Александр Белов. Последний выстрел БРИГАДА -- 4 Книга четвертая 1997-1998  * Часть 1 *  НАЕЗД Анонс Дорога криминала, которую выбрал Александр Белов, привела его на край пропасти. Все понты "красивой жизни", власть и деньги не сделали его счастливым. Он потерял все, что было ему дорого лишился матери, пережил убийство друзей. Что делать, смирится с положением вещей или отомстить негодяям и погибнуть? Как говорили древние: судьба -- это необходимость... I Больше года минуло с того дня, когда Фил очутился в палате реанимации. Больше года проливала слезы у постели неподвижного мужа Тамара. И больше года Белый искал возможности отомстить Кордону. Это желание оказалось настолько сильным, что даже оттеснило на второй план беспокойство о судьбе друга. Нет, Белов навещал Фила в больнице, беседовал с врачами и делал для него все необходимое. Но, стоя у постели Фила, он постоянно думал о том, как поквитаться с продюсером. Его неотступно преследовала одна навязчивая мысль -- пока подонок Кордон топчет землю, Филу не выкарабкаться! Но убрать продюсера оказалось непросто. Сразу после взрыва он исчез из Москвы. Белову удалось выяснить, что он удрал в Штаты, впрочем, в своем доме в Калифорнии он не появился. Можно было, конечно, поставить всех на уши и отыскать гада хоть в преисподней, но Белый рассудил иначе. Он решил переждать. Все надо было сделать чисто, а для этого нужно дать Кордону время убедиться, что он вне подозрений. Его враг должен успокоиться, вернуться домой, расслабиться, перестать даже думать о возможной мести -- вот тогда его можно устранить без лишнего шума. Было еще одно обстоятельство в пользу этого плана. Убрать Кордона сразу -- значило в какой-то степени подставиться самому, поскольку о романе Белого с бывшей любовницей Кордона знало пол-Москвы. Прежде надо было свернуть все отношения с Анной и сделать их разрыв достоянием гласности, чтобы мотив ревности не пришел на ум ни одному, даже самому дотошному, следователю. Разумеется, Белый не боялся того, что его упекут в кутузку -- уж такую мелочь, как алиби для себя, Пчелы и Космоса, предусмотреть было проще простого -- он опасался за свою репутацию. Слишком много сил и времени было потрачено им на то, чтобы уйти от одиозного образа "братка". В итоге Белов добился своего -- в глазах многих он превратился в добропорядочного легального бизнесмена, его Фонд исправно платил налоги, и такое положение Сашу более чем устраивало. В структуре его бизнеса еще оставалось немало черных схем, но все они были самым строгим образом законспирированы, так что в целом он походил теперь на рядового нового русского, разве что заметно более удачливого и предприимчивого, чем большинство его коллег. Вот почему светиться в числе прочих подозреваемых в предстоящем убийстве Кордона ему было совсем не с руки. Белов набрался терпения и ждал. А точнее сказать -- готовился. Весной он расстался с надоевшей актрисой, причем постарался сделать это открыто. Он пообещал Анне отпуск на Багамах, она раззвонила об этом всем подружкам, а вместо этого Саша устроил публичный скандал в популярном ночном клубе и, что называется, хлопнул дверью. Наутро Аня сама позвонила Белову (размолвка-то произошла из-за ерунды), но тот с необъяснимой решительностью и холодностью объявил ей, что между ними все кончено. А в конце лета в Москву вернулся Кордон. Саша подождал еще месяц и только тогда дал команду начать наблюдение за продюсером. Прежде чем приступить к делу, к клиенту надо было как следует присмотреться. Поначалу Кордон предпочитал оставаться в тени, на люди особенно старался не лезть, и наблюдения за ним почти ничего не давали. Но к зиме он успокоился окончательно, стал появляться на тусовках, чаще всего -- все с той же Анной. Впрочем, Белов прекрасно знал, что артистка была для продюсера всего лишь прикрытием -- нечто вроде маскхалата. На самом деле Кордона куда больше интересовали молодые мужчины вполне определенного толка. Причем пресыщенного продюсера неудержимо тянуло на авантюры -- он легко сходился с самыми сомнительными личностями и так же легко с ними расставался. Столь неосмотрительным поведением врага грех было не воспользоваться. Убийства гомосексуалистов случайными партнерами происходили довольно часто, и еще одно преступление из этого ряда вряд ли кого-нибудь удивило бы. Белый приказал Шмидту начать подготовку именно в этом направлении. Подгонять его не требовалось -- Шмидт давно уже, как говорится, бил от нетерпения копытом. Желание отомстить за Фила у него было настолько сильным, что обычно невозмутимый Шмидт почти oi крыто выражал свое неудовольствие медлительностью и нерешительностью Белого в данном вопросе. Наконец Шмидт доложил -- все готово. В тот же день Белов поехал в больницу к Филу. Ему хотелось просто посидеть с другом, посмотреть на него, коснуться его теплой руки... Но дело обернулось иначе. Его встретил лечащий врач Фила и, пряча глаза, пригласил в свой кабинет. Разговор получился тяжелым. Доктор не стал тянуть резину и сразу выложил суть дела -- никаких положительных сдвигов в состоянии его друга нет и, что хуже всего, нет никаких оснований рассчитывать на улучшение ситуации в будущем. -- Понимаете, фактически Филатов мертв, -- негромко, но твердо говорил врач. -- Функционирование его организма поддерживает система жизнеобеспечения, но жизнью, как вы понимаете, это назвать нельзя. Если б у нас оставалась надежда, можно было бы ждать и дальше, но... -- Короче, что вы предлагаете? -- оборвал его помрачневший Белов. -- Александр Николаевич, такое положение не может длиться бесконечно, -- доктор решительно покачал головой. -- По закону, для того чтобы отключить больного от жизнеобеспечения, требуется согласие родственников, и жена Филатова фактически такое согласие дала. Но я хотел бы узнать и ваше мнение... Белый встал и, глубоко засунув руки в карманы, смерил молодого врача тяжелым взглядом. -- Знаете, доктор, я ни черта не понимаю в медицине, но одно я знаю точно: даже если у Фила не осталось ни одного шанса, ваша аппаратура жизнеобеспечения все равно будет работать. И мне плевать -- можете вы назвать это жизнью или нет. Если моему другу не суждено поправиться, он умрет в вашей больнице. Но только от старости, ясно?!.. Белов развернулся и, не попрощавшись, вышел из кабинета. Из машины он позвонил Борису Моисеевичу Боркеру -- нейрохирургу, оперировавшему Фила. Оказалось, что молодой лечащий врач из больницы советовался с ним, прежде чем говорить с Тамарой и Беловым. И Боркер, в целом, его поддержал. Впрочем, в голосе опытного доктора Саша не услышал той абсолютной убежденности, которая была у его молодого коллеги. -- Как же так, Борис Моисеич, -- нажимал на него Белов. -- Ну неужели никакой надежды?.. Врач замялся. -- Видите ли, Саша, мы ведь, в сущности, так мало знаем о человеческом мозге, что утверждать что-либо с уверенностью очень трудно... Вот послушайте. В шестьдесят втором году, сразу после института, я работал на зоне под Котласом, и там У меня имел место быть один прелюбопытнейший случай. Зек пытался бежать на машине, которая привезла в лагерь продукты. У него, понятно, ничего не вышло -- врезался в стальной шлагбаум, и все. А шофер этой машины подбежал к зеку и пробил ему голову этой, как ее... монтировкой. Она вошла в левый висок, а вышла справа за ухом. Мне принесли бедолагу прямо с этой самой монтировкой в голове. Я мельком его осмотрел -- травма тяжелейшая, признаков жизни не подает -- и велел отнести его в морг. К вечеру за трупом пришла машина, и тут вдруг обнаружилось, что зек-то жив! Перевели его в больничку -- помирать, а он возьми и выживи! Его и лечить-то толком не лечили -- нечем было, -- но он выкарабкался и восстановился почти полностью. Только ногу стал приволакивать и немного ухудшилось зрение. Вот так, Саша... Надеюсь, я ответил на ваш вопрос?.. -- Да, Борис Моисеич, вполне. Спасибо вам... -- Белов выключил мобильник и поехал домой. II В просторной гостиной дома Беловых был накрыт чайный столик. Пара изящных чашек на тонких фарфоровых блюдечках, высокий чайник с длинным и узким носиком, хрустальная вазочка с печеньем, открытая коробка конфет -- все это стояло нетронутым. Чай в чашках давно остыл и успел подернуться мутноватой пленкой. За столом, на низеньком диванчике, плечом к плечу сидели Оля Белова и Тамара Филатова. Тамара плакала -- и уже, судя по всему, давно. Теребя в руках совершенно мокрый платок и ежесекундно всхлипывая, она потерянно бормотала: -- Вот я сижу, сижу... и на него смотрю... Час смотрю, два смотрю -- не шелохнется... У него щетина... Господи, у него даже щетина поседела! Я Бога молю, чтобы он очнулся... Я бы ему ребеночка родила... -- и она не выдержала, зарыдала в голос, горестно качая головой. -- Никаких надежд не остается... Никаких, Оля, никаких... Все... -- Подожди, Том, сейчас Саня придет, -- вздохнула Ольга, поглаживая подругу по вздрагивающему плечу. Она не представляла, что можно сказать в такой ситуации. Посоветовать набраться терпения и ждать? Но ведь прошло уже больше года, а силы Томы не беспредельны... Подруга и так уже дошла до крайности, насколько еще ее может хватить?.. А как же Валера? Неужели и правда -- никаких надежд ?!.. -- Понимаешь, Оль... -- Тамара, чуть успокоившись, уткнулась носом в мокрый платок и простонала: -- Я... я уже не верю... "Господи, да где же он?.." -- растерянно подумала Ольга. Она не сомневалась, что муж наверняка нашел бы для Тамары нужные слова -- те самые, которые вернули бы ей веру и придали сил. И тут снизу послышался голос Белова. Он поднимался по лестнице, разговаривая на ходу по телефону: -- Да добрался, там снегу намело... Короче, я пока дома буду. Ну все, давай!.. Он вошел в зал и приветливо улыбнулся обеим женщинам, словно и не заметив ни заплаканных глаз Тамары, ни растерянного вида жены. -- Здравствуй, Томочка. Привет, Оль... -- Белов наклонился к жене и мельком обозначил поцелуй. Поцелуй был более чем формальный. Разрыв Белова с артисткой, которого так ждала Ольга, почти ничего не изменил в их отношениях с мужем. Ситуация была странной: уйдя от Анны, Белов к жене фактически не вернулся -- их жизнь, вполне благополучная внешне, изнутри напоминала сосуществование вполне корректных, но при этом абсолютно равнодушных друг к другу соседей в коммуналке. Саша прошел к окну, задернул шторы и только после этого, уже точно зная, о чем пойдет речь, спросил: -- Ну что, Том, какие дела? Тамара отняла ладони от лица. Саша поразился -- какие страшные темные круги были у нее под глазами. Как у вампира в каком-нибудь голливудском ужастике. -- Саш, я уже не знаю... Понимаешь, я так устала... -- она смотрела на него с жуткой смесью боли, вины и отчаянья, как побитая собака. -- Я больше ничего уже не понимаю... Врачи говорят, бесполезно ждать. Чудес не бывает... Смотреть в ее глаза было трудно, и Белов снова повернулся к окну -- поправить и без того ровно висевшие шторы. -- И что они предлагают? -- все тем же ровным, почти равнодушным, голосом спросил он. -- Они предлагают сделать эвтаназию... -- еле слышно проговорила Тамара. -- Как это делается? -- продолжал свою игру Белов. -- Отключают... отключают систему жизнеобеспечения... Голос Тамары дрогнул и беспомощно угас. Ольга молча накрыла ее руку ладонью. Они обе выжидающе смотрели на Сашу. Белов повернулся к ним и, медленно покачивая головой, потянул узел галстука. Он выглядел все таким же невозмутимым, но внутри у него все кипело от негодования. Как только Тамара дала себя уговорить! Эх, бабы, бабы... -- Тома, если хочешь знать мое мнение, я против, -- изо всех сил стараясь скрыть клокочущий в груди гнев, сказал он. -- Поверь, мне тоже больно, что мой друг стал как растение. Но! Если есть хоть один шанс из тысячи... Да что там -- из миллиона, из миллиарда! Если этот шанс есть, то его надо использовать! Тамара попыталась что-то сказать, но Белов остановил ее движением руки. -- Все будет нормально, Томочка! Мы переведем Валеру в Бурденко, Пчела подтянет спецов по нейрохирургии -- немецких, американских... С завтрашнего дня сиделка при нем будет круглые сутки. Так что тебе станет полегче, Том. Не прекращая говорить, Белов подошел к бару, плеснул в стакан немного виски. Потом внимательно взглянул на Тамару и долил стакан почти до краев. -- Дальше. Тебе надо отдохнуть, -- он протянул виски Тамаре, та, низко опустив голову, беззвучно плакала. -- Вот, выпей и ложись спать. Пока поживешь у нас, а завтра люди займутся, отправим тебя на время в теплые страны. Отдохнешь, придешь в себя... Тамара не двигалась, Саша опустился перед ней на корточки и вложил бокал в ее безжизненную руку. Она подняла на него красные от слез, измученные глаза. Белов ободрительно кивнул. -- И будем просить Господа, чтобы Валерка выкарабкался, -- он говорил так убежденно и проникновенно, что не поверить ему было невозможно. -- А он выкарабкается, Томочка, я в него верю! Он же у нас боец!.. Саша неожиданно улыбнулся и взял ее за руку. -- И запомни: все, что было, -- это только первый раунд! -- он сжал ее ладонь в кулак. -- Ты верь мне, Тома, верь... III Премьерный показ нового фильма закончился. Отхлопав положенное, зрители бурлящей рекой потекли из зала в фойе. По широкой лестнице Дома кино спускалась оживленная, веселая толпа, в которой было немало знаменитостей. Впрочем, сегодня основное внимание было приковано не к ним, а к главным виновникам торжества. В эпицентре людского круговорота находился продюсер фильма Андрей Кордон. С плохо скрываемым выражением надменной скуки он принимал сыпавшиеся на него со всех сторон поздравления. Лишь изредка на губах появлялась вежливая полуулыбка, куда чаще он только сдержанно кивал. Рядом с ним, под руку, гордо шествовала Анна. -- Смотри, а народу-то нравится!.. -- будто бы даже с удивлением озиралась по сторонам сияющая Анна. Кордону вручали один букет за другим. Он уже с трудом удерживал огромную охапку цветов. -- А что это все цветы -- тебе? -- капризно поджала губки артистка, ткнув его локтем в бок. -- А мне?.. -- На!.. -- продюсер не глядя небрежно свалил ей на руки груду разномастных букетов. Анна довольно заулыбалась, окинула величественным взглядом толпу поверх голов и заметила Киншакова, стоящего внизу, у колонны. Тот по случаю премьеры был облачен в изящный смокинг и галстук-бабочку. -- Слушай, Александр Иваныч у нас -- ну прямо Зигфрид! -- шепнула она Кордону. Тот проследил за ее взглядом и тоже увидел нарядного Киншакова. Рядом с ним с микрофонами в руках толкались несколько корреспондентов и оператор с телекамерой на плече. Суетливая девчушка в простецком свитерке и потертых джинсах торопилась задать свой очередной вопрос: -- Александр Иванович, если можно, ваши впечатления от премьеры? -- Хороший фильм, талантливый режиссер, -- спокойно отвечал Киншаков. -- Главное, что в картине есть искренность и романтика. Поэтому мне кажется, что сегодняшняя премьера удалась. -- Скажите, а что означает ваше участие в картине в качестве актера? -- спросил долговязый парень в очках. -- Значит ли это, что вы оставляете продюсирование и снова возвращаетесь на экран? -- Ну почему же? -- сдержанно улыбнулся Киншаков. -- Согласитесь, не могу же я продюсировать все снимающиеся фильмы, правда? В этой картине мне предложили одну из главных ролей, и я согласился. О чем, кстати, ничуть не жалею. Доброжелательно кивнув журналистам в знак окончания интервью, Александр повернулся к лестнице и нос к носу столкнулся с взмыленным администратором киногруппы -- круглым, как колобок, лысым толстячком. -- Александр Иваныч, банкет, банкет!.. -- озабоченно выпалил тот. -- Ждем вас на банкет... -- Спасибо, не голоден, -- холодно бросил Киншаков и, отодвинув администратора в сторонку, шагнул навстречу Кордону. -- Ох, Александр Иваныч, вижу, вам что-то опять не по нраву!.. -- с шутливой укоризной покачал головою продюсер. Киншаков взглянул на него без тени улыбки. -- Куда делись все сцены с Филатовым? -- сухо спросил он. -- А куда их теперь? -- равнодушно пожал плечами Кордон. -- Вырезал. Погоды они не делают, так что... -- он отвернулся и кивнул кому-то в сторону: -- Да-да... Спасибо... -- Я хочу выкупить все негативы с Валерой, -- все так же сухо сказал Киншаков. По всему было видно -- разговор с продюсером ему неприятен. -- Для вас даром, Александр Иваныч! -- с добродушным видом развел руками Кордон. -- Нет проблем -- обращайтесь в любое время!.. Киншаков кивнул и тут же ушел. Кордон остался один. Большинство окружающих ему улыбались, но это продюсера не слишком радовало -- он знал истинную цену и этим улыбкам, и нескончаемым комплиментам. Ему было скучно, он с трудом сдержал зевок и неторопливо огляделся. Вдруг его взгляд остановился на длинноволосом смазливом пареньке, одиноко стоявшем в сторонке. Его стройную фигуру обтягивала ярко-красная водолазка и узкие джинсы. В руке юноша держал белую лилию. Их взгляды скрестились, и в тот же миг они все поняли друг о друге. Поколебавшись секунду, Кордон шагнул к незнакомцу, тот немедленно двинулся ему навстречу. Паренек трогательно смущался, его щеки покрылись нежным румянцем, необыкновенно красиво контрастирущим с кипенно-белыми лепестками лилии. Кордон почувствовал сладкую ноющую тяжесть в паху -- он уже хотел этого мальчика. Они сошлись. Юноша поднял на продюсера изумрудно-зеленые глаза и протянул ему цветок. Кордон поднял руку, но вместо того чтобы взять лилию, легко коснулся кисти парнишки и с бесстыдной откровенностью ухмыльнулся. Молодой человек зарумянился еще сильнее, похлопал чуть подкрашенными ресницами, но взгляда не отвел. Кордон медленно повел глазами в сторону выхода, юноша в знак согласия опустил глаза и сразу же пошел к дверям. Настроение продюсера взлетело до заоблачных высот. Он немедленно направился в банкетный зал, чтобы предупредить о своем внезапном отъезде. Анна, исподтишка наблюдавшая за этой душещипательной сценой от начала и до конца, понимающе улыбнулась и тут же принялась высматривать в толпе подходящую кандидатуру для нескучного времяпрепровождения на сегодняшний вечер, а, может быть и ночь... В полупустом банкетном зале сновали официанты, завершая подготовку к пиршеству. К подошедшему к столу Кордону бросился администратор. -- Андрей Андреич, еще четверть часа, и можно начинать! -- утирая мокрую от пота лысину, доложил он. -- Мне наплевать, я уезжаю... -- процедил Кордон. -- Как?.. -- ужаснулся администратор. -- Так. Голова разболелась... -- Но, Андрей Андреич, как же без вас?.. Может быть, таблеточку? -- предложил толстяк, суетливо обшаривая карманы. -- Я не нуждаюсь в вашей помощи, Куперман, просто хотел предупредить, чтоб не искали, -- осадил его продюсер. -- Хотя... Знаете, налейте-ка мне коньяка. Администратор схватил со стола бутылку, наполнил рюмку, подал ее Кордону. Тот смерил его презрительным взглядом и, взяв бутылку, плеснул себе почти полстакана. Коньяк он выпил одним махом, сунул в рот дольку лимона и, дожевывая на ходу, вышел из зала. На улице, у дверей Дома кино, толпились те, кто не был приглашен на банкет. Увидев продюсера, к нему снова потянулись поклонники с цветами и комплиментами. Не обращая на них никакого внимания, Кордон прямиком двинулся к своей "БМВ", около которой его поджидал молодой человек с лилией. К машине продюсер подошел с новой охапкой цветов -- их ему успели насовать по дороге. Он небрежно бросил их на капот и взял из рук юноши лилию. -- Андрей Андреич, чудная картина, очень живая, страстная... -- взволнованно залепетал парень. -- Поздравляю вас с очередным успехом... Кордон усмехнулся и сразу перешел к делу: -- Чистые натуралы -- фашисты, а ты как считаешь? -- спросил он. Молодой человек замялся: -- Ну почему?.. По-моему, и среди них есть очень приятные люди... -- А!.. -- Кордон презрительно взмахнул рукой. -- Кунц... кунтс... кунсткамера. Он распахнул дверь машины и кивнул парню вовнутрь. В голове продюсера приятно шумело от выпитого коньяка и от предчувствия веселой ночи. Он сел в машину, вставил ключ в замок зажигания и повернулся к сидящему рядом пареньку. -- Как хоть тебя зовут, подарок судьбы? -- Роберт, -- слегка кокетничая, ответил юноша. Кордон не сдержал нервного, возбужденного смешка. -- Ну что ж, Бобби, поедем в "Шанс"! Как в том анекдоте, знаешь? "К цыганам!" -- "Ага, в метро". Ехать пришлось недолго. Попетляв по улочкам центра столицы, "БМВ" остановилась в безлюдном переулке. Кордон выключил зажигание и, чуть приглушив сладкоголосое пение Марка Алмонда, повернулся к парню. -- Ну что, Робертино, пойдем, зажжем огня? Может, ты еще и споешь мне? Ты вообще-то бывал здесь? -- продюсер легонько похлопал соседа по коленке. -- Нет, что вы! Здесь очень дорого. Только вот я забыл кое-что... -- юноша смущенно опустил глаза и принялся озабоченно шарить по карманам. "Нет, он просто прелесть!.." -- с неожиданным умилением подумал Кордон. -- Да у меня есть все... -- он наклонился к пареньку и коснулся губами его розовой щечки. -- Да нет, я не про это, -- Роберт, казалось, смутился еще больше и вытащил из кармана что-то похожее на спутанную леску. -- Я вам привет забыл передать. От Саши Белого. Мгновенно изменившись в лице, Кордон схватился за ручку дверцы, рванул ее, но было уже поздно. Удавка захлестнула его горло, он мучительно захрипел, засучил ногами. Изо всех сил он пытался разжать ставшими стальными руки парня -- бесполезно! С каждой секундой он слабел, сознание затягивала мутная, грязная пелена... В его угасающем мозгу, как испуганный чижик в тесной клетке, беспомощно трепыхалась, постепенно затихая, одна-единственная мысль -- "Суки!.." Спустя минуту-другую его муки закончились, Кордон был мертв. Дверь "БМВ" открылась, тот, кто представился своей жертве Робертом, вышел из машины и, внимательно оглядевшись, неторопливо скрылся в ближайшей подворотне. IV Ольге опять приснился странный и тягостный сон. Будто идет она по лесной тропинке от своей дачи к станции, а следом за ней, то и дело выглядывая из-за деревьев, крадется Саша. Ей беззаботно и весело, игра, затеянная полузнакомым дачным соседом, доставляет ей неизъяснимое удовольствие. И вдруг сзади раздается громкий звук, похожий на хлопанье крыльев взлетевших разом десятков птиц. Ольга мгновенно оборачивается -- и никого! Нет ни птиц, ни Саши, ни даже леса. Она стоит одна-одинешенька посреди совершенно пустого и ровного, как стол, пространства... Ольга проснулась и повернулась на бок. Подушка рядом снова была несмятой -- значит, Саша опять ночевал в кабинете. В последнее время это стало почти нормой. Муж рано уезжал и поздно возвращался, а вернувшись, подолгу засиживался в кабинете, зачастую там же и ночуя. Вообще ситуация в их семье сложилась более чем странная. Они жили вроде бы вместе и в то же время -- врозь. Разговаривали редко, да и то -- только по делу. Ольга надеялась, что что-то изменится после разрыва мужа с артисткой, но все осталось по-прежнему -- непонятно, тягостно и беспросветно. Вероятно, причина такого охлаждения крылась в истории со спасением Вити Пчелкина, в той жуткой сцене, что разыгралась между Олей и Сашей в кабинете главврача больницы год назад. Хотя, если вспомнить, то с артисткой-то Саша закрутил гораздо раньше. Странным было и то, что Ольга практически смирилась с таким положением вещей. Никакой вины за собой она не чувствовала, а объяснить поведение мужа не могла, как ни старалась. Просто в их отношениях что-то кончилось, оборвалось, исчезло, и Ольга приняла это как данность. Она словно впала в спячку, не в силах решиться на какие-то радикальные действия. Ольга встала и, на ходу запахивая халат, направилась на кухню. У двери кабинета окликнула негромко: -- Саша... Тишина. Она приоткрыла дверь -- в кабинете было пусто, а рядом с диваном лежала аккуратная стопочка постельного белья. Ольга вздохнула и пошла дальше. -- Тома, Ваня, все вставайте! Будем завтракать!.. -- громко позвала она. -- Тома, Ваня!.. Ольга коротко постучала в дверь спальни Тамары и свернула к детской. Вдруг навстречу ей выскочил Ваня. -- Р-р-р-р!.. -- зарычал он. -- Ах ты мой тигр, ты уже встал?! -- Оля засмеялась и подхватила сынишку на руки. -- Мам, испугалась?.. -- спросил он. -- Ну конечно, испугалась, -- пряча улыбку, подтвердила Ольга. -- Даже поджилки затряслись... Они вошли в кухню. Ваня тут же вскарабкался на свой высокий стульчик, а Ольга подошла к холодильнику. -- Кашку будешь, Вань? -- спросила она. -- Какую? Манную, гречневую?.. Достав из холодильника пакет с молоком, Оля поставила его на стол, повернулась за кастрюлькой, снова взяла молоко и замерла как вкопанная... Под пакетом лежала свежая газета. В глаза бросился крупный заголовок -- "Убийство в день премьеры". А ниже -- фотография Кордона и снимок его машины с трупом. Оля непроизвольно ахнула, едва не выронив при этом из рук кастрюльку. Она схватила газету и отошла в сторону, торопливо глотая строчку за строчкой. Из коридора послышался голос Тамары: -- Оля, ты где? Доброе утро!.. Она вошла в кухню и сразу обратила внимание на мрачную, взволнованную хозяйку с газетой в руке. -- Что случилось? -- встревожилась Тамара. Ольга не отвечала, поглощенная чтением. Тома перевела растерянный взгляд на Ваню и вскрикнула -- в руках у мальчика был самый настоящий пистолет! В тот же миг Тамара опрометью кинулась к нему и выхватила из рук ребенка оружие. -- Оля! Ты что?! -- воскликнула она. Ольга с нескрываемым раздражением взяла пистолет и сердито объяснила: -- А это игрушки у нас такие, Тома! -- она нажала на курок, и точная копия "Кольта" выбросила тоненькую струйку воды. -- Видишь?! Вот так мы играем... Фонтаны строим и играем! -- Ольга сделала несколько нервных шагов в сторону и вдруг резко обернулась. -- Как вызвать такси, ты не знаешь?.. Тамара никак не могла взять в толк -- что же здесь происходит? -- Что?.. -- растерянно переспросила она. -- Пойдем! -- решительно кивнула подруге Ольга. -- Поможешь нам собраться. И она вышла из кухни, в сердцах швырнув газету на стол. V Такая же точно газета лежала и на столе в кабинете Белова в офисе Фонда. Сам хозяин кабинета, откинувшись в кресле, внимательно и неторопливо читал статью о загадочной гибели Кордона. Главная версия, которую предлагал автор статьи -- убийство продюсера случайным гомосексуальным партнером. Уже нашлись свидетели, утверждавшие, что Кордон уехал от Дома кино с неким молодым человеком, которого, впрочем, толком никто не разглядел. В общем, все вышло именно так, как и планировалось. Закончив со статьей, Белый поднял глаза на сидящего напротив него Пчелу. -- Привет от меня передали? -- деловито осведомился он. -- Я не в курсе пока... -- пожал плечами Пчела. Он посмотрел на часы и повернулся к развалившемуся на кожаном диване Космосу. -- Кос, во сколько у нас встреча-то с этим перцем? -- В час... -- лениво ответил тот, пуская в потолок колечки табачного дыма. -- Ну вот, сейчас поедем и все узнаем, -- Пчела опять повернулся к Белому. На лице друга он не заметил и тени радости, и этот факт его удивлял и несколько настораживал. Что ему не понравилось? Неужели Шмидт и его люди что-то сделали не так?.. На языке вертелся вопрос, но Пчела счел за лучшее промолчать. Белов еще раз посмотрел на фотографии в газете и задумчиво покивал. -- Передай Шмидту, что он молодчина, -- попросил он. -- Все сделал хорошо, чисто. -- Сань, а ты что это такой грустный? -- вдруг спросил со своего дивана Космос. Он, оказывается, тоже заметил, что известие о смерти врага не слишком обрадовало Белова. -- А?.. -- рассеянно переспросил Саша. -- Что грустный такой, спрашиваю. -- Разве? -- поднял брови Белов. -- Нет, я веселый... -- Ладно, поехали, -- Пчела встал со стула и шлепнул по коленке Космоса. Тот нехотя, с ворчанием поднялся, и друзья вышли. Белов проводил их взглядом до двери и опять уткнулся в снимок мертвого Кордона на газетном листе. Запрокинутая назад голова, остановившийся взгляд, след удавки на горле... Все. Кордона больше нет. Дело, о котором Белов думал едва ли не ежедневно в течение целого года, сделано. Так почему же, черт возьми, нет тогда в душе ни искорки радости?!.. Откуда эта мучительная, ноющая, как больной зуб, тоска?.. И как, в конце концов, от нее избавиться? Белов обхватил руками голову, задумался. И вдруг вспомнил о своем тезке -- Киншакове. Он звонил вчера -- приглашал в гости, в свой новый загородный дом. "Съездить, что ли?.." -- без особого энтузиазма подумал Белов. VI Встреча со Шмидтом и его человечком, так ловко убравшим Кордона, должна была состояться в тихом переулке неподалеку от Тверской. Был там один небольшой неприметный ресторанчик, давно облюбованный Шмидтом для такого рода конфиденциальных встреч. Место было спокойное и обычно малолюдное. Но когда туда приехали Космос с Пчелой, там происходило что-то необычное. Улочка была перегорожена милицейскими машинами, у оцепления толпились зеваки, а чуть поодаль, около своего автобуса стояли крепкие ребята в камуфляже и масках с автоматами в руках. Пчела остановил машину метрах в двадцати от ресторана. -- Мама родная... -- озадаченно протянул он. -- А в другом месте стрелку забить было нельзя? -- А я откуда знал?.. -- нахмурился Космос. Они напряженно всматривались вперед, пытаясь разглядеть там Шмидта, но его не было видно ни около ресторанчика, ни среди толпы у оцепления. -- Может, поехали отсюда, а? -- неуверенно предложил Космос. Но тут стеклянные двери ресторана распахнулись и на пороге, посверкивая бритой головой, с сигаретой во рту появился Шмидт. Пчела коротко стукнул по клаксону. Услышав сигнал, Шмидт обернулся и, увидев знакомый "мерин", совершенно спокойно поманил их рукой. -- Вот долбень, -- раздраженно буркнул Пчела и кивнул Космосу: -- Ладно, пошли. На подходе к оцеплению их попытался остановить какой-то дохлый прыщавый сержантик. Он схватил Пчелу за рукав и пробормотал что-то невнятное. -- Ну-ка руки! -- раздражаясь еще сильнее, рявкнул на него Пчела и свернул к ресторану. -- Ты что, обалдел?! -- накинулся он на беспечно улыбающегося Шмидта. -- Ты еще б на Петровке встречу назначил... -- Спокойно, пацаны, вы что? -- Шмидт успокаивающим жестом поднял ладони. -- Я ходил узнать, там просто кино снимают. Космос, ерничая, поморщился и осуждающе покачал головой. -- Слушай, кино -- это же сплошные кровь и насилие! Вот увидишь, сейчас эти деятели что-нибудь взрывать начнут!.. -- Ну что, где твой герой? -- кивнул Пчела Шмидту, оборвав пустую болтовню Космоса. Шмидт показал головой вовнутрь ресторана: -- Там, ждет... -- Ну пошли. Они зашли в ресторан и направились к лестнице. -- Мне тут "Крузер" за долги подогнали, -- обратился Пчела к Шмидту. -- Он у меня на даче стоит, номера перебить надо, "кенгурятник" навесить... Подослал бы кого из своих. -- Сделаем, -- кивнул Шмидт. -- Туфта эти японцы! Вот в "Секонд хенд", говорят, нормальные самокаты подогнали, -- встрял в разговор Космос. -- Прикиньте -- сто двадцать лошадей, на радиоуправлении... В офисе сидишь, на кнопку нажал -- и она сама за тобой заедет. Они поднялись на второй этаж. К ним навстречу из-за стола поднялся крепкий молодой человек. Узнать в нем вчерашнего убийцу Кордона было чрезвычайно трудно. Он был коротко пострижен, слегка небрит и сумрачно-серьезен. А главное, это был стопроцентный мужчина -- без всяких вариантов. -- Рома, -- представился он. -- Витя. -- Космос, -- они поочереди пожали его твердую, сухую руку. Все четверо неторопливо расселись за столом. -- Молодца, Рома, -- с важным видом кивнул Космос. -- Один работал? -- Да. -- А этот... долго брыкался? -- Да не очень... -- Роман отвечал коротко и сухо, он был явно rte из болтунов. -- А чем ты его? -- Ты с какой целью интересуешься? -- парню, похоже, не слишком нравились эти расспросы, он предпочитал поскорее перейти к делу. Космос натянуто рассмеялся: -- Молодца, братуха!.. К их столу подошла официантка, протянула Пчеле меню. -- Не надо, Танечка, -- отмахнулся он. -- Я и так все там знаю. Значит, так. Пятьдесят виски... нет, пятьдесят, пожалуй, не оросит... Давай сто, что-нибудь поесть... -- И что-нибудь попить! -- закончил за него фразу Космос и с улыбкой протянул девушке цветок из вазы на столе. Официантка кивнула и исчезла. -- Привет передал ему? -- деловито спросил Пчела у Романа. -- Да, -- ответил тот и так же деловито сообщил: -- Короче, необходимо две штуки сверху. Космос фыркнул со смешком, Пчела тоже коротко хохотнул: -- А жирно не будет? Не проронив ни слова, Роман выразительно переглянулся со Шмидтом. Сконфуженно хмыкнув, Шмидт наклонился к Пчеле и Космосу. -- Ребят, да ничего смешного тут нет, -- смущаясь, вполголоса объяснил он. -- Вы только это... никому не говорите, ладно? Короче, этот бобик его поцеловал... Откинувшись на спинку, Космос разразился издевательским хохотом. Пчела тоже засмеялся, оглядываясь на зал. -- Куда?.. -- давясь от смеха, спросил Космос. -- Ты радуйся, что только поцеловал, а мог бы и... -- он сделал краноречивый похабный жест. Грянул новый взрыв смеха. -- Да ладно, -- Пчела махнул на надувшегося Романа. -- Зато человек удовольствие получил! Парень, похоже, обиделся всерьез. Он снова переглянулся со Шмидтом -- мрачно и недоуменно. Пчела оборвал смех и после паузы неохотно сказал: -- Хорошо, Шмидт, завтра передашь ему полторы штуки. Роман сразу же поднялся. -- Все, Шмидт, я поехал, -- он протянул ему руку. -- Удачи, -- кивнул Шмидт. -- Давай, Рома, береги себя, -- Пчела тоже попрощался с ним за руку. И только Космос не подал ему руки, продолжая издевательски посмеиваться. Роман зыркнул на него сердито и ушел. -- Кос, ты себя нормально вести можешь, а?! -- с раздражением спросил Пчела, как только Роман скрылся на лестнице. -- Коксу хочешь? -- ответил Космос, доставая из кармана табакерку с зельем. -- Бар-р-ран! -- буркнул себе под нос Пчела. Впрочем, уже через полчаса, после распитой бутылочки "Белой лошади", все обиды и недоразумения забылись. Отобедав, троица вышла из ресторанчика на улицу. Они щурились на солнечный свет и беспечно улыбались. -- Смотри-ка, все еще снимают, -- кивнул Пчела на оцепление. Космос посмотрел в сторону съемочной площадки, но за спинами зевак и милиционеров почти ничего не было видно. -- Что это они так долго? Про что хоть там снимают-то? -- спросил он у Шмидта. -- Про нас что-то -- что же еще! -- Да ты что?! -- удивился Космос. -- Ну не про нас конкретно, вообще про братву, -- пояснил Шмидт. -- Сериал, "Бригада" называется. -- Брось, -- не поверил Пчела. -- Ну я тебе говорю, -- ухмыльнулся Шмидт. -- Не веришь, иди спроси. Пчела, не раздумывая, направился к площадке, и в ту же секунду оттуда раздались дикие вопли и канонада выстрелов. Заглушая и то и другое, загремел усиленный мегафоном яростный крик: -- Всем лежать!!! Мордой в асфальт, кому сказал! Пчела остановился и, смущенно улыбнувшись, взмахнул рукой. -- Ну их на фиг. Поехали лучше. Он повернулся к друзьям, и вдруг лицо его испуганно вытянулось -- к ним на всех парах летела та самая группа бойцов в камуфляже и масках, что давно уже стояла в сторонке у своего автобуса. -- Твою мать... -- прошептал Пчела, поднимая Руки. В мгновение ока все трое оказались на асфальте. Их брали всерьез -- без всяких церемоний, с матом, с ударами прикладов, с заламыванием рук. Никто и не думал сопротивляться, и уже через пару минут всех троих запихнули в автобус. С металлическим лязгом захлопнулась дверь, и, выбросив облако сизого дыма, старенький "ПАЗик" неторопливо покатил по переулку. VII Два Александра -- Белов и Киншаков -- прогуливались по дорожке среди зимнего прозрачного леса. Впереди них неспешно трусили три огромных мастифа. -- Прикинь, Сань, решил тут как-то машину освежить, -- рассказывал Белов. -- Ну попросил художника быков мне нарисовать, так он, дурак, перестарался -- целую корриду нафигачил... -- Выходит, ты теперь на быках ездишь? -- усмехнулся Киншаков. -- Так я ж и сам бык, Сань... Помолчали немного. Под ногами поскрипывал снежок -- и это был единственный звук, нарушавший абсолютную тишину безмолвного февральского леса. -- Как там Валера? -- спросил Киншаков. -- Да плохо пока, -- нахмурился Белов. -- Я подогнал кого надо -- все равно плохо... -- А Тамара? -- Переживает... Мы успокаиваем, как можем, но... Все равно -- без толку. -- Да-а-а... -- задумчиво протянул Киншаков. Белов закурил, выпустил в воздух тугую струю дыма. -- Сань, а негативы эти тебе зачем? -- Смонтируем ролик или фильм сделаем, -- объяснил свою задумку Киншаков. -- О Валере Филатове, человеке и каскадере. Вообще можно из всех фильмов взять, где он снимался. За десять лет много материала скопилось. Хороший материал. Идея Белову понравилась. Он кивнул и с ходу предложил: -- Я тогда песню закажу. Пока сделаем, глядишь, он оклемается. Ему приятно будет, -- он опустил голову и глубоко затянулся. Киншаков бросил на него короткий взгляд и покачал головой. -- Тебя вроде как вина грызет... -- Грызет, -- согласился Белов. -- Это, в общем-то, из-за меня случилось. Жалко Валерку. Белый никому и никогда не говорил об этом, но он давно был уверен, что его вина -- не только и не столько в истории с Анной. Корни этой вины были гораздо глубже. Дело в том, считал Белов, что Фил никогда не связался бы с криминалом, если бы туда не влез он сам. Валерка с детства доверял Саше как себе, всегда и везде был рядом с ним и в "братки" подался исключительно потому, что так поступил Белый. -- Я тебя еще в девяносто первом предупреждал. Ты сам все себе выбрал. -- Ничего я не выбирал, -- с досадой поморщился Белов. -- Просто, видно, фарт у меня такой. Он повернулся к джипу, стоящему неподалеку, и взмахнул рукой. -- Саша, ну что ты, ей-богу? -- Киншаков покачал головой. -- Слова-то какие! "Фарт"... Вот мы с тобой сейчас в лесу гуляем, а по дорожке идем. Собаки и те по дороге бегут... А ты по лесу плутаешь и о каком-то фарте говоришь. Короче, Саш, ты не маленький ребенок, выбирайся на дорогу... В двух шагах от них затормозил джип Белова. Саша тоже остановился и протянул приятелю руку. -- Счастливо, Сань... -- Ты мне звони, держи меня в курсе, -- попросил Александр. -- Может, надо будет помочь чем... Лады? -- Лады. Ну, будь здоров. Белов забрался в джип, машина тронулась. Киншаков помахал ей вслед и коротко свистнул, подзывая собак. VIII В автобусе Пчела с Космосом попытались разузнать -- кто их задержал и за что. Но ни на один их вопрос никто и не подумал ответить. А когда, немного осмелев, Пчела начал было качать права, сидевший рядом с ним боец коротким и резким ударом расквасил ему нос. Всю оставшуюся доро