сделал много хороших картин... Почти два года отдал я фильму "Экипаж", и результат, как убедились зрители, налицо. Остановлюсь на некоторых, наиболее, с моей точки зрения, интересных историях. Фильм был посвящен героическим будням летчиков гражданской авиации. И, конечно же, главным консультантом фильма был назначен заместитель министра гражданской авиации Павлов. Каким-то чудом мне удалось получить у него бумагу, примерно следующего содержания: Вначале идет текст о замысле фильма, а потом слова, напечатанные наискосок красным шрифтом: "Всем предприятиям Гражданской авиации, всем аэропортам, диспетчерам, кассам и депутатским залам оказывать всяческое содействие режиссеру этого фильма Доценко В. Н." и далее подпись - заместитель министра гражданской авиации Павлов. Как же мне пригодилась эта важная бумага! Я уже упоминал о макете Омского нефтезавода. На этот макет я вышел, познакомившись с тогдашним заместителем министра авиационной промышленности - И. С. Силаевым. Встретившись с этим простым, удивительно добрым и умным человеком, я просто в него влюбился и нахально, не посоветовавшись с Миттой, предложил Ивану Степановичу стать консультантом фильма. Тот отказывался, но я все-таки его уломал. А потом вывалил на его плечи целый воз проблем: и нужен-то хвост ТУ-154, и нужны-то макеты этого же самолета, и еще десятки просьб, среди которых и макет нефтезавода. Иван Степанович сразу вспомнил об Омском нефтезаводе, поскольку был дружен с его бывшим директором Рябовым, возглавлявшим теперь московский главк. Силаев тут же звонит ему и просит оказать содействие, добавив при этом, учитывая мои намеки на скудность бюджета фильма, чтобы его подчиненные не сдирали с "бедных кинош-ников" последнюю шкуру. На вопрос Рябова: что будет с макетом в дальнейшем, Иван Степанович хитро усмехнулся: - Не беспокойся, вернут все, что останется! И подмигнул мне: прочитав сценарий, он уже знал, что макет будет взорван... Помощь Ивана Степановича оказалась бесценной для фильма. С его подачи к созданию макетов ТУ-154 различных масштабов и иных макетов подключились такие мощные силы, как завод-400, Казанский авиационный институт, и еще десятки предприятий страны. Пока создавались эти макеты и модели, я занялся макетом Омского нефтезавода. Он был сделан немецкими макетчиками и занимал внушительную площадь: примерно в сто квадратных метрах, да и в высоту был с человеческий рост. И все это хозяйство как-то нужно было переправить к месту съемок, которые намечались под Ялтой. Надо отдать должное щедрости нефтяников: именно они, конечно же, не без поддержки Силаева и Рябова, сотворили специальные деревянные контейнеры, тщательно все упаковали и помогли отправить. И кстати, по очень льготным тарифам. В мои обязанности входило контролировать их работу, что я и сделал с большой радостью: вы же помните, что мои родители живут в Омске! Эта поездка запомнилась встречей с Ларисой Петровой с битьем чешского хрусталя и двумя забавными историями. Первая из них связана с Арменом Джигарханяном. В те дни в Омске гастролировал Театр имени Маяковского. Я, естественно, поспешил встретиться с Арменом. Прихожу к нему в номер гостиницы, а там медсестра - у него прихватило поясницу и нужен обезболивающий укол. Армен прилег на кушетку, а девушка готовит шприц, ампулу с лекарством, ватку со спиртом. Вы можете себе представить состояние молоденькой провинциалочки, которая вдруг оказалась рядом с великим человеком. Да еще от нее зависит и самочувствие этого человека. Волнение - через край, ручонки трясутся, все валится из рук. И чтобы хоть как-то скрыть напряжение, девушка тараторит без умолку, рассказывая о фильмах с его участием, о его ролях. Настал кульминационный момент: она набрала наконец в шприц лекарство, подошла к Великому, осторожно сдвинула вниз пижамные штаны, чуть оголив царственную ягодицу и, подняв вверх шприц, брызнула лекарством - и вдруг: - Армен Борисович, а можно спросить вас? - сосредоточенно глядя на кончик иглы, с неким кокетством начала она. - Конечно, девочка! - томясь от ожидания, кивнул Армен. - Армен Борисович, а какие у вас творческие... - тут она с силой вгоняет иглу в бедного артиста, - ...планы? - Ой! - роняет тот и облегченно добавляет: - Большие! Я едва не рухнул со стула, столь смешна была эта сценка. Но еще смешнее было потом, когда медсестра, бросив почему-то "спасибо", вышла из номера. - А что смешного? - удивился Армен, вставая с кушетки. - Как что? - Я, точно придерживаясь увиденного и услышанного, в лицах пересказал сценку. Армен хохотал так, что я даже испугался за него. Посмеявшись несколько минут, он вдруг сделал серьезную мину и сказал: - Ну ты и артист! - Потом помолчал и добавил: - У меня даже радикулит прошел!.. По просьбе мамы, души не чаявшей в Армене, я пригласил его а гости к нам домой. Мама напекла всяких вкусностей, накрыла богатый, насколько было возможно в то время, стол. Смотрю на маму и не могу понять: что с ней происходит? Ходит, ходит кругами... Такое впечатление, что она чего-то стесняется. - Мама, чего ты мнешься? Хочешь что-то спросить - спроси: здесь все свои! - Армен Борисович, - нерешительно проговорила мама. - Может, снимете пиджак, я его вам поглажу! Только тут я обратил внимание, что его пиджак действительно сильно помят. - Ой, мамуля! - расхохотался Армен. - Этот пиджак для съемок, и я его специально разнашиваю: иногда даже сплю в нем!.. Милая моя мама с тех пор часто вспоминает эту историю и каждый раз смущенно краснеет, заканчивая следующими словами: - Вот глупая... Как я могла подумать, что у ТАКОГО артиста может быть что-то не в порядке... * * * Упаковка макета близилась к завершению, когда мне позвонил директор картины Борис Криштул и сказал, что съемки в Париже под угрозой срыва из-за того, что Георгий Жженов, играющий одну из главных ролей, находится во Владивостоке на гастролях с театром. И выяснилось это только что. Естественно, спрашиваю: - А я при чем? - Только ты можешь спасти съемки! - Каким образом? - Дело в том, что съемки в Париже, в аэропорту Шарль де Голль, начинаются послезавтра, а его спектакль тоже идет послезавтра! Перенести съемки в Париже нельзя: будет такая неустойка, что фильм придется остановить... - Значит, нужно отменять спектакль! - резонно заметил я. - В том-то и проблема: спектакль идет в честь празднования дня Военно-морского флота! Директор театра и слышать не хочет о замене. И его можно понять: первый секретарь Приморского крайкома к Брежневу заходит, открывая дверь ногой! - А что я могу сделать? - Я уже догадывался, куда клонит Криштул: зная мои пробивные качества, меня часто кидали на задания, требовавшие общения с важными персонами. Кстати, еще в подготовительный период Криштул как-то входит в режиссерскую мрачнее тучи. - Что случилось? - спрашиваю. - Сцена встречи нашего героя с космической капсулой под угрозой срыва! - Почему? - Шаталов отказывается визировать сценарий... даже вернул его... - Кто отвозил сценарий? - Мой зам... - Понятно. - Я помрачнел: его зам был настолько косноязычен, что часто получал отказы даже там, где уже все было согласовано. - Давай машину, сам повезу... Созваниваюсь, с трудом договариваюсь о встрече. Приезжаю. - Владимир Александрович, очень прошу вас прочитайте его, - кладу сценарий перед ним. - Чего его читать? Я уже просмотрел... - Он покачал головой. - Ну и накрутили вы там... Так же не может быть! - Владимир Александрович, я оставлю его вам, а через недельку загляну с большой надеждой, что вы измените свое мнение и подпишите... - Оставьте... - Он пожал плечами. - Но не надейтесь! Я вышел в совершенной уверенности, что на этот раз у меня все сорвалось. Вернулся и доложил Криштулу, что мне нужно было в первый раз ехать, но я упросил его подумать недельку. За следующую неделю произошли события, заставившие Шаталова, руководителя Центра управления полетами, изменить свою точку зрения. Сначала американский "боинг", одного класса с ТУ-154, на высоте десять тысяч метров теряет часть обшивки, и летчику, резко снизившемуся до минимальной высоты, удалось не только избежать катастрофы, но и не обморозить никого из пассажиров. В эти же дни у нашего космонавта произошла нештатная ситуация: во время работы космонавта в открытом космосе у станции оторвалась двадцатитонная антенна. И если бы не мгновенная реакция космонавта, успевшего толкнуть ее в открытый космос, она упала бы на Землю, и никто не мог знать, какой ущерб она бы причинила... К назначенному сроку я вхожу в кабинет В. Шаталова и молча смотрю на него, с еле заметной улыбкой. - Уже знаете? - вздохнул он. - Да, если уж ТАКОЕ происходит, то у вас это... - Он махнул рукой, взял ручку и написал на титульном листе сценария: "Возражений нет" - и расписался. - Не забудьте на премьеру пригласить! Удачи!.. - А как же с космической капсулой? - напомнил я. - Не из картона же делать... - За пару дней до съемок позвони: привезут вам и капсулу, и парашют, и два костюма космонавтов... - Спасибо! Владимир Александрович перечислил все, о чем мы писали в письме на его имя, и точно выполнил свое обещание... Когда на студию привезли костюмы космонавтов, я не удержался и решил узнать, что чувствует в нем космонавт. С трудом натянул костюм на себя и даже сфотографировался в нем вместе с Анатолием Васильевым, исполнявшим роль летчика, который обнаруживает капсулу с космонавтами. Признаюсь, без специального устройства, осуществляющего поддув костюма, находиться в нем малоприятно: буквально минут через пять я вспотел так, что пот ручьями лил по спине... А еще я проэкспериментировал со сложным гримом, в котором должен был сниматься тот же самый Васильев. По ходу действия фильма он должен был пролезать сквозь разрубленные топором металлические перегородки, добираясь до воздухозаборника, чтобы устранить посторонний предмет, застрявший в рулевом управлении. Устранив предмет, он срывался и летел внутрь, сильно изранив лицо. Мне как режиссеру необходимо было выяснить, как ощущает себя актер при таком сложном пластическом гриме. Надо заметить, что ощущение непередаваемое. Не очень подумав о последствиях, я сфотографировался в этом гриме и один из снимков отослал родителям... Мама едва не упала в обморок... Однако вернемся к Парижу... - Только ты можешь спасти картину! - льстиво выдохнул Криштул. - Но у меня даже денег нет на авиабилеты! - Я уже выслал телеграфным переводом! То есть Криштул заранее все продумал, и мне ничего не оставалось, как согласиться. Получив на почте деньги, я бросился в кассу Аэрофлота. Боже, билетов во Владивосток нет! Что делать? И тут я вспомнил про важную бумагу заместителя министра. Подхожу к депутатской кассе, протягиваю свое удостоверение и грозное предписание. Без звука находят билет. Однако неприятная новость: лететь придется аж с тремя пересадками - сначала в Москве, потом где-то еще и, наконец, в Хабаров-ске. А это значит, что могу потерять на ожидании очередных рейсов столько времени, что опоздаю! Опять сакраментальный вопрос: что делать? И тут меня понесло: иду к начальнику аэропорта и, нагромоздив одну важность на другую, прошу его помощи. Не знаю, что больше повлияло на этого милого человека: моя бумажка или любовь к кино, но он сообщил по цепочке о следовании "важной персоны" и, наверное, намекнул на что-то еще... Вероятно, я был первым, а может, и единственным пассажиром, который ТАК добирался из Омска во Владивосток. Прилетаю в Москву, меня с машиной у трапа встречает представитель Аэрофлота, везет меня в комнату отдыха депутатов, где я совершенно бесплатно попиваю и закусываю с часок, потом снова в машину до трапа и лечу до следующего города, там все повторяется: машина - депутатская - машина - самолет. В Хабаровске - то же самое! Естественно, у меня произошел в голове сдвиг, и я совершенно перестал ориентироваться во времени. Прилетаю во Владивосток - светло, добираюсь до гостиницы "Владивосток", время на моих часах - четыре. Узнаю, Жженов у себя в номере, поднимаюсь, стучу - не открывает, стучу громче - открывается дверь, и передо мной стоит в трусах (везет мне на мужчин в трусах!) артист и протирает сонные глаза. - Георгий Степанович, спать после обеда не очень полезно, - с улыбкой замечаю я, а у самого кружится голова и качает из стороны в сторону: вот-вот засну на ходу. - Какой, к черту, обед? - восклицает артист, - Четыре часа утра!!! Пришлось извиняться, а потом я попросил ввести в курс событий. Жженов подтвердил, что директор театра и слышать ничего не хочет, то есть положение аховое! Я все-таки позвонил ему, но разговора не получилось - тот только ехидно проговорил, что "если я такой умный", сам бы и обратился к первому секретарю крайкома. Меня это задело: я попросил у него телефон и заявил на прощанье: - И обращусь! - после чего мы решили немного поспать: Георгий Степанович любезно предложил мне кушетку... В половине восьмого я, взбодрившийся от выпитого кофе, звонил первому секретарю Ломакину. К счастью, он оказался на месте. - Виктор Павлович, доброе утро, с вами говорит кинорежиссер Доценко: я только что прилетел из Москвы и должен с вами встретиться! Видно, в моем голосе было столько страсти, что первый секретарь сказал: - Если в течение двадцати минут доберетесь до моего кабинета, то повидаемся, а нет... не найдете меня: буду ездить по городу и проверять готовность к празднику! - Спасибо, буду! - ответил я, почему-то твердо веря, что успею. - Неужели согласился встретиться? - спросил вдогонку Жженов. - Конечно! - крикнул я на бегу. Вылетел из гостиницы и тогда сообразил, что не знаю, где этот чертов крайком. Да и такси не было видно. Вдруг вижу военный "газик", подбегаю: - Отец, выручай: опаздываю! - умоляюще попросил я пожилого водителя. - Не могу: вот-вот генерал должен выйти... - не очень уверенно ответил тот. - Заплачу, сколько скажешь... - А куда нужно-то? - Первый секретарь крайкома ждет меня! - Первый секретарь? - недоверчиво переспросил он и окинул меня взглядом с ног до головы. - Я кинорежиссер из Москвы! - Земляк, значит? - обрадовался водитель. - Садись, крайком - рукой подать... Если что - скажу, заправлялся долго... Крайком действительно оказался в пяти минутах езды, правда быстрой. К счастью, пропуск был уже заказан, пулей взлетел на второй этаж и увидел выходящего из приемной высокого стройного мужчину лет пятидесяти. Почему-то сразу решил, что это и есть первый секретарь. - Виктор Павлович? - переводя дыхание, спросил я. - А вы, судя по всему, Доценко. - Он улыбнулся. - Успели все-таки? Что ж, нужно и мне держать слово: пройдемте в кабинет... Ломакин сел за стол, а мне предложил место напротив. - Рассказывайте, что за беда у вас, - догадливо произнес он. Меня словно прорвало - чего только я ему не плел - и про "важнейшее из искусств", и про "проклятых" капиталистов из Парижа, которые хотят поставить нас на колени, и про то, что люди должны помогать друг другу... Ломакин сидел и внимательно меня слушал, потом не выдержал. - Извините, Виктор Николаевич, о чем все-таки речь? - воспользовавшись секундной паузой, вставил он. - Завтра Жженов должен быть на съемках в Париже. Их перенести нельзя: придется платить огромную неустойку... - А я при чем? - Он искренне удивился. - Жженов участвует в завтрашнем спектакле на праздновании Дня Военно-морского флота! - Понятно. - Он нажимает кнопку селекторной связи. - Миша, в плане праздника стоит спектакль московского театра... - Да, Виктор Павлович! - подтвердил приятный баритон. - Так вот, отмени его! - Как? - Отмени! - строже повторил Первый. - За Жженовым специально режиссер из Москвы прилетел! Сажай его на ближайший рейс до Москвы: его в Париже ждут! - Но чем же я спектакль заменю: билеты-то все проданы? - растерялись на другом конце провода. - Чем, чем! Не первый раз замужем: "сборную солянку" сделай! И вот еще что: я по объектам поехал, а ты позаботься, пожалуйста, о нашем московском госте... - И мне: - На денек останетесь погостить, Виктор Николаевич? - Я согласно кивнул. - Наш номер, город показать... в общем, все как следует... Сейчас он подойдет к тебе... Доценко Виктор Николаевич... Он отключил связь и встал из-за стола. - Если бы не предпраздничная суматоха... - Он вздохнул и протянул руку. - Удачи вам, тезка, и вашей картине! - Спасибо вам огромное! Если бы все государственные деятели так быстро разрешали возникающие проблемы... - прочувственно начал я, но он чуть смущенно перебил: - Ну уж, ну уж... - и добавил: - Я тоже не без греха!.. - Веселого вам праздника... - Привет Москве!.. Марина Витальевна, проводи московского гостя к Михаилу! - на ходу попросил он секретаршу. Я подумал, что "Миша" - это помощник по общественным связям, проще говоря, мальчик на побегушках. Как я удивился, когда меня подвели к двери с табличкой "Второй секретарь крайкома"... "Миша" был приятный и тоже весьма деловитый мужчина лет сорока. Он радушно угостил чаем, потом, извинившись: "Родина зовет подвиги совершать" - позвонил по селектору и сказал: - Тамара, у меня в кабинете московский кинорежиссер, прояви о нем заботу... - Он сделал еле заметную паузу и добавил: - В общем, по полной программе! Помню, у меня промелькнуло: "Интересно, что это за полная программа такая?" Через минуту в кабинет вошла симпатичная и очень фигуристая женщина лет двадцати пяти. Мило улыбнувшись, она сказала: - Пойдемте, Виктор Николаевич! - С удовольствием! - Я был искренне рад, что сопровождать меня поручили женщине, да еще такой милой. Почему-то я был уверен, что она-то уж точно "по общественным связям", но я вновь ошибся: Тамара оказалась заведующим отделом крайкома по культуре! Миша, Тамара - видно, осталась эта привычка с комсомольских времен... У выхода нас ждала черная "Волга", и Тамара повезла меня по городу, по пути рассказывая о его достопримечательностях, как заправский гид. Оказывается, Владивосток, если смотреть на него с птичьего полета, похож на растопыренную пятерню и между каждым пальцем - бухта. Всюду чувствовалось предпраздничное настроение, город прихорашивался, почти на каждом шагу алели знамена. Мне очень жаль, что после долгого перелета и короткого сна я мало что соображал. К обеду это заметила и Тамара. Она повезла меня сначала в ресторан, где мы чудесно пообедали с красным вином, а потом она отвезла меня в гостиницу. Мой самолет вылетал на следующий день после обеда, а Тамара пришла ко мне ровно в девять часов. Она заказала завтрак в номер, мы плотно позавтракали. Потом Тамара сказала, что нам нужно кое-куда съездить по программе, и загадочно добавила, что мне понравится... Мы остановились перед красивым современным зданием из стеклобетона. Это был магазин "Океан". Когда мы вошли в торговый зал, впечатляющий своими размерами, меня поразило совсем другое: полупустые полки. Представляете, морской порт, рыбный город, казалось бы, удаленный от центра страны, а в витринах рыбного магазина только куски китового мяса да банки "Завтрак туриста". Я взглянул на Тамару, и в моих глазах читался вопрос: "Зачем мы сюда пришли?" - Доверьтесь мне, Виктор Николаевич! - улыбнулась она. И тут же нам навстречу, радостно улыбаясь, вынырнула откуда-то миловидная женщина в летах. - Тамара Андреевна, здравствуйте! - радушно воскликнула она. - Познакомьтесь, это Виктор Николаевич Доценко - кинорежиссер из Москвы, а это наша Валечка - директор магазина! - представила нас Тамара. - Очень приятно! - Я галантно приложился к ручке директорши. - Валечка, по высшему классу! - сказала Тамара загадочную фразу. - Конечно, Тамара Андреевна! - Директриса удалилась. Я не понимал, что происходит, но вопросов не задавал. Через несколько минут директриса вручила мне огромнейший полиэтиленовый пакет, который весил не менее шести килограммов. - Что это? - удивился я. - Здесь все, что есть в нашем городе: икорка, балычок, осетриночка, кеточка и другое... - Мне понравилось, как ласково называла она деликатесы, но мой мозг тут же превратился в счетную машину: я пытался соотнести оставшуюся у меня наличность и возможную стоимость содержимого пакета. Я смущенно взглянул на Тамару: - Что же вы меня не предупредили, что заедем в магазин... У меня вряд ли найдется с собой ТАКАЯ сумма, - и открыл бумажник. - Обижаете, Виктор Николаевич, это презент от крайкома... - Но я не могу при... - попытался отказаться я, но Тамара взяла меня за локоть: - Все нормально, Виктор Николаевич, ни один наш гость не уезжает без даров нашего моря!.. Не обижайте нас... В ее голосе было нечто, что заставило меня смириться. - В таком случае спасибо и крайкому, и особенно вам, Валечка!.. - Я подхватил увесистый пакет. Уже в машине Тамара сказала: - И что вы такой щепетильный, Виктор Николаевич? - Как-то не привык к халяве. - Какая же это халява? - обидчиво заметила она. - У крайкома специальная статья для этих расходов на гостей! - Гостя приглашают, а я сам прибыл! - Я все еще ощущал себя неловко. - Вы слышали, что приказал Второй? - Ну... - По полной программе! Не ставьте меня в неловкое положение! Договорились? Я кивнул. - Вот и хорошо. - Тамара облегченно вздохнула. - Кстати, почему в Омск, а не в Москву? Я рассказал о своей работе на фильме, и Тамара искренне воскликнула: - Боже, как интересно! А если я как-нибудь навещу вас в Москве? - С удовольствием приму вас... - Я улыбнулся и добавил: - По полной программе! Она весело рассмеялась... Когда я, вновь передаваемый, как эстафетная палочка, с рейса на рейс, прилетел в Омск, мама, увидев привезенное мною богатство, даже прослезилась: некоторые из продуктов она в жизни никогда не видела. Через две недели я вернулся в Москву, а она еще долго писала, что продолжает лакомиться привезенными из Владивостока деликатесами... Работы по изготовлению моделей ТУ-154 в Казанском авиационном институте тоже пришлось контролировать мне. Там я очень сблизился с проректором института по имени Рифкат. Жить в Казани пришлось около месяца, и он поселил меня в студенческое общежитие, в котором была специальная трехкомнатная квартира для важных гостей. Вероятно, не стоит говорить, что по ночам мне скучать не приходилось: вряд ли кого этим удивишь. Однако Казань мне запомнилась именно сексуальным опытом. В один из предвыходных дней Рифкат предложил "повеселиться". Он завез ко мне коньяка, вина, шампанского, я закупил продуктов и стал ждать: к восьми часам должны были прийти две девицы, а вскоре должен был приехать и сам Рифкат. Девицы явились в точно назначенное время. Обе они были длинноногие и симпатичные, но одна черненькая пышечка, вторая - по сравнению с первой худенькая блондинка. Ждем... час, другой... Рифката все нет... Вдруг он звонит - не придет, за ним зашла жена. - А мне что делать? - растерянно спрашиваю я. - Один разберешься! - с явным намеком отрезал тот. Но мы же не сидели "в сухую" и не раз пригубили. Услыхав новость, девчонки нисколько не огорчились. - Нам и втроем хорошо будет! - многозначительно заметила брюнетка. Она не обманула: ночь была действительно восхитительной. Это сейчас, когда видеоэротику и порно можно приобрести буквально на каждом шагу, нет никаких тайн в интимной жизни, а в то время для меня это было самым настоящим шоком, хотя, честно признаюсь, - не неприятным... С фильмом "Экипаж" у меня связано еще одно интересное воспоминание. В подготовительный период Митта, уверенный, что у него будут сниматься Олег Даль и Елена Проклова, и не думал о других актерах, случилось неожиданное: Даль ушел в депрессию, а Проклова была очень занята на другой картине. Нужна была срочная замена. Замену Далю нашли - великолепно, на мой взгляд, сыграл Леонид Филатов. С ним мы сдружились и поддерживаем теплые отношения до сих пор. А с героиней возникли сложности. Вскоре к поискам подключили даже меня, режиссера комбинированных съемок. Кого мы только не предлагали - никто не устраивал Митту, и всякий раз он, расставшись с очередной кандидатурой, говорил: - Поищем еще... Однажды я побывал на спектакле первого курса ГИТИСа и обратил внимание на очень талантливую, на мой взгляд, студентку актерского факультета - Елену Цыплакову. Показал ее Митте. На этот раз он долго думал: - Оставим пока в резерве... и поищем еще... - сказал он наконец. Кто-то посоветовал ему обратить внимание на Александру Иванес из Училища имени Щукина. Посмотрел. Понравилась. Попросил Криштула взять у руководства училища ее характеристику, так как по сценарию она должна сниматься в Париже. И вдруг получаем отрицательную характеристику, более того, оказывается, ей вообще грозит исключение. И снова Криштул просит меня: спасай картину! Я встречаюсь с "тройкой" училища: ректором, с комсомольским секретарем и с председателем профкома, но с каждым в отдельности, и подключаю все свое красноречие. Мне удалось добиться изменения некоторых формулировок в характеристике, а вместо приказа об исключении - приказа о переводе. Однако все оказалось тщетным: Александру все равно не выпустили тогда за границу, и сценарий пришлось корректировать. О поисках героини для картины случайно узнала создательница сериала про Штирлица - Татьяна Михайловна Лиознова. Она позвонила мне и попросила сообщить ей, если мне встретится "что-нибудь интересное". В то время она вместе с Львом Александровичем Кулиджановым вела третий курс актерской мастерской во ВГИКе, а нужной ей героини в мастерской не было. Когда Митта утвердил Александру Иванес, я созвонился с Лиозновой и рассказал о талантливой студентке - Елене Цыплаковой. Посмотрев ее в курсовой работе, Татьяна Михайловна сразу предложила ей перейти к ним в мастерскую. Получилось, что я поспособствовал Леночке сэкономить два учебных года. И горжусь этим, потому что считаю Елену Цыплакову не только очень талантливой актрисой, но и незаурядным режиссером. И более всего мне нравится ее фильм "Камышовый рай"... Производство фильма "Экипаж" закончилось. Пришло уже время заказывать титры, Александр Наумович Митта вызывает меня для разговора наедине. Чисто интуитивно я почувствовал, что этот разговор не сулит мне ничего хорошего. Мои предчувствия оправдались: чуть смущаясь, Александр Наумович сказал мне, что все его попытки добиться разрешения на титр "режиссер комбинированных съемок" не увенчались успехом, а поэтому он предлагает мне войти в титр "режиссеры фильма". Вы уже знаете, режиссер фильма или, как принято было в нашем кинематографе, второй режиссер, - это как бы "начальник штаба". Таким "начальником штаба" на "Экипаже" была очень опытная Марина Колдобская. Как, вы думаете, я должен был поступить в подобной ситуации? Во-первых, я был официально зачислен на должность "режиссера комбинированных съемок" и лишь изредка, в качестве "скорой помощи", помогал режиссерской группе. Во-вторых, это было неэтично по отношению к действительному второму режиссеру фильма, то есть по отношению Марины Колдобской, которую все в группе очень любили, называя ее за глаза "наша мама". И я откровенно сказал Митте: - Александр Наумович, вы меня пригласили в качестве режиссера комбинированных съемок, у вас есть претензии к выполненной мною работе? - Конечно же, нет! - В таком случае пробивайте МОЙ титр, и если не получится, то вообще не ставьте меня в титры фильма... Не знаю, правду ли сказал Александр Наумович, что ему не разрешили такой титр, но... Так меня не оказалось в титрах фильма. И конечно же, мне было обидно, когда на премьере фильма в Доме кино, при появлении в конце фильма титров - операторы и художники "комбинированных съемок" - раздались настоящие овации, а моей фамилии там не было... Правда, немного бальзама на свои раны я все-таки получил. На одной пресс-конференции американцами был задан вопрос о полной стоимости всего фильма. Я, взглянув на американца, в свою очередь спросил: а как он думает? Тот, немного подумав, сказал: миллионов тридцать долларов США. Когда же я ему назвал реальные суммы, американец воскликнул, поворачиваясь к Генеральному директору студии: - А нельзя ли с группой комбинированных съемок фильма "Экипаж" заключить контракт на пару лет для работы в Голливуде? Директор отделался шуткой, а я был рад и горд, что наша работа была столь высоко отмечена зарубежными специалистами... И чего я так радовался? Американцы хотели поиметь нас по дешевке, что они сейчас и делают со всей Россией... Очень долго дулся я на Сашу Митту, но, записывая эти воспоминания, пересилил себя и решил с ним встретиться. Звоню, представляюсь и вдруг слышу искренне взволнованный голос: - Виктор, ты? Боже, сколько лет... Давай встретимся! - Хорошо, когда, где? - В любое время... У меня в мастерской: она в центре... На следующий день приезжаю, захватив несколько своих книг в подарок. Несколько смущенный, Саша говорит: - У меня только одна книга, и я хочу тебе ее подарить... Красивое издание, претенциозное, но очень точное название "Кино между адом и раем". Открываю дальше: "Дорогому Виктору на добрую память о совместной работе над одним безумным фильмом, с радостью за твое развитие и надеждой, что твой путь будет долгим, а наше общее дело - кино станет тебе второй матерью. 23.03.99. Саша Митта". А рядом забавный рисунок (кто не знает - Александр Митта очень талантливый художник): кентаврик с крыльями и с цветком в руке... Саша пригласил за стол, и мы ударились в воспоминания. В какой-то момент я не выдержал и задал ему вопрос, мучивший меня все эти годы: - Саша, скажи честно: ты просто не хотел, чтобы я был в титрах? - О чем ты говоришь, Виктор? Я ставил тебя в титры, пытался отвоевать, но в то время к режиссеру прислушивались только во время создания картины, а едва сдав исходные материалы, ты становился никем... В то время были стандартные титры и никто не имел права их менять!.. Саша был столь искренен, что на какую-то секунду мне даже показалось, что я был не прав, но это было лишь на секунду. Я до сих пор уверен, что все титры зависят только от режиссера-постановщика. Во время работы над фильмом я подружился с руководством Аэрофлота, и мне предложили написать музыкальный сценарий с участием крупных звезд кино и эстрады, и большая часть действия происходила на только созданном первом в стране аэробусе. Я написал сценарий, имея в виду свою любимую певицу Аллу Пугачеву. На главную мужскую роль намечался Юрий Никулин. Я написал следующее... Почти все действо происходило в воздухе на борту лайнера, в экстремальной ситуации, которую специально создал для своего молодого экипажа командир корабля. Он единственный, кто знает, что авария - учебная. Однако случайно об "аварии" стало известно и актерам, летящим на фестиваль... Мне было очень важно исследовать характеры разных людей в экстремальной ситуации... Сценарий руководству Аэрофлота понравился, и были выделены деньги, но с одним условием: в главных ролях Алла Пугачева и Юрий Никулин. Сначала я встретился с Никулиным у него дома на Малой Бронной. Юрий Владимирович оказался очень интеллигентным, душевным и удивительно добрым человеком. Попросив супругу угостить меня чаем, он при мне прочитал сценарий, причем ни разу не улыбнулся: был очень сосредоточен и лишь иногда поднимал взор и, глядя в никуда, о чем-то думал, наверное, мысленно представляя прочитанное, а потом сказал слова, ставшие для меня полной неожиданностью: - А вы знаете, Витя, смешно! Давайте попробуем... Не могу описать чувства, обуявшие меня, - вряд ли нашлись бы точные слова, но я действительно пожалел в тот миг, что не умею летать. Больше времени ушло на то, чтобы связаться с Пугачевой: я все время попадал на мужской голос, говоривший, что певица занята или ее нет дома. Но я был терпелив и наконец услышал в трубке до боли знакомый голос. - Здравствуйте, Алла Борисовна, мне срочно нужно встретиться с вами! - на едином дыхании выпалил я. - Здравствуйте... А кто это? - спокойно спросила она. - Режиссер Доценко Виктор! - И о чем речь, Виктор? - Для вас я написал сценарий: он уже одобрен, и мне нужно только ваше согласие! - Хорошо, подъезжайте... - ответила певица. - Сейчас можете? - Конечно! - нетерпеливо воскликнул я. - Адрес знаете? - Конечно! - Честно признаюсь: не в силах пробиться к ней по телефону, я попытался нахально заявиться к ней домой, с огромным трудом разыскав ее адрес, но... дежурная не пустила меня даже в подъезд, возле которого кучковались многочисленные поклонники любимой певицы. - А пустят? - нерешительно спросил я. - Назовете фамилию: я предупрежу... Алла Борисовна встретила меня в халате, не очень выспавшаяся, но тщательно причесанная. Запомнился внушительный строй пустых бутылок в углу прихожей. - Проходи в комнату, Виктор! - окинув меня быстрым, оценивающим взглядом, предложила Пугачева, а когда мы присели друг против друга, сказала: - Ну... Я, завороженный тем, что сижу рядом с Великой, вдруг растерялся. - Что? - спросил я. - Сценарий принесли? - Она улыбнулась, словно отлично догадываясь о причине моего замешательства. Я вытащил рукопись из портфеля и протянул певице. - Чай, кофе? - Нет, спасибо... - Может, покрепче что? - Нет-нет, спасибо, не беспокойтесь... - Ну-ну... - Она стала быстро читать, судя по тому, как мелькали страницы, закончив, задумчиво проговорила: - В общем, ничего! - И спросила: - Сроки? - Чем раньше, тем лучше! - Придется подождать, если, конечно, хотите, чтобы я снималась: у меня все расписано на целый год вперед... - Она пожала плечами, но, заметив мой откровенно несчастный вид, посоветовала: - Если сроки поджимают, возьмите Ротару... - Алла Борисовна, неужели ничего нельзя сделать? - промямлил я, понимая, что все мои надежды рушатся словно карточный домик. - Не могу же людей подводить! Так что... - Она выразительно взглянула на часы. - Если что, можно позвонить? - Если что - можно! - улыбнулась Алла Борисовна, и я удалился с таким чувством, что здесь и сейчас я упустил что-то крайне важное... Прошло много лет. Алла Борисовна превратилась в легенду российской эстрады, а я стал известным писателем, и однажды мы случайно встретились на открытии элитного клуба "Феллини". Организаторы устроили своеобразное состязание между гостями: отдельно между мужчинами и между женщинами. Победителям присваивались почетные звания: "Мистер "Феллини" и "Мисс "Феллини", с вручением карточки постоянного члена клуба. Как вы думаете, кто стал победителями? Угадали: королева российской эстрады - Алла Борисовна Пугачева и ваш покорный слуга!.. Я снова погрузился в поиски нормальной работы, подрабатывая актером на киностудиях. Вспомнился довольно забавный эпизод тех дней. Возвращаюсь с очередных съемок домой, прохожу мимо Никитских ворот: я снимал тогда комнату на Большой Бронной, и вдруг меня останавливает молодая симпатичная девушка. - Здравствуйте, как давно я вас не видела! Почему вы к нам не заходите? - Здравствуйте, - недоуменно говорю я: девушка явно мне незнакома. - Не узнали? - обиженно констатирует она. - Я - Марина, ассистент по актерам у... - называет фамилию довольно известного режиссера. А я не так давно с ним общался. - Не вызываете, вот и не видимся, - с улыбкой отвечаю я. - Господи, столько раз звонила вам, но никто не отвечает. У меня радостно забилось сердце: неужели мне хотят предложить роль? - Может, у вас телефон изменился? - спрашивает девушка. И вновь совпадение: совсем недавно с Кутузовского проспекта, где у моей хозяйки изменились планы, я переехал на Большую Бронную. - Да, сейчас у меня другой телефон... - Можно записать? - Конечно! Девушка открывает блокнот, достает ручку и пишет: Андрей Миронов... Вновь совпадение: в то время этот удивительный актер, которого я просто обожал, тоже носил бородку похожей формы. Поняв ситуацию, я онемел, стою, не знаю, как сказать Марине, что я не тот, за кого она меня принимает. - Девушка, я не Андрей Миронов, я - Виктор Доценко, - говорю наконец. Тут уж онемела Марина, а цвет ее щек мог поспорить с самым спелым помидором... До этого меня путали с Олегом Далем, часто принимали за Гунара Цилинского, но за Андрея Миронова - впервые, и, вы догадались, ни в одном случае я нисколько не обижался... Однажды случайно встречаю режиссера Геннадия Ивановича Полоку и рассказываю о своем безделье. В то время Г. И. Полока был художественным руководителем телеобъединения "Экран". Он подбодрил меня и обещал помочь. Через несколько дней звонит и предлагает приехать. Повторять было не нужно: через час я уже сидел в его кабинете. - Вот, - Геннадий Иванович протягивает мне сценарий, - прочитай, если понравится, можно попробовать твою кандидатуру... Но учти, до тебя было уже три режиссера, которых герой фильма отклонил, а на фильме, у которого даже не было подготовительного периода, уже висит девяносто тысяч рублей, которые... - Которые будут довеском тому, кто возьмется за эту работу? - закончил я его мысль. - Точно! - Интересно, о чем этот... - Я взглянул на название: "Композитор Андрей Петров, музыкальный фильм". - Тот самый Петров, что с Рязановым? - воскликнул я. - Тот самый! - с улыбкой подтвердил Геннадий Иванович. - Когда нужен ответ? - Чем раньше, тем лучше! Фильм должен выйти на экран к его пятидесятилетию, в сентябре... А на дворе стоял уже март. - Я пошел... Прочитав "сценарий", схватился за голову, почему и поставил кавычки. Текст был в обычном газетном стиле. Я попал в точку: "сценарий" писал ленинградский журналист, приятель композитора. Я никогда не писал сценария музыкального фильма, но понял главное: писать его, лишь перечисляя произведения композитора, вставляя интервью о нем и давая отрывки из фильмов и спектаклей, неправильно - людям будет скучно. Нужно нечто неординарное. Наконец я нашел форму. Центром фильма должны стать, на мой взгляд, основные произведения композитора Андрея Петрова: балеты "Сотворение мира", "Пушкин" и опера "Петр Первый", а как особая тема - его работа в кино. Оставалось выбрать исполнителей. Созвонившись со знающими людьми, я выяснил, что лучшие исполнители "Пушкина" - Мариинский театр в Ленинграде с дирижером Юрием Темиркановым, "Сотворения мира" - Московский балет Касаткиной и Василева, "Петра Первого" - Свердловский музыкальный театр с дирижером Евгением Колобовым, а работу в кино Петрова, на мой взгляд, должны были представлять Эльдар Рязанов, Георгий Данелия и Никита Михалков. Принялся писать заново, на свой страх и риск, используя лишь информацию, объединяя все придуманное единой фабулой и добавляя приемы художественного кино. Писал дня три, засыпая лишь на пару часов в сутки. Поставив точку, позвонил Полоке и все честно доложил. Немного подумав, Геннадий Иванович сказал: - Идея мне нравится, было бы здорово, если бы понравилось и самому Петрову: позвони ему... Звоню в Ленинград. Представляюсь, прошу о встрече, еще не зная, как ее осуществить: я - в Москве, он - в Ленинграде. И вдруг словно Бог вмешался: А