лесную даль. Дорога пошла под уклон, и Петя вдруг увидел впереди и внизу небольшой мостик с металлическими перилами. За ним дорога вновь взбиралась вверх, и по одной ее стороне, между соснами, раскинулось кладбище. У мостика Толя притормозил. - Прибыли, - объявил он и взглянул на часы. - Сейчас, значит, пятнадцать тридцать пять. Я тут буду не раньше, чем через тридцать минут. В случае чего постараюсь тебя тут еще минут десять подождать, если пассажиры разрешат. Ну, а в крайнем случае сам доберешься. Станция рядом. - Само собой, - согласился Петя. - Спасибо тебе. И вот еще что. Ты мой номер давай запиши. А я твой, если не возражаешь. Не договорили мы с тобой. - Ага. Давай, - согласился Толя. Они обменялись номерами телефонов. Шухмин выбрался из машины и, махнув вслед ей рукой, стал оглядываться. В сторону от мостика уходила вверх узкая асфальтовая дорога, на которой с трудом могли разъехаться две машины. По обеим сторонам дороги тянулись заборы дач. За густой паутиной высоких кустарников и голых веток деревьев домов не было видно. Вокруг лежал снег непривычной для горожанина белизны и резал глаза даже в этот пасмурный день. И еще звенела в ушах тишина, только птичьи голоса нарушали ее. Шухмин не спеша двинулся вверх по дороге, размышляя, как же найти нужную ему дачу. Двести метров, о которых говорил тот парень в зеленом кашне, свободно могли оказаться и тремястами, а на таком отрезке по обе стороны дороги могла разместиться уйма дач. Как же узнать нужную? Ну, первое, это автомобильная колея. За три дня, да еще при условии, что не было сильного снегопада, колеи должны сохраниться, хотя бы слабый намек на них возле той дачи. Вряд ли сюда сейчас часто ездят на машинах. Второй путь - это расспросить живущих вокруг людей. Их не много, таких "зимников", но все-таки кое-кого найти можно и осторожно расспросить, не вызывая никаких подозрений и излишнего любопытства. Ведь разные могут попасться люди. Шухмин уже миновал три или четыре участка, как вдруг заметил на середине дороги неожиданно вынырнувший из-под снега неровный след автомобильного протектора. Дальше Петя уже шел, не отрывая глаз от то полузасыпанного, то вполне четкого следа машины. Местами по дороге тянулись даже обе колеи. В каком-то месте автомобильный след неожиданно завернул в боковой переулочек, чтобы вывести Петю на новую улицу, и тут же свернул с дороги к каким-то воротам в низком и длинном штакетнике. Здесь след оказался совсем уже четким, так что Петя даже усомнился в своей удаче. Такой свежий, чуть не сегодняшний след совсем не требовался. А за палисадником и темной стеной кустарника в глубине заваленного снегом участка, виднелась небольшая дача. Подойдя поближе, Шухмин увидел, что все окна на даче плотно закрыты ставнями, из трубы не вился дымок. Дача казалась покинутой. Но след протектора был ведь совсем свежий, след был сегодняшний, чем ближе подходил Петя, тем более он в этом убеждался. Наконец, очутившись уже возле самых ворот, Петя увидел, что они лишь небрежно прикрыты, а на замочных петлях виднелись совсем свежие царапины, словно замок только что сняли и проделали это тоже небрежно и торопливо. А за воротами след протектора тянулся совсем уж четкий, недавний, прямо к даче, и, обогнув ее, исчезал за углом. Разглядывая все это, Петя невольно замедлил шаг, а потом и остановился. - Чего рот разинул? - услышал он чей-то голос из-за забора. Петя оглянулся. В кустах стоял высокий плотный парень в пальто и кепке, шея его была замотана зеленым пушистым шарфом. "Тот самый", - мелькнуло в голове у Пети. - Да вот иду, - добродушно улыбнулся он. - Тебе-то чего? - Вон, видал? - парень указал на что-то рукой. - Там такие же вот шли, как ты. И дачу спалили. Понял? - Ты что, рехнулся? - сердито спросил Петя. - Чего это я буду дачи палить? - А кто знает, чего тебе тут надо. Человек ты тут чужой. Вот и ступай себе и рот по сторонам не разевай. - Ты не указывай, чего мне делать. Я тебе чужой, а ты мне чужой, - обиженно ответил Петя. - Так что квиты. В это время со стороны дачи раздался чей-то окрик: - Степка! Иди подсоби, ехать пора! - Иду! - крикнул в ответ парень с зеленым шарфом и снова повернулся к Пете: - Топай отсюда. Еще раз увижу, гляди тогда. И он вразвалочку, не спеша побежал к даче. "Сейчас уедут, - обеспокоенно подумал Петя. - И чего-то увезут. Небось те самые вещи, не иначе. И кто там второй, не Чума ли?" Впрочем, их там могло быть и двое, и трое, и четверо. В том числе, возможно, и Чума, и хозяин зеленых "Жигулей". Но было ясно, что задержать их всех Петя один не сможет. Впрочем, задерживать сейчас и не следовало. А вот поехать за ними и посмотреть, куда они путь держат, куда вещи повезут, было бы очень важно. Но у Пети под рукой не было машины, а когда приедет Толя, он точно не знал. И Петя подумал, что на дороге он поймает какую-нибудь машину. Ведь любой водитель обязан ему помочь. Петя выждал, пока парень не скрылся за дачей, и решительно повернул назад, к шоссе. Он пошел быстро, потом даже побежал. И, конечно, не заметил, что из-за угла дачи за ним внимательно следили чьи-то глаза. Когда Шухмин отошел уже довольно далеко, до него донесся звук заработавшего мотора. На той самой даче завели машину. Они сейчас выедут, обгонят Петю, и поминай их как звали. Не удержавшись, Петя побежал уже изо всех сил, быстро, легко, под уклон, то и дело скользя и взмахивая для равновесия руками. Наконец он увидел впереди мостик, и слегка задыхаясь, перешел на шаг. Машины нигде видно не было, пустынная дорога лежала перед ним, за ней раскинулось бескрайнее заснеженное поле под серым небом, а в стороне, за узкой, замерзшей речушкой взбиралось по косогору кладбище. В высоких соснах там кричали птицы. Слышался далекий шум электрички. Шухмин остановился возле мостика, нетерпеливо поглядывая по сторонам. Черт возьми, как назло, ни одной машины! А ведь сейчас пронесутся эти зеленые "Жигули", и только он их и видел. То есть потом-то он их увидит, но вещей там уже не будет, вещей с кражи, вот ведь что! И угораздило же его к тому же нарваться на этого парня. Петя не подозревал, что главную ошибку он совершил уже потом. А машин на шоссе все не было, и Толиной салатной "Волги", между прочим, тоже. Становилось холодно. Ледяной ветер сек лицо, на глаза наворачивались слезы и мешали смотреть. Неожиданно за Петиной спиной послышался нарастающий рокот мотора. Из-за поворота на узкой дороге, по которой только что сбежал Петя, показался красный "Москвич". Петя рванулся ему навстречу, замахал рукой и вдруг увидел, как машина, набирая скорость, устремилась прямо на него. Петя неловко отпрыгнул в сторону, ощутил внезапную, резкую боль в ноге, затем тяжкий, шумный удар и... темнота. Беспамятство на какие-то считанные секунды. Когда Петя открыл глаза, он увидел лишь удаляющийся красный "Москвич". Сам же он лежал на обочине, возле моста. Нога горела и ныла, внизу где-то, возле ступни. При первой попытке шевельнуть ею - острая боль пронзила все тело, и Петя чуть снова не потерял сознание. И невозможно было вздохнуть, рвущая, тупая боль словно стерегла каждую его попытку и тут же била в мышцы, в кости, разламывала грудь. И Петя, морщась от боли, дышал короткими, судорожными всхлипами, напоминавшими стон: - Ах-ой... ах-ой... ах-ой... Но встать было необходимо, чтобы его увидели, чтобы смертельно не простудиться на этой ледяной, смерзшейся в камень земле. Медленно, чтобы от внезапной боли снова не потерять сознание, Петя подобрал под себя локти, потом напрягся и подтянулся на них, чуть приблизившись к перилам моста. Потом, отдохнув, повторил это еще раз, еще... Он еле полз, все сильнее ощущая режущую боль во всем теле и холод, ледяные ниточки его, которые пугали Петю больше, чем любая боль. Лицо его все было в снегу, и Петя слизывал его с губ, руки были заняты, на них он лежал, они тянули его вперед и, стиснутые в локтях, прижатые к груди, спасали хоть чуточку от ледяного, жуткого холода, идущего от земли. Еще одно усилие, как судорога, сотрясло все его тело, еще, еще... Совсем немного еще... Всхлипывая, Петя полз. Подтягивался на локтях, на несколько секунд замирая после каждого усилия. - Врешь... врешь... - скрипел зубами Петя. Если бы кто-нибудь только видел его в этот момент. Вот он, мост. Боль в теле как будто даже притупилась, заморозилась. И, наконец, уцепившись руками за железные, липкие от мороза стойки перил, Петя начал медленно-медленно приподыматься. Выше, выше... "Господи, хоть бы один человек прошел", - с отчаянием подумал он, наваливаясь всею тяжестью на перила, почти перегнувшись через них. И голова начала тихо-тихо кружиться, какой-то неслышный хоровод возник в ней, подступила тошнота. Петя подавил, отогнал ее. Потом он приподнял больную ногу, на нее не только нельзя было встать, ею нельзя было даже дотронуться до земли, такой резкой, невыносимой болью отдавалось это во всем теле. Петя не мог сказать, сколько времени висел он так на перилах моста, не имея сил пошевелиться. То всхлип, то стон рвались у него из груди, тихие - прислушиваться надо было, чтобы их услышать. И вдруг он уловил шум мотора. Машина катила сверху, со стороны кладбища. Но у Пети не было сил посмотреть даже в ее сторону. Машина подлетела и остановилась. Хлопнула дверца. Петя, стиснув Зубы, попробовал приподняться, оторваться наконец от перил, но сил не было. Он только чуть было не наступил на больную ногу и, испугавшись, зажмурился, ожидая удара боли и внутренне весь сжавшись в комок. - Петька! - услышал он за спиной отчаянный Толин возглас. - Что с тобой?! Толя схватил его за плечи, и Петя громко застонал сквозь стиснутые зубы. - Довезешь?.. - с усилием спросил он. - Ты что, очумел? - сердито ответил Толя. - Нет, брошу тут. Ну-ка, вались на меня... Так... Ох, медведь... Ну, давай, давай... А пассажира у меня нет. Оставили. Что-то хуже ему вдруг стало, бедняге... Ну вот так... Продолжая говорить, Толя осторожно подтащил Петю к машине, открыл одной рукой заднюю дверцу и, согнувшись, начал медленно втаскивать Петю на заднее сиденье. Наконец тот без сил повалился на подушки, тихо, сквозь зубы цедя ругательства, которые в другое время никогда бы себе не позволил. Сейчас они помогали терпеть боль. Толя тем временем захлопнул дверцу и, обежав машину, уселся за руль. - Ну, куда поедем? - не поворачивая головы, спросил он. - Дуй... что есть силы... - с трудом проговорил Петя. - Красный "Москвич"... догони... Бандиты уходят... Толя рванул с места так, что завизжали покрышки, и машина, набирая скорость, понеслась вверх по дороге, подскакивая на обледенелых выбоинах асфальта и, казалось, еле удерживаясь, чтобы не улететь куда-то в кювет. Что говорить, Толя был классный водитель и отчаянный парень. Машина его неслась, легко обходя попутные, и встречные водители еле успевали шарахаться в сторону, уступая дорогу, и осуждающе качали вслед ей головой. А Толя, вцепившись в баранку руля и не отрывая глаз от дороги, чуть не до конца выжимал педаль газа и словно слился в этот момент с машиной. Он понимал: догнать красный "Москвич" можно только до кольцевой дороги, потом он мгновенно затеряется в паутине улиц и несметном потоке машин. А до кольцевой оставались считанные километры. Несколько раз Толе казалось, что он все же угодит в кювет, что машина вот-вот улетит куда-то в сторону от дороги, что она не впишется в поворот, не выдержит этого бешеного напряжения. Но мотор ревел сильно и ровно, с ощутимым запасом, машина чутко слушалась руля, и стремительное мельканье но сторонам деревьев, домов, оград не мешало Толе ощущать даже некоторую радость от этой сумасшедшей скорости, с которой он так уверенно справлялся. Они уже выскочили, наконец, под мигалкой на главное шоссе. Петя тем временем, превозмогая боль, кое-как приподнялся, уцепившись руками за спинку переднего сиденья, и напряженно вглядывался вперед. На шоссе было оживленно и впереди мчалось немало машин. Но красного "Москвича" среди них видно не было. - Сейчас пост ГАИ будет, - нервно бросил Толя. - Задержат, боюсь. - Гони... - с усилием прохрипел Петя у него над ухом. - Поймут... а нет... потом оправдаемся... Догнать бы гадов... - Вон! - воскликнул Толя. Впереди мелькнула красная машина. Толя пригнулся к рулю, дал еще газу и, легко обойдя две или три машины, боязливо притормозившие перед постом ГАИ, чуть не наткнулся на красную и тут же досадливо крякнул. Это была красная служебная "Волга". И Толя, перегнав ее, понесся дальше, иногда даже выскакивая на резервную полосу и поражая других водителей своей немыслимой скоростью. Далеко впереди уже мелькнул мост через кольцевую дорогу. У Толи забилось сердце. "Ну, все... все... все..." - стучало в висках. Но он упрямо, как будто не в силах остановиться, продолжал обгон попутных машин, одной, второй, третьей. Четвертый водитель не желал его пропускать. И тогда Толя, улучив миг, выскочил за сплошную линию разметки на полосу встречного движения и буквально облетел упрямую машину. И словно в награду за этот безрассудный, отчаянный маневр впереди снова мелькнула красная машина. И Толя, как ястреб, устремился за ней. Это был "Москвич", тот самый. Петя был уверен в этом, хотя номера той, сбившей его у моста машины он, конечно, разобрать не успел. - У тебя... вон... радио... - просипел Петя, цепляясь за спинку сиденья, когда машина миновала мост над кольцевой дорогой. - Передай... Диспетчеру... Толя уже слегка сбросил скорость, машина пошла устойчивей. Одной рукой он включил рацию и взял трубку. - Бутон! Бутон! - вызвал он и, когда диспетчер отозвалась, стал повторять то, что ему подсказывал Петя. -...Со мной инспектор уголовного розыска Шухмин. Ведем преследование. Соединитесь с дежурным по городу. Пусть подключит оперативные машины. Дам свой маршрут. Как поняла? Прием. И в ответ из динамика раздался взволнованный женский голос: - Вас поняла, поняла! Соединяюсь с дежурным. Минуточку!.. - Голос на секунду исчез и тут же возник снова: - Готово! Давайте маршрут. Прием. - Преследуем красный "Москвич" номер... Толя пригнулся к рулю, дал газ, обошел шедшую перед ним "Волгу" и, пристроившись за красным "Москвичом", назвал его номер. Потом он назвал улицу, по которой сейчас ехал, вслед за тем новую улицу, на которой затем свернул, площадь, еще улицу... Через некоторое время Толя неожиданно обратил внимание, что все регулировщики дают ему возможность проскочить вслед за красным "Москвичом". А с какого-то момента то вслед за ним, то обгоняя его пошла незнакомая темная "Волга". И сразу же замигала лампочка "вызова" на его рации. Толя щелкнул троблером и сказал в трубку: - Прием. - Прекратите преследование, - передала диспетчер, и в голосе ее сквозило облегчение. - Вас сменили. Следуйте с Шухминым в его управление. Вам передают благодарность. Молодцы!.. Толя, усмехнувшись, скосил глаза и увидел, что Петя без сил откинулся на спинку сиденья. После совещания у Кузьмича Валя Денисов отправился к Своему приятелю, следователю Грачеву, который вел дело по краже из квартиры покойного академика Брюханова. Сообщив ему об убийстве Гвимара Ивановича Семанского и новые данные по краже, которые, видимо, позволяют теперь объединить эти два дела, Валя спросил: - Вот скажи. Ну, допустим, я все-таки отыщу этого подлеца Чуму. А вот можно его сразу брать или нет? Даст прокурор санкцию на арест? - Что за вопрос? Конечно, даст, - удивился Грачев. - Ты гляди. Нападение на Лосева - раз. Перчатка в квартире - два. Наконец, участие в убийстве Семанского - три. Впрочем, по последнему делу улик пока нет. Это все со слов Лехи. А его ты задерживать, кажется, не собираешься. - Я тебя не острить прошу, - строго сказал Валя. - Ну, ну, скучный ты человек, - засмеялся Грачев. - Словом, насчет санкции не сомневайся. Ищи этого Чуму и хватай. - А я вот сомневаюсь. Все не так просто, ты смотри. По нападению на Лосева есть показания только самого Лосева. Мало этого, между прочим. Дальше. Перчатку у Чумы видел опять же один Лосев. Да и выбросил Чума эту перчатку уже, на кой она ему одна нужна. Вот и по краже, выходит, улики нет. Ну, а по убийству, сам говоришь, что нет. Что же получается? - Кое-что получается все же, - возразил Грачев. - Каждого в отдельности факта, согласен, было бы мало для ареста. Но вместе... И потом, учти личность. Три судимости, да? И статьи не дай бог. Потом. Он же в любой момент может скрыться. Вернее, уже скрывается. Нет, даже не сомневайся, - уже серьезно заключил он. - Сразу бери, как только выйдешь на него. - Задание у меня - найти. А вот что потом с ним делать, это я должен точно знать. А то вдруг да осечка получится. - Ну, ты даешь. Первый раз такого осторожного человека в уголовном розыске встречаю. Перестраховщика такого, - снова засмеялся Грачев. - Зато я всегда знаю, что делаю, на три хода вперед, - спокойно возразил Валя. - И все варианты просчитаю, до последнего. Вот таким был Валя Денисов, жутко осторожным и невозможно педантичным. Простившись с Грачевым, он, задумавшись, даже не заметил, как спустился на свой этаж, миновал длиннейший коридор, рассеянно кивая по пути сослуживцам, и наконец очутился в собственной комнате. Итак, с чего же следовало начать поиск этого самого Кольки-Чумы? Обманчивый его облик и коварный, жестокий характер Денисов уже знал. И опытен в таких делах Чума, это тоже известно. И возможно, еще кто-то, поопытней, им руководит. Или руководил... Возможно, главарем и инициатором кражи был этот самый Гвимар Иванович? С ним и разделался Чума, не поделив добычу. Если так, то сейчас Чума свободен, сам себе хозяин и сидит в Москве только потому, что напуган, хочет выждать, а может быть, и выгодно сбыть кому-то украденное. "Как же подобраться к Чуме, через кого?" - размышлял Денисов, сидя один в своей комнате - Петя Шухмин давно куда-то уже умчался - и покуривая сигаретку. Сам Валя не спешил бежать куда-то, его не нервировало это кажущееся бездействие в момент, когда надо было спешить, когда и в самом деле дорог каждый час. Ему и в голову не приходила обычная в таких случаях мысль: "Надо немедленно ехать, ну хотя бы туда-то, а по дороге все обдумаю". Валя был убежден, что по дороге думается плохо. Поэтому он сидел на месте, курил и думал. И так могло продолжаться и два, и три часа, если быстрее не удавалось все взвесить и рассчитать заранее, "еще на берегу", как любил выражаться Валя. Итак, как же подобраться к Чуме? Через кого? Легче всего это сделать, конечно, через Музу. И найти ее тоже легче, хотя она сейчас и с Чумой. Все-таки у Музы в Москве больше всяких связей, дел, зацепочек... И что-то такое беспокоило Валю, когда он об этом думал. Вроде бы какая-то зацепочка попалась ему вчера, но тогда он ее не углядел, не оценил, мимо прошел. Осталась как бы легкая царапина и вот чуть-чуть напоминает о себе, не дает покоя. Что же такое было вчера? Валя решил аккуратно и последовательно перебрать в памяти все факты, с которыми вчера столкнулся, где был, что видел, что слышал, от кого именно. Сначала он приехал в дом, где жила Муза, пришел в домоуправление, там бухгалтер сказала... Что же она сказала?.. почистила крылышки... без хахалей не бывает... Муж, инженер, бросил... Нет, не то. Потом Валя говорил с соседкой... Не ссорятся... не ночевала... тоже все не то... Дальше идет мать Музы, Альбина Афанасьевна. Так, так... истерика... дочь терпеть не может... но все-таки богатого мужа ей желает... Чуму не любит... Гвимар Иванович - вот, другое дело... Кольцо подарил... Дом подарит... Что-то еще... Стоп, стоп! Тут еще что-то было... Искать ее хотела бежать... Нет, что-то из подарков... Значит, кольцо, дом... Что еще? Ах да! Телевизор еще. Цветной. Деньги дал... И что?.. Велел в рассрочку взять. Ишь ты... А дальше что?.. А-а, Альбина Афанасьева ездила его оформлять. На Музу, конечно. Ну, и что из... Что же из этого следует?.. Поехала оформлять, паспорт взяла, справку с места работы... Позавчера Альбина Афанасьевна по этому делу ездила... Позавчера... Муза больше у нее не появлялась... Как же она... Как же она без паспорта уедет? Ведь паспорт у матери! Вот оно что! Докопался! И тут Вале изменила его обычная выдержка. Он вскочил как ужаленный, схватил с вешалки возле двери свое пальто, шапку и выскочил в коридор, на ходу натягивая пальто, даже забыв накинуть на шею кашне. Такой небрежности за ним еще никто не замечал. Валя пулей скатился с лестницы и, пробежав длиннейший коридор, по пути показав свое удостоверение молоденькому дежурному милиционеру, наконец выскочил из высокого подъезда в переулок. Ему повезло, двое знакомых сотрудников из их управления, не торопясь садились в машину. - Братцы, - взмолился Валя, - подбросьте в направлении Первомайской. Горит все. Сотрудники переглянулись, и один из них сказал другому: - Этот парень никогда не преувеличивает, я его знаю. Второй, скрывая улыбку, подтвердил: - Я тоже. - И добавил, обращаясь к Денисову: - Прошу, маэстро. В какое место Первомайской прикажете доставить? Сорвавшись с места, машина понеслась по путанице московских улиц. Пока ехали, шел общий разговор "за все". Дела, по которым работали сотрудники отдела Цветкова, всегда привлекали внимание. Как правило, они были особенно запутанными, сложными, а порой и опасными. Впрочем, удивить всем этим было трудно, но заинтересовать могло всякого из любого отдела. Так незаметно и дружески Денисова подкинули до самой Первомайской и высадили совсем недалеко от дома, в котором жила Альбина Афанасьевна, мать Музы-Шоколадки. Валя торопливо вбежал в просторный, заснеженный двор и, подгоняемый сильными порывами ветра, пересек пустынную детскую площадку с двумя сиротливыми, облупленными "грибками" и неизменной снежной горкой. Перебежав асфальтовую дорожку возле дома, Валя уже собирался нырнуть в подъезд, когда за его спиной раздался веселый и очень знакомый голос: - Куда вы так спешите, молодой человек? Валя оглянулся. Возле подъезда, за выступающей, невысокой стенкой, украшенной цветной плиткой, спряталась от ветра Альбина Афанасьевна. Она была в меховой красивой шубке и пуховом белом платке. На румяном лице молодо блестели черные глаза. Возле нее стояла детская коляска. "И не скажешь, что бабушка", - подумал Валя. - А я к вам, - сказал он. - Вот и прекрасно. Помогите тогда коляску занести. Валя охотно помог затащить коляску на второй этаж, подмигивая удивленно таращившейся на него девчушке. Пока Альбина Афанасьевна возилась в комнате с внучкой, он, следуя приглашению, снял в передней пальто и шапку и прошел на кухню. Валя все еще не мог решить, продолжать ли играть роль приятеля Кольки-Чумы или говорить с этой женщиной открыто. Вале очень хотелось поговорить с ней открыто. Притворяться всегда не только трудно, но и противно, даже как-то унизительно. Ну, что, в самом худшем случае, может произойти, если Валя представится работником милиции? Альбина Афанасьевна замкнется и ничего не скажет больше? Но, во-первых, она уже столько сказала, так перед ним раскрылась, что больше скрывать, кажется, уже нечего. А потом - и это главное, - он же хочет помочь ее дочери, спасти ее. В конце концов, если даже она и в самом деле дочь не любит, то все равно заинтересована, чтобы та была жива и здорова, чтобы хоть сколько-нибудь заботилась о своем ребенке. Ведь как она хотела, чтобы Муза вышла замуж за богатого Гвимара Ивановича. Да, пожалуй, можно поговорить с ней в открытую. Хотя, конечно, риск тут есть... В этот момент в передней раздался звонок. - А вот и Ниночка! - услышал Валя возглас Альбины Афанасьевны. - Вам не скучно будет ждать меня! Она поспешно выбежала в переднюю и открыла входную дверь. Послышались оживленные возгласы, какая-то возня. - Проходите, проходите, Ниночка, - говорила Альбина Афанасьевна. - Вон туда, на кухню. Там меня один молодой человек ждет. А я сейчас, только с Наташкой кончу. А Денисов тем временем лихорадочно соображал, что же ему теперь делать. Черт возьми, ну и положение! Нине вовсе не следовало пока знать, что он сотрудник уголовного розыска, как не следовало это знать вообще никому из работников ресторана. Но и инспектором из треста в присутствии Альбины Афанасьевны он представляться уже не может. А приятелем Кольки-Чумы при Нине - тем более. Ну и ну. Валя даже усмехнулся от почти комедийной ситуации, в которой неожиданно очутился. Да, все было бы очень смешно, если бы не надо было искать такого опасного человека, как Колька-Чума. На кухню зашла Нина и в изумлении остановилась на пороге. - Это вы?.. Взгляд ее неожиданно напомнил почему-то Вале взгляд той девчушки из коляски, ну совершенно такой же, растерянный и любопытный. Он невольно рассмеялся, и сразу же исчезло владевшее им напряжение. И как-то сама собой нашлась единственно, кажется, возможная в этой ситуации линия поведения. - Да, это я, - подтвердил Валя и очень серьезно добавил: - И я вас прошу, Нина, ничему не удивляйтесь. Я вам потом все объясню. А пока скажите, зачем вы приехали? - Муза просила взять ее паспорт. - Что вы говорите!.. Хотя... Я так и думал. Что ж, берите, и выйдем обязательно вместе. Хорошо? - Ну конечно... Нина все еще не могла прийти в себя от неожиданной встречи. Но тут на кухне появилась наконец Альбина Афанасьевна в открытой, пестрой кофточке и ладных брючках, подчеркивавших ее стройную фигуру. - Ну, познакомились, понравились? - с веселым возбуждением спросила Альбина Афанасьевна. - Долго ли умеючи, так, что ли? - Познакомились, - сдержанно ответил Денисов и тем же тоном добавил: - Я зашел только узнать насчет вашей дочки. - Нечего узнавать, - запальчиво ответила Альбина Афанасьевна. - Плевать ей и на мать, и на ребенка. Вот видите? - она указала на Нину. - Через подружку даже паспорт просит у родной матери. А? Это вместо спасибо!.. Это за все мои слезы, за все мои муки!.. Вот что имею!.. Вот, вот, глядите!.. Она опять начала взвинчивать себя, распалять, доводить до припадка, до истерики, как в тот раз. Уже округлились, возбужденно заблестели глаза, затряслись губы. Но тут Денисов, вмешавшись, сухо и деловито сказал: - Идите, Альбина Афанасьевна, принесите паспорт. Идите, идите... Он взял ее за плечи и увлек в переднюю. Это внезапное вмешательство сорвало подступавшую истерику, внимание Альбины Афанасьевны невольно переключилось на конкретное, необходимое дело. Она словно проснулась и, спохватившись, торопливо сказала: - Да, да. Сейчас. Где же он, господи?.. Она вывернулась из Валиных рук и, не оглядываясь, побежала в комнату. Ей вдруг стало, видимо, неловко, так, по крайней мере, показалось Вале. Нина и он, оставшись одни, теперь молча стояли посреди кухни, сами взвинченные всем происходящим и не зная, что можно сейчас сказать друг другу. Нина выглядела еще и испуганной. Тоненькая фигурка ее показалась Вале такой слабой и беззащитной, что ему даже на миг стало почему-то совестно. Он уже собрался сказать что-то, но в этот момент на кухне появилась Альбина Афанасьевна с паспортом в руке. Смуглое, красивое лицо ее было уже спокойно и чуть грустно. Она протянула Нине паспорт и сказала: - Вот, Ниночка. Передайте ей. Пусть свое счастье поищет, пусть хоть кого-нибудь полюбит по-настоящему. Пусть. Бог с ней. А мы уж с Наташкой как-нибудь сами. Не пропадем авось. На глаза ее навернулись слезы. - Ну что вы, Альбина Афанасьевна, - взволнованно сказала Нина. - Она же вернется, скоро вернется, увидите. Она вас любит, и Наташу тоже. - Не знаю, кого она любит! Не знаю! И знать не желаю! - сжав кулак", закричала вдруг Альбина Афанасьевна. - Так ей, дряни, и передайте!.. Ой! - она прижала ладони к щекам и умоляюще посмотрела на Валю. - Простите уж... Больше она не произнесла ни слова, пока Валя и Нина одевались в передней, и, кивнув, с виноватой улыбкой молча закрыла за ними дверь. Только очутившись во дворе, Нина, вздохнув, сказала: - Ой, какой ужас! Она же так мучается. - Да уж, - согласился Валя. - Никому не пожелаешь. Но вы поняли, что происходит с вашей подругой? - А! - досадливо махнула рукой Нина. - Просто очередное увлечение. Это пройдет, как всегда. Тут с ней невозможно ничего поделать. Такой уж взбалмошный характер. А вы, значит... - она украдкой посмотрела на Валю, -...так ею заинтересовались? - Больше ее приятелем, честно говоря. - Почему? - удивилась Нина и, неожиданно спохватившись, неуверенно спросила: - Об этом, наверное, нельзя спрашивать? - Можно. И я ведь обещал вам все рассказать, помните? Но сначала скажите, как вы передадите Музе паспорт? - Я ей сейчас позвоню, и мы встретимся. - Где? - Ну, где-нибудь. Она не хочет приезжать на работу. Некоторое время они шли молча. Денисов мысленно прикинул: если взять Музу под наблюдение в момент встречи с Ниной, то она, очевидно, приведет к Чуме, туда, где он скрывается, на какую-то квартиру. Второй путь туда - через номер телефона, по которому Нина должна сейчас позвонить. Словом, место, где скрывается Чума, а с ним, вероятно, и Леха, установить теперь нетрудно. А дальше должна действовать группа захвата. Это будет сложная и опасная операция. Двое бандитов, и у одного из них пистолет. И сопротивляться будут отчаянно. Им ведь терять нечего: рецидив и убийство, хуже не придумаешь. Поэтому тут нельзя действовать в лоб, нужна какая-то хитрая комбинация. Жертв в момент захвата не должно быть. Денисов чувствовал, что придумать тут что-то не только нужно, но и можно. Однако прежде всего об этом следовало доложить Кузьмичу. Сам Валя, по его мнению, сейчас не должен был принимать никаких самостоятельных решений. И вообще ни одного шага дальше, пока не будет приказа и общего плана операции, утвержденного начальством. Момент такой, что надо сто раз все взвесить, и не ему одному. Вот таков был Валя Денисов. - Когда вы должны звонить Музе? - спросил он Нину. Девушка посмотрела на часы. - Сейчас половина первого. А звонить я ей должна от часа до двух. - Отлично. Едем. - Куда? - испуганно спросила Нина. Денисов виновато улыбнулся. Он и самом деле произнес это слишком уж решительно, словно приказ отдал. - Не бойтесь, - сказал он уже совсем другим тоном. - Просто мы сейчас заедем ко мне на работу. На одну минуту, хорошо? Очень вас прошу. Надо посоветоваться с товарищами. Ах, да! Дело в том, что я работаю... - он секунду помедлил, -...в уголовном розыске. Нина, улыбнувшись, кивнула. - Я сразу что-то вроде этого подумала. Еще тогда. - Почему вы так подумали? - заинтересованно спросил Валя. - Потому что я знаю инспекторов треста, - засмеялась девушка. - И они задают совсем другие вопросы. - Да-а... - досадливо произнес Валя. - Выходит, не очень-то удачно это у меня получилось. Провалил роль, значит? - Нет, нет, - поспешно возразила Нина. - Ведь такие вопросы вы задавали только мне почему-то. Сергей Иосифович, например, уверен, что вы инспектор. Новый. Они у нас часто меняются. - Пусть так и думает, ладно? И остальные тоже, очень вас прошу. Сумеете не проболтаться? - Ну конечно. Разговаривая, они спустились в метро, доехали до центра и там пересели на троллейбус. Пассажиров в этот час было мало, и разговор не прерывался. - А что я скажу на работе? - спохватилась Нина, когда они уже зашли в высокий вестибюль и миновали окошечко бюро пропусков. - Пустяки, - Валя махнул рукой. - Что-нибудь придумаем. К счастью, Кузьмич оказался у себя. Он уже собирался идти обедать, когда в кабинет заглянул Денисов. - Ну, заходи, - сказал Кузьмич. - Что у тебя? Валя зашел, аккуратно закрыл за собой дверь и только после этого сообщил о возникшей непростой ситуации. - Если брать их в квартире, то возможны жертвы, - заключил он. - Поэтому у меня, Федор Кузьмич, есть предложение. - Что же это за предложение, интересно? - Я пойду с Ниной. Ну, как приятель ее, допустим. - Так, так. Ну, а дальше? - Познакомлюсь с Музой, проводим ее, зайдем в ту квартиру. Посидим, выпьем. И в нужный момент я открою дверь. Ребята войдут... - Нет, - покачал головой Кузьмич. - Тебе не дадут открыть дверь. Я вижу, это народ опытный. Да и в квартиру тебя тоже не впустят. - Зависит от того, как я сыграю. - Еще и Нина должна сыграть, не забывай, - добавил Кузьмич и спросил: - А ты в ней до конца уверен? Ведь подруга Музы, что ни говори. - Муза и ей врала. - Что-то врала, а что-то и не врала. Это ей ты поверил, что Муза ничего про Чуму не знает? Валя нахмурился и отвел глаза. - Ей. - Ну, вот видишь? Тогда заплатил за это Лосев. Сейчас заплатишь сам, если снова ошибешься. - Она хорошая девушка, Федор Кузьмич. Вы с ней сами поговорите. Валя поймал себя на том, что ему и в самом деле хочется, чтобы Кузьмич поговорил с Ниной, чтобы посмотрел, какая она, ну, и, между прочим, утвердил бы самого Валю в его мнении. Валя, как и все, свято верил в проницательность старика. - Позови ее, - приказал Кузьмич. Валя поспешно сорвался со стула. Уже через пять минут после начала разговора Валя понял, что Нина нравится Кузьмичу, безусловно нравится. Он, кажется, даже поверил ей и решил, что Нина не подведет, не смалодушничает, не выдаст Валю. Но всего этого было мало. Кузьмич должен был еще решить, способна ли девушка "подыграть" Вале, помочь ему в опасной ситуации, которая непременно возникнет после встречи с Музой. В глубине души Валя не был в этом уверен. Поэтому он и хотел, чтобы решение тут принял сам Кузьмич. Валя же мог поручиться только за Нинину честность. Что делать, большего он взять на себя не мог. Ведь на карту ставилось слишком много. И Валя ждал. Но вот Кузьмич медленно, со значением сказал, вертя в руках очки: - Так вот, Нина. Вы можете нам очень помочь. А нам - это значит и всем. Мы ведь не для собственного удовольствия и не для собственной безопасности, между прочим, преступников ловим. Такая уж у нас малоприятная, но, я считаю, полезная служба. И не всякому мы, кстати говоря, доверимся. Это вы, наверное, понимаете? - Конечно... - тихо ответила Нина, все еще удивленная и растерянная от этой неожиданной беседы. А Кузьмич, помолчав, вдруг спросил: - Вы Музу, когда встретитесь, можете куда-нибудь пригласить? - Я не знаю... куда мне ее пригласить. - А я знаю! - неожиданно воскликнул Валя. - Я приглашу вас обеих. А Муза позовет этого... Колю. Ручаюсь. - А куда вы нас пригласите? - улыбаясь, с любопытством спросила Нина. И Валя заметил, что ее улыбка тоже понравилась Кузьмичу. На самом деле Кузьмичу понравилось другое. Он заметил, что девушка постепенно успокаивается и осваивается с необычной ситуацией, что она внутренне уже как бы настраивается на ту линию поведения, которую от нее ждут, и это, кажется, не требует от нее особых усилий, не требует преодоления какого-то внутреннего сопротивления, то есть сопротивление, конечно, было, не могло не быть, но преодолелось, вот сейчас уже преодолелось. Да, Нина, кажется, подходила к той роли, которую ей собирались поручить. - Так куда же вы нас пригласите? - повторила свой вопрос Нина уже уверенней и даже с вызовом, словно подзадоривая Валю. - Увидите, - загадочно ответил он. - Только не отказывайтесь. - Это новый ваш приятель, - пояснил Кузьмич без тени усмешки. - Вы еще не успели познакомить его с Музой. А он, понимаете, за вами изо всех сил ухаживает. И вам он нравится, не забудьте. - Не забуду, - засмеялась Нина. Сейчас она была совсем не робкой, а очень даже бойкой, и это неожиданно было Вале приятно. - А я с удовольствием буду ухаживать, - сказал он. - Ты, милый мой, потом будешь от этого удовольствие получать. А пока советую не забывать про главное. Дорого может твоя забывчивость обойтись. Кузьмич был удивлен и слегка раздосадован: кого-кого, но Денисова предупреждать о таких вещах ему еще не приходилось. Затем Нина позвонила Музе, и та предложила встретиться на площади Маяковского, возле входа в метро. Когда они вышли из кабинета Кузьмича, Валя остановился и виновато сказал: - Ой, Ниночка, извините, забыл кое-что спросить. Подождите меня одну минуту. Он чуть не бегом вернулся в кабинет. Кузьмич ждал его. - Значит, так, - сказал он. - Группа следует за вами. На машинах. Твоя задача не входить в ту квартиру, а выманить их из нее. Или, в крайнем случае, вместе потом выйти с Чумой. Ты меня понял? - Понял, Федор Кузьмич. И когда он будет рядом, я... - Дальше действуйте по обстановке. Но сигнал даешь ты. ...До площади Маяковского их довезли на одной из машин. Дальше Нина и Валя, оживленно беседуя, не торопясь пересекли площадь, миновали памятник Маяковскому и подошли ко входу в метро, рядом с массивными квадратными колоннами концертного зала. Стоял редкий теперь для зимней Москвы морозный, солнечный день. Бесконечный поток прохожих обтекал огромные колонны, и снег, видимо перемешанный с солью, черным месивом жирно чавкал под ногами. Только на дальних крышах да на темной фигуре памятника он лежал неправдоподобно белый, стерильной, казалось, чистоты. Нине удивительно шло, по мнению Вали, синее пальто с пушистым белым воротником и белая, из того же меха, шапка. Глядя на ее разрумянившееся лицо и потемневшие от сдерживаемого волнения глаза, он поминутно спрашивал: - Вам не холодно? - Что вы, - улыбалась Нина и, глядя на его драповое пальтишко и тонкие ботинки, добавляла: - Это вам, наверное, холодно. - Мне холодно не бывает, у меня пальто специальное, с электрическим подогревом. Так они по очереди уверяли друг друга, что им не холодно, пока Нина вдруг не воскликнула: - Вот и Муза!.. Валя посмотрел в ту сторону, куда смотрела она, и сразу узнал Музу. Она была удивительно похожа на мать, только выше и краски на смуглом лице были ярче, а походка легче и порывистей. "Красавица, конечно", - неприязненно подумал Денисов. А Муза уже подошла к ним в своей красивой дубленке, пушистой огромной шапке и изящных сапожках, вся словно сошедшая со страницы журнала мод, оживленная, улыбающаяся, сознавая, что привлекает всеобщее внимание, и радуясь этому. Она увидела Нину, обняла ее. И Валю покоробило от этого объятия. - А я не одна, - сказала Нина. - Знакомьтесь. Муза быстро оглянулась на Валю и погрозила пальчиком подруге. - Ой, Нинок! Это твой друг? Ой, я не верю! - Почему же? - улыбаясь, спросил Валя. - Разве у вас нет друга? - Нет, это я от неожиданности, - рассмеялась Муза. - Чтобы эта скромница... и вдруг... Имейте в виду, вам очень повезло. - Тогда давайте это отметим, - предложил Валя. - Дело в том, что я имею некоторое отношение к Москонцерту, Нина знает, - для убедительности он достал из кармана какую-то книжечку и помахал ею. - Так вот, сейчас в Москве впервые начинает гастроли мировой славы негритянский ансамбль "Блэк Бенд". Слыхали, надеюсь? - Еще бы! - азартно воскликнула Муза. - Это неслыханное событие. За билетами душатся. Сутками стоят. Говорят, один парень, не достав, сошел с ума. - Все правильно, - подтвердил Валя. - Так вот завтра у них первый концерт. - Ой, завтра мы уже уезжаем, - горестно сообщила Муза. - Нет, я вас хочу пригласить сегодня, - сказал Валя. - В четыре часа у них генеральная репетиция. Хотите? - Валечка! - Муза взволнованно погрозила ему пальчиком. - А вы не шутите? Это же не