ловы. "Боже, какой-то шибздик, с росточком в метр с кепкой, предлагает мне у него учиться!" - промелькнуло в моей голове. Почему-то у меня и в мыслях не было поинтересоваться - чему учиться? Однако вновь сыграл свою роль мой авантюрный характер. - Хочу! - воскликнул я с некоторым вызовом. Как же я благодарен своему характеру! Сказав тогда "хочу", я словно выиграл в лотерею миллион долларов! Поверьте, что я никоим образом не преувеличиваю значимость моей встречи с этим удивительным человеком. Эта встреча в буквальном смысле перевернула всю мою жизнь. Я совершенно по-другому стал смотреть на людей и на себя самого. По-иному стал ощущать не только себя, но и людей. До конца дней своих я буду помнить те пять месяцев и двадцать три дня, которые я обучался у Сингха. Почему именно пять месяцев и двадцать три дня? Да потому, что у него заканчивалось время пребывания в Болгарии, и он возвратился к себе на родину, чтобы там отдавать людям свои знания, умения и опыт... Не знаю, как определить то, чем обладал этот могучий человек. Не знаю даже, как назвать то, чем он занимался. А потому удобнее и проще будет чуть подробнее рассказать о нем. Своими руками Сингх вылечивал до двухсот болезней и среди них некоторые формы рака! Он сам называл свои действия - "биоэнергетический массаж". Для того чтобы просто проконсультироваться у него, услышать "диагноз", люди стояли по два года в очереди. Своими руками он творил самые настоящие чудеса. И вот он предложил мне учиться у него! Это действительно какое-то чудо! Когда я рассказываю о нем, меня иногда спрашивают: как происходило обучение? Услышав этот вопрос в первый раз, я так растерялся, что просто не знал, что сказать. Позднее я научился уходить от ответа на этот вопрос. Ведь и сейчас я толком не знаю, как рассказать о моем обучении у Сингха. Первые несколько недель так называемой учебы были для меня настолько трудно-нудными, что у меня не раз возникало желание взять и бросить все к чертовой матери! К счастью, у меня хватило терпения выдержать, и сейчас я просто горжусь этим, как самым большим подвигом в своей жизни. Когда я писал эти строки, ко мне пришло удачное сравнение, объясняющее невозможность точного ответа на этот вопрос. Можно ли рассказать, как человек дышит? Вспоминая те пять месяцев и двадцать три дня общений с моим Учителем Сингхом, я сообразил, что за все время обучения он сказал мне не более тысячи слов! То есть менее десяти слов в день!!! Бывали дни, когда он вообще не произносил ни слова, тем не менее мне казалось, что я "слышу" его, впитываю каждую мысль, каждый взгляд, каждое движение рук. В конце пятого месяца, расставшись с Сингхом после очередной встречи в отеле, где он проживал, я вышел на улицу и в буквальном смысле слова едва не "сдвинулся по фазе". Во всяком случае, у меня закружилась голова, и мне пришлось даже прислониться к стенке дома, чтобы не распластаться на земле. Представьте себе: вы - обычный, среднестатистический гражданин, с нормальным зрением, и видите других людей такими, какие они есть, но вдруг, закрыв на секунду глаза, вы открываете их, и... те же самые люди, спешащие по своим делам, которых вы только что видели вполне нормальными, неожиданно заискрились различными цветами радуги!!! Что придет вам в голову? Вот-вот, я тоже подумал, что у меня что-то случилось с глазами. Инстинктивно я зажмурился. Но когда вновь открыл глаза, все те же цвета сопровождали спешащих мимо меня людей. У некоторых эти цвета собирались над головой в виде облачка, у других все тело излучало свечение, а у третьих цвет следовал за человеком, словно тень. Я был в абсолютном шоке: не заболел ли я? Иногда, когда у человека высокая температура, у него двоится в глазах, а предметы вокруг приобретают какой-то ореол. Может, и со мной нечто подобное приключилось? Но как объяснить разнообразие цветов и их форм?.. Не знаю, что бы я почувствовал дальше, но в этот момент из отеля вышел Сингх и с хитрой улыбкой подошел ко мне. - НУ ВОТ И ТЫ ПРОЗРЕЛ НАКОНЕЦ! - спокойно проговорил он и наложил свою руку мне на голову. - ЗАКРОЙ ГЛАЗА... - Я повиновался, и через несколько секунд Сингх убрал руку. - А ТЕПЕРЬ ОТКРОЙ! С некоторым волнением я повиновался ему и расплылся в улыбке: все люди снова виделись мне "нормальными". - Что это было, Учитель? - растерянно спросил я. - У ТЕБЯ ОТКРЫЛОСЬ КОСМИЧЕСКОЕ ЗРЕНИЕ... - торжественно ответил он. - С ЭТОГО ДНЯ ТЫ МОЖЕШЬ ВИДЕТЬ ЦВЕТ АУРЫ ЧЕЛОВЕКА... И ТЕПЕРЬ Я НАУЧУ ТЕБЯ ВИДЕТЬ ЦВЕТ АУРЫ ТОЛЬКО ТОГДА, КОГДА ТЫ САМ ЭТОГО ЗАХОЧЕШЬ... ОДНАКО СТАРАЙСЯ НЕ ПОДКЛЮЧАТЬ СВОЮ ЭНЕРГЕТИКУ В ПРИСУТСТВИИ ДРУГИХ: НЕ РАСХОДУЙ СЕБЯ ПОНАПРАСНУ... Сингх действительно научил меня "видеть" цвет ауры человека. За пять месяцев и двадцать три дня он передал мне знания того, как применять мои способности для помощи людям. Он научил меня справляться с несколькими болезнями. Нет, Сингх не передал мне часть своих способностей: они были у меня с самого рождения (помните, я писал, как мои руки почти мгновенно успокаивали плачущего братишку), нет, Сингх научил меня целенаправленно владеть моими способностями, моей энергетикой. Он не научил меня вылечивать людей - я не врач, - Сингх научил меня пробуждать в человеке его энергетику и направлять ее на слабые или болезненные места. Самый лучший в мире доктор - это сам организм человека, его внутренние резервы, его биоэнергетика. Когда человек научится использовать природные силы, заложенные в его организме, он почти перестанет обращаться к врачам. Именно Сингх научил меня экранировать себя и других людей от воздействия биоэнерговампиров... Вполне вероятно, многие из вас прочитают эти строки с усмешкой: ну вот, докатился Доценко до мистики. Про вампиров заговорил. Эк его занесло! Но я уверен, что каждый сталкивался с биоэнерговампиром, сам того не ведая. Наверняка вы, уважаемые читатели, иногда знакомясь с новым человеком и еще ничего не зная о нем, неожиданно начинали чувствовать некую неприязнь. В таких случаях в народе принято говорить: "душа не лежит". На самом деле ваша аура, соприкоснувшись с аурой биоэнерговампира или с аурой человека, склонного к биоэнерговампиризму, подала вам тревожный сигнал - "опасно!". Но люди пока еще не научились прислушиваться к своей "душе", то бишь к ауре, а напрасно! Как много бед удалось бы избежать, если бы люди умели "слышать" себя и при сигнале "опасно!" старались бы поменьше общаться с этим человеком. Знаете, чем страшен биоэнерговампир или склонный к этому человек? Тем, что он забирает у вас биоэнергию. Но не это самое страшное: все люди забирают друг у друга биоэнергию, что даже полезно, потому что, забирая, каждый человек и отдает взамен свою. И только биоэнерговампир или склонный к этому человек, забирая вашу биоэнергию, не возмещает вам потерю, и у вас образуются биоэнергетические пустоты. У вас начинает болеть голова, появляется неожиданная усталость, слабость. И чем больше вы общаетесь с таким человеком, тем хуже и хуже будете себя чувствовать... А потому советую бежать от него как можно быстрее и дальше. Конечно, есть случаи вынужденного общения: бывает, что родное дитя, только что родившееся, склонно к биоэнерговампиризму по отношению даже к своей матери. Или наоборот: мать по отношению к своему ребенку. Что делать в таких случаях? Трудная жизнь ожидает этих несчастных, но выход есть. Два-три раза в году необходимо посещать биоэнергетиков, способных ставить защиту человеку, то есть умеющих экранировать других людей. И, конечно же, чаще общаться с Космосом, открывая путь очищающей биоэнергии. Вот вам простой пример... Многие люди, более всего женщины, любят сидеть скрестив ноги: положение - нога на ногу. Послушайте мой совет: старайтесь этого избегать! Традиционная медицина считает, что вы перекрываете кровеносные сосуды, не давая свободно циркулировать вашей крови. Однако для меня важнее другое. Дело в том, что Космос посылает нам очищающую биоэнергию, которая должна войти сверху через темечко, пройти через все тело, очищая вас от биоэнергетического мусора, полученного за день от разных людей, и выйти через ноги в землю. А перекрещивая ноги, вы задерживаете поток очищающей биоэнергии на уровне таза. Вы заметили, что у женщин гораздо больше проблем с тем важным местом, которое дает рождение человеку и несет высшее наслаждение в жизни? Уверяю вас, что именно от частого перекрещивания ног и возникают многие эти проблемы. Так что не забывайте об этом и сами думайте о своем здоровье!.. Честно скажу, что не знаю, какие внутренние механизмы включаются у меня в момент оказания помощи другим людям: я не имею даже начального медицинского образования, но мои руки ощущают тепло, а иногда их даже жжет, когда у человека не в порядке со здоровьем. Но прошу вас, не завидуйте этим способностям: поверьте, это очень тяжкий груз. Из-за этих способностей я не могу ездить в общественном транспорте, мне трудно находиться среди большого количества незнакомых людей, потому что я пропускаю через себя их боль. Конечно, можно ставить себе биоэнергозащиту, то есть экранировать себя, но в толпе людей этот экран нужно держать постоянно, а это очень сильно изматывает и я выхожу из метро в буквальном смысле измочаленный, уставший и мокрый от пота... Я твердо уверен, пройдет время, может быть, десятки лет, но ученые сумеют определить, какие силы подключаются для лечения людей у таких индивидуумов, как Сингх, как баба Ванга, как наша Джуна, в конце концов, и у таких, как я. Наука уже пришла к выводу, что человек использует лишь от семи до тринадцати процентов своих возможностей. А если он доведет эту цифру до шестидесяти, семидесяти, девяноста процентов? Думаю, тогда многие медицинские проблемы просто исчезнут. Такое время когда-нибудь настанет: лично я в этом не сомневаюсь! Баба Ванга, Сингх, Джуна просто опередили свое время. Их можно назвать людьми из будущего... Почему-то только теперь, когда я написал о Ванге и Сингхе, до меня наконец дошло, что баба Ванга, сказав о моей слепоте и о том, что "прозреть меня заставит другой человек", имела в виду именно Сингха. Боже, насколько же она оказалась права! При воспоминании о бабе Ванге у меня просто захватывает дух, и, как я уже говорил, становится жутковато. Это все равно что неожиданно встретиться с инопланетянином: и интересно, и жутко одновременно. Интересно потому, что перед тобой разум другого порядка, а жутко оттого, что не знаешь, чем грозит эта встреча! Не навредит ли она тебе? Как говорится, страшна сама неизвест-ность... Учеба у Сингха началась после моего возвращения из солнечной Италии, которая меня поразила не только красотой и гостеприимством ее жителей. Во время этой поездки со мной приключился удивительный случай, о котором я не могу умолчать. Соревнования десятиборцев закончилось на день раньше, чем у остальных спортсменов, и я решил побродить по прекрасному Неаполю, стремясь получить как можно больше впечатлений. Из отеля я вышел после завтрака: где-то около десяти утра. Обследовав большую часть центра, к двенадцати я изрядно притомился, и ноги уже гудели, и я зашел в ближайший сквер, чтобы отдохнуть на скамейке. К счастью, скверов, утопающих в яркой и красочной зелени, в Неаполе более чем предостаточно. Это сквер меня привлек тем, что посередине его виднелся удивительный фонтан, в центре которого стояла статуя прекрасной нимфы, державшей в руках то ли кувшин, то ли рыбку, а оттуда била мощная струя воды. Не отрывая взора от фонтана, я шел к нему, как вдруг мою правую руку чем-то обожгло. Помнится, жар был столь сильным, что я даже отдернул руку. Испуганно повернувшись, я не обнаружил источника пламени, рядом никто даже не курил. Но мое внимание привлек мужчина лет пятидесяти, одиноко сидящий на скамейке. Шляпа его лежала на руках, которые покоились на коленях, а голова уткнулась подбородком в грудь. Со стороны могло показаться, что это какой-то бедняк, стыдливо прячущий глаза потому, что ему приходится просить милостыню. Не знаю, какие во мне включились силы, но меня буквально потянуло к нему. В шляпе действительно лежало несколько бумажных купюр, брошенных, вероятно, сердобольными прохожими. Мне стало неудобно и я полез в карман, чтобы достать денег, бросить в шляпу и молча уйти. Но тут я заметил, что глаза мужчины прикрыты, а шляпа лежит так, словно сама упала с головы. Я подошел вплотную и спросил по-английски: - Извините, у вас все в порядке? Человек не ответил, и тогда я осторожно прикоснулся к его плечу: - Простите, сеньор, вы - в порядке? Снова никакой реакции, и я чуть сильнее толкнул в плечо: - Сеньор, что с вами? Неожиданно он повалился на бок, и мне пришлось поддержать его, чтобы он не упал на землю. Я не знал ни слова по-итальянски, а потому закричал, как мне показалось, на "международном": - Медикал! Медикал! Почему-то я был уверен, что меня должны понять и в Италии. Прокричав заветное слово, я склонился над ним и расстегнул ворот рубашки, чтобы ему было легче дышать. После чего принялся массировать его грудь. Почему? Не знаю: действовал автоматически, словно меня кто-то направлял. Через несколько минут подъехала машина "Скорой помощи", из которой выскочили, кажется, трое мужчин, облаченных в халаты. Они несли какие-то приборы. Бесцеремонно расталкивая зевак, столпившихся вокруг нашей скамейки, они вежливо отстранили меня и быстро подключили несчастного к своим приборам. Толпа замерла, казалось, что даже зеваки вокруг и те дышали-то лишь через раз, ожидая, что скажут медики. Мое внимание тоже сосредоточилось на враче, который, беспокойно прищурив глаза, внимательно следил за показаниями приборов. Кажется, он проводил электрокардиографическое исследование. Через несколько секунд он что-то сказал по-итальянски своим помощникам, а потом сделал безнадежный жест рукой. По его жесту я понял: доктор уверен, что бедняга безнадежен и что уже ничего нельзя сделать. Позднее я узнал, что врач констатировал клиническую смерть: сердце остановилось. Не знаю, что мною двигало в тот момент, но я вдруг решительно оттолкнул доктора, склонился на несчастным, попассировал над ним руками, потом повернулся к доктору... Далее я ничего не помню, словно кто-то стер из моей памяти последующие действия... Только на следующий день через переводчика тот самый врач рассказал мне, что произошло далее. Я так решительно и уверенно оттолкнул его, что он не стал мне препятствовать. Доктор сказал, что от меня исходили какие-то сильные импульсы, которые заставили его подчиниться мне, словно он попал под воздействие легкого гипноза. Попассировав над несчастным, я повернулся к доктору и, показывая рукой, что пытаюсь резать, знаками попросил дать мне скальпель. Доктор сообразил, что я прошу именно скальпель. Не сомневаясь, что этот человек мертв, он подумал, что я не принесу ему никакого вреда, а одновременно чувствовал потребность подчиниться мне. Не без некоторого колебания он протянул мне скальпель. Потом, подчиняясь моим жестам, достал флакон с медицинским спиртом, обильно полил им мои руки и скальпель, а потом и грудь несчастного. Не без ужаса наблюдал он, как я делаю совершенно профессиональный надрез кожи на груди, потом разрезаю мышцы... Доктору показалось, что он видит перед собой руки действительно классного хирурга. Добравшись до сердца, я вновь попросил его ополоснуть мои руки спиртом, затем принялся за непосредственный массаж сердца больного. Это длилось несколько секунд, после чего я повернулся к доктору, схватил своими окровавленными руками ворот его халата и подтолкнул к несчастному. Все мое лицо было покрыто обильным потом. Доктор склонился над больным и радостно воскликнул: - Боже, сердце работает! Носилки сюда, быстро!.. Через несколько минут мы уже были в госпитале и больного отвезли в операционную... Я пришел в себя в каком-то "предбаннике": позднее выяснилось, что мы находились в комнатке, из которой можно было попасть в операционную. "Мы" - потому что рядом со мной сидели двое в халатах. Кто были эти люди, я так и не узнал, да мне это, если честно, и не было нужно. Не знаю, сколько прошло времени, но наконец к нам вышел пожилой доктор, оказавшийся профессором, говорившим по-английски. Он-то и успокоил меня, заверив, что операция прошла успешно, и от души поблагодарил меня за "добрый поступок", почему-то называя меня своим "коллегой". Спросив, в каком отеле я остановился, профессор распорядился отвезти меня... Я чувствовал себя таким усталым и разбитым, что не пошел даже на ужин: добравшись до кровати, я замертво свалился, не снимая даже обувь, и заснул как убитый. И абсолютно безо всяких снов. Проснулся я от сильного стука в дверь. Несколько раздраженный и удивленный - кто может стучать в такую рань: часы показывали девять - я накинул на себя белоснежный гостиничный халат и открыл дверь. Тут уж мое удивление подскочило до самой высокой отметки. За дверью стоял дородный мужчина в странной униформе, на его груди висела массивная цепь, на голове красовался темно-сиреневый берет. Из-за его спины выглядывало встревоженное лицо дежурного администратора, толпились и еще какие-то люди. - Что случилось? - спросил я по-английски. Мужчина с цепью что-то сказал по-итальянски. - Я не говорю по-итальянски! - беспомощно ответил я. Мужчина повернулся: вперед протиснулась молодая девушка, оказавшаяся переводчицей. Она свободно говорила по-русски: ее родители эмигрировали из бывшего Советского Союза. Она и объяснила мне, что мужчина с цепью - всего лишь мэр Неаполя, который приехал ко мне по просьбе спасенного мною человека, а он, в свою очередь, последний представитель очень древнего и знатного дворянского рода. Операция прошла успешно, но оперировавший профессор сказал, что если бы не мое вмешательство, то больной бы умер. Сейчас он чувствует себя хорошо и очень просил привезти к нему в больницу человека, спасшего ему жизнь... Меня везли в больницу, как бы сказал мой сын - не слабо: впереди со спецсигналами ехал мотоциклист в особой униформе, за ним в шестидверном "Мерседесе" ехал я с мэром Неаполя, по бокам и сзади нас ехал эскорт из шести мотоциклистов - по одному на каждую дверь... Вскоре я уже стоял перед ожившим аристократом, и он, цепко ухватившись за мою руку, слабо тряс ее и что-то говорил, говорил и говорил по-итальянски. Девушка, с трудом поспевая, старательно переводила его монолог. Говорил он, что женат на любимой женщине двадцать лет, имеет трех очаровательных дочурок, а вот сына, наследника и продолжателя рода, нет. И если бы не я, то не только осиротели бы дочки, но и род их угас. Затем он снял с себя нечто похожее на монетку на серебряной цепочке, и надел мне на шею. - Это серебряная иконка, ей двести пятьдесят лет, - пояснил он и продолжил: - С одной стороны изображен Отец Небесный, а с другой - Божья Матерь. Это фамильная реликвия, передаваемая по наследству от отца к сыну. Но теперь я хочу, чтобы эта иконка принадлежала тебе... - Но я же не ваш сын, - попытался возразить я. - Да, ты не сын мне, но ты спас меня от смерти, то есть дал мне вторую жизнь, не так ли? А кто дает жизнь человеку? Отец и мать! И ты как отец мне теперь, не так ли?! Это ли не родство? - рассудительно пояснил он. - Хорошо, принимаю ваш дар, обещаю сохранить его и передать своему сыну! - торжественно произнес я. - Скажи, Виктор, может быть, ты что-нибудь хочешь в Италии? И вдруг я, словно подталкиваемый кем-то изнутри, выпалил свое желание: то ли мне хотелось, чтобы оно было невыполнимым, то ли действительно в тот момент оно ко мне пришло: - Мне очень хотелось бы Папу Римского повидать! - И только-то? - В голосе больного послышалось разочарование, а мне показалось, что и усмешка. - Что, трудновато? - Да нет... - Он пожал плечами, - Завтра с утра, если не возражаешь, тебя отвезут в Ватикан, и там ты повидаешь Папу... Он проговорил это с такой простотой, словно речь шла о его ближайшем соседе. Однако спасенный мной аристократ не обманул: на следующий день меня отвезли в Ватикан и провели в собор святого Петра, где Папа читал проповедь перед огромной толпой прихожан. Мы вошли в боковую дверь, и до кафедры, с которой читал папа, было метров сорок: во всяком случае, так мне тогда показалось. Обратив на нас внимание, Папа запнулся на полуслове и торжественно произнес по-русски: - Подойди ко мне, сын мой! Почему-то я поверил, что Папа обращается именно ко мне. Я медленно двинулся вперед, словно зачарованный. На мне была белая безрукавка, на которой красовалась подаренная иконка. Остановившись метрах в двух от Папы, я склонил перед ним голову. - Сын мой, никогда не освящал личные иконы, а твою освящаю! Подойди ближе! - показал он рукой, и я выполнил его приказ. Папа прикоснулся левой рукой к иконе, правой перекрестил ее, чуть слышно шепча как бы про себя молитву. Потом перекрестил на этот раз меня и сказал: - Ступай с миром, сын мой! Храни тебя Господь!.. До сих пор я не могу понять: почему Папа Римский сразу обратил внимание именно на меня? Единственным объяснением, которое может прояснить что-то: Папа тоже, несомненно, обладал каким-то даром, каким обладала и баба Ванга. Тогда я предположил, что и старинная икона, наверное, излучает какую-то энергию, которую смог почувствовать Папа... Много лет спустя мое предположение об биоэнергии, излучаемой иконкой, подтвердилось научными приборами... Наверное, баба Ванга говорила именно об этой иконе, веля сохранить ее... Где-то в начале восьмидесятых годов в бане я познакомился с одним профессором. Размягченные крепким паром, приняв несколько кружек холодного пивка, мы с ним разговорились, разоткровенничались, и я узнал, что он один из директоров некоего закрытого научно-исследовательского института. Мы настолько понравились друг другу, что на мою просьбу посетить его НИИ Павел ответил согласием, но попросил принести кое-какие документы: просто так к ним в институт не попадешь... Павел нисколько не преувеличивал: полгода длилось оформление разового пропуска. Оформляли меня туда дольше, чем за границу. Как бы там ни было, но наконец я оказался в институте, в кабинете Павла. - Через такие кордоны пришлось пройти, ужас! - с усмешкой заметил я. - Что делать? - Павел с улыбкой пожал плечами. - У тебя как с нервами? - Вроде не жалуюсь! - Тогда пошли? - Пошли... Пройдя несколько коридоров и лестниц, мы оказались в небольшой лаборатории, где Павел подвел меня к прибору, похожему на обычный микроскоп. - В создании этого прибора принимали участие трое моих друзей и коллег по управлению институтом, но проект был мой! - пояснил он. Позднее я познакомился с соавторами Павла, двое из которых являлись и содиректорами, а третий состоял в должности главного инженера НИИ. Всем им было под сорок, и они защитили докторские диссертации. Но более всего меня поразило, что все четверо были абсолютно седыми. Почему? Думаю, все станет понятно... - Этот прибор называется "Идея плода"! - продолжил объяснения Павел, потом взглянул на часы, - Ты смотри в него, а я минут на пять отлучусь... Ты готов? - Как пионер: "Всегда готов!" - Включаю! - Павел положил на предметный столик зеленую горошину, включил прибор и вышел. Без особого интереса я уставился на горошину, не понимая, чем меня хочет удивить Павел. И вдруг у меня на голове в буквальном смысле слова зашевелились волосы: на моих глазах в странно-голубоватом свете прибора горошина неожиданно начала прорастать, кверху потянулся стебель, на нем появились ветви, на которых выросли наполненные горохом стручки. Я смотрел на это чудо и никак не мог поверить, что такое возможно. Наконец вернулся Павел: - Ну, как? - Господи, это же невозможно в принципе! - с волнением воскликнул я. - А ты проведи рукой, - указал Павел на стебель. Я провел там рукой и ничего не ощутил: то есть я видел как бы голограмму развития горошины. - Но почему я ничего не почувствовал? - Потому что там ничего нет! - с улыбкой ответил Павел и выключил прибор: изображение исчезло, кроме горошины, которая продолжала спокойно лежать на предметном столике прибора. - Этот прибор и называется "Идея плода" потому, что он может заранее предсказать развитие любого зародыша... - начал Павел. - Даже человеческого? - перебил я. - Прежде всего для этого мы и создавали наш прибор... Пойдем покажу для более точного восприятия... Мы пошли в другой кабинет, где он мне показал видеосюжет, после которого я понял, почему его коллеги поседели в таком относительно молодом возрасте. Вышло так, что через некоторое время после создания прибора жена одного из них забеременела. После двухнедельной задержки менструального цикла супруг решил исследовать ее на созданном ими приборе. В видеоматериале, который показал мне Павел, будущее развитие плода фиксировалось буквально по месяцам. И вдруг - скрутка пуповины! Думаю, нет необходимости останавливаться на том, какие страшные последствия вытекают из подобной ситуации? Естественно, отец будущего ребенка перепугался и перевез жену в их институт. Ее положили в отдельную палату, за ней было круглосуточное наблюдение. Пять месяцев - все нормально, семь месяцев - никаких отклонений, восемь месяцев - ничего! Они начали даже подумывать о том, что их прибор не всегда точно способен определить будущее плода. И надо же такому случиться, что за неделю до родов медсестра, наблюдавшая за роженицей в ночное время, бессовестно заснула. А будущей матери неожиданно захотелось пить. Графин, стоящий рядом, оказался пустым, и она, не желая тревожить спящую медсестру, встала с кровати, взяла стакан и отправилась на кухню набрать воды. А нянечка, делавшая вечернюю влажную уборку, оставила у дверей швабру. Не заметив в полумраке этот половой инструмент, роженица споткнулась о нее и рухнула в лестничный пролет, пролетев несколько ступенек. От произведенного ею шума проснулась медсестра и тут же устремилась на помощь. И, конечно же, был срочно вызван муж, который ее немедленно проверил на приборе "Идея плода": скрутка пуповины! Представляете: прибор не только определял пути развития плода, но и мог предвидеть неожиданные ситуации, не связанные с непосредственной жизнедеятельностью будущего человека! В другом видеоматериале я увидел еще более уникальный случай. Ученые несколько месяцев уговаривали нашего Патриарха дать разрешение апробировать свой прибор в Елохов-ском соборе. Наконец разрешение было получено, с условием снимать только ночью, то есть в отсутствие прихожан: "дабы не вводить в их души смятения"... Изобретатели взяли с собой два прибора. Сначала поснимали у икон. Было удивительно видеть на экране монитора светящееся облако голубоватого цвета почти у каждой иконы, но самое большое облако было у иконы Божьей Матери. Вероятнее всего, именно у этой иконы молилось большее число прихожан. В середине храма, под главным куполом удалось зафиксировать мощный светящийся столб тоже голубоватого цвета: то есть именно там, под главным куполом, концентрировалась энергетика тех, кто молился в этом соборе. Один из создателей прибора предложил включить оба аппарата одновременно: один поставить внизу, в центре под главным куполом, а второй - на крестовине купола, расположенной на высоте сорока метров. Автор идеи и полез на крестовину... Сначала все шло по плану: нижний прибор снимал человека, находившегося на крестовине, а он снимал с сорокаметровой высоты. Ничего не предвещало беды, но ученый вместе с прибором упал. Первую треть пути он летел с такой скоростью, что казалось, на каменном полу собора от него не останется даже мокрого места. На мониторе было видно, как во время падения его волосы начали седеть... Я считаю себя профессионалом в кино, поскольку во ВГИКе писал работу по комбинированным съемкам и принимал участие в создании такого уникального фильма, как "Экипаж". Поэтому со стопроцентной гарантией могу заверить вас, что увиденные мною кадры падения одного из коллег Павла не были ни комбинированными, ни подмонтированными... Но случилось настоящее чудо: по мере приближения к земле скорость падения резко уменьшилась, а у самого пола он мягко опустился на ноги. - Каково? - ухмыльнулся Павел, стоящий за моей спиной. - А куда делся светящийся столб? - задумчиво спросил я, пораженный увиденным. - Глазастый! - протянул он. - Думал, не заметишь... Уверен, именно сгусток энергии всех молившихся в этой церкви людей и спас его! Потому-то и исчез светящийся столб. - Послушай, Павел, а почему он упал, споткнулся или поскользнулся? - Анализируя случившееся, многократно просматривая записи, мы долго не находили ответа, пока сам чудом спасшийся не вспомнил, что его будто кто-то толкнул в грудь... Вот, взгляни! - Павел перемотал до нужного места и пустил запись на замедленном воспроизведении. - Да, ты прав: такое впечатление, что кто-то невидимый толкает его в грудь... - Пока мы не нашли разумного объяснения... Хотя... - Павел насупился, - Патриарх долгое время не позволял нам снимать, а потом все-таки согласился, заметив на прощанье: "Не дай Бог, если ошибку допускаю!" Может быть, Патриарх нечто подобное предчувствовал? - Вполне возможно... - Ну, как тебе наша игрушка? - Впечатляет! - Я покачал головой и спросил: - А что еще может ваш прибор? - Вижу, от тебя ничего не скроешь... - Павел улыбнулся. - Мы поснимали им над несколькими могилами вскоре после погребения... - И что? - На девятый день из каждой могилы выплывало светящееся облачко, которое висело над могилой до сорокового дня, а в сороковой день оно улетало ввысь... - Куда? - Могу высказать свое предположение, если тебе интересно? - Еще бы! Конечно, интересно! - Я уверен, что это облачко и является аурой человека или, как говорят в народе, его душой, которая покидает мерт-вое тело на девятый день, потом почему-то дожидается сорокового дня и улетает, чтобы встретиться с другими душами... - А где-нибудь в космосе все эти души хранятся, как в банке данных о всех ранее живших на земле... - подхватил я. - Вполне возможно, - безо всякой иронии согласился Павел... С годами имя того итальянца, к сожалению, стерлось из моей памяти, а было бы интересно узнать, как сложилась его дальнейшая жизнь. Удалось ли его жене родить мальчика и продолжить их славный дворянский род. Хочется верить, что в его жизни все сложилось удачно и он иногда вспоминал странного русского парня, подарившего ему "второе рождение". А может, со временем он стал думать об этом как о некоем чуде, привидевшемся ему? Кто знает? Но его подарок - маленькую старинную иконку - я бережно храню. Правда, по совету своего кровного брата, Андрея Ростовского, окантовал ее золотом и ношу на золотой цепочке... Что еще интересного произошло у меня в Болгарии? Вы знаете, именно там у меня была первая машина, о которой я упоминал ранее! Да еще какая!.. Где-то в шестьдесят девятом году совершенно случайно я познакомился с одним инженером, работающем при посольстве Сирии. У него заканчивался двухгодичный срок пребывания в Болгарии, и он должен был возвращаться в Дамаск. По роду деятельности он вплотную был связан с западногерманской фирмой "Мерседес". По тем временам он имел "Мерседес" шестьдесят седьмого года, но, в силу близкого сотрудничества с фирмой, сумел поставить на нее двигатель шестьдесят девятого года выпуска: как говорится, делал для себя, любимого, уверенный, что заберет машину с собой. Однако его ожидало огромное разочарование: таможенная пошлина превышала стоимость новой машины. Что оставалось делать? Конечно, продать машину. Легко сказать - продать, а кому? Дело в том, что на его машине стояли иностранные номера и купить ее мог только иностранец. А кто из иностранцев мог польститься на машину, которой исполнилось уже два года? Вот-вот, вы правильно догадались: таким иностранцем оказался Виктор Доценко. К счастью, незадолго до отъезда я, получив на военной кафедре университета водительские права, сумел по ним оформить международные права. К тому времени я довольно сильно потратился на свою любимую жену, на создание уютного "очага" (хотя родители и выделили нам комнату в своей квартире, но вынесли из нее даже тараканов, и пришлось покупать не только мебель, но даже посуду и постельное белье), а потом и на судебные издержки, связанные с разводом. Однако по тем временам я все еще оставался вполне зажиточным человеком: триста двадцать долларов и пять тысяч левов - сумма, говорящая сама за себя. С хозяином "Мерседеса" мы сговорились за двести долларов и полторы тысячи левов. И я был счастлив удачной сделке. Всего лишь четыре месяца удалось мне поездить на этой чудной машине: начались события, которые подхватили меня, как ветер подхватывает осенний лист, и понесли меня, понесли, понесли... В происхождении одного события я как бы сам виноват: во всяком случае, стал, отнюдь совсем не желая этого, своеобразным катализатором того, что случилось... Жизнь в Болгарии научила меня многому, только не осторожности. Мой авантюризм и любопытство часто ввергали меня в приключения, многие из которых приносили мне ощутимый вред... Но таков мой характер! Каждый день, за исключением выходных, по пути в офис "Балкантуриста" я проходил мимо посольства США, задерживаясь иногда, чтобы прочесть объявления или поглазеть на книги, выставленные в стеклянной витрине. А книги могли заинтересовать любого советского человека, увлекающегося литературой: Набоков, Пастернак, Солженицын и многие другие авторы, запрещенные в СССР. С вожделением и завистью смотрел я на обложки этих книг, напечатанных, кстати, по-русски, и едва ли не облизывался. И вдруг однажды читаю объявление: "Посольство США предоставляет услугу всем желающим и умеющим читать по-русски. Каждый может записаться в библиотеку посольства США и получать книги БЕСПЛАТНО. Просим приходить и записываться ежедневно, кроме воскресенья, с 12 часов до 16 часов дня. Чтобы стать читателем нашей библиотеки, необходимо иметь с собой удостоверение личности. Атташат по культуре" Наивный, разве мог я предположить, что за этим скромным объявлением скрывается некая опасность для советского человека? Прочитав это объявление, я задумался и размышлял несколько дней. И пришел к выводу, что нет ничего зазорного в том, что я ознакомлюсь с русскими писателями, известными во всем мире. На следующий день я отправился записываться в библиотеку... Меня встретила молодая девушка, которая, узнав, что я из Советского Союза и хочу записаться в библиотеку, предложила мне посидеть несколько минут, пока ко мне выйдет сотрудник, знающий русский язык. Вскоре ко мне действительно подошел мужчина лет сорока, без всякого акцента изъясняющий по-русски. Он представился мне - Майкл Дональд... Расплывшись в голливудской улыбке, он был таким сверхлюбезным и сверхдоброжелательным, что меня едва не стошнило. Задав несколько обычных для анкеты вопросов: кто? где? когда? как? почему? мать? отец? жена? дети? - он дал мне расписаться в заполненной анкете, затем сказал, что он должен сфотографировать меня для пропуска в библиотеку. Не видя в этом ничего необычного, я согласился, и тот, достав из кармана фотоаппарат, щелкнул меня, потом попросил зайти через день, чтобы получить пропуск... Через день я вновь пришел в здание посольства, и навстречу тут же вышел Майкл Дональд, который так обрадовался нашей встрече, словно от нее зависело здоровье не только его самого, но и по крайней мере здоровье президента США. - О, Виктор, приветствую тебя от всей души! - крепко пожимая мне руку, воскликнул Майкл. - Твой пропуск готов! - Он протянул мне картонку пропуска, запаянную в полиэтиленовую одежку. - Спасибо! - Я попытался улыбнуться. - Что бы тебе хотелось почитать? - Много чего... - Я не был готов к этому вопросу и назвал первое, что пришло на ум: - Солженицына, Набокова... - Мой совет прочитать нашумевший во всем мире роман "Лолита"... Я впервые слышал это название и вопросительно взглянул на Майкла. - Это знаменитый роман Набокова... О любви взрослого мужчины к девочке-подростку! Хочешь?.. - Да... - без особой уверенности я кивнул головой. - Вот... - Почему-то я никак не среагировал на то, что он вытащил книгу из кармана пиджака, словно заранее был уверен, что я соглашусь взять именно ее. - Пролистай, если не понравится, завтра же поменяем на Солженицына или еще кого... - Но завтра ваше посольство не работает... - напомнил я. - Ничего страшного, - ласково улыбнулся Майкл. - Ты так мне симпатичен, что я для тебя сделаю исключение... Не понравится - приходи завтра часов в двенадцать дня к церкви Александра Невского: к тебе подойду я или мой приятель, его зовут Сергей, который и передаст тебе другую книгу... Так что, Виктор, знай, что, познакомившись со мной, ты выиграл в лотерею главный приз! - добавил он и рассмеялся. - Хорошо, спасибо... - Почему-то мне захотелось как можно быстрее выбежать из здания посольства: было такое ощущение, будто меня обволакивает какая-то липкая и прочная паутина... Сухо попрощавшись, я выскочил на улицу и побрел по солнечной Софии, пытаясь понять: что меня так насторожило? Зайдя в сквер, я присел на свободную скамейку и стал листать книгу Набокова... Честно говоря, роман меня увлек настолько, что я его буквально "проглотил" за пару часов... Посидев немного под впечатлением от прочитанного, я вдруг вспомнил дежурную, иногда натянутую улыбку Майкла, бегающий взгляд, вспомнил, как он понизил голос, заговорив о "знакомом" Сергее. Почему-то по моей спине пробежал холодок. Я понял, что мне нужно с кем-то срочно посоветоваться. Сначала я попытался связаться со своим посаженым отцом - генералом Врачевым, но его помощник сказал, что тот находится в заграничной командировке и вернется через неделю. Единственным, с кем я еще мог посоветоваться по этому щекотливому вопросу, был начальник паспортного отдела для иностранцев, проживающих в Софии, полковник МВД Болгарии Куманов. С Кумановым мы почувствовали взаимную симпатию едва ли не с первого дня, когда я пришел получать у него удостоверение для временного проживания в Болгарии. Мы с ним настолько сошлись, что я его приглашал на нашу свадьбу. Услышав, что мне нужно срочно повидаться с ним по важному делу, но не в его кабинете, Куманов спросил, где я нахожусь, и сказал, что через пятнадцать минут приедет. Когда мы встретились, я, ничего не утаивая, рассказал ему о своем походе в посольство США, о своих подозрениях и о последней фразе Майкла... Не прошло и часа, а мы уже беседовали с каким-то генералом (его фамилию я не запомнил) в здании болгарской госбезопасности. Первым делом генерал попросил у меня книгу Набокова, полученную от Майкла, которую тут же вручил какому-то сотруднику. Потом попросил меня, не упуская ни одной детали, рассказать о моих встречах с Майклом, что я и сделал. После этого генерал задал несколько вопросов об интонациях Майкла, о его поведении, даже о его взгляде. Затем, крепко пожав руку, поблагодарил меня за бдительность и добавил, что в посольство больше ходить не стоит. Если я понадоблюсь, то меня вызовут... Когда я вышел из серого здания, у меня было ощущение, что мною толь