского. Он просто показывал на убийц и твердил: "Хорьков". - Я понял, понял, - раздраженно сказал, оглядываясь, Ревелли. В этот час на улице никого не было. "Придется уходить и отсюда, - подумал он, - нужно быстрее уезжать". - Садись в машину, - показал он старику и побежал в квартиру за своими вещами. Лопухин, хромая, прошел к автомобилю. Он был доволен. Ему удалось уйти от сотрудников ФСБ три дня назад, затем пересечь российско-украинскую границу, сесть в самолет, улетавший в Берлин, получить в Берлине оружие и случайно найти в кармане тот самый адрес Ревелли, который он дал своим киллерам. Он вдруг понял, что это его единственный шанс закрепиться в Европе. Нужно только все рассчитать правильно и появиться в нужном месте и в нужное время. Весь вчерашний день он терпеливо ожидал, когда наконец ребята приступят к работе. Но они были осторожны. Они выслеживали Ревелли, а Полухин выслеживал их. Полухин понимал, что на несколько тысяч долларов, вывезенных из Москвы, он в Европе закрепиться не сможет, тем более что ему нужны будут новые документы. А на это потребуется и много денег. Значит, оставался единственный шанс - убрав собственных киллеров, услужить мистеру Ревелли и стать его личным телохранителем. Только в этом случае у него появлялся шанс зацепиться в Европе. Труднее всего ему было сегодня утром, когда Ревелли поехал в отель, а ребята двинулись за ним, устроив настоящую гонку. Он чудом нашел случайную машину и, пообещав сто долларов, рванулся за ними следом. В отеле он старался не попадаться им на глаза, но позже все-таки решил, что лучше сделать вид, что он будет работать вместе с ними. Ребята очень обрадовались, увидев его. Они договорились, что все произойдет в этот день. Он был спокоен, ребята его никогда не обманывали. В тот момент, когда они решили, что можно начинать, он выхватил свой пистолет. Нужно было видеть лица обоих дурачков. Они решили, что он сошел с ума. Если бы они знали, как помогли ему. Ревелли вернулся в машину с большой сумкой, опасливо покосился на мирно сидевшего старика и уселся за руль. - Клянусь святой Девой Марией. Никогда в жизни больше не буду иметь дела с этими русскими, - пробормотал он, выезжая со стоянки. ПАРИЖ. 18 АВГУСТА Они постучали еще раз в дверь и в этот момент увидели, что по коридору идут Суровцева и Шалимова. - В чем дело, капитан? - строго спросил Машков. - Мы вышли с ребятами погулять, - объяснила Шалимова, - нас было трое, а она одна. Вы напрасно беспокоитесь. - Ясно. Суровцева, вы мне нужны, - сказал Машков. Она вошла в комнату. Дронго и полковник быстро прошли следом за ней. - Мне нужен адрес Ревелли, - без обиняков сказал Дронго. - Какой адрес? - притворно удивилась женщина. Синяки у нее начали проходить, и она уже несколько пришла в себя. - Быстрее... Адрес Ревелли, - требовал Дронго. - Я не понимаю, о чем вы говорите. - Она неторопливо прошла к своей кровати, села на нее. - Вы говорили, что Хорьков решил послать киллеров убрать Ревелли. Правильно? - Да, правильно. Ну и что? - Куда он их послал? Он же не мог послать их куда попало. Или поручить им искать Ревелли по всей Европе. Он дал им конкретный адрес. Где? Где адрес Ревелли? - Да, - растерянно сказала она, - он дал адрес. Я совсем про это забыла. "Или она гениальная актриса, или действительно забыла", - подумал Дронго и быстро переспросил: - Где адрес? - Остался на даче, на столе Хорькова, - вспомнила женщина. - Вы изъяли все бумаги Хорькова? - повернулся Дронго к Машкову. - Да, они все сейчас в ФСБ. - Звоните в Москву. Срочно. Пусть поднимут все бумаги. Там должен быть адрес Ревелли. - Они и так сейчас занимаются всеми бумагами Хорькова. - Нам не нужны все, полковник. Нам нужны только адреса в Париже. Звоните в Москву. Машков вышел, чтобы позвонить от себя. Дронго задумчиво посмотрел на Суровцеву. Она улыбнулась: - Вы бываете такой строгий. - Не стоит стараться, - поморщился он, - не люблю самок. - Что? - Не люблю животных самок, - повторил он, глядя на нее с отвращением. - Вы негодяй, - убежденно произнесла она, - вы оскорбляете женщину, которая зависит от вас. Вы настоящий негодяй. - Я не вижу здесь женщины, - возразил он, - если вы относите себя к представительницам женского пола, то должен вам сказать, что вы своей принадлежностью к ним оскорбляете весь женский род. Здесь нет женщины, Суровцева. Настоящая женщина никогда не позволит себе так хладнокровно планировать убийство собственного мужа, отца своего ребенка. Вы не женщина, вы чудовище. Хорьков рассказал Машкову, что вы обманули его даже в последнюю секунду, заявив, что беременны от него. Врачи, которые вас осматривали, не нашли никакой беременности. Вы чудовище, - повторил Дронго, - лживое и подлое. - А вы гнусный женоненавистник, - разозлилась она. - Вы, наверно, импотент. Или голубой. Я думаю, скорее первое. Поэтому вы так и ненавидите меня, что сами ничего не можете сделать. - Я не собираюсь вам ничего доказывать. Думайте как хотите. У вас просто-напросто извращенная психика. - Дурак! - Она отвернулась и замолчала, потом несколько раз нервно повторила: - Дурак, дурак, дурак! Он вышел из комнаты и прошел к Машкову. Тот положил трубку и обернулся к Дронго. - Едем быстрее. Они дали мне шесть адресов. Три в Париже, один в Ницце, один в Милане и один в Палермо. Адреса, написанные от руки, нашлись среди других документов. Наши сотрудники как раз их разбирали, собираясь отправить запросы с указанием адресов в Интерпол. - К этому женоподобному Корню, - кивнул Дронго. - Он бы вам ответил через год, когда взрыв уже давно стер бы с лица земли часть Европы. Поехали по парижским адресам. Захватив переводчика, они, не мешкая, выехали. Первый оказался адресом известного французского борделя. Машков хмуро улыбнулся и велел следовать дальше. Зато у дома, значившегося во втором адресе, их встретила толпа. - Здесь только что произошло убийство, - объяснил один из прохожих. - Убили двух молодых людей. Говорят, что они русские. - Опоздали, - прошептал с досадой Машков, - мы опоздали. - Нет, - возразил Дронго, - здесь что-то не так. Скорее всего погибли те двое убийц, которых посылал Полухин. Странно, почему убиты они, а не Ревелли? Здесь что-то не так. - Надеюсь, вы не хотите предложить свои услуги полиции? - хмуро спросил Машков. - Нет. Но здесь произошло что-то непонятное. Время, время! У нас нет времени. У нас совсем нет времени. Послушайте, Машков, кажется, нам все-таки понадобится этот ваш Корню. Вы можете завтра снова поехать к нему со мной? - Конечно, - озабоченно кивнул Машков, - а зачем это нужно? - У меня такое предчувствие, что мы можем не успеть. Вы видите, как все работает против нас? Мне ужасно интересно, как Ревелли ухитрился убрать двух подосланных к нему профессиональных киллеров. Без посторонней помощи он явно не обошелся. МОСКВА. 18 АВГУСТА В это утро он передал свое заявление в приемную, сообщив, что будет на работе. Манюков даже не предполагал, что визит Кларка в их фешенебельный дом был зафиксирован сотрудниками ФСБ и соответствующая записка уже в понедельник утром была отправлена директором ФСБ Президенту с пометкой "Секретно". К этому времени Манюков сидел у себя в кабинете, ожидая решения своей судьбы. Весь день его не вызывали, пока наконец к вечеру Президент не пригласил к себе своего помощника. Когда Манюков вошел в кабинет, там уже находился руководитель администрации Президента, которому формально подчинялись все помощники. - Садитесь, Виктор Федорович, - подчеркнуто любезно произнес Президент и, когда помощник сел за стол, улыбнулся ему. - Я читал ваше заявление. Вы просите освободить вас от занимаемой должности по состоянию здоровья. - Да, - мрачно кивнул Манюков. Меньше всего ему хотелось уточнять подробности. - Мне казалось, что вы еще достаточно молодой и здоровый человек, - сказал Президент. - Ведь мы с вами работаем уже столько лет, и вы никогда не жаловались на здоровье. Манюков молчал. Врать Президенту он не хотел, а раскрывать причины, побудившие его подать заявление, было неприятно. И больно. - Мы все немного устали из-за этой истории с похищенным оружием, - продолжал Президент. - Я думаю, что вы поступили очень мужественно и честно. В то время как виноватые в наших министерствах и ведомствах сидят на своих местах, вы решили взять на себя всю вину. Это не совсем правильно. "О чем он говорит? - с недоумением подумал Манюков. - Какую вину? При чем тут похищенное оружие?" - Мне сегодня звонил американский президент, - продолжал хозяин кабинета. - Его интересует эта неприятная история, случившаяся в Финляндии. Как мы и думали, скрыть все оказалось невозможно. Он знает, что на границе произошла, неприятная история с вывезенным оружием. Мы договорились, что к нам в Москву прилетит известный вам Ньюмен, и вместе с ним мы согласуем наши позиции. Манюков понял, что положение еще хуже, чем он предполагал. И понял, что назойливый иностранный гость, побывавший у него в субботу, уже передал в Вашингтон свои подозрения, сработав достаточно оперативно. - Вы, конечно, не виноваты, - продолжал Президент. - Хотя, знаете, мне сообщили о ваших неофициальных контактах с американцами. Они у вас бывают дома и дружат с вашей семьей... И дочь ваша сейчас в Америке отдыхает. Вы знаете, где она отдыхает? - Догадываюсь. - Во рту у Манюкова стадо непривычно сухо. - Мне тут прислали бумагу из ФСБ. - Президент кивнул на папку, лежавшую сверху. Там находились особо секретные документы из ФСБ. - Они утверждают, что вилла принадлежит сотрудникам ЦРУ. "Я так и знал, - почему-то равнодушно подумал Манюков. - Все правильно. Так и должно было быть". - Мы вас ни в чем не виним, - закончил Президент, - но с иностранцами нужно было вести себя поаккуратнее. Ньюмена мы примем и объясним все, что он захочет узнать. А ваше заявление... Президент чуть помедлил и решительно закончил: - Я его подпишу, раз вы сами так решили. Куда вы хотите пойти работать? - Я думал вернуться в науку. - Теперь ему стало легче. Теперь не придется врать, изворачиваться, обманывать себя и других. Все было правильно. - Можно и так, - согласился Президент. - Мы ведь вас тогда, можно сказать, силком тянули. Я помню, как вы не хотели уходить со своей работы. Он помедлил. Расставаться вот так было не в правилах Президента. Но и тянуть не имело смысла. Президент встал. За ним поднялись оба его сотрудника. - Спасибо вам за все. - Президент протянул Манюкову руку. - Вы и сейчас своей отставкой помогли нам. Я всегда считал вас, Виктор Федорович, очень принципиальным и порядочным человеком. - Спасибо. - Он был действительно взволнован. Когда Манюков вышел из кабинета. Президент остался с руководителем своей администрации и спросил у него: - Кто будет разговаривать с Ньюменом? - Министр обороны. Он был в Финляндии. Он знает ситуацию лучше других. Но американцы могут потребовать провести непосредственную ревизию на местах. Так сказать, проверить обоюдные запасы ЯЗОРДов. Тогда будет, конечно, хуже. Ни мы, ни американцы пока официально не признаем возможность существования подобного оружия. - Ясно. - Президент нахмурился. - Приказ на Манюкова подготовьте, я подпишу. До приезда этого Ньюмена. Чтобы успели. Виктор Федорович, вернувшись в свой кабинет, впервые почувствовал себя необыкновенно легко и хорошо. Словно спал тот груз ответственности, который лежал на нем все эти дни, когда он узнал о случившимся в далеком сибирском Научном центре в Чогунаше. Теперь ему стало гораздо легче. Он поднял трубку и позвонил домой. - Все в порядке, - сообщил он жене, - подписали мое заявление. - И даже не просили тебя остаться? - Жена, как и все женщины, была непоследовательна. Она, похоже, забыла о том, что говорила два дня назад. - Просили, - немного соврал он, - даже говорили, как ценят меня. Но я настаивал. Она поняла, что он несколько преувеличивает, и поэтому прежняя рассудительность вернулась к ней. - Все правильно, Витя, - сказала жена, - ты все сделал правильно. - Я думаю позвонить детям, пусть они возвращаются, - сообщил он. - Подожди немного, - попросила она. - Я говорила сегодня с ними. Им там так хорошо. Пусть побудут еще несколько дней. Какая разница, когда они вернутся? Он хотел возразить, но даже у его принципиальности был какой-то разумный предел. В конце концов, нет ничего страшного, если дети побудут там еще несколько дней. Он уже и так заплатил за их отдых очень высокую цену. - Хорошо, - согласился он с женой, - позвоним завтра. Положив трубку, Манюков начал собирать свои личные вещи. Нужно будет принести из дома сумку или чемодан, чтобы сложить туда все это, подумал он. Открыл ящик. Там лежали его бумаги, документы, фотографии. На некоторых он был в составе различных делегаций. А вот и семейные фотографии. Он перебирал карточки, пока вдруг не наткнулся на одну, заинтересовавшую его. На переднем плане стоял он сам, жена, дочь и двое его внуков. А на заднем, чуть сбоку, были видны улыбавшиеся мистер Кларк и Саша. Манюков долго смотрел на эту фотографию. Потом вздохнул, убирая в папку и ее. "Если бы знать про все опасности, которые подстерегают тебя в жизни, - подумал он, - тогда жить было бы гораздо легче. И гораздо неинтереснее". Он продолжал доставать из ящиков стола свои личные вещи, уже не думая об американце, столь резко и неожиданно повлиявшем на его судьбу. ПАРИЖ. 19 АВГУСТА - Уверяю вас, мистер Машкофф, что вы напрасно так волнуетесь, - благодушно улыбался Корню, глядя на сидевших перед ним этих непонятных русских. Он не понимал, почему они так нервничают, почему ворвались к нему в бюро без предварительного звонка и чего, наконец, хотят эти нервные типы. - Поймите, мистер Корню, речь идет о нашей мафии, - горячился Машков. - Эти люди способны на все. Вы же можете позвонить комиссару полиции, чтобы он нас принял. - У нас с полицией разные функции, - развел руками Корню. - Полиция занимается совсем другой категорией преступников. А наша задача - информационное обеспечение полиции. Мы не обязаны арестовывать кого-либо и тем более принимать участие в разных операциях. - Но вы можете позвонить комиссару, - теряя терпение, спросил Машков. Учитывая, что весь разговор шел еще и через переводчика, то они тратили на беседу времени в два раза больше. - Я позвоню, - вздохнул наконец корректный Корню, приглаживая свои немного подкрашенные волосы, - но вы напрасно считаете, что это может привести к каким-то конкретным результатам. Кроме того, сейчас август, и многие находятся в отпуске. Комиссар Жерар только вчера вернулся из отпуска, и мне будет очень неловко, что я беспокою его в первый же рабочий день. Корню со вздохом поднял трубку и попросил позвать к телефону комиссара Жерара. Он долго объяснял ему что-то. Очевидно, комиссар тоже не очень хотел видеть у себя иностранцев. Но наконец они договорились, и Корню, положив трубку, удовлетворенно вздохнул: - Он будет ждать вас после трех часов дня. - Сейчас, - разозлился Машков, - поймите, речь идет об очень важных преступниках. - Но вы же видели, что я с трудом добился его согласия! - изумился Корню. - Поехали, - встал Дронго. - Давайте без всяких разговоров поедем к этому комиссару. Эти самовлюбленные кретины не понимают, что здесь происходит. Если первый ящик попал в Париж, то он может взорваться в любую секунду. Представляешь, что останется от этого города? Они вышли из здания, сели в автомобиль. Переводчик шел за ними следом. К этому времени Машков и Дронго уже перешли на "ты", их сблизили и совместное расследование, и общие трудности. - Ты так беспокоишься за этот город, как будто родился здесь, - устало заметил Машков. - Верно, - согласился Дронго, - я очень люблю этот город. Считаю его одним из самых прекрасных городов мира. - Что будем делать, если этот Жерар нас не примет? - Я переверну что-нибудь в полицейском участке, и нас отведут к комиссару, - пошутил Дронго. - Примет. Он профессиональный полицейский, а не чиновник, как Корню, к тому же всего-навсего замещающий начальника. - С чего ты взял? - На дверях его кабинета другая табличка. Тот, наверно, в отпуске загорает, а Корню остался на работе. Он прав на